Сцена одиннадцатая

Джонни врывается в квартиру в возбужденном состоянии.

Джонни. Здорово, пацаны!

Лео. Привет.

Макс. Это что, Джонни пришел?

Лео. Да.

Макс. Привет. Как дела?

Джонни. Да ничего особенного. Программу закрыли.

Макс. Что?

Лео. Как это?

Джонни. Сам не пойму. Сказали, больше ее не будет. Вроде как нет больше денег. Всех уволили, как это обычно бывает.

Макс. Это что, из-за того монаха?

Джонни. Возможно, но я не уверен. Это в воздухе давно витало, если честно...

Лео. Ужасно все это гадко.

Джонни. Ага. Меня тошнит от этого продажного мира. Все тебя норовят обмануть, наебать. Черт возьми, жалко, что я сразу не просек. Ну, такова уж участь наша. У нас кто угодно может отнять все, чем ты жил. И поделом нам, заслужили! Мой монах сам решился на то, чтобы всё оставить этому миру. Теперь у него никто ничего не может отнять... Он гений нашего времени! Как жаль, что я так поздно его просек...

Макс. Лео, я выхожу. Мне что-то стало страшно.

Джонни. Так, так, хорошо, хорошо. Без паники. Помни, главное, без паники.

Дверь ванной комнаты резко открывается. Выходит Макс, тяжело дышит.

Макс. Черт тебя возьми, зачем опять о панике говорить? Хрен ли ты не понимаешь что ли? Я ведь забыть о ней пытаюсь!

Джонни. Ой, да брось ты... Поймите, вы, этот монах всё оставил. Он возвратил миру все его говно! Он дело сделал, поступок совершил, а не попусту всех грузил проблемами своими. А я только и делаю, что болтаю без умолку. Шут гороховый! Я просто сразу его не понял, не раскусил. А теперь, парни, я точно всё прозрел. Все стало так ясно. Вот эта одежда, которая на мне... Что я ношу? Даже она... она часть этого двуличного мира. Она же не моя, она принадлежит этой дерьмовой фирме, которую мы пиарили... Надо поскорей избавиться от этой пошлости. Отвратительно всё.

Джонни полностью раздевается.

Макс. Э-э-э, ты что вообще творишь?

Джонни. Я как рождественская елка для всех. Нет, я шарик на елке. Е-мое! Я сам себе омерзителен. Лео... Лео, друг, сожги эту шелуху.

Лео. Ты что, серьезно?

Джонни. Да, зажги большущий костер!

Макс. Ну ты хоть бы трусы себе оставил.

Джонни. Я не хочу, понимаешь? Я почувствовал дыхание свободы! Там на дворе жарится кожура капитализма. А давайте какую-нибудь музыку врубим!

Макс. Нет, только не это.

Звучит группа «Rammstein». Джонни танцует.

Джонни. Я свободен! Я могу делать все, что моей душе угодно. Новую программу. Приглашать в студию лошадь или что-нибудь такое же совершенно непотребное. Мертвеца, например. Никаких границ! Точно! Время совершать поступки!

Макс. Что?

Лео. Давай, иди обратно в туалет.

Макс. Что?

Джонни. Давай возвращайся в свой укромный уголок, и у нас вообще все будет в ажуре!

Макс. Что ты имеешь в виду?

Джонни. Время совершать поступки! Монах именно это имел в виду!

Джонни насильно заталкивает Макса в туалет. Подпирает дверь своим телом, чтобы Макс не смог выйти. Лео уходит в спальню.

Джонни. Надо суметь подобрать ключик к своему внутреннему миру. И защитить его.

Макс. Выпустите меня!

Джонни. Твой внутренний мир на самом деле такой же маленький и уютный, как эта ванная.

Макс. Открой дверь, сука!

Джонни. Он маленький, печальный, унылый и в нем есть место только для одного тебя.

Макс. Дай мне выйти!

Джонни. Нет, пусть из тебя сначала выйдет твой страх! Переживи его!

Макс. Я задыхаюсь. Мне, правда, плохо.

Джонни. А как ты это чувствуешь?

Макс. Я боюсь! Лицо опухает!

Джонни. Отлично. Сейчас еще свет тебе выключу.

Макс. Нет, не надо! Аааа!

Джонни. Ты же все время купаешься в своем страдании, плачешь тут, жалуешься, обвиняешь нас...

Джонни резко отходит от двери, Макс обрушивается на пол.

Джонни. Гони его вон, вранье это всё! Не сиди на месте, действуй!

Джонни садится Максу на спину.

Джонни. Давай-ка я на тебе покатаюсь. На четвереньки вставай. Шустрее давай, шустрее.

Макс. Ты в своем уме?

Джонни. Вот что делает с тобою жизнь. Садится на тебя и ездит!

Макс. Чего?

Джонни. Я ношу тебе еду, утешаю тебя, выношу за тобой мусор. Теперь ты знаешь, как я себя после этого чувствую.

Макс. Чего?

Джонни. Кто-то из нас должен быть лошадью.

Макс. Я не лошадь.

Джонни. Правильно. Ты осел! Вон гони свое вранье! Действуй, не сиди сидьнем!

Входит Лео.

Лео. Господи, ну чем вы тут занимаетесь? Ты что, не понимаешь? У нас сейчас был позитивный сеанс терапии, и тут приходишь ты и все говнишь! Макс сумел пробыть в темной ванной более десяти минут, а ты взял и все испортил. И теперь надо начинать все сначала. Он уже три месяца не может выйти из дверей своей квартиры, и ты виноват в этом, ты! И эта твоя монашеская философия... Действовать, совершать поступки – это такое на самом деле говно!

Джонни. Что, что?

Лео. Тебя прижали на работе. А ты приходишь тут и унижаешь нас, словно это наша вина.

Джонни. Погоди, погоди...

Лео. Все, что ты тут болтал нам о любви к своим бабам, все это полное говно! Ты вообще как тефлоновая сковородка! Ничего к тебе не пригорает!

Джонни. Что ты несешь, придурок?

Лео. А я не хочу быть из тефлона!

Джонни. Что это за тефлон еще?

Лео. И передача у тебя тефлоновая была!

Лео прячется в ванной комнате.

Джонни. Знаешь, что я сейчас сделаю? Я возьму и позвоню Мари, и скажу ей, что ты ни фига не в Берлине, а сидишь здесь, у нас и борзеешь.

Лео. (говорит из ванной комнаты через видеокамеру) Ах, ну да конечно, ничего более оригинального ты и не мог придумать... Ты такое же ничтожество, как и мы все.

Джонни. Я расскажу Мари, как ты ей врал.

Лео. «Держи свое тело в тонусе, и все будет о’кей»... Тупая тефлоновая сковородка!

Лео от волнения не может отпереться.

Джонни. Ну все, Лео, ты меня достал! (Идет к двери ванной комнаты. ) Еще раз скажешь про тефлон, тут же получишь по морде.

Пауза.

Лео. Тефлон!

Затемнение.