Посвящается. 2 страница

-Эй, ты! - окрикнул Алексей Михаила, продолжая облокачиваться на стекло кабинки, тем самым вернув Михаила в реальность. - Идём к следователю. Уж он тебе задаст жару, это пятьсот процентов. Спасибо тебе, Петь, - обратился он уже к дежурному. - И до скорого.

Потом махнул рукой Михаилу, и тот поплёлся сзади, изредка взглядывая вперёд…

…Поворот направо приводил прямо к белой лестнице с покрашенными в бежевый перилами. Она была двухъярусной и выходила на дверь, обитую красной кожей, с золотой табличкой, с высеченной на ней буквами, гласившими «Следователь Григорий Артурович Седельников».

Михаил с Алексеем достигли двери, и милиционер оповестил следователя тремя несильными ударами костяшками пальцев по коже и вопросом «Можно? »

-Да, войдите, - раздался приглушённый ответ изнутри, и Алексей, взяв Михаила за локоть, смело нажал на ручку, открывая дверь внутрь.

На некотором расстоянии от входа стоял длинный стол, опоясанный квадратом из кресел. За столом сидел, склонившись над кипой папок, следователь Григорий. Справа от него стола оранжевая кружка, испускающая дым, сразу же рассеивающийся в воздухе. На левой стене висела большая карта села Краново, помятая в середине и натыканная в разных местах красненькими флажочками. Левая стена пустовала. Окно в этом кабинете было вырезано прямо на уровне головы Григория. А над окном был прибит портрет улыбающегося президента в рамке. В кабинете свободно разгуливал запах апельсинового освежителя воздуха.

-Иначе и быть не могло, - подумалось Михаилу, когда он увидел портрет.

-Привели? - Григорий поднял лицо и, отодвинув папки в сторону, посмотрел сначала на Алексея, а потом – на Михаила.

-Так точно, - пробасил Алексей и подтолкнул вперёд задержанного, да так, что тот чуть не упал. - А могу я идти? Меня там ждут…

-Нет, Лёш, погоди секундочку, - Григорий, продолжая сверлить Михаила своими тёмно-коричневыми глазами, поднялся, опираясь ладонями на поверхность стола, со своего офисного кресла и зашагал к Алексею. Подойдя к нему, он приблизился губами к уху и стал что-то внушать. До ушей Михаила долетал лишь мерзкий свист, похожий на свист Сергеича.

Прошептав порядка десяти секунд, Григорий осведомился:

-Ну, как? Организуешь?

-А как же? Всё сделаем, Григорий Артурович. Не сомневайтесь! Разрешите идти? - Алексей встал в постойке «смирно».

-Идите, - отпустил следователь, и, напевая себе под нос песню «Iron Man», Алексей отстегнул Михаилу наручники и исчез в коридоре, негромко захлопнув за собой дверь. Потом оттуда послышались дробные утихающие шаги.

-Началось, - решил Михаил, понурив голову…

…-Присаживайтесь, - вежливо пригласил Григорий, выкинув руку на близстоящее к ним кресло. Михаил, потирая покрасневшие запястья, опустился в него и принялся ждать, пока следователь займёт своё место, и начнётся допрос.

-Ну-с, приступим, - начал следователь, сцепил за спиной пальцы в замок и медленным шагом начал отмеривать кабинет. - За что вы убили Марину Просеву, товарищ…- тут он быстро приблизился к столу и на что-то пристально посмотрел. - Михаил, если не ошибаюсь?

-Всё верно, - подтвердил Михаил и, сложив руки, пальцы в пальцы, оставил их на столе. Но, поверьте мне, я никого не убивал! У меня даже в помыслах этого не было!

Следователь, до этого тупо смотревший на карту, вдруг резко повернул голову на Михаила и вперил в него взгляд хищника, готового разодрать свою беспомощную жертву.

-Ага! - воскликнул он. - А что вы скажете насчёт этого? - при этих словах следователь раздвинул все бумажки, прикрывающие его часть стола, и двумя пальцами извлёк из-под них небольшой квадратный полиэтиленовый пакетик с бумажкой внутри.

-Смотрите! - и этот самый пакетик приехал по поверхности стола прямо в руки Михаилу. Следователь также к нему подошёл.

-Что это? - как можно вежливее поинтересовался Михаила, панически боясь переворачивать бумажку к себе.

-А вы взгляните! - посоветовал Григорий, и Михаилу пришлось-таки перевернуть пакетик.

На фотографии, а Михаил держал именно её в руке, фотоаппаратом эксперта-криминалиста был запечатлён окровавленный топор, которым была заколота Марина, освещённый вспышкой, и рядом была поставлена белая табличка с чёрной печатной цифрой номера улики – 5 – и чёрно-белыми шашечками снизу. На буром лезвии орудия убийства и на той самой табличке отпечатались две яркие звёздочки одной вспышки. Михаил окаменел.

-На нём, кстати, ваши пальчики, - ехидно заметил следователь. - Дактилоскопия – наука точная. Показать заключение?

Михаил, опуская фотографию на стол, нашёл в себе силы лишь отрицательно мотнуть головой.

-Так что, - продолжал следователь, начиная мерить свой немаленький кабинет шагами. - По статье сто пятой Уголовного Кодекса Российской Федерации, пункт два, вам светит от восьми до двадцати лет лишения свободы, за убийство с особой тяжкостью, или…- тут следователь повернулся лицом к Михаилу и провёл ребром правой ладони по кадыку. - Пожизненное заключение. Так за что вы убили Марину? - напомнил следователь. - Будете отнекиваться – предоставлю вам неопровержимые доказательства вашей причастности к этому злодеянию.

От восьми до двадцати… Кто же так ненавидит Михаила? И, главное, за что?.. Нет, так дальше продолжаться не должно, думал Михаил. В голове стали появляться имена друзей, и среди них Михаилу надо было отыскать адвоката и позвонить ему – каждый осуждённый имеет право на один звонок, это правило беспрекословно обязаны давать все следователи…

-Знаете, что чистосердечное признание смягчает наказание? - голос этого следователя звучал внушающее и прерывал длинную цепь имён друзей Михаила, среди которых были и врачи, и музыкант, и учитель, и его коллеги по работе, и телеведущий популярной утренней передачи по радио. А вот адвоката, или кого-нибудь из знакомых юристов, не было. Двадцать лет, это невозможно.

Сразу возникало желание опрокинуть этот длинный стол, повыкидывать все стулья и выпрыгнуть через окно на свежий воздух и убежать куда подальше. Удушливый аромат апельсина делал и своё скверное дело. Он словно делался больше и насыщеннее. Господи, как страшно…

Тук-тук-тук… «Можно? »

Эти неожиданно прилетевшие звуки и слова как будто отрезвили Михаила, а Григория заставили опустить обратно на стол чистый лист бумаги «А4», который он только что соскрёб, чтобы поднести его к Михаилу и заставить настрочить чистосердечное.

-Да, войдите, - позвал Григорий, и дверь распахнулась, чуточку задев стул с сидящим на нём Михаилом.

-Вы кто? - недовольно пробурчал следователь, сощурив веки.

-Я, - голос был молодым и внушал какое-то внутренне умиротворение и спокойствие. - Адвокат Михаила Тимофеевича, и зовут меня Роман Львович.

Вот оно, спасение с приятным тембром голоса…

Когда он вошёл, апельсиновый запах был побеждён резко вспыхнувшим ароматом дорогого мужского парфюма. Одет адвокат был в длинный, почти до земли, белый плащ. С собой он ничего принёс.

-Здравствуйте, - Роман протянул свою тонкую руку Михаилу, и тот её пожал. Характерных черт лицо Романа не имело. Нос у него был острым, на вид ему Михаил дал лет сорок. На лбу уже складывались морщины, от чего брови немного прикрывали собой глаза удивительно зелёного цвета.

-Здравствуйте, - непонимающим обстановки голосом поздоровался с гостем следователь, протискиваясь между столом и пустой правой стеной.

-Добрый день, - как бы между прочим кинул адвокат следователю, и тот, удовлетворившись и этим, сел на стул, стоявший по соседству. Михаил, чувствуя себя уже не так плохо, воодушевился и спросил:

-А откуда вы…

-Не задавайте больше никаких вопросов, - смерил его адвокат, и Михаил закрыл рот.

-Я могу переговорить с моим подзащитным наедине? - перешёл к делу Роман, опускаясь в кресло.

-Ваше право. А я, пожалуй, пойду, покурю, - и следователь, открыв один из ящиков своего стола, достал из него уже начатую пачку сигарет «Camel» с верблюдом и зажигалку, и, миновав сидящих, исчез в коридоре, закрыв за собой дверь.

Ещё с минуту адвокат с Михаилом просидели в гордой тишине. За дверью были слышны размеренные шаги следователя туда-сюда, чирканье зажигалки и какие-то невнятные мотивчики, которые не напевались, а мычались. Первым эту тишину разорвал Роман:

-Вы хотели что-то спросить, - напомнил он. - Так что именно?

-А… Откуда вы узнали про моё… то, что я здесь, короче. И вообще – кто вы? Ну, кроме того, что адвокат.

Адвокат укрепил свою позицию на кресле и стал рассказывать:

-Я был хорошим другом убитой Марины Просевой. Мы с ней, так сказать, на одном горшке выросли. Мне она про вас много чего рассказывала. Про её убийство в парке я узнал из новостей по телевизору, и в голове сразу всплыло, что в тот самый вечер она пригласила вас туда. И я понял, что могут обвинить невиновного. Про вас я знал достаточно, чтобы поверить в вашу невиновность. Поэтому я вырвался из города, как только узнал о происшествии. На попутках добрался до села только сегодня рано утром. По купленной карте посёлка узнал месторасположение этого «ОВД», и я пошёл именно туда. Я подумал, что стоит заглянуть сначала сюда, вдруг вас уже задержали, а уж потом – искать ваш дом. И, как видите, мне сразу улыбнулась фортуна. А теперь вы мне расскажите всю историю. Я уверен, что вы мне врать не будете.

И поведал Михаил свою историю, от самого беспечного начала до страшного конца. Когда он её рассказывал, его посещали те чувства, какие он испытывал на момент, о котором говорил – нетерпение после неожданного звонка, удивление при исчезновении топора, пробежавший мимо человек. Всё это было невыносимо снова видеть перед собой.

Михаил закончил на том месте, где его привели в этот кабинет, и спросил адвоката, напряжённо прослушавшего весь рассказ:

-А как вы собираетесь меня защищать? Как я понял из вашего рассказа, вы не ознакомлены с материалами дела, ведь так?

-Что верно, то верно, - ответил адвокат. - А вот тот человек, который обогнал вас по пути в парк, вы успели заметить его лицо?

Михаил вырезал из ленты памяти нужный фрагмент и, оттянув левый уголок губ, покачал головой:

-Нет.

Вдруг, после ответа, адвокат поднялся со стула и приоткрыл дверь. Через щель сразу в комнату просочился едкий сигаретный запах:

-Григорий Артурович, мы закончили.

-Иду, - отозвался голос, и через несколько коротких шажков следователь уже стоял напротив адвоката.

-Предоставьте мне доказательства вины моего подзащитного, - голос Романа потерял тот приятный тембр, с которым он общался только что с Михаилом, и приобрёл твёрдый и решительный оттенок.

-Конечно, конечно, - поспешил следователь, нагнулся к столу и схватил фотографию с окровавленным топором. Протянул её адвокату, и тот внимательно начал её рассматривать, как археолог изучает найденную древнюю вазу где-нибудь в Египте.

-Там есть его отпечатки, - добавил следователь.

-Погодите-ка, - вдруг сказал адвокат, просмотрев полностью предоставленную ему фотографическую картинку. Михаил встрепенулся и продолжил наблюдать дальше за происходящим.

-Что случилось? - спросил следователь и через секунду был уже по левую руку от адвоката, который расположил руку с фотографией так, чтобы следователю она была тоже целиком видна.

-Видите, - адвокат мизинцем правой руки стал водить по фотографии. - На снимке ручка топора окровавлена, так? Значит, у убийцы руки должны быть тоже в запёкшейся крови. А у моего подзащитного они чисты. Можете проверить.

-Да, всё верно, - согласился следователь. - Но тут есть одна неувязочка – на орудии преступления его пальчики, а руки можно было спокойно сполоснуть у себя. Ещё вопросы? - последние слова были произнесены следователем издевательски. А голос выражал победу.

Неужели всё?..

-Так, ладно. Из рассказа моего клиента я выяснил, что от места преступления отъезжала машина. Следы шин обнаружены были? - припирал адвокат к стенке следователя. Но тот не желал припираться и приводил доводы в свою пользу:

-Это-то мы обнаружили. Но вот ещё кое-что, - и его кисть руки полезла в нагрудный карман, чтобы потом вынырнуть оттуда с белым блестящим листком. Затем этот листок был передан адвокату. По изменившемуся выражению лица Романа, Михаил догадался, что листок – тоже фотография, содержащая в себе неоспоримые доказательства его вины. Кончики пальцев неприятно покалывало.

-А… Как это…Не может быть, - адвокат с трудом искал слова, чтобы выразить увиденное.

Когда перед Михаилом открылось изображение на фотоснимке, он понял: двадцатка ему обеспечена, - на снимке был запечатлён сам Михаил, стоящий над телом жертвы. Именно Михаил, а никто – либо другой – фотографу удалось заснять почти всё его лицо. По правде сказать, на фотографии был заснят момент, когда Михаил увидел перед собой мёртвую Марину. Видимо, снявшему хватило и нескольких секунд для того, чтобы обеспечить Михаилу долгосрочное пребывание на Зоне. Как будто снимавший знал, что Михаил подойдёт к трупу, и тогда можно будет засадить его. Грамотно сработанная подстава, понял в ужасе Михаил.

-Извините, Михаил, - адвокат собрал волю в кулак и начал говорить. - Как вы сами можете судить, свидетель запечатлел именно вас, и моя защита тут вам не поможет. Всё против вас.

-Но стойте, - встрял Михаил. - Вы хоть сами понимаете, что для такого качественного снимка нужно сперва навести камеру и сфокусировать. А это займёт не менее минуты. Я же стоял над Мариной около двух секунд, и за такое время сфокусировать камеру невозможно! Из этого следует, что меня ждали там с уже наведённой на место, где лежала Марина, камерой. И откуда у лжесвидетеля сразу появился фотоаппарат? Меня подставили!

Но для следователя и адвоката эта речь прозвучала сухо, и никто даже не двинулся.

-Всё может быть, - по слогам проговорил следователь и направился к своему рабочему месту.

Вдруг адвокат, проводив Григория глазами, быстро сунул руку в глубокий карман своего плаща и вытащил из него какую-то скомканную бумажку, которую сразу, пока не засёк это движение следователь, протянул Михаилу.

-Без вопросов. Спрячьте это куда-нибудь! - шепнул адвокат, и Михаил, ничего не поняв, как под гипнозом, повиновался этому уже приятному, как шелест листьев, голосу, спрятав комочек в правый ботинок.

-Зачем это? - подумал Михаил и поднял руки на колени, как ни в чём не бывало.

-Лёш, поднимайся, - следователь подходил к Михаилу, держа у губ чёрную рацию с болтающейся у основания петелькой.

-Хорошо, - прохрипел уже знакомый голос через колонки, и Григорий положил рацию обратно на стол.

-Жди, - с ухмылкой приказал следователь Михаилу, и тот вопросительно взглянул на адвоката. Но тот нарочито внимательным взглядом осматривал стены этого просторного кабинета.

Прошло несколько секунд, дверь раскрылась, и, впуская в кабинет запах сигаретного дыма, ещё не успевшего полностью нейтрализоваться, вошёл уже знакомый Михаилу милиционер - Алексей.

-Забирай, - следователь вежливо указал рукой на Михаила, который сидел, зажав руки между коленями.

-Вставайте, - приказал Алексей, и совершенно бесчувственный Михаил поднялся с кресла и повернулся лицом к суровому Алексею, уже зажимавшему в руках те самые наручники, которыми заковал его в первый раз.

-Руки! - Михаил послушно выставил их перед собой с висящими кистями, и кольца наручников защёлкнулись точно на том же месте, что и в первый раз, полностью прикрыв собой красные рубцы на запястьях.

-Пойдём, - сказал Алексей и подтолкнул Михаила к выходу.

-Посмотрите записку, - таинственным голосом попросил адвокат прямо на ухо Михаилу, и тот, подняв левую бровь, глянул на адвоката, который сразу покачал головой.

-Может, чайку? - любезно поинтересовался следователь у адвоката. Михаил уже был вне кабинета.

-Не откажусь, - принял предложение адвокат, и дальнейший разговор был скрыт от посторонних ушей закрывающейся дверью…

…Спустившись по лестнице вниз, Михаил увидел лежавший перед ним коридор, оканчивающийся стальной зелёной массивной дверью с несколькими засовами. Весь первый этаж был ярко освещён висящими под потолком лампами, а дверь и некоторое пространство перед выглядели очень мрачно.

-КПЗ, - с тяжёлым сердцем подумал Михаил, и ему помогли сдвинуться с места посредством несильного тычка в спину, между лопаток.

Пройдя мимо холла, Михаил и Алексей вплотную приблизились к двери, и сразу в глаза врезалось небольшое окошко, невидимое издалека. Оно находилось на уровне глаз и было закрыто.

Алексей простучал условный сигнал – синкопа и две восьмых, - и изнутри послышался скрежет отодвигающегося засова, потом ещё один замок был открыт, и, наконец, дверь, тихонько визжа, отъехала вперёд.

Их встретил невысокий, но статный мужчина лет сорока, с висящим на плече «АК» со сложенным сейчас прикладом и суровым взглядом прямо в глаза. Левая его рука не без труда сдерживала железную дверь, желающую вернуться на своё прежнее место. Правую он полностью опустил на ствол автомата.

-Коль, прими гостя, - сказал Алексей. - Пускай посидит тут, обдумает, стоит ли настрочить чистосердечное. У нас его убедить не получилось, - налгал с три короба милиционер, и Михаил уже хотел было вставить «несправедливо! », ведь Григорий, перед тем, как в кабинет вошёл адвокат, уже собирался передать ему лист для написания, но вовремя придержал язык за зубами.

-Давай сюда, - гортанным голосом потребовал Николай то ли Алексея, то ли – Михаила. Но Алексей остался стоять как вкопанный, сверля глазами потолок над собой, а Михаилу пришлось ступить на шаг ближе к камере.

-Ну, а побыстрее никак? - издевательски спросил Николай, и Михаил сделал шаг длинней, в мгновенье оказавшись слева от Николая.

-На, отстегнёшь ему, - и по воздуху пролетел железный ключик, тут же пойманный соседом Михаила.

-О’кей, - произнёс поймавший и махнул Михаилу рукой – мол, пошли за мной. Михаил сник, глядя последний раз на обстановку, царящую в холле…

Из небольшого окошка, вырезанного на противоположной стене от двери, на пол падал лучик солнечного света, разрезающий помещение на две части. Зарешечённая часть лежала по правую руку от входа, и рядом был поставлен небольшой столик и стул. На столе высился проигрыватель с двумя приделанными к нему колонками, на каждой их которых снизу блестело название фирмы – «Panasonic». Рядом стояла настольная лампа с приплюснутым абажуром.

-К стене! - потребовал Николай, резко остановившись и чуть не сбив Михаила с ног. Михаил послушно развернулся и упёрся лбом в холодную белую стену. Николай, что-то пробормотав про себя, приблизился и подхватил руки, сцепленные наручниками. Оставив их лежать на ладони, Николай свободной рукой стал отщёлкивать замок. Момент, измеренный щелчком механизма, - и руки свободны, и хочется сразу их потереть, что Михаил не преминул сделать.

-Руки за голову, - последовал следующий жёсткий приказ, и Михаил повёл одеревеневшие руки вверх и сложил их, ладонь к ладони, на затылке. Тут же по бокам захлопали чужие руки. Обнаружив в кармане телефон и вытащив его оттуда, руки Николая побежали по ногам, и когда они приблизились к ботинкам, Михаил испугался, как бы им не найти в них спрятанную бумажку, которую передал ему адвокат.

Как только ищейки Алексея стали сжимать обувь, Михаил закрыл глаза, приготовившись потерять то, что, по его мнению, помогло бы пролить верный свет на загадку этого страшного убийства…

-Всё, свободен, - констатировал Николай, распрямляясь и хрустнув спиной. - А это, - он покачал из стороны в сторону чёрный телефон Михаила. - Я изымаю у тебя. Проходи в камеру.

Михаил развернулся и побрёл к уже отворённому входу в камеру. Минуя стол, Михаил увидел, что напротив магнитолы лежал диск «Liquid Tension Experiment». На его обложке словно было что-то разбрызгано, и посередине, написанное зелёными буквами, красовалось название альбома. А вверху были напечатаны имена и фамилии музыкантов. В любой другой ситуации Михаил бы похвалил бы Николая, что тот слушает хорошую музыку, но сейчас у него язык как будто прилип к нёбу.

Камера была маленькой: примерно пять на пять. Прямо перед входом была поставлена одинокая деревянная скамейка на железных ножках. Обшарпанные стены были испещрены нацарапанными пожеланиями и цифрами разных дат. У Михаила выкроилось время, чтобы изучить эти письмена древних заключённых.

Сделав неуверенный шаг вперёд, Михаил услышал, как с треском он был отрезан от внешнего мира, и ключ в руке Николая повернулся вправо. Михаил сел на скамейку, начиная безразличным взглядом осматривать надписи…

…«Здесь сидел Егор, 21 сент. 08», «Жора, ты – падла, понял? Я никого не насиловал и не убивал! Я буду бороться до победного конца, и ты сам будешь гнить за решёткой! Юрий, 5 марта 2009. », «Дорогая Таня, я тебя люблю. Скучаю, жду. Эдгар, ноябрь, 30 число».

И тому подобные предложения, содержащие в себе признания в любви, «Жору», которого все просто ненавидели. «Жорой», как представлял Михаил, был Григорий. Имел он тут славу, если можно было это так назвать – чуть ли не в каждом признании или раскаянии содержалась эта кличка.

«Господи, прости меня! За то, что убил своих родителей и подговорил своего младшего брата совершить это злодеяние. Мне всего семнадцать лет, и я очень боюсь. Брат мой повесился у нас в доме, боясь расплаты Всевышнего. Прости меня, прошу тебя. Меня звали Владимиром Ютовым, дата – пятнадцатое июня две тысячи первого года». Дальше был высечен крест, а рядом – всего лишь два коротких по написанию, но главнейших в жизни – «Мама» и «Папа».

Михаил намочил высохшие за время чтения глаза и отвернулся от надписи к Николаю, садящегося за стол.

-Ничего себе, - подумал он, через несколько секунд снова обратившись взглядом к раскаянию. В голове встал образ незнакомой семьи, стоящей в отдалении и старающейся не выпускать своих членов далеко. А со стороны, откуда наблюдал за ними Михаил, к ней приближались два брата, один из которых и нацарапал на стене раскаяние. Они были удивительно похожи, и каждый из них нёс в руке по большому камню, чтобы превратить его, в следующие секунды, в орудия массового убийства. И над их головами кружились тёмно-фиолетовые облака, из которых на миг выскакивали поглядеть на мир небольшие серые молнии…

…Бульканье бас - гитары Тони Левина, мастерски сочленяемое с непривычными неподготовленному слуху ритмами ударника «Dream Theater» Майка Портного, обозначающими середину произведения под названием «Paradigm Shift», убаюкали Михаила, и тот обнаружил себя прислонённым горячим лбом к настенному кресту. Он отлип от стены и от раскаяния. Да, оно было глубоким и запало Михаилу глубоко в душу.

То, что занимало сейчас мозг Михаила, находилось в сжатом состоянии в его ботинке. В магнитоле заиграл гитарист Джон Петруччи, профессионально перебирая струны своей гитары в минорном звучании и попадая под Портного. Этот момент, по-видимому, очень затягивал Николая, так как он, прислонив сжатый кулак себе к щеке и растянув её, разморено вслушивался в каждую нотку, в каждый фрагмент…

-Ладно, - решился Михаил, стряхнув с себя неуверенность и панический страх, что тюремщик обернётся в его направлении. Ежесекундно, с опаской, бросаясь взглядом на умилённого вида Николая, Михаил потянулся к обуви, в которой был спрятан заветный листок. На месте, где произведение выходило на свою кульминацию, тюремщик вдруг, опершись на стол, резко вскочил, в приступе наслаждения, но потом взял себя в свои руки и опустился на стул, когда пиковый момент был логично завершён. Михаил, который уже было подобрался к правому ботинку, молниеносно отдёрнул руки и сложил их на коленях, чертыхнувшись про себя. Затем, когда Николай опёрся на спинку стула, снова опустил руки вниз, согнувшись в поясе.

Наконец кончики пальцев повстречали на своём пути что-то шершавое, на что то ответило негромким шелестом, сразу же утонувшим в пучине «Paradigm Shift», где музыка переключалась на восточные мотивы. Тюремщик продолжал сидеть. Про себя Михаил восторжествовал, дотронувшись до бумажки, и потащил её вверх. И когда она достигла свободы от ботинка, он положил её на коленки и начал приводить в первоначальное положение, разглаживая складки ребром ладони…

«Михаил, прочтите эту записку обязательно! Она поможет вам начать собственное расследование, если, конечно, вы будете этим заниматься. Скоро произойдёт событие, которое выпустит вас отсюда. Когда вы покинете эти стены, идите в ближайшее здание библиотеки и найдите там книгу «Маньяки столетия». А в ней – историю про убийцу по кличке «Шакал». Прочитайте её. Как вы, наверняка, уже догадались, убийца Марины – ваш друг или родственник. Советую вам завести блокнот и записать в него всех, кто, по вашему мнению, мог стать убийцей».

Михаил протёр глаза и убрал бумажку в карман. Первая песня альбома «Liquid Tension Experiment» закончилась, и Николай вынимал диск наружу.

-Что же это за событие такое? - подумал Михаил. - И почему Роман так уверен, что оно произойдёт?

-Ну, как? Не передумал насчёт чистосердечно признаться, а? - с издёвкой в голосе заинтересовался Николай, оперев локти на стол и сложив ладони под подбородком домиком. Закрытая коробка с диском уже покоилась рядом.

-Нет, не передумал, - подумал про себя Михаил, исподлобья смотря на тюремщика злыми глазами. Тот, видимо, угадал его мысли, так как, с той же издевательской противной улыбочкой, сказал:

-На нет, как говорится, и суда нет! Ещё покумекай, время есть!

Михаил стиснул зубы и опрокинул голову назад.

-Вот зараза, - подумалось ему, и эти слова, нарисованные огненными линиями, проявились на растрескавшемся потолке.

Внезапно дверь отозвалась четырьмя звонкими ударами. Николай, скорчив недовольно своё лицо, отлепил свою пятую точку от мягкой поверхности стула и направил свои шаги к двери. Пластина, закрывающая дверное окошко, щёлкнула и отпала вниз. В образовавшемся отверстии показалось чьё-то незнакомое лицо.

-Эксперт - криминалист Жуков Виктор Иванович, - назвалось лицо с козлиной бородкой и черепашьими очками на носу.

-Очень приятно, - отозвался Николай. - Николай Андреевич Залюбовский. Охранник. Какими судьбами?

-Да, собственно, такими: у нас пропало орудие недавнего преступления. И у меня есть все предположения утверждать, что будут ещё преступления. Вы никого подозрительного не замечали?

Михаил, услышав эту новость, расширил глаза.

-Нет, никого. Я всё время находился здесь, - изъяснялся Николай. - Охраняя его, - и он выкинул палец по направлению к Михаилу.

-Понятно. Ладно, извините, что побеспокоил, - извинился криминалист, и бородка уже начала отворачиваться в противоположную сторону, но тут же вернулась на прежнее место:

-А, ё-моё, забыл. Приходите сейчас наверх, к Григорию. Там будет собрание, - и лицо теперь точно отвернулось, и затем от двери послышались растворяющиеся в никуда шаги.

Николай несколько последующих секунд простоял, уставившись в дверь, потом повернулся к Михаилу и сказал:

-Я отойду на секундочку. Бежать не пытайся, - и он поднял свои глаза вверх и немного вправо. Михаил проделал тот же путь головой. В самом тёмном углу, тоже охваченном решёткой, теплился красный огонёк камеры видеонаблюдения, которого Михаил раньше не замечал.

-Да куда же я денусь-то, с подводной лодки? - осмелился пошевелить языком Михаил по отношению к тюремщику. Теперь ему было всё равно.

-Ну, и ладушки, - согласился Николай, отпер дверь своим дюжим ключом, и его дух стал простывать спешными шагами по коридору и безмятежным насвистыванием недавно звучавшей в КПЗ песни…

…Когда по обе стороны двери воцарилась тишина, Михаил направил свои пальцы к карману за бумажкой. Сзади раздался механический звук, и сидящий в камере инстинктивно повернул голову. Прямо ему в глаза своим объективом тупо глядела приделанная к потолку камера. Красный глазик чуточку колебался.

-А где же у них монитор? - отвлечённо подумал Михаил, и вдруг его тело прочувствовало ледяную иглу, прорезавшую его по линии позвоночника. Михаил выронил только что вытащенную из кармана куртки смятую бумажку, разжав от нестерпимой боли пальцы, и схватился за спину. Она выгнулась вперёд, и Михаил съехал, точнее сказать – упал, со скамейки на холодный каменный пол. Голова обмякла и повисла на груди. Глаза закатились, пальцы, пытавшиеся смягчить боль в спине, ослабли и скатились сначала по скамейке, потом ударились об пол. Затем последовала небольшая судорога, и неожиданно появившееся тепло разлилось по телу, полностью нейтрализуя «иглу». Но Михаил в сознание так и не пришёл…

…Отпёртая дверь раскачивалась туда-сюда, как бы сначала приглашая войти, но потом отказывая в этом «удовольствии побыть здесь». Казалось, весь мир замер и не смел жить дальше, ожидая чего-то ужасного. Всё окутала зловещая тишина, разрываемая лишь на мгновенье писками давно не смазанных петель двери. Луч солнца, падающий под углом в сорок пять градусов, потемнел и почти исчез из этого здания. Где-то за стеной, на сбавленной до шестидесяти километров в час, мимо проносились разные машины.

Михаил очнулся и первое, что он увидел, был открытый выход… Николая не было нигде видно, магнитола стояла молча… Слух не улавливал никаких звуков...

Михаил, воровато оценив взглядом окружающую обстановку и подобрав выроненную недавно бумажку с указаниями, поднялся на кулаках с пола и, ступая неуверенным шагом, направился к продолжающей ездить двери. Взгляд его плавал по всем углам, выискивая кого-то.

Покинув пределы, раскинутые решёткой, Михаил остановился и ещё раз прислушался... До его ушей долетело странное поскрипывание здания, раздающееся с верхнего этажа, и звук двигателя, скрещённый с шелестом шин по асфальту, несущейся по направлению к участку машины. Но ни звуков шагов, ни отдалённых голосов, ни чего-либо ещё услышать не удалось. Словно Михаил был один-единственный человек в этом «ОВД». Машина, звук которой был пойман слухом Михаила, успешно миновала участок дороги, раскинувшийся прямо у входа в белое здание, и дребезжащий звук её мотора становился тише, сглаживался, пока совсем не исчез из поля слышимости. Вместе с машиной...