На дно. Люка. Действующие лица

Тема: Да жалуйтесь хоть в ООН

Команда: «Мы»

Капитан: Ирина Килунина

На дно. Люка

Действующие лица

Кузьма Брисович.

Герман Германович.

Любаня.

Виталя.

Леха.

Сцена 1

Задний двор промышленного здания. Люк. Из люка появляется рука с остатками маникюра. Красная сумка. Из люка появляется Любаня в когда-то красивом платье.

Голос из люка: Любка, отдай, моё, зараза…. убью! Задушу, тля…

Лёха. Мадам, можно вашу руку?

Любаня. Мадемуазель вообще-то! Гарсон, разрешите поправить ваше кашне.
Лёха. Компрэнто фахитос ча ча ча.
Любаня. Да вы полиглот, я погляжу.
Лёха. А я погляжу у вас сегодня выход в свет.

Любаня. А кавалера у меня нет…угостили бы даму…

Лёха. Вашу руку, мадам!

Сцена 2

На дне люка. Сбитый из ящиков стол. На столе бутылки, эмалированные кружки, крошки, ложки и патефон с пластинкой фирмы «Мелодия».

Кузьма Борисыч. Свобода... Она ведь что?
Виталя. Нуу...
Герман Германович. Баранки гну.
Кузьма Борисыч. Баранок бы сейчас. С молоком. А молоко горячее с пенкой. Из печки русской. У бабки в деревне такая была. Заберешься на печь, забьешься в самый угол, благодать.
Виталя. А про свободу-то чё?
Герман Германович. Ты ж про свободу задвигал.
Кузьма Борисыч. Так вот она. Свобода-то и есть.... Сидишь себе на печи, баранки, молоко с пенкой, тепло, сытно, никто тебя не трогает. А слезешь: " Кузьма, метнись туда, сгоняй сюда - и никакой тебе свободы. "
Виталя. Любань, сгоняй за жратвой, организм требует допингу.
Герман Германович. Последнее скоммуниздила.
Кузьма Борисыч. Нет, я думаю свобода оно как. Вот вышел человек на дорогу, да хоть без штанов.
(Начинает снимать штаны)
Виталя. Э, народ, без стриптизу. В прошлый раз насмотрелись.
Кузьма Борисыч. Ладно, вот несвободные вы люди, не понимаете. Дорога. Ночь. Звёзды... Как огоньки. И человек во всей наготе своей перед самой матушкой природой, и запеть хорошо, и запел…
Виталя. Я буду долго гнать велосипед…
Герман Германович. Простите, Виталий, а велосипед тут причём?
Виталя. Так у велосипеда два колеса, а у меня ни одного. (Смешок)
Кузьма Борисыч. А хоть и на велосипеде!
Герман Германович. Нагишом?
Кузьма Борисыч. Нагишом. Обязательно нагишом. А одёжа, одёжа она-то что? У них одёжа-то чистая, а души-то что, черные.
Герман Германович. Ни закона тебе, ни совести!
Кузьма Борисыч. Эх, братья, скидываем свои одёжы, давайте, давайте, все... на дорогу... Чего прятать-то. К звёздам! На свободу!

Герман Германович. А люди-то что скажут?
Кузьма Борисыч. А разве то люди? Человек звучит гордо, ему простор нужен. Для души, для тела, для мысли. Весь земной шар ему нужен.
Герман Германович. Загребут опять как в прошлый раз.
Кузьма Борисыч. Меня-то? Свободного человека. За глоток свободы? В морду плюну. Жалуйтесь потом. Хоть в ООН жалуетесь, хоть Путину, хоть самому участковому.

Виталя. А шо он-то?
Герман Германович. О О Н (пауза)

Кузьма Борисыч. Хер его знает. Общество оставивших надежду.. может.

Появляются Любаня и Лёха.
Любаня. Опять началось!
Леха. Что началось?
Любаня. За глотком свободы пошли.
Любаня. Стоять! Стрелять буду.
Виталя. Любка ты? А ты чё тут?
Любаня. Стоять сказала, ни с места. Шагом марш.
Виталя. Любаня, а это что за черт с тобой?
Любаня. Охрана моя. Срам прикройте. Новенький у нас.
Герман Германович. А членский взнос?
Леха. Не вопрос. (Достает две бутылки водки)

Виталя. Подгон засчитан.

Герман Германович. Милости прошу к нашему шалашу.

Кузьма Борисыч. Это вы удачно на огонек зашли, Виталь, сообрази-ка.

Виталя. А шо я?

Кузьма Борисыч. А шо я? Ну, мил человек, рассказывай.

Лёха. Чего рассказывать-то? Все как у всех - хотел большой жизни в большом городе.

Виталя. И шо? Не вышло!

Кузьма Борисыч. Теперь как все мы странствуете значит?

Герман Германович. Вот, Любаня наша тоже странствовать мечтала, да по гастролям летать, а пролетела как фанера над Парижем.

Любаня. Что вы знаете-то про Париж-то?

Виталя. А шо там в Париже, мне бы знать, кто тут барыжит поближе.

Леха. А вы, Любонька, бывали в Париже?

Виталя. А ты шо такой любопытный, как опер на допросе, а про себя молчишь, как партизан?

Леха. Приехал поступать, не поступил. Домой не вариант. И вот кубарем по социальной лестнице.

Виталя. А лестница не вечная. Станция конечная.

Кузьма Борисыч. Тут, брат, в кого не плюнь, а попадешь в her профессора.

Герман Германович. Кузьма Борисыч, не плюйтесь, пожалуйста!

Виталя. Герыч у нас из интеллигентов!

Герман Германович. Потомственных… Чистых кровей.

Виталя. А у меня, шо, грязных?

Кузьма Борисыч. Давно ли? С чистою-то кровью.

Любаня. Месьё, сель ву пле! Поляна накрыта.

Кузьма Борисыч. Как тебя звать-то?

Леха. Леха я.

Кузьма Борисыч. Ну, за Леху.

Все. За Леху!

Сцена 3

*город засыпает, просыпается блоггер*

Леха. Всем привет, дорогие друзья, с вами ваш любимый блоггер Alex Cringe. Сегодня волной хайпа меня занесло со дна русского ютуба на дно теплотрассы. И только для вас я снимаю 24 часа в окружении крыс, дерьма, медных труб и самых настоящих бомжей, челлендж. Давайте же посмотрим на этих ниндзя черепашек.
Это у них местный Сплинтер, имя у него кринжовое Козьма вроде, но более известен как КБ ака каноничный бомж. Тут он типа босс, всех собрал вроде кул чел, но только про какого-то огонька бредит. Я ни хрена не понял, кто это, может один из этих.
А это у нас дятел Вуди, если вы понимаете, о чем я. Про него особо сказать нечего, поэтому зачитаю специально для вас пару строк. Если наберете 100 тысяч лайков допишу трек для вас:
Чувачок чок чок
Дурачок чок чок
Покурил косячок чок чок
Теперь торчок чок чок
Вон под трубой лежит местный Вассерман. Он многолик. Герман Германович, он же Her Профессор, он же Герыч. Чел вроде прошаренный.
А это у нас Любаня, местная мамзель. Мечтает зачекиниться в Париже. Остальное пока не выкупил. Посмотрим, что у нее в сумочке. Охре-н-еть. Ну, друзья давайте договоримся. Я пилю отдельный видос, и если наберётся много комментов - я выкладываю, что у Любочки в сумочке.
Погодите, кто-то ожил. Всем удачи и всем пока-пока.
Виталя. Ты шо шиз?
Леха. Да нет вроде.
Виталя. А шо говоришь сам с собой?
Леха. Я тебе снюсь. Спи.

Сцена 4

На дне люка. На столе бутылки, эмалированные кружки, крошки, ложки и старая швейная машинка Zinger.
Герман Германович. Замечательный, вы, человек, Алексей, как я посмотрю. Уникальная способность у вас согревать душу и сердце в холодный осенний вечер. Ага… «Столичная».

Кузьма Борисыч. Хорошо тому, у кого в такие осенние ночи, есть теплый угол.
Виталя. Шо ты лезешь тут со своим гербарием.

Любаня. Для кого гербарий, а для кого boquet de fleurs. (засовывает в бутылку букет осенних листьев).

Кузьма Борисыч. Это ты, Любаня, здорово придумала. Как раз к огоньку. А я тут деликатес приберёг.

Герман Германович. О! Краковская. Почти свежая (нюхает).

Виталя. Hende hoh! Хер профессор! (бьет по рукам).
Герман Германович. А я что? Я…(разворачивает газетный сверток) Как говорил наш старший научный сотрудник Борис Соломонович Габерман, на любом предприятии, и в любом деле нужно иметь при себе горбушечку.

Леха. Вы Герман Германович, в следующий раз голову селедки в красный диплом заворачивайте.

Кузьма Борисыч. Ну братцы, будем!

Виталя. Ой, залетела, как родная.

Герман Германович. Хорошо пошла.

Кузьма Борисыч. Сладко так, будто аньгел на сердце пописял.
Любка. Ой, и правда!
Кузьма Борисыч. Любка, спой-а! Чтоб душа развернулась, а потом …
Виталя. А потом к Богу отправилась…За шкаликом..
Все ржут.
Герман Германович. Да заткнитесь вы! Любка, ну спой… «Вечная любовь»…
Любка поет «Вечную любовь», все пытаются подпевать.
Кузьма Борисыч. А знаешь, мил человек, какая Любаня! У нас на свалку пианину выбросили, старенькое, расстроенное, с клавишами выдранными, а тут Любка с авоськой…Встала, на пианину глядит и как будто сама не своя делается, авоську бросила…
Виталя. Сука, две чекушки на…
Все. Заткнись!
Кузьма Борисыч. Крышку открыла, на ящик села и заиграла, играет и поет, и плачет, снег идет, у нее пальцы синие, она играет, поет и плачет.. И мы братьями стоим, не шелохнемся, слезы текут. И так целую неделю каждый вечер приходила, все какую-то тумблю нежу пела, народ собирался из тутошних, и нас не трогали! Даже кормили, наливали даже, пока пианину не увезли!
Леха. А Любка че?
Герман Германович. Да ниче! Сначала в угол забилась, шептала что-то…

Виталя. Пила в одно рыло, сумку свою из рук не выпускала. Так неделю просидела, а потом ни шо, перестала! Отошла.
Кузьма Борисыч. Отпустило. Только тублю нежу больше не поет.

*город засыпает, просыпается блогер*
Нормальные у них тут тусы проходят, и Любочка жоооооска флексит. Респект.

Кузьма Борисыч. Люба, любонька! Целую тебя в губоньки! Чего ты носик-то повесила?
Любаня. Отвали, месьё!
Лёха. Любочка, давайте подержу вашу сумочку, наливать сподручнее будет!
Герман Германович. Э! Не трожь! Она эту сумку из рук не отпускает! От прошлой жизни это: и платье, и сумка! Певицей, говорят, была, а тут француз, обещал вечную любовь, в Париж обещал увезти! И ни Парижу тебе, ни француза! Ее Кузьма Борисыч почти замерзшую нашел, зима на пороге, она в платье этом, с сумкой, по-французски лепечет че-то…
Лёха. Ну, за Любовь!
*город засыпает, просыпается блогер*
А Любочка с историей. Вкра́ шилась в какого-то круассана и сохнет по нему уже хз сколько.

Герман Германович. Ну Лёха! Бог с ними! А главное знаешь, что? Я вот честный человек, работящий.
Любаня. Был…
Герман Германович. А чего был-то?! За рюмку с цеха поперли.
Лёха. Рюмку?
Герман Германович. Да не эту рюмку! Вот понимаете, Алексей, агрегат, сопло, а это - рюмка. А тут немцы чертежами заинтересовались, вот Кузовков и скоммуниздил, а я на себя всю вину взял (утирает слёзы)
Лёха. А нафига ты впрягся за него?
Герман Германович. А как я мог иначе? У него семья, дети, мать больная. Вот и защитил я его. Думал пожалеют за выслугу лет. А нет. Поперли, гады! Даже спасибо не сказал!

*город засыпает, просыпается блогер*
Леха. Вот это замуты тут, конечно, как если бы в тик-ток хаусе для старперов дом два начали снимать

Сцена 5.

Звук капающей воды.
Герман Германович. А вы что думаете, Алексей? Если у нас ни дома, ни работы, так мы не люди?

Люба. А кто люди? Те, кто на Кузьме Борисыче живого места не оставил, да так, что мы его месяц отхаживали? Это люди? Или те, кто смотрел и на свои телефоны это снимал? Это люди?
Кузьма Борисыч. Права такого не имеют!
Виталя. Твари мы все бездомные и бесправные!
Кузьма Борисыч. Это я-то бездомная! Ты в мой дом пришел, вы все пришли! Я вас обогрел, последним куском поделился, шкалика не пожалел!
Виталя. Хм, не пожалел, последним куском ты ОГОНЬКА своего кормишь!
Кузьма Борисыч. И кормлю! А уйдет огонек, и жизни нашей конец здесь, вот ведь тварь безликая, вроде как ни души, ни тела, а жрать охота, как людя́ м, все до крошки сжирает, но так, чтоб человек не видел. Я как-то всю ночь сидел, думал выглядеть, как придет и жрать начнет, а потом сам не знаю, вроде только и моргнул – а уж и нет ничего! Ну, пусть, думаю! Стесняется людей…Живи, огонек! На здоровье! На вот, полакомись! Дай Бог тебе здоровья (крестится).

Леха. Да нет никакого огонька вашего! Профессор ваш по ночам все и ел. Все, до крошки.

Любаня. Ах ты гадина ученая!

Виталя. Ля, ты крыса, Герыч. Ну все, берегись, дядя, ща тебе…

Герман Германович. Аккуратно, очки!

Кузьма Борисыч. Ну и хер же ты, Her профессор.

Леха. Нихренасе экшон. Старый и хер профессор ща закиляют друг друга, инфа сотка.

Герман Германович. Смотрите. Ай! Да смотрите же, Леха! В руке у него, в руке…

Любаня. Что? Это что? Телефон? Ты нас снимал?
Виталя. Я же говорил вам! Это не я шиз - это он! Хватай его!
Любаня. Вот ведь гаденыш! (долгая и нецензурная брань) Пардоньте за мой французский! А я ж дура купилась.

Герман Германович. Столичной угощал, а сам кино про нас снимал, честных людей обманывал, не стыдно?
Кузьма Борисыч. Не по-людски это! Не по-человечьи.

Виталя. Тебя хоть, по правде Лёхой зовут?
Леха. Клянусь! Лёха я, не бейте только. Я просто контент хотел...
Кузьма Борисыч. Ну бить-то не будем. Судить надо, братцы.
Леха. Да! Судить! Да здравствует подземный суд, самый гуманный суд в мире!
Вода капает все громче.
Герман Германович. Ну-с, чего делать-то будем? Предлагаю устроить партсобрание.
Любаня. Гнать его надо, шпиёна засланного, а вдруг он неспроста за нами подглядывал?
Герман Германович. Надо его с коммуны переть.
Виталя. Выгнать всегда успеем, наказать надо.
Звук струящейся воды.
Любаня. Тихо… слышите, журчит?
Леха. А это, того, не я.
Кузьма Борисыч. Кого того?
Любаня. Да это вы тут уже того! Тихо!
Хлопок. Слышно как вода начинает прибывать издалека.
Виталя. П-п-полундра! П-п-потоп!
Кузьма Борисыч. Это все ты, черт проклятый! Испугали огонька.
Любаня. Ну все, приплыли…
Герман Германович. Вернее поплыли.
Виталя. Нас всех накрыло! Мы тут помрем все.

Леха. Это бэдтрип какой-то!
Кузьма Борисыч. Братцы, подвое, каждой твари по паре, а ты не ной! Спасаться надо б.
Герман Германович. Свистать всех наверх!
Бросаются к лестнице. Суматоха. Профессор лезет первый, получает подзатыльник от Любани.
Любаня. А как же дамы вперёд… Хоть бы руку подал, жэнтельмэн!

Сцена 6

Профессор, Любаня и Виталя снаружи.
Лёха. А шпиён-то где?
Герман Германович. Черт с ним со шпионом. Борисыча потеряли!
Кричат в люк.
Любаня. Куузьма, Куузьма Борисыч! Домовой ты канализационный (причитая)…
Кузьма Борисыч. Внизу я, внизу! Все выбрались?
Герман Германович. Все.
Виталя. Лёха внизу
Любаня. Пёс с ним, Кузьма Борисыч! Вылезай давай.
Кузьма Борисыч. Я поищу.
Виталя. Да смыло поди крысу! Он скользкий гад, выберется.
Кузьма Борисыч. Не по-людски это, не по-братски!
Любаня. Да брось ты! Полезай давай!
Звуки снизу
Кузьма Борисыч. Леха. Брат. Где ты? Иду. Вставай давай. Давай - давай. Ну. Оставь ты пикалку свою. Беги! Накроет!

Любаня. Иди сюда, месьё, я с тобой не договорила ещё!

Вытягивают Лёху.
Кузьма Борисыч (снизу). Огонёк, прости! Они же не со зла это! Огонёчек!
Любаня. Подымайся, Кузьма Борисыч! Утопнешь, куда мы без тебя?
Кузьма Борисыч. Огонёк! Огонёёё…
Шум воды.

Сцена 7

Тишина. Герои стоят около тела Кузьмы Борисовича.

Виталя. Шо с трупом будем делать?

Любаня. Помянуть бы надо! Святой человек был!

Герман Германович. Может, его в люк обратно! Нет тела, как говорится, нет.. проблемы. Спа́ лимся же!

Виталя. Спа-лить.

Герман Германович.. А давайте, правда сожжем. Предадим огню брата нашего во славу огонька!

Леха. Да вы что! С ума посходили! Человека жечь!

Любаня. Молчи, чертила, из-за тебя Кузенька (со слезами) смерть принял. Подсобляй!!

Герман Германович. Ну, давайте! Прости, Кузьма! Хороший ты был человек! Прошел, как говорится, огонь, воду и медные трубы!

Виталя. Ты шо делаешь, гад!

Герман Германович. А зачем ему мертвому сырые портки! Сгорят же! Хорошие портки! (себе) А мне, глядишь, и пригодятся! Поджигай, братцы!

Виталя. Любка, пой!

Любаня. Что петь-то? «Вечную любовь»?

Кузьма Борисыч. Аааааааа! Изверги! Живого человека жечь! Аааааааа! (Катается по земле)

Лёха. Мы это… Огонька вашего призывали! Спаси, Огонек, говорим, дорогого Кузьму Борисовича.

Кузьма Борисыч. Врешь ты всё. Нет никакого Огонька. Штаны мои где? Хер профессор! Герман Германович, давай сюда, всё давай.

Герман Германович. Это, пожалуйста, Кузьма Борисыч. Всё в целости и сохранности.

Кузьма Борисыч. (достает коробок) Вот он Огонёк, был и вышел весь. (ломает последнюю спичку) Нет никакого Огонька! Сказки это.

Ложится на землю.

Повисает долгая пауза.

Кузьма Борисыч. Эх, братцы, а ведь вот оно! Дорога. Звезды. Свобода.

Любаня. Да ну тебя! (вытирает слезы)

Герман Германович. А ведь правда, свобода! Да ну этот люк! Я ведь, братцы… и, правда, гад! Это ж я тогда с завода чертежи попер, а товарищей подставил…а как всплыло…ну и меня, понимаете…гад я! Думал в подземелье отсидеться. Вот вам нагая правда моя. (начинает снимать штаны)

Все. Да угомонись ты!

Любаня. Фетешист! Все не без греха.

Виталя. Может, я к мамке вернусь в Киев, как думаете, простит?

Кузьма Борисыч. Любаня, ты куда? Потопнешь!...

Любаня. Сумкаааа! (бросается к люку)

Все бросаются за Любаней.

Лёха. Стойте! Стойтеее! Любаняяя! Я вашу сумочку…

Все замирают

Лёха. Вот ваш Париж, одним словом (достает из всех карманов долларовые купюры).

Повисает долгая пауза.

Любаня. Наш Париж! Наш!

Все смеются

Падает первый снег. Звучит Tombe la neige