Часть вторая 6 страница

- У Ботелли лучшая сеть по распространению на западном побережье, - спокойно пояснил Ортега и улыбнулся. – И он брат прекрасной невесты дона Хесуса.

- А, - произнес Пиньеро. - La Familia.

Ортега просто источал шарм и любезность:

- Si. Зная вашу репутацию, оба дома посчитали себя обязанными почтить вас присутствием, капитан.

Пиньеро улыбнулся, демонстрируя ряд мелких белых зубов, так подходивших под идеально подстриженные усы:

- Итак… - Он снял очки и протянул руку.

Ортега пожал его ладонь, все такой же расслабленный, улыбающийся, уверенный в себе. Но почтительный. Приходилось признавать, что действовал он виртуозно. Понятно, почему так быстро поднялся по карьерной лестнице. Компетентность, обаяние, беспощадность. Непревзойденное сочетание.

Глаза Пиньеро напоминающие маленькие черные пуговицы или глазки плюшевых игрушек, внимательно окинули Ортегу. Затем скользнули по Габриэлю. Капитан кротко кивнул и дернул уголком рта, снисходительно обозначив улыбку.

Плевать. Габриэль подавил желание закатить глаза. Он сыт по горло этой дерьмовой демонстрацией мачизма еще с Сан-Франциско.

Здесь, в этой отсталой стране, люди взвешивали каждое слово, каждое движение. Лично он рехнулся бы, приведись ему тратить жизнь на это хреновое позерство и игры в крутого мачо в гребаной классовой войне.

- Нам закатили убойную встречу, капитан Пиньеро, - заметил он. – Тут в чести фейерверки и свинцовые представления.

Ортега бросил на него предупреждающий взгляд, сузив глаза и поджав губы. Габриэль поднял плечо. Хорошо, он может молчать в тряпочку, однако, похоже, только сумасшедший не назовет этого коротышку лгуном.

Неожиданно Пиньеро рассмеялся:

- Первое впечатление, si? Оно бывает обманчивым. Именно так я сказал Тито.

Ферреньо нахмурился. Капитан снова рассмеялся:

- Señ ors! Давайте займемся делами под крышей, как джентльмены. – Он указал хлыстом на таверну, и его головорезы метнулись, выгоняя оттуда оставшихся посетителей.

Ортега с Габриэлем последовали за по пыльной дороге. Ферреньо шел по пятам, хрипя, как раскормленный, страдающий астмой пес.

В опустевшей таверне люди Пиньеро выстроились вдоль деревянных опор, Пиньеро расположился за маленьким столиком, Ферреньо замер у него за спиной. Габриэль подумал, не должен ли он встать позади Ортеги? Если так, то не будет ли это нарушением протокола?

Ортега вытащил стул – дерево глухо шаркнуло по камню. Пиньеро закурил, выпустив струю сизого дыма. Габриэль сел, достал пачку сигарет и тоже закурил. Увидев неодобрительный взгляд Ортеги, чуть не рассмеялся. Странные претензии для бандита.

Женщина, которая обслуживала их раньше, поднесла местные закуски и бутылку вина. Дрожащими руками поставила на стол блюдо с белой рыбой севиче, печеными перцами халапеньо, картофелем, жареными колбасками и маринованной свининой в банановых листьях. Разлила вино. Пригубив, Пиньеро отпустил ее взмахом руки. Женщина спешно убралась, стараясь не смотреть на людей в форме, дежуривших в патио.

- Признаю, меня встревожило упоминание о Нуэво-Лионе. – Пиньеро наполнил всем стаканы.

Что еще за история с Нуэво-Лионом? Ортега упоминал его в перепалке с Ферреньо. Звучало смутно знакомо, но Габриэль не мог точно припомнить. Он взглянул на Ферреньо, который тут же ощетинился.

- Угрозы, - выплюнул тот.

- Не похоже, - снова вяло отмахнулся Пиньеро.

Ортега легко улыбнулся и потянулся за рыбой. Пиньеро громко усмехнулся:

- Давайте перейдем к делу.

Габриэль отхлебнул из стакана. Он не особо жаловал вино, но это определенно было неплохим. Ортега тоже глотнул и удивленно выгнул брови – наверное, действительно приличный сорт.

Ортега и Пиньеро говорили и пили. Габриэль пил, курил и слушал. Похоже, на него вообще не обращали внимания, и это его вполне устраивало.

- Передайте дону Санчесу и сеньору Ботелли, что мы в деле, - сообщил Пиньеро. - На их условиях.

- Сорок тысяч за килограмм, - уточнил Ортега. – Девяносто процентов чистого кокаина.

- Si. Пробная партия – пятьдесят килограммов. Как и заказывал дон Хесус.

Габриэль насторожился. Девяносто процентов очистки. Значит, даже не разбавленный, с улиц он принесет около тридцати пяти миллионов. А разбавленный… за подобный бюджет велись войны. Почему Пиньеро согласился на такую малую долю?

- А вы не хотели бы увеличить свою долю прибыли?

Пиньеро и Ортега рассмеялись. Казалось, даже Ферреньо развеселился.

- Ты на чьей стороне? – явно забавляясь спросил Ортега. Габриэль покраснел.

- В Месике сорок долларов - как у вас четыреста, сеньор Контадино. Разбавьте до нужного содержания для своих клиентов. Чем большую прибыль вы получите, тем больше возьмете у меня товара. Неплохой оборот, по-моему.

- Si. Это очень хороший оборот, шеф Пиньеро, - согласился Ортега.

- И, в конце концов, у дона Санчеса и сеньора Ботелли в руках сеть распространения. Какой толк от самого лучшего товара, если его невозможно доставить надежно и безопасно?

- Совершенно верно, - сказал Ортега. – Я доложу дону Санчесу о вашем стремлении сотрудничать и… - он глянул на Габриэля, - гостеприимстве.

Габриэль встал, вежливо улыбаясь Пиньеро, Ортеге, Ферреньо. Который все еще пялился на него, словно мечтал завернуть в банановые листья и слопать.

Когда все раскланялись, Габриэль подхватил давешнюю бутылку текилы, лайм и, не обращая внимания на удивленные ухмылки, вышел на улицу.

Они направлялись в гостиницу в молчании, но Габриэль чувствовал, что Ортега доволен.

Тишину нарушили хлопки дверей и шум моторов. Габриэль прошел через гостиничную арку, прислушиваясь к медленным и острожным шагам Ортеги за спиной.

- Ну что, всё? – бросил он, оглянувшись.

- Всё, - ответил Ортега.

В фойе к ним подошел старик, которого они видели в таверне, с бадьей и стеклянными кружками в руках. Зачерпнул пол-литровой кружкой из бадьи мутную белесую жидкость и передал Ортеге.

Заметив удивленно выгнутую бровь, старик пояснил:

- Pulque.

Испанское обозначение блевотины? Габриэль поморщился, но Ортега улыбнулся:

- А, напиток ацтекских королей. Мощная вещь. - Он любезно принял кружку, проверил содержимое и одобрительно кивнул. - Apasionadamente, si?

Старик кивнул:

- Algo que quita la sed. Calor Mexicano. – Подмигнул и, прихрамывая, вернулся к столу; его приятели смеялись и махали руками, то ли довольные своей щедростью, то тем, что облапошили доверчивого туриста. Они зачерпнули из бадьи и отпили каждый по глотку густой жидкости.

- Что-то меня не особо мучает жажда. Ты же не собираешься на самом деле употреблять это внутрь? – спросил Габриэль, подозрительно разглядывая кружку. – Выглядит, как клей.

Или того хуже.

- Мексиканская жара, Контадино. Напиток ацтекских королей и жрецов.

- И где теперь те короли и жрецы? Ты собираешься есть это ложкой?

- Если хочешь, можно смешать с орехами и фруктами. Так ее употребляют беременные женщины и кормящие матери. Очень питательно.

- Да плевать. Я предпочитаю попкорн, - ответил Габриэль.

- Тут алкоголя всего от трех до семи оборотов. Один раз попробовав, запомнишь вкус на всю жизнь.

- Охотно верю.

Ортега снисходительно улыбнулся:

- Да ладно, давай насладимся оставшимся вечером в Мексике. Завтра наступит уже через несколько часов.

Звучало многообещающе – по всем неправильным причинам. Габриэль с опаской последовал за Ортегой по винтовой лестнице на второй этаж. Когда он шагнул в широкий коридор, выстланный плиткой, сердце заколотилось. Куда они идут? Он что, собирается… Как бы ни хотелось, это была плохая идея. Даже для него. Глупая. Безрассудная. Но, господи, он хотел. Хотел Ортегу. В последний раз.

Габриэль остановился у своего номера. Глубоко вздохнул:

- Думаю, для меня еще рано, - смог произнести он.

Ортега чувственно улыбнулся, поднял кружку с пульке.

- Что-то подсказывает мне, что не стоит, - неохотно отозвался Габриэль.

- Боишься, gatito?

Он на самом деле боялся, но совсем не того, о чем, видимо, говорил Ортега.

- Увидимся утром, - пробурчал Габриэль. Поставил на пол бутылку текилы и миску с лаймом и стал шарить по карманам в поисках ключа, стараясь не смотреть, как Ортега открывает свою комнату.

Он сообразил, что тот приоткрыл дверь на дюйм и замер. Габриэль приготовился услышать очередную насмешку, вставил ключ в замок.

И тут Ортега кинулся к нему, сбив с ног. Они покатились по скользкому кафельному полу, а через секунду в комнате Габриэля прогремел взрыв, выбив дверь, и обоих мужчин ударной волной швырнуло вниз по лестнице.

Глава 8

Габриэль открыл глаза, моргнул. Он лежал на спине, съехав на пару ступенек вниз головой по деревянной лестнице. Осторожно стряхнул с себя щепки от двери и осколки от вещей из номера. Бедра прижало разбитой филенкой.

В ушах болезненно звенело, звуки доходили издалека, словно под водой. Он повернул голову в поисках опасности, с трудом потянулся онемевшей ладонью к наплечной кобуре. В воздухе витало плотное облако гипсовой пыли.

Помутневший взгляд уловил перевернутое лицо Ортеги, покрытое темным разводами: у глаза – кровоточащий порез.

- Ты ранен, Контадино? Можешь говорить? – Голос едва пробивался через мутную пелену. Сильные руки шарили, ощупывая ребра, руки, ноги. – Где болит?

Вообще-то, Габриэль чувствовал себя только оглушенным. Он оттолкнул навязчивые ладони:

- Да все зашибись. Что за хрень тут творится?

- Хорошо. Всё такой же хамоватый и недовольный. С тобой все нормально. – Ортега облегченно выдохнул и, удивив Габриэля, прижался к нему лбом. – Слава богу.

- Сам-то в порядке? – ворчливо поинтересовался Габриэль.

Ортега кивнул, отстранившись и пытливо его изучая.

- У тебя… кровь. – Габриэль провел пальцем у своего глаза.

- И у тебя. – Тот потер мизинцем край его рта. От нежного прикосновения губы покалывало. Габриэль удивленно уставился на красную каплю, стекающую с его пальца, и притронулся к порезу. Откинулся на ступени. Задрожал.

- Señ ors! Señ ors! – Из вестибюля мчалась обслуга гостиницы.

Ортега снова навис над ним, рот дразняще приблизился к губам. Габриэль моргнул, стараясь сфокусировать взгляд и не окосеть, когда Ортега прижался поцелуем ко лбу.

Внезапно нахлынуло воспоминание об их первой ночи: сдержанной силе, мужском аромате мускуса и лайма, теплом дыхании… Он шумно всосал воздух и закрыл глаза. Мягкие губы по очереди коснулись глаз, затем запечатали глубоким поцелуем – Габриэля скрутило болезненной жаждой.

«Перевернутый», казалось бы неудобный, поцелуй пронзил электрическим разрядом. Габриэль, не в силах сопротивляться, накрыл ладонями сжимающие руки, упиваясь вкусом пота, крови и чего-то экзотического, столь присущего Ортеге. Затем вцепился в его рубашку, притягивая ближе с такой же голодной страстью. Мир закружился, опрокинулся, Габриэль отстранился, хватая ртом воздух.

- Черт, да пошло оно все, - прошептал он дрожащим голосом. – Я хочу тебя.

Ортега ответил чуть слышно, его слова послали очередной разряд по спине к члену:

- Ночь наша. Сегодня ты мой, gatito.

Бутылка текилы не пережила взрыв, а вот толстая кружка с пульке осталась цела. Встревоженный и подозрительный персонал гостиницы вытащил ее, лайм и Габриэля с Ортегой из заваленного обломками коридора.

Убедившись, что все живы-здоровы, портье предоставил им комнаты в другом крыле здания с заверениями, которые больше походили на предостережение, что полиция приедет с минуты на минуту. В чем Габриэль сильно сомневался. На самом деле он решил, что именно местная полиция и покушалась на их жизнь. Хотя Ортега, похоже, считал, что Габриэль доигрался, когда устроил представление во дворе гостиницы и смертельно достал новоявленных «друзей».

Ортега поблагодарил ошарашенный персонал за беспокойство, забирая ключи от номеров. Подхватив кружку с пульке и расплющенный лайм, они направились в новые комнаты под испуганные шепотки обслуги.

В номере Габриэль включил лампу: двуспальная кровать, балкон, отдельная ванная. Ортега, зашедший следом, запер замок, бросил оба ключа на комод у двери. Встретившись глазами с Габриэлем, по-волчьи ухмыльнулся:

- Осознание близкой гибели – самый сильный афродизиак.

Габриэль упрямо задрал подбородок и едва успел остановить тяжелую кружку с пульке, которую Ортега пустил по столу, как тот схватил его и толкнул к стене. Навалился, просунув колено между ног Габриэля и притираясь мускулистым бедром к паху. Распятие, висевшее над кроватью, бесшумно закачалось.

- Твои глаза при этом освещении кажутся золотыми, - пробормотал он. Зубы клацнули в горячем, почти насильственном поцелуе.

Губы покалывало, по коже, покрытой порезами и ссадинами, пробежали мурашки. Но несмотря на неумолимые, жесткие объятия, рот Ортеги – шелковистый, сладкий – просил, уговаривал принять или даже приветствовать его грабёж.

Габриэль проворчал, сам не понимая, что, и ноздри тут же наполнились запахом пороха и пыли, смешанным с потом и мужским возбуждением. Господи, как он любил этот запах! Ничто с ним не сравнится!

Он выгнулся в сильных руках, поморщился, когда Ортега дернул за волосы, чтобы повернуть голову и углубить поцелуй. Сильнее притиснулся пахом к мощному телу, лишавшему свободы. И удовлетворенно почувствовал ответный толчок бедрами – Ортега упрямо не желал отдавать контроль, демонстрируя, кто тут главный.

Сердце счастливо ухнуло – вожделение росло с каждой минутой.

- А если появятся полицейские, чтобы допросить? – выдохнул Габриэль.

- Мы не откроем. - Ортега вжал его в стену.

Габриэль посмотрел на него сквозь прищур:

- А если выломают дверь?

- Пристрелим.

Габриэль рассмеялся, но Ортега снова поймал его истерзанные губы. Горячий язык коснулся, посылая шипящую расплавленную страсть прямо к мошонке.

Колени дрогнули. Габриэль застонал, вцепившись слабеющими руками в рваную грязную рубашку Ортеги. Треск ткани смешался с гулом работающего под потолком вентилятора и стрекотанием цикад за окном.

Свет померк, мир закружился. От стальных объятий завтра на плечах наверняка появятся синяки. Мысль едва не рассмешила. Их почти разметало на куски, а он думает о каких-то синяках, которые оставит на нем Ортега. Габриэль не удержался – фыркнул в поцелуй. Ортега отпрянул:

- Что тебя так развлекло, Контадино?

- Только не говори, что не уловил иронию ситуации.

Глаза Ортеги сузились:

- А ты продолжишь веселиться, когда я нагну тебя на комоде и оттрахаю так, что будешь орать от удовольствия на всю улицу?

Габриэль вздрогнул – то ли от ужаса, то ли от восторга – и серьезно ответил:

- Какое тут веселье, если я буду кричать?

Похоже, Ортега на мгновение растерялся, но потом неохотно улыбнулся:

- Ты на самом деле loco, малыш. И сегодня я намерен брать тебя раз за разом.

Габриэль с трудом сглотнул, резко попытался вывернуться. Ортега снова прижал его к грубой штукатурке. Даже если бы захотел, Габриэль не смог бы вырваться. Это и пугало, и возбуждало.

- Пусти. – Голос дрогнул.

Ортега покачал головой, и Габриэль беспомощно посмотрел в тлеющие глаза, которые пронизывали, считывали все его тайные желания.

- Будь ты проклят. – Он попытался удариться затылком о стену, стараясь избавиться, развеять порочную жажду, но большая ладонь крепко обхватила подбородок, чтобы остановить.

- Нет, - отрезал Ортега.

Мощные бедра притерлись к паху, дополнительная стимуляция послала сладостный импульс к анусу. Из горла вырвался беспомощный мяукающий звук:

- О господи…

Ортега внимательно изучал его лицо от линии волос к глазам, носу, подрагивающим губам. Темный взгляд проникал прямо в сердце, сдирая слой за слоем. Смотрел в душу.

- Да что тебе надо? – Отчаяние в собственном голосе удивило Габриэля.

Похоть в глазах Ортеги сменилась решимостью:

- Не слишком много. Только одна ночь. Сейчас.

- И всё? – прошептал Габриэль.

- И всё. – Что-то мрачное проскользнуло в его тоне. – Ни ты, ни я не станем усложнять себе жизнь.

- Если остановишься, я тебя пристрелю, - предупредил Габриэль. Он дернул на себя Ортегу за рубашку, которую все еще сжимал в кулаке. Ткань поехала по шву, обнажая бронзовую мускулистую грудь, прежде чем Ортега успел на него навалиться.

Затем фыркнул и отпрянул. Они боролись одно мгновение, пока Ортега его не скрутил и не приказал:

- Сначала в душ. Ты пахнешь порохом. Или это сера, pequeñ o diablo? – Провел пальцами по закопчённой челюсти. – Хотя действительно сексуальный как дьявол.

- Ты слишком привередлив для любителя по-быстренькому.

- Я хочу лакомиться тобой, а не гипсовой пылью и деревянными опилками. – Ортега изогнул изящную бровь. – К тому же мы не будем по-быстренькому. Я намерен долго наслаждаться этой ночью.

Габриэль игриво прикусил испачканный палец. Ортега усмехнулся:

- Мой котенок выпустил клыки?

- Выпустил кое-что другое, - огрызнулся Габриэль. – И хотел бы спустить раньше, чем состарюсь.

- Мы постараемся не слишком тебя задерживать. – Ортега быстро его поцеловал, а затем развернул, подтолкнув к ванной. – Я даже не стану настаивать, чтобы ты помыл за ушами. – Горячий влажный язык прошелся за ухом.

Габриэль прислонился к кафельной стене. По волосам, лицу, груди скатывали прохладные струи, унося за собой пыль, песок, мелкие щепки, кусочки штукатурки. Холодная изморось сменилась горячим потоком.

- У тебя порез… вот здесь. – Рот Ортеги прижался к плечу.

Габриэль вздрогнул, выпрямился, нащупав на полке дешевое мыло, быстро растер пену по груди, плечам, прогоняя жадные губы.

Ортега заставлял его нервничать сильнее любых взрывов и риска для жизни. Не потому что был безжалостным драгдилером-убийцей, а потому что этот благородный, образованный мужчина, опытный любовник ухаживал, обольщал, как никто другой. Это вызывало тревогу. И льстило.

Здоровые лапищи нежно массировали шею, разминая жесткие узлы в напряженных мышцах. Габриэль шумно вдохнул через зубы. Было больно, но он чувствовал себя словно на небесах. Ладонь пробралась в мокрые волосы, стальные пальцы творили магию, снимая напряжение и головную боль. Габриэль не понимал Ортегу. Ведь за ним не надо ухаживать, не надо уламывать. Они же просто сейчас перепихнутся. Он должен это знать.

- Ты снова напрягся, - заметил Ортега, впиваясь ему в мышцы.

Запах мыла заполнял легкие, каскад шелковистой пены стекал по плечам и спине. Сильные большие руки, скользкие от мыла, растирали, разминали под теплой водой. Пузырьки пены охлаждали плоть. Загипнотизированный ощущениями, Габриэль не сразу понял, что творит этот сексуальный ублюдок. Моет ему голову! Габриэль, случалось, и раньше принимал душ с любовниками, но ни один из них не делал такого. Ласка и забота не входили в его сексуальный арсенал. И он никогда их не хотел – до сих пор. А теперь стонет и ластится в тисках Ортеги. А тот бормочет на ухо сладкие испанские глупости, не дразнит, не издевается, а невыносимо, почти нежно, вымывает мыло из волос, заботясь, чтобы не попало в глаза.

- Черт. Мы зря теряем время. – Габриэль прижался задницей к паху Ортеги. Толстый член соблазнительно заскользил по расщелине, а затем отпрянул.

- С тобой - не зря, gatito. – А вот теперь в голосе Ортеги послышались дразнящие нотки.

Как же они достали! Наверняка в федеральной тюрьме Ортеге будет не до насмешек. Но Габриэлю не хотелось представлять его в компании зверья.

Мыльные руки скользнули по груди, горячие, тяжелые, захватывающие, они оставляли физически реальный, горящий след на коже. Большая ладонь играла с пеной в паху, растирая, промывая – не столько очищение, сколько часть прелюдии. Габриэль сосредоточился на заводящем ритме, кулак Ортеги сжимал член крепко, почти грубо.

Принимая удовольствие, Габриэль резко дернул бедрами в пику контролируемым, размеренным поглаживаниям. Одна мускулистая рука обхватила, зафиксировала плечи и грудь, другая впилась в бедра так, что наверняка останутся отпечатки пальцев. Ладонь погладила, поддразнивая, уязвимую впадину внизу поясницы, прошлась по расщелине, обвела ягодицу. Медленное, непреклонное исследование заставило Габриэля ерзать от нетерпения.

Брызги распылялись, щекотали, дразнили, как ищущие пальцы Ортеги. Тот сильнее стиснул его одной рукой, Габриэль с облегчением откинулся ему на грудь – последнее сопротивление смыло водой. Что-то тяжелое и удушливое всколыхнулось в груди и сгинуло прочь. Это было так давно, что Габриэль не сразу определил чувство, не смог вспомнить его имя. Безопасность. Защищенность.

Пиньеро хотел его убить, Санчес хотел его убить, черт, даже Ботелли в последнее время хотел его убить. В конце концов, и этот человек пожелает ему смерти. Но здесь, сейчас, в руках Мигеля Ортеги он был… в безопасности.

Длинный палец потер сжатое кольцо мышц, проскользнул внутрь достаточно далеко, чтобы задеть простату. Перед закрытыми глазами вспыхнули звезды. Габриэль обреченно захныкал, стараясь насадиться сильнее.

- Еще, пожалуйста… - Он отчаянно извивался, стараясь двигать бёдрами в такт с пальцем Ортеги и бесстыдно толкаясь в кулак, отчаянно желая приблизить вожделенный оргазм.

- Умоляешь, gatito?

- Si! – прошипел Габриэль.

Ладонь, сжимающая член, разомкнулась, спустилась, обхватив мошонку, поиграла яичками, палец потер чувствительную плоть ближе к анусу. Ощущения расплавили Габриэля, колени подогнулись, только сильная рука удерживала от падения. Палец в анусе еще раз задел простату, затем продвинулся глубже, крутанувшись, заполняя, как будто и не палец вовсе, а здоровый член. Со следующим движением к нему присоединился второй. Габриэль не смог сдержать стон, зародившийся глубоко в груди.

Такие уверенные, опытные пальцы - хотелось насадиться, почувствовать их плотнее. Так и тянуло взбрыкнуть, объездить руку Ортеги, но тот вдруг остановился, прекратил точки, другой ладонью сжав истекающий смазкой член Габриэля.

Габриэль застонал и дернулся, но Ортега усилил хватку, лишая свободы действия, притираясь пахом и мощными бедрами. И что-то зашептал в волосы – довольно, убеждающе.

- Что? – раздраженно переспросил Габриэль. – Что ты там бормочешь?

- Я сказал, что ты красивый, дикий и сумасшедший. – Горячее дыхание опалило шею. Ортега прихватил зубами краешек уха, облизывая и покусывая спустился по горлу к плечам. Резкие ласки дополняли нежные глупые слова: - Ты слишком спешишь, Контадино. Как с текилой. Быстро опрокидываешь одним махом, вместо того, чтобы смаковать, потягивая. Тебе следует узнать, что такое растянутое удовольствие, которое не пропускает ни одной мелочи, а не довольствоваться быстрым трахом.

- Ага, и ты собираешься меня поучить?

- Я уже тебя учу, - заверил Ортега.

- Сейчас я бы предпочел просто потрахаться, спасибо. - Габриэль заерзал, пытаясь насадиться на здоровый налившийся член, упирающийся ему в ягодицы.

Теплый смешок соблазнительно дрогнул у шеи:

- Сейчас, котенок, ты получишь лишь то, что я тебе дам. – Он отмел возражения Габриэля, заткнув рот глубоким, жестким поцелуем.

Почувствовав, что Габриэль расслабился, снова протолкнул пальцы через анус, задавая быстрый ритм, который опять подвел к надвигающемуся оргазму. Габриэль чувствовал себя наполненным, побежденным и одержимым. И это было прекрасно.

Член терся о мыльную ладонь под потоком, тело горело, казалось, горячая вода не согревает, а остужает пылающую кожу. Легкие заполнили пар и запах возбуждения. Сладостное предвкушение дорожкой пробежалось по позвоночнику к яйцам. Толчки и поглаживания на члене боролись за первенство в удовольствии против пальцев, потирающих простату.

Вскрикнув, Габриэль дернулся, чувствуя, как взрывается и расходится от паха рябь оргазма. Сердце замерло, дыхание перехватило.

Он опустил голову, ошалело наблюдая, как тугие струи воды смывают его сперму с лапищи Ортеги. Габриэль представил, что пометил, скрыто заклеймил его своим запахом. Но это всего лишь зарубка на спинке кровати. Габриэль не претендовал на Ортегу. Нет. На самом деле. Он просто не мог. И не хотел. За исключением этого момента.

- Господи, господи…

Сладостная волна накрыла, вынесла на гребень, выгибая, туго натягивая, поднимая все выше с каждым глубоким толчком пальцев Ортеги. Наконец они последний раз коснулись набухшей простаты, бросая в пучину, отправляя через край.

Еще раз закричав, он обмяк в одноруком объятии Ортеги, как повядший цветок. Перед глазами все поплыло, свет погас, колени подломились. Холодная плитка неслась в лицо. Но он удержался на ногах – сильные руки подхватили, надежно, утешающе прижав к широкой груди. Габриэль почувствовал поясницей горячий, все еще напряженный член Ортеги. Нахлынуло знакомое уже ощущение защищенности и безопасности.

- Пусти, - пробормотал Габриэль. - Это слишком… Мне нужно пространство.

Он оттолкнул Ортегу, осознавая, что уже может стоять без поддержки. Тот безропотно отпустил:

- Как пожелаешь, gatito.

Та же фраза, что и перед расставанием в клубе «Мадроне», то ли принесла разочарование, то ли обострила удовольствие. Габриэль и сам не понял.

Он не мог отвести глаз от огромного, торчащего колом пениса Ортеги. Инстинктивно протянул руку, любуясь более темной, чем у него самого кожей, густыми вьющимися волосами, покрывающими грудь и живот. Пальцы дернулись, желая прикоснуться к красно-коричневой атласной плоти, чтобы проследить нетерпеливо пульсирующие венки, переплетающиеся на объемном органе.

Ортега перехватил его запястье, останавливая. Пораженный, Габриэль наконец поднял глаза на красивое точеное лицо, узнавая желание и потребность. Даже в желании Ортега, в отличие от Габриэля, проявлял терпение.

- Пока нет. Я предпочитаю подождать. – Искушенная улыбка и обольщала, и раздражала. – Ожидание может обернуться великой наградой.

- Ну, если ты так говоришь…

Габриэль представил, как в него войдет этот широкой штырь - гладкий, твердый, словно сталь, обернутая в шелк. Даже после того как кончил, Габриэль был готов к большему – сексуальный аппетит еще не удовлетворен, пока его должным образом не оттрахали. Анус сжался от одной восхитительной мысли.

Габриэль нахально ухмыльнулся, отбросил руку Ортеги и сжал кулак вокруг его плоти:

- Тогда давай отыщем сухое место, и я подумаю над твоей наградой. – Он вывел Ортегу из душа в комнату, потянув за «терпеливый» член.

Глава 9

- Мы сыграем в игру. – Голый Ортега, сидевший по-турецки на кровати рядом с Габриэлем, подбросил и ловко поймал монетку. – Она научит тебя столь необходимому терпению.