ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 6 страница

-Я думал, Вы ушли пораньше. Вам ведь досталось сегодня ночью. Можете уйти прямо сейчас.

-Я и так сейчас ухожу. Сейчас без пяти два. Ровно в два меня не будет.

-А знаете, Гельперн решил, что это – клопы. Так просто.

-Если бы это были клопы… - Тамара подняла глаза и только тут обратила внимание на то, как он сегодня выглядит.

В белом джемпере, голубой рубашке и галстуке, оттеняющем синюю отделку элегантного свитера, с легким запахом французских духов, в небрежно наброшенном на плечи белом халате, он смотрел на нее ярко-зелеными глазами, и она ничего не могла поделать со своей женской натурой. Ее тянуло к нему, и молоточки стучали в висках, мешая сосредоточиться.

-До свидания, Олег Сергеевич, - она взяла сумочку. – Не сердитесь на меня за сегодняшнее. Знаете, мне теперь и самой все это кажется бредом. Наверное, я просто переутомилась.

«Врет, - подумал Арбенин, – Ничего ей не показалось. Она прекрасно знает об этом».

-Конечно, Тамара Петровна, все в порядке, - сказал он вслух и очень удачно, правдиво улыбнулся. – Мне очень нравится, как Вы работаете. До завтра.

-Завтра меня не будет. Моя смена – послезавтра. И опять в ночь.

-Тогда до послезавтра.

-До послезавтра. Если Вы собираетесь здесь заночевать.

Они стояли друг напротив друга, и из вежливости никто не решался отойти первым.

-Олег Сергеевич, - Виталий выглядывал из его кабинета, - есть кой-какой мысль.

-Иду, - Олег Сергеевич кивнул Тамаре и зашагал к кабинету.

-Знаете что, - сказал Виталий, когда Арбенин закрыл за собой дверь, - а ведь о чем-то похожем говорил однажды Мух. Ну, Ваш предшественник – Семен Егорович. – Виталий задумчиво смотрел на конфискованного «малька». – Что-то такое было, правда не помню точно. Я тогда только пришел в клинику.

-Хрен с ним, пойду-ка я домой. Будешь? – Арбенин кивнул на «четвертинку».

-Нет, я на работе. – Виталий удивленно взглянул на Арбенина. Подобное предложение он слышал от шефа впервые.

-Ну, тогда иди работай. Я курну и отчалю. – Он явно выпроваживал Виталия из кабинета.

-Если что, я звякну. До завтра. – Виталий вышел, оставив ощущение пробежавшего меж них легкого холодка.

-Хрен с ним, - подумал Арбенин, - уладится.

Он снял с бутылки пробку, вылил содержимое в стакан, подумал, стоит ли это делать, и выпил. Бутылку он завернул в газету, чтобы выбросить на улице.

По дороге домой он зашел в магазин, купил новую кастрюлю и чашку в виде Доктора Айболита. В продуктовом магазине купил макарон, колбасы, хлеба, банку растворимого кофе, масло, подумал и купил сыр. Покурив у магазина, он зашел опять, купил бутылку коньяка и лимон. Коньяк он взял себе, а сыр – виновнице вчерашнего погрома. Напиваться в одиночку не хотелось, и он надеялся, что она его ждет.

Дверь в квартиру Арбенин открывал осторожно. Приоткрыв ее так, что образовалась узкая щель, он заглянул внутрь.

-Эй, -позвал он, - ты где? Ты не убегай, сейчас обедать будем.

Не заметив никого, кто бы мог юркнуть в образовавшуюся щель, он открыл дверь пошире и посмотрел в прихожую. Крыса сидела метрах в двух от двери и, казалось, встречала хозяина.

-Ага, - обрадовался Арбенин, - сидим?

Он закрыл за собой дверь, поставил полиэтиленовый пакет с покупками на пол и присел на корточки.

-А кто здороваться будет? – Олег Сергеевич протянул ладонь, приглашая крысу поприветствоваться.

Та шмыгнула на кухню и зашуршала под раковиной мусорным пакетом.

-Из помойки ничего не брать, - приказал Арбенин, пристраивая пальто на вешалке. – Вымой руки и садись за стол, как полагается каждому уважающему себя индивидууму.

Язык у него слегка заплетался, и это забавляло Арбенина, отвыкшего от состояния легкой эйфории, вызванной алкоголем. Он вообще редко употреблял спиртное, а здесь, в Среднеземске выпил, кажется, впервые.

Олег Сергеевич зашел в ванную, вымыл руки, сполоснул лицо, вытерся полотенцем и, подхватив пакет, вошел в кухню. Крыса сидела на табуретке, придвинутой к кухонному столу, словно и в самом деле ожидала, когда подадут обед.

-Ага, мы, кажется, имеем представление о правилах хорошего тона? – Арбенин продолжал шутить, хотя и удивился ее поведению. – Леди воспитывалась в приличной семье?

Вытащив продукты из пакета, он положил их на стол.

-Мадам, Вы прощены, - великодушно изрек Олег Сергеевич, демонстрируя крысе новую кружку-доктора и эмалированную кастрюлю.

-Кстати, как Ваше имя? Нас, кажется, до сих пор не представили друг-другу. Поскольку сделать этого некому, позвольте отрекомендоваться самостоятельно. Арбенин Олег Сергеевич, кандидат психоделически-медицинских наук, заведующий психонервопатологическим отделением психиатрии местного медицинского учреждения.

Арбенин фиглярствовал, ожидая, что крыса вот-вот сиганет куда-нибудь с табуретки. Та внимательно смотрела на него «без тени смущения», как определил бы Арбенин, будь она человеком.

«Ну, вы только посмотрите на нее, - подумал он, - сидит прямо как король на именинах. И ведь не боится по-моему ни капельки».

-Кстати, - вдруг осенило его, - Вы – мадам, или мьсье? Кажется, мы не выяснили до сих пор даже этот аспект. Позвольте полюбопытствовать.

Он протянул руку к крысе, желая обследовать ее и разобраться в этом вопросе. Крыса слетела с табуретки и отбежала в коридор.

-О-о-о. Пардон, пардон. Судя по Вашей реакции, Вы – особа женского пола. Приношу свои извинения за столь фамильярный подход к решению этого вопроса. Прошу придать забвению происшедший инцидент и разделить со мной скромную трапезу. – Арбенин сделал приглашающий жест в сторону стола.

Помедлив секунду, крыса вернулась на прежнее место и вопросительно уставилась на Арбенина.

«Черт побери, можно подумать, что она меня понимает», - подумал он.

Затеянная им игра странным образом трансформировалась в реальность.

Арбенин нарезал колбасы и хлеба, разложил их на тарелке, достал рюмку и налил в нее коньяка. На блюдце он порезал дольками лимон. Крыса сидела и только слегка принюхивалась.

-Вам, кажется, будет не дотянуться, - обратился Арбенин к ней, - одну минуточку.

Он прошел в комнату, взял стопку медицинской литературы и вернулся на кухню. Крыса спрыгнула на пол. Арбенин положил стопку на табурет, подогнав книги под край стола.

-Так Вам, кажется, будет удобнее.

Крыса прыгнула на край табурета и забралась на книги. Она сидела у края стола, не пытаясь двинуться дальше, и только принюхивалась, повернув нос в сторону лежащей на тарелке колбасы.

«Хрень какая-то, » - подумал Арбенин, проглотил не присаживаясь коньяк и закусил долькой лимона.

Крыса посмотрела на него осуждающе и перевела взгляд на колбасу.

-Будь я проклят, если она не понимает, что делает.

Он пялился на крысу. Подробности сегодняшней ночи и последовавшего за ней утра зашебуршились под черепной коробкой, предвещая приступ мигрени. Обожженные пальцы правой руки запульсировали горячими толчками. Арбенин налил еще рюмку и проглотил не закусывая. Крыса смотрела на него и нетерпеливо перебирала лапками. Он достал еще одну тарелку, положил на нее кусок сыра и поставил перед ней. Она забралась в тарелку передними лапками и принялась есть.

-Бог любит троицу, - сказал себе Арбенин и налил третью рюмку.

Он сел, проглотил коньяк и закусил колбасой. Крыса грызла сыр, ничуть не смущаясь его присутствием. Он закурил, стараясь не выпускать дым в ее сторону. Хмель вновь пробирался в него, защищая мозг от чрезмерной нагрузки. Арбенин слегка расслабился.

-Ну и как же Вас все-таки зовут? – он говорил серьезно.

Крыса на секунду оторвалась от еды, взглянула на него и снова принялась за угощение, быстро работая зубками. Олег Сергеевич наполнил рюмку, затем, подумав, встал, снял с холодильника Айболита и сев наполнил его почти до половины.

-Если не возражаете, я буду звать Вас Кристина, - он приподнял бокал в ее честь.

Кристина приподняла мордочку и (БУДЬ Я ПРОКЛЯТ) кивнула.

Протрезвев на мгновение оттого, что волосы у него на голове шевельнулись, он заглотил коньяк, понюхал кусок хлеба и произнес про себя самое длинное ругательсво, которое знал. Потом он перекрестился сам и перекрестил крысу. Крыса не задымилась, не вспыхнула синими язычками и вообще никак не отреагировала на это. Сидела и ела сыр. Арбенин пожевал лимон, хотел проглотить колбасы, но передумал и закурил сигарету.

«Какая-то хрень, - подумал он. – Хреновая, хреноватая, охренительная, хренная, захреновленная, охреновенная хрень. Так не бывает. Просто случайное совпадение. Я спросил, и она просто отреагировала на голос. Обычный рефлекс.

Он убеждал себя в этом, как мог, а крыса сидела за столом, поедая сыр, и вела себя, как заправская леди, только что не пользовалась столовыми приборами.

-Если в стенке видишь руки,

Не пугайся, это – глюки. –

подбодрил себя Арбенин услышанной от одного белогорячечного психа считалочкой и плеснул в Айболита коньяка.

Он был уже сильно пьян, сам не понимая, как это он «набрался».

Закончив трапезу, Кристина вытерла лапками усы и, соскочив на пол, юркнула в коридор.

-А убирать тарелку кто будет? – крикнул ей вслед пьяный Арбенин и отломил себе сыра.

Есть ему совершенно не хотелось. Пройдя в комнату, он вытащил из шкафа купленный по случаю с рук переносной черно-белый телевизор и поставил его на стол. Воткнув вилку в розетку, он попытался его настроить, но тот только шипел и светился серым экраном. Наконец ему удалось поймать местную станцию. Телевизор он не смотрел никогда, возвращаясь домой поздно и практически сразу же ложась спать. Сегодня он решил сделать исключение и посмотреть какой-нибудь белибердовый фильм – отвлечься от дел и дурацких, наполняющих голову мыслей. Местная станция транслировала «Терминатора», и это было лучшее, чего он мог ожидать. Он любил этот фильм. Арбенин принес из кухни оставшийся коньяк с лимоном и просидел в продавленном кресле до конца фильма, почти ничего не соображая.

Когда непобедимый скелет был успешно раздавлен прессом, начались новости. То, что увидел Арбенин, разом вывело его из состояния желанного алкогольного отупения, и он напрягся в кресле, не в силах оторвать взгляд от экрана.

На обочине тротуара, почти вплотную к подъезду стояли две машины: дежурный милицейский УАЗик и «Скорая помощь». Двое санитаров вытаскивали из подвала обезображенный труп женщины. Руки ее, неестественно вывернутые в локтях в противоположную сторону, были переломаны в нескольких местах. Лицо, превращенное в кровавое месиво, запекшееся от крови, напоминало раздувшийся шар. Голова свешивалась в сторону столь неправдоподобно, что не оставалось сомнения в переломе шейных позвонков.

Вытаскивая из подъезда носилки, на которых лежал труп женщины, один из санитаров поскользнулся и выпустил носилки из рук. Одна сторона носилок упала на землю. Скользнув по ним, труп уперся ногами в асфальт и согнулся в пояснице, словно собирался сесть. Голова его упала на грудь, и Арбенин с ужасом увидел, что она почти полностью отрублена. Ему даже показалось, что он увидел разрубленные позвонки, торчащие из шеи.

Двое миллиционеров оттесняли с прохода любопытных. Присутствовавшие при выносе трупа зеваки шарахнулись в стороны, когда носилки стукнулись об асфальт. Один из миллиционеров зажал рот рукой и выпал из кадра, метнувшись к ближайшим кустам. Камера «наехала» на него, когда он блевал.

Самое ужасное заключалось в том, что вытаскивали труп из того самого подъезда, где жил Арбенин. И это был не просто труп. Это был труп Нины. Той самой Нины, которая обслуживала их с Тамарой столик и выписалась из больницы два месяца назад, сумев все-таки вспомнить как ее зовут, где живет и работает. Больше она не помнила ничего. Арбенин узнал ее по фотографии, появившейся на экране с указанным внизу телефонным номером, по которому предлагалось позвонить для опознания.

Он смотрел на экран не в силах ни пошевелиться, ни отвести взгляд, или хотя бы закрыть глаза, когда на телевизор вспрыгнула неизвестно откуда появившаяся Кристина. Она смотрела Арбенину в глаза, словно хотела спросить: «Ну как тебе это зрелище? ».

Арбенин рванулся в ванную, но не успел добежать, выплеснув по дороге содержимое желудка. Его долго рвало, пока он держал голову под струей холодной воды. Из головы не выходила последняя, запечатленная в мозгу картинка – фотография убитой женщины и, сидящая на ней, белоснежная, шелковистая Кристина.

Отплевавшись и подавив спазмы, Арбенин разделся и, сполоснув ванну, залез в нее и сел под холодный душ.

«Какой идиот разрешил показать такое по телевизору? - думал он. – Демократия и гласность, мать ее так. Будь они все трижды прокляты».

Когда его стало поколачивать от озноба, он включил теплую воду и просидел с полчаса, стараясь ни о чем не думать. Выйдя из ванной комнаты, он зашел на кухню, вскипятил чайник и выпил две чашки горячего, сладкого чая. Затем он взял тряпку и, зайдя в комнату, вытер с пола выплеснувшийся из желудка коньяк с кусочками лимона. Выдернув из розетки шнур шипящего экраном телевизора, он вернулся в ванную и сполоснул тряпку.

-Отдых был прекрасен, - сказал Арбенин.

Проглотив две таблетки снотворного, он просидел на кухне, дожидаясь, пока таблетки подействуют и, как только почувствовал сгущающийся в голове туман, отправился спать.

-Здравствуй, Ловец.

Она сидела на табуретке, глядя в чуть освещенное снаружи окно. Профиль ее четко просматривался на фоне занавески. Ворот тонкой, темного цвета водоллазки плотно облегал ее шею. Она повернулась в его сторону, склонила голову набок, словно рассматривала его лицо, стараясь найти в нем новые черты, и вновь повернулась к окну.

Арбенин сел на кровати и щелкнул выключателем висевшего над головой ночника. На мгновение лампочка ярко вспыхнула, лопнула, издав хлопок, и комната вновь погрузилась в темноту.

-Ты хочешь меня увидеть? – Она повернулась к нему. – Еще не время, Ловец. Пока это только сон. Во всяком случае для тебя. Не старайся понять. Все придет в свое время.

-Зачем ты пришла? Чего, Черт побери, тебе от меня надо? – он не верил, что это – всего лишь сон. Реальность окружавшей его обстановки не оставляла сомнений. – Что я должен понять? Или не стараться понять? Какого Черта? И кто ты вообще такая?

-Я, это – Я. – Она пожала плечами. Во всяком случае, я так себя называю. Все просто.

-Ни хрена себе – просто. Среди ночи к тебе является… неизвестно кто, неизвестно как попадая в квартиру, и заявляет, что все – просто. Скоро поймешь, мать твою так. Да какого гребанного хрена я должен это терпеть?

Он нарочно говорил громко, чуть не кричал, подавляя страх, пронзающий его ледяными иголками. Костяшки стиснутых в кулаки пальцев побелели, и пальцы свело судорогой.

-Перестань кричать, разбудишь соседей. – Она говорила спокойно и даже слегка равнодушно. – Хотя, они все равно ничего не услышат.

-Да какого гребанного члена я должен молчать? Какого долбанного, старого, висячего стояка?

Арбенин кричал, стараясь подавить страх и переломить ситуацию в свою пользу. Он уже знал, что это – БОЛЕЗНЬ. Шизофренический бред, сопровождаемый полномасштабными галлюцинациями, вызванными передозировкой алкоголя в сочетании со снотворным.

-Тебе не идет, когда ты ругаешься. Это не придает тебе мужественности. Я понимаю, как тебе трудно идти через ЭТО, но это – твоя дорога, Ловец.

Неизбежность, прозвучавшая в ее голосе, заставила Арбенина остановить готовый сорваться с языка новый поток сквернословия. Он помотал головой и попытался подойти к образовавшейся проблеме конструктивно.

-Хорошо, - сказал он, - ты считаешь, что все это – сон. Так?

-Ты… так считаешь.

-Я так считаю? Прекрасно, пусть так. Но я тебя вижу и слышу, и я, Черт побери, чувствую вот это вот одеяло, и вот эту стенку, и вот эту вот подушку. И я уверен, что почувствую и тебя, если сейчас встану и возьму тебя за руку, или за твою тонкую, восхитительную шейку.

-Конечно почувствуешь. Я могу подойти к тебе, если хочешь.

-Ничего я не хочу, - он тряхнул головой. – Я хочу разобраться. И почему ты называешь меня каким-то дурацким Ловцом? У меня что? Нет имени?

-Это и есть твое настоящее имя.

-Что значит – настоящее? Мое имя – Олег Сергеевич Арбенин. И это также точно, как то, что я разговариваю сейчас с тобой в этой комнате.

Он замолчал, осознав всю нелепость своего высказывания.

-Не пугайся, Ловец, - она присела на край кровати в его ногах. – Я просто должна быть здесь. И я тоже не могу ничего с ЭТИМ поделать. Так получилось.

-А ты не могла бы выбрать кого-нибудь другого для своих появлений? Почему именно я?

-Других нет. Не задавай вопросов. Я не смогу ответить, или совру. Ты ведь не хочешь этого?

-Я ничего не хочу. Я хочу только, чтобы моя башка не треснула от оказанной мне тобой чести.

Арбенин смотрел на нее с надеждой, умоляя ее исчезнуть, и, в тоже время, желая, чтобы она осталась здесь. Осталась надолго. Навсегда. Противоположные желания терзали его изнутри, заставляя вздрагивать при звуках ее голоса.

-Я помогу тебе, - она пододвинулась ближе, дотронулась кончиками пальцев до его волос, провела пальцами по волосам, пропустила его волосы меж пальцев, слегка сжала их, отпустила и, чуть касаясь, провела ладонями по его лицу.

Мгновенно разлившееся в его голове тепло слизнуло островки страха, сверлящего мозг. Теплые волны прокатились по телу вниз, до кончиков ногтей на пальцах ног и вернулись обратно к ее пальцам, перебирающим его волосы.

Ее лицо, придвинутое почти вплотную к его, было светло коричневого цвета. Губы, слегка припухшие, выделялись более темным оттенком. Вьющиеся темные волосы, стянутые на затылке в жгут, оставляли открытым высокий лоб. Чуть, совсем чуть-чуть расширенный в крыльях нос, придававший лицу особую прелесть, был почти идеальной формы. Смесь европейских и африканских черт делали лицо прекрасным, соединяющем в себе несоединимое, сочетающим несочетаемое, объединяющим невозможное к объединению. Оно притягивало взгляд, как магнит металлические, стальные стружки. Большие, чуть миндалевидные глаза проникали взглядом сквозь зрачки в мозг Арбенина, делая его податливой, мягкой игрушкой в руках расшалившегося ребенка.

Она перебирала тонкими пальцами его волосы, и теплые волны перекатывались по его телу. Она была совсем молода. Лет семнадцать-восемнадцать, не больше.

-Как тебя зовут? – Он прикоснулся рукой к свитеру, обтягивающему ее тонкую талию.

Сотни горячих нитей скользнули сквозь пальцы по рукам внутрь его тела и завибрировали, наполняя Арбенина дрожащей, звенящей энергией. Ему показалось, что он начал светиться, когда она улыбнулась, обнажив ровные, белые зубы.

-Ты знаешь мое имя, Ловец. – Она провела пальцами по его затылку, вызывая новый прилив теплых волн.

Внезапная догадка влетела в мозг со скоростью пули и разорвалась внутри тысячей маленьких, серебрящихся зверьков.

-Ты … ты – Кристина?

Она обхватила его голову руками и прижала к груди, опасаясь непредсказуемых даже для нее последствий. Он почувствовал, как сумасшедше колотится ее сердце, а пальцы проникают в его мозг сквозь плавящуюся черепную коробку.

Страх отступил, высасываемый ее тонкими пальцами, и она отпустила его, начав стягивать с себя как кожу скрывающий ее тело тонкий шерстяной свитер.

-Ты сказал правду, Ловец. И я рада. Ты поймал. Сумел поймать главное, и я рада. Меня действительно зовут Кристина. – Она прижала его руку к своей груди, и он почувствовал каменеющий под его пальцами округлый и в то же время невероятно острый сосок. – Но ты чуть не ошибся, когда подумал, что она – это я. Просто я ее тоже люблю. Ты все поймешь позже, Ловец.

Она подняла ладонь так, чтобы он мог увидеть. На темной, почти черной в темноте ладони сидела белоснежная Кристина-2, или Кристина-1, если считать по порядку.

-Но вчера? Вчера ведь это была не ты?

Она засмеялась, сверкнув белыми полосками меж разошедшимися темными губами, радуясь, словно ребенок, получивший долгожданную игрушку.

-Вчера тоже была я, ты просто забыл, Ловец. Ты видел меня такой, какой хотел видеть, и я не мешала тебе. Ловец, Ловец, Ловец, Ловец… - Она повторяла и повторяла его имя, как заклинание, радуясь и смеясь, словно нашла наконец то, что долго-долго искала и уже отчаялась было найти, но нашла. Нашла тогда, когда почти совсем потеряла надежду и веру. Нашла.

Кристина опустила Кристину на пол, и та растворилась в темноте скрывающей комнату ночи.

-Хочешь, я никогда не уйду от тебя?

Серебряные сережки в виде остроносых, усатых зверьков, с длинными, загнутыми хвостиками покачивались в мочках ее ушей. Черная бархотная полоска материи темнела на ее более светлой шее.

-Хочу. Да, я хочу этого. – Арбенину показалось, что он подписал себе приговор.

-Ловец. Милый, милый Ловец.

Она скользнула под одеяло и затихла. Робкая и покорная. Ждущая его, как мужчину.

Нежно, как только мог, Ловец обнял ее и приник к зовущим, чуть приоткрытым губам с тонкой белой полоской меж ними.

Застонав, она сомкнула руки у него на спине и отдала Ловцу все, что могла. Все, что могло пригодиться ему в будущем.

-ЮГО, - прошептала она непонятное ему слово.

Арбенина будил настойчивый звонок в дверь. Он приподнялся, огляделся вокруг, пытаясь сосредоточиться и понять где он. Не найдя ничего, что подтверждало бы реальность событий сегодняшней ночи, он подошел к двери.

-Кто там? – Голова трещала после вчерашней пьянки, желудок сдавливало спазмами, руки дрожали.

-Старший следователь особого отдела, капитан милиции Строгов. – Голос был уверенный и громкий.

-Сейчас. – Арбенин пытался сообразить, что привело сюда представителя закона с утра пораньше.

Он прошел в комнату, натянул спортивные брюки и футболку и вернулся к двери.

-А что надо? – он надеялся, что это – ошибка, и миллиционер сейчас уйдет.

-Пожалуйста откройте дверь, мне необходимо побеседовать с Вами.

Олег Сергеевич щелкнул замком и открыл дверь.

На пороге стоял мужчина лет тридцати пяти, в кожанной черной куртке без знаков различия и котиковой шапке. Роста он был примерно с Арбенина, может чуть выше из-за ботинок. Короткая стрижка почти не просматривалась под шапкой. Глаза карие, почти черные зафиксировали помятое лицо Олега Сергеевича. Крючковатый с горбинкой нос чуть вздрогнул от ударившего запаха спиртного, исходящего от Арбенина.

-Войти можно? – Он держал служебное удостоверение на уровне глаз и резко убрал его, когда Арбенин протянул руку, желая расмотреть удостоверение ближе.

-Проходите, - Олег Сергеевич отступил на шаг, освобождая проход.

Посетитель вошел, закрыл за собой дверь и молча уставился на Арбенина.

-Я слушаю Вас, - чуть раздраженно обратился к нему Арбенин.

С утра и с похмелья он был не в своей тарелке, желая только одного – чтобы пришедший поскорее убрался.

-Где мы могли бы побеседовать? – визитер явно не собирался быстро закончить беседу.

-Извините, я еще не умылся и хотелось бы, если Вы не возражаете, разобраться побыстрее.

-Разберемся в свое время. Это зависит от Вас. Впрочем, я могу вызвать Вас повесткой в свой кабинет, если Вам так удобнее. – Ноздри его чуть подергивались, ловя исходящий от Арбенина запах.

-Пройдите на кухню, я сейчас подойду, только приведу себя в порядок. – Арбенин жестом указал навязчивому следаку направление движения и, пропустив его вперед, ушел в ванную.

Стараясь не торопиться, он принял душ, почистил зубы и тщательно побрился. Утренний гость раздражал его, и Олег Сергеевич не собирался доставлять ему удовольствие излишней суетливостью. Выйдя из ванной, он вернулся в комнату, надел свежую рубашку и брюки, пососал мятную таблетку и только потом вышел на кухню.

Капитан (если это был капитан) сидел у стола, расстегнув куртку и водрузив шапку на подоконник. В левой его руке дымилась сигарета, правой он держал вилку, постукивая ее ручкой по столу. Стопка книг, оставленная вчера на табурете, лежала теперь на столе. Взглянув на преобразившегося Арбенина, он затушил сигарету в пепельнице и положил вилку на блюдце.

«Так-то лучше», - подумал психиатр Арбенин и начал убирать со стола.

Обладатель кожанной куртки без знаков различия ждал. Закончив уборку и сполоснув посуду под краном Олег Сергеевич повернулся в его сторону.

-Чай, кофе, коньяк? – предложил он и закурил сигарету.

-Я на службе, - отреагировал тот, давая понять, что явился не для приватной беседы.

-В таком случае, слушаю Вас. – Олег Сергеевич поискал глазами вторую табуретку, не понимая, куда она могла деться.

-Что Вы ищете? – опер бросал фразы отрывисто и резко, словно умышленно собираясь вывести хозяина из себя.

-Я ищу предмет, на котором имею обыкновение сидеть, когда бываю дома. Поскольку я проживаю один и не имею обыкновения перемещать мебель, а гостей у меня не бывает, я пытаюсь понять, что заставило меня нарушить привычное правило и изменить заведенный порядок, перенеся вышеуказанный предмет обстановки в одно из соседних жилых помещений.

Фраза далась Арбенину струдом и была вообще-то длинновата, но он гордился таким фразеологическим оборотом, учитывая, что голова трещала как высыхающие обои, приклеенные плохим клеем к стене.

Мент, гад, не отреагировал, скорее всего даже не понял, почему Арбенин так длинно заговорил. Он посмотрел на Арбенина, словно хотел клюнуть его своим восхитительным носом, и достал из кармана «Мальборо».

-Вы позволите? – он вытряхивал сигарету, явно не ожидая отказа.

«Сделайте одолжение», - хотел как можно язвительнее сказать Олег Сергеевич, после чего вытряхнуть пепельницу, тщательно ее вымыть, вытереть насухо и только потом предложить короткостриженному служителю правопорядка.

-Ато, - бросил он вместо этого, решив не метать бисер понапрасну и пошел в комнату в поисках табуретки.

По дороге он зашел в ванную и проглотил две таблетки анальгина, запив их водой из под крана. Обнаружив табуретку у окна в маленькой комнате, где он спал, Олег Сергеевич присел на кровать, стараясь преодолеть внезапный приступ парафрении – сочетания фантастического бреда собственной избранности с манией преследования. Он подумал о том, что вчера не ставил табуретку к окну, да и зачем бы ему туда ее ставить? Значит ее поставил кто-то другой. Да что он, Черт побери, играет сам с собой в помню-непомню? «Прекрасно ты помнишь все. Помнишь, Ловец», - отстукивало в мозгу. Картинки вчерашних событий замелькали в мозгу, сменяя друг-друга, словно слайды в щелкающем на «автомате» диаскопе. Тамара, красная, как рак, кричащая про массовый ононизм на отделении. Седой Гельперн, толдычащий про клопов, размахивающий конфискованной «маленькой». Виталий, вспоминающий Муха, упоминавшего про что-то подобное. Айболит, с плещущимся в нем коньяком. Кристина, поедающая сыр с края тарелки, сидящая на стопке книг. Телевизионный санитар, роняющий носилки в его подъезде. Белые позвонки в отрубленной шее. Блюющий в кустах миллиционер. И снова Кристина, сидящая на голове бывшей его пациентки-официантки, с телефонным номером внизу экрана. Вспышка треснувшей лампочки в изголовье кровати. Уже другая Кристина, сидящая у окна в темной, обтягивающей водолазке. Серебрянные крыски в мочках ее ушей. Кристина, сидящая на ладони Кристины. Тонкая белая полоска зубов, прикрытых чуть припухлыми, открытыми для поцелуя темными губами.

Все ты помнишь, Ловец.

Арбенин взял табуретку и зашагал в кухню. Нужно было отделаться от назойливого мента. Отделаться и постараться подумать.

-Нашли? – Горбоносый с интересом смотрел на входящего в кухню Арбенина.

-Что нашел? – Поставив табуретку Арбенин сел к столу напротив старшего следователя.

-То, что искали.

-Если Вы на что-то намекаете, скажите прямо. Я искал табуретку. Вот она. Я на ней сижу. Давайте перейдем к цели Вашего визита.

-Перейдем, перейдем, – опер явно был чем-то доволен. – Интересный Вы человек, Олег Сергеевич.

-Извините, я не помню как Ваше имя-отчество. Можно еще раз взглянуть на Ваше удостоверение?

-Капитан Строгов, - он протянул красную книжечку.

«Строгов Олег Борисович. Старший следователь особого отдела ГУВД г. Среднеземска». - прочел Олег Сергеевич. Подпись, печать, все в норме. Горбатый нос не оставлял сомнений в подлинности фотографии.

-Что же привело Вас ко мне, Олег Борисович? – Арбенин вернул «корочки» владельцу.

Строгов сунул удостоверение в нагрудный карман черной рубашки, откинув край черной кожанки.

-А Вы не догадываетесь? – Он говорил так, словно «зацепил» на чем-то Олега Сергеевича и сейчас начнет его «колоть».

-Молодой человек…

-Капитан Строгов.

-Молодой человек, - повторил с нажимом Арбенин, - если у Вас ко мне конкретные вопросы, то задавайте, а если нет, то давайте прекратим эти дурацкие милицейские игры.

-Хорошо. Как хотите. Надеюсь, Вы понимаете, что старший следователь особого отдела (он подчеркнул слово) не пришел бы к Вам по поводу какой-нибудь, скажем, мелкой жалобы ваших соседей?

-Я это понимаю. Перейдем к делу. – Арбенин посмотрел на часы, давая понять, что время у него ограничено.

-Вы, как я понимаю, работаете заведующим отделением психиатрии городской больницы?

-Вы уже все обо мне выяснили. К чему эти вопросы?

-Положено, - Строгов пожал плечами.

-Простите, это – допрос, или просто беседа?