КОМАНДАРМ СОБИРАЕТ СИЛЫ

Генерал армии изложил и способ осуществления задуманного: подвижные оперативные группы войск в этой конкретной обстановке являлись наиболее удачной формой организации сил и средств. Их удары, согласованные по цели, месту и времени, должны были обеспечить выполнение задачи. Так, Северная оперативная группа должна была, действуя правым крылом в южном направлении, перехватить железную и шоссейную дороги Тихвин — Волхов и отсечь противнику пути отхода на запад. Навстречу ей нацеливалась с юга другая оперативная группа. Ей предписывалось выйти на железную и грунтовую дороги Тихвин — Будогощь и воспрепятствовать отходу врага в юго-западном направлении. Обе группы встречными ударами должны были замкнуть кольцо вокруг Тихвина.

Третья оперативная группа, которой командовал генерал В. Ф. Яковлев, наступала в общем направлении на Будогощь. В ее задачу входило перерезать коммуникации и пути отхода противника на дальних подступах к Тихвину, если встречный удар групп генералов П. А. Иванова и А. А. Павловича не удастся, и борьба на их направлениях примет затяжной характер. 65-й стрелковой дивизии, действовавшей самостоятельно, предстояло наносить лобовой удар по городу с юго-востока. На нее ложилась самая трудная задача — овладеть Тихвином.

Из пополнения, поступившего централизованно, собственных ресурсов 4-й армии, местного партийного и советского актива была сформирована стрелковая бригада. Командовал ею генерал Г. П. Тимофеев, служивший во время первой мировой войны в гренадерском полку. Бригаду стали называть «гренадерской». Для этого были и другие основания. Некоторые ее подразделения вначале были вооружены только ручными гранатами. Один из четырех батальонов бригады назывался ударным коммунистическим. Командовал им старший политрук И. С. Шуров.

Бригада предназначалась для действий на коммуникациях противника. Забегая вперед, отметим, что она немало хлопот причинила гитлеровцам. «Дьяволами леса» называли оккупанты ее бойцов.

Всего два-три дня прошло со времени нашего прибытия под Тихвин, а мы уже сдружились со многими подразделениями 4-й армии, участвуя в их возрождении. Но как радостно было встречать старых друзей из 7-й отдельной! Первыми домчались к нам саперы. И раньше, чем их комбат успел официально доложить о прибытии, из головной машины вывалилась на снег коренастая фигура какого-то начальника в белом полушубке с портупеей через плечо и маузером в деревянной кобуре на боку.

- Привет из Алеховщины землякам! — хрипло проговорил он, широко улыбаясь. Мы бросились обнимать нашего Батю — старейшего комиссара 7-й армии Михаила Алексеевича Мартыненко, друга и советчика молодых политработников.

- Какими судьбами?

- Комиссаром сводного отряда Василенко. Гнали вовсю. А то без нас Тихвин возьмете.

Мы знали и подполковника Вячеслава Ивановича Василенко, начальника армейской разведки, слышали о его ударном отряде, сформированном из разных частей 7-й армии. Но то, что комиссар отряда — наш старый друг, было приятным сюрпризом.

Михаил Алексеевич познакомил нас с комиссаром отдельного саперного батальона Александром Ястребовым — молодым, стройным, подтянутым политруком. Пройдет несколько дней, и имя этого скромного человека станет известно всему фронту.

Не успели мы встретить саперов, как, взметая снежную пыль, с открытыми люками стали подходить головные машины 46-й танковой бригады. Она должна была явиться главной ударной силой в предстоящем наступлении. За танкистами ехала пехота — усиленный стрелковый полк. А за ним на подходе были артиллеристы и минометчики 7-й отдельной.

Каждая операция Великой Отечественной войны — большая или малая — своеобразна. В чем особенность Тихвинской? «Бои под Тихвином, — писал К. А. Мерецков, — особенно памятны мне потому, что это была первая крупная наступательная операция, которой я руководил во время Великой Отечественной войны». Конечно, памятна она каждому, кому довелось в ней участвовать.

Тихвинская наступательная операция начиналась на пятом месяце Великой Отечественной войны, когда перевес сил в целом был на стороне фашистского рейха. После тяжелых боев наши войска вынуждены были оставить врагу многие советские города и села. Город Ленина — колыбель революции, обороняясь, мужественно отражал атаки фашистских полчищ и вынудил противника перейти к обороне. Но городу было очень тяжело. Гитлеровское командование стремилось лишить его всех связей с тылом страны, заставить капитулировать. Этой цели должен был послужить и захват Тихвина. Фашистская пропаганда трубила, что падение Ленинграда — дело дней.

В этих неимоверно трудных условиях начиналась Тихвинская операция. Частям, участвовавшим в ней, предлагалось брать инициативу в свои руки немедленно, наступать на противника решительно, изматывать его, вынуждать к отступлению.

С кого же начать рассказ о героях этих первых тихвинских боев, может быть, самых трудных? Нелегко назвать храбрейших! Записная книжка пестрит именами стрелков, танкистов, артиллеристов, летчиков. Слава им! Первой среди прочих названа пехота — царица полей.

1061-й стрелковый полк... О нем говорит командарм в своем приказе за 11 ноября. Трудно поверить, но еще два дня назад полк занимал оборону далеко отсюда — на Свири. И вот 120-километровый марш на Тихвин, сквозь снежные бураны, в тридцатиградусный мороз, вместе с другими частями 272-й дивизии. 120 километров за два дня! И с ходу — в бой.

В полку много бойцов — местных жителей. Они рвутся освобождать родные села, родной Тихвин, вызволить из оккупации своих родных и близких.

Батальоны полка ворвались в Кайваксу, вместе с танкистами и артиллеристами стремительно двинулись на Березовик. Пулеметную роту вел в бой старший лейтенант Морозов — превосходный знаток пулеметного дела. Первым в атаку бросился командир головного батальона старший лейтенант Губанов.

На войне случается невероятное. Красноармеец Егор Яковлевич Ионов в минуту затишья между боями встретил земляков из родной деревни Овино. И среди них... свою жену. Они бежали от фашистов. Кровь леденела от рассказов о зверствах захватчиков. Со слезами на глазах поведала жена Ионова о пережитом. Из ее рассказа узнал боец о том, что в их доме разместился какой-то крупный штаб гитлеровцев. Муж и жена доложили об этом по команде, а потом помогли артиллеристам сжечь свой родной дом, чтобы уничтожить вражеский штаб.

Энергично действовала, выполняя важные задания командования, «гренадерская» стрелковая бригада генерала Г. П. Тимофеева. Пример боевой активности и воинской сметки подавал коммунистический батальон под руководством старшего политрука И. С. Щурова.

Вместе с 1061-м стрелковым полком из Алеховщины прибыли таким же форсированным маршем по глубокому снегу и бездорожью 815-й артиллерийский и минометные батальоны 7-й отдельной. Они влились в состав артиллерии Северной оперативной группы.

Командир артиллерийского полка майор Ян Янович Рубэн и комиссар части батальонный комиссар Хлебников так организовали дело, что за немногие ночные часы после труднейшего перехода личный состав сумел подготовить огневые позиции и наблюдательный пункт. С первыми лучами холодного рассвета 11 ноября наши орудия и минометы своим огнем накрыли противника в Кайваксе. А затем на укрепления врага двинулись пехота и танки. Кайвакса была взята.

Отважно действовали в трудных условиях лесисто-болотистой местности танкисты генерала В. А. Копцова, командира 46-й танковой бригады. Василий Копцов — это человек-легенда. В тридцать пять лет он стал Героем Советского Союза на Халхин-Голе. Его танки, казалось, не знали преград. Сам генерал-танкист руководил боем, нередко находясь в боевой линии. В первые же дни войны бригада Копцова отличилась в оборонительных боях в Прибалтике. Осенью 1941 года она вошла в 7-ю отдельную армию. На берегах Свири генерал Копцов действовал так же умело. С его помощью удалось остановить продвижение противника.

Начальником штаба этой бригады был майор Дмитрий Георгиевич Бацкиаури, грузин. Он под стать своему комбригу — высокий, стройный. Бацкиаури был грамотным и умелым штабным специалистом, правой рукой командира в любой, самой сложной обстановке. Карта, отработанная им, в деталях воспроизводила решение комбрига.

Увы, недолго пришлось им воевать вместе. Начальник штаба погиб в бою за селение Березовик под Тихвином. Накануне пришел приказ о присвоении майору Дмитрию Бацкиаури воинского звания подполковник. За тихвинские бои он посмертно награжден орденом Ленина.

Тяжелые танки KB бригада получила от ленинградцев. Могучие боевые машины помогали взламывать вражескую оборону, вести бой с танками противника. Экипаж одной из машин возглавлял коммунист Дмитрий Герасимович Волков. Рванулись вперед и почти вплотную столкнулись с фашистской артиллерийской батареей. Противник и выстрелить не успел — оказался под гусеницами советской боевой машины. В пылу боя танкисты не заметили, как оказались на топком болотистом месте. И застряли. Фашисты окружили танк, но экипаж продолжал стрелять. Машину подожгли. Командир танка приказал товарищам покинуть горящую машину. Это был последний бой Волкова...

Казалось, неуязвимым в боях был танк лейтенанта Василия Ежакова. Коммунист, ученик комбрига В. А. Копцова еще на Хасане и Халхин-Голе, Ежаков умел бить противника. Но однажды в огневом бою фашистам удалось поразить ствол танковой пушки. Казалось, танк теперь беспомощен. Однако раненая боевая машина продолжала идти вперед, прокладывая гусеницами и огнем пулеметов путь пехоте.

Ежаков после тихвинских боев был награжден орденом Ленина. Через много лет я узнал, что лихой танкист Василий Иванович Ежаков после войны защитил кандидатскую диссертацию.

Кавалером ордена Ленина стал и младший лейтенант Николай Рублев. Его танкам была поставлена задача из засады нанести удар по моторизованной колонне противника. Фашистские машины шли с зажженными фарами — густой снегопад сильно затруднял ориентирование. Танки Рублева также включили фары. Когда на большой скорости они поравнялись с колонной немцев, те стали сторониться, считая, что идут свои машины из корпуса генерала Шмидта. Рублевцы ударили из пушек и пулеметов. Ночной бой был ожесточенным. Внезапность и военная хитрость принесли успех советским танкистам.

Наверное, в эти дни боец Николай Хмелев задумал песню «46-я танковая». Ее в свободный час распевали вскоре во всех ротах бригады:

... Мы помним дни морозные былые —

за Тихвин в бой шли Родины сыны.

И шаг за шагом русские, родные

деревни, села были спасены.

Мы помним, как Кузьмин, Ращупкин, Зайцев

из танков, сплошь охваченных огнем,

по рации друзьям передавали:

«Горим, но по врагу огонь ведем! »

С болью придется сказать о том, что не пройдет и двух лет после тихвинских боев, как боевой генерал В. А. Копцов погибнет в ожесточенных боях под Харьковом.

Я пишу о нашей 46-й танковой бригаде из 7-й отдельной армии. Но под Тихвином действовали танкисты и других частей. И всем было трудно: грунтовых дорог почти нет, глубокий снег, незамерзающие коварные болота, лес, местами валуны. В этих условиях у каждого подразделения вырабатывалась своеобразная тактика действий, свой «почерк». Но всегда в интересах пехоты. Вот в наступлении танки идут вперед небольшими группами — по две-три машины, прокладывая дорогу пехоте. А вот они медленно двигаются, стреляя с ходу, в боевых порядках пехоты. Часто, особенно при преследовании врага, мы видели танки с десантом автоматчиков на борту.

На этих страницах рассказано о действиях Северной опергруппы. Бои же за освобождение Тихвина вели и другие оперативные группы, другие войсковые формирования. Так, 12 ноября двинулась на Ситомлю 4-я гвардейская дивизия полковника Андреева (левый фланг 4-й армии). Вступала в бой только что прибывшая на Тихвинское направление 92-я стрелковая дивизия полковника Ларичева.

В эти дни особенно важна была роль комиссаров и политруков. Небольшой коллектив политотдельцев опергруппы ощущал это, как биение пульса.

Главная наша цель состояла в том, чтобы довести до каждого бойца задачу и помочь ему понять свою роль и место в ее решении. Каждый солдат и офицер всем сердцем должен был осознать, что нужно, во что бы то ни стало вернуть Тихвин, что сделать это возможно, что гитлеровцев можно бить, если противопоставить им силу нашего наступательного порыва, помноженного на умение. Умения не всегда хватало. В задачу комиссаров и политруков входило распространение передового опыта.

Комиссаров и политруков всегда недоставало: они вели за собой в бой, первыми поднимались в атаки и часто выбывали из строя. Их верными помощниками были заместители политруков и политбойцы.

Звание «политбоец» пришло к нам с времен гражданской войны. В Первой Конной армии Буденного, в дивизиях Фрунзе, Чапаева, Блюхера так именовали самых верных и самоотверженных солдат революции — большевиков. В Отечественной войне воевали их сыновья и внуки — рядовые красноармейцы-коммунисты, боевые, смелые, авторитетные в своем взводе или роте. Никаких особых удостоверений, никаких знаков различия им не полагалось. И никаких прав, кроме единственного права и единственной обязанности — быть всегда и во всем впереди. Политбоец по распоряжению, а часто и по своей инициативе заменял выбывшего из строя политрука. Подбору и назначению по-литбойцов мы уделяли особое внимание. Они становились опорой командира и политрука, из них в будущем вырастали комиссары.

Вспоминаю одну из встреч тех дней. Вновь сформированная рота окопалась у перекрестка дорог. Готовилась к наступлению. Вместе с новым командиром роты и политруком мы подошли к бойцам.

- Как жизнь на новом месте? — спросил командир, присаживаясь на пенек.

- Живем правильно, товарищ командир! — ответил пожилой солдат.

Завязался непринужденный разговор, к которому подключились остальные солдаты. Пожилого бойца называли Егором Ивановичем. Чувствовалось, что он является душою небольшого подразделения. К нему обращались с вопросами молодые красноармейцы. Я спросил, коммунист ли он.

- Обязательно, — ответил Егор Иванович и рассказал, что заявление в партию подал в первый день войны на своем уральском заводе.

- Вот вам готовый политбоец, — сказал я политруку.

- Я таковой и есть с первого боя, — подтвердил Егор Иванович.

В разгар боев за Тихвин я снова встретил Егора Ивановича на переправе. Он возглавлял пост наблюдателей — находился, как говорится, впереди пехоты.

Дни и ночи не прекращались бои за Тихвин. В них рождались все новые герои. В их числе были политруки и комиссары. Героями Советского Союза стали политрук танковой роты М. К. Кузьмин и комиссар саперного батальона А. Г. Ястребов. Они отдали свои молодые жизни в тихвинских боях. Их имена незабвенны. Ныне в Тихвине есть улица имени Кузьмина, а в селе Березовик, где погиб Ястребов, установлена мемориальная доска в честь его подвига.

Несколько раз упоминается в моих фронтовых записях Михаил Пятикоп — старший лейтенант из 46-й танковой бригады. Его подразделение атаковало немцев в направлении Кайваксы 11 ноября. Завязался упорный бой. Когда танк командира был подожжен, Пятикоп стрелял из автомата и пал, изрешеченный фашистскими пулями. Гитлеровцы были выбиты из Кайваксы, танкисты Пятикопа двинулись на Тихвин. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 декабря 1941 года Михаилу Евгеньевичу Пятикопу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Он похоронен в братской могиле вместе с другими танкистами на высоком холме в деревне Сарожа под березами, там, откуда началась Тихвинская операция. Имя Пятикопа присвоено школе в селе Кайвакса.

Тридцать лет хранится у меня страница армейской газеты с рассказом очевидца о славной жизни и героической смерти танкиста Василия Михайловича Зайцева. Вот что в ней написано:

«Танк стоит на дороге. В его гордой груди зияет пробоина, задымлены и почернели бока. В этой машине погиб молодой танкист Василий Зайцев.

Он говорил:

— Мы и летчики — разве хоть один из нас бросит машину, хоть один сдастся в плен? Лучше, честнее — умереть. Пусть уж у дочки память об отце будет.

Этот разговор происходил в лесу, когда Зайцев вернулся из удачного похода. Только что была отвоевана у немцев деревня Новый Погорелец. Зайцев был очень оживлен. И в памяти осталась его высокая фигура в синем комбинезоне, веселые голубые глаза и мальчишеская привычка обстругивать перочинным ножом палки. Он сидел на поваленном дереве и, счищая кору с березовой ветки, рассказывал:

— Когда мы ворвались в деревню, я сразу ударил по желтому дому. Он загорелся, огнем охватило дверь. Фашисты, как клопы, посыпались из окон. Я стал стрелять по ним из пулемета. В огороде у них были блиндажи: я этого не знал. Они побежали к огородам и сразу показали мне свои укрытия. Дал я им жару — блиндажи взлетели на воздух.

Потом подсчитали итог дня: около 300 убитых фашистов, пулеметов 20 штук, 2 пушки...

— Он жил как герой и умер геройской смертью. Мог ли он спастись? Ценой спасения был бы плен, то есть бесчестье. Нет, жизнь Василия Зайцева стоила не так дешево. Танк, уже объятый пламенем, продолжал бить по врагу.

Едкий дым застилал глаза и душил. Радист передал по радио:

— Горим, но продвигаемся вперед.

Враги ждали, когда выйдут наши из горящего танка.

Но люк был закрыт наглухо. Только торопливо строчил пулемет. Скорее, пока еще бьется сердце, пока еще не померк свет в глазах, пока есть время!..

Он зажег фары, но уже не видел дороги. Давя фашистов, их орудия, автомашины, танк мчался, на предельной скорости. Потом, подбитый, стал. Но еще строчил пулемет, и враги не могли подойти к машине. Потом пулемет замолк...

Зайцев любил Родину сильнее жизни, и за Родину он отдал свою жизнь».

А в Петрозаводске, где до войны Василий Зайцев жил, его помнят как человека мирной профессии — он работал здесь агрономом в пригородных совхозах. Живет он в памяти друзей веселым, бодрым, запевалой и в работе и на досуге. Зайцевы бережно хранят последнее письмо Василия из-под Тихвина: «Все время в боях. Мои красавцы танки делают чудеса... Обо мне не беспокойтесь... »

Василию Зайцеву посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Звание Героя посмертно присвоено и стрелку-радисту его экипажа Андрею Ивановичу Ращупкину. Оба они похоронены в Тихвине. Именами Зайцева, Ращупкина и Кузьмина названы улицы города, подвигам героев посвящены мемориальные доски.

К сожалению, я не могу рассказать обо всех героях первых наступательных боев, отмеченных орденами и медалями Родины. Широко известно, например, имя артиллериста заряжающего 127-го артполка Ильдара Маннановича Маннанова. Словно сказочный чудо-богатырь, он, оставшись у орудия один, продолжал сокрушать врага — сам подносил снаряды, сам заряжал, сам вел огонь. Маннанову 17 декабря 1941 года присвоено звание Героя Советского Союза. Он прошел войну до победного конца. К «тихвинской» Золотой Звезде прибавил немало других наград. Ильдар Маннанов сейчас почетный гражданин города Тихвина. Рядом с Маннановым в моей записной книжке значится имя командира его батареи — лейтенанта Георгия Рясина, награжденного в те же дни орденом Красного Знамени.

Почетным гражданином Тихвина является также Н. Г. Косогорский — бывший командир 46-го танкового полка.

Группа разведчиков подобралась к вражескому блиндажу. Залегли почти у входа. Когда рядом появился унтер-офицер, разведчики мгновенно скрутили его. Но он успел позвать на помощь. Не теряя ни секунды, политрук Вольский и красноармеец Крылов ворвались в блиндаж, открыли стрельбу и, воспользовавшись паникой, вытащили из гнезда станковый пулемет, коробку с лентами, дали несколько очередей, побежали к лесу. Бесстрашные разведчики Федор Алексеевич Вольский и Александр Сергеевич Крылов в числе первых воинов 1941 года награждены орденами Красной Звезды.

Во главе группы автоматчиков лейтенант Лукашевич столкнулся «в лоб» с немцами. В горячке боя лейтенант оказался окруженным, а тут заело что-то в автомате. Лукашевич — богатырского сложения и силы — стал орудовать прикладом, пробился к своим. Схватка завершилась полной победой наших автоматчиков.

Не часто встречается фамилия Перетятько. И я сразу же вспомнил нашу встречу в канун штурма Тихвина. Предстояло форсировать Тихвинку у населенного пункта Лазаревичи. Снаряды и мины врага мешали продвижению вперед. И тут на берег реки, на передовые позиции пехоты группа артиллеристов подкатила свои орудия. Лейтенант в белом полушубке спокойно и уверенно стал подавать команды своей батарее. Одна за другой были подавлены почти все огневые точки немцев на этом участке. Позже мы с батальонным комиссаром Николаем Томзовым разыскали комбата, познакомились. «Лейтенант артиллерии Перетятько, — представился он. — Сергей Саввич». Он тоже был среди первых награжденных орденом Красного Знамени.