ЗАКЛЮЧЕНИЕ. РАЗВИТИЕ КОНСКОГО УБОРА В ЦЕЛОМ 9 страница

Рис. 42. Бронзовые навершия плетей. Киевская область (? ). Рис. Г. Ф. Корзухиной (в Каталоге находок не отмечены).

курганах они относятся к XI—XIII вв. ¹⁹ Что касается русских находок, то в тех же XI—XIII вв. они были распространены как на севере, так и на юге страны; происходят в основном из городских слоев. Тип III представлен 23 костяными и бронзовыми бочонковидными навершиями со срединным (или несколько выше) выступом, подчас остро профилированным (рис. 75, 1—6, 10, 11). 20Из века в век форма и материал наверший менялись незначительно. В XII—XIII вв. чаще делают и украшают зернью и орнаментом бронзовые экземпляры. Что касается костяных, то их зацеп получает с течением времени более плавные очертания. Бронзовые навершия были снабжены боковыми колечками для темляка; таковое же, судя по отверстиям и профилировке, было и у костяных. Бронзовые навершия, подобно булавам и кистеням, отливались в двусторонних разъемных формах. Найденные 3 экз. (Шатуны, № 23; Киевщина, № 34; Райки, № 35) при сопоставлении их размеров и декора оказались вылитыми в одной форме. Очевидно, перед нами одна из серий широко расходившихся южнорусских изделий. Местная выработка костяных головок также хорошо доказывается заготовкой, происходящей из Воинской Гребли (№ 30), и навершием, найденным в землянке костереза в Звенигороде (№ 40). ²¹ Ближайшие древнерусские аналогии типа III обнаружены в Прикамье, Казанском Поволжье и Румынии. ²² К XII—XIII в. оформился затыльник в виде птичьей головки (тулово трубковидное, клюв отходит у верхнего среза; тип IV рис. 42; рис. 75, 7—9). ²³ Зооморфность изделий подчеркивалась моделированием глаз и клюва (ср. №№ 20 и 25). Приспособление явилось, очевидно, порождением местной народной резьбы. Кроме Руси затыльники тип IV найдены в Волжской

¹⁹В. П. Шилов. Калиновский курганный могильник. МИА, № 60, 1959, рис. 66, 21; о нагайках сарматов и гуннов см.: J. Werner. Beiträ ge zur Archeologie des Attilareiches. Mü nchen, 1956, стр. 53—54, табл. 52, 15; 59, 13, 15.

²⁰Каталог, №№ 7, 10—12 и сл. Типичные размеры: высота 3—4 см; ширина по выступу 3. 5—5 см.

²¹Г. М. Власова. Мастерские костерезов в Звенигороде. ЗОАО, т. II (35), Одесса, 1967, стр. 228—235, рис. 6, 6.

²²А. А. Спицын. Древности камской чуди..., табл. XX, 1, 7; ГИМ, хр. 119/49б; Dinogetia. I, Bucureş ti, 1967, рис. 45, 17—18.

²³Каталог, №№ 13, 20 и сл. Всего 5 экз. Размеры: высота 3—4. 3 см; ширина по выступу 3. 1-4 см. Большинство из кости.

Болгарии; там же открыта и форма для их отливки. ²⁴ Одно изделие, вышедшее из этой формы, покрыто грубоватым геометрическим орнаментом, имитировавшим глаз. Столь же схематичным по отделке оказался и другой болгарский экземпляр. ²⁵ Перед нами, по-видимому, пример местного производства, организованного по привозным русским моделям и схематизировавшего высокие признаки первоначального образца. Итоги наших наблюдений о частях плетей суммированы в табл. 26; 27. Появившись в IX в. на Руси, плети на первых порах играли в конно-военной езде заметную роль, которая в дальнейшем снизилась в связи с выдвижением рыцарской кавалерии, оснащенной шпорами. Употребление плетей стойко сохранялось лишь у черноклобуцких федератов и, возможно, у некоторых легковооруженных стрельцов. Что касалось вообще верховой езды, то здесь популярность плетей не уменьшалась и вызвала в XII—XIII вв. потребность в изготовлении новых простых и незатейливых форм рукоятей и затыльников (типы II и IV). Распространение плетей в воинском деле IX—XIII вв. оказало влияние на бронзолитейное ремесло ближайших, поволожских соседей Руси и предвосхитило господство этих приспособлений в коневодческом деле Московского государства.

²⁴А. Ф. Лихачев. Скифские элементы..., табл. XVI, 4, 5. Ср. Dinogetia, рис. 171, 17.

²⁵Н. И. Булычев. Древности из Восточной России. Вып. I. M., 1902, табл. VII, 6.

ТАБЛИЦА 26. Части плетей IX—XIII вв. (размещение)

ТАБЛИЦА 27. Части плетей IX—XIII вв. (хронология)

ГЛАВА 7. ПОДПРУЖНЫЕ ПРЯЖКИ, ЗАСТЕЖКИ ОТ ПУТ И НЕДОУЗДКА, ЛЕДОХОДНЫЕ ШИПЫ, ПОДКОВЫ, СКРЕБНИЦЫ Сытый конь воду возит, а тощего на подпругах поить водят. Подкуй да не закуй. Пословицы Перечисленные в заголовке вещи не относятся к главным и обязательным предметам, связанным со снаряжением верхового коня. Полного учета этих изделий мы не производили, однако сказать о них все же необходимо. ПОДПРУЖНЫЕ ПРЯЖКИ Подпружные пряжки изготовлялись из железа, по очертаниям копировали поясные, но были несколько крупнее последних. ¹ Из века в век подпружные пряжки видоизменялись и в ряде случаев пригодны использоваться как подсобное, «датирующее» средство. Кроме того, по этим предметам до некоторой степени можно судить о системе несохранившейся ременной снасти. Десятки пряжек конской упряжи найдены на поселениях (подчас не все из них четко опознаны и опубликованы); для нас особое значение имеет 76 находок, обнаруженных в 59 погребениях IX—XIII вв. с конями. ² На основании этих комплексов определенные виды пряжек, во-первых, прямо соотносятся с конской сбруей, во-вторых, выясняется их конкретное назначение. В захоронениях с конем IX—XI вв. подпружные пряжки встречаются по одной; предназначались они для стягивания подбрюшного ремня, т. е. в прямом смысле подпруги. Типичными для упомянутого времени оказались трапециевидные пряжки, прямоугольные, прямоугольные с изогнутыми сторонами, наконец, пятиугольные, также с изогнутыми боковыми краями (рис. 43, 1—4). За исключением последних, встреченных в Киевском Поросье, ³ прочие имели общерусское, шире — общее восточноевропейское хождение. Все эти изделия характеризуются некоторой вытянутостью пропорций (высота 6. 3—7 см, ширина 4— 4. 5 см) и предназначались для ремней шириной 2. 5—3 см. Формы наиболее ходовых трапециевидных и прямоугольных пряжек появились в VII—IX вв. и, по-видимому, во многом связаны со степной полосой. Таковы, в частности, железные сбруйные пряжки хазар, аланов и мадьяр. ⁴При создании упряжной системы русские, очевидно, во многом использовали опыт передовых в конном отношении соседей, в первую очередь южных. В наборе пряжек X в. не все выглядят как номадские по происхождению. Так, запоры с волнообразно изогнутой рамой (рис. 43, 3) были присущи кроме русских, муромы и тюрок венграм,

¹Пряжки оголовья см. выше, стр. 20.

²Интересующие нас пряжки найдены в 31 погребении IX—XI вв., в 6 погребениях XI—XII вв., в 22 погребениях XII—XIII вв. Все эти случаи отмочены в Каталоге находок удил и стремян.

³Встречаются они также и у степняков (Г. А. Федоров-Давыдов. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М., 1966, рис. 7, тип AVб).

⁴Ю. В. Кухаренко. О некоторых археологических находках на Харьковщине. КСИИМК, вып. XLI, 1951, рис. 31, 5; Р. Б. Ахмеров. Могильник близ г. Стерлитамака. СA, т. XXII, М., 1955, табл. VII; С. А. Плетнева. От кочевий к городам. МИА, № 142, 1967, рис. 46, 1, 2; К. Ноrеdt. Contributii la istoria Transilvaniei. Bucureş ti, 1958, рис. 16, 11.

Рис. 43. Подпружные пряжки. Основные формы. 1— 4 — X—XI вв.; 5—10 — XII—XIII вв.

скандинавам, финнам и жителям Юго-Восточной Прибалтики. ⁵ Ременные запоры с волнообразно изогнутыми и прямоугольными рамами (рис. 43, 2, 3, ср. 10) удерживаются на Руси вплоть до второй половины XIII в., однако между 1000—1100 гг. они уступают первенство другим формам. В XI—XIII вв. распространяются частично известные и ранее ⁶ (но не на древнерусской территории) пряжки полукольцевидных, кольцевидных и смягченно прямоугольных форм (рис. 43, 5—9). В собственно русских памятниках первая ⁷ и третья формы преобладали, вторая, насколько мне известно, встречена в южных районах. ⁸ Обращает внимание, что у всех этих устройств запирающий стержень приходился на середину дугообразной полосы, что при натяжении создавало ему большую центричность и устойчивость. По сравнению с предшествующим периодом высота пряжек обычно несколько сокращается, однако они несколько расширяются (предельная ширина пряжек XI— XIII вв. 5. 6—6. 7 см), что позволило пропускать ремень шириной 3—5 см. Рост силовой нагрузки сказался также на некотором усилении рамы и запирающего штыря. К новым явлениям XI—XIII вв. относится нахождение в комплексах с конями сразу по несколько пряжек. Так, по нашим подсчетам в пяти случаях найдены по 2 пряжки, в четырех — по 3, а в одном — даже 5. ⁹ Не менее чем в четырех захоронениях XII—XIII вв. при конских скелетах обнаружены 1—3 крупные пряжки, предназначенные для одного или двух подбрюшных (двойные подпруги часто обозначались на средневековых русских миниатюрах и иконах), нагрудных ¹⁰и подхвостных ремней. Судя по этим данным, использование металлических запоров для всех ремней седельной приторочки в предмонгольское время не было регулярным. ¹¹ Не менее чем в 9 погребениях XI—XIII вв. по 1. а чаще по 2 пряжки были найдены непосредственно у стремян; ¹² кроме того, просвет ушка пряжек и стремян во всех случаях совпал (2. 5—2. 9 см). Речь, следовательно, идет о пряжках путлищ, вошедших в обиход, по-видимому, не позднее начала XII в. (в более ранний период стременные ремни металлических застежек не имели). Стременные пряжки следовали формам наиболее распространенных кольцевидных или полукольцевидных подпружных, но были несколько меньше; их высота равнялась 4 см, ширина 4. 2—5 см (рис. 43, 6, 8). На основании приведенных измерений можно сказать, что путлища были обычно примерно на 0. 5—1 см уже ремней седельной шлейки. Итак, собранные материалы свидетельствуют о значительном переоформлении подпружных пряжек примерно в XI в. и о проникновении металлических застежек в основные звенья верховой

⁵Ср.: М. В. Малевская. О датировке нижнего горизонта Новогрудка. КС, вып. 104, 1965, стр. 90—91, рис. 33, 11; Литовское народное искусство. Украшения древних литовцев. Кн. II. Вильнюс, 1966, рис. 180. В Финляндии такие пряжки, только поясные, фиксируются начиная с эпохи великого переселения народов (Е. Кivikoski. Die Eisenzeit im Auraflussgebiet. SMYA, t. XLIII, Helsinki, 1939, стр. 110, табл. XX, 4).

⁶Имеются в виду полукольцевые пряжки, встреченные в памятниках IX—X вв. и более ранних (И. И. Ляпушкин. Памятники салтово-маяцкой культуры в бассейне Дона. МИА, № 62, 1958, рис. 15; С. С. Сорокин. Железные изделия Саркела—Белой Вежи. МИА, № 75, 1959, рис. 7, 11, 12).

⁷Ср.: Б. А. Колчин. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого. МИА, № 65, 1959, рис. 96, 8—11. Обсуждаются поясные полукольцевидные пряжки XII—XIV вв.

⁸Круглых по очертаниям пряжек было много у восточноевропейских кочевников (Г. А. Федоров-Давыдов. Кочевники Восточной Европы..., рис. 7, тип AIII).

⁹Пользуясь нумерацией Каталога находок удил и стремян, перечислю эти погребения. По 2 пряжки: Юзефовка, стремена, №№ 126—127; Пешки, удила, №№ 273— 274; Яблоновка, удила, № 280; Кагарлыцкая слобода, удила, LII; Россава, удила, LXIV. По 3 пряжки: Бурты, удила, № 264; Липовец, удила, № 265; Россава, удила, № 281; Севериновка, стремена, LXXVII—LXXVIII. 5 различных пряжек: Ковали, удила, №№ 276—277.

¹⁰Ср.: Г. Н. Чубинашвили. Грузинское чеканное искусство с VIII по XVIII в. Альбом. Тбилиси, 1957, табл. 98 (Сакао, рубеж X и XI вв.; отчетливо видна пряжка нагрудного ремня).

¹¹Существование полного набора подпружных и стременных пряжек можно констатировать только в одном случае, а именно в погребении Ковали — удила №№ 276— 277. Редкость обнаружения полного комплекта пряжек, возможно, объясняется их плохой сохранностью в земле.

¹²Положение пряжек у стремян хорошо отметил Д. Я. Самоквасов (Д. Я. Самоквасов. Могилы Русской земли. М., 1908, стр. 237, рис. 68).

Рис. 44. Костяные застежки пут (1—3) и недоуздка (4). 1 — Бурты (удила, № 260); 2 — Цозаровка (удила, LIV); 3 — Зеленки (удила, XLII); 4 — Белая Вежа, XI в., раскопки М. И. Артамонова в 1951 г.

упряжи. Эволюция подпружных пряжек отражает постепенное усиление прочности ременных соединений и создание лучших удобств при прикреплении седла и подгонке стремян. Пряжки популярных форм, принятых в верховом конновождении XII в., сохранятся на Руси и в послемонгольское время. ЗАСТЕЖКИ ОТ ПУТ И НЕДОУЗДКА К деталям конского обихода относятся костяные пластинки с прямоугольной прорезью, называемые костыльками, цурками, пясиками, застежками. Очертания этих пластинок прямоугольные, однако чаще одна из их сторон имеет треугольный или килевидный выступ. ¹³ Длина таких изделий 6—8 см, ширина до 2 см, ширина прорези не превышает 2 см (рис. 44). Судя по ширине отверстия, рассматриваемые застежки не могли скреплять более широкие основные сбруйные снасти. Размер приемника застежек подходит лишь для пропуска ремней вроде оголовных. Описываемые застежки, однако, безусловно связаны с конским снаряжением. Они в единственном экземпляре или по 3 найдены в погребениях X— XIII вв. человека с конем, ¹⁴ а также встречаются на городищах. ¹⁵ В захоронениях Поросья такие застежки обнаружены у костей конских ног или у ребер в нижней части живота. ¹⁶ Назначение застежек устанавливается по сибирским, в том числе и этнографическим, материалам. И поныне эти изделия кое-где являются застежками пут для сдвуноживания или стреноживания лошадей. ¹⁷ Ременные путы этого рода (рис. 45) представляют снасть длиной около 60 см с тремя концами, увенчанными поставленными поперек роговыми и деревянными застежками. Каждая из последних запирала петлю, надевавшуюся на ногу лошади. Существование описанного приспособления археологически подтверждается, например, тем, что от 1 до 3 цурок (редко и более) обнаружено в могилах тюркского времени у задних и передних конечностей коня, а также в месте расположения седел. ¹⁸ Судя по находкам, костяные (могли быть и деревянные) застежки входили в походный комплекс всадника и прикреплялись к седлу, причем идеальным было наличие для каждой ноги коня по одной застежке. Возможно, что описанные застежки иногда использовались не только для пут. В одном северокавказском адыгейском погребении такая поделка найдена у шейных позвонков коня; она как бы висела на его шее. ¹⁹

¹³О типологии костяных запоров от пут см.: Г. А. Федоров-Давыдов. Кочевники Восточной Европы... стр. 21, рис. 2; 3 (типы I, III и IV подходят и для древнерусских находок).

¹⁴Каталог: Чернигов, удила, № 75; Зеленки, удила, XLII; Бурты, удила, №№ 260, 263; Цозаровка, удила, LIV. В трех случаях погребенные имели оружие, в двух (Бурты) его не найдено.

¹⁵В Саркеле—Белой Веже (Гос. Эрмитаж, ОИПК, колл. ВД-50, СII, 283 и 2702; ВД-14, СII, 2048) и древнем Изяславле (ЛОИА, колл. ГII-1959, 19/10).

¹⁶Н. Е. Бранденбург. Журнал раскопок 1888—1902 гг. СПб., 1908, стр. 39 и 69; ср. стр. 66 и 73.

¹⁷А. А. Гаврилова. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. М. — Л., 1965, стр. 35, рис. 8, 4, 5; 9, 8. Приношу А. А. Гавриловой благодарность за предоставление рисунка ременной треноги, находящейся в собрании Гос. музея этнографии народов СССР (сайоты, № 623-43).

¹⁸А. Д. Грач. 1) Археологические раскопки в Монгун-Тайге и исследования в Центральной Туве. Тр. комплексн. археол. -этногр. эксп., I, M. — Л., 1960, стр. 22, рис. 28, 2; 2) Археологические исследования в Кара-Холе и Монгун-Тайге. Там же, стр. 123, 127, 129, рис. 58; 65; 3) Археологические раскопки в Сут-Холе и Бай-Тайге. Там же, II, М. — Л., 1966, стр. 96, рис. 21; С. И. Вайнштейн. Памятники второй половины I тысячелетия в Западной Туве. Там же, стр. 297, 302, 303, табл. III, 10; VI, 6, 7.

¹⁹В. Саханев. Раскопки на Северном Кавказе. ИАК, вып. 56, Пгр., 1914, стр. 177, 198, рис. 51, 1.

Рис. 45. Ременные треножные путы (по этнографическим данным).

Помимо, по-видимому, заимствованных на Востоке, удобных в походе мягких петель с костяными запорами на Руси с XI—XII вв. существовали массивные железные путы. Они изготовлялись целиком из металла, запирались специальными замками и ключами и кроме опутывания служили целям предотвращения воровства коней. Специально эти изделия мы не описываем, так как в походно-ездовой практике они явно не использовались. В раскопках древнего Изяславля множество таких пут открыто в руинах построек в составе домашнего хозяйственного, точнее сельскохозяйственного, инвентаря. Судя по этому, железные путы надевались при выпасе в первую очередь рабочих лошадей, что не исключает их употребления и для сбережения владельческих скаковых пород. К костяным конским застежкам примыкают роговые или дугообразные костыльки с одним круглым отверстием для шнура (рис. 44, 4). Эти изделия встречены только в городищенских слоях XI—XIII вв. ²⁰ и трактуются как застежки, мешавшие отвязыванию недоуздка во время отдыха или кормления лошади. ²¹ Форма и размеры (длина 5—8. 5 см) этих поделок были поразительно неизменны начиная с эпохи бронзы. ²² К двум ремням недоуздка прикреплялся вертлюг — незамысловатое, но удобное устройство, состоявшее из двух вращающихся полуколец, соединенных подвижным штырем (рис. 46). Применение вертлюга препятствовало перекручиванию ремней и тем самым обеспечивало спокойный выпас привязанного коня. Функционально опознать эти изделия, встреченные кое-где в городских слоях XII—XIII вв., ²³ позволили этнографические примеры. ²⁴ Принципиально сходные устройства использовались в средние века и в иных целях, например для подвески котлов. ²⁵ ЛЕДОХОДНЫЕ ШИПЫ В раскопках особенно раннесредневековых памятников исследователи часто натыкаются на небольшие нескольких разновидностей металлические обоймы с одним, реже двумя-тремя пирамидальными шипами. Назначение этих изделий в отечественной археологической литературе едва выходит из полосы длительных и ныне уже неоправданных разноречий. Их считали шпорами, оковками сундучков, ²⁶ остриями палиц, ²⁷ деталями ладей, ²⁸ домонгольскими конскими подковами, ²⁹ приспособленными для бортного промысла, принадлежностями для хождения по льду. ³⁰ В настоящее время за этими предметами закрепилось название «древолазные шипы». ³¹ Между тем ряд авторов все настойчивее обозначает эти шипы как ледоходные, предназначенные для людей и животных. ³² Поскольку неустойчивость во мнениях еще не преодолена, остановимся вновь на вопросе о назначении шипов, тем более что часть из них имеет прямое отношение к нашей теме. Прежде всего следует отвергнуть, с моей точки зрения, недискуссионные, явно ошибочные определения. Упомянутые обоймы с шипами никогда не использовались в качестве шпор, оковок сундучков, частей ладей, острий палиц. Соответствующие металлические приспособления действительно существовали, но были иными. ³³ Не употреблялись наши шипы и для лазанья по деревьям. По этнографическим и другим данным, древолазные снасти для бортничества включали «ременные плетения», веревки и дощечки. Подъем на дерево происходил при помощи или вырубки ступеней, или подтягивания на веревках. ³⁴ Устройство ши-

²⁰Белая Вежа (Гос. Эрмитаж, ОИПК, колл. ВД-51, СII-1485; М. П. Кучера. Древнiн Плiснеськ. Археологiчнi пам'ятки УРСР, т. ХII, Киï в, 1962, стр. 37, рис. 15, 4; В. И. Довженок, В. К. Гончаров, Р. О. Юра. Древньоруське мiсто Воï нь. Киï в, 1966, стр. 80, табл. XXIV, 8, 10, 11).

²¹К. Ф. Смирнов. О древних всадниках поволжско-уральских степей. СА, 1961, № 1, стр. 71.

²²Н. Я. Мерперт. Курганы эпохи бронзы у с. Ягодного. КСИИМК, вып. XLIV, 1952, стр. 32, рис. 13.

²³Мне известны из Новогрудкаи древнего Изяславля.

²⁴С. И. Вайнштейн. Тувинцы-тоджинцы. М., 1961, рис. 47, б.

²⁵Н. Аrbman. Birka. Die Grä ber. Text. Uppsala, 1943, рис. 42, 20; S. Grieg. Gjermundbufunnet. Oslo, 1947, табл. XII, 2.

²⁶А. А. Спицын. Гнездовские курганы в раскопках С. И. Сергеева. ИАК, вып. 15, СПб., 1905, стр. 15.

²⁷Б. А. Колчин. Железообрабатывающее ремесло..., стр. 115—116.

²⁸Д. А. Авдусин. Отчет о раскопках гнездовских курганов. МИСО, вып. 2, Смоленск, 1957, стр. 181—182.

²⁹Р. Л. Розенфельдт. О конструкции и назначении некоторых железных изделий. СА, 1960, № 2, стр. 278, рис. 1; 5; 6.

³⁰В. И. Сизов. Курганы Смоленской губернии. MAP, № 28, СПб., 1902, стр. 75, табл. IX, 20—23.

³¹В. А. Мальм. Промыслы древнерусской деревни. Тр. ГИМ, вып. 32, М., 1956, стр. 132 и сл., рис. 8; Д. А. Авдусин. О датировке гнездовского кургана с мечом из раскопок М. Ф. Кусцинского. В кн.: Культура и искусство Древней Руси. Л., 1967, стр. 24, табл. II, 6.

³²А. В. Арциховский. Раскопки на Славне в Новгороде. МИА, № 11, 1949, стр. 147, рис. 20, 3; А. Ф. Медведев. [Рец. на: ] А. Д. Монгайт. Старая Рязань. СА, 1958, № 1, стр. 288; Р. Л. Розенфельдт. О конструкции и назначении..., стр. 278; Н. Г. Недошивина. Предметы бытового назначения. В кн.: Ярославское Поволжье X—XI вв. М., 1963, стр. 53—54.

³³Коснусь двух последних предположений. Поводом для отнесения шипов к конструкции ладьи послужил кусок дерева, зажатый в одном из них (Д. А. Авдусин. Отчет..., стр. 164). В гнездовском кургане, где был найден этот образец, однако, совершенно отсутствовали типичные для корабля заклепки. Нахождение же в обоймах шипов остатков дерева будет объяснено ниже. Шипы не использовались для оковки средневековых дубин. Острия, загонявшиеся в шарообразное увенчание палицы, были гвоздями с пирамидальными шляпками.

³⁴В. А. Мальм. Промыслы..., стр. 134—135; W. Hensel. Sł owiań szczyzna wczesnoś regniowieczna. Warszawa, 1956, рис. 69; 70. Основные детали деревянного приспособления для лазанья по деревьям найдены в Новгороде в слоях X—XII вв. (Б. А. Колчин. Новгородские древности. Деревянные изделия. М., 1968, стр. 23, табл. 10).

Рис. 46. Приспособления для недоуздка. Городище, первая половина XIII в., раскопки М. К. Каргера в 1962 г.

пов, характер их сработанности и затупленности, предполагающие сильное соприкосновение с поверхностью, более грубой и податливой, чем кора или древесина, возможный способ ношения, заключающийся в подвязывании шипов к середине стопы, — все это свидетельствует против «древолазной» концепции. Лезущему на дерево человеку шипы в том виде, в котором они нам известны, только мешали бы. Укоренившееся со времен В. И. Сизова предположение о древолазном использовании шипов не считается и с обстоятельствами их нахождения. В сельских поселениях и на крестьянских кладбищах XI—XIII вв., где, казалось бы, так называемых древолазных шипов должно оказаться много, их почти совершенно нет. ³⁵ Зато эти, на первый взгляд, прозаические и простые изделия десятки раз найдены преимущественно в богатых и средних мужских и женских погребениях X в. Суздальского Ополья, Ярославского Поволжья, Смоленщины и Черниговщины и часто сопровождались богатыми украшениями, а также мечами, копьями, стрелами, кольчугами и другим дружинным вооружением. Таким образом, в погребальных комплексах эпохи Киевской Руси шипы, что необычно для таких дешевых вещей, выступают в какой-то степени как социальный и профессиональный индикатор. Степень распространения шипов иллюстрируется тем. что они в Михайловском и Тимереве находились примерно в каждом десятом кургане, а в Гнездове в каждом шестом. ³⁶ Странно было бы во всех этих могилах видеть погребения бортников, при этом бы оказалось, что сбором меда почти поголовно занимались князья, бояре, военные предводители. Абсурдность наделения феодалов Киевской Руси функциями бортников-медолюбцев настолько очевидна, что, на наш взгляд, не нуждается в специальном опровержении. Если загадка, связанная с назначением шипов, и существовала, то еще в 1930-х годах она была разгадана скандинавскими археологами. Практическое решение вопроса принесли не столько этнографические наблюдения (на Севере шипами широко пользовались еще в XIX в. ), сколько хорошо документированные материалы шведской Бирки и других скандинавских могильников и поселений VII—XI вв. ³⁷ В Бирке, в частности, шипы найдены в 160 погребениях, т. е. приблизительно в каждом седьмом кургане, причем хорошо прослежено, какие из них прикреплялись к обуви человека, а какие — к копытам коня. Конструкции тех и других различались; на ногу человека обычно прикреплялось по 1—2 обоймы, на ногу коня — 1 обойма. ³⁸ Конские шипы также найдены при скелетах лошадей в богатых викингских курганах Гокстада, Озеберга, ³⁹ Венделя. А в комплексе второй четверти VII в. в Вальсгерде (Швеция) они обнаружены с прикипевшими к ним остатками копыт. ⁴⁰ Для коней средневековых североевропейцев эти шипы явились в сущности первыми подковами. Шипы в Скандинавии появились в эпоху великого переселения народов ⁴¹ и использовались сезонно, а именно при передвижении зимой. На Руси шипы зафиксированы не ранее IX в. ⁴² и, возможно, были заимствованы при посредстве викингов. Характерно, что эти предметы впервые обнаружены в местах пребывания норманнов, служивших в войске Киевского государства. ⁴³К тому же северные ледоходные шипы конструктивно не отличаются от таких же, найденных на нашей территории. Считать все шипы из ранних русских находок викингскими, однако, нет оснований. На Руси они, по-видимому, быстро вошли в широкий обиход и, как показывают староладожские и новгородские ⁴⁴ находки, употреблялись в течение всего средневековья. На территории Древней Руси в погребениях и поселениях X— XVII вв. по нашим подсчетам найдено около 600 железных обойм, предназначенных обезопасить ходьбу человека и коня. В одном Новгороде число этих изделий приближается к 400. Количество находок непрерывно возрастает, и уже в домонгольский период их распространение было общерусским. ⁴⁵ Если говорить о древнерусских находках, то во всех случаях осталось неизвестным, как и к чему прикреплялись шипы. В обоймах несколько раз обнаружены незначительные остатки кожи и дерева. Устройство шипов, однако, прямым образом связано с их носителями. Скандинавские и другие материалы позволили провести точное разграничение шипов. Обувные состояли из ленточной с загнутыми концами обоймы дли ной 2—3. 5 см, высотой 0. 7—0. 9 см (рис. 47, 1—6). К обойме крепился шип протяженностью около 1 см. В просвет скобы продевался ремень или тонкая дощечка. К средней части подошвы можно было подвязать целую низку таких обойм. Концы металлических скоб очень аккуратно загибались

³⁵В. А. Мальм. Промыслы..., стр. 134; А. А. Спицын. Курганы С. -Петербургской губернии в раскопках Л. К. Ивановского. MAP, № 20, СПб., 1896, стр. 33, табл. XVII, 13а.

³⁶Нам удалось учесть 90 захоронений X в. с шипами. Это далеко не полный сбор.

³⁷I. Atterman. Nya fund fren Hovgå rdsberg i Vendel. Fornvå nnen, 30, Stockholm, 1935, стр. 152 и сл.; G. Engwall. Hä stskor. Kulturen, 1936, Lund, 1937, стр. 87—88, рис. З.

³⁸H. Arbman. Birka I. Die Grä ber. Text. Uppsala, 1943, погр. 11 и сл.

³⁹J. Petersen. Vikingetidens redskaper. Oslo, 1951, стр. 62 и сл., рис. 52; 53. Автор обсуждает 118 экз. из 70 находок.

⁴⁰G. Arwidsson. Valsgä rde 8. Uppsala, 1954, стр. 76, табл. 26.

⁴¹Е. Kivikoski. Die Eisenzeit Finnlands. I. Helsinki, 1951, рис. 348; 349.

⁴²Древнейшие восточноевропейские шипы происходят из Старой Ладоги (Гос. Эрмитаж, ОИПК, колл. 874; ЛД-495; ЛА-298).

⁴³В ряде финских районов шипы отсутствуют. Их почти нет, например, в курганах Юго-Восточного Приладожья. В Финляндии в памятниках эпохи викингов они находятся сравнительно редко.

⁴⁴Б. А. Колчин. Железообрабатывающее ремесло..., стр. 114.

⁴⁵Кроме упомянутых выше могильников шипы были обнаружены в Старой Ладоге, Белоозере, Новгороде, Пскове, Стерженском городище, Торопце, Москве, Гродно, Старой Рязани, Серенске, древнем Изяславле (Городище Хмельницкой области), Колодяжине, Плеснеске, Белой Веже.