ЗАКЛЮЧЕНИЕ. РАЗВИТИЕ КОНСКОГО УБОРА В ЦЕЛОМ 8 страница

ТАБЛИЦА 19. Шпоры типа IV, комбинации шипов и петель

петлями (тип 5) и шипами, имеющими обычно утолщения, в том числе и в виде заметно выступающего в плане квадратного или круглого пластинчатого козырька (типы Е—И; табл. 20). ⁵³В рассматриваемой группе оказались 3 посеребренные шпоры, 4 позолоченные, 1 с фигурной ковкой шипа, 1 детская, ⁵⁴ 2 из бронзы. У 7 находок выделяются несимметричные по устройству петли, причем ремешок проходил через одно прямоугольное ушко и пристегивался ко второй круглой петле. Судя по изяславльским находкам, шпоры типа IVA датируются второй половиной XII — первой половиной XIII в. В прибалтийских и западноевропейских городах аналогичные формы относятся к XII—XIII вв. ⁵⁵ Что касается присущего изделиям типа IVA широкого пластинчатого манжета, то он на Западе еще после 1250 г. являлся новинкой, далеко не общепризнанной. ⁵⁶Шпоры с манжетами на шипах, предназначенные для сильного давления на бок лошади, показывают, что эксперименты с удлинением и заострением шипа одновременно привели к регулярному использованию все более укрупнявшегося предохранительного противодействия. Однако увеличение рабочей части шпоры не могло продолжаться беспредельно. Если приспособление дуг к форме ноги и петель для околостопных ремней достигло необходимого совершенства, то трансформация шипа пребывала в плену между крайностями наказания коня и его защиты. Устройством, которое разрешило эту проблему, была шпора с подвижным зубчатым колесиком, точнее сказать, звездочкой. Звездочка повысила эффект и чуткость управления и при умелом использовании не причиняла ранений коню. Колесиковая шпора дожила до наших дней и для своего времени являлась открытием, составляющим эпоху. Начальная история этого западного изобретения до сих пор неясна и загадочна. Как писал Р. Форрер, между шиповыми и колесниковыми шпорами нет переходных форм, которые бы восполнили пробел между вращающимся колесиком и шипом и объяснили бы появление звездочки. ⁵⁷ Русские находки в новом свете освещают международную загадку появления колесиковых шпор. Эти последние, целые и в обломках (тип V; рис. 72; 73), 55 раз найдены в 24 наших городищах и погребениях. ⁵⁸ По числу находок опережающее место принадлежит Западной и Южной Руси. ⁵⁹Все обнаруженные у нас вещи отличаются вполне выработанной конструкцией. По изгибу своей дуги они примыкают к формам типов III (23 экз. ) и IV (15 экз. ). Вращающаяся в вертикальном положении звездочка обычно снабжена 6 лучами, реже 7—8 и 10 (в Житомире, № 212, и Городище, № 468, звездочки бронзовые, а не железные). Петли звездчатых шпор (некоторые сохранили зацепы-привески и зацепы-пряжки) частью традиционны (типы 2—4), частью связаны с новообразованиями, выступившими в конце изучаемого периода (типы 6—7 и отчасти 5; табл. 21). Именно у конструкций с колесиком укореняются наиболее удобные для новой жесткой обуви сдвоенные круглые петли (тип 7) для прикрепления разъединенных верхнего и нижнего ремешков. Не менее 5 изделий снабжены несимметричными по устройству петлями типов 5 и 6. У 5 экз. (Серенск, №№ 151— 154; Киевщина, № 199) прямоугольные петли необычно повернуты в горизонтальном положении. ⁶⁰У 10 экз. скоба в надпяточной части снабжена расширением, очевидно, для лучшего и более тесного прилегания к ноге. ⁶¹ Оконечность этого расширения иногда ответвлялась в виде хоботка, который упирался в специальную кожаную подушку, нашитую на голенище, что мешало скольжению скобы. Одна из лучших по сохранности шпор типа V, происходящая с Черниговщины (№ 163; рис. 73, 1), покрыта разновеликой точечной серебряной инкрустацией. Мастер вмонтировал в железную основу 240 серебряных вставок. Столь трудоемкая работа, конечно, увеличивала стоимость вещи. Итак, шпоры типа V по некоторым деталям и отделке связаны с предшествующими образцами. В то же время выступают и новые черты, а именно расширение дужки в надпяточной части, двухдырчатые петли (тип 7), не говоря уже о самой подвижной звездочке. Если в отношении дуг, петель и орнаментации можно представить эволю-

⁵³Каталог, №№ 136, 173, 207—209, 433—467 и 481. Размеры: общая длина 11—14. 7 см; ширина скобы 5— 9. 5 см; длина шипа 2. 5—4. 2 см; средний вес 60—65 г.

⁵⁴Размеры: длина 8. 5 см; ширина дуги 5. 5 см; длина шипа 2 см. Найдена в Подгорцах.

⁵⁵В. И. Сизов. Предварительный отчет о поездке сархеологической целью в Курляндскую губернию летом 1895 г. Археол. изв. и наметки, т. IV, № 2—3, М., 1896, табл. I, 9; Э. Д. Шноре. Шпоры городища Асоте..., рис. 5, 3; W. Вoeheim. Handbuch der Waffenkunde. Leipzig, 1890, рис. 146; R. Zschille und H. Forrer. Der Sporn..., VI, 5.

⁵⁶A. Herrnbrodt. Der Husterknupp. Eine niederrheinische Burganlage des frü hen Mittelalters. Kö ln, 1958, стр. 115, рис. 58.

⁵⁷R. Zschille und R. Fоrrer. Der Sporn..., стр. 12.

⁵⁸Каталог, №№ 19, 25, 57—59, 67—68 и сл. Размеры: длина со звездочкой обычно не более 15—16 см; ширина скоб 7—9. 8 см; диаметр звездочки 2. 5—5 см, чаще около 3 см; длина ее держателя около 3 см, вес около 60 г.

⁵⁹Отметим, что звездчатая шпора один раз найдена в кочевническом (? ) погребении XII—XIII вв. у Николаевки (В. А. Городцов, Результаты археологических исследований в Изюмском уезде Харьковской губернии в 1901 г. Тр. XII АС, т. I, M., 1905, стр. 231).

⁶⁰Ср.: А. В. Арциховский. Раскопки..., рис. 1, 1. 6lКаталог: Псков, № 25; Новогрудок, №№ 133, 134; Бородино, № 141; хут. Половецкий, №№ 174—177; Княжа Гора, №№ 196, 197. У всех этих шпор с надпяточными козырьками имелись петли только в виде сдвоенных отверстий типа 7. Точности ради заметим, что козырьковое расширение скобы несколько раз замечено и у шпор типов III и IV.

ТАБЛИЦА 20. Шпоры типа IVA, комбинации шипов и петель

ТАБЛИЦА 21. Шпоры типа V, комбинации звездочки и петель

ТАБЛИЦА 22. Шпоры IX—ХIII вв. с указанием деталей их конструкции (размещение)

ционную преемственность с изделиями более раннего времени, то обогащение колесиком кажется внезапным и не обнаруживает в местном материале подготовительных и переходных стадий. Впрочем, последнее в равной мере относится к Западной Европе, откуда выводят описываемую конструкцию. ⁶² Большинство отечественных находок относится к XIII в., причем не менее чем в 8 пунктах ⁶⁹они уверенно связываются с первой половиной этого столетия. Шпоры с колесиком извлечены из руин городов, сожженных монголами (а также литовцами), следовательно, появились до 1240 г. При исследовании древнего Изяславля 12 колесниковых шпор или их частей найдено в разных точках городища, в том числе и в завале сгоревших клетей. Некоторые были сломаны еще в древности, а все вместе они, по-видимому, начали использоваться незадолго до гибели этого Волынского городка. В работе, посвященной оружию древнего Изяславля, я утверждал, что датой рассматриваемых приспособлений были 30-е годы XIII в. Характерно, что почти везде на домонгольских городищах, где находят колесиковые шпоры, они численно уступают шиповым. ⁶⁴ Речь, следовательно, идет о новинке, которая стала распространяться примерно во втором и третьем десятилетии XIII в., если не раньше, и еще не успела снискать себе широкой популярности. Об этом же свидетельствуют и особенности самой конструкции. По сравнению с образцами XIV—XV вв. многие из найденных экземпляров принадлежат к древнейшему виду: у них преобладает звездочка из 6 лучей (в 20-х годах XIV в. число лучей дошло до 24), у некоторых нет расширения-козырька в надпяточной части скобы (в XIV в. эти детали обычно хорошо выражены), нет длинного и изогнутого держателя колесика (развивается с XIV в. ). Некоторые из наших шпор типа V, судя по условиям их нахождения, могут относиться к середине и второй половине XIII в., а также к XIV в. ⁶⁵Этим образцам свойствен коленчатый перепад скоб примерно на середине их длины. Таким образом, на русской почве обнаружен ряд последовательных по времени звездчатых шпор; по дате же своего появления русские находки выдвигаются в качестве древнейших, известных до сих пор Европе. Господство колесниковых шпор наступает со второй четверти XIV в. ⁶⁶ В связи с этим полагали, что они появились в Европе в конце XIII в. или около 1300 г. ⁶⁷ Прежде чем увидеть истинные изображения, западноевропейским специалистам пришлось отбросить немало сомнительных рисунков ранних звездчатых шпор, вследствие чего они считают, что доказательства употребления колесика до последних лет XIII в. могут быть приняты с большой осторожностью. ⁶⁸ Между тем в результате настойчивых поисков дата распространения этого изобретения несколько удревнилась. Достоверные данные о появлении шпоры с колесиком следующие: в Англии — 1285 г.; ⁶⁹ во Франции — середина XIII в. и около 1280 г.; ⁷⁰ в Германии — до 1265—1291 гг.; в Швеции — где-то между 1257 и 1311 г.; ⁷¹ в Польше и Швейцарии — последняя четверть XIII в.; ⁷² в Чехии — конец XIII в. ⁷³ Приведенная хронологическая анкета основана на вещественных и изобразительных материалах и фиксирует появление колесиковой шпоры во второй половине XIII в. как вполне сложившейся. Следовательно, само событие можно отодвинуть к несколько более ранней поре. В этой связи заявление Г. Шнейдера о том, что колесиковая шпора фактически находилась в употреблении в середине XIII в., и предположение К. Блера о том, что она могла возникнуть даже ранее этого столетия, ⁷⁴ в свете русских находок уже не покажутся чересчур смелыми. Древнейшие русские находки, как мы считаем, относятся к 1220— 1230 гг. Достигнута ли здесь нижняя ступенька хронологической лестницы замечательного открытия, сегодня еще неизвестно, во всяком случае налицо пока самая древняя дата обнаружения колесной конструкции на европейском континенте. В археологической литературе датировка колесиковых шпор приблизительно 1300 г. стала традицией, которая порождает ошибки ⁷⁵ и кото-

⁶²В Швеции найдено несколько шпор XI в. с подвижной шайбой вместо шипа, а также ряд устройств второй половины XIII в. с горизонтально, а не вертикально посаженной звездочкой. Не выяснено, однако, в какой взаимной преемственности находятся эти находки и была ли вращающаяся шайба обязательной предтечей звездочки (Н. А. Кnorr. [Рец. на: ] Н. Olsson. Der ä ltere mittelalterliche Radsporn im Lichte einiger schonischer Funde. ZWK, NF, Bd. 16, H. 7, Berlin, 1940—1942, стр. 30—32. ).

⁶³Каталог: Новогрудок, №№ 133—135; Бородино, № 141; Ковшарово, № 143; Слободка, № 159; хут. Половецкий, №№ 174—177; Княжа Гора, №№ 196—198; Райки, № 210; Городище, №№ 468—479. Всего 26 экз. К этому же списку можно прибавить 4 шпоры с колесиком из раскопок Ярополча-Залесского (М. В. Седова. Предметы вооружения из Ярополча-Залесского. КСИА, вып. 125, 1971, стр. 92, рис. 32, 3). К домонгольскому же времени, по-видимому, относятся следующие находки: Минск, №№ 57—59; Волковыск, № 110; Черниговщина, № 163; Житомир, № 212.

⁶⁴Исключение составляет хут. Половецкий, где найдены шпоры только типа V.

⁶⁵Каталог, №№ 71, 141, 151-154, 482, 503-504.

⁶⁶R. Е. Оakeshоtt. The archaeology of weapons. London, 1960, стр. 277, рис. 136.

⁶⁷W. Воeheim. Handbuch..., стр. 224 (ср. стр. 227); R. Zschille und R. Fоrrer. Der Sporn.... стр. 12—13.

⁶⁸London museum catalogues, стр. 103.

⁶⁹Там же, стр. 103—105. Изображение колесиковой шпоры на большой печати короля Генриха III (1216— 1272 гг. ) признано сомнительным.

⁷⁰Z. Hilczeró wna. Ostrogi..., стр. 65; N. X. Willemin. Monuments Franç ais. I. Paris, 1806, табл. 128.

⁷¹Z. Hilczeró wna. Ostrogi..., стр. 64—65.

⁷²Там же, стр. 64 и 66; Н. Schneider. Das Fundmaterial aus Burgruine Lä gern. Zeitschr. fur schweizerische Archä ologie und Kunstgeschichte, Bd. 8, H. 1, Basel, 1946, стр. 36.

⁷³A. Hejna. Soubor ná lezu z hradku Bolkova v severovychodnich č echá ch. Pamá tky Archeologické, t. 53, c. 2, Praha, 1962, стр. 460, рис. 1, 7; В. Роlla. Stredoveká zaniknutá ocada na spiš i. Bratislava, 1962, стр. 132, рис. 103.

⁷⁴H. Schneider. Das Fundmaterial..., стр. 36; С. Blair. European Armour. London, 1958, стр. 187.

⁷⁵Так, В. В. Седов, столкнувшись с находкой на Бородинском городище шпоры с колесиком, неправомерно отодвинул верхнюю границу существования городища с XIII на первую половину XIV в. (см.: В. В. Седов. Сельские поселения центральных районов Смоленской земли. МИА, № 92, 1960, стр. 122). Не избежала хронологической ошибки и М. В. Седова, которая отнесла шпоры со звездочкой из Ярополча-Залесского к XIV—XV вв. Эта дата кажется мне неосновательно завышенной, тем более что упомянутый автор убедительно показала, что вооружение и другие вещи, происходящие из этого городка, датируются домонгольским временем [М. В. Седова. 1) Предметы вооружения..., стр. 92; 2) Ювелирные изделия из Ярополча-Залесского. КСИА, вып. 129, 1972, стр. 76].

ТАБЛИЦА 23. Шпоры и детали их конструкции IX—XIII вв. (хронология)

рую ныне следует изменить. Трудно предусмотреть все последствия, к которым приведет передвижка дат. Бесспорно, что в изготовлении и распространении колесиковой шпоры русские мастера сыграли передовую роль. Явились ли они одновременно и изобретателями самой конструкции? Называя своего претендента, мы хотели бы услышать, что смогут ответить нам западные оружиеведы. Колесиковые шпоры были единственным на Руси видом этого приспособления, пережившим монгольское нашествие и сохранившимся в воинском быту вплоть до конца XV в. (в редких случаях и позже). ⁷⁶ Поместная конница Московской Руси обходилась без них. Итоги наших наблюдений сконцентрированы в табл. 22; 23; 24; 25, представляющих размещение и хронологию проработанного материала. Внедрение шпор на Руси, спорадически происходившее в IX—X вв., по существу начинается в XI—XII вв. и обусловлено развитием феодальной конницы как главного рода войск. Заимство-

⁷⁶А. В. Арциховский. Раскопки..., стр. 230; М. Г. Рабинович. Крепость и город Тушков. СА, т. XXIX—XXX, М., 1959, рис. 19, 3 на стр. 282; М. Д. Полубояринова. Раскопки древнего Турова. КС, вып. 96, 1963, рис. 11, 3; Н. И. Булычев. Журнал раскопок по части водораздела верхних притоков Волги и Днепра. М., 1899, табл. XXIV, 7. Кроме того, мне известен ряд неопубликованных находок XIV—XV вв. из Старой Ладоги, Ленинградской и Владимирской областей, Друцка, Любеча, Вышгорода, Крылоса.

ТАБЛИЦА 24. Шипы IX—XIII вв. (хронология)

вав с Запада основные формы шпор, русские в дальнейшем специализировали их, приспособив для легкой (тип II) и тяжелой (тип III) конницы. В отношении ранней эволюции шпор можно констатировать несколько волн запаздываний, вызванных во второй половине I тыс. н. э. непопулярностью употребления ножных приспособлений для управления конем, а в XI—XII вв. обусловленных соседством тяжелой и легкой кавалерии и распространенностью легкоконной езды. Своеобразие русского развития заключалось в длительном сохранении горизонтальных шпор (тип I) наряду с активным усвоением самых современных рыцарских конструкций. В отношении применения шпор Русь в XII в. достигла передового общеевропейского уровня, что было закреплено в первой половине. XIII в Происходило непрестанное совершенствование шпор и их отдельных элементов. Горизонтальные скобы постепенно уступают место все более изогнутым. Вместо притуплённых шипов появляются заостренные. Простые острия обрастают манжетами, и появляется звездочка. Двухпрорезные петли эволюционируют в однопрорезные и, наконец, возникают двойные петли для сцепления не единым, а разделенным верхним и нижним ремешками. Максимальной силы развитие шпор обретает в 1150—1250 гг., когда особенно заметно преобразуются формы шипов и петель, отчетливо выступают угловатые формы (тип III), в противовес множественности создаются стандартные серии изделий (тип IVА) и вместо шипа появляется вращающаяся звездочка. Изучение шпор XII—XIII вв. с неожиданной полнотой обнаружило, что многие приемы конного боя, защиты и маневра на востоке Европы не отличались от принятых на Западе. Ни в искусстве управления конем, ни в оснащении предохранительным вооружением, ни в напоре при копейных сшибках русские дружинники, видимо, не отставали от своих западных современников, а по восприимчивости и разнообразию использовавшихся моделей могли опережать свой век. К бросающимся в глаза явлениям такого рода относятся интенсивная выработка противотравмирующих шипов, сосуществование ряда обтекаемых и угловатых форм (типы II—IV), относительно раннее появление шпор с угловатыми дужками (тип III), с пластинчатым ограничителем шипа (тип IVА), с надпяточным козырьком и двойными круглыми петлями (тип V), наконец, ранняя выработка звездчатых устройств. Анализ русских находок вносит ряд примечательных в международном отношении хронологических дополнений и поправок, ⁷⁷ подчас на 25— 50 лет удревняющих принятую схему европейского развития шпор (для типов III, IVA и V). Темп конструктивных изменений и заимствований тем самым оказался более значительно активным, чем представляли до сих пор. В русских городах в XII—XIII вв. несомненно изготовлялись, причем в массовом масштабе, разнообразные приспособления ножного управления конем. В этом производстве выработались специальные приемы орнаментации, например точечной, характерной для Восточной Европы. Монгольское нашествие подорвало производство и использование шпор, постепенно угасающее в течение XIV—XV вв. Русские раннесредневековые шпоры — показатель высокой дружинной военно-технической культуры. Они предстают как многосторонний источник международного по своей значимости класса, характеризующий и военное дело, и социальную организацию, и ремесленное мастерство. В связи с потоком новых находок ценность этого источника будет год от года возрастать.

⁷⁷Приведем несколько частных расширяющих даты сопоставлений. Стержневидный шип типа А, по мнению английских специалистов, устарел во второй половине XI в., по нашим данным, встречается и в XIII столетии. Петли типа 2 те же авторы продвигают до 1200 г., по русским данным, они использовались с XI по XIII в., петли типа 6 англичане констатируют для конца XIII—XIV в., у нас же они появляются в первой половине XIII в. Далее, петли типа 4 на Западе установлены для XIII в., у нас же они датируются XII — первой половиной XIII в. Расширение или углубление дат объясняется в приведенных случаях не своеобразием местных условий, а тем, что собранный ныне русский материал иногда более многочислен по сравнению с аналогичными формами, найденными в западноевропейских странах.

ТАБЛИЦА 25. Петли X—XIII вв. (хронология)

ГЛАВА 6. ПЛЕТИ Хорошо ездить, у кого свой кнут на чужих лошадей. Поговорка Слово «плеть» впервые встречается в русском документе 1073 г., «кнут» — 1442 г. ¹ Археологические данные определяют появление этих приспособлений в конной практике примерно с IX в. На территории Древней Руси по нашим подсчетам найдено 47 металлических и костяных частей плетей IX—XIII вв., представляющих их рукояти и навершия. ² Мягкие стегающие бичи нигде не сохранились. Действительное количество находок, вероятно, больше 60 (рис. 40). Учесть все оказалось трудно по ряду причин. Плети в археологических находках долгое время не могли правильно опознать и считали то боевыми кистенями, то навершиями знамен, то трещотками, то коновальным инструментом. ³ Однако уже А. Ф. Лихачев и вслед за ним А. А. Спицын правильно определили назначение этих вещей как частей нагаек. ⁴Это мнение также разделяет большинство археологов. Судя по городищенским и погребальным комплексам, в которых найдены части плетей IX— XIII в., последние использовались в качестве универсального средства управления как при верховой езде, так и во время специально военной езды. Характерно, однако, что большинство остатков плетей из курганов найдено в сочетании с оружием. Типологически изучаемые части плетей делятся на две основные группы (рис. 41). К одной относятся металлические кнутовища с кольцом и прикрепленными к нему обоймой для бича и привесками (тип I), к другой — затыльники рукоятей из бронзы и кости с предотвращающим выскальзывание плети из руки боковым клювовидным выступом (типы III и IV). Происхождение этих двух групп географически различно и и позволяет на примере второй группы представить определенный способ конно-военной езды, а именно езды по-восточному, исключающий применение шпор. Способ езды по-восточному проник на Русь от степных соседей, особенно развился в послемонгольское время и местами (например,

¹И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. I. СПб., 1893, стр. 1238; т. II, СПб., 1902, стр. 963—964.

²Части плетей IX—XIII вв. перечислены в Каталоге находок. Происходят из 19 погребений и 10 поселений.

³С. Н. Орлов. Сопки волховского типа около Старой Ладоги. СА, т. XXII, М., 1955, стр. 207 и сл. С. Н. Орлов вслед за Н. Е. Бранденбургом пытался доказать, что найденная им в чернавинской сопке рукоять плети (№ 5) является коновальным инструментом. Приводимое им сопоставление плети с современным коновальным набором неубедительно. Лировидная подвеска чернавинской плети не являлась, как предполагает С. Н. Орлов, зажимом для губ животного, так как она не могла сгибаться и разгибаться; назначение ее другое (см. ниже). Показательно, что, судя по норвежским и финским материалам, подвески для жесткости перекручивались и прикреплялись кроме рукоятей плетей к петлям ларцов. Специфики зажима они не имеют. Что касается металлической обоймы, к которой, по предположению С. Н. Орлова, прикреплялась закрутка для усмирения разъяренного животного, то она служила для сцепления с ременным или веревочным бичом. Коновальные принадлежности были деревянными и ничего общего с нашими кнутовищами не имели. Это хорошо показал сам С. Н. Орлов, убедительно опознавший их среди староладожских находок (см.: С. Н. Орлов. Остатки сельскохозяйственного инвентаря VII—X вв. из Старой Ладоги. СА, т. XXI, М., 1954, стр. 352—353 и рис. 8, 2—5). В противовес С. Н. Орлову я предполагаю в погребениях с плетьми типа чернавинской не коновалов с лошадьми, подготовленными для кастрации, а конных воинов.

⁴А. Ф. Лихачев. Скифские элементы в чудских древностях Казанской губернии. Тр. VI АС, т. I, Одесса, 1886, стр. 182; А. А. Спицын. 1) Предполагаемые литовские курганы VIII—IX вв. ЗРАО, т. VIII, вып. 1 и 2, СПб., 1896, стр. 110; 2) Древности камской чуди по коллекции Теплоуховых. MAP, № 26, СПб., 1902, стр. 46.

Рис. 40. Части плетей IX—XIII вв. Карта находок.

Рис. 41. Части плетей IX—XIII вв. Типологическая схема.

в казачьем войске) дожил до наших дней. ⁵ Восточной манере езды присущи опора полусогнутыми ногами на стремена (всадник почти стоит на стременах), легкое седло без заметно выраженной задней луки, управление конем главным образом при помощи плети, отсутствие шпор. По-восточному ездили, например, черные клобуки Поросья и, возможно, некоторые легковооруженные русские стрельцы. По в целом в XI—XIII вв. на Руси преобладал, во всяком случае в тяжелой кавалерии, очевидно, западный способ, основанный на опоре на седло, снабженное передней и задней луками (стремена при этом выполняли вторую роль, в них упирались при сшибках вынесенные вперед полусогнутые или вытянутые ноги), на управлении конем по шенкелю с развитым применением шпор, а также поводий и уклонов корпуса. Восточный всадник легко привставал на стременах и мог свободно оборачиваться и стрелять из лука назад. Западный кавалерист зато прочно сидел в седле, средняя часть его туловища была неподвижна, в движении находились голени и верхняя часть тела. ⁶ На территории России описанные две манеры боевой езды в разных вариациях исторически сосуществовали и сочетались (например, при передвижении использовались плети, а перед атакой надевались шпоры, ведь на защищенного боевого коня действовали, конечно, именно шпоры, а не кнут). Начало этого симбиоза, как видно на примере собранных находок, уходит в раннее средневековье. Если управление нагайкой вообще присуще восточной кавалерийской езде, то что сказать о металлических кнутовищах (тип I; рис. 74), найденных в наших северных, далеких от номадских влияний финноязычных провинциях. При всем том, что эти плети отличны от кочевнических, очень своеобразны, они свидетельствуют о передвижении без шпор. Все 16 наших экзем-

⁵М. М. Денисова. Седло конца XVI века. Сборник Оружейной палаты. М., 1925, стр. 125—131. В погребениях, содержащих плети, ни разу не встречено шпор.

⁶Разъяснением этого вопроса я обязан Е. Е. Колосову.

пляров найдены в полосе от Юго-Восточного Приладожья до Смоленщины и относятся к IX— XI вв. ⁷ Рукояти этих плетей удобны для охвата рукой; у них обычно имеются раструб в нижней части и ромбическое расширение в верхней, служащие для пропуска кольца. Иногда рукояти снабжены валиковыми утолщениями и кольцевым рифлением. В пяти случаях (№№ 6, 8, 9, 16, 17) железные стержни заменены втулками, предполагающими деревянное продолжение. Для верхнего соединительного кольца типичны продетые в него одна обойма с заклепками для ременного бича и две лировидные привески со спирально загнутыми концами. ⁸ Трижды (№№ 2, 14, 22) найдены только кольца с обоймами и привесками, но без рукоятей. Перечисленные выше детали конструкции находились в подвижном соединении. При действии такой плетью привески звенели, поэтому ее можно назвать «звучащей». Такая нагайка приучала коня не только ощущать удар, но и слышать простой взмах без удара. Использование звенящего аккомпанемента в пастушеском коневодстве и для размеренной езды достаточно известно, ⁹но в данном случае речь идет об одновременном сочетании разных по своим оттенкам и рефлексам приемов, служивших для выучки и понуждения коня (в таком свойстве нельзя отказать и обычному кнуту, только эффект достигался более простыми методами — отрывистым свистом и щелканьем при взмахе). В целом перед нами довольно изощренный инструмент тонкого управления конем. Он был изобретен где-то на севере Европы еще в поздний период великого переселения народов (VII— VIII вв. ) и удержался там в эпоху викингов. Наиболее своеобразными оказались 250 норвежских экземпляров. Большая часть состоит из многих сцепленных между собой колец. ¹⁰ В Южной Скандинавии и Финляндии кольчатая конструкция сменяется той, которая известна по нашим находкам. При объяснении всех этих предметов западные исследователи теряются в догадках. ¹¹ Финский археолог А. Гакман, предложивший классификацию раннесредневековых плетей, считал, что помимо практического назначения они в ряде случаев могли служить начальническими жезлами или трещотками для отпугивания злых сил. ¹² Такое толкование для сплошь кольчатых устройств и для плетей с привесками-амулетами (на кнутовище из Щуковщины — № 1 — прикреплены, например, 4 ножевидных острия) не исключено. Назначение же вещей, оснащенных бичами и шумящими лировидными привесками, по-видимому, больше практическое, ездовое. И здесь наши древнерусские кнутовища оказались в одном ряду со шведскими, финскими, литовскими; в частности, рукояти из Чернавина, Гнездова (№№ 5 и 21; рис. 8; рис. 74, 6) и карельского местечка Киркиоки ¹³ кажутся даже сделанными в одной мастерской. Упомянутую карельскую плеть А. Гакман датирует IX в., ¹⁴эту же дату можно принять и для чернавинской рукояти, но гнездовский экземпляр, возможно, захватывает и X в. ¹⁵ Вообще древнерусские плети, определенно связанные с комплексами X—XI вв., по сравнению с рядом шведско-финских аналогий являются более поздними. Где-то после 1050 г. плети типа I повсеместно исчезают, уступив место более простым устройствам. Исчезновение «звучащих» плетей не означало регресса в конном вождении. Появились другие приемы кавалерийского воздействия, и прежде всего важнейшую роль сыграло здесь массовое внедрение шпор. Упрощением плети типа I явилось навершие, состоявшее из кольца и обоймы для соединения с деревянной рукоятью (тип II). Опознанные нами 2 экз. найдены в Цозаровке и древнем Изяславле; ¹⁶относятся они к XII — первой половине XIII в. Данное устройство показывает, что бич и рукоять могли соединяться при помощи минимума простейших металлических деталей (а также и вовсе без них). ¹⁷ Переходим к описанию затыльников плетей с клювовидным выступом и долевым отверстием для пропуска мягкого бича (типы III и IV; рис. 42; рис. 75). ¹⁸ Происхождение этих форм неясно. Пока самые ранние навершия найдены в хазарском и отчасти в славянском слоях Саркела— Белой Вежи. Возможно, они указывают на южные пути происхождения такого рода приспособлений. В степных и лесостепных кочевнических

⁷Каталог, №№ 1—6 и сл. Размеры: длина рукоятей 16—34 см; диаметр колец 3. 0—5. 5 см; длина привесок 3. 2—8. 4 см. Еще одно кнутовище XI в. — в виде кольца с обоймами для палки и бича — найдено в 1967 г. Г. В. Штыховым в кургане № 7 около д. Банонь у Полоцка.

⁸Количество привесок и обойм колеблется от 1 до 4. Иногда они вовсе отсутствуют или не сохранились (№ 21). В Гнездове найдено кольцо с тремя обоймами (№ 22). Если эта деталь относится к плети, то можно допустить существование трехрядного хлыста.

⁹При описании, например, московских парадных выездов поводные серебряные и золотые цепи, по наблюдению одного иностранца, своим бряцанием заставляли вздрагивать запряженных в них лошадей (Б. Таннер. Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 г. М., 1894, стр. 45).

¹⁰J. Petersen. Vikingetidens redskaper. Oslo, 1951, стр. 42—56, рис. 40; 41; 42; 43; 44.

¹¹Е. Kivikoski. Kvarnbacken. Helsinki, 1963, стр. 113.

¹²А. Насkman. Das Brandgrä berfeld von Pukkila. SMYA, t. XLI, Helsinki, 1938, стр. 127—130.

¹³Там же, рис. 41, 6.

¹⁴Там же, стр. 126, тип D.

¹⁵Время насыпки гнездовского кургана, где найдена плеть, не поддается точному определению. Насыпь была повреждена какими-то работами. В составе находок отмечены обломки медных вещей (А. А. Спицын. Гнездовские курганы в раскопках С. И. Сергеева. ИАК, вып. 15, СПб., 1905, стр. 38).

¹⁶Каталог, №№ 28, 36. Длина обоймы 4. 9—6 см; диаметр кольца 2. 1—3 см.

¹⁷Теперь стали известны деревянные кнутовища, найденные в Новгороде (Б. А. Колчин. Новгородские древности. Деревянные изделия. М., 1968, табл. 85, 7).

¹⁸Только один раз найден затыльник плети без выступа, по-видимому, венгерской работы (№ 41). Он обозначен «редким».