![]()
|
|||
Шесть месяцев спустя 5 страница
— Ты такая свинья.
— Ага.
А какой смысл спорить?
При выключенном свете я едва различаю изгиб ее плеча. Я протягиваю руку и провожу пальцами по нему и вниз по ее руке.
— Где, по мнению твоих родителей, ты сейчас находишься?
— В походе с Кариной, — она поворачивается и смотрит на меня. — Они убьют меня, если узнают, что я здесь.
— Судя по впечатлениям с твоего выпускного, я не сомневаюсь в этом.
— Я уже большая девочка.
То, как она это говорит, больше похоже на то, что она пытается убедить в сказанном саму
себя.
Я хочу сказать «Нет, это не так. Ты слишком невинна, чтобы понять, какую ошибку совершаешь, связываясь со мной». Но я держу свой рот на замке.
Даже если это чертовски неправильно, я хочу, чтобы она осталась. Глава 8
Афина
Я просыпаюсь оттого, что Ромео снова пялится на меня.
— Знаешь, вообще-то, это жутко, смотреть на человека, пока он спит. Он так сильно смеется, что моя голова подпрыгивает на его груди. — Тогда не нужно быть такой красивой.
Пальцами он щекочет мой бок, заставляя смеяться и меня.
Наконец, перестав, Ромео хватает меня за подбородок и поворачивает к себе лицом.
— Поскольку ты позволила мне насиловать тебя все выходные, я должен спросить, есть ли у тебя какие-то особые пожелания?
— Особые пожелания?
— Да. Что-то, что бы ты хотела попробовать? — он постукивает меня по голове. — Может ты думала о чем-то?
Я сажусь и смотрю на него, любуясь всеми его мускулами и красивыми татуировками.
— Что ты имеешь в виду?
— Например, с тех пор, как мы встретились, я представлял тебя на коленях с моим членом глубоко во рту по десять раз на день. Мы сделали это вчера и скоро снова это сделаем.
— О, — его слова заставляет мое воображение нарисовать яркую картину всего того, что мы сделали, и волна возбуждения накатывает на меня. Внезапно, я точно знаю, чего хочу. Просто я не знаю, как это сказать, чтобы он не подумал, что я ненормальная.
— Афина?
Я пытаюсь отвести взгляд, но он снова хватает меня за подбородок, заставляя смотреть на
него.
— Скажи мне.
— Видео? Я всегда гадала, каково это было бы… Уголки его губ приподнимаются в дикой усмешке. — Ах. У моей девушки есть кое-что от порно звезды. Мило.
Его слова сбивают меня с толку, и я даже не знаю, что делать. Начиная с того, что он назвал меня своей девушкой.
— Хмм… если я порно звезда, то только потому, что ты заставляешь меня чувствовать себя таковой. Помнишь, пару дней назад я была простой невинной девственницей? — последние слова я шепчу ему прямо в губы.
— В том, что ты делаешь с моим членом, нет ничего невинного, Пирожочек, — его низкий, богатый смех разжигает огонь в моем животе, и я извиваюсь рядом с ним. Рукой задеваю его член. Он не лгал — он твердый. Готовый для меня.
— Это для меня? — дразню я.
— Больше здесь никого нет.
Жар под моей кожей усиливается. Дело не только в его словах. Еще его запах. То, как он смотрит на меня. То, как пальцами Ромео умело перекатывает мои соски, сжимая и дергая как раз в нужном количестве. Он наклоняется и берет один из них в рот, сильно посасывая. Щетинистым подбородком он царапает мою кожу, в то время как рукой продолжает теребить мой другой сосок.
Пальцами я зарываюсь в его волосы, прижимая его голову к себе. Он рычит, отпускает мой сосок и нападает на другой.
Мы забываем, о чем только что говорили, и что привело нас к этому моменту. Я выгибаю спину и отдаюсь тому, что он хочет сделать со мной.
А затем Ромео останавливается. Он садится, увлекая меня за собой.
— Давай оставим это для камеры. У меня где-то здесь есть одна. Мне требуется секунда, чтобы его слова обрели смысл в моей пропитанной похотью голове.
— Эй, подожди. Мы сделаем это прямо сейчас?
— Да, черт побери.
— Можно мне сначала сходить в туалет?
— Давай. Я сейчас все устрою.
Нервная и возбужденная, я поднимаю свою сумку с пола по пути в ванную и запираюсь внутри.
Неужели я, действительно, собираюсь это сделать?
Фантазия о том, чтобы сыграть порно звезду, совершенно отличается от того, чтобы сделать это на самом деле. Но я не хочу отговаривать себя от этого. Вместо этого, открываю свою сумку, которая заполнена кучей сексуальных вещей, которые я еще даже не надевала, так как Ромео очень требовал, чтобы я была голой, когда мы находимся в его комнате.
То, что вчера казалось таким сексуальным в центре магазина «Victoria's Secret», теперь кажется банальным по сравнению с тем, что я видела у большинства девушек, разгуливающих по этому клубу. Но это лучшее, что у меня есть, и я все еще думаю, что эта вещица красивая.
Я натягиваю через голову розово-черную ночнушку и завязываю на шее длинные атласные ленты. Передняя часть разделена на две развевающиеся части, и я разглаживаю их на бедрах, прежде чем надеваю крошечные трусики и завязываю ленточки по бокам.
Я что, спятила? Нет ничего более горячего, чем быть под наблюдением, занимаясь чем-то интимным. Во время самого секса. Запечатление этих мимолетных моментов и последующий просмотр их вместе позже, должно быть неимоверно возбуждающим делом.
Прежде чем могу струсить, я распахиваю дверь. И у меня отвисает челюсть.
Ромео сидит на кровати и вертит в руках маленькую камеру. Пока я переодевалась, он приглушил свет, разгладил простыни и зажег свечу. Как такой брутальный, сильный мужчина вообще может держать у себя свечи?
Он поднимает глаза и замирает. На секунду мне кажется, что Ромео даже не дышит. Он смотрит на меня своим темно-синими глазами с такой силой, что я теряю дар речи.
— Ты готова? — наконец, спрашивает он. Как будто плавящего трусики декора комнаты недостаточно, его низкий, сексуальный голос нагревает всю мою обнаженную кожу еще больше.
Я едва дышу, когда киваю и принимаю, как я надеюсь, сексуальную позу в дверном проеме. Он поднимает камеру, маленький красный огонек постоянно мигает.
— Скажи мне, что мы собираемся делать, Пирожочек.
Я поднимаю руку, играя с лентой между грудей. Это нервный жест, но, должно быть, Ромео считает его сексуальным, так как делает глубокий вдох.
— Черт возьми, ты чертовски сексуальна, — он вздергивает подбородок. — Ну-ка, скажи мне.
— Ты собираешься нас снимать.
— А что мы будем делать? Будь более конкретна.
— Мы будем трахаться.
— Да? А что еще?
Я даже не знаю, что сказать.
— Ты будешь объезжать мой член перед камерой?
— Ох, да.
— Ты кончишь перед камерой?
— Да.
— Иди-ка сюда.
Я провожу руками по материалу ночнушки, и его реакция едва ли похожа на человеческую. С хриплым рычанием он ставит камеру на комод — на нужную высоту, чтобы запечатлеть все, что происходит на его кровати — и набрасывается на меня. Руками Ромео сжимает мою задницу, притягивая меня к себе, в то время как своим ртом накрывает мой. Вся власть и желание. Для меня. Я тяжело дышу, когда мы отстраняемся, и мне нужно задать последний вопрос.
— Обещай мне, что никому не будешь показывать это видео.
Он смотрит на меня сверху вниз и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.
— Без проблем, Пирожочек. Никто больше не увидит мою девушку голой. Вот оно опять. Моя девушка.
Я ненавижу то, как сильно мне это нравится.
Ромео
Если бы у меня было хоть что-то похожее на совесть, я бы так не поступил. Но когда горячая девушка, которую ты трахаешь, говорит, что она хотела бы заняться сексом перед камерой, ты просто берешь и достаешь чертову камеру.
Не то, чтобы я хотел использовать это видео, загрузив на какой-нибудь сайт, чтобы быстро заработать деньги. Я не шутил насчет того, что никто не увидит наше видео. Она моя. А я никому не позволю увидеть то, что принадлежит мне.
Она — сумасшедшее противоречие невинной и распутной девушки, стоящей передо мной в прозрачной, розово-черной кружевной ночнушке. Я снова беру камеру и направляю ее на нее, а сам отступаю назад и падаю на кровать.
— Покажи мне.
Все, что она чувствует, отражается в ее глазах и на лице. То, как Афина колеблется от сексуальной уверенности к нервной невинности. Она хочет этого, но ей страшно. Больному ублюдку внутри меня, который питается ее страхом, нравится это.
Уверенность, кажется, побеждает, и она делает вид, что приподнимает свои груди, играя с тонким материалом и щелкая завязками на бедрах. Ее прелестные розовые соски видны сквозь едва заметную ткань. Я не могу дождаться, чтобы сорвать с нее все кружево.
Афина улыбается, словно посвящает меня в какую-то тайну, и развязывает бант между грудей,
ее глаза сверкают. Она дразнит. Я люблю это и одновременно ненавижу.
— Теперь ты мне покажи, — говорит она едва слышным шепотом.
Хотя попытка быть властной делает ее очень милой, я еще не готов к тому, что это закончится.
— Ты еще не заслужила этого, Пирожочек. Сними свой топ аккуратно и медленно. Она заводит руки за шею и развязывает ленты, позволяя материалу упасть на пол. Я награждаю ее ободряющим взглядом.
— Очень красивая, — я направлю камеру на ее сиськи. — Потрогай себя.
Она, кажется, точно знает, чего я хочу, потому что обхватывает свою грудь и дразнит свои соски для меня. Ее смех низкий и грязный, когда она скользит рукой вниз по животу, под трусики спереди.
— Я не говорил, что ты можешь трогать свою киску.
— Но ты же и не сказал, что не могу, — дерзко отвечает она. Этот ее гребаный рот чертовски
горяч.
— Тащи сюда свою сексуальную задницу.
Она поворачивается, позволяя мне заснять ее задницу, прежде чем делает медленные, осторожные шаги в мою сторону. Я так чертовски тверд, что мой член торчит из трусов, приветственно выглядывая из-за резинки.
— На колени, — командую я, когда она подходит ко мне. Афина наклоняется, толкая свои сиськи мне в лицо, кладет руки на мои ноги, чтобы опуститься на пол с грацией кошки. Она поднимает свои бесстрашные голубые глаза и медленно проводит языком по нижней губе, глядя прямо в камеру.
— Ты просто великолепна.
Очень жаль, что у меня нет стыда. Грязные, развратные вещи, которые я хочу сделать с этой девушкой, неправильны — но это ее игра, и я ни за что не стану пасовать.
— Скажи мне, чего ты хочешь, Ромео — говорит она своим сексуальным голоском.
Я сдерживаю смешок. В кого я превращаюсь, черт возьми, рядом с этой девушкой? Наверняка
в кого-то, кто не имеет яиц, чтобы руководить мотоклубом. В кого-то, кто смеется.
— Освободи мой член.
Она принимается за работу, пока я направляю камеру на ее руки, когда она пальцами ныряет в мои трусы. Блядь. Я приподнимаюсь, чтобы она могла снять их с моих ног и отбросить прочь.
— Обхвати меня своей рукой.
Теплыми пальцами Афина гладит мой член вверх и вниз, и наклоняет голову вперед.
— Ты хочешь, чтобы мой рот был на тебе? — спрашивает она.
Она не ждет ответа. Нет, Афина крутит языком вокруг головки моего члена, взрывая мой мозг.
Я кладу одну руку ей на спину, а другой держу камеру над ней. Мое прикосновение легкое, хоть я боюсь, что сорвусь и сделаю ей больно. Заставлю ее опустить голову, пока ее нос не коснется моего паха.
Закончив дразнить, Афина опускает голову и заглатывает мой член одним глубоким глотком. Блядь. Ее губы вокруг меня, вид впалых щек, пока она сосет меня—я снимаю все это на камеру, прежде чем влажный обжигающий жар ударяет мне в голову, и мне приходится опустить устройство. Афина продолжает обхаживать меня ртом, прежде чем поднимает взгляд и смотрит мне прямо в глаза.
— Соси, как хорошенькая маленькая порно звезда.
Она хихикает, вибрация усиливает мое удовольствие. Ей следовало бы испугаться. С каждым движением ее рта я все больше теряю контроль над собой. Я не смогу так долго сдерживаться.
Схватив Афину за волосы, я оттягиваю ее голову назад, и она с тихим хлопком выпускает мой член из своего рта.
— Поднимайся на кровать.
Она ухмыляется и карабкается на кровать, ложась на спину. У меня уходит секунда на то, чтобы поставить ее так, как мне нужно для камеры, и становлюсь на колени между ее ног.
На этот раз, когда наши глаза встречаются, я думаю, что она видит темное буйство, растущее во мне. Она вздрагивает, и ее улыбка исчезает.
— Раздвинь ноги.
Она быстро это делает. Даже опускает руки и раздвигает половые губы.
— Хорошая девочка — выдыхаю я. Начав нежно и медленно, я лижу от ее дырочки к клитору.
Я останавливаюсь и впиваюсь зубами в ее чувствительную плоть, и она задыхается.
— Нравится?
— Да, — шепчет она. Одной рукой Афина скользит мне в волосы, ногтями царапая кожу головы.
— Вот и хорошо. Покажи мне, что тебе это нравится, Афина.
Я снова облизываю ее, но все еще чувствую, как она напряжена.
— Расслабься и дыши. Забудь про камеру.
Она кивает, и я смотрю, как она делает несколько глубоких вдохов, прежде чем вернуться к
делу. То, как я ритмично посасываю ее клитор, ударяю по нему языком, заставляет ее вскрикнуть. Тяжелое дыхание, негромкие пронзительные звуки. Так много красивых гребаных звуков она издает. Самый красивый звук из всех — когда я скольжу пальцем в ее уютную маленькую киску, и она выкрикивает мое имя. — Рид! Пожалуйста.
Я добавляю еще один палец и продолжаю трахать ее и лизать.
— Ох, ох, ох, — она трясется подо мной.
— Кончай, милая. На мое лицо. Не сдерживайся.
Афина просто издает кучу звуков в ответ, и я смеюсь напротив ее клитора.
— Нет слов?
Она попеременно отвечает: «Да, нет, пожалуйста». Снова и снова, пока не перестает
сдерживаться. Афина отрывает бедра от кровати, и я продолжаю двигать пальцами, они полностью покрыты ее соками.
— Хорошая девочка, — я продолжаю ее подбадривать, пока она вздрагивает и стонет от оргазма.
Она протягивает руки, и я ползу вверх по ее телу, останавливаясь, чтобы поцеловать и лизнуть
ее по пути. Наконец, я добираюсь до ее шеи, где облизываю и вдыхаю ее девичий аромат. Мы еще далеко не закончили, но я даю ей несколько секунд, прежде чем протягиваю руку, хватаю презерватив и натягиваю его.
Я закрываю глаза, когда останавливаюсь, чтобы поцеловать ее. Но не на камеру. Для себя, для нее, потому что я люблю целовать ее мягкие губы. Она выгибается, когда я проскальзываю в нее. Влажный, тугой жар обхватывает мой член. Мурашки бегут вверх по моему позвоночнику и по коже.
— Рид, — шепчет она, затаив дыхание. Она задыхается, и я все быстрее погружаюсь в нее. — Не останавливайся.
— Нет. Не смогу, — руками я сжимаю ее талию, удерживая ее. — Теперь ты моя. Моя девочка.
Она стонет, но не отвечает.
Я протягиваю руку между нами и провожу большим пальцем по ее клитору, и она вскрикивает.
— Моя киска, Афина. Моя. Скажи это.
— Твоя. Я вся твоя. Только твоя.
— Лучше так тому и быть, — черт, ощущения так хороши, что мой мозг вот-вот расколется надвое. — Ты должна кончить для меня, милая.
— Я стараюсь.
— А ты не пытайся, расслабься, — я обхватываю ртом ее тугой сосок, облизывая и посасывая его, в то же время яростно поглаживая двумя пальцами ее клитор. Она либо кончит для меня, либо я умру, пытаясь ее заставить.
Через несколько секунд ее тело напрягается, она дергается подо мной, стонет и впивается ногтями в мои плечи.
Я следую за ней. Она такая красивая. Накатывающие волны удовольствия овладевают мной. Раскаленные добела волны удовлетворения. Как будто ничего — и я имею в виду ничего — подобного я раньше не испытывал. Я прижимаюсь поцелуями к ее плечу и шее, вдыхаю ее пахнущую потом от секса кожу и медленно прихожу в себя.
Перекатившись с Афины, я снимаю презерватив. Я использую последние силы, чтобы подняться и выключить камеру.
— Завтра мы это посмотрим. Может быть, сделаем это снова.
Она хихикает и прижимает свою ногу к моей.
— Не знаю, смогу ли я это сделать.
Я скольжу обратно на кровать и прижимаю ее к себе под одеялом. Она прижимается ко мне, как будто здесь ей самое место. Так и есть.
Наш секс просто фантастический, но также я хочу узнать о ней больше. Знать ее. И как ни странно, я хочу, чтобы она узнала меня. — Я хочу отвезти тебя завтра в свой магазин.
Большие голубые глаза моргают несколько раз, прежде чем она спрашивает:
— Зачем?
— Я бы хотел, чтобы ты посмотрела, где я провожу большую часть своего времени. Может быть, покажу тебе несколько проектов, над которыми я работаю.
Она колеблется, прежде чем ответить:
— Окей. Звучит очень весело.
Я обнимаю ее чуть крепче и целую в лоб. Тепло ее тела, прижавшегося к моему еще теснее, рассеивает все сомнения относительно того, стоит ли идти на такой риск. Глава 9
Ромео
Мой сладкий сон после секса был грубо прерван моим вице-президентом, который присылает мне сообщение за сообщением.
Афина крепко спит на животе, ее идеальная маленькая задница торчит достаточно на виду, чтобы было чертовски трудно встать с кровати, не трахнув ее снова.
Надеюсь, когда вернусь, она будет в таком же положении.
Мой член твердеет от мыслей о том, чтобы вместе с ней позже посмотреть наше видео. От мыслей о том, что еще я хотел бы снять с ней. Это может превратиться в постоянную привычку.
***
Тот, кто ждет меня внизу, это придурок, который в последние пару месяцев был мне не больше, чем всего лишь занозой в заднице.
Такер. Отец Карины.
— Что ты хочешь? — рявкаю я, ведя его в свой офис.
— Ты можешь пригласить сюда и Данте?
— Боже мой. Ты, блядь, серьезно? — но, взяв телефон, я уже пишу Данте сообщение. Я оценивающе оглядываю его после того, как кладу телефон обратно.
— Я пытаюсь все исправить. Тот парень, которого я нанял, чтобы испугать Карину… тот, который, как она сказала… причинил ей боль? Я выследил его, — Он машет между нами листком бумаги. — Думаешь, ты сможешь удержать Данте, чтобы он не убил меня, если я отдам его тебе?
Я закатываю глаза, потому что, честно, нет. Мой телохранитель не какой-то там питбуль, которого я держу на поводке.
— Это только начало.
Большой, рычащий ублюдок появляется через несколько минут.
— Чего ты хочешь? — рявкает Данте, когда видит Такера. Я машу ему и указываю на кресло, которое стоит дальше всего от Такера — так, на всякий случай.
— У Такера есть кое-какая информация для тебя.
Данте проявляет едва заметный намек на интерес.
— Тот парень, который…
— Приставал к твоей дочери? — услужливо добавляю я. Я ненавижу этого педика, который никогда не берет на себя никакой ответственности за свои действия.
Он ведет себя так, будто я не говорил ничего, но его щеки краснеют. То, как такая милая, нежная, умная девушка может быть связана с этим человеком, выше моего понимания. Слава Богу, что именно я выкупил его долг, а не кто-то другой. Этот кусок дерьма заставлял бы ее снимать мужиков на улице, дабы поддерживать его привычку к азартным играм. Ирония в том, что она, в конце концов, оказалась с таким суровым ублюдком, как Данте, довольно забавная.
— Если она так говорит. Я все еще не верю…
— Заткнись, блядь, — рычит Данте. — Я знаю, тебе трудно понять это, но Карина мне не
лжет.
У Такера, однако, есть яйца. Он совсем на это не реагирует. Просто продолжает:
— Этот парень был из мотоклуба «Красный Шторм». Один из тех, кто занимался перевозками на восточном побережье, но затем стал кочевником. Зовут Харди. Кличка «Вайпер» или что-то в этом роде.
— Ага. И где он сейчас?
— Люди, с которыми я разговаривал, думают, что в Техасе или Неваде. Дикон тоже ищет его. Это… странно. Также, очень странно то, что они дали информацию про своего брата какому-то совершенно постороннему человеку.
— Почему? Если он кочевник, то какое до него дело команде Дикона? Такер пожимает плечами.
— Я думаю, он кому-то перешел дорогу. Либо он плохо закончил какое-нибудь дело, либо на нем метка. На самом деле, я знаю не так уж много.
— Ну, по крайней мере, на этот раз ты не совсем бесполезен, — говорит Данте, выхватывая бумагу из рук Такера. — Это дерьмовая карта. И какого хрена мне с этим делать? — спрашивает он и швыряет ее в мою сторону.
— Это лучшее, что я смог достать, — хнычет Такер.
Я поднимаю бровь на Данте, и он встает.
— Я предоставлю это Удаче.
Данные.
Похоже, Удача — единственный брат, которому Данте доверяет свою девушку на все сто
процентов. Один хрен знает, что они втроем затевают. Данте уходит, и Такер тоже встает, чтобы уйти.
— Сядь обратно. Мы еще не закончили. На его лице вспыхивает чувство вины.
— А что тебе нужно?
— Так вот почему ты оказался на территории «Красного Шторма», когда должен был доставить наше дерьмо?
— Да. У меня появилась зацепка, и я последовал за ней. Твоя поставка прибыла туда вовремя,
— он не лжет. Я получил подтверждение этому вчера вечером. Все еще чертовски раздраженный, он пошел на риск с клубными активами.
Такер достает конверт и протягивает мне.
— У меня даже есть немного наличных, чтобы заплатить свой долг, так как, похоже, у вас с Кариной ничего не выйдет. Знаешь, мне очень жаль.
Я закатываю глаза — между нами с Кариной никогда ничего не будет — но хватаю у него конверт.
— У кого занял на этот раз?
— Ни у кого.
Такер дерьмовый лжец. Но мне наплевать, кого он ограбил, чтобы расплатиться со мной.
— О, я также слышал о Логане. Возможно, он сейчас в Сиэтле.
— Думаешь, он пытается переправиться в Канаду?
— Возможно. И что же он сделал? У него же есть нашивка, верно?
— Это не твоя забота. Это клубный бизнес.
— Да ладно тебе. Я знаю его с самого детства. Если ты собираешься убить его, я бы хотел
знать.
— Как я уже сказал, тебя это не касается. Это клубный бизнес.
Вообще-то, это дело Данте. Логан похитил Карину. Данте имеет полное право убить этого маленького предателя. Конечно, все гораздо сложнее. И потом, мысль о том, что кто-то заберет у меня Афину, обжигает мне вены. Нет. Это совсем не сложно.
Я убью любого, кто встанет между нами.
Афина После восемнадцати лет бережливого обращения со своей киской той пульсации в ней, которая преследовала меня последние несколько дней, было достаточно, чтобы я, проснувшись в одиночестве, почувствовала облегчение.
Я зарываюсь носом в подушку Ромео. То, как я реагирую на его запах выжженной травы и ветра, делает из меня лживую девчонку. Я бы набросилась на него прямо сейчас, если бы он был здесь.
И где же он?
Я натягиваю еще одну его клубную футболку. Эта выцветшая до тускло-стального серого и мягкого цвета. Разъяренный бык — символ клуба — сзади и слово «През» спереди. Думаю, у него таких не много. Интересно, Ромео не будет возражать, что я ее ношу?
Если бы мы были у него дома или где-нибудь еще, где можно было бы уединиться, я бы надела лишь эту футболку. Но в этом клубе я могу встретить любое количество людей, поэтому натягиваю легинсы и спускаюсь вниз.
Знакомый голос останавливает меня, не давая пройти в кабинет Ромео. Мистер Риверс? Отец Карины. Откуда он вообще знает такого человека, как Ромео?
Затем до меня доходят произнесенные им слова:
«Похоже, у вас с Кариной ничего не выйдет. Знаешь, мне очень жаль».
Ромео был заинтересован в моей лучшей подруге? Кровь ревет у меня в ушах, заглушая все остальное.
— Ты в порядке, дорогая?
Моего плеча касается нежная рука, и я смотрю на суровое, но не злое лицо.
— Удача, верно? — выкрикиваю я вслух.
— Да. Ты ищешь Ромео?
— Типа того.
Он растягивает губы в улыбке на мой неопределенный ответ.
— Почему бы тебе не подождать у бара? — Удача протягивает руку мимо меня и закрывает дверь в кабинет Ромео.
Мы не успеваем дойти до бара, как дверь кабинета Ромео открывается. Я поворачиваюсь, надеясь увидеть его, но вижу выходящего отца Карины.
— Здравствуйте, мистер Риверс, — окликаю я его. Позади меня смеется Удача.
— Афина? Какого черта ты здесь делаешь?
— Я, эээ... пришла вместе с Кариной.
— А тебе не следовало бы…
— Она со мной, — большая фигура Ромео заполняет дверной проем, и он протискивается мимо мистера Риверса. — Меня ищешь, Пирожочек? — резкий тон его голоса и выражение лица смягчаются, когда он приближается ко мне.
— Да, вроде того.
Думаю, это первая его улыбка, которую я вижу за пределами спальни, и она полностью посвящена мне. Я слегка покачиваюсь на ногах, и он заключает меня в свои объятия, поднимая для не очень быстрого поцелуя.
Когда Ромео опускает меня на землю, мистера Риверса уже нет.
— Откуда ты знаешь отца Карины? Его улыбка исчезает.
— Это дела клуба.
Я приоткрываю губы для следующего вопроса, но он кладет палец мне на рот.
— Это не твоя забота.
Должно быть, горячая вспышка моего растущего гнева отражается на моем лице. Ромео изгибает бровь. — Ты что, обиделась, Пирожочек?
— Да, — резко отвечаю я, поворачиваясь, чтобы подняться наверх. Он обхватывает меня за плечи и тянет назад.
— Именно так все и происходит здесь. Старухи держатся подальше от клубных дел, — говорит он мне в шею.
Сбитая с толку, я вырываюсь из его объятий.
|
|||
|