Глава VII 6 страница

– Да, учитель!

– Я отправлю к нему гонца и укажу место, где он соединится с нами через некоторое время. А теперь ступай отдыхать: отдых тебе необходим!

Оставшись один, мудрец облокотился и задумался. Затем он прошел в соседнюю комнату. Там на большом столе стояли сфинкс и стеклянный cocуд, в глубине которого, в бесцветной жидкости, лежал рука Валерии, кусок белого полотна и инструменты.

Аменхотеп начал с того, что начертил на полотне довольно сложный план, который снабдил объяснением. Затем он достал руку, имевшую вид совершенно живой, и надел на кисть что–то вроде браслета закрывавшего отрез. Завернув руку в нарисованный план, он положил пакет вместе с флаконом крови в тайник сфинкса. На цоколе сфинкса он также сделал краткую надпись. После короткого размышления, он написал на табличках короткий рассказ о последних событиях и о смерти патрицианки и приглашал Рамери через восемь месяцев присоединиться к нему в известном месте, которое указывал и где он найдет также Эриксо.

Упаковав сфинкса в ящик и запечатав его своей печатью, Аменхотеп позвал слугу и вручил ему пакет и таблички с приказанием ехать в Фивы.

Рамери благополучно прибыл по назначению и отечески был принят христианином, к которому его направили, хотя последний и не получал никакого известия от епископа.

Принявший его христианин предполагал, что гонца задержали или арестовали. Страшась за Рамери, он поместил его в одной древней гробнице, где уже жил один анахорет–христианин. Молодой человек не протестовал, боясь возбудить подозрения, но когда прошло десять или двенадцать дней, а Валерия все не приезжала, им овладело смертельное беспокойство. Он уже собирался вернуться в Александрию, когда прибыл гонец от Аменхотепа.

Известие об ужасной смерти любимой женщины и виде печальных останков этого чистого и чудного создания так потрясли Рамери, что он серьезно заболел. Спасенный заботами доброго отшельника, он стал понемногу поправляться. Только выздоровев, он серьезно ознакомился с инструкциями Аменхотепа и решил сообразоваться с ними.

Время же до возвращения мага, который писал, отправляется в Индию, Рамери решил провести в убежище отшельника, с которым очень подружился. Молодой человек чувствовал себя разбитым и душой, и телом. Ему противны были шум Александрии и продолжавшиеся еще кровавые гонения на христиан. Кроме того, он узнал от христианина, прибывшего из столицы, что Галл смертельно заболел вследствие непонятного исчезновения Эриксо, и теперь, получив полное отвращение к Египту, вернулся в Рим.

Рамери чувствовал себя страшно одиноким. Тишина и уединение пустыни благотворно действовали на него, а разговоры с анахоретом, молодость которого была полна волнений, очень интересовали его.

В это–то время он и устроил тайник, куда спрятал сфинкса – свое самое драгоценное сокровище.

Месяца за два до срока, назначенного Аменхотепом, отшельник умер, и Рамери остался один жить в древней гробнице, служившей им убежищем.

Он не подозревал, что вид нескольких золотых монет возбудил жадность человека, называвшего себя также христианином и приносившего раз в неделю провизию отшельнику. Он же продолжал исполнять эту обязанность и для Рамери, который держался менее строгого режима. Под влиянием алчности, человек этот вообразил, что в двух кожаных мешках, привезенных Рамери, находятся сокровища и решил убить скульптора, чтобы завладеть ими.

Однажды он доставил провизию не утром, как делал обыкновенно, а вечером, причем объявил, что хочет переночевать в гроте. Рамери согласился, ничего не подозревая. Когда же молодой человек крепко заснул, презренный убил его. В мешках же он нашел, кроме золота, документы, предписывающие римским властям оказывать всякое содействие подателю их.

Убийца перепугался и вообразил, что он убил важного сановника, проживавшего здесь по тайным причинам. Опасаясь следствия, он решил оставить с добычей страну, подняв предварительно тревогу в христианской колонии, чтобы отклонить поиски Рамери. Труп он решил бросить в погребальную яму. Когда же он вошел в темное помещение, где лежала его жертва, он был перепуган фосфорическим светом, исходившим из стены, и в ужасе бежал.

Вторично он ни за что не решился бы войти в это проклятое место. Для того же, чтобы скрыть труп он так искусно завалил вход, что непосвященный даже и не заподозрил бы существования второго помещения.

Усталая Эриксо, ничего не подозревая, заснула в комнате дворца Асгарты, куда провела ее одна из служанок. Сколько спала она, она сама не могла сказать, но когда проснулась, то лежала на низком диване, в большой подземной зале с зелеными колоннами.

Эриксо встала и с любопытством начала осматриваться. Рядом с залой находилась другая, полукруглая комната поменьше, с мебелью из сандалового дерева и с красными драпировками. Около стола с фруктами, вином и пирожными стояло кресло.

Молодая девушка была голодна и отведала всего. Затем она прошла на террасу, выходившую в сад, который и обегала по всем направлениям.

После обеда ее позвали к Аменхотепу. Маг объявил ей, что неотложное дело удерживает его здесь на несколько недель, но что потом они встретятся с Рамери в другом месте. Девушка покорилась. Она жила, окруженная царской роскошью, и Аменхотеп был очень добр к ней. Он учил ее, стараясь возвысить до себя ее мало развитый ум. Иногда она танцевала при свете луны на лужайке, раскинувшейся перед террасой, а мудрец, прислонясь к колонне и скрестя на груди руки, следил за ней суровым и глубоким взглядом.

Но скоро такая уединенная и монотонная жизнь надоела Эриксо и сделалась ей невыносима. Отвлеченные занятия были ей противны, и она сожалела о живой, полной развлечений жизни, какую вела в Александрии. Рамери не являлся, а Аменхотепа, казавшегося очень занятым, она видела все реже и реже. Наконец, пылким созданием овладело настоящее отчаяние. И вот однажды она, дрожа от гнева, ворвалась в кабинет мудреца и стала осыпать его упреками, что он обманул ее, обещая приезд Рамери, и предательски завлек ее в этот отвратительный дом, где скука убивает ее. Сцена эта закончилась ручьями слез, вызванными отчасти страхом за свой поступок. Аменхотеп, однако, не выказал ни малейшего гнева и спокойно выслушал все упреки. Когда дело дошло до слез, он приготовил питье и, подавая кубок Эриксо, продолжавшей плакать на ковре, приказал ей выпить его, прибавив:

– Завтра я дам тебе возможность увидеть Рамери.

Эриксо вскочила, улыбаясь сквозь слезы, и признательно поцеловала руку мудреца. Вернувшись к себе, она тотчас же заснула. Когда же проснулась, она очутилась в подземной зале, освещенной нежным, голубоватым светом. Около каменного стола, заваленного свитками папируса, сидел Аменхотеп.

– Где Рамери? – был первый вопрос молодой девушки.

– Ты его увидишь, – ответил мудрец, зажигая на треножнике уголья и бросая на них горсть белого порошка. – Ложись на ложе и жди, – прибавил Аменхотеп, давая ей полложки зеленоватой, клейкой массы, малоприятной на вкус.

Эриксо послушно проглотила ее, так как надежда видеть Рамери заставила ее позабыть все остальное.

С трепещущим сердцем ждала она, смотря на густой дым, наполнивший залу острым и удушливым ароматом. У Эриксо закружилась голова. Вдруг дым рассеялся, и она увидела себя в зале сфинксов, в доме Галла. Сам легат, свежая и живая Валерия и Рамери – все собрались там и весело болтали. Скульптор открыто выражал ей свою любовь. Обняв ее за талию, он прогуливался с ней по тенистым аллеям. Она чувствовала на своих губах страстные поцелуи Рамери, слышала его слова любви и знала, что их союз близок.

Затем настал день ее свадьбы. Валерия без всякой ревности одевала ее к церемонии, которая затем и была совершена. Но в ту минуту, когда она входила с Рамери в брачную комнату, все исчезло, и она снова очутилась в подземной зале. Тем не менее, видение было так живо, что молодая девушка осталась почти убежденной в его реальности.

Когда же эта иллюзия рассеивалась от соприкос новения с печальной действительностью, маг снова возобновлял ее и успокаивал Эриксо на известное время, но делал это все реже и реже, так как ученая работа до такой степени поглотила Аменхотепа, что он позабыл все, не исключая и Эриксо.

Однажды такой перерыв продолжался слишком долго, и взбешенная и приведенная в отчаяние Эриксо стала метаться по своей темнице, высматривая, что делается и ища способа бежать из нее.

Направив к этой цели всю свою врожденную энергию, она проникла не в одну тайну и задумала план отомстить за себя, уничтожив эту ненавистную темницу со всем, что в ней заключается. Обрывки знаний, которыми она обладала, благодаря урокам мага, делали ее вдвойне опасной, и, может быть, план ее и удался бы, если бы один из учеников Аменхотепа не открыл ее намерений и не предупредил о них мага. Маг был очень недоволен, что его побеспокоили. Однако, хорошо понимая, какую опасность представляет в его таинственном убежище это строптивое и предприимчивое создание, Аменхотеп снова зажег треножник и погрузил Эриксо в мир иллюзий, где она была счастлива.

На этот раз призрак Рамери поднес молодой девушке кубок, полный наслаждений. Не просыпаясь от своего сна, Эриксо впала в летаргическое состояние. Аменхотеп закрыл ей лицо полотном, смоченным таинственной жидкостью, благодаря действию которой она уже спала целые века.

Страстная и непокорная душа Эриксо опять оказалась скованной в ожидании неизвестного и далекого времени пробуждения. Аменхотеп же снова погрузился в свою работу, живя только ею в таком странном мире, что он даже не замечал, как мимо него величественно катился поток жизни и времени.