Грязь и мироздание 12 страница

***

Любые, даже самые незначительные гастрономические изыски вызывают в теле сбой органов, также как неразборчивость в литературе творит в мозгах чёрт знает что.

***

Вечность - не в продолжении рода (это " дурная бесконечность" - как дельно подметил Бердяев), а в памяти потомков. Если уж жаждешь увековечить себя любой ценой, оставь собачье дело размножения всяким недоумкам и обратись к искусству, не растрачивая себя попусту.

***

Кто-то усыпил демона, отвечающего за моё безумие, в дозировке которого я нуждаюсь как никто другой. Как узнать когда он очнется, да и проснется ли вообще? И какими будут первые симптомы его реабилитации? Может, по телу должна пройти дрожь - как в лихорадке?

Память хранит канувшие в лету восторги, как в каком-нибудь протоколе: я не могу ни вызвать их, ни ощутить их привкус, имевший когда-то место - в настоящем приходится обходиться одними сожалениями.

Самый минимальный сдвиг по фазе навсегда спас бы меня получше любых мудрецов - тогда бы я испытал интерес хоть к чему-то на свете…

***

Я давно не у дел и поплатился за это губительным безразличием. Но не к этому ли я стремился все эти годы? Ты начал с того, что устал от страданий, и решил однажды окончательно с ними покончить, не прибегая к крайним методам, а закончил тем, что испытываешь острую ностальгию по реальной боли, ибо абстрактные рези не могут дать ничего, кроме бесконечной череды как капля похожих друг на друга отупляющих мгновений, с которыми даже не знаешь что и делать, куда их деть…

***

Где-то на атомном уровне во мне ещё кипит " жизнь". Но разве это подходящее слово для каких-то там химических процессов? А ведь все необычные ощущения упираются именно в химию и, чтобы вызвать их, нужен, видимо, особый внутриклеточный сбой.

***

Меняется ли ДНК без вмешательства аптеки и наркотических веществ - просто потому, что утрачиваешь всё человеческое?..

***

В некоторые, правда, редкие ночи, отмеченные особенной плодовитостью, хочется выйти на улицу и заорать во всю глотку: " Я - бог! ". Но привычка к благоразумию сдерживает подобные порывы, что принесли бы несомненную пользу, не будь огораживающих барьеров " воспитания".

***

Встреча или разговор с предками всегда погружает меня в самые чёрные мысли, граничащие с суицидальной манией.

***

Как должен быть несчастен тот, кто видит спасение лишь в разврате. Возможно ли при полном душевном здоровье измысливать всяческие извращения, искать разнообразие и утончённость в простых физиологических вещах?

***

Сострадание - одна из форм жестокости по отношению к себе. Иисус показал нам прекрасный пример того как чувство вины ставит на нас крест.

***

Уродливые и бездуховные люди иногда с безудержным пылом кидаются в борьбу с этими бросающимися в глаза недостатками. А что делать тому, кто наделён и внешним обаянием и " внутренним миром", но не находит им должного применения? Разве что наблюдать за медленным угасанием своего " я" …

***

Связь с высшими силами потеряна безвозвратно, боги меня давно покинули, дорогие мне люди оставили. Никто из вышеперечисленных и не думает возвращаться. Никогда не покидало ощущение такой болезненной утраты.

***

Я имею неуёмную тягу к еде (за отсутствием " духовной пищи" это вроде как желание заполнить себя материальной вещественностью), особенно ближе к ночи, и вынужден отказываться от каких бы то ни было ужинов, потому как стоит мне наесться под вечер, бессонница не заставляет себя долго ждать.

***

В иные периоды я чувствую как моё " я" расщепляется, пытаясь пережить себя, и устремляется к смутному бедствию.

***

Отчаяние так и создано для бесхребетных - им нечего противопоставить внезапно нахлынивающим волнениям. Себя то они давно растеряли, и потому исполняют против воли причуды мировых сил.

***

Покончишь ты с собой или нет - ничего от этого ровным счётом не изменится. Всё, абсолютно всё мы теряем при рождении, попадая на произвол злосчастного случая. Конкретные нужды заставляют нас на время забыть, что, когда нас не было в числе " живых", мы обладали до того животрепещущем светом, что он мог бы озарить и подменить собой всё наполнившее его бытие… Я не в силах представить какое мощное лекарство нужно для того, чтобы стереть всякую память о рае… Живёшь в такой вот туманной надежде обрести его когда-нибудь вновь, а пока - одариваешь вселенную бесплодными вздохами…

***

Планета сдавливает тело также, как скорбь - душу.

***

Безутешность от всего, прежде всего - от самой возможности утешения.

***

" Потец" Введенского, созданный автором под впечатлением от смерти отца, и его ещё более жуткая экранизация. При просмотре выступает точно такой холодный пот - как у покойника.

***

Я никогда не знал отца, мне нечего о нём сказать, кроме того, что слышал об этом странном человеке от других. Он навсегда привязал меня к себе, решив однажды покинуть этот мир, когда мне не было и двух лет. Ни в ком я так сильно не нуждался все эти годы, как в нём.

***

Читаю описание " Келе" - демона моря в чукотской мифологии, заодно просмотрев посвященную ему мультипликационную короткометражку. Один мой друг рассказывал, что видел похожих существ под газовым диссоциативом. Ну откуда ещё исходит это упорное стремление изобразить апокалептический ужас, а вместе с ним и надобность убедиться в присутствии его в реальной жизни, как в неосознанном желании убедить себя, что этому миру ещё идти и идти до ада?..

***

Встретился со старой знакомой, с которой не виделся три с лишним года. В былые времена мы почти никогда не общались без того, чтобы я не был " под чем-то". Её реакция на моё заявление о том, что все эти годы я не баловался диссоциативами: " Без них ты утратил часть своей индивидуальности". Верно подмечено. Но моя ли вина в том, что и в наркотическом рае я не избежал изгнания? Вот так время стирает мои последние пережитки рая, множа круги ада. Хоть мне и сложно вообразить положение хуже, чем то, что имеется сейчас, но я всё же покорно и смиренно жду новых ударов.

***

Никогда не следует открываться человеку в том, что он составляет " основу нашей радости" (даже если это и правда так). Он ведь может этим воспользоваться, дабы повернуть ситуацию к худшему. Это то же самое, что доказывать падшему, будто он избежал всеобщего проклятия. Любую ложь он вам простит, лишь бы она была поверхностной и не затрагивала его глубинной сути отступника небес.

***

Когда кто-нибудь слышит, что по нему скучали, это невольно льстит его самолюбию. И ничего не поделать с таинственным воздействием лести, пусть разумом мы и понимаем, что всё это - пустое враньё.

***

Подумать только, какую власть над нашим настроением имеют те или иные слова, сказанные к месту или напропалую… Оттого мы и цепляемся за них, как за наполнителей нашего бытия, в особенности когда почва уходит у нас из под ног…

***

Что-то фальшивое прослеживается как в поэзии, так и в жанре художественного романа. Все эти нагромождения никчёмных слов и не менее бессмысленных сюжетов…

Значение имеют лишь меткие как стрелы высказывания, слетевшие с языка без предварительных раздумий, т. е. именно в тот момент когда мы наиболее искренны по отношению к себе и к другим. Для обделённых благотворным влиянием лжи, дневники в этом плане представляют наивысшую ценность.

***

Испокон веков смерть манила и вдохновляла великие умы. Без её поддержки они бы и не состоялись как таковые.

***

В детстве мне доводилось наяву лицезреть скелетов, врывающихся в наш дом, расположенный в небольшой деревушке, недалеко от кладбища. Проходит время и умирает мой дед. Мистические видения прекратились, как только я открыл для себя смерть.

***

Мои ночные кошмары чуть ли не всегда связаны с подселением чужеродного элемента ко мне в тело, перед атаками которого не получается устоять - неизбежное следствие безвольных натур.

***

Что проще при неудачах - оставаться в стороне или взваливать на себя ответственность за происходящее? Фанаты бардака вселенной, мы едва ли готовы стать уборщиками всего того мусора, что скапливается в ней тысячелетиями, и нам остаётся лишь барахтаться в нём, отказываясь от какого бы то ни было понимания во всём, что непременно касается нашего " я" (по некоей злой иронии, чаще всего выводят нас из себя ничтожнейшие из вещей, под более обширном рассмотрении превращающиеся в ничто и расстворяющиеся в нём, словно их и не было в помине. Не уставать дивиться своей наивности - значит каждый раз попадать впросак, идти вразрез с нереальностью всех вещей).

***

У гения или у того, кого природа осыпала дарами и экстравагантностью в поведении, исключительность логически вытекает из его сложной и непостижимой натуры. Свою необыкновенную черту в субъективном видении мира они воспринимают как совершенно нормальное и даже должное явление. Исполняя " божий промысел", то есть воплощая себя в полной мере, в лучшем случае они могут быть удовлетворены, но никак не счастливы. Словно некая мировая воля возложила на их титанические плечи задачи глобального уровня, ответ к которым обязательно повлияет на ход истории. Одно сознание великой миссии дарует такое утешение, что перечёркивает нужду в какой-либо иной форме спасения, невольно примиряя со всеми чинимыми несправедливостями в миру.

К своему великому несчастью, есть выскочки с замашками на гениальность. Отказываясь наотрез мириться с убожеством своей природы, всё, о чём они фантазируют - урвать хотя бы крупицу того, что сделает их выше и одновременно ниже остальных людей. В своих неудачах они идут гораздо дальше великих умов: претерпевая невзгоды не только в личной жизни, карьере, но и в творческих замыслах, для самоуспокоения они изобретают новый вид гордости - спесь полного краха. Кичась своими провалами в любых начинаниях, они в итоге отворачиваются от всякого действия, поскольку именно в нём усматривают главное зло. Не согласные снизойти до биологического вида, к коему принадлежат, эти ленивые разрушители перенимают у гениев отвращение к толпе и тягу к крайностям. Однако, неспособные дойти до последнего предела, они никогда не ставят точку в познании, потому как им несвойственна линейность саморазвития: всякое начало у них тут же совпадает с концом, сотворённое их интересует постольку, поскольку превращается в пыль, отправляясь в ту пустоту, откуда оно пришло. При одной мысли о преходящем порядке вещей их воротит, как если бы они съели какой-нибудь просроченный абсолют, давно вышедший из срока годности…

***

Собирающийся покончить с собой должен сам себе напоминать героя некоего трагического романа. Суший фарс, внезапно обнаруженный посреди личной драмы, отвращает от столь радикального шага, как самоубийство.

Уже одно любопытство, с каким всматриваешься в маринующийся в себе труп, не хуже других увёрток самосохранения подталкивает досмотреть агонию своего " я" до победного поражения.

***

Что же удивительного в том, что находясь в разладе с собой, мы не находим язык с другими? Начиная с определённой точки падения понять и полностью принять мы можем только хаос, вынашиваемый нами как дитя, рождение коего выливается в настоящую катастрофу. Большинство людей лишь смутно догадывается о деструктивных порывах, совершающихся в их нутре. Никто не захочет признать себя злым, когда есть методика по переносу гнева во внешний мир. Если же истязатель станет смотреть на чинимое им зло, как на патологию, это обернётся против него же: предпочитая новизну ненасилия и добродетели привычным порокам, мы скатываемся в страдания.

***

Бесконечные обвинения в непрекращающемся пылу растерянности… Кто я? Что я? Если б только знать, принадлежишь ли к той породе проклятых, от которых ничто, решительно ничто не зависит в этом мире - какое бы облегчение принесла эта мысль! От скольких грядущих бед избавила бы подобная уверенность!

***

Я не могу вступить в какие бы то ни было любовные связи без того, чтобы тотчас же не думать об их предстоящем и неизбежном разрыве. Вызывает ли его такой пророческий взор, что и выполняет функцию генератора разлуки? " Расставания есть самый сладостный элемент в любви и нужно напрячь все силы и всю мощь воображения, дабы скорее вызвать их приход" - твердит себе при видимости благополучия кривляющийся фанфарон, полагаясь на беспристрастие, в достижении которого, как он полагает, ему нет равных. А уже через миг, когда всё уже произошло, он представляет собой печальнейшее зрелище брошенного всеми пса…

***

Поразительная схожесть Чорана и Розанова… У обоих слово органически связано с особенностями их физиологии, все их фразы неотделимы от пульсирующей по их телу крови и, не выдумывая бессмысленных сюжетов (как это делает большая часть авторов), к " писательству" они едва ли прилагают усилия, задерживая взгляд лишь на том, что считают действительно важным, не расходуя себя попусту на предметы, не стоящие никакого внимания и затраченного на них времени. Столь редко встречающийся вид афористического творчества, разбавленного некоторой эссеистикой, какой нам подарили эти два чистейшей воды загадочных человека, можно по праву назвать наиболее живым: фрагментарные строки искренности, противоречивые, как сама жизнь, сливаются как никакие другие с бытиём, плотно связываясь с его корнями, становятся от него неотделимым. И не столь важно, что в иных вопросах (взгляд на семью и пол! ) они кардинально расходятся. Та же ситуация с Ницше, правда он сбивал с толку читателя, создавая в его мозгу прямую противоположность того, кем был сам.

***

В каком бы упорствующем оцепенении не пребывал автор, без малой толики гнева ему не написать ни строчки. Мнимая смерть, парализация воли, вынуждает нас каждый раз получать право на любое пустячное дело, даже на простой вдох, не говоря уже о замашках на сочинительство.

***

Фигура Клейста представляет сплошную загадку: не встреть он своего партнёра по самоубийству, сумел бы избежать последнее, точнее, сохранить его на уровне одного искушения?

***

Есть натуры, созданные для самоистребления, и этим своим призванием пренебрегающие. Им никогда не бывает уютно в мире, но с этой слабостью, мешающей тем разделаться со всем на свете раз и навсегда, они ничего поделать не могут.

***

У оригинальности нет ничего общего с талантом. Можно быть последней посредственностью с дарованиями, но без малейшего намёка на самость. Муки одиночества и непонятости уготованы лишь исключительным личностям - не обращая никакого внимания на других, они подражают лишь самим себе.

Обречены на вечный плагиат разного рода ученики, те, кто находятся пока в процессе познания. У них хотя бы имеется в запасе ориентир, а значит, ещё не всё для них потеряно.

***

Клейст, Ницше, Вейнингер, Лавкрафт, Сад - все эти титаны мысли, предчувствуя свою скорую гибель, начинают создавать по-гениальному безумные вещи, очерчивая их в строгий, по-формальному холодный слог, где не то что лишнего слова - не сыскать и следа лишней запятой. Как если бы сама бездна лично обратилась к ним в тот момент и продиктовала что заносить в протокол страшного суда ценой собственной крови…

***

Можно ли прожить всю жизнь в одном лишь предвкушении бытия? Ведь и в сладострастии наиболее пикантным моментом всегда были прелюдии.

***

Если бы тем немногочисленным друзьям, что у меня имеются, вдруг довелось бы узнать какие саморазрушительные порывы я в себе вынашиваю, они бы тут же от меня отвернулись.

***

Один, навеки один. Не надо никаких встреч, не надо вообще никого. Радость я нашёл в себе самом, но что-то умерло во мне в тот момент. А что именно - я не знаю.

***

Я создан для колоссального одиночества.

***

Я пишу, когда мне сделан укол в сердце: мои строки – это кровотечение организма, переливающееся в слова.

***

Иногда я впадаю в такое оцепенение, что кажется, будто мировые силы решили устроить бесшабашную пляску в моём мозгу.

***

Канула в лету романтика двух одиночеств, подлинный контакт с людьми ныне стал невозможен. Нельзя в силу отстранённости от мира понять кого-либо, не говоря уже о себе. Безграничное одиночество заполняет пространство, сотрясая конвульсиями воздух вселенной, твари издают тлетворный запах - и даже бог не избежал этой участи. Светопреставление закончилось – отныне тьма устраивает пляску смерти (танец Анны Варни! ). Рефлексия поедает мозг, делая боль интеллектуальной, а замкнутость заживо замуровывает в тюрьму субъективных мерок.

***

Бывает, вмещаешь в себя такое скопище неудовлетворённых желаний, что найди они выход в будущем, пусть даже в небывалом изобилии, то и тогда будешь ощущать себя в шкуре монаха-аскета… Таков прискорбный и негасимый яд особенно сильных разочарований.

***

Сказал V. S. с психиатрической лечебницы, что сюда (имея ввиду этот мир) меня занесло чисто случайно. В ответ она начала говорить что-то про симптомы, про их периодичность и т. д. Может быть, подобный механизм действует при реинкарнации? Но что в таком случае я тут забыл?..

***

Закрытые стены давят на мой мозг так, что тот в готов в любую секунду взорваться.

***

Уделяя столь огромное внимание сексу, примеряя на нём рыночную экономику и квазинаучные теории, Уэльбек как никто другой напал на след утраченной жизни.

***

Отчётливо помню четвертый день рождения сестры. Стояла поздняя осень, я тогда приехал к ней в Ангарск с какой-то поразительно окаменевшей гримасой, не выражевшей, казалось, никаких эмоций. И, только зайдя в подъезд, из меня хлынул обильный ручей из слёз, словно те хотели заполнить собой весь мир, погрузив его в ту же острую печаль, какую я испытывал на тот момент.

***

До сих пор стоит перед глазами эта жуткая картина первого мига, когда в меня внедрилось сознание (словно это было вчера): я стою посреди зловещего болота, покрытого тёмно-зелёной растительностью. Вокруг него столпились густые непроходимые леса, образующие плотное кольцо, из которого нет выхода. А в это время мёртвая река засасывает меня, хоть я в неё ещё и не наступил. Сопротивляться её настойчивому напору было бесполезно, что и ознаменовало неизбежность моего изгнания из рая.

Тогда мне было три с половиной года, стояла середина лета - точка отчёта моего грехопадения берёт свой старт именно в ту пору, с годами погружая меня всё глубже в трясину мутных вод.

Конец цивилизации

I. Несмотря на видимые преимущества, что нам даёт " прогресс", всё движется в сторону усложнения жизни. Былая скромность в потребностях затесалась в прошлом и, похоже, решила там и остаться. Прирост аппетитов, как и расширенный выбор ремесла, нейтрализует конкретику в желаниях и закидывает современника в тот отупляющий ступор, когда он теряется в своих неуёмных прихотях, как путешественник, заблудившийся в джунглях без компаса и не знающий куда ему идти, а потому бредущий наугад и проматывающий запасы своих небесконечных ресурсов, как если бы он был имел регенерацию бога (живучесть этого вездесущего сосунка просто поражает воображение). Капитализм делает различие между богатыми и бедными настолько относительным и всё больше зависимым от одного лишь стечения внешних обстоятельств, что оно расплывается и превращается в чистую химеру: вместо уверенности в завтрашнем дне наступает лихорадка, картина будущего видится не иначе, как окрашенной в самые мрачные цвета. Демократический режим порождает по-аутентичному кошмарный фатализм, а чрезмерная свобода перечёркивает саму идею судьбы.

В неустанно бурлящем и обильно потеющем мировом муравейнике, какой мы наблюдаем в наши дни, каждый чувствует себя особенным, поскольку это проверенный метод держать население в подчинении, когда тирания похоронила свой стародавний престиж в земле, орошённой пролитой кровью деспотического своевластия, обрела вечность лишь на страницах истории, да в наших генах, тоскующих по её целительному и благотворному влиянию.

Ныне пути по обретению крайнего индивидуализма столь обширны, что усилия, затрачиваемые нами на обдумывание по перекраиванию своего " я" (сомнения коего требуют известного времени, чтобы примкнуть хоть к чему-то), обыкновенно оборачиваются против самого человека, потому как тот не желает натягивать на себя рубашку сверхчеловека: он ещё может её примерить и полюбоваться на того, кем он хотел бы стать, но слово " длительность" в его словаре отсутствует. Им был подписан контракт на бессменное настоящее, вбирающее в себя и прошлое и будущее, а раз так, становление отбрасывается им за бесполезностью - как-никак он уже смирился со своей никудышностью и заниматься самоненавистью не собирается (в нашем желании " исправиться" лежит именно эта по-кьеркегоровскому выражению " заноза во плоти" ). Максимум, на что тот способен - презрение, но это чувство никогда не бывает настолько сильным, чтобы подтолкнуть нас к избавлению от своего " я", заменив его каким-то жалким образом другого " я", что означало бы лишиться своей подлинной личности (всегда связананной со страданиями) и облачиться в призрака, целиком пропитанного нереальностью, лишённого той субстанции, что не перестаёт изумляться тому, насколько непостижима жизнь, при одном упоминании о которой его бросает в непоколебимую дрожь или вызывает лихорадочный смешок.

Кровь, пропитанная многолетним скептицизмом, забывает о своём основном назначении и утекает неизвестно куда - оттого мы и бледнеем перед перспективой будущего, потому как твёрдно знаем, что нет никакого " завтра" - его перечёркивает смерть. Подобная уверенность, губительная для наших инстинктов - единственная, коей мы можем похвастать перед теми, кто бултыхается во времени, и вытекающая отсюда сомнительная гордость выставляет нас в свете всезнающих обезьян, вызывающих недоумение у " рабочих" горилл... Искать в этом чью-либо вину - предприятие заранее провальное, " всё понять" значит исчезнуть с лица земли: мы живём лишь в той мере, в какой заблуждаемся относительно себя и других. Из-за изношенности старых генов, ввиду того, что наши пращуры транжирили себя в свете сродни припадочным, а ночами в сексуальных спазмах на время утрачивали рассудок (что ставит на одну доску с бешеными), у нас остались такие ничтожные запасы энергии, что мы невольно напрягаемся, делая обычный вдох. Куда уж тут до активной деятельности…

II. Каждое новое поколение неосознанно приближает апокалипсис, и всё меньше найдётся среди них тех, кто не желал бы присутствовать при грандиозном зрелище конца света. По сравнению с предыдущими поколениями, у нас есть перед ними одно преимущество - мы участвуем при закате истории, что как бы даёт толчок к дальнейшему и безапелляционному самоистреблению. Ошибок в прогнозах быть не может: ещё чуть-чуть и человечество, устав от самого себя, предпочтёт в скором времени исчезнуть, предварительно предавшись неслыханной праздности и разврату…

Вся эта ядерная мишура, что копится и с дьявольской изобретательностью производится правительствами (кроме стран третьего мира) исключает судьбу древнего мира: современные варвары, террористы, развяжи они сейчас открытую войну, сами же погибнут из-за своей малочисленности. Тогда, может стоит сделать ставку на грядущего завоевателя, на фоне которого сам Гитлер будет смотреться ребёнком, играющем в песочнице? Хотелось бы надеяться на приход этого мирового освободителя…

На настоящий момент таким спасителем может стать Америка, как государство самое молодое и пока ещё сохраняющая в своём менталитете живительные предрассудки древности. А он у неё таков, что почти любого американца, взятого наугад и хоть немного отличающегося от посредственности, можно смело причислять к учёным или военным, к главной мощи страны, решившей заняться завоевательскими экспансиями.

III. Вся эта шушера из пустых актёрышек и продажных бизнесменов не имеет ничего общего с дарованием. То же самое можно наблюдать и в американской литературе: чуть ли не все её авторы, обретшие славу, принадлежат к высшей богеме, представляют общество денди. Америке ещё не довелось познать массовой бедности (из-за финансового кризиса через 50 лет (надо быть точным! ) она к ней придёт, если до этого не развяжет войну)), потому ей пока ещё неведомы прелести разлагающего дух романтизма Франции и Германии 19-ых веков, испытывавших тогда крайнюю денежную нужду, но не опукавшихся до того, чтобы всерьёз взяться за экономику. От этой её природной и неизлечимой тяге произносить по любому поводу пошлые шутки и заезженные банальности её не спасла ни рефлексия Сэлинджера, ни острый сарказм Брета Эллиса.

В то время как Европе всё ещё удается держаться на плаву благодаря атавизму легкомыслия (особенно это касается Франции), Америка с её поверхностыми и крайне ограниченными взглядами задаёт тон. В чём причина такого бросающегося в глаза феномена? А всё дело в том, что она не знала ни опустошительных войн, ни тирании господствующих религий (" спасение души" - не её случай. Её вера в Бога преследует исключительно материальные цели и потому христианство там принимает характер подъёмной, а не упадочной (то, чем оно является в сути) религии, неотделимой кстати от их жизнелюбия, что явно противоречит всем постулатам христианства)). Всё в ней происходит так, словно она ещё далеко не истощила своих запасов безумия и только ждёт подходящего момента, чтобы запустить свои кровожадные когти на остальные континенты, а пока мирно наблюдает за цивилизациями, обременённых историей, принюхиваясь через фильтр здоровых инстинктов к вони прогнивших режимов. Не вкусив ни одной из тех диктатур, что стремятся по-максимуму стеснить свободу, Америка лучше других государств приспособилась к демократии, т. к. ей незнакома тоска по тирании, свойственная тем странам, что в прошлом испытавали постоянные притеснения свобод и жаждали лишь абсолютной эмансипации, периодически устраивая революционные спектакли, а потом вдруг разом получили простор для своей деятельности, но оказалось, что это далеко не то, чего они так долго ждали и лелеяли в своих бесконечных мечтах - то был удар, которого они никак не ожидали, а потому он оказался нокаутирующим и разящем наповал. Так было с Францией, так стало и с Россией.

Поскольку к чрезмерной свободе, царящей в демократических режимах, приводят не революции, а скорее - усталость, ставшая хронической, и потеря чувства значимости родного народа, то те из стран, кому выпало несчастье стать республиканскими, ошеломляются и не знают чему приписать такой поворот событий - капризу ли случая или божественному провидению. Не имея многолетней привычки к атмосфере разнузданности (при которой что на молитву, что на оргии смотришь одинаково безучастно), они непременно воспользуются шансом выпавшего на их голову разврата, доселе сдерживаемого двумя тысячелетиями христианской морали. Что и случилось с Россией после распада СССР.

IV. Казалось бы: чего лучше можно ожидать, наконец избавившись от веками ненавистного рабства? Это ли не мечта революционеров и разного рода утопистов? - Каждый занимается тем, чем хочет (если только его действия не направлены на искоренение общественных институтов), имеет возможность накопления материальных благ, дабы не испытывать ни в чём нужды… Однако же, почему именно в условиях бо'льших свобод воздух становится особенно спёртым? Этой в край деморализующей и неизлечимой ностальгии по прошлому пока удалось избежать одной Америке и, находясь на заре своего развития, она имеет все шансы стать единственной сверхдержавой, а вскоре и покорить одряхлевшие народы, измученные рефлексией самопожирания. Правда, есть ещё Китай, с любопытством поглядывающий на изнурённых монад, также имеющий все необходимые данные для того, чтобы навязать им свою власть. Может, мы ещё успеем узреть уникальное столкновение двух столь жадных до других цивилизаций (как Америка и Китай), с полным набором жизненных инстинктов… В любом случае, подобная развязка наступит в ближайшем будущем (в этом нет сомнений) и тогда обезвоженная Европа содрогнётся. Не имея в наличии сил, да и особого желания к достойному отпору, приличия ради она немного посопротивляется, но вскоре радостно примкнёт к более настойчивому лагерю, который будет её домогаться и рано или поздно сломит. И для неё настанет долгожданный час, когда она сможет облегчённо вздохнуть, ведь весь европейский контингент будет избавлен от вечной муки выбора и злополучной необходимости быть самим собой, иначе говоря - от главных болезней бытия, сразивших дух Европы на столь продолжительное время.