1. Джоли. 2. Делайла

1. Джоли

Перед тем, как уйти с кухни, я проверила предметы на подносе в последний раз - свежезаваренный кофе со сливками и сахаром, свежий багет, прямо из печи, с несколькими сырами и острым мясом, а так же одна роза, срезанная в саду, поставленная в длинную хрустальную вазу. Всем удовлетворенная, я толкнула дверь плечом и направилась по коридору, который вел в библиотеку и кабинет, где Грег, граф Хайнберг, завтракал каждое утро.

- Входите, - отозвался он через секунду после того, как я постучала в дверь.

- Доброе утро, Грег. - После нескольких лет работы на графа и по его настоянию я звала его по имени. Я начала это делать несколько месяцев назад. Сделав реверанс, поставила поднос напротив него. - Что-то еще я могу для вас сделать? - всегда спрашивала я, хотя и знала, что единственная вещь, которую желал вдовец средних лет, была утренняя газета, которую подбирала каждое утро сразу же, как вставала, и клала в библиотеке за полчаса до того, как приносила завтрак.

- Нет. Это все. Спасибо, Джоли.

Взгляд глубоко посаженных глаз Грега встретился с моим. Неизменная печаль отразилась в них, и мое горло сжалось. Я не могла представить, каково было потерять жену из-за туберкулеза, а через несколько лет и брата, умершего насильственной смертью. Мне так повезло, что моя семья еще была жива, хотя мы и не виделись три года. Это не только из-за долгой дороги из Гамбурга в Фрейбург, но и из-за настойчивых заявлений матери о том, что проходить через Черный Лес небезопасно. Считалось, что злая ведьма сделала его своей территорией. Со временем эти истории стали не более, чем слухами. Тем не менее последние несколько лет, после статьи Вагнера в 1848 «Ведьмы среди нас» некоторые люди во Фрейбурге утверждали, что видели ведьму, описывая ее, как светловолосую красавицу в малиновом плаще.

Я вернулась в действительность и оглядела комнату. Она не нуждалась в уборке, поэтому я собралась уходить, но граф Хайнберг остановил меня.

Он указал на кресло напротив себя.

- Сядь, Джоли.

Я послушно села, утонув в пурпурном бархате. Волнение нарастало во мне. Я не могла вспомнить ни о каком инциденте или оплошности, и все же задавалась вопросом, так ли это. Может, я где-то напортачила, и меня собирались уволить? Что я буду делать, если потеряю должность? Я не могла вернуться домой. Даже, если бы решилась на долгую дорогу через Черный Лес, у моих родителей не было бы возможности прокормить еще один рот. Придется найти другое место работы в Гамбурге. Хотя город и был огромен, я боялась, что не смогу найти такое же хорошее место, как в усадьбе Хайнбергов. Так же мне придется начать все заново. Без нареканий выполнять свои обязанности, чтобы иметь возможность играть на фортепиано. Мысль о том, что я не смогу перебирать пальцами по черно-белым клавишам на протяжении нескольких месяцев, стала истинной пыткой.

Вступительная речь Грега не успокоила:

- Надвигаются перемены. Пришло время оставить заботы о поместье.

Я удивилась, пытаясь понять, что это значит.

- Мой племянник Нолан возвращается завтра.

Я тяжело сглотнула. Часть историй Хайнбергеров, которые слышала, всплыли в моей голове. Пять лет назад трагедия поразила их. Лорд и леди Хайнберг были убиты. И будто бы это не было достаточно ужасно, так же ходили слухи, что преступление совершила их тринадцатилетняя дочь. Девушку сослали на Змеиный Остров, место для преступников, некоторые из которых, считалось, обладают черной магией, и Грег приехал в поместье поддержать своего восемнадцатилетнего племянника.

- Нолан будет отвечать за поместье, как и должен, - Грег вырвал меня из моих мыслей.

- Он? - слабо пискнула я, пытаясь не паниковать. Я не совсем была рада переменам. Рутина и предсказуемость подарили мне покой, а возвращение Нолана означало противоположность этому.

Вдобавок к моей неуверенности было то, что я не встречала его ни разу за три года работы. Вскоре после ареста сестры, он решил отправиться в путешествие и работать над свои торговым делом, больше не возвращаясь домой даже на праздники. Конечно, скорее всего, он был занят. Так же я ожидала, что он погрузился в работу, лишь бы избежать дел в поместье. Кто мог винить его за это? Родители умерли здесь, а сестру утащили в наручниках у него на глазах.

- Я полностью доверяю своему племяннику. Пришло время вступить в обязанности и привилегии, положенные ему с рождения, - Грег Хайнберг наклонил голову, задумчиво глядя на меня. - Ты чудесный работник, Джоли. У тебя всегда имеется свежая бутылка вина, еще до того, как в ней возникает нужда, а так же список гостей, как только я решу устроить вечеринку. Ты выходишь за рамки отведенной тебе роли.

От его похвалы у меня запылали щеки, и я опустила глаза, не зная, как ответить.

- Хочу, чтобы ты пообещала, что будешь заботиться о юном лорде Хайнберге еще с большим усердием.

- Конечно, - ответила я на автомате, размыв смысл сказанного. - Вы уезжаете?

Грег Хайнберг кивнул.

- Хочу отдохнуть от Гамбурга. Возможно, поеду в Норвегию. Я никогда не видел фьордов, - он посмотрел вверх, - прежде чем небо решит, что мне пора покинуть это место.

Внутри все сжалось. Грег был стар, но не очень. Не так ли? У него впереди было еще много лет, возможно, даже, десятилетий.

Должно быть, он заметил беспокойство на моем лице, потому что сказал:

- Все будет хорошо. Скажи, ты волнуешься из-за возвращения Нолана. Ты не веришь слухам, не так ли?

Я нахмурилась, не до конца понимая, какие сплетни он имел в виду.

- Они не правдивы, - продолжал Грег. - Нолан не имеет никакого отношения к смертям тех девушек.

Ужас охватил меня, и я была рада, что в этот момент Грег Хайнберг решил добавить сливки и сахар себе в кофе, не обращая внимания на мою реакцию.

Не желая показаться неблагодарной, я ответила:

- Мне на самом деле нравиться работать на вас, лорд Хайнберг. Уверена, ваш племянник - хороший человек, но будет ли он доволен моими умениями? Они не соответствуют международным стандартам, к которым он привык.

Я видела письма из Франции, Англии и Ирландии. Нолан был активным путешественником, а я обычная горничная, которая никогда не была ни в одном другом городе, даже рядом с Гамбургом.

Грег Хайнберг громко рассмеялся.

- Не стоит об этом волноваться, Джоли. Уверен, он будет доволен тобой, - лорд посмотрел на меня сверху вниз, будто оценивая. - Твоя ценность не в красоте, но не помешает иметь кого-то, на кого приятно смотреть, - его взгляд окинул комнату, - чтобы отвлечь моего племянника от мыслей о прошлом.

Я опустила взгляд и подобрала льняную ткань синего платья, взволнованная и испуганная перспективой, что кто-то вроде Нолана может посчитать меня симпатичной. Симпатичные девушки были склонны вызывать интерес и попадать в неприятности. Их красота часто вызывала зависть и ревность у других, а так же надменность у самих девушек. Быть красоткой - опасное преимущество. И я не была уверена, что хотела или нуждалась в этом.

Когда я снова посмела поднять взгляд, Грег смотрел на книжные полки так, будто находился в комнате первые. Он, вероятно, вспоминал о прошлом. Не желая мешать, я поднялась, но не ушла - беспокойство вспыхнуло во мне.

- Как долго вы еще пробудете здесь? Вы не отправитесь в Норвегию сразу же, ведь так?

Грег улыбнулся мне.

- Я останусь на месяц, может, на пару, помочь племяннику заново со всем ознакомиться.

Пытаясь быть храброй, я вернула ему улыбку и вышла, направившись в винный погреб, который еще утром был пуст. Как только убедилась, что никто не слышит меня, я заплакала. Я ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать. Ведь, хотя для графа было правильно занять свое место, а для его дяди отступить, мне было тяжело. Последние три года, а особенно когда мне исполнилось восемнадцать, я думала, что смирилась с тем, что находилась далеко от своей семьи, но отъезд Грега Хайнберга показал мне, как сильно мне была нужна семья. Мне пришлось оставить родных, но я нашла отца в лице спокойного и терпеливого Грега. Теперь с его отъездом не оставалось никого, кто присматривал бы за мной и давал советы.

2. Делайла

Луна угасла, и тьма становилась все светлее после того, как первые лучи рассвета пронзили небо, окрасив все в розовые и голубоватые оттенки. Мои сокамерники, подростки-правонарушители из знатных семей, спали крепко, но мне так и не удалось сомкнуть глаза этой ночью. Не только потому, что мне исполнилось восемнадцать, и я праздновала наступление этого с грязной водой и безвкусной кашей в заброшенной сырой клетке на Змеином Острове. А так же потому, что мой брат возвращался в наше поместье в Гамбурге. Как он посмел? Как мог он продолжать жить, в то время как я гнию здесь?

Я так сильно сжала магическое зеркало рукой, что думала, поломаю его. С тех пор, как Гризельда (мышиный перевертыш) сбежала из тюрьмы пару месяцев назад, она оставила магическое зеркало в моем распоряжении. С самого начала я верила, что это благословение - зеркало позволяло увидеть Нолана, когда мне только хотелось. Эйфория заполнила меня, когда я узнала, что мой брат в свои двадцать три года был далеко от Гамбурга, часто путешествуя в некомфортных условиях, и как я, он был один. Он не заслуживал любви или счастья. Не после того, что он сделал со мной. Как смел он притащить меня в полицию? Как смел заявить, что видел меня над мертвыми телами матери и отца (ее синие неподвижные губы после последнего напитка в ее жизни, и кровь, вытекающая из его груди? ).

Я замотала головой. Некоторое время я работала над планом побега со Змеиного Острова, выжидая подходящее время. Теперь, когда Нолан решил вернуться в Гамбург, мне стоило поторопиться. Нужно было вмешаться до того, как сбудется предсказанное юродивой. Дрожь охватила меня, когда я вспомнила слова, сказанные ею на площади, когда полиция арестовала меня, а Нолан смотрел, ничего не делая.

- Делайла, ты заплатишь за свои грехи. Ты умрешь от собственного клинка. Нолан, твоя честность и храбрость будут вознаграждены. Когда ты будешь готов принять свой титул, то найдешь любовь всей своей жизни, и она поможет тебе залечить раны и сделает тебя целым вновь.

Пять лет мой брат избегал своего титула, путешествуя по всей Европе и работая над своим торговым делом. Из того, что показало мне магическое зеркало, я поняла, что он стал весьма успешным, импортируя качественный шелк и другие материалы. Его рабочая этика заставляла заткнуться. Когда бы я ни посмотрела в зеркало, он либо заключал сделку, работая над ней, либо проверял качество импортируемых товаров. И, несмотря на то, что мне было противно его дело, недостойное нашего титула, это было ничто по сравнению с тем, что он собирался претендовать на поместье Хайнбергов. Оно не было его. После всех страданий, которые брат причинил мне, он не заслуживал и копейки нашего имущества, которое являлось моим по праву рождения. Я заслужила величие и уважение, ожидавшие меня, когда снова стану леди Делайлой Хайнберг. С другой стороны, мой брат заслужил пожизненное страдание. Смерть, наказание наших родителей, была слишком хороша для него. Он был стукачом, а стукачи должны расплачиваться долго и мучительно.

С тоской я вертела зеркало в руке, желая, чтобы у меня было больше волшебства, чем просто этот предмет. К сожалению, в моей крови не было магии. Мои умения касались ножей - колоть и метать. Первому и второму я научилась сама. Так же я знала одну или две вещи о ядах. Белладонна росла в Германии везде, и добавление темных ягод в вино или десерт было детской забавой. Тем не менее, последние пять лет у меня не было доступа к ядовитым растениям или клинкам, но время подарило мне новое оружие - мое женское тело.

С тех пор, как Гризельда (мышиный перевертыш) сбежала со Змеиного Острова, тюремные правила стали более строгими. По крайней мере, один охранник постоянно находился возле наших камер, что делало невозможным бежать незаметно.

К моему счастью, сегодня ночное дежурство выпало Малколму.

Я расчесала волосы пальцами, вжала щеки и прикусила губы, чтобы придать им цвет. Затем расстегнула платье, демонстрируя декольте, и, тихо присвистывая, направилась к железным прутьям.

Через несколько секунд Малколм, охранник с милым лицом и слегка избыточным весом, подошел с другой стороны решетки. Я долго обрабатывала его, говоря, какой он умный, хлопая ресницами каждый раз при встрече с ним. Пришло время снимать сливки.

- Что случилось, Делайла? - спросил он подозрительно. То, что он хотел меня, не означало, что он забыл, что я заключенная, обвиненная в двух убийствах. Я намотала прядь волос вокруг пальца и ответила низким, соблазнительным голосом:

- Ты знаешь, какой сегодня день?

- Конечно. Сейчас двадцать первое сентября.

- Я не имела в виду дату, - я надулась. - Мне исполнилось восемнадцать, и никто не подарил мне подарков.

- Это так? - он все еще казался подозрительным, но я протянула руку между грудей, слегка поглаживая их, вытащила ожерелье и показала ему кулон, на котором была выгравирована дата моего рождения.

Его взгляд с трудом удерживался на драгоценностях, а не на моей груди, и я улыбнулась, зная, что именно это мне и нужно.

- Тебе удалось повеселиться в свой восемнадцатый день рождения? - невинный вопрос вызвал реакцию, на которую я надеялась, освещая его лицо.

- Я гулял по городу, а потом чудесно пообедал с друзьями.

Я подавила отвращение к его признанию, отвращение к тому, каким неудачником был Малколм. Конечно, в свободное время он лениво прогуливался, без единой мысли в голове.

- Звучит заманчиво. Держу пари, у тебя тоже было много подарков, - я прислонилась к прутьям и прижалась лицом к холодной стали, надеясь, что в моих глазах отразится печаль. Это выражение лица я практиковала.

Он кивнул.

- Да, парочка.

- А я ничего, - я сделала паузу, чтобы произвести впечатление, - я не хочу ничего дорогого, но хотела бы выйти на улицу только в этот раз. Прошло пять лет с тех пор, как мне разрешали выходить на улицу, - он прикусил губу, и я надавила, прежде чем потерять его. - Я просто чувствую такую связь с природой, такое спокойствие, мое сердце обливается кровью при мысли о том, чтобы провести несколько минут снаружи, - я перефразировала то, что он сказал мне несколько недель назад о том, почему он наслаждался неторопливой прогулкой. Судя по смягчению выражения его лица, я проделала хорошую работу.

- Подожди здесь. Я сейчас вернусь, - сказал он и исчез, вероятно, чтобы убедиться, что может вывести меня наружу.

Когда он вернулся, я взглянула на него снизу вверх, изображая застенчивость. Как всегда моя покорность зажгла в нем защитника, и он достал карманные часы.

- Пять минут. Это все, что я могу тебе дать.

- Спасибо, спасибо!

Он открыл камеру, закрыл ее сразу же за мной, и я кинулась ему на шею. От него пахло клубникой и сливками, нежным запахом, но предпочтительнее, чем потом. Когда я отстранилась, он казался ошеломленным, будто никто никогда не обнимал его раньше. Быстро, прежде чем он решил надеть на меня наручники, я взяла его за руку, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы он не заковывал меня.

Он посмотрел на мою маленькую ручку, кивнул и повел меня. Когда мы поспешили вниз по освещенному факелами коридору и вверх по каменной лестнице, я отчаянно искала оружие, но не могла найти его. Значит, мое тело должно было сработать.

Наконец, он открыл тяжелую металлическую дверь, ведущую наружу, и я вдохнула свежий воздух, густой от запаха травы и ароматных цветов. На мгновение я купалась в своей вновь обретенной свободе, а потом встретила взгляд Малколма.

- Ты когда-нибудь целовался с девушкой?

Даже в лучах рассвета я могла сказать, что его лицо покраснело от моего вопроса.

- Да, несколько раз.

Пока он говорил, его взгляд был устремлен на мои губы.

- Я долго мечтала поцеловать тебя, и так рада, что наконец-то могу это сделать, - не давая ему возможности возразить, я запустила пальцы в его волосы и прижалась к нему губами.

Он сопротивлялся в течение доли секунды, затем растворился в поцелуе. Не успел он опомниться, как мы уже лежали на земле, я на нем, расстегивая ремень. Оставаясь сверху, я потеряла девственность, радуясь, что могу сделать это с кем-то, о ком я не заботилась и не стала дурой, чтобы влюбиться или отдаться плотским удовольствиям.

Когда он был истощен, я легла ему на грудь и прошептала:

- Держи меня крепче.

Понимая, что у меня будет только один шанс, и что мне нужно заставить его расслабиться, несмотря ни на что. К счастью, он, казалось, делал именно это.

- Это было замечательно, - он поцеловал меня в лоб несколько раз, затем его веки закрылись, и только через несколько минут он захрапел. Осторожно, я слезла с него и вытерла кровь между ног.

- Я рада, что моя девственность сгодилась хоть на что-то, - сказала я, пробираясь в город, планируя стащить кошелек, чтобы купить место на следующем пассажирском корабле. Гризельда (мышиный перевертыш), вероятно, путешествовала как груз. Я была выше этого. Я была достаточно умна, чтобы затеряться в толпе.