Пятнадцать лет спустя. 10 страница

Гермиона и не думала, что он постесняется. Поэтому быстро отлепилась от стены, сорвала с крючка один из халатов и дрожащими руками накинула на себя. Только после этого она отодвинула засов, но дверь не открыла. В этом и не было необходимости, Северус тут же повернул ручку и вошел внутрь. Он внимательным взглядом осмотрел ее.

— Прости, — прошептала она, чувствуя, как предательски защипало глаза, и опустила голову, чтобы, не дай Мерлин, он не заметил ее слез. — Я буду готова через минуту.

Северус несогласно покачал головой.

— Нет необходимости, ты прекрасно выглядишь.

Так она ему и поверила! Одета в огромный мешковатый халат, волосы безжалостно стянуты в узел, а лицо наверняка покрыто красными пятнами от неудачных попыток сдержать слезы. Конечно она выглядит прекрасно!

— Пойдем на балкон, — проговорил он, протягивая руку. — Нам некуда торопиться.

Гермиона хотела возразить — она совсем не была готова куда бы то ни было идти. Но какой смысл тянуть? Сколько бы времени она ни провела, закрывшись снова в ванной, это ничего бы не изменило. Она, скорее всего, только больше бы расстроилась.

Неохотно Гермиона приняла руку мужа и позволила вывести себя на балкон. Северус подтолкнул ее вперед, так, чтобы она оказалась в ловушке между его телом и широкими перилами. Оперевшись на них с обеих сторон от ее талии, он прижался грудью к спине и положил подбородок на плечо.

Гермиона почувствовала, как все волнения и страхи постепенно тают в тепле его объятий. Так комфортно она себя еще никогда не чувствовала.

— Все гости остались на ночь в отеле, — негромко произнес Северус, щекоча ей ушко своим теплым дыханием. — Утром они вернутся в Лондон.

Гермиона невидяще смотрела перед собой.

— Сегодняшний день стоил тебе, должно быть, целого состояния, — пробормотала она. — Ты столько всего сделал: оплатил перелет моим родителям, номера в отеле, собрал всех здесь… а ведь совсем не должен был.

Он уткнулся носом ей в шею и прочертил дорожку из поцелуев вверх по чувствительной коже прямо к аккуратному ушку.

— Может, и не должен был, но это того стоило — видеть, как ты идешь ко мне…

Гермиона, затаив дыхание от ласки, чуть повернулась в его объятиях.

— Но ты сказал, что тебе ничего не нужно… Ты ведь не хотел никого приглашать.

— Мое мнение осталось прежним. Чем меньше людей знают о наших отношениях, тем меньше возможность, что, в конечном счете, о них узнает Темный Лорд, — он подцепил пальцами ее подбородок и заставил взглянуть прямо в глаза. — Я не могу допустить, чтобы он узнал о тебе и Серафине.

— Но все приглашенные состоят в Ордене, — прошептала Гермиона. — Они бы никогда не…

Его пальцы на ее подбородке напряглись.

— Я никому не могу доверять.

— Тогда я не понимаю почему?..

— Почему я позволил им сегодня присутствовать здесь? — Гермиона молча кивнула, завороженная близостью его губ. — По двум причинам: во-первых, потому что ты так хотела, а сегодняшний день должен был воплотить все твои желания.

— А во-вторых? — прошептала она.

— Во-вторых, потому что Дамблдор предложил всем принять Непреложный обет. Только поэтому я согласился.

Через сколько же он прошел ради нее, подумала Гермиона, чувствуя, как в груди что-то начинает сжиматься.

— Но как же мои родители? Ты думаешь, это безопасно?

— Думаю, да, — заверил он ее. — Дамблдор с их согласия немного изменит воспоминания.

Гермиона с тревогой взглянула на него.

— Они не будут помнить о нашей свадьбе?

— Дамблдор в общих чертах обрисовал положение, и они сами согласились, что правильнее будет забыть все, что касается меня.

— Но…

— Они запомнят свадьбу и тебя, просто забудут, что когда-либо видели меня, — Северус нежно коснулся ее лица, когда она расстроенно опустила плечи. — Это идеальный вариант, Гермиона. Никто не найдет того, чего нет.

Конечно, она понимала, что он прав. Решение и правда было идеальным, но ей так хотелось, чтобы родители запомнили Северуса, особенно после всего, через что он прошел в попытках получить их благословение.

— Это обратимо? — мягко спросила она, вглядываясь в черты его лица.

Он покачал головой.

— Нет, иначе Темный Лорд при желании смог бы получить от них нужные сведения.

— Но… — Гермиона нежно коснулась его груди, на секунду потеряв мысль от ощущения твердости его тела под тонкой рубашкой. — Как же ты? Ты столько всего сделал, а они ничего не запомнят.

Северус перехватил ее пальчики и поднес к своим губам.

— Для меня главное, чтобы помнила ты.

Гермиона вздрогнула от отзывчивости своего тела на его прикосновения. Северус внимательно следил за ее реакцией, пока она пыталась оторвать взгляд от его губ и посмотреть в глаза.

— В понедельник ты снова станешь моим профессором.

— Только на парах, — ответил он, покрывая поцелуями ее ладонь. — Смею вас заверить, миссис Снейп, что вы неприлично часто будете получать от меня вечерние взыскания.

Несмотря на участившееся сердцебиение и головокружение, Гермиона решила подыграть ему.

— Что ж, я не удивлена. Я и не смела надеяться, что наша свадьба отразится на твоем отношении к Гриффиндору.

— Как раз наоборот, — он чуть прикусил ее безымянный пальчик, заставляя Гермиону судорожно вдохнуть. — Причины твоих будущих отработок никак не связаны с цветами твоего факультета.

Гермиона игриво приподняла бровь и, сама поразившись собственной смелости, спросила:

— В чем же тогда дело, сэр?

Его рука скользнула с поручня и опустилась ей на спину, а затем медленно двинулась ниже. Он чуть толкнул ее вперед и, приподняв за ягодицы, посадил на перила. Теперь только его руки отделяли Гермиону от пропасти высотой в двенадцать этажей. Чтобы хоть как-то удержаться, ей пришлось обвить его ногами и ухватить руками за плечи, чего он, видимо, и добивался.

Слабый стон сорвался с ее губ, когда она почувствовала, как член упирается ей между ног, огражденный от ее естества лишь тканью брюк и ее вмиг промокшими трусиками.

— Разве мне необходимо искать повод, чтобы насладиться своей женой, миссис Снейп?

От новых непривычных ощущений у Гермионы стянуло низ живота, а внутри разгорелся настоящий пожар. Она покачала головой, пытаясь уцепиться за грань с реальностью, что оказалось неимоверно сложно, особенно когда Северус чуть толкнулся бедрами вперед.

— Кто-нибудь прикасался к тебе там, Гермиона? — из голоса пропала вся нежность, уступив место всепоглощающей страсти, его руки уже развязывали пояс халатика.

— Северус… — то ли застонала, то ли запротестовала она. Махровая ткань разошлась, не сдерживаемая более поясом, оголив грудь и живот. Гермиона инстинктивно хотела было прикрыться руками, но вовремя поняла, что тогда ей придется отпустить его плечи. От холодного ночного воздуха ее соски затвердели, и кожа покрылась мурашками.

Лицо Северуса выражало голод, иначе и не скажешь. Гермионе казалось, что он совсем перестал дышать. Его глаза стали угольно-черными от расширившихся зрачков, их взгляд не отрывался от ее груди. Она ждала, что он вот-вот разомкнет губы и обхватит ими сосок. Но Северус не спешил, вместо этого чуть отступил, заставляя ее поменять положение и все же отпустить его плечи и опереться руками о поручень, тем самым дав свободу его рукам. Теперь Северус мог беспрепятственно гладить ее грудь, обхватывать полушария целиком своими горячими ладонями. Он хотел прикусить твердый сосок зубами, коснуться его кончиком языка, но вместо этого пока лишь перекатывал то один, то другой чуть мозолистыми пальцами, слушая, как от каждого прикосновения Гермиона всхлипывает и стонет.

Он снова неосознанно двинул бедрами, задев при этом клитор, отчего Гермиона дернулась и чуть было не потеряла равновесие.

— Значит, я буду первым, Гермиона? — спросил он, отрывая взгляд от ее груди и внимательно всматриваясь в затуманенные желанием глаза.

— Да-а, — простонала она, облизывая пересохшие губы, — первым.

Северус даже не попытался сдержать самодовольную усмешку.

— Единственным, — прорычал он, сильнее сдавливая пальцами ее соски. — Я буду твоим первым и последним!

Задрожав от грубой ласки и его слов, Гермиона вскрикнула и согласно кивнула, чувствуя, как тело охватывает волна за волной незнакомое прежде удовольствие.

Увидев, что Гермиона не против таких его ласк, Северус решил продолжить. Ухмылка на его лице переросла из самодовольной в почти безжалостную. Он сжимал и чуть выкручивал ее соски, пока те от жестких прикосновений не покраснели. Но Гермиона лишь сильнее выгнулась и застонала от наслаждения. Северус почувствовал, что она готова к большему. Он провел рукой между ее дрожащих коленей, двинулся выше и собственнически накрыл ладонью ее плоть, скрытую от него лишь мокрыми трусиками.

— Северус… Северус… пожалуйста… — все ее мысли утонули в кружащемся от желания сознании, с губ срывались лишь мольбы, дыхание замерло где-то в груди от бесстыдных движений его пальцев между бедер.

— Ты уже готова для меня, дорогая? — прорычал он и подхватил Гермиону под ягодицы. Она обвила руками его плечи, а ногами — торс, позволив беспрепятственно внести себя в номер.

Северус опустил ее на кровать и поспешно стал избавляться от одежды, пока не остался в одном черном белье. Гермиона, последовав его примеру, освободила руки от мешавшегося халата. Северус вытянул его из-под спины и бросил через плечо к своей одежде, а затем уже сам опустился на кровать. Не желая больше ждать, он прижал Гермиону к матрасу своим телом.

— Великолепно, — прошептал он, накрывая ртом ее горячие губы.

Руками он обхватил ее бедра и заставил сильнее развести ноги. Гермиона выгнулась под ним, еще больше прижимаясь плотью к его твердому члену. Северус же вернулся к груди, лаская языком то одно, то другое полушарие.

— Северус… мне нужно…

— Что же? — Его язык спустился ниже по вздрагивающему животику, остановившись ниже пупка на маленьком белом бантике, украшающем ее простые хлопковые трусики.

— Я не знаю! — Чуть ли не со слезами простонала Гермиона и снова выгнулась, когда он накрыл языком клитор. — Прошу, перестань!

Северус лишь засмеялся. Гермиона даже через ткань чувствовала на своей пульсирующей плоти его горячее дыхание.

— Любимая, я еще даже не начинал, — дразнящее заметил он, — то, что я собираюсь сделать, не идет ни в какое сравнение с этим, уверяю тебя.

Нет… немыслимо. Как может он сделать что-то лучше, чем она чувствует сейчас? Неужели что-то заставит ее кожу гореть от желания больше, чем его дыхание между ее ног? А его шелковистые волосы, щекотно ласкающие кожу на внутренней стороне бедра… Что может быть приятнее?

И вот тогда Северус наконец-то отодвинул в сторону ее трусики и прикоснулся кончиком языка к блестящей от соков горошинке над припухшими складочками.

Гермиона резко вдохнула сквозь зубы от сладкого удовольствия. Ее руки зарылись в его волосы, поощряя Северуса продолжить ласку.

Северус усмехнулся над неуверенностью ее движений. Осознание того, что сейчас он учит Гермиону любви, и ей придется освоить все его уроки, сводило с ума. В следующий раз она уже не будет так сомневаться. Неповторимость мгновения невероятно возбуждала.

Мысль о бесчисленных будущих соитиях вызвала дрожь по всему телу. Казалось, тверже, чем сейчас, он уже не станет, но Северус чувствовал, как эрекция растет и растет, как сладкая боль от предвкушения наполняет низ живота. Подобного он не ощущал ни с одной женщиной. Как же легко его новоиспеченной супруге удалось разбудить дремлющие на задворках сознания темные желания! Северус весь вечер был на грани и сейчас с трудом сдерживал себя, чтобы не взять ее, не ворваться внутрь, наплевав на ее неготовность.

Он поклялся себе, что в первый раз не будет спешить. Северус и до сегодняшнего признания подозревал о ее неопытности. Понимание, что сейчас он учит ее, что ничто не затмит воспоминания о первом разе и его прикосновения будут единственными в ее жизни, опьяняло разум. Он должен быть абсолютно уверен, что она познает все грани предстоящего удовольствия.

* * *

Гермиона все же немного запротестовала, когда Северус подцепил пальцами ее трусики и стянул вниз. Он проигнорировал слабые попытки прикрыться, и, когда она хотела было сдвинуть ножки, устроился между ее бедер и предотвратил все последующие маневры.

— Не закрывайся от меня, — мягко предупредил он, поглаживая пальцами нежные складочки. Гермиона пискнула, когда он прикусил ее чувствительную кожу на внутренней стороне бедра. — Твое тело принадлежит мне, и я в любом случае получу, что хочу.

Гермиона задрожала от низкого уверенного голоса, но не от страха. Она почувствовала спиралью закручивающееся удовольствие внутри, намочив от этого его пальцы своими соками еще сильнее. Предвкушение чего-то большего стократно выросло, когда Северус медленно скользнул ловкими пальцами в ее девственное тело.

— Тебе нравится, Гермиона? — спросил он, вынув пальцы и вновь двинувшись обратно, ритмично проделывая это еще и еще, заставляя ее мышцы внутри так же ритмично сокращаться.

— Да! Да! — застонала она, прикусив губу от невероятного удовольствия, волнами затопляющего все ее существо. — Не останавливайся! О Боже… пожалуйста… только не останавливайся!

Все еще продолжая двумя пальцами врываться в нее, Северус накрыл большим пальцем клитор и надавил. Она в ответ зашипела от наслаждения и яростно дернула бедрами, отчего он сам чуть было не кончил.

Она уже была близка… так близка… Гермиона ощущала, как что-то будто щекочет ее изнутри, восхитительно медленно распространяясь до кончиков пальцев. Она вот-вот должна была почувствовать, взорваться…

— Рано, любимая, — проговорил Северус, внезапно убирая пальцы.

— Северус, нет! Пожалуйста! — взмолилась Гермиона со слезами от охватившего ее чувства пустоты.

— Потерпи секунду, и будет еще лучше, — пообещал он, освобождаясь от белья. Теперь Гермиона смогла оценить взглядом его достоинство во всей красе.

Длинный толстый член выглядел угрожающе большим. Сейчас Гермиона уже не была уверена, что хочет почувствовать его внутри себя. Она, конечно, понимала, что, согласно изученным ею книжкам, член мужчины должен соответствовать форме женского влагалища, но этот казался просто огромным!

— Северус, подожди, — прошептала Гермиона, отползая все дальше, пока не уткнулась в спинку кровати. Он последовал за ней, расположившись между ног, не давая таким образом возможности остановить себя.

— Это все равно случится рано или поздно, Гермиона, — мягко заметил он. — Больно будет совсем недолго и лишь в первый раз.

Она не верила.

— Пожалуйста, я не смогу…

— Еще как сможешь, — заверил Северус, ухватив ее за бедра и дергая на себя. — Я обещаю, будет только лучше.

Гермиона замерла под ним с раздвинутыми ногами и сжала руками простынь. Она вглядывалась в его лицо и пыталась морально подготовиться к тому, что вот-вот должно было случиться.

— Закрой глаза и слушай мой голос.

Все еще сомневаясь, она сделала, как он попросил. Северус улыбнулся и зашептал ей на ушко слова, от которых тело начало покалывать в предвкушении. Его низкий гортанный голос вновь разбудил в ней желание.

— Ты так прекрасна, Гермиона, — шептал Северус, покрывая линию ее скулы жаркими поцелуями. — Из-за тебя я такой твердый, — продолжил он, беря ее руку и опуская вниз, пока пальчики не коснулись члена. Северус зашипел в ответ на застенчивое прикосновение. — Я должен быть в тебе, — он отпустил ее руку, никак не прокомментировав тот факт, что Гермиона поспешно убрала ее прочь, и погладил ее мягкие завитки. — Твое тело будто создано для меня, для моего члена, языка и пальцев. Я подарю тебе такое наслаждение, о котором ты не могла и мечтать. Я заполню тебя, ты будешь выкрикивать мое имя. Откройся, позволь показать, как невероятно приятно чувствовать меня в себе. Позволь нам стать единым целым.

Гермиона хотела сказать «нет», хотела отказаться от всего, что он обещал, но от настойчивого прикосновения к клитору и его длинных пальцев, вновь принявшихся ласкать ее внутри, тело заныло от забытой было жажды. В этот миг она едва ли смогла бы вспомнить свое имя. В голове осталась лишь единственная мысль — она не хотела, чтобы он останавливался.

— Да, моя девочка! — прорычал Северус от удовольствия, когда Гермиона, прерывисто дыша, толкнулась навстречу его пальцам. — Разведи ножки пошире и трахни мою руку! Сильнее, сильнее!

И Гермиона ответила. Она развела ноги, не обращая внимания на боль в незадействованных ранее мышцах, и толкнулась еще раз, распахнув от новых ощущений глаза и закусив губу. А затем еще и еще…

— О-ох, — выдохнула она, чувствуя, как знакомое щекочущее удовольствие вновь начинает охватывать все тело.

— Мерлин, да! — застонал Северус, тяжело дыша. — Какая же ты красивая! Такая красивая и вся моя! Каждый сантиметр твоего прекрасного тела принадлежит мне. Скажи это!

У Гермионы кружилась голова, она с трудом вспоминала, что нужно дышать, тело сгорало от наслаждения. Как она могла ответить, когда мир вокруг вдруг взорвался ослепительным светом?!

Все еще утопая в охватившей тело эйфории, Гермиона смогла лишь вскрикнуть, когда Северус ухватил ее бедра и, не дав времени опомниться, стремительно ворвался внутрь. Плача то ли от первого в своей жизни оргазма, то ли от резкой разрывающей все внутри боли, Гермиона застонала, сжимаясь вокруг его члена от удовольствия и боли одновременно, отчего Северус удивленно замер.

— Не останавливайся! Северус, милый, боже, не останавливайся! — простонала она, зарываясь в его волосы пальцами и дергая вниз навстречу своим жадным губам. Гермиона приподнимала и опускала бедра, насаживаясь на него снова и снова, боль переросла в пощипывание и уже не пугала ее, лишь обостряла ощущения. — Давай же! Сильнее, быстрее! Не останавливайся!

Зарычав, Северус, грубо обхватил ее плечи, не давая пошевелиться, и начал брать, более себя не контролируя. Гермиона под ним вдруг закричала с такой силой, что, казалось, не выдержат стены.

Ее вскрик от новой порции удовольствия, ощущение горячего, пульсирующего, сжимающегося вокруг его члена влагалища, болезненное и от этого еще более восхитительное жжение на коже спины от впившихся ногтей подвели Северуса к самому краю. Оргазм, подобного которому он еще ни разу не испытывал, настолько сильный, что Северус испугался за свое сердце, накрыл его, заставляя врываться в податливое тело Гермионы, пока сперма мощной струей не излилась в нее. Северус вынужден был покинуть ее горячую плоть, так как Гермиона все еще вздрагивала под ним, посылая теперь уже чувствительно болезненные импульсы по всему его телу.

Северус заменил свой член пальцами, врываясь в нее уже тремя, так глубоко, как только мог. Большой палец вновь опустился на клитор, лаская круговыми движениями, пока ее лицо, покрытое бисеринками пота, не покраснело от новой волны удовольствия. Золотисто-каштановые пряди волос прилипли к вискам, а на нижней губе от зубов просочилась кровь. Гермиона распахнула рот в беззвучном на этот раз крике и с силой зажмурила глаза. Северус не мог представить себе ничего прекраснее, чем вид кончающей в его руках жены.

— О, пожалуйста, больше не надо! — застонала она и попыталась отодвинуться в сторону, без сил опускаясь на смятые простыни.

Северус аккуратно вынул из нее пальцы и взял с прикроватного столика два небольших флакончика.

— Выпей, — он вложил пузырьки ей в руку.

— Что это? — поинтересовалась Гермиона, проглатывая первое зелье персикового цвета.

— Конкретно это поможет твоему телу восстановиться, — наблюдая, как она выпивает второе, произнес Северус. — А это…

— Контрацептивное? Но я думала….

Северус усмехнулся.

— Не сейчас, дорогая. Сначала ты окончишь школу и начнешь свое ученичество.

Гермиона вручила ему пустые флаконы и зевнула.

— Пожалуй, ты прав.

— Разумеется, — парировал он, убирая использованные пузырьки, чтобы поскорее заключить ее в свои объятия.

— И кто теперь всезнайка, а? — подразнила она, прижимаясь ближе.

Гермиона уткнулась носом ему в шею и замурлыкала подобно довольной кошке.

— Кстати, это было просто невероятно волшебно, — прошептала она сонным голосом, — мне рассказывали, что в первый раз не чувствуешь ничего особенного, кроме боли. Но ты… Ты просто…

Северус усмехнулся, зарываясь лицом в ее мягкие волосы.

— А будет еще лучше, — пообещал он и поцеловал ее в висок.

Гермиона в предвкушении застонала, устраиваясь поудобнее в его руках.

— Как бы мне не хотелось проверить, сначала сон. Я совершенно без сил.

Не желая ни на секунду отпускать хрупкое девичье тело, Северус без палочки призвал одеяло. Он укрыл их, потушил свет и взмахом руки закрыл балконную дверь. Поцеловав жену еще раз, он шепотом пожелал спокойной ночи.

В ответ он услышал лишь милое сопение.

Глава опубликована: 10. 02. 2015

20 глава

Гермионе снился невероятно волшебный сон, как что-то неожиданно грубо вытолкнуло ее обратно в реальный мир. Потребовалось несколько секунд, чтобы окончательно проснуться.

— Северус? Что случилось? — прошептала она, осознав причину внезапного пробуждения: муж уже не обнимал ее, а, ссутулившись, сидел на краю кровати, прижимая к груди левую руку.

— Мне нужно идти.

Гермиону словно окатили ведром ледяной воды. Остатки сна как рукой сняло. Живот скрутило от дурного предчувствия. Прижавшись к спине мужа, она взволнованно зашептала, еле сдерживая слезы:

— Пожалуйста, будь осторожен. Я…

Не в силах продолжить, она лишь крепче прижалась к нему, жалея, что не может так просто взять и растворить его в своих объятиях, защитить от жестокой действительности.

Северус повернулся и, заключив ее в кольцо своих рук, начал целовать лоб, нос и наконец завладел губами в глубоком и страстном поцелуе, от которого Гермионе лишь сильнее захотелось плакать.

— Я скоро вернусь, обещаю, — он с трудом заставил себя отстраниться и нежным прикосновением смахнул слезинки с ее щёк. — Спи.

Гермиона не стала говорить, что заснуть ей уже не удастся, пока он не вернется к ней целым и невредимым. Вместо этого она молча наблюдала, как он одевается и применяет очищающее заклятие, чтобы стереть с себя любые намёки на ее запах.

— Только возвращайся, — Гермиона даже не поняла, что произнесла это вслух, пока он не остановился на пути к террасе и не оглянулся через плечо.

— Как и всегда.

И он исчез за дверью, больше не оглянувшись. Мгновение спустя послышался хлопок аппарации.

Гермиона осталась одна. Тишина давила, а в голове царил хаос. Как много она хотела ему сказать! Как много не успела. И вот его нет. Она пыталась успокоиться, внушая себе, что он обязательно скоро вернется, нужно лишь немного подождать, но напряжение не отпускало, живот все сильнее скручивало от страха.

Руку взметнулась к шее, и Гермиону накрыла волна паники. Подвески с камнем не было! Усилием воли заставив успокоиться глупое сердце, она прокрутила в памяти прошлый вечер и, наконец, вспомнила, что оставила украшение в ванной.

Отпихнув в сторону мешавшееся одеяло, Гермиона вскочила с кровати и бросилась в ванную. Найти бриллиант не составило труда, черный камень ярко выделялся на фоне молочного мрамора.

Гермиона схватила украшение и побежала обратно в спальню за палочкой.

— Северус Снейп, — чётко произнесла она, прижав кончик волшебной палочки к камню.

Тот незамедлительно вспыхнул зелёным светом, и на поверхности стали проступать строчки:

Северус Снейп. Состояние: здоров. Местоположение: неизвестно.

Гермиону прочитанное ничуть не успокоило. Северус только что ушёл, и, возможно, еще не встретился с Волдемортом, мало ли куда того угораздило занести.

Проклиная всё на свете, Гермиона надела подвеску и прижала холодный бриллиант к груди.

Небо за окном потихоньку светлело, предвещая первый в ее жизни рассвет в качестве замужней женщины. Медовый месяц начался хуже не придумаешь, и даже если бы Северус вернулся через несколько минут, вряд ли бы это изменилось. Они должны были проснуться только через пару часов в объятиях друг друга, возможно, вновь занялись бы любовью, оделись, позавтракали, а потом гуляли бы по Парижу… не обязательно же сразу возвращаться в Хогвартс.

А вместо этого она, голая, торчит одна в роскошном номере, а в голове только волнения. Будь проклят Волдеморт и все его дружки!

* * *

— А где папа? — поинтересовалась Серафина, когда Гермиона спустилась вниз на завтрак.

Гермиона с удовольствием осталась бы в номере, в котором провела незабываемые часы в объятиях супруга, но решила, что наворачивать в одиночестве круги по ковру — не лучший вариант. Прождав три часа наверху, вздрагивая от каждого звука, Гермиона отчаялась услышать долгожданный хлопок и поняла, что нуждается в смене обстановки. Надпись на подвеске продолжала упрямо показывать, что Северус непонятно где, но здоров. Или же она просто сломала чары своими нескончаемыми проверками.

Гермиона решила дать зачарованной драгоценности отдохнуть. И приняв душ, заставила себя одеться и спуститься в ресторан.

— Он… занят, — ответила она на вопрос дочери и продолжила ковырять вилкой блинчики.

Серафина заметно напряглась, нахмурив брови.

— Занят?

Гермиона выразительно взглянув на дочь, повторила: — Да, занят.

Серафина опустила вилку и с непонятным выражением на лице откинулась на спинку стула.

— Я не понимаю.

Терпение у Гермионы было на пределе — слишком насыщенное выдалось утро.

— Его вызвали на работу.

Серафину это, казалось, еще больше смутило. В поисках помощи она взглянула на Драко, будто Гермиона говорила на непонятном ей языке.

— Но это невозможно!

Теперь настала очередь Гермионы в замешательстве хмурить брови.

— Что невозможно?

Серафина, нервничая, схватила с колен салфетку и сжала в руках. Закусив нижнюю губу, девушка словно ушла в себя. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она наконец перевела испуганный взгляд на мать и прошептала: — Его не должны были вызывать сегодня.

— О чём ты? — Гермиона почувствовала, как живот вновь скручивает от страха.

Зарывшись пальцами в волосах, Серафина ответила:

— Он был с тобой на протяжении всего медового месяца! Его вызвали лишь месяц спустя!

— Малышка, — Драко успокаивающе сжал руку девушки, — не волнуйся, наверное, ты просто что-то перепутала.

Серафина затрясла головой, так что темные волосы растрепались.

— Нет! Я точно помню! Точно! Целых шесть страниц и его имя почти в каждой строчке… Что-то изменилось! Что-то пошло не так!

Гермиона вскочила на ноги, высматривая хоть одно знакомое лицо, чтобы позвать на помощь.

— Дамблдор уехал ещё вчера, — Драко словно прочитал ёе мысли, — как и все остальные.

— Мне нужно в Хогвартс. Я должна поговорить с Дамблдором.

Драко и Серафина тут же поднялись из-за стола.

— Мы уезжаем через час, — Драко говорил слишком уж спокойно, что раздражало. — Можешь поехать с нами, и мы вместе поговорим с директором.

Час — это слишком долго. Гермиона не могла ждать.

— Послушай, сейчас или через час, разницы никакой. Дамблдор ничем не сможет помочь, — и опять Малфой будто читал ее мысли. — Нужно дождаться Снейпа, как ни крути. Паникой здесь точно не поможешь! Мы должны успокоиться и думать рационально, — он повернулся к Серафине и прижался губами к ее руке. — Подумай хорошенько, ты точно уверена, что его не вызывали?

Серафина кивнула, слезы уже блестели в ее глазах.

— Я уверена. Я перечитывала дневник много раз, я помню, что родители пошли осматривать город. Они купили фигурку Эйфелевой башни! Я собственными глазами её видела! Она стояла над камином рядом со свадебной колдографией… Но сейчас я вспоминаю и уже не вижу ни фигурки, ни колдографии!

— Всё в порядке, ш-ш-ш, — Драко притянул Серафину к себе, когда та начала в панике повышать голос. — Значит, что-то изменилось и совсем не обязательно в плохую сторону.

Девушка чуть отстранилась от его груди и заглянула в глаза.

— Драко, я теряю свои воспоминания! Всё начинает меняться, а если изменится слишком много, то я….

Драко напрягся, но не позволил голосу дрогнуть.

— Я этого не допущу.

* * *

Спустя час Гермиона перенеслась из каминного зала отеля в родную Англию. Похожий на тролля мужчина направил их через уже знакомый камин, но в этот раз местом назначения были не подземелья, а кабинет директора.

Дамблдор поднялся из-за стола и махнул рукой в сторону кресел. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Мистер Малфой объяснил мне сложившуюся ситуацию в своем письме. Садитесь, прошу вас, — заговорил директор, опустившись на свое место. — Не могу сказать, что я удивлен, — вздохнул он. — После появления Серафины я ожидал чего-то подобного. К сожалению, совершенно неясно, приведут такие изменения к лучшему или же нет.

— Что с Северусом? — спросила Гермиона, прекрасно осознавая, что ответа на ее вопрос у директора нет. Но ей нужно было услышать хоть что-то, чтобы не дать страху и панике вновь завладеть ее сердцем. — Если Волдеморт узнал…

— Это невозможно, — Дамблдор покачал головой. — Все гости принесли Непреложный Обет. И даже без него я абсолютно уверен в верности каждого из присутствующих на свадьбе.