Пятнадцать лет спустя. 7 страница

— Что мне делать?

Серафина моргнула.

— Ты меня спрашиваешь? Откуда мне знать?

— Великолепно! — застонала Гермиона, замедлив шаг. — Я же буду вести себя перед ним как полнейшая идиотка!

— Я так не думаю, — уверенно сказала Серафина. — Вы с ним очень похожи, так что просто говори о том, что тебе нравится, и он последует твоему примеру.

Гермиона кивнула, тщательно все обдумывая.

— Звучит как план...

— Но, несмотря ни на что, не говори о дяде Роне. Этого отец не выдержит.

Гермиона нервно хихикнула.

— Значит, что-то останется неизменным.

Серафина покачала головой.

— Нет, все на самом деле очень изменилось, пока однажды на Рождество за несколько лет до своей смерти дядя Рон не напился и не попытался поцеловать тебя под веткой омелы, которую сам же и поднял над вашими головами. Папа был в ярости. Дядя Рон после этого долго приходил в себя.

Гермиона подавилась воздухом.

— Боже мой!

Серафина кивнула, прищелкнув языком.

— Потом к тебе все боялись подойти. Ты так сильно рассердилась на него.

— Он это заслужил! Покалечить Рона, это ведь очень серьезно! А если бы он убил...

Серафина засмеялась.

— Ты не на папу разозлилась!

— На Рона?

Серафина кивнула.

— На самом деле ты первая врезала ему кулаком в нос, прежде чем им занялся папа.

— О... ну, я уверена, он заслужил подобное! Не то чтобы я приветствую рукоприкладство. Это все равно ужасный метод...

Серафина хихикнула.

— Не волнуйся. Я знаю, что ты не избиваешь людей, хотя Драко рассказывал мне о пощечине.

Гермиона вздрогнула.

— И он заслужил...

— Да, он так и сказал.

Гермиона не смогла скрыть удивление.

— Неужели?

— Ага, он сказал, что был тогда еще тем придурком.

— Малфой такое сказал?!

Серафина вздохнула, закатывая глаза.

— Мама, Драко не так плох, как ты думаешь. Я клянусь, он совсем не такой.

Гермиона не знала, что думать или сказать, и была рада, когда они, наконец, дошли до дверей в кабинет.

— Увидимся, — попрощалась она с Серафиной и несмело постучалась в дверь. — Спасибо за все!

— Удачи!

— Войдите, — проворчал Северус с другой стороны.

Напоследок нервно улыбнувшись Серафине, Гермиона открыла дверь и проскользнула внутрь.

Северус поднял взгляд от стола, где перебирал какие-то документы. При виде Гермионы хмурое выражение как по волшебству сошло с его лица. Она, заметив, как заблестели его глаза, внезапно смутилась и от этого занервничала еще больше.

— Я забыла свою мантию, — пробормотала Гермиона, злясь на себя. Во-первых, оттого, что показала свое волнение, во-вторых, из-за такой глупой оплошности.

Северус встал и, обойдя стол, подошел к ней вплотную. Он расстегнул застежку укрывавшей его мантии и затем накинул на плечи Гермионы.

Она ощутила тепло и аромат трав, исходивших от мягкой ткани.

Руки Северуса задержались на ее плечах, мягко скользнув напоследок вниз по ее рукам. От нежности прикосновения даже под толстым теплым материалом кожа покрылась мурашками. Гермиона не в силах была отвести взгляда от его горящих непонятным ей огнем глаз.

Северус тоже не разрывал контакт, всматриваясь в ее лицо так непривычно внимательно. Его близость пугала Гермиону. Не тем, что он мог что-то сделать. Просто она чувствовала, что теряет себя, когда он смотрит на нее с такой... страстью.

Гермиона кивнула головой, выражая благодарность. Сейчас она не доверяла своему голосу.

Северус отстранился и исчез в тайном проходе, ведущем в спальню.

Она ждала, спрашивая себя, помнил ли он ту ночь, которую она провела рядом с ним?

Вряд ли. Он наверняка не промолчал бы, если б помнил, воспользовался бы еще одной возможностью посмеяться над ней.

Мгновение спустя он вернулся уже в другой мантии.

— Куда мы пойдем, профессор? — вновь обретя дар речи, спросила Гермиона, поразившись, что голос даже не дрогнул.

— Скоро увидите, — ответил он, предлагая ей руку.

Чувствуя, как начинают гореть щеки, она протянула руку и позволила подвести себя к камину. Северус захватил горсть летучего пороха из чаши на каминной полке и бросил в огонь.

— Порталы для путешествий Джигсона! — четко произнес он и резко притянул ее к себе, прежде чем вспыхнувшее зеленым пламя охватило их.

Гермиона никогда раньше не слышала о месте, в которое они переместились. Это оказалось большое овальное помещение с десятками зажженных каминов. В центре стоял невысокий, постоянно крутящийся из стороны в сторону мужчина, у которого волос в носу и ушах, казалось, было больше, чем на голове.

Он низко поклонился Гермионе, кивнул Северусу и жестом указал на камин на другой стороне комнаты.

Северусу была предложена серебряная чаша с летучим порохом. Он зачерпнул немного и бросил в пламя. Вновь прижав к себе Гермиону, он вступил в камин, на этот раз не произнеся названия пункта назначения.

— О, профессор! Как красиво! — выдохнула Гермиона, с восхищением разглядывая комнату цвета слоновой кости с золотой отделкой.

В изысканно обставленном помещении стояла лишь пара двухместных диванчиков, два кресла и камин, из которого они сейчас вышли, остальное место занимала приблизительно дюжина комнатных деревьев и цветов. Сверху свисала захватывающая дух люстра, ярко переливающаяся хрустальными гранями.

— Да, неплохо — пробормотал Северус, не сводя взгляд с больших позолоченных дверей по ту сторону комнаты.

Как по команде, двери распахнулись, и в проеме появился невероятно высокий худощавый мужчина с сединой в темных волосах, так противоречащей блещущему молодостью лицу. Он посмотрел на посетителей проницательными серыми глазами и широко улыбнулся.

— Монсеньер Снейп, — он говорил с большим акцентом, растягивая слова. — Какая радость!

Прислушавшись, Гермиона заметила, что акцент был явно французским.

— Уи, мы готовы принять вас и вашу очаровательную мадемуазель! — он взял Гермиону за свободную руку и поцеловал. — Какое восхитительное удовольствие, мадемуазель! Теперь я вижу, должно быть, монсеньер был просто пленен вашей красотой! Вы обворожительны!

Гермиона покраснела и опустила глаза.

— Благодарю.

Мужчина поклонился, отпустил ее руку и выпрямился, грациозно убрав руки за спину.

— Мое имя Жак, и я весь в вашем распоряжении в этот прекрасный вечер! Теперь, будьте добры, следуйте за мной.

Он повел их через двери, вниз по длинному коридору, окрашенному в бордовых тонах. Стены покрывали тяжелые бархатные гардины.

— Где мы, профессор? — спросила Гермиона, с нескрываемым удивлением рассматривая обстановку.

Жак развернулся на своих блестящих каблуках, чтобы быть лицом к ним, продолжая идти безупречно ровно спиной назад.

— Мадемуазель, вы в городе любви!

Он ухватил за край одну из гардин, открывая вид на высокую светящуюся огнями башню и речную набережную.

— Добро пожаловать в Париж!

Глава опубликована: 06. 02. 2015

14 глава

Гермиона глубоко вдохнула и зажала рот рукой, пытаясь сдержаться и не завизжать от восторга.

— Париж? Мы правда в Париже? — она вздохнула, все еще не веря своим глазам. — Мы в Париже! — воскликнула она чуть громче и обернулась к удивленно наблюдавшему за ней Северусу.

— Определенно, — ответил тот, его губы слегка дрогнули.

— Я так мечтала увидеть Париж! — воскликнула Гермиона, с трудом сдерживая готовый вырваться наружу радостный крик. — О, профессор! Спасибо!

Ее радость застала его врасплох, и он не успел вовремя ответить на ее крепкие объятия, как она уже отстранилась, заливаясь румянцем.

— Извините…

Северус смог только покачать головой, он весь пылал от мимолетного прикосновения к горячему девичьему телу. Несмотря на разделяющее их расстояние, он все еще чувствовал легкий аромат яблок и корицы, от которого кружилась голова.

— Продолжим? — Жак нарушил возникшую неловкую тишину.

Северус ответил легким кивком и жестом указал Гермионе следовать вперед, сам же пошел чуть позади.

Гермиона восхищенно рассматривала все на своем пути. Она чувствовала себя ребенком, попавшим в магазин сладостей. Вокруг было слишком много нового, она не успевала наглядеться, крутила головой из стороны в сторону. Она была уверена, что ее волнение очевидно, но не могла сдержаться, ведь это Париж... Париж! При мысли об этом каждый раз хотелось кричать, она даже чуть пританцовывала.

— Сюда, пожалуйста, — произнес Жак, растягивая слова. Он провел их через широкие открытые двери в великолепный холл.

Казалось, золотая отделка и мрамор цвета слоновой кости покрывали все вокруг. Происходящее походило на визит в роскошный дворец. Яркие глянцевые поверхности искрились и сияли. Пол напоминал зеркало, высокий сводчатый потолок украшали мерцающие хрустальные люстры. От представшей картины захватывало дух. Гермиона и не мечтала, что когда-нибудь увидит подобное! Посетители были одеты в роскошные меха, бархат и шелк. Они все выглядели невероятно стильно и ухоженно, просто совершенно. Гермиона словно очутилась в прекрасном, тщательно продуманном сне, и ей совсем не хотелось просыпаться.

— Следуйте сюда, пожалуйста, — Жак сопроводил их в зеркальный лифт, подождал, пока закроются двери, и развернулся к ним лицом. — В нашем отеле проживают как волшебники, так и маглы. Поэтому ми просим гостей-магов воздержаться от использования магии вне своих комнат. Если все же произошел несчастный случай, мы просим вас немедленно сообщить персоналу.

Гермиона удивленно моргнула:

— Отель?

Двери лифта открылись, и она уже не нуждалась в ответе.

— Сюда, прошу вас.

Несомненно, они находились в отеле. Они прошли по коридору мимо одинаковых закрытых дверей и остановились у самой последней. Жак достал палочку, чтобы сделать видимой дверную ручку.

— Комнаты зачарованы — их можно открыть, только зная пароль. Для обеспечения вашей безопасности все пароли меняются после каждого гостя.

Дверь приоткрылась, и Жак кивком пригласил их войти.

Гермиона переступила порог, чувствуя, как колотится сердце, и очутилась в роскошно обставленных апартаментах. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, но не от страха, что она находится в номере отеля со своим преподавателем, и не оттого, что Северус, возможно, ждет от нее. Она не была уверена, что сможет отблагодарить его тем способом, который придется ему по душе, и от этого ее ладони вспотели, а связные мысли от паники разлетелись.

Позади Жак продолжал рассказывать о нормах проживания и правилах отеля, но Гермиона не могла заставить себя слушать. Ее голова лихорадочно работала, и девушка боялась сболтнуть что-то, от чего потом будет стыдно.

— Мадемуазель, ваши комнаты за теми дверями. Чтобы пройти, пожалуйста, придумайте свой пароль, какой пожелаете. Каждый гость должен…

Гермиона напряглась и обернулась к двум стоящим позади мужчинам:

— Мои комнаты?

Ну вот, столько стараний не сболтнуть лишнего, и на тебе. Ей сейчас очень хотелось стукнуть саму себя.

— Уи, мадемуазель, — ответил Жак, — прямо там.

Он указал на двери рядом с большим глянцевым шкафом.

Северус наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица, но по его глазам было понятно — он догадывался, о чем она сначала подумала.

От этого Гермионе еще сильнее захотелось испариться.

— Вот, кажется, и все, — сказал Жак, показывая, как работает телевизор. Затем он положил пульт на кровать.

— Теперь, монсеньер, наслаждайтесь вечером, — он поспешил к выходу и после паузы быстро проговорил: — Ваш заказ на семь.

Дверь мягко захлопнулась за французом, и в комнате повисла тишина.

Гермиона от волнения сжала пальцами край своей… Северуса мантии. Она рассматривала все, лишь бы не смотреть на него, раздумывая, как избежать неловкой ситуации, виновницей которой явилась, и не опозориться при этом еще больше.

— Вы, наверное, желаете осмотреть свои комнаты, — предложил Северус после затянувшейся паузы.

— Да, сэр, — кивнув, Гермиона поспешила к двери в соседнее помещение, желая побыстрее сбежать.

— Мисс Грейнджер? — она оглянулась, уже держась за дверную ручку. — Я буду ждать вас к шести сорока пяти.

— Да, сэр, — пробормотала она, проскальзывая внутрь и закрыв за собой дверь.

Ее комната была точной копией комнаты Северуса — украшенная золотом и драпированная бордовым. Мебель была сделана из красного дерева, а стены обклеены светлыми обоями. Это явно не походило на место, чтобы просто переночевать. Каждая ночь, наверняка, стоила целое состояние, учитывая, что, стоя на балконе, казалось, можно было рукой достать до Эйфелевой башни. Гермиона никак не могла представить себе причины, побудившие Северуса привести ее в такое роскошное, захватывающее дух место, если только он не хотел чего-то взамен. Но они должны были пожениться уже через два дня, неужели он не мог подождать?

Может быть, мастер зелий хотел убедиться, хороша ли она. Никто не захочет брать лошадь без пробной скачки. Брак от покупки, по сути, ни чем не отличался. Никто не захочет связывать себя вечными узами с человеком, неподходящим в сексуальном плане.

Гермиона чувствовала, как все внутри нее будто скручивается в тугой узел от нахлынувшего ужаса. Она ведь совершенно ничего не знает о сексе. Разумеется, она читала книги о человеческой репродуктивной системе и о том, как делаются дети, но вот как все происходит на самом деле, она и понятия не имела...

В теории процесс казался довольно простым, но она достаточно наслушалась от других гриффиндорок и знала, что на практике все оказывается гораздо сложнее. И это говорили девушки, уверенные в своей привлекательности. Лаванда в подробностях рассказывала, что и как нравится парням во время секса, но Гермиона не слушала! Она и представить не могла, что скоро ей самой потребуются эти знания. Что будет, если Северусу не понравится заниматься с ней любовью? Что если он передумает жениться?

Гермиона от волнения прикусила нижнюю губу. Ее голова лихорадочно работала.

Ну, ведь они все-таки поженились в будущем... Гермиона пыталась мыслить рационально. Иначе бы не существовало Серафины. Но что если что-то пошло не так, и они каким-то образом повлияли на будущее? Что если в тот раз все шло по-другому?

Но Серафина жива — это значит, что им все еще предстоит зачать ее, они займутся сексом и, возможно, даже поженятся. Если Гермиона бы забеременела этим вечером... тогда Серафина была бы старше... Как бы это повлияло на будущее? Стало лучше? Или хуже?

Гермиона со стоном опустилась на прикроватную скамью. Кто бы мог подумать, что заняться сексом будет настолько сложно? Столько необходимо учесть, столько всего могло пойти неправильно и привести к катастрофе.

Может, еще не совсем поздно послать сову Лаванде и попросить пару советов? Но ведь тогда нужно будет объяснить, зачем ей это. Не говоря уже о том, что тогда весь волшебный мир узнает, что она — Гермиона Грейнджер — собирается лишиться девственности.

Негромкий стук вырвал ее из грозящих привести к панике размышлений. Она быстро встала, поправила сползшую с плеч мантию и поспешила открыть дверь.

С порога ей улыбался Жак.

— Простите за мое вторжение, мадемуазель. Для вас прибыла почта.

Гермиона только тогда заметила серебряный поднос, который француз аккуратно держал в руке, одетой в перчатку. На белоснежной салфетке лежал конверт с ее именем.

— О, — пробормотала Гермиона, забирая письмо, — спасибо.

Слегка поклонившись, Жак ушел, предоставив ей возможность закрыть дверь и вскрыть письмо.

Дорогая мамочка,

Прекрати паниковать, все будет просто замечательно.

Твоя любящая дочь,

Серафина.

Гермиона перечитала записку. Ее поражала и сбивала с толку способность девочки знать все. Она, конечно, понимала, что Серафина читала ее дневник, но все равно такая осведомленность пугала.

Хорошо, если все будет просто замечательно, то она зря переживает? Но ведь в записке не уточнялось, что замечательным будет именно секс...

Может быть, Северуса не заботило, насколько хороша она в постели, лишь бы они сделали это? Возможно, он готов пожертвовать своим удовольствием ради существования Серафины? Какая бы ни была причина, Гермиона все же немного успокоилась.

Расслабившись, она направилась в ванную. Там она наконец-то смогла взглянуть на себя в зеркало и была очень удивлена представшей картиной.

Вместо непослушных прядей из прически выбивались блестящие гладкие локоны, казавшиеся такими мягкими, что к ним так и хотелось прикоснуться. Макияж преобразил лицо, глаза теперь выгодно выделялись на фоне бледной кожи. Они сияли, будто наполненные светом, в окружении длинных густых ресниц. Гермиона почти не узнавала себя. Она выглядела такой красивой... и сексуальной. Даже лучше, чем тогда, на Рождественском балу с Виктором Крамом, ведь она повзрослела.

Гермиона хотела знать, думает ли так Северус. Заметил ли он ее преображение? Или все еще видит в ней лишь своевольную всезнайку, которую так ненавидит?

Скорее всего, последнее.

Гермионе вдруг стало грустно. Это ее удивило — она не представляла, что когда-нибудь еще будет волноваться, что о ней думает Северус Снейп. После того, как он повел себя в больничном крыле, затем у кабинета чар и, наконец, после отвратительного предложения руки и сердца было понятно, что он не рассматривал ее иначе, как надоедливую заучку, поэтому мысли Гермионы путались. Почему ее все еще волновало его отношение? Почему она все еще мечтала о нем? Разумеется, Гермиона была потрясена собственными чувствами к человеку, который столько раз четко давал понять, что без нее будет гораздо счастливее.

Вот только она все равно хотела быть с ним. Волновалась за него, и, если бы представился шанс, с удовольствием открыла бы свои чувства. Но Гермиона была уверена, что ему это совсем не нужно. Она не думала, что смогла бы выдержать его отказ.

Может быть, их привязанность друг к другу возникнет после девятнадцати лет брака? Неужели она смогла бы прожить в браке так долго и родить дочь без любви с его стороны?

* * *

Гермиона наблюдала за жизнью Парижа со своего балкончика, когда раздался стук в дверь, разделявшую ее и Северуса комнаты.

Она обернулась, чтобы ее голос был слышен на другом конце комнаты.

— Войдите!

Дверь медленно открылась, и вошел Северус, одетый в черные брюки, белую рубашку и пиджак. Взгляд его черных глаз пробежался по комнате и остановился на ней.

Гермиона слегка улыбнулась ему и отвернулась, чтобы снова полюбоваться огнями вечернего города.

— Я могла только представить себе подобную красоту, — проговорила она, кивнув головой в сторону прекрасного вида, когда Северус подошел ближе и мог ее слышать. — Я видела фотографии... но это... это не сравнится с ними.

— Да, неплохо, — ответил он, встав рядом, позади ее плеча, и застыв как статуя.

Гермиона хихикнула, обернувшись к нему.

— Просто неплохо? Вы хоть взглянули, профессор?

Наверное, атмосфера вечернего города или сладкий запах последних дней осени расслабили ее, и Гермиона взяла Северуса за руку. Она подавила в себе дрожь от прикосновения и потянула его вперед.

— Просто... посмотрите, — прошептала она, снова любуясь открывшимся пейзажем. — Кажется, будто весь город купается в золоте, а башня... Вы когда-нибудь видели что-нибудь прекраснее?

— Да. Это все меркнет в сравнении с кое-чем другим.

Его признание сбило ее с толку. Гермиона не могла себе представить, что он такое видел, что показалось ему прекраснее вечернего Парижа. Быть такого не могло.

— Невозможно... — слова застряли где-то в горле, когда она повернулась к Северусу и увидела, как он смотрит на нее. Выражение его лица невозможно было описать.

От такого его взгляда у Гермионы, казалось, поднялась температура, кровь прилила к щекам, а сердце сильнее забилось в груди. Так на нее никто никогда не смотрел. Она не знала, как себя вести, поэтому просто отвела глаза и покраснела еще больше. И невидяще уставилась в сторону Эйфелевой башни, пытаясь разгадать смысл его слов, его внимательного взгляда и, наконец, нежного прикосновения пальцев, когда он убрал с ее щеки выбившийся завиток и заправил за ухо.

Казалось, разряды тока прошли вниз по ее позвоночнику, кончики пальцев покалывало, мышцы живота напряглись. Кожа, где Северус коснулся ее, горела.

— Не невозможно, — хрипло прошептал он.

Его теплое дыхание ласкало покрасневшее лицо Гермионы. Северус как будто пытался проникнуть взглядом сквозь ее ресницы, заглянуть ей в глаза. Сложно было не обращать на это внимания — слишком близко он стоял.

Она взволнованно выдохнула и, собрав всю свою смелость, взглянула на него.

Губы Северуса дернулись, будто от мимолетной улыбки, переключая внимание Гермионы и отвлекая от горящего блеска в его глазах.

Что дальше? Что если он хочет сделать это сейчас? Поцелует ли он ее?.. Или, может, она сама должна сделать первый шаг?.. Наверное, им стоит зайти в комнату… на балконе было тепло, но Гермиона не хотела привлекать внимание прохожих.

Она решила, что начать все же лучше Северусу. Она была слишком взволнована и боялась испортить мгновение, что было бы совсем не романтично.

— Я почти вижу, как работает ваша голова, — заметил Северус, выдернув ее из раздумий. — О чем вы думаете?

Гермиона вспыхнула, опуская взгляд.

— Я не совсем понимаю, зачем мы здесь, сэр.

— Мы одни, вы можете обращаться ко мне просто Северус, если, конечно, не возражаете.

Щеки Гермионы еще больше разрумянились, когда она, взволнованно улыбнувшись, произнесла:

— Не возражаю, сэр… то есть, Северус.

Его губы изогнулись сильнее, хотя назвать это полноценной улыбкой было нельзя, скорее ухмылкой. Тем не менее раньше на его лице подобных эмоций она не наблюдала.

— Вы правы. Нам очень многое предстоит обсудить. Может быть, за ужином, если вы согласитесь составить мне компанию?

Все же это было свидание! Про себя Гермиона восторженно взвизгнула — ей хотелось танцевать от радости. Внешне же ее чувства выразились робкой улыбкой и кивком.

— С удовольствием.

Глава опубликована: 06. 02. 2015

15 глава

Ресторан оказался столь же роскошным, как и все в этом отеле. Помещение было так же украшено золотом и драпировано бордовым бархатом, сервировка поражала элегантностью.

Молодой человек, который отодвинул для Гермионы стул, настолько прямо держал спину, что даже не согнул ее во время приветственного поклона, чем очень удивил ее.

Северус заказал красное вино и попросил официанта не беспокоить их.

Официант вежливо кивнул и отошел, все еще держась, как оловянный солдатик.

Их стол находился в некотором отдалении от остальных. В этой части ресторана было бы совсем темно, если бы не мерцание высоких красных свечей в центре круглого стола. Огонь отражался в темных глазах Северуса, от чего тот выглядел еще непостижимее. Это придавало его виду таинственность и какую-то зловещую красоту. Не хватало только дымящейся сигары для полноты картины.

— Надеюсь, вы не будете против, что я взял на себя смелость заранее сделать заказ? — проговорил он, нарушив тишину.

Гермиона помотала головой.

— Нет. Думаю, что могу положиться на ваш вкус.

Он кивнул.

— Я должен сказать, что удивлен, ведь вы так долго держитесь и не заваливаете меня вопросами.

Она была слишком взволнована, чтобы обидеться.

— Я не уверена, что мне понравятся ответы, — честно призналась она. — Мне кажется, я знаю, зачем мы здесь. Но вот только никак не могу понять, почему вы делаете над собой усилие. Не торопитесь поскорее покончить со всем этим, тратите галлеоны на такое красивое место в таком прекрасном городе, когда мы могли бы сделать все и в Лондоне.

Выражение его лица было совершенно непроницаемым, когда он спросил:

— И что же, по вашему мнению, мы должны сделать, мисс Грейнджер?

— Гермиона, — проговорила она. — Пожалуйста… называйте меня Гермиона.

Он чуть наклонился.

— Хорошо, Гермиона. Так почему, как вы думаете, мы здесь?

Она слегка покраснела от звучания своего имени, слетевшего с его губ, и еще сильнее от того, что собиралась сказать.

— Чтобы… — она замолчала, взмахнув рукой, как будто этот жест должен был объяснить, что она имела в виду.

— Я понял, — произнес Северус, растягивая слова. Такой ее ответ, казалось, очень удивил его. — Интересно, что вы пришли к подобному заключению. Хотя в данных обстоятельствах это, скорее, моя ошибка. Мое поведение в школе и такая смена обстановки запутали вас. Не тревожьтесь, Гермиона, сегодня вечером я не буду ничего от вас требовать.

— Тогда завтра? — она не хотела спрашивать вслух и снова покраснела, когда он в ответ почти что засмеялся.

— Насчет завтра ничего обещать не могу, моя дорогая.

Дорогая? Он назвал ее «моя дорогая»… Гермиона молчала, затаив дыхание.

— Мои намерения чисты, уверяю вас, — продолжил он. Она в ответ лишь уставилась на него. — Я бы предпочел как можно дольше просто ухаживать за вами, но свадьба уже через два дня, и я уверен…

— Ухаживать? — еле слышным шепотом перебила она.

Северус нахмурился.

— Полагаю, это так называется, или сегодняшняя молодежь использует другое выражение?

Гермиона чуть улыбнулась, не отводя пристального взгляда от его лица.

— Нет, я знаю, что это значит, только… не понимаю, почему?

Северус откинулся на спинку стула, опустив руки на подлокотники и скрестив пальцы.

— По нескольким причинам. Во-первых, раз мы собираемся пожениться, несмотря на обстоятельства, я все же предпочел бы получше узнать женщину, с которой разделю свою жизнь. Я понимаю, то, что я скажу, скорее всего, удивит вас, однако я очень хочу, чтобы наш брак был настоящим, и насколько это возможно в нашей с вами ситуации…

— Счастливым?.. — прошептала Гермиона, когда он вдруг замолчал.

Северус встретил ее внимательный взгляд, его глаза странно загорелись.

— Вполне объяснимое желание, не так ли?

Гермиона кивнула.

— Да, сэр.

Он тоже кивнул.

— Вы, разумеется, окончите школу, и, как и планировали, продолжите обучение зельеварению. Будет лучше, если вы останетесь жить в башне Гриффиндора, хотя бы для вида. Чем меньше людей будут знать о нас, тем безопаснее для вас и для Серафины…

Гермиона нахмурилась.

Северус наклонился вперед и, понизив голос, проговорил:

— Это еще один вопрос, который я хотел бы обсудить с вами. Что бы ни случилось, вы не будете спускаться в подземелья поздно вечером, это понятно? — он не стал ждать ответа и продолжил. — Несмотря на заверения Дамблдора, Хогвартс уже не оплот безопасности, Гермиона. На моем факультете учатся дети Пожирателей Смерти. Любой из них с удовольствием отдаст вас Темному Лорду, заслужив тем самым его расположение и награду для своей семьи. Вы должны пообещать мне.

Гермиона не знала, что ответить. Она задумывалась об опасности, когда раньше спускалась в его кабинет, но не представляла, насколько все может быть серьезно. Когда же она услышала такое, холодная дрожь пробежала вниз по ее спине.

— Но я же должна… — прошептала Гермиона, чувствуя себя совершенно раздавленной. — Когда вы уходите… — она опустила взгляд и уставилась на свои колени, от волнения кусая губы. — Я не могу спать… мне нужно…

Она и не заметила, как Северус поднялся на ноги, пока не почувствовала вдруг, как он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони.

Он заставил Гермиону взглянуть на него, приподняв ее лицо за подбородок, и она утонула в глубине его глаз.

— Твоя безопасность — это все, что имеет значение, — проговорил он и опустился на одно колено рядом с ее стулом, все еще держа ее за подбородок. — Я всегда буду возвращаться.

— Откуда вы знаете? — прошептала Гермиона, чувствуя, как подступают слезы. — Как вы можете быть в этом уверены?

Он наклонился, теперь их губы разделяли считанные миллиметры.

— Теперь у меня есть причина, чтобы возвращаться.

Слеза все же прочертила дорожку вниз по ее щеке. Но Гермиона не вытерла ее, она вообще ничего не замечала, кроме мужчины перед собой.

Неосознанно ее рука взметнулась вверх и коснулась его щеки. Гермиона опустила свой взгляд с его глаз на губы и наклонилась, прежде чем смогла подумать и остановить себя.

— Вы… — прошептала она, ее губы уже почти коснулись его, когда подошел официант с напитками.

Мгновение было упущено. Северус поднялся и вернулся на свое место, а официант тем временем разлил по бокалам вино и, поставив рядом бутылку, молча оставил их.

Гермиона осторожно быстрым движением стерла с лица следы слез и потянулась было к бокалу, когда Северус остановил ее.

— У меня кое-что есть для тебя.

Бокал был тут же позабыт, и Гермиона с любопытством посмотрела на него.

— Вы не должны мне ничего.

Северус кивнул, опустив руку в карман пиджака, что висел на спинке стула.

— Да, но мне хотелось бы, чтобы эта вещь принадлежала тебе.

Заинтригованная, Гермиона наблюдала, как он достал небольшую плоскую шкатулку размером чуть больше своей руки.

Он протянул ее поближе и открыл крышку.

— О, Северус, оно прекрасно! — Гермиона задохнулась от восторга, уставившись на цепочку из белого золота с подвеской в виде черного сердца.