Дилемма дикобраза*

______________________________________________________________

*Стадо дикобразов легло в один холодный зимний день тесною кучей, чтобы, согреваясь взаимной теплотою, не замерзнуть. Однако вскоре они почувствовали уколы от игл друг друга, что заставило их лечь подальше друг от друга. Затем, когда потребность согреться вновь заставила их придвинуться, они опять попали в прежнее неприятное положение, так что они метались из одной печальной крайности в другую, пока не легли на умеренном расстоянии друг от друга, при котором они с наибольшим удобством могли переносить холод.

— Так потребность в обществе, проистекающая из пустоты и монотонности личной внутренней жизни, толкает людей друг к другу; но их многочисленные отталкивающие свойства и невыносимые недостатки заставляют их расходиться. Средняя мера расстояния, которую они наконец находят как единственно возможную для совместного пребывания, это — вежливость и воспитанность нравов. Тому, кто не соблюдает должной меры в сближении, в Англии говорят: «keep your distance»! Хотя при таких условиях потребность во взаимном теплом участии удовлетворяется лишь очень несовершенно, зато не чувствуются и уколы игл.

— У кого же много собственной, внутренней теплоты, тот пусть лучше держится вдали от общества, чтобы не обременять ни себя, ни других.

— Артур Шопенгауэр, Зигмунд Фрейд

Вечер.

Ещё один день выброшен за борт. В очередной раз, время пролетело незаметно, не оставив отпечатка в памяти. Было стойкое ощущение, что всё происходящее это сон, и мне только предстоит пробудиться. А может я угодил в разлом между мирами и вынужден блуждать по само-повторяющимся коридорам, в поисках пресловутого горизонта событий? Но всё что мне суждено — это видеть то, что я не уберёг и так скрупулезно проебал. Так или иначе, я фатально потерян.

В сотый, а то и в тысячный раз, я обновил колонку “друзья онлайн” в надежде увидеть спасительный маячок возле её имени, но безуспешно. Встав из-за стола, прильнул к окну, бросив скучающий взгляд наружу. Не так давно было светло, и вот уже тьма нависла над городом, и ночь правила балом. Правда звёзды запаздывали и ещё не вышли на сцену. Но кому нужен спектакль без актёров? Так и не заинтересовавшись видом на улицу, я плюхнулся обратно в кресло. Зевая, снова проделал ритуал, давно ставший обыденным. Внезапно сигнальный огонь загорелся. Никак не отреагировав, закрыл вкладку и продолжил заниматься рутинным ничем.

“Сколько раз я заставал её в сети? Сколько раз пытался начать разговор? А самое главное, сколько раз он складывался удачно? ”, — пронеслось у меня в голове. Покосившись на время, я тяжело вздохнул. Вечер только начался, ещё оставалось куча времени до часа ночи, а раньше мне всё равно не удалось бы уснуть. “Ну, тогда почему бы и нет? ”, — решил я и без особого энтузиазма отправил предложение встретиться. Откинувшись на спинку, вяло потянулся и уставился в потолок. Хоть я и знал, что она всегда долго отвечает, тяготы ожидания переносил с трудом. И на сей раз, не в силах терпеть, вскоре перевёл взгляд на монитор.

— Да, хорошо.

— Только давай чуточку попозже.

Прочитанные слова эхом отозвались у меня в голове. Сердце бешено колотилось, заглушая мыслительные процессы. Неспособный осознать произошедшего, я просмотрел сообщения ещё несколько раз, прежде чем окончательно во всём убедился. Поймав себя на том, что теряю драгоценное время, я навис над клавиатурой и принялся яростно печатать ответ. Мышечный мотор не сбавлял обороты, обжигая грудь изнутри и норовя треснуть по швам. Правда, меня это в тот момент ни капли не заботило.

Оказавшись на улице, я сразу был принят в нежные объятия ночи. Вдохнув её после дождевой аромат, я всем телом ощутил прилив необычайной лёгкости. Тёплый ветерок щекотал кожу и еле слышно нашептывал нечто неразличимое, но, тем не менее, очень приятное, вселяющее окрыляющее спокойствие. Опалённый чаяниями, я рассчитывал, наконец вырваться из злополучного макабра, в который затянуло мою жизнь, пусть ненадолго, но череда бессмысленных сует замкнётся, дав волю чувствам выплеснуться через край.

Постояв ещё немного возле подъезда, я, надев наушники, отправился к месту встречи. Когда мы не знали, куда пойти, всегда договаривались увидеться там. Всё потому что это место находилось на середине пути между нашими домами, таким образом, каждый из нас мог дойти до него минут за пятнадцать. На ходу быстро пролистав плейлист, я включил альбом, едва ли не каждую песню которого знал наизусть. Я крутил его так часто, насколько можно себе представить и даже больше. Пожалуй, я пытался обрести родственную душу в лирическом герое* (прим. TheBoy — главный герой альбомов “Camp” и “BecausetheInternet” американского исполнителя ChildishGambino. В данном случае речь о втором альбоме), сравнивая его судьбу со своей.

Зайдя в контакт и убедившись, что у неё вдруг не появились неотложные дела, я неожиданно для себя обнаружил, как миновал двор и уже шёл по аллее. Я частенько захаживал сюда. Здесь словно обрывалась связь с тяготами жизни, а на их место приходило умиротворение. К тому же, смотреть на звёзды из за верхушек деревьев — воистину непередаваемое ощущение. Только вот сейчас это место не приносило привычной безмятежности. Внезапно меня охватила тревога, как мне всегда думалось, широкая аллея стала сужаться, верхушки деревьев нависали прямо надо мной, так что их кроны вот-вот сжали бы меня в тиски. Стоило мне ускориться, чтобы поскорее убраться отсюда, выход к проезжей части начал стремительно отдаляться. Я оцепенел не в силах пошевелиться. Меня бросило в холодный пот, скованный страхом я больше не мог о чём-либо думать. Не знаю, сколько так простоял, но внезапно, сам не понимая как, начал идти, медленно переставляя ногами. Несколько мгновений, и мой шаг ускорился, а потом и вовсе перешёл в бег. Опомнился я лишь, оказавшись у дороги и оставив аллею позади. Стараясь восстановить дыхание, я осторожно оглянулся. Верхушки деревьев больше не припадали к земле, а тропа не уходила за горизонт. “Какого, блять, хуя”, — не пытаясь сдержаться, выругался я вслух. Но тут моё внимание привлекла музыка, всё это время не переставая играющая в наушниках. Прислушавшись, я опешил. То что представлялось мучительно долгим, в итоге заняло не больше пяти минут, потому как играла всего вторая песня. Попытки разобраться в пережитом были бессмысленны. Помотав головой и приведя дыхание в порядок, я двинулся дальше.

Остаток пути пролетел также незаметно. Я старался отогнать накатывающее волнами беспокойство. Происшествие в аллее быстро забылось, теперь меня заботило исключительно желание сосредоточиться, дабы не дать и повода усомниться в том, что мои чувства в прошлом, а значит ей не придется терпеть моё присутствие, стараясь не придавать значения моему навязчивому поведению.

Ночь.

Как всегда я пришёл раньше. Впрочем, обычно мне это нравилось. Ожидание не было томительным, оно скорее вызывало некий мандраж, предвкушение от встречи с той, которая лишь одним своим видом способна разбавить серую палитру окружающего мира яркими красками.

Но это был не тот случай. Никакого трепета, только тревога и нервозность наполнили меня, снова вытеснив способность трезво оценивать происходящее. Переминаясь с ноги на ноги, я стал оглядываться по сторонам, боясь не заметить её приближения. На этот раз музыку не просто перестало быть слышно, её заменил пронзительный гул, звоном отзывающийся у меня в голове. Напряжение нарастало, я стал чаще бросать взгляд из стороны в сторону, как вдруг..., выхватил из толпы её.

На мгновение мир замер и время остановилось. Сознание кристаллизировалось, больше не было никаких переживаний. Меня будто выдернули из сточной канавы и впервые показали звёзды. Всё стало таким незначительным, моё зрение перестало фокусироваться на чем-либо, кроме неё. Сложно описать, что я испытал за ту пару секунд, пока длился миг. Скажем, я успел прожить жизнь человека, которого никогда не покидало счастье.

Она тоже меня заметила и, чуть ускорив шаг, направилась ко мне. Слегка помедлив, я двинулся ей навстречу. Чем больше я сближался с ней, тем шире становилась моя улыбка. Всё моё нутро пылало от восторга. Мы почти поравнялись, и, вскинув ладонь в знак приветствия, я пролепетал:

— Салют!

— Привет, — со вздохом устало ответила она.

Я крепко обнял её. Она приобняла меня в ответ.

— Классные наушники, давно с ними гоняешь?

— Нет, не долго, но раньше носила подобные.

— Эм, а как у тебя дела? — чуть запнувшись, спросил я.

— Нормально, а ты как?

Спросила она в ответ, а затем перевела свой отрешённый взгляд на меня, словно выбросив за борт на съедение хищникам. В этот момент я понял, разговор предстоит далеко не такой, каким он мне грезился.

Дальше мы пошли по знакомому нам обоим пути. Она говорила без-умолку, всячески противясь неловкости молчания. Рассказывала о долгожданном приезде её подруги из Голландии, которая приехала вместе со своим другом, о том как они все отдыхали, о том как он всем понравился, и какой он вообще классный. В редкие случаи, когда мне удавалось добавить что-то от себя, я умолкал, надеясь на встречный интерес, но, не давая паузе затянуться, она снова возвращалась к рассказам ни о чём.

Так мы и слонялись, делая вид, что между нами нет никакой недосказанности, и это очередная встреча старых друзей, пока у неё не зазвонил телефон. Она отошла в сторону, чтобы ответить, и, недолго поговорив, вернулась заметно повеселевшей.

— Слушай, ребята зовут к себе в гараж. Пойдём?

А мне и возразить было нечем. Я безучастно кивнул, сотворив нечто отдалённо напоминающее улыбку, пытаясь замаскировать сконфуженность.

До гаража мы добрались довольно быстро, по удачному стечению обстоятельств он оказался неподалёку. На этот раз мы почти не разговаривали. Она стала идти заметно быстрее. А я, стараясь не отставать, грузно плёлся вслед за ней.

Внутри оказалось трое парней. Одного я более или менее знал, с двумя другими это была моя вторая встреча, им и принадлежал гараж. Тут стояла хорошая стереосистема, парни здесь писали свою музыку. Да и вообще, признаться, они знали в ней толк, в колонках играли исключительно отменные трэки. Однако на этом достоинства места заканчивались. У дверей стояли переполненные мешки с мусором, на столе и на полу валялись шелуха вперемешку с пеплом, в нос бил резкий запах сигаретного дыма, пропитавшего всё помещение.

Ребята неспешно потягивали пиво, вяло таращась в монитор ноутбука. Но стоило ей подсесть к ним, как всё изменилось. Она сходу принялась оживлённо пересказывать вкратце о последнем, приключившемся в её жизни, проще говоря, обо всём том, что мне довелось сегодня услышать. Заряд энергии, привнесенный ею, реанимировал зачахшую беседу парней. Забыв про ноутбук, они принялись с интересом её слушать. Я, присев напротив неё, стал пристально наблюдать за происходящим. Казалось, она повествует совсем о других, куда более интересных, событиях. Постоянно жестикулируя, то всплескивая руками, то грозя пальцем. Изменяя голос, делая его тоненьким, словно она делится хитроумным планом, или делая его низким, ну или, по крайней мере, пытаясь. Она подпрыгивала на месте, когда упускала что-то важное. А ещё, не сдерживаясь, заливалась по-детски искренним смехом. И, чёрт меня побери, слушая эти истории во второй раз за день, я не ревновал её к новому знакомому из Голландии, я даже не жалел, что не разделил с ней эти моменты, и уж тем более мне было глубоко наплевать на то, как увлечённо она рассказывала парням, а наедине со мной будто выступала в роли диктора, заполняющего эфирное время, не давая наступить паузе. Наплевать. Впервые за день, я видел её раскрепощённой, и это делало меня счастливым.

Благодаря совместным усилиям пива почти не осталось. Все, кроме меня, изрядно охмелели. Её щёки окрасил румянец, она уже не так много говорила, чаще молча умилялась, покачиваясь в такт музыке. А я скучал в стороне. Единственным моим собеседником был тот парень, знакомый мне немного. Мы с ней не перекинулись ни единым словом, с того момента как пришли сюда. Втихомолку посматривая в её сторону, я всё ждал, когда же она вспомнит обо мне.
      Некоторое время спустя, мой собеседник ушёл, ему нужно было встретиться с какой-то там знакомой. А ещё чуть погодя, мне и вовсе пришлось распрощаться с последней каплей алкоголя, оставшись в одиночестве. Парни рыскали по интернету, ища подходящие им сэмплы, поочередно включая разные песни. Она сидела с закрытыми глазами, отмечая понравившиеся места. А я всё также служил несуразным дополнением к не менее нелепой обстановке.
      В конце концов, оторвавшись от ноутбука и прервав угнетающее молчание, один из парней огласил:
      — Эй, а давайте курнём?
      Внезапное предложение не слишком удивило меня, поскольку прошлая встреча с парнями прошла примерно по тому же сценарию. Но с ответом я не спешил, а ждал её реакции, которая, однако, так и не последовала.
     — Ну так что? — недоумевая, переспросил он.
     Остервенело, точно бросая вызов, вглядываясь ей в глаза и стараясь запечатлеть каждую деталь её непрерывно меняющейся мимики, я коротко бросил в ответ:
     — Давай.
     Встрепенувшись, она выпалила протяжно:
     — Да ладно!
     Обескураженный, я, не выдержав её вопрошающего взгляда, кивнул, криво улыбнувшись:
     — Ну да, ещё один мой первый раз с тобой.
     Выражение её лица исказилось до неузнаваемости. Она обернулась на парней, но те всё также занимались приготовлениями и ничего не услышали. Снова посмотрев на меня, она осуждающе покачала головой, намекая на то, что я ляпнул лишнего и впредь помалкивал.
     Как всегда алкоголь напомнил о себе в самый неподходящий момент.

Утро.

Сначала хвалёный эффект от гашиша показался полнейшей чушью, никаких изменений я не ощущал. На парней, напротив, подействовало заметно. Их движения стали заторможенными, теперь они и пару слов могли связать с трудом. Но как бы я не пытался разобраться, насколько на неё повлиял наркотик, результатов это не принесло.
Приход настиг меня в тот самый момент, когда я уже перестал его ждать. Веки отяжелели, разум обуял сладкий дурман. Мне вдруг неистово захотелось писать. Схватив телефон, я, вскорости, боясь упустить своевольно нагрянувшее вдохновение, стал преобразовывать в текст, всё творящееся у меня в голове.

(Дальше последует цитирование того, что я тогда сумбурно напечатал у себя в телефоне).
_____________________________________________________________________________

Я смотрел на нее, пытаясь перебарот наступающую изо всех опьянение от травки. Она пристально вглядывалась в монитор, из ее глаз выступали слезы, парни о чем-то говорили меж собой, а она, не замечая всего того, что творилось вокруг, будто сбежала отсюда, сбежала в другую вселенную, где нет забот, нет проблем, есть только блаженство.
Трек заканчивается, она допытывает ребят трииальными вопросами об основах продакшене и речетстиве, но ей будто это все не важно, это лишь прилюдия к тому, чтобы снова сбежать отсюда в неведомые дали.

Рябата решили сделать передышку, чтобы позвонить “имя”, напомнить ему о том, что ему неплохо было бы прихватить с собой алкоголь. Вот музыка снова заиграла, а она, отсев от ребят, что-то увлеченно читает на телефоне. Стоп, ей прислали, что-то в ВК, стоп, она плачет. Эх, я просто завидую. Совсем недавно я ей признавался в любви, а она со мной общается так, будто мы всегда были всего лишь друзьями, а тут ее трагает сообщение кого-то другого?
Она снова подсаживается к ребятам, что-то советует, снова ее глаза слезятся, вот она оглядывается в сторону, чтобы отдышаться.
“имя” отрывает музыку и предлагает покурить. Все соглашаются, в том числе и я.

Последняя затяжка была трудна. Я смухливал, многое не вдохнул в себя, отвлекая ребят глупыми вопрсами о том, как лучше всего следует обращаться с возникли. Из-за неосторожности пролил немного воды на травку, забавно, ребята не заметили, что я пролил водник, мы с ней переглянулись, она улыбнулась и я ей.

У неё запизал телефон, она не заметила, я дал ей телефон, сказав, что она пропустила звонок. Она глянула, что-то напечатала и снова отложила телефон.
Кто-то отправил ей смс, но кто? “имя” позвонил бы ей, она еще с кем-то сегодня переписывается, еще с одним? Нет, успокоиться, я уже начинаю преувеличивать, это был “имя”. Нет, стоп, в таком случае она бы всех предупредила, но может он просто написал, что-то незначительное. Наверное, так и есть.

Я, я... Не могу сдвинуться, я чувствую, как все мое тело онемело, я не могу сдвинуть голову, не могу перевести руки в другое положение, только пальцы мне подластны, не считая произвольно дергающейся ноги. Жуть, будкто ничего не двигается в мое роле зрения, котрое к слову ограничено на два экрана.
Боде, ребята угарают, смотря клипы свэггеров, а я не могу себя пересилить, чтобы к ним присоединиться, нет, просто не хочу, да.

Боже, все отвлеклись, она спалила меня, точнее то, что как зомби написввая на телефоне. Просит писать в ручную, на бумаге, отшучиваюсь, продолжаю писать. Нет, хватит пока что, хочется глянуть на накуренных ребята это ж весело.

Пересиливаю себяяя... Сердце бьется

Ноги начинают дрожать, я просто перекурил, вдохновение повержено приятной ленью. Хватит, дальнейшее время я посвящу ей. Писанина это бутафория... Все бутафория, кроме нее.
_____________________________________________________________________________

Решив закончить в следующий раз, я отложил телефон и впервые самовольно присоединился к остальным. Парни просили её станцевать под их новый трэк, а она отнекивалась. Но вследствие непродолжительных уговоров всё же согласилась. Песня заиграла, и она крадучись вышла на свободное пространство в центр гаража. По спокойному выражению лица читалось сосредоточение, она не спешила начать танец, пока только вслушивалась в музыку, впуская её в себя. Закрыв глаза и начав с медленных раскачиваний, она тут же отдалась танцу, в мгновение ока став единым целым с внепространственным потоком, вызванным ею самой. Складывалось впечатление, что не она подстраивалась под музыку, а наоборот, меняла её по своему хотению, каждым движением, придавая ей новый особый оттенок. Её танец выходил за рамки обыденного понимания. Чем больше я смотрел на неё, тем меньше ощущал связь с реальностью. Её извивающиеся движения опьяняли, вздымающаяся от глубокого дыхания грудь заставляла вздрагивать. Оголённым станом руки она бережно уносила за собой к мерцающему дну потока, постепенно заполняющего пространство гаража. Неспособный противиться я впустил его, в надежде оказаться рядом с ней. Но стоило мне приблизиться к заветной Ультима Туле, как трэк внезапно кончился. Парни полезли к ноутбуку, чтобы включить что-нибудь ещё, а она, не замедлившись ни на долю секунды, продолжала танцевать. Она уже перестала быть частью этого мира, ей не нужно было слышать музыку извне, та звучала у неё внутри, став новым звеном в цепи её потока. Но без меня. Я не успел. Слишком долго колебался.

— Блин, прикольно станцевала.

— Да, ваще очень круто.

В один голос стали повторять парни. В ответ она им улыбнулась. Возвращаясь к дивану, она прошла мимо меня, и наши взгляды пересеклись. Её взмокшие глаза сияли светом сверхновой. Мурашки тут же расползлись по всему телу. Прикусив пересохшие губы, я прошептал:

— Да, красиво.

Позалипав и поговорив о всякой чепухе ещё недолго, мы стали собираться. Полночь давно миновала, постепенно начинало светать, и всем хотелось спать. Парни выкатили свои велосипеды. Она сказала им не ждать нас и ехать вперёд. Когда они скрылись из виду, повернувшись ко мне, она спросила:

— Эт самое, а можно сегодня у тебя остаться? А то у меня папа дома, не хочется его разбудить.

Сбитый с толку я ответил не сразу, но постарался не выдать привалившего восторга:

— Да, конечно, без проблем, — как можно непринуждённее сказал я.

До меня идти было относительно недолго, поэтому мы решили добираться пешком. Не помню, о чём говорили, наверное, просто молчали. Вообще, этот отрезок времени практически не отпечатался на моей памяти, виной тому достигшее пика наркотическое опьянение. Несмотря на это, даже сейчас, спустя время, перед глазами слегка размытыми линиями вырисовывается белокурый образ её, идущей подле меня. И сразу вскипает кровь, высвобождая нестерпимую тягу коснуться развивающихся локонов. Но когда страсть берёт верх над здравым смыслом, вынуждая переступить грань дозволенного, её облик от меня ускользает.

День.

Ближе к дому меня постепенно отпустило, так что я полностью пришёл в себя. Когда мы ехали на лифте, запертые в замкнутом пространстве и разделяемые несколькими сантиметрами, мне вспомнилось, как стоило закрыться дверям, так мы сразу кидались друг на друга, прижимаясь всем телом и сплетая языки в жаркий поцелуй. То ли на нас так действовало ограниченное пространство, то ли скоротечность момента заставляла сполна переживать представившейся уединение, не знаю. В любом случае, каждый раз это происходило бесконтрольно, срываясь с пуританских цепей, мы были неостановимы. Стоя к ней боком, я старался отбросить ожившие воспоминания, не давая влечению разгореться. Наконец оказавшись на нужном этаже, мы вошли в квартиру, оставив изнурительный подъем позади, больше похожий на огнехождение.

— Ух, как же я устала, — снимая обувь, растянула она.

— Да, я тоже подустал. Но ничего, сейчас ляжем спать.

Поскорее избавившись от ботинок, я принялся ходить по комнатам, наводя косметический порядок, закидывая под кровать носки, убирая со стола кипы бумаг, складывая в кучу немытую посуду. Покончив с блиц-уборкой, я вернулся в коридор с шерстяными носками и протянул их ей.

— Надень, я больше недели не мыл полы, не хочется, чтобы ты испачкалась.

— Не, — махнула она рукой. — И так сойдёт.

— Ты проходи тогда, а я пока поставлю чайник.

— Не нужно чаю, просто принеси воды, пожалуйста.

Кивнув и зайдя на кухню, я налил в кружку воды и уже хотел вернуться, но внезапно замер у двери, точно наткнувшись на невидимый барьер. “Так, спокойно. Нельзя поддаваться волнению, всё что нужно – это быть собой. Нельзя давать флэшбэкам застигать меня врасплох и туманить разум. Хватит ностальгировать, нужно жить настоящим. Сейчас в моей квартире самое прекрасное существо, которое я встречал, пора собраться”. Отчитав себя и сделав несколько глубоких вдохов, я вернулся к ней. В комнате стоял полумрак: лампочка не горела, а утренний свет не впускали задвинутый шторы. Невозмутимо ожидая меня, она сидела на кровати и что-то читала с телефона, как обычно держа его у самого лица. Облизываясь, она ненадолго задерживала язык снаружи, а потом вместе с ним прятала губы, морщиня нос. Околдованный я впился взглядом, рассматривая озарённый экранным свечением лик. Её брови подрагивали от напряжения, поглощённые чтением глаза бегали по строкам, ноздри растягивались, набирая воздух. Во всём этом скрывалось нечто неописуемо притягательное, такое робкое и чарующее.

— Ты чего так долго? — подняв голову, спросила она.

— Эээ, да нет, вроде не особо долго ходил, — ответил я нескладно и побыстрее протянул ей кружку. — А что читала?

— Ничего особенного, — отпив немного воды, ответила она. — Давай уже ложиться, спать сильно хочется.

— Хорошо, сейчас расправлю кровать.

Я начал было убирать покрывало, но она меня прервала:

— Я немного стесняюсь спать вместе с тобой.

— Ладно, я посплю на матрасе.

— Может лучше ты на кровати.

— Не, не, ты что, на матрасе тоже удобно. Пожалуй, даже мягче.

Стянув покрывало, я принялся за матрас, вытянув его в центр комнаты, открыл шкаф и стал переворачивать вещи, рыская в поиске постельного белья. Найдя, расстелил, приготовив себе место для сна.

— Можешь дать футболку, пожалуйста.

Снова нырнув в шкаф и выбрав самую широкую и пристойную, я рывком оказался перед ней и набросил футболку ей на голову.

— Не вопрос, мадмуазель, — расплывшись в улыбке, сказал я.

— Да, спасибо, — стянув футболку, ответила она без особых эмоций.

Ноты её голоса были полны усталости и загруженности, но не от желания выспаться, скорее это было похоже на измождение от некой эмоциональной ноши. Понимая, что своими шуточками буду лишь докучать, я отвернулся и отошёл в сторону.

— Как закончишь переодеваться, скажи.

Сотни сценариев проносились у меня в голове. Пытаясь зацепиться хоть за один, я стал вспоминать, что вообще мне известно о последних событиях её жизни, кроме тусовок с друзьями, ведь это всего-навсего отполированная до блеска верхушка айсберга. Ничего. Я только и делал, что ждал, когда она сама пойдёт на контакт, самолично избрав роль ведомого, при этом сетуя на происходящее.

— Я всё.

С твёрдым намерением не дать ей раскисать, я повернулся и обомлел. Футболка, пусть я и выбрал специально самую широкую, прилегая, повторяла изгибы тела в самых интимных местах. Съехавшая горловина обнажила левое плечо и ключицы, обволакивающая плотным коконом ткань выразительно очертила идеальной формы ареол упругой груди, стройные ноги были согнуты и смущённо сведены в коленях. Сглотнув, я скользнул взглядом чуть выше, но тут же передёрнул себя и отвернулся к матрасу.

— Давай, пора ложиться спать.

Пока я снимал верхнюю одежду, она опустилась на кровать. Раздевшись, я лёг, юрким движением укутавшись пододеяльником. Поёрзав по сторонам и не найдя удобного положения, я уставился в потолок. Наступила тишина. Её ничем нельзя было нарушить, все звуки увязали, словно оказывались в вакууме, от чего мысли стали громоподобны. Не в силах больше терпеть молчание, я сказал:

— Ну, очень странный сегодня день.

— В смысле? — отозвалась она не сразу.

— Даже в самых смелых фантазиях не смог бы предположить, что сегодня впервые попробую гашиш. А всё оказалось не таким уж страшным. Типо, я всегда несколько опасался наркотиков, а в итоге мне понравилось, — усмехнулся я.

— О, правда? Я рада, что тебе понравилось. Надеюсь, ты не забудешь и покажешь как-нибудь написанное.

— Тебе покажу, будь уверена.

— Слушай, такое чувство, что ты сегодня какая-то загруженная. Что стряслось? — спросил я после паузы.

— Да ничего, всё нормально.

— Брось, не нужно врать, это очень заметно, расскажи. Ты можешь мне доверять, правда.

Пытаясь поначалу перевести тему, ссылаясь на усталость, в конце концов, она поддалась моим уговорам и в результате открылась. Она рассказала, что время, проведённое с приезжавшей подругой, хоть и было хорошим и беззаботным, но не таким как прежде. Она поделилась размышлениями о быстром течение времени, о влиянии расстояния на отношения, наконец, о том, как неожиданно люди появляются в нашей жизни и также бесследно исчезают.

Я слушал внимательно, хватаясь за каждую фразу и боясь упустить малейшую деталь. Постепенно кусочки пазла собрались, образовав единую картину, и я осознал, как глупо себя вёл, кляня всех вокруг и ожидая, когда меня заметят. Насколько ничтожно малы, нет, надуманны мои проблемы, и что я сам заточил себя в Железную деву. Насколько сильно заблуждался, стремясь укрыться от трудностей рядом с ней. Но самое главное, насколько был не прав, порицая её. Она ни в чём не виновата и ничего мне не должна.

Обдумывая услышанное, я не заметил вновь воцарившегося молчания. Время шло незаметно, я настойчиво силился без остатка поглотить полученную информацию, рефлексируя и примеряя на себя каждый тезис, выдвинутый ею. Оказалось всё так просто, достаточно было заткнуть вездесущее эго и попытаться проникнуться её мыслями. Досадно, что я снова опоздал с выводами.

— Да, вероятно, ты права. Обстоятельства и впрямь иногда играют определяющую роль, — дополняя последнее её изречение, сказал я. — Хотя знаешь, я всё-таки верю, что и их можно преодолеть. Наверное, утишаю себя этим. Но просто представь, разве не ужасно быть подневольным у фатума?

В ответ лишь послышался скрип кровати. Я приподнялся, опершись на локти, и увидел её, уже давно пребывающую в объятиях Морфея.

— Добрых снов, Белоснежка, — сказал я вполголоса и заснул утомлённый насыщенным днём.

_____________________________________________________________________________

Тьму развеяла вспышка приближающегося издалека света. Следующий кадр: калейдоскоп преломляющихся картинок, каждая из которых со своим сюжетом. Вот я впервые вижу её, поющую на сцене, вот мы познакомились, впервые гуляем. Линза переворачивается, меняя изображение. Тут она целуется с девушкой, а свиньи, гогоча, снимают на телефоны, здесь впервые делится проблемами, нацепляет улыбку, разговаривая с кем-то, скрывая грусть. Стекло начинает трескаться и разбивается вдребезги. Осколки рассыпаются у моих ног и проваливаются в чёрную пустоту. Поднимаю взгляд и вижу перед собой коридор с дверями, которым нет конца. Оглядываюсь, но коридор двигается вместе со мной, в точности подстраиваясь под мои движения. Старания перегнать его не производят эффекта. Недолго думая, я пошёл в единственно доступном направлении. Двери со скрипом открываются, когда я прохожу мимо, демонстрируя эпизоды наших с ней совместных моментов. Мне хочется остановиться, чтобы вновь пережить любимые воспоминания, но контроль над ногами утрачен. Всё что мне суждено — это мельком просматривать то, что я не уберёг и так скрупулезно проебал. И тут меня охватывает дежавю. Я осознаю, что зациклился и не раз переживал это состояние. Нужно было освободиться, перестать быть в заложниках у того, чего уже нет. Мгновение спустя я оказываюсь на незнакомой сцене. Большой зал забит до отказа. Присутствующие о чём-то шепчутся. Их голоса сливаются в один раскатистый бас. “Когда же он ей признается!? ” — назойливо повторят зал. Ошарашенный, стараюсь поскорее найти выход. И вдруг, буквально из-ниоткуда, передо мной предстаёт она, сверля вопрошающим взглядом. Моя беспомощность отражается пантомимой ужаса на лице, и я начинаю говорить, заикаясь: “На… Нас… Наст…”

_____________________________________________________________________________

Проснувшись, я вскочил с матраса, отшвырнув пододеяльник. Солнечные лучи пробивались внутрь, найдя лазейки через щёлочки между шторами, рассеивая темноту и наполняя комнату светом. Отлаживая связь с реальностью, я покрутил головой, зажмурив глаза, тряхнул плечами и выдохнул. Небольшая нервозность после напряжённого сна, который, к слову, тут же забылся, всё же осталась в виде осадка. Разыскав телефон, я глянул на время. Почти наступил полдень. Отложив гаджет, я потянулся, сладко зевнув.

Внезапно моё внимание привлёк еле различимый сдавленный стон. Моему взору представилось крайне умиляющее зрелище. Лёжа на спине, свесив руку с кровати, она спала, мерно посапывая, будучи абсолютно беззащитной. Боясь разбудить, я бесшумно подкрался, нависнув над ней. Кочуя взглядом по её лицу, словно бедуин, я двигался медленно, пристально осматривая каждую деталь. Она была неописуемо прекрасна. Любая мелочь, принимаемая обществом за недостаток, виделась мне подлинным изяществом. Её подрагивающие волосинки в носу, маленькие прыщики и взмокшие от пота волосы ласкали взор. Она больше не вызывали образы у меня в голове, я восхищался ею в первозданном виде. Мне совсем не хотелось сравнивать выражение её лица полное безмятежности со штилем океана, или погрузившимся в медитацию Далай Ламой, или чем-то ещё. И дело не в том, что она была недостойна таких сравнений. Просто её красота была исключительной, не поддающаяся словесной трактовке.

Когда я находился рядом с ней, доспехи, защищающие от внешних раздражителей, лишь отягощали. Любые мои попытки соврать вызывали отвращение. С ней хотелось держать душу распахнутой, не боясь последствий. После прошедшего дня моё желание быть рядом ни на йоту не ослабло, напротив, даже укрепилось. Но я не стремился вплести свою нить Ариадны в её гобелен, мне лишь хотелось повергнуть всех осадивших её демонов, освободив от тревог.

— Пора быть честным с самим собой, — вырвалось у меня бесконтрольно, точно кто-то незримый ретранслировал через меня послание.

На меня будто снизошло озарение. Ведь эта мысль ореолом крутилась весь прошедший день, а я не обращал внимания, потешая своё эго. Но, словно наконец вынув из груди треклятый наконечник, дал чувствам проникнуть в отдалённые закрома души. Теперь я твёрдо был уверен в том, что это не банальный выброс серотонина. Мне больше не хотелось держать её в неведение. Пора было ей проснуться.

Аккуратно дотронувшись до её плеча, я лёгонько потряс его, приговаривая:

— Хэй, проснись. Давай же, пора вставать.

Настя.