После праздника 12 страница

Меткий лук и стрелы в руки брал.

Жизни не жалел, кровь проливал,

Свой Урал башкир не отдавал. [2]

Еще долго звучал в тот вечер в доме Бурангула курай. По давней традиции пели, сменяя друг друга мужчины и женщины, остальные подпевали про себя, но не вслух. Вместе хором петь не было принято. Нельзя было перебивать исполнителя. Считалось, что в многоголосии певец не слышит соседа и не достигает глубины, заложенной в песне. Вот потому пели всегда поочередно, а остальные слушали в полной тишине, пропуская через сердце все ноты и слова.

Салих в этот вечер испытывал всю гамму чувств, он загорался и холодел, смеялся и плакал, веселился и грустил, каждая песня увлекала его своей историей, когда славной или трагической, когда шутливой или веселой, когда доводящей до слез. Недавно стала популярной песня о русско-японской войне «Порт-Артур». Салих был потрясен этой песней о мужестве защитников крепости, когда под жестоким обстрелом гибли солдаты. Он жалел этих парней, которые полегли под японскими снарядами за три девять земель от родины, они были напрасными жертвами…

Торжество закончилось, гости разошлись. А в голове Салиха продолжали звучать мелодии курая, куплеты песен. Эх, курай, какие звуки! Народные песни – это его бесценное богатство, это его вечная память, это его честь и ум!.. Если бы не было народных песен, то народ на следующее утро забыл бы кто он есть, зачем он живет, не знал бы и того, зачем ему жить завтра. Если бы не было курая и песен, то сохранился бы его тысячелетний язык, был бы отличим от языка других тюрков?

Курай! Курай! Не многие народы могут так гордиться таким древним инструментом! Как и когда возникла эта волшебная флейта?.. Вот загадка!..

Наутро Салих и Минзада и сопровождавший их конвой попрощались с гостеприимными хозяевами деревни, с Бурангулом, и загрузив поклажу, выехали в Оренбург. Скрылась из виду деревня и Салих вынул листок бумаги:

-Душа моя, вчера Бурангул так мастерски играл на курае, так ведь?

-У меня нет слов это описать, а его талант сэсэна, знающего эпос, хранителя народной мудрости –вызывает только восхищение.

-Я написал стихотворение под впечатлением его песен.

Минзада удивилась, и когда он только успевает, подумала она. Ведь он не сидел с карандашом в руках, был на людях. Видать, душа поэта в такой момент возбуждения и не нуждается в тишине и покое. А сокровища слов из его переполненного любовью сердца сами изливаются кипящей лавой.

-А ну, прочти. Давно я не слушала твоих новых стихов. – Минзада прижалась к Салиху. Конечно, он только несколько дней назад читал ей последние стихи. Но Салих избаловал ее, преподнося всегда что-то новое.

-Слушай. Посвящается башкирскому кураю.

Мой курай, зазвени, заиграй
Всеми красками звонкого мира,
Все печали развей, мой курай,
Чтобы дрогнуло сердце башкира!

Расскажи о разливах зари,
Расскажи о могучем Урале.
Степи в песне своей сотвори,
Чтобы кони по ним проскакали,

Чтобы реки неслись, второпях
На утесы кидаясь с разбега!..
Расскажи о летовках в горах
И о поисках долгих ночлега.

Ты поведай мне, полон тепла,
О красавице в древнем уборе.
Сколько кружев башкирка сплела,
Чтоб забыть свое горькое горе!

Расскажи, как дрожат мотыльки,
Как шумят родники-новоселы,
Как склоняются к ним тальники
И с цветами венчаются пчелы!

Расскажи, мой курай, о былом,
О башкирских восстаньях кровавых,
О добре и о битве со злом,
О весельях, о дедовских нравах.

Расскажи, как башкира земля
Орошалась обильною кровью,
Как вздохнули свободно поля,
Орошенные буйною новью.

Как в кибитках точили мечи
Храбрецы перед боем великим,
Как посуда звенела в ночи,
Вторя вражеским копьям и пикам.

Сколько ты пережил, перенес!
Стал ты старым, курай, как преданье.
Песнь твоя нам знакома до слез,
Это — ангела смерти рыданье!

Так звени же теперь над водой,
Над листвой, где разбрызганы росы,
Словно жаворонок молодой,
Жизнерадостный, звонкоголосый!

Пой, курай, чтобы свет красоты
Залил прошлого страшные тени,
Чтоб родились на камне цветы,
Украшая наш праздник весенний.

Пой, курай, от утра до утра
Гордо, звонко, заливисто, смело.
Наступила такая пора,
Что людская душа зазвенела! [3]

-Спасибо, любимый. Ты посвятил стихотворение Кураю. –Миннзада через толстый тулуп сжала плечо Салиха.

До Оренбурга доехали без происшествий. Члены Шуро осмотрели привезенные Салихом и Минзадой ценности и только цокали языками от восхищения. Особенно рад был находке Заки Валиди.

-Ах, если бы я знал о существовании таких рукописей, когда выпускал в Казани свою книгу, то сразу ыключил бы в нее и донес до народа, - сказал Валиди, сожалея.

-В «Историю тюрков-татар»?

-Да. Бог даст, еще и об этих книгах напишу. Включу в «Ногайскую историю».

-А что это за книга?

-А ты не знаешь, что Ахметзаки работает над книгой «Ногайская история»?

Но на этом разговор изавершился, не было времени, чтобы ознакомиться с книгами из Бурангула. Рукописи убрали под замок в казну Шуро до лучших времен. Началось новое заседание Шуро.

-Общество, - сказал Заки, - большая часть земель Башкирской Автономии и Оренбургской губернии оказалось под пятой войск атамана Дутова. Они свергли Советскую власть. Советы стали называть себя красными, а эти белыми. К Оренбургу подходят войска белых. Видимо, пришел конец и здешним сторонникам временного правительства, да и большевикам. Дутов установит свою власть. В этих условиях встает вопрос: что должно сделать Башкирское Шуро и на чью сторону должна стать Башкирская автономия? Нужно решить этот вопрос.

-Может, Дутов не дойдет до нас?

- К сожалению, у местных красных нет сил сдержать атамана.

-Тогда перейдем на сторону Дутова. Если он начнем устанавливать свою власть, то мы войдем к ним со своей автономией. Но для этого надо признать власть Дутова.

–А если он не пожелает признавать нашу автономию?

-Предлагаю выступить против Дутова. Войско у нас имеется. Если мы поможем Советам удержаться, то в будущем они нам окажут доверие и признают Автономию. Пока что Петроград не отказал нам.

-Наше войско очень слабое. Дутов разобьет его и затем перекинется на весь башкирский народ, утопит его в крови. И кто его знает, насколько долго продержатся Советы вообще?

Шуро обсуждало эти вопросы, спорило. Мнения разделились относительно того, на чью сторону встать выгоднее Башкирской автономии. Салих попросил слова:

-В Бурангуле я разговаривал с волосным председателем Шуро и многими другими людьми. Все они просили передать Центральному Шуро, чтобы мы сделали все, чтобы не втянуть башкир в войну. Башкиры без того устали от потрясений и жертв. Если случиться война, то народ наш не выдержит, сломиться под тяжестью испытаний и не сможет потом подняться. И в самом деле положение трудное. За последние годы деревня понесла большие человеческие потери. И это повсеместно. – Салих продолжил: - Мы должны прислушаться к волеизъявлению людей, определяя будущее страны. Воля народа – избежать войны. Может быть нашему Шуро нужно встать на путь нейтралитета, а не выбирать между двух зол. Пусть они нас не трогают. Нам ведь с ними нечего делить. Шуро нужно спасать свой народ и Автономию…Вот такое мое предложение, если оно достойно внимания.

Члены Шуро притихли. Это было неожиданное предложение. Теперь каждый стал взвешивать его и просчитывать последствия.

-В словах Нурсалиха эфенди есть прочная основа и возможно в такой сложный момент это наиболее приемлемый выход для нас. – Первым оценил предложение Заки Валиди.

- Верно, -согласился Сагит. – Война не нужна ни народу, ни Шуро. Но когда война завершится и одна из сторон победит, то она предъявит нам за то, что мы отсиживались, а теперь требуем свою долю.

-Это мы как-нибудь вытерпим, но не прольем народной крови.

-Нужно принять предложение Нурсалиха эфенди. Другого способа сейчас у нас нет.

-Граждане, кто еще хочет высказаться? Нет желающих? Кто за предложение о том, что Башкирская республика и его Центральное Шуро объявляет нейтралитет в войне красных и белых? Единогласно. Значит, мы объявляем о сохранении нейтралитета. Нужно немедленно направить телеграмму атаману Дутову. Мы заявляем, что не примем участия в войне и попросим не нападать на наши земли и население. Мы разрешим и красным и белым проход через наши территории, но без открытия огня.

-В настоящий момент разные политические партии ведут меж собой жестокую борьбу. Политические деятели разделились на лагеря. Башкирскому народу нет нужды ввязываться в проблемы политических партий и растрачивать свои силы, потому что это может помешатьнациональному территориальному самоопределению башкир.

«Мы не большевики и не меньшевики, мы лишь башкиры. На какой стороне мы должны быть? Ни на какой. Мы на собственной стороне… Двухмиллионный башкирский народ не может быть игрушкой в таких ничтожных политических забавах…», - появился документ о нейтралитете.

По окончании работы Шуро один из членов был отправлен с дипломатической миссией к Дутову. Салих поспешил в типографию. Нужно было срочно оповестить людей.

Узнав о позиции Башкирского Шуро в Мусульманском комитете стали возражать. Особенно Галиян Булатов, который рахмахивал руками:

-Это же предательство! Они всадили нам в спину нож. Мы тут пытаемся объединить всех мусулман России. А они объявляют нейтралитет. Нужно было еще тогда разогнать Шуро. А вы мне помешали, сказали не нужно крутых мер. Вот и результат! – Галиян упрекал товарищей. Они тоже много спорили, но ни к какому решению не смогли придти.

Решение Башкирского Шуро вполне удовлетворило генерала Дутова. Оренбургские казаки ждали его, и башкиры не мешали. Дутов выслушал посланника башкир, а затем отдал приказ:

-Немедленно нужно занять всю Оренбургскую губернию. Приказываю не трогать Башкирское население и членов башкирского правительства.

***

Дутов взял Оренбург очень легко. Сил обороняться у красных не было, с первыми выстрелами их части разбежались и попрятались кто куда.

Генерал Дутов пригласил к себе представителя Башкирского Шуро и ответственного за башкирскую печать редактора. Его штаб разместился в центре города, в том самом зеленом здании. В этом году здесь опять сменилась власть. Сначала был генерал-губернатор, потом Временное правительство, а теперь атаман Дутов. Заки Валиди взял с собой на встречу Салиха. Было понятно, зачем Дутов позвал Заки, а зачем ему Салих – пока было неясно. Он не член Шуро, не военный. Но раз пригласили – надо идти.

Дутов принял их вежливо, но не радушно.

-Мы принимаем ваш нейтралитит, - сказал атаман. – Только необходимо прояснить некоторые моменты, не обговоренные в вашем послании. Например, каково отношение башкир к военной службе?

-Господин генерал, по решению Башкирского Шуро башкиры не будут призываться на военную службу. Строго запрещено нами служба на чьей-либо стороне, снабжение кого-либо оружием, лошадьми. Башкирф обязаны заниматься лишь мирным трудом – хлеборобством, скотоводством, а также делами религии, образования и культуры.

-Признают ли они установленную мной военную власть?

-Они признают власть Центрального Башкирского Шуро. А Шуро не будет выступать против порядковя, установленных генералом Дутовым.

-Войскам Дутова понадобится фураж, продукты, постой и другое. Мы расчитываем получить это у башкир.

-Господин генерал, снабжение вас фуражом и продуктами означало бы оказание вам помощи и поддержки. Что нарушает наш нейтралитет.

-Хорошо, в таком случае, я прикажу покупать у вас все нам необходимое. За деньги. – Дутов сделал ударение на последнем слове.

В это время, когда шла чехарда власти, все понимали, что бумажные деньги обесцениваются. Поэтому старались доверять лишь золотым и серебряным монетам, драгоценным камням.

-За деньги, - повторил Дутов. – Скоро мы начнем печатать свои деньги.

Заки понимал, что дутовские деньги вообще не будут цениться, поэтому попытался доказать свое.

-Господин генерал, вы сами знаете хорошо ценность бумажных денег, она ничтожна. Поэтому вы должны будете расчитываться с нашим населением вещами. Расплатившись за фураж и продукты деньгами, вы разрешите в свою очередь отавариться ими товарами на ваших складах.

Дутов посмотрел внимательно на Валиди. Говорили, что башкиры простофили, оказывается не все такие, подумал он.

- Хорошо, ответил он, - пусть будет по-вашему.

Атаман подумал про себя, что будущее пока неясно, то ли ишак умрет, то ли верблюд.

-Наше соглашение, господин генерал, нужно закрепить фарманом, которое будет доведено до ваших войск и башкир.

Дутов снова задумался:

- Я вижу, господин Валидов, вы человек бывалый, - вымолвил он.

Валиди улыбнулся в ответ. Он понимал, что соглашение тоже не гарантия. На стороне Дутова была военная сила. Если не дать требуемый фураж и продукты, то он отберет силой. Покупка их за деньги, пусть хоть за бумажные деньги, хоть как-то позволит сохранить лицо и лучший вариант, чем ничего.

Дутов продолжил высказывать свои условия:

-У вас есть свои газеты и журналы. Я не стану запрещать их выпуск. Только при условии, что там не будет агитации против моего правления. Понятно?

Как не понять! Теперь было понятно, что атаман хорошо понимает силу печати и сопоставляет его с силой оружия. Поэтому и пригласил редактора газеты.

- Не только в печати, но и в устных речах, в проповедях мулл разрешаю хвалить Дутова, но требую не распространять страшилки про меня.

Заки и Салих кивнули в знак согласия. А что им оставалось…

Дутов встал, показывая, что ауидиенция окончена.

Салих тоже привстал, но заметил, что Заки продолжает сидеть на месте и снова сел. Заки перешел к главному своему вопросу:

-Господин генерал. Мы надеемся, что Вы официально признаете Башкирскую республику.

Дутов только усмехнулся:

- Для признания или непризнания какой-либо республики нужно еще построить свое государство. Пока отложим этот вопрос, время покажет.

Заки и Салих молча вышли из особняка. Им даже не хотелось обсуждать эту тягостную ситуацию. Вот уже четвертый раз за год сменилась власть, но ни одна из них не признала права башкир. Хорошо еше, что Дутов признал их нейтралитет. Хотя бы Шуро удалось уберечь башкир от войны.

***

Когда Салих был в отъезде в Бурангуле, газету выпускал Култан. Все члены Шуро и руководители башкирских учреждений называли его Култан эфенди. Но недолго он командовал. Култан даже надеялся, что по дороге Салиха убьют разбойники. Когда Салих вернулся, от отчаянья Култан даже решился открыть свою газету. Но тут сменилась власть, город занял Дутов и пылу у Култана поубавилось, надо было выждать.

Власть Дутова даже, по мнению Култана, предоставляла больше возможностей чем Временное правительство или Башкирское Шуро. Частная собственность сохранялась. А на национальные различия вроде никто уже не обращал внимания. Дела его отца Гайнетдина снова могут пойти на лад. Да и Култан сам способен стать предпринимателем здесь в Оренбурге. Но пока он ждал.

Только ждать ему не получилось. Его вызвали в штаб Дутова. Это было ближе к ночи. Култан ответил посыльному:

-Хорошо, схожу.

Но тот пояснил:

-Сказано явиться немедленно.

-Ночью?

-Немедленно.

Култан улыбнулся Зинзиле и пожал плечами, мол, что поделаешь. Култана привели в контрразведку.

- Господин Култангали, мы хотим навести кое-какие справки о членах Башкирского Шуро и еще о других лицах. – Сказал офицер. – Нам известно, что вы хорошо осведомлены о них.

-Вы предлагаете мне стать филёром? - поразился Култан.

-Нет, Култангали эфенди. Вы этот этап уже прошли. Мы знаем, что вы были филёром в жандармском отделении в царском режиме, Вы нам нужны как агент.

Култан тут совсем обмяк. Он потерял дар речи. Они все знают. Когда учился в медресе «Галия» он пару раз сообщал что-то кому-то. Когда царизм свергли, он думал, что концы в воду. Но вот все всплыло. Молчание Култана офицер расценил как попытку отрицания.

-Если Вы не согласны, то мы все расскажем Башкирскому Шуро, как Вы жандармский филёр докладывали все о башкирах Галияну Булатову из Мусульманского комитета. Вы представляете, что тогда они с вами сделают? Шуро и так Вам не особо доверяет.

«Они все знают про меня, - понял Култан. – Меня им сдал Галиян булатов. Только ему я сообщал о планах Шуро. » Если бы мог, Култан загрыз бы этого офицера, отрезал бы прошлое ножом, но не выходит.

- Я жду ответа, Култангали эфенди.

Култан молча кивнул в знак согласия.

-Вот так. Очень хорошо. Мы знали, что Вы умный человек. Поэтому и пригласили Вас в тайне от всех. Так и будем встречаться по ночам. А ночь -самое время для тайных дел, - засмеялся довольно офицер.

Култан вышел полностью подавленный произошедшим.

***

Салих заметил рослую фигуру Насретдина, который пытался смешаться с толпой выходивших из Каравансарая людей, и догнал его.

-А ты не боишься, значит, - остановил он приятеляю

Насретдин приставил указательный палец к губам.

- Отойди. Встретимся на углу той улицы. – Сказал он и быстро ушел.

На углу Насретдин сказал Салиху.

-Пойдем побыстрей к тебе, здесь слишком много знакомых. Если кто доложит, мне конец.

Но их заметил-таки Култангали. Он увидел Салиха с приятелем и проследил за ними. Вот и попались, обрадовался Кудтан, потирая руки. Он не забыл, как Насретдин перед Первым Курултаем натравил на него солдат. Теперь он отомстит.

Култангали озираясь по сторонам быстро прошмыгнул до контрразведки Дутова. Вскоре группа солдат на санях выехала на квартиру Салиха.

Они ворвались в дом.

-Руки вверх! – раздался приказ. Салих поднял руки.

-Где большевик?

-Какой большевик?

-Не придуривайся! С кем ты вышел из Курултая? Где он?

Салих понял, что их проследили.

-А-а. Вы про Насретдина? Это мой приятель с детства. Он был здесь, потом ушел.

-Зачем он приходил?

-Он оставлял свой мешок у меня. Забрал и ушел.

-Куда пошел?

-Не сказал.

-Обыскать! –Офицер отдал приказ солдатам. Те кинулись искать, но никого не обнаружили. Насретдин и в самом деле не задержался, ответил на пару вопросов и ушел. Видать, почуял, что могут за ним следить.

-Никого, - доложили солдаты. – Ушел.

-Нет его, значит тебя заберем. – Забрали с собой Салиха.

Салих в контрразведке только повторил сказанное.

-Я и не знал, что он большевик. Последний раз мы встречались давно. А теперь он возмужал, на фронте побывал. Может и вступил в партию. Я не спрашивал. Я встретил его в деревне Мутал. Это может подтвердить Култан эфенди. Мы вместе были.

Салих скрыл, что после тоже встречался с Насретдином. И это было понятно.

Контрразведчик не поверил Салиху, но предъявить тоже было нечего.

-Мы доложим Башкирскому Шуро о том, что редактору нейтрального правительства не годиться встречаться с большевиками.

Юлдашу поручили разобрать этот инцедент. Он хорошо знал обоих и поэтому все обошлось.

-Я ж его как старого друга позвал. – Объяснил Салих Юлдашу. – Даже не подумал, что он был большевиком.

- Ладно. Но будь осторожен, - На этом и покончили.

Но Салих догадался, что среди них появился доносчик. Как тогда еще объяснить визит контрразведки?

Култан был расдосадован таким завершением дела. Как было здорово, если бы разом отомстить обоим. Но не вышло. Упорхнула птичка из рук.

Салих потом позабыл это происшествие. Потому что вслед за этим произошло хорошее событие. У большинства людей мозг настроен забывать плохое. Если бы этого не было, люди бы озлобились друг на друга. В жизни всякое бывает. Если помнить все обиды, то можно сойти с ума, а убийства из мести привели бы к концу света.

Салих шел с подавленным настроением из контрразведки, когда у ворот дома столкнулся с отцом. Они не встречались очень давно. Лицо Юныса состарилось, волосы поседели, но глаза по-прежнему блестели.

-Я приехал на Курултай. Но ошибся со временем. Опаздал. – сказал он. – Курултай оказывается давно завершился.

-Да. Не печалься. – Салих успокоил отца. – Считай, что за тебя я голосовал.

Юныс рассмеялся. Он знал, что сын голосовал правильно.

Салих угостил отца чаем. Расспросил про мать, про сестренку Гульемеш. Обрадовался, узнав, что они живы-здоровы. Салих интересовался жтзнью родной деревни, соседей. Узнав о том, что умер старик Якуп опечалился. Как и везде жизнь была нелегкой.

Они долго говорили с отцом. Наступила ночь. Салих собрался уложить отца спать. А тот говорит:

-Так расскажи уже про невестку.

Юныс давно хотел расспросить о ней сына. Но считал, что спрашивать сразу не прилично. Юныс узнал о будущей свадьбе сына от будущего кума. Поэтому не мог понять, что за срочность. Может сын нарушил обычаи, а теперь его хотят насильно поженить? Он сдерживал в себе досаду на сына и разговор был обрывочным. Отец переживал, что сын долго не женился, а теперь еще сотворил что-то непотребное.

А что мог сказать Салих о своей невесте? Знает Минзаду давно. С тех пор как увидел ее в доме Юлдаша. Затем она удивила парня тем, что пригласила на берег Сакмары на посиделки. Минзада была для него загадкой. Чем больше он ее узнавал, тем загадочнее она становилась. Вот посмотришь на Минзаду – простая девушка, ждущая любви. А с другой стороны – она умница, свободно рассуждаюшая о вопросах политики. А с третьей стороны – она лихая наездница, дай ей в руки лук и стрелы – готовый воин. А с четвертой стороны – обидчивая как ребенок, может заплакать от неосторожной фразы. Это особенная девушка. Потому и не женаты они до сих пор. Обычно девушки соглашаются на брак сразу, как только парень пришлет сватов, так переходят к будущему мужу. А Минзада наоборот, долго думает, еще принимает во внимание политические события в стране. Конечно, свадьба Минзады с Салихом не остановит войну и революцию. Но Минзада мыслит иначе. Она считает, что в такое время, когда льется кровь и хорогят убитых неприлично жениться. А если что-то случиться с Салихом или с ней самой? Как тогда быть? А так никому не обязан. Если произойдет плохое – горе коснется только родителей.

Салих рассказал только, кто его невеста, кто родители, откуда, где училась и чем занимается. Но это и Юныс уже знал. Поэтому он еще никак не успокоился, не снял камень с души.

-А что-нибудь было между вами? – спросил он нарямую.

Салих рассмеялся: вот что гложет его отца!

-Да нет, ты что! – Салих знал, что Минзада не согласилась бы никогда на это, да и сам он не позволил бы себе такого.

Лицо Юныса расцвело.

- Давай спать. Завтра познакомимся с будущим кумом. – Отец заснул довольный разрешением своих сомнений.

Юлдаш с распростертыми объятиями встретил долгожданного кума Юныса. Как принято распросил про житье-бытье, про здоровье. Про свадьбу лишнего не говорили, вопрос был решенный. Договорились о сроках проведения свадебного обряда и самого торжества, затем приступили к подготовке.

Хоть и не собирались праздновать на широкую ногу, но все равно хлопот было много. Несколько дней готовились, заготавливали продукты. Со стороны жениха на свадьбу должны были придти отец и сестра Зинзиля с мужем Култаном. А со стороны невесты решили не звать много родственников. Юныс воспротивился, услышав про своего зятя.

-Если они придут, то я уйлу, - заявил он, ошарашив Юлдаша.

-Почему?

-И не спрашивай, кум, не скажу. Не могу терпеть этого Култана. Выдал дочь за него. Но и слышать о нем не хочу. Причин у Юныса было много: была некрасивая история когда Гайнетдин забирал для себя землю на Деме, когда родная дочь обругала его и не приезжала навестить мать, не звала к себе. Все это давало отцу повод настаивать на том, чтобы дочь с зятем не приходили. Сали тоже огорчился настроению отца, но он не стал настаивать. Воля отца есть воля отца.

На свадьбу пришли все члены Башкирского правительства. Свадьба была не по старым правилам, когда она шла несколько дней, а завершилась лишь в один вечер. Молодожены сидели в центре. За столом тоже было не как всегда с речами и праздничными песнями. Говорили больше про политику, обменивались мнением о тяжелом положении Башкортостана, спорили о том, что предстоит сделать в ближайшее время. Потом немного послушали курай. Потом один из гостей сказал:

-Когда еще нам доведется вот так вместе собраться за торжеством. Давайте попросим жениха сыграть на мандолине, а невесту спеть. А еще пусть Салих прочитает стихотворение. Давно не приходилось его слышать.

Это тоже было нарушением свадебного обычая. Не позволялось раньше петь молодым на свадьбах.

Но все поддержали предложение. Пришлось Салиху взять мандолину в руки. Он спел одну песню, которую сам сочинил и очень любил.

Гости похвалили Салиха, кричали: «Молодец! ». Он начал новую песню, к нему присоединилась Минзада. Затем стали петь другие гости. Затем Салих прочел стихотворение, которое приняли с восторгом и аплодисментами. Вот так завершилась свадьба как концерт.

Култан с Зинзилей злились на Салиха, считая, что это он их не пригласил. Им и в голову не пришло, что отец был против них. Может они как-то пережили бы это, но вышло, что их лишили события, на котором присутствовало все правительство Башкортостана. Вот это их бесило. Култан даже стал думать, что его работу на контрразведку Дутова и на Галияна Булатова разоблачили, поэтому не доверяют. Узнав потом подробности праздника, завершившегося возгласами, что Салих – соловей нации, самый видный поэт, Култан совсем занемог от досады и зависти: «Разве один Салих пишет стихи? Култан уже писал стихи, когда салих две строчки связать не мог! Чем стихи Култана хуже? », - негодовал он. Ах, этот Салих…

***

В Оренбурге правил генерал Дутов. Пока еще его власть не затронула принятые раньше решения башкирского Курултая по вопросам земли, воды и лесов. Но лишь потому, что земля пока была под снегом, не сеять, ни собирать урожай, не делить его не нужно. Поэтому Дутов даже не оспаривал принятые Башкирским Шуро резолюции. Но все предчувствовали, что с окончанием зимы земельный вопрос обострится заново, и недовольные помещики, заводчики у которых отобрали назад башкирские земли, пользуясь поддержкой новой власти захотят вернуть утраченное. Башкирское правительство соблюдает нейтралитет. Но оно понимает, что столкновение интересов приведет все равно к конфликту.

Башкирское правительство искало меры, которые могли бы укрепить власть на местах: в кантонах, уездах и волостях. Одной из этих мер было решение о развитии башкирской печати в кантонах. Это было поручено Салиху и Култану. Култан должен был организовать на местах типографии, а Салих наладить выпуск газет, найти редакторов и корреспондентов.

Но начать работу на местах было сложно из-за отсутствия средств. Заки Валиди пригласил к себе Салиха и Култана, чтобы обсудить рабочие моменты.

-Допустим Нурсалиху эфенди для организации редакций пока денег не требуется. – Сказал Заки. – Его задача найти и проинструктировать редакторов для начала. А зарплату они получат позже. Но Култану эфенди деньги нужны сразу. Ведь нужно приобрести типографские шрифты, печатные машинки, бумагу, содержать помещения, а это все расходы. Но казна наша пуста. Поэтому, Култан эфенди, мы решили обратиться к Вам с просьбой. Если можно, просим Вас использовать личные средства, а мы потом заплатим. Вроде как в долг у Вас берем.

-Постараюсь найти, деньги есть, правда немного, - ответил Култан.

-Очень хорошо.

О таком решении Култан рассказал Зинзиле. Она сильно разгневалась.

-У меня нет денег для твоего правительства!..

Култан опешил и не знал, что сказать, глаза его налились кровью, губы задрожали.

-Что ты сказала?

-Я не храню казну твоего правительства, говорю.

-Ах, ты, хищница, распоряжаешься моим золотом? – Заорал Култан. Зинзиля таким его не видела, испугалась. Но все же закрывала дорогу в комнату, где хранили золото.

-Прочь с глаз моих! – Зашипела Зинзиля.

-Ах, вот ты как? –Култан схватил плетку со стены и стегнул жену.

-Бей, убей, не отдам!

-Убью! –Култан избивал Зинзилю. За все свои неудачи, за поражения, за ненавистного Салиха бил свою жену Култан, вымещал злобу.

Култан забрал золотые червонцы и ушел. Погрузив шрифт на телеги под охраной солдат отправился в дальний путь.

Салих тоже направился в дорогу, только в другую сторону. Они должны были проехать девять кантонов Оренбурской губернии и встретиться в Зилаирском кантоне.

Салих с Култаном две недели были в пути и порядком вымотавшись, приехали в Зилаир. Салих со стороны Баймака прибыл в Юлдыбай. Култан остановился в самом Зилаире. Салиху здесь повезло, нашел человека для работы редактором. Потом поискали с ним остальных будущих газетчиков. Сказали, что в деревнях Хабыр и Тора есть такие пишущие люди. Салих отправил за ними сани. А сам занялся делами.

-Култан эфенди здесь был и оставил печатную машину и шрифты, - рассказали ему. – Только нужно здание, бесплатно хозяин не дает свой дом под типографию.

-А Култан не заплатил?

-Нет.

- Поезжайте в Зилаир. Найдите. Иначе он дальше уедет в Красную Мечеть, потом в Субхангул, в Авзян. Сюда не вернется. У Култана должны быть деньги и золото. А у меня ни копейки.