После праздника 11 страница

- Ты прав, башкир. Причина серьезная нужна.

-Так положено два дня на подготовку, прежде чем отправлять на передовую. Рота не готова к переброске. Приказ надо отложить.

- Правильно, это солидная причина.

Прошла ночь, прошел день. А приказа идти на передовую не было. Вот тогда солдаты и сами поверили в силу своего комитета.

На войне конечно, должен один командовать, должно быть единоначалие. Если приказ не выполнен, значит войска нет. Это знали все солдаты. Но все же бывало комитет мог остановить поспешные и неразумные приказы.

Как-то Шамсетдин был по поручению в штабе батальона. А там кого-то повели на расстрел. Причем было видно, что это офицер. Это было заметно по форме, по выправке. Его повели трое солдат. Взгляды офицера и Шамсетдина встретились. И почувствовал солдат, что это свой человек. Чем-то он был близок, словно давний знакомый. Шамсетдин спросил у старшего:

-Кого ведете? За что на расстрел?

-А тебе какое дело?

- Я член солдатского комитета из соседней роты.

- А-а, - остановился солдат. –Офицер солдата избил. Таких стрелять надо, они солдат за людей не считают. Вот растреляем этого, тогда другие призадумаются, прежде чем руки распускать.

-А кто он?

-Майор Карамышев.

-Башкир!? –Воскликнул Шамсетдин.

Офицер обернулся. Теперь сомнений не было, это был земляк.

-Про это не знаю, – ответил солдат. - Какая разница? Он так сильно ударил Ивана из второй роты, что тот в лазарете валяется.

-Твой Иван насильно запихнул сало в рот рядовому мусульманину, это допустимо? – Пояснил причину поступка офицер.

Шамсетдин сразу решил вмешаться.

-Где батальонный солдатский комитет?

-Здесь.

-Не стреляй его пока. Надо разобраться. –Шамсетдин поспешил к батальону.

К счастью, конвойный не торопился с расстрелом. Вскоре Шамсетдин прибежал вместе с батальонным председателем солдатского комитета.

-Отставить! – велел председатель. – Наше решение было ошибкой, сгоряча так решили. Майор, извини.

Потом майор Карамышев хотел разыскать и поблагодарить Шамсетдина. Но тот уже получил в солдатском комитете бумагу и отправился с поручением в Петроград.

Начало

Издревле государство имело четыре опоры. Первая – власть, вторая –границы, третья – экономика, а четвертая – армия. Конечно, были и другие. Скажем, знамя и клич, правительство и его учреждения. Но без первых четырех опор государству не устоять.

Войско у башкир было всегда со времен формирования нации и при царе Башкирское войско было до семидесятых годов девятнадцатого века. Потому у башкир были сильны воиские традиции. Предложение о создании своей армии на Курултае вызвала большое воодушевление. Весь зал проголосовал «за», не выказав и тени сомнения.

Оставалось лишь воплотить это решение в жизнь. Курултай поручил вести военный вопрос Заки Валиди. Если вдуматься, то это решение было сопоставимо с предложением занять пост в министерстве здравоохранения Временного правительства. Ведь от армии Заки был также далек как от медицины. Но понимая важность задачи, он согласился. Заки понимал, что он не полководец, но для этого есть специалисты – офицеры и генералы. А вот организаторская воля у него есть.

Заки начал работу с подбора офицерских кадров. На заседании Курултая он объявил, что собирает под знамена башкирские кадры из опытных военных специалистов, просит сообщить о таких людях и дать им рекомендации. Не прошло трех дней как к Валиди явился офицер.

-Господин командующий Башкирским войском, майор Карамышев по Вашему приказанию прибыл, - отрапортовал он.

Заки даже растерялся, не зная, как правильно ему ответить этому офицеру.

Тот сам пришел на помощь, протягивая руку:

-Здравствуй, дядя Ахметзаки, - обратился он по-свойски.

-Хвала Аллаху. А ты сам откуда? – поинтересовался Валиди. Майор улыбнулся.

-Я из деревни Макар, дядя Заки, разве ты меня не узнал? Мой отец Вас учил русскому языку. А в детстве мы играли вместе.

-Ах, так это ты, Амир! Я тебя сразу и не узнал в военной форме, - сказал Заки смущенно.

Они перекинулись общими фразами, распросили про родных и знакомых. Затем Заки сказал:

- Вот взвалил на себя непосильную нощу. Не знал, с чего и начинать, но теперь надеюсь на твою помощь.

-Если надо, сделаем. Наш народ боевой, еще не позабыл, что из воинского сословия.

-У тебя есть знакомые офицеры?

-Конечно. Я их уже оповестил и пригласил сюда.

-Вот спасибо.

-Вот спасибо. Послушай, научи меня хоть немного, как надо держать себя по-военному.

Амир засмеялся:

-Научу, раз надо. Мы тебя ведь считаем главнокомандующим своим, раз Курултай тебя назначил.

Вот с этого и началось большое дело. Заки с Амиром обговорили, как собрать солдат и офицеров, где разместить, чем кормить и как вооружить.

Пришлось решать эти вопросы, которые давались с большим трудом. Ведь армию надо было создавать на голом месте, с нуля. Вместе они пошли в Оренбургский казачий комитет, с которым башкиры имели хорошие связи. Казаки поделились с башкирами, снабдив их сотней винтовок и патронами. Так появилось первое вооружение.

Затем Амир пошел в Оренбургские казармы. Здесь были башкиры. Ожидавшие отправки на фронт.

В дверях казармы майор столкнулся с каким-то солдатом, который сам чуть не упал и уронил котелок.

-Виноват, ваше благородие!

-Это ты? А я тебя искал. Ты же спас меня от смерти. – Амир обнял солдата.

-Я тоже узнал тебя, земляк.

-Как тебя зовут? Я искал тебя, но сказали, что ты в Питере.

-Да. Был я в Питере. Мы тогда ходили на митинги, стреляли в воздух, глотки драли. А зовут меня Шамсетдин.

-А здесь ты как оказался. Это же казарма маршевой роты.

-Да, здесь молодняк. Пороху не нюхали. Я агитирую их против отправки на фронт. Меня из Питера прислали за большевиков агитировать.

-И как, получается?

-Вроде. Я вчера только прибыл. Еще дома не был. Хочу домой.

-Так есть тут башкиры?

-Есть, немного, но есть.

-Можешь их собрать?

-Конечно, могу. Но позже. Вон сейчас с ними унтер занимается, чтоб не даром хлеб проедали.

-Тогда после обеда приводи их в Каравансарай. Там все и обговорим.

-Есть, ваше благородие!

-Брось. Какое благородие еще. Скажи по-нашему.

-Слушаюсь, майор эфенди!

-Вот, это другое дело.

Амир после этого задумался, что нужно будет подумать над командами и обращениями на родном языке в новой армии. Нужны свои военные марши. Он вспомнил, что был такой «Марш Салавата».

После обеда Шамсетдин разыскал Амира в Каравансарае, четко доложил:

-Майор эфенди, по вашему приказу отделение построено!

Амир остался доволен. Вот ведь и Шамсетдин по-башкирски отрапортовал.

- Давай, покажи.

На улице стояло в строю девять солдат.

-Здорово молодцы! – приветствовал их майор.

-Здоровы!

-Как-то не звучит. А если скажете: «Салям! »

-Салям!

-Так лучше.

Амир познакомился с каждым солдатом. Распросил кто и откуда. Как дела дома.

- Парни, мы строим свою Башкирскую армию. Хотите там служить, защищать свой народ, свою землю?

-С удовольствием, - отвечали солдаты.

Майор был доволен и отдал новый приказ:

-Приказываю вам всем разойтись по домам и через десять дней отпуска явиться на службу в башкирский полк. Все бумаги получите здесь в канцелярии. А ты, Шамсетдин, задержись.

Солдаты пошли в канцелярию. Карамышев схал руку Шамсетдина.

- Спасибо за все. С тобой и раставаться не хочется. Но ты езжай тоже домой. Сколько лет не видел родных. А в деревне собери еще надежных парней для войска. Пока берем только добровольцев. А там еще посмотрим по обстановке. Может и мобилизацию объявим. Даю тебе месяц отпуска. Потом жду.

-Слушаюсь!

У майора видать, была легкая рука. Сразу за ним в Каравансарай прибыли новые офицеры. Валиди всех их направлял в Баймак, где формировался первый полк. Они радовались, что создается своя армия, а солдаты готовы защищать родину. Заки сделал запись в своем дневнике. Начало есть.

Тут в дверь постучали. Валиди понял, что это кто-то незнакомый, свои открывали дверь без стука.

Это был офицер. На русском языке он спросил:

-Мне нужен господин Валидов.

-Я Валидов. На каком языке вам удобно говорить?

-Мне удобнее всего на родном польском языке. Но думаю, вы его не знаете. Я поляк Бриц.

-Вы не знаете башкирский, я не знаю польский. А на немецком говорите?

-К сожалению, у нас не было по-соседству алеманов, немецкий я знаю плохо. Нам придется говорить по-русски. Но если возьмете меня в армию на службу, то обязуюсь учить башкирский.

-Так вы хотите служить у нас?

-Да, я специально приехал сюда.

-А почему к нам? Ведь есть русские части.

-Я не желаю там служить с шовинистами. Судьба меня забросила сюда. Среди нерусских только вы строите армию. Я предлагаю свои услуги.

-Спасибо за добрые намерения. Если мы народы России поможем друг другу, то станем весомой силой. Рад принять Вас в нашу армию. Отправляйтесь с капитаном Магазовым в Баймак. Там наш полк.

Валиди подумал, что был прав, когда призывал к сотрудничеству с другими народами. Нам нужно объединять свои силы. Нужно поднять Туркестан, Казахстан, Башкортостан, Азербайджан. Если мы разделимся, то одолеть нас будет легче. Надо объединяться.

Валиди, находясь в Оренбурге все ждал новых событий в Туркестане. Если понадобится его помощь, то отсюда ему проще доехать до Ташкента. Мустафа Чокай тоже обосновался в Оренбурге. Они вместе планировали участвовать в строительстве Туркестана. Но события в России развивались непредвиденно.

ПЕТРОГРАД

Шло заседание Совета народных комиссаров. Владимир Ульянов встал напротив Джугашвили и посмотрел на него, затем повернулся к остальным:

-Дорогие товарищи, на прошлом заседании мы, видимо, не завершили организацию всех нужных комиссариатов. Мы взяли за основу структуру Временного правительства. Она необходима для управления всеми сторонами жизни государства. Но Временное правительство - это орган буржуазного государства. А мы строим государство трудящихся. Значит, наши органы управления должны соответствовать задачам пролетариата. Вы согласны, Иосиф Виссарионович?

-Думаю, Вы правы. Наше правительство не может копировать буржузное.

- Именно так. Когда мы приняли Декреты по экономике и богатству страны, то создали и комиссариаты для проведения в жизнь этих решений. Затем мы издали Декрет о самоопределении наций. Но не создали необходимыцй государственный орган для обеспечения его. Если не заниматься вопросом серьезно, то он останется на бумаге, пустым обещанием.

-Все это понимают, к чему об этом повторять. – Проявил недовольство Троцкий. – Ты, Володя, не крути вокруг да около, а скажи прямо и коротко.

-Кому Володя, а кому председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич. – Ульянов рассердился. – Вот перебил меня снова.

-Ладно, товарищи, не нужно цепляться к словам. –Свердлов попытался разрядить обстановку.

- Я предлагаю создать комиссариат по делам национальностей, - сказал, успокоившись Ульянов.

- А для чего нужен целый комиссариат? – удивился Зиновьев.

-Башкиры на своем Курултае, иначе на съезде объявили о создании своей Башкирской автономии. Финны давно ждут ответа своему обращению о выходе из России. На Кавказе, в Закавказье, в Средней Азии много желающих создать свои автономии. Советская власть не может отвернуться от этих вопросов. Раз взялись управлять государством, то мы обязаны руководить внутренними процессами.

-Хорошо, согласен. Убедил. – Зиновьев продолжил тему. – Кого же предлагаешь поставить во главе комиссариата?

-Предлагаю Джугашвили, то есть товарища Сталина.

-Почему его?

-Во-первых, на него еще не возложили какого-либо комиссариата. Во-вторых, он сам представитель угнетенной нации.

-И какой же нации?

-Он грузин.

Тут вскочил Каменев, сидевший прежде молча, и подошел к окну:

-Он такой же грузин как я русский.

-Хватит уже, - Сверлов снова взял на себя роль примирителя. – Все мы здесь представители одной нации. Только кто-то сменил свою фамилию на имя титульной нации, а Ульянов и Джугашвили и подавно, теперь они Ленин и Сталин. Поди разберись кто они на самом деле.

Все только усмехнулись меж собой.

-Но у грузин нет такого имя-отчества как Иосиф Виссарионович…

Эту реплику уже не восприняли. Ульянов тоже пропустил ее мимо ушей.

-Товарищ Сталин, Вы не против возглавить комиссариат по делам национальностей?

Сталин пожал плечами:

-Если Совнарком возложит, то придется принять эту ношу.

-Очень хорошо. Таким образом, мы создаем новый комиссариат и утверждаем его руководителем Сталина Иосифа Виссарионовича. Кто за это, прошу голосовать. – Все подняли руки. Самым последним поднял Троцкий. – Единогласно.

Ленин:

-Товарищ Сталин, я вам рекомендую в первую очередь основательно заняться башкирским и финским вопросами.

-Хорошо, Владимир Ильич.

***

Дуют злые ветра… Салих с конца прошлой до прихода новой зимы не выбирался из города. Он сильно вымотался в атмосфере постоянного напряжения политической борьбы, его утомила идеологическая война, когда разные силы вели пока что скрытые подковерные схватки. Салих с тоской вспоминал как раньше он беззаботными вечерами часто общался с народом, выступая перед публикой, затем сам наслаждался частушками и песнями башкир.

Есть такая известная всем черненькая птица – скворец. Она умеет подражать пению других птиц, голосам животных, даже разговору людей. Послушаешь скворца и диву даешься, как умеет он запомнить и исполнить все звуки, как умело передает он их звучание. А ведь душа поэта похожа на скворца. Поэт вбирает в себя народные песни, веселые и горестные, старинные легенды и сказания, читает исторические труды, слушает рассказы аксакалов, и пропустив сквозь свое сердце вновь отдает народу в новом куплете. А народ слышит в стихах поэта отражение своих слов и переживаний, но переданных так красиво и точно, что вызывает восхищение его мастерством. Но душа поэта не бездонная река. А если запереть скворца на зиму в глухом месте, то и весной он не сможет спеть. Вот поэт такой. Отдели его от живого поющего родника народного творчества и зачахнет поэт, как дерево с подрубленными корнями.

Душа Салиха страдала. Ему хотелось все бросить и просто наслаждаться течением рек Дема и Сакмара, слушать как шелестят листья, как поет на вершине горы молодежь у костра. Но реки заледенели, листья облетели, костры погасли. Но душа поэта рвалась из тесных городских улиц в продуваемую ветрами степь, к горам и лесам…

И вдруг ему повезло. Месяц назад Башкирское шуро выделело средства по просьбе народа на постройку медресе в большой деревне Бурангул у реки Сакмары. Там решили до холодов успеть заложить фундамент и начали работы. И наткнулись на древнюю могилу. Видать, что она было очень старая, поскольку холмика уже не было, иначе бы народ не стал там что-то строить. Кладбище не стали бы беспокоить. Но в могиле вместе с покойником находился большой железный сундук. Сначала хотели закопать обратно, но потом открыли сундук. Там лежали вещи покойника, золотые украшения, посуда и главное – книги. На поясе у погребенного были дорогие кинжал и сабля.

Волосной председатель Шуро написал просьбу в Цетральное Шуро, чтобы приехали и забрали находку в Оренбург. Боялся, что могут позариться на золотые украшения. Просил прислать людей с охраной.

Письмо заинтересовало Заки. Он очень любил историю и пригласил Салиха по этому вопросу.

-Я не сомневаюсь, что это ценная находка, сундуку должно быть не менее тысячу лет, - сказал Валиди. – Ведь по мусульманскому обряду так не хоронят, а здесь покойник вместе с оружием и сундуком. Значит, это было еще до принятия ислама, во времена язычества, когда башкиры поклонялись Тенгри…Мне самому не терпится отправиться туда и посмотреть какие там книги. Должно быть там есть ценные памятники… Но я не могу отлучиться, готовлю малый курултай. Кроме того, в Сакмаре и в Саратове начались бои. Сюда движется бывший царский генерал атаман Дутов.

-Давайте я поеду, - глаза Салиха засветились.

-Ты? А газета?

-Поручим Култану. Он же опытный, работу знает.

-Тогда съезди. Возьми охрану. Дорога опасная. Тем более в сундуке есть ценности. Грабители могут позариться на золото.

Салих пришел к Юлдашу и сказал о поручении Валиди. Стал собираться в путь. Минзада услышала разговор и тоже заявила:

-Отец, разреши, я тоже поеду вместе с Нурсахихом эфенди. Посмотрю, как строится медресе, как идет обучение детей.

Юлдаш только усмехнулся. Конечно, он понимал, что дочь беспокоиться не только о медресе. Она не хочет разлучаться с любимым. Все никак не сыграют свадьбу. Будущий кум Юныс тоже тянет с ответом на приглашение.

-Хорошо, поезжайте, - согласился Юлдаш. Как может он запретить двум влюбленным? Пусть развеются, а то совсем скучно им стало дома.

Снега было пока мало. Но поехали на санях. Обоз получился из пяти саней, ведь с ними ехали солдаты, которым по пути Юлдаш велел забрать коней для полка Халита. Юлдаш давно задумал так поступить, передав коней войску. Времена неспокойные, сюда движется атаман Дутов. Поэтому имеющуюся кавалерию оставили в Оренбурге.

Обоз выехал, посредине ехали Нурсалих и Минзада. Оренбург остался позади. Парень с девушкой, укрытые тулупами, ехали молча, разглядывая окрестности.

Степь да степь. Везде, куда только дотянется взгляд заснеженная степь с мелкими руслами рек, буераками и холмами. Не видно ни деревца, ни людей. У редких ручьев заросли колючего кустарника. Для Салиха, привыкшего к хвойным лесам, к большим деревьям по долинам рек эти кустарники не интересны. Но Минзада видит по-другому их, она помнит, как красиво они цветут весной, как собирала она землянику летом среди них, как бегала с подружками и напевала песенку:

Ракитник – розовый цветок.

Вкусный медовый цветок.

Знаешь ли моего суженного?..

Может изнал тогда цветок имя суженного Минзады, но не мог ей сказать. Она улыбается своим воспоминаниям и прижимается под тулупом к Нурсалиху, тот видит ее сияющий взгляд и бережно обнимает за плечи.

Салиху раньше доводилось бывать на этом выгоне Юлдаша в долине Сакмары. Кони все еще находились здесь, доедая траву лугов. Потом их обычно перегоняли в горы на тибеневку. Из небольшой мазанки вышел табунщик и разглядев Салиха. Которого узнал сразу.

-Мой святой Ильяс приехал, - поздоровался он с гостем.

-Не забыл меня? – удивился Салих.

- Как же я забуду? Мы тут редко кого видим из людей, одни кони вокруг.

Поэтому если кого повстречаем, то запоминаем крепко.

-Как поживаешь?

-Хвала Аллаху. Тьфу-тьфу чтоб не сглазить. С тех пор как отняли землю у русского помещика – стало легче. Теперь уже не боимся, что лошади забредут куда-то, да и трава летом уродилась на славу.

-Это ты про положение своего бая говоришь. А сам то как?

-Мои дела тоже идут неплохо. Землю мы себе вернули, мой надел увеличился. Хороший хлеб вырастили. Хвала Аллаху, дети подросли. Вот только дороговизна на товары. Одежда поизносилась. На базаре вещей не найдешь каких надо, а цены – не подойдешь. За один аршин сукна с тебя самого три шкуры сдерут. Раньше товары были, а теперь пропали.

Салих обрадовался разговору с табунщиком. Значит работа Башкирского Шуро уже дала свои плоды. Конечно, крестьянин и не догадывался, почему произошли изменения к лучшему в его жизни, и кто к этому приложил старания, но главное результат был. Хвала Всевышнему.

Солдаты стали отлавливать приглянувшихся лошадей с помощью арканов. Конечно, кони были необъезжены, надо было их еще приучить к уздечке и седлу. Парни уставшие от будней казармы с удовольствием занимались подготовкой лошадей.

В деревне Бурангул и в самом деле Салиха и Минзаду ждала удивительная находка. Сорокалетнего волостного председателя шуро с и самого звали Бурангулом. Жил он в просторном доме. Точнее в двух стоящих рядом домах. В старом доме хозякой была старшая жена, в новом большом доме – молодая жена. Когда гости прибыли, то детей отправили к старшей жене. Угостив с дороги прибывших чаем, хозяин стал показывать находку. Старый сундук был ржавым, вот-вот развалится. Поэтому Бурангул ценности хранил в другом сундуке.

Он стал вытаскивать и показывать предметы из клада.

- Железо за столько времени проржавело, а вот что удивительно, книги хорошо сохранились. А дело в том, что книги завернуты в очень толстую кожу, даже не могу сказать, что за животное. Кожа хорошо смазана каким-то жиром, вот смотрите.

Бурангул показал саму шкуру, обмазанную каким-то составом.

-Вот почему книги не сгнили. – Бурангул наконец извлек одну из книг и вручил Салиху. – Таких вот четыре книги всего.

Салих поборов волнение раскрыл книгу в твердом черном переплете. Это была книга, написанная ровными мелкими арабскими буквами. И написана она была на арабском языке. Салих принялся читать.

- Бисмиллаһ ир-рахманир-рахим...

Бурангул кивнул:

-Да, читается она легко. Только по-арабски я не все понимаю. Не разобрал, о чем книга. На арабском языке написана. Знакомые слова только понял: Аллах и Мухаммед пророк.

-А другие пробывали прочесть?

-Как можно?! Никому не мог доверить. Такую ценную книгу не мог же я по рукам пустить…

Салих стал читать м по ходу переводить.

-Написано в 290 году хиджры, это 903 год.

-Боже! –воскликнул Бурангул. – Тысячу лет назад похоронен был он!

-По воле Аллаха, по велению пророка Мкхаммеда мы жители великой Мекки вышли в путь с целью донести нашу мусульманскую веру нашим непросвещенным родственникам, безбожникам, чтобы спасти их души от неверного учения и вручить их душу единому Аллаху. На берегах Идели и Яика мы повстречали народ башкортов. Они безбожники. Мы стали проповедовать нашу веру ислам среди башкортов. Они слушали нас с вниманием, но переходить в нашу веру не хотели. Они поклоняются Тора. Тора для них - это черный камень посреди поляны, или может быть чернеющая вдали вершина горы. Башкиры говорят, что Тора управляет всем миром. А на небе есть другой Тора – главный Тора, он сильнее земного. Он шлет на землю дождь, снег, молнии, управляет ветром, солнцем и луной… Сами себя они называют народом «катай». Они говорят, что они башкорты, военный народ. Говорят, что катай это башкирское племя. Мы стали башкортами, когда переселились сюда. Раньше мы были ханами Великого Катая. Народы хунны и син нам служили. Но потом они нас одолели, и мы бежали. Затем мы пришли к башкортам.

Бурангул с большим вниманием слушал и не утерпел, спросил:

-Так они говорят о Великом Китае? Я слышал не раз, что катайцы прибыли из тех мест.

-Может быть, очень может быть, - сказал Салих и продолжил. –Много наших родственников осталось в Великом Катае. Мы написали им послание, чтобы они к нам присоединились. Мы утратили свое ханство, воссодинимся ли? – говорят они. Катайцы пишут на своем по-кафырски. Не как мы поперек, а вдоль.

Вчера на нас напали какие-то незнакомые племена. Мы едва спаслись. В меня попала стрела. Если умру, то попаду в рай Аллаха. Я много проповедовал веру в Аллаха среди неправедных. Если перейду в мир вечного блаженства, то надеюсь, что мои записи попадут в руки мусульман.

Бурангул прочел молитву и двумя ладонями провел по лицу.

- Хвала Аллаху, завещание мусульманина сбылось. Его книга в руках мусульман.

-Спасибо. Спасибо тебе, дядя Бурангул, за то, что нашел и сохранил такую ценность. Спасибо тебе, мусульманский проповедник, за то, что записал эту книгу для нас.

Салих был очень взволнован и прижал книгу к груди, затем нежно как ребенка гладил ладонью обложку книги.

-Говорят, что у башкир нет древней истории. Вот она история – в этих четырех книгах!

Салих и Минзада прогулялись по улицам деревни. Посмотрели, как строят медресе. Люди надеются, что к началу следующего учебного года завершат строительство, с помощью Аллаха. Да и сейчас в деревне идут занятия с детьми, с фронта вернулся учитель-мугаллим. Разговор с ним обнадежил. Учитель образованный, знает и светские науки, даже учит русский язык. «Если надо, я и по-немецки могу учить детей», -сказал он. И произнес несколько фраз. Оказывается, сам научился в немецком плену. Салих с Минзадой сказали, что, если может, пусть учит и немецкому. Чем больше знает человек языков, тем он богаче духовно.

Когда они вернулись с прогулки Бурангул стал говорить:

-Вроде все начало налаживаться. Лишь бы война не началась. Вы там в правительстве постарайтесь не втянуть башкир в войну. Итак, от войны и голода половина деревни вымерла. Не втравите нас в войну.

Что сказать в ответ Салиху? Если бы это зависело от него, то он бы запретил воевать всему миру. Но ведь он не властен над этим.

Вечером Бурангул организовал в честь приезда гостей праздничный ужин. Как у них было заведено, хотели сначала отдельно разместить мужчин в одном доме, женщин – в другом. Но Минзада вмешалась:

-Бурангул эфенди. А вы знакомы с резолюцией Первого Курултая башкир?

-Конечно.

-А что там говорится о женщинах?

-Что они имеют равные права с мужчинами.

-Если так, почему же вы разделили стол на две части?

Бурангул надулся и покраснел.

-В одном доме будет тесновато.

-Уместимся, ничего.

Впервые в доме Бурангула сидели в одном ряду мужчины и женщины. Женщины сами сначала сильно возражали против такого нарушения обычая. Их права объяснила Минзада. Рассевшись за столом, от смущения никто не раскрыл рта. Когда Салих открыл книгу и стал читать, то все с интересом прослушали и сами не заметили, как стали обсуждать эту историю.

-Вот я послушал о язычестве башкир, - начал Бурангул. – Думаю, так и было. Вот слышали ли вы старое предание «Урал батыр»? Там ведь вообще не упоминается исламская религия. А в других кубаирах и баитах вначале говорится «бисмилла». «Урал батыр» рассказывает об очень древних событиях. Видимо до принятия ислама. Вот ведь как.

В древнюю пору, давным-давно

Было, говорят, место одно,

Куда никто не ступал ногой

(И на целом свете никто

Не знал, не ведал о суше той),

С четырех сторон обступала

Это место морская вода…

Бурангул стал читать наизусть эпос. Салих слушал его с восторгом. Какой большой эпос «Урал-батыр», но хозяин знал его полностью и читал без запинки. Когда Бурангул прервался, гости похвалили:

-Молодец!

-Смотри-ка, какие ведь герои были!

Женщины сидели молча, но потом в разговор вступила рослая женщина:

-Башкиры не очень-то и следуют канонам ислама.

Все переглянулись и притихли. В их взглядах был вопрос: что несет эта женщина? С испугом поглядели на Салиха с Минзадой. Но та женщина продолжала:

-Ислам сделал женщину бесправной. Вот ведь есть такая печальная песня о девушке, насильно выданной замуж в далекие края. «Таштугай». Кстати, песня родилась тут недалеко, на берегах реки Тук. Там ведь плачь женщины, несогласной со своей злосчатной судьбой. Если бы башкиры были строгие мусульмане, разве стали быть петь такие песни?

Женщина сделала паузу и вдруг запела эту песню. Бурангул тихо приподнядся и вытащил из-под потолочной перекладины курай и стал играть эту протяжную мелодию.

О, Таштугай, я твой камыш возьму,

Как на курае песню затяну.

Тут ни одной кукушки не найду,

Вернусь ли на Урал, в свою страну?

Вдоль Таштугая много есть озер,

Да не озер, болота лишь без дна.

И потому не слышен птичий хор.

Здесь гусь как птица певчая одна.

О, Таштугай, течет твоя река,

Небыстрая и мутная вода.

Чья тень в воде не видно, Таштугай,

Не знаю жив-здоров ли Байгубай?

О Таштугай, на каменном лугу,

Кукушки нет чтоб разогнать тоску.

Земля Урала позвала меня,

О, Таштугай, сбегу я от тебя.

Камыш из вод твоих, о, Таштугай,

Не зазвучит как горный мой курай.

Никто из птиц сюда не залетал,

Зачем отец меня сюда отдал? [1]

«Права эта женщина, правильно сказала, - подумала Минзада о певице. – Если бы башкиры рьяно соблюдали законы ислама, то не смогла бы она петь, а Бурангул не смог бы подыграть чужой жене. Вот поэтому так легко решился вопрос о равноправии мужчин и женщин на Первом курултае. Если бы придерживались ислама, то до голосования и не дошло бы».

Бурангул начал играть старинную песню «Урал» на курае. Одновременно он исполнял горловое пение. Затем затянул протяжную песню:

В небо высится седой Урал,

Предков моих доблестных оплот.

И батыров кости здесь лежат,

Тех, кто жертвой пали за народ.

Когда я ивы гибкий прут срезал,

Чтобы коней гнать к водопою,

Погибших в битве за родной Урал

Сочится стала кровь героев.

Урал главой уходит в синеву,

Всегда он души будет восхищать.

Батырам, павшим за свою страну

Не жалко в жертву жизнь свою отдать.

Ах, мой Урал, небесный мой Урал,

Украшен красной рощей каждый склон.

Тебе я песнь хвалебную слагал

И всей душой тобою просветлен.

К битве верного коня седлал,