После праздника 1 страница

ГАЛИМ ХИСАМОВ

ФЕВРАЛЬСКИЙ БУРАН

В Петрограде

Стремительно, словно смерч человек пронесся мимо сторожа у ворот и караульного солдата у входных дверей, оттолкнув их прежде, чем они успели задать вопрос, прошел в глубину особняка и громогласно произнес:

-Вставайте! Подымайтесь! Солнце уже взошло, а вы до сих пор спите, господа! Проснитесь!

Одна из дверей, выходящих в залу приоткрылась и показалась чья-то голова, которая произнесла сонным голосом:

-Ради Аллаха, прошу не мешай нам, дай поспать, мы легли очень поздно!

-Какой сон?! В Питере происходят такие события, а вы продолжаете спать? Мусульмане! Башкиры, татары, азербайджанцы, узбеки! Вставайте!

Открылась вторая дверь и человек, высунувшись наполовину стал возмущаться:

-Зачем ты кричишь? Говорят же тебе, мы поздно легли, дай нам поспать! Нам нужно отдохнуть!

Вошедший спросил:

-Чем же вы занимались, господа мусульманские депутаты? Играли в карты до утра, курили табак и пили водку?

Тогда распахнулась первая дверь и мужчина гневно закричал:

-Какое твое дело, чем мы занимались! Выйди вон, не стрекочи тут с утра как сорока!

Вошедший тоже не остался в долгу:

-Ибнеамин! Так ты депутат, а я сорока? Когда нужно дела делать, то я господин Ахметзаки Валиди, а теперь я сорока?

Депутат пошел на попятную:

- Прости меня, я просто попросил тебя не кричать в ухо.

Но Заки было не остановить:

- У вас на ушах свинцовые заглушки, господа депутаты? Не слышите, что творится на улицах Петрограда? Если вы не ослепли - посмотрите в окна!

Тут не выдержал второй депутат:

- И что мы там увидим кроме февральской стужи?

-А ты, Нажиб, не поленись, посмотри в окно сам! Посмотри!

Ибнеамин нехотя подошел к окну и отпрянул:

-Господа, кажется... там стреляют?

Нажиб удивился:

-Стреляют? Кто стреляет? В кого стреляют?

-Солдаты бегут куда-то и стреляют в разные стороны. В кого – не видно. Возможно, это очередной солдатский путч. Думаю, уже завтра он будет подавлен полицмейстером Протопоповым.

Нажип уже прилип к окну:

-Посмотрите, господа! Наш дом и Государственная Дума взята в оцепление солдатами!

Заки примирительно сказал:

-Ну вот, теперь сами убедились. А вы спать продолжаете. Чего доброго, все проспите.

Ибнеамин теперь ждал разъяснений:

-Скажи наконец, Заки, что все это значит?

- Точно не знаю. Моя квартира как раз напротив Преображенских казарм. Я услышал выстрелы и вскочил. Солдаты пошли в сторону Зимнего дворца. Я тут же бросился к вам, к дому мусульманских депутатов, думал, что вы знаете, что происходит.

Нажип стал оправдываться:

-Откуда ж нам знать? Почту не приносили, в Думу не ходили.

-Эх, вы! Так за картишками и страну проспите! Да собственный дом.

-Хватит ерничать! Так что это по-твоему?

- По-моему началась то, о чем предупреждал Керенский.

Ибнеамин:

-Керенский?

- Да, Керенский.

- Тот самый долговязый Керенский?

Нажип:

-Это тот адвокат с гладким лицом?

-Керенский очень толковый политик.

-Это лидер кадетов? С трибуны не слезает.

-Не кадет, а социал-революционер. Керенский сказал, что России нужна демократическая революция. Я думаю, эта стрельба и есть начало революции.

Нажип:

-Когда это тебе сказал Керенский? - спросил он с издевкой.

Тот ответил:

-Месяца два тому назад. Я два раза встречался с ним.

Нажип сразу смутился.

Ибнеамин:

-И везде ты успеваешь, Заки, всех знаешь.

Нажип съехидничал:

-Может и царя Николая встречал? И с Распутиным говорил? За ручку здоровался?

-Нет, не встречал и не здоровался с царем, чьи руки обагрены кровью народа. О чем с ним говорить? А вот Распутина было бы о чем спросить, да ведь убили его.

Ибнеамин:

-Керенский в каждом выступлении говорит чушь. Небось и Распутина они устранили, чтобы царю Николаю не предсказывал, как поступать.

-Не гадать надо, а делом заниматься. Керенский со своими сторонниками провозгласили, что только путем свержения самодержавия и установления республики можно идти к свободе, вот что они и совершили, выходит.

Нажип:

-Заки, что ты заладил как попугай: Керенский, да Керенский?

-Благодарю, господа. Сегодня вы хотите меня унизить, то сорокой дразните, то попугаем. А сами в своем глазу бревна не видите. Ничего не слышите вокруг, ничего не видете.

- Чего мы не видим? Стрельбу?

- Причину этой стрельбы.

Нажип:

-А ну, давай, расскажи нам, слепым, открой нам глаза.

Заки Валидов:

-Теперь и мусульмане России смогут получить свою республику, если переворот Керенского удастся.

- Какую республику?

- Я спросил у Керенского, смогут ли мусульмане жить в России самостоятельно и равноправно с другими народами?

Ибнеамин:

-И что он ответил?

Нажип:

-Ждите равноправия!

-В демократической России все люди будут иметь равные права. А если все равны, то и все народы равноправны, ответил мне Керенский.

Ибнеамин:

-Поразительно.

Нажип:

-Сомневаюсь, нет ли в его словах обмана, ведь признание равноправным русскому народу татар может произойти только если солнце повернет вспять, - вставил он с недоверием.

Заки:

-Повторяю. Керенский сказал, что равноправие возможно только в демократической России.

Ибнеамин:

И когда же случиться у нас эта демократия?

Нажип:

-В России демократия невозможна. Зря ты надеешься на это, Ахмезаки, - изрек он свой приговор.

Однако Заки гнул свою линию:

-Я считаю, что сегодняшняя стрельба – это и есть начало перемен в стране. Демократические силы России совершают государственый переворот. Керенский предупреждал, что вначале революции возможны вооруженные столкновения. Да вспомните хоть события французской революции.

Нажип:

-А какую французскую революцию ты имеешь ввиду? Французы проснувшись с утра затевали какую-нибудь революцию. Эти бездельники не хотели пахать землю, строить дома, им нравится вести войну, праздновать победу на балах, чем трудится в поте лица.

-Как бы ты не ругал французов, они между прочим, давно уже скинули короля и устроили демократию.

Ибнеамин:

-Так наш Керенский берет пример с французов?

Нажип:

-Если ты приводишь в пример французов, то наши социалисты им подражают. Но лягушка не может стать соловьем.

Заки расхотелось вести бесплодные споры:

-А вы господа словно рождены быть депутатами, как начнете говорить, так без умолку. Я лучше схожу и узнаю новости, кто со мной? Нет желающих? Тогда пойду один.

Заки Валидов вышел.

Нажип:

-Смотри-ка, этот выскочка Валидов опять вздумал нас поучать.

-Раз сам не смог баллотироваться в депутаты, то и самоутверждается в том, что нас ругает.

-Думаешь, все мечтает стать депутатом?

-Ну, конечно, да только теперь требования к депутатам ужесточили. А кто он такой? Из какого сословия? Не крестьянин, так - не доросший до купца башкир.

Нажип:

-А сколько депутатов из Уфимской губернии?

Ибнеямин Ахтямов:

Четверо. Я, Габдуллатиф Байтеряков, Ҡ утлу-Мухаммед Тефкилев һ ә м Гайса Еникейев.

-Знаю что Тевкелев был депутатом всех четырех Дум.

Ибнеамин:

-А потому что умный и хитрый, умеет угодить кому следует.

-Он ведь потомок того самого Тевкелева, который вместе с Кирилловым был карателем башкир?

- Он самый. О его деде русский историк Рычков еще писал.

- О чем?

- Как он запер в одном сарае 127 человек и заживо сжег.

На скалистых берегах Идели

Полковник Тевкелев ведет войну.

Ему погоны в золоте надели

За то, что сжег башкирскую страну.

Седло коню хребтину натирает,

Седло не знает, только знает конь.

Свои злодейства Тевкелев не знает,

Народ хранит отмщения огонь.

Не дунет ветер – не рассеется туман,

Без песни душу не раскрыть.

За кровь, что пролил Тевкелев из ран,

Нам ненависть надолго не забыть.

Волны Идели не остановить,

Кровавый Тевкелев не сыщет брод.

Тевкелевы не смогут задушить

Мечту к свободе, что несет народ.

Шумят от ветра сосны на закате,

На склоне скал по берегу растут.

На камне высек я слова проклятья -

Пусть внуки их мои прочтут.

- вот такую песню сложили о нем башкиры.

-И они же бессменно избирают его своим депутатом?

Ибнеямин:

-Иногда и ты бываешь наивным. Можно подумать у нас есть реальные выборы. Выбора нет, избрание есть. Властям нужен Тевкелев, вот поэтому он – депутат.

Нажип:

-Ты тоже иногда бываешь жестким...

На улице раздался какой-то шум и вдруг распахнулась входная дверь. В гостиную ввалился Габдуллатиф в форме унтер-офицера и упал на пол.

Ибнеамин:

-Что такое? Что случилось? Это же депутат Байтиряков! - вскрикнул он.

Нажип:

-Да он пьян!? На ногах не стоит, - Нажип с досадой сплюнул.

Ибнеамин:

-Да погоди, ты! Не знаешь, а обвиняешь. Юрист, одним словом, - возразил он.

-Так что с ним?

-А ты не видишь у него шинель в крови? Бери за ноги, положим на диван.

Нажип:

-Его не поднять, он же здоровенный. Эй, кто там есть на кухне! Сюда скорее, помогите!

Габдуллатифа общими усилиями положили на диван, сняли шинель.

Ибнеамин:

-Я же говорю, он ранен. Надо руку ему перевязать. Послать за доктором!

Нажип стал расспрашивать очнувшегося приятеля:

-Что случилось, господин Габдуллатиф? На вас напали грабители?

Габдуллатиф с трудом ворочая языком произнес:

- Если бы грабители, это ладно. В меня стреляли мои же солдаты.

-Как свои же? Почему?

- Вот так. Я зашел в казарму преображенцев. А там бардак. Начальника казармы повесили. Одного офицера застрелили, других связали и заперли. Увидев меня – кинулись за мной, я бежать. Кричат вдогонку: «Господин унтер-офицер, ты за кого: за царя или за демократию? » Я мог бы не останавливаться, но повернулся и ответил.

-И что ты сказал?

-Мой ответ был очевиден.

Ибнеамин:

-Значит, ты сказал, что за царя?

- Разумеется! Они закричали: «Надо убить его! Повесить! ». Снова кинулись за мной. Я побежал. Но от пули не убежишь. Ранили в руку, я потерял равновесие и упал. Это и спасло. Больше не стреляли. Иначе отправили бы на тот свет.

Ибнеамин:

-Так ведь ты депутат Государственной Думы! Лицо неприкосновенное!

- А они не спрашивали меня об этом. Видят, что унтер-офицер – значит царский слуга.

-Это же не повод убивать.

- Если они собрались свергнуть самого царя, то для взбесившихся солдат убить унтер-офицера сущий пустяк.

Нажип:

-А зачем свергать царя?

- Так вы что, вообще ничего не знаете?

Ибнеамин:

- Нет. А что мы должны были знать?

-Улицы полны народа. Питерские рабочие и солдаты их казарм. Останавливают, обыскивают всех, кто прилично одет, арестовывают царских сановников и генералов, заключают в тюрьму.

В этот момент снова послышались шаги на улице. Дверь открылась и в комнату зашли Ахметзаки Валиди и Мустафа Чокаев. Они расслышали последние слова Габдуллатифа.

Заки:

- Они не церемонятся ни с кем.

Ибнеамин:

- Господа, хватит нагонять на нас страху.

Мустафа:

- У страха глаза велики, говорят. Но дело в том, что царь Николай свержен с престола, сейчас черед за его сторонниками.

В комнате тихо появился Ахмет Цаликов и не с кем не здороваясь, слушал разговоры.

Заки рассказывал:

-В Крымский дворец привезли под конвоем две машины с генералами и заперли в подвале с решетками. Среди них оказались и начальник школы восточных языков генерал Писарев и князь Кочубей, потомок турецкого крещенного Хуррет бея, перешедшего на царскую службу. Солдаты угрожали им оружием и забросали их снежками, слепленных из камешков и грязного снега. Гордый Кочубей был вынужден ползать на карачках, уворачиваясь от них

Ахмет:

- Увидели теперь демократию? Революция, бесспорно требует свержения эксплуататоров угнетенными. Эти генералы, которых пожалел господин Валидов, в свое время попили солдатской кровушки. Разве не так, Заки? Ты же ездил на фронт и разговаривал с солдатами в окопах?

Заки:

- Да, все они говорили о жестокости генералов.

-Вот поэтому теперь не стоит жалеть царя и его генералов, а нужно строить новую демократическую Россию.

Нажип:

- А что это такое: демократическая Россия?

Ахмет:

-Это общество где царит равноправие, где все равны: и бывшие дворяне, и крестьяне, и рабочие. Они сами выбирают в парламент своих представителей. А парламент принимает законы и руководит страной. Вот такая должна быть демократическая Россия.

Нажип:

- А как же царь, про царя ты ничего не сказал, Ахмет эфенди?

- В России не будет царя, с самодержавием покончено. Народ будет сам править страной.

В дом вошли вооруженные солдаты с майором, который спросил:

-Извините, господа. Мы обходим все дома. Сейчас ваш черед. Мы ищем нет ли здесь спрятавшихся сторонников царя.

Заки спросил:

- А кто дал такое распоряжение?

- Революционный штаб. А вы сами кто будете?

Ахмет:

- Здесь находятся депутаты Государственной Думы и их помощники.

- В таком случае, мы не будем вас обыскивать, мы уходим.

В этот момент один из солдат разглядел на диване Габдуллатифа.

- Господин майор, здесь лежит унтер-офицер, он ранен.

- Кто вы такой?

Габдуллатиф:

- Я депутат Государственной думы.

Майор:

-Господин депутат, что же вы здесь лежите, вам нужно в лазарет. Тут ближайший находится в Преображенских казармах.

- Спасибо, я скоро обращусь туда.

И тут случилось неожиданное. Ахмет Цаликов остановил уходившего офицера.

- А почему же вы не поинтересуетесь за кого он получил это ранение? Ведь цель обыска – поиск царских приспешников?

Офицер недоуменно:

-Я полагал среди депутатов Государственной Думы нет сторонников царя. В таком случае, отвечайте: за кого вы, господин унтер-офицер?

Габдуллатиф:

-Я офицер, который присягал императору. За кого я могу быть, по-вашему?

Майор изменился в лице:

- Взять его!

Ахметзаки вступился за раненного.

- Не трогайте его, он ранен. А значит безвреден для вас. Да и в демократичной стране каждый волен иметь свое мнение, не так ли?

Ахмет:

-А у нас еще нет демократии. Путь к ней лежит через временную диктатуру. Арестуйте унтер-офицера!

Ахметзаки:

-Не сметь! Он депутат Государственной Думы! Без санкции Думы никто не имеет права его арестовывать. Или этот закон уже отменили благодаря демократической революции?

Ахмет:

Ладно, пусть останется. Но по получению согласия фракции мусульманских депутатов я сам его лично к вам отведу.

Военные удалились.

В комнате наступило тягостное молчание. Стали расходиться. Габдуллатиф подозвал Ахметзаки к себе.

Габдуллатиф:

- Спасибо, сегодня второй раз башкир спас меня от смерти.

- А кто же первый? – улыбнулся Заки.

-Он тебе передал привет. Да ты знаешь его. На фронте вы познакомились. Зовут Шамсетдин.

- А-а, такой дюжий парень?

- Да.

- И как он тебя спас?

-Когда меня ранили, он не дал меня добить. Сказал, что сам отведет меня в штаб для допроса и привел сюда.

- Значит он понял, кто ты?

- Да, говорит, по лицу догадался, что я башкир.

-Так ты же татарин.

- Я числюсь татарином, но корни мои башкирские.

- И Шамсетдин это понял, выходит?

-И не только, говорит, что язык может поменяться, но кровь то прежняя останется.

Здесь Заки украдкой усмехнулся. Ведь эту мысль он сам внушил тогда Шамсетдину.

-Раз в один день два раза спасся от смерти, значит тебе предстоит долгая жизнь. Давай переоденься и пойдем в лазарет.

Однако дело Габдуллатифа этим не закончилось.

Через несколько дней назначили собрание в Думе. В одной из комнат собрались депутаты и помощники. В самом центре у стола был Ахмет Цаликов.

-Господа депутаты и господа помощники депутатов! Начинаем заседание мусульманской фракции Государственной Думы. Кто за? Кто против? Воздержавшихся нет, - начал Ахмет привычно. – На повестку дня выносится два вопроса. Первый: согласие на арест депутата Габдуллатифа Байтерякова. И второй: наше мнение по произошедшей в Петрограде революции. Какие есть мнения по повестке дня: добавления, сокращения?

Заки быстро взял слово.

-Ахмет эфенди, уважаемое собрание! Я категорически возражаю против первого пункта повестки дня. Мы не имеем права рассматривать вопрос ареста Байтерякова, поскольку это означает преследование за убеждения, что не законно.

Ахмет:

- Граждане, во-первых, я призываю вас быть принципиальными. Вы почему-то заняли позицию наблюдателей. А Заки эфенди этим пользуется. В тот раз, разглагольствуя о демократии, он не позволил арестовать Байтерякова революционным солдатам. И сегодня снова морочит нам голову, а вы молчите.

Заки эфенди, я хочу получить у вас ясный ответ. Тогда вы сказали, что для ареста Байтерякова нужно решение депутатов. А сегодня вы вовсе против вынесения такого решения. Как это понимать? Чем объясните свое двуличие? Или отрабатываете взятку от Байтерякова?

Заки:

-Ахмет эфенди, эти ваши слова я считаю оскорбительными и унижающими человеческое достоинство. Но я не стану вас вызывать на дуэль. Я расскажу о вашей выходке конгрессу фракции. Пусть все узнают, как ведет себя депутат Цаликов в дни борьбы за свободу в Питере.

Кутлу Тевкилев сказал с места:

-Господа, очень прошу, прекратите пререкания. Нас мусульман и так мало. Если будем грызть друг друга, то этим самым мы нанесем вред самим себе. Ахмет эфенди, уступите, вы ведь человек, повидавший мир. А Заки Валидов молод и горяч. Простите меня, но полагаю имею право сказать так, ибо я сам пригласил господина Валидова на работу в Питер, и он очень много полезного делает для нашей фракции, поэтому нужно закрыть глаза на некоторые его недостатки.

Гайса Еникеев тоже решил высказаться:

-Эх, до чего же вы умный, Кутлу-Мухаммед эфенди, одним выстрелом двух зайцев убиваете. Я поддерживаю. Не нужно ставить вопрос по Байтерякову на повестку. Эти солдаты давно уже забыли о нем, так неужели мы своими руками наденем на человека кандалы?

Ахмет эфенди был против:

- Наша фракция была самой дисциплинированной во всей Государственной Думе, была всегда единой. Что с вами стало, господа? Четыре человека выступило и прозвучало четыре противоположных мнения. Где наше единство?

В этот момент двери распахнулись и в зал без разрешения зашли три человека в форме.

- Здравия желаю. Это мусульманская фракция?

Ахмет:

-Да, а в чем дело?

-Мне нужен господин Цаликов.

- Я Цаликов.

Очень хорошо. Вам конверт. Вот здесь распишитесь в получении.

Посыльный ушел. Цаликов неспеша вскрыл конверт.

- Ну-ка, посмотрим, что тут? О-го! Вот как все повернулось!

Депутаты:

-Что случилось?

Ахмет:

-Читаю. Депутатам мусульманской фракции Государственной Думы. Согласно регламента Государственной Думы и законам России сообщаю следующее: самодержец России царь Николай второй отрекся от трона и не передал его никому из наследников. Исходя из этого Государственная Дума, созванная по царскому Указу, объявляется недействительной и распускается. Депутаты могут разъехаться по домам. До созыва новой Думы и формирования нового правительства власть в стране переходит к Временному правительству.

Председатель Временного правительства Керенский.

- Вот нам крикунам ответ. Давайте расходится по домам, - встал с места Ибнеамин. За ним поднялся Гайса.

-Будь проклята эта Россия! Надо ехать домой и охранять свое добро.

Заки громко произнес:

-Граждане, что вы несете? Какой отъезд? Нужно собраться в единый кулак. Тридцать миллионов российских мусульман ждут от нас ответа. В это неспокойное время они смотрят на нас и надеются услышать совета. Нам необходимо без всякого сомнения, не откладывая на потом, вынести свое решение по создавшейся ситуации; решить, что нам нужно сделать в дальнейшем. Согласитесь, капитан корабля не может покинуть борт до спасения каждого члена экипажа.

-Хотите-не хотите, а я вынужден согласиться с Заки эфенди. Он прав. Мы не можем бросить на произвол судьбы тридцать миллионов мусульман. Граждане, прошу успокоиться и сесть на свои места, - сказал Ахмет.

Однако Тевкелев хотел уйти:

- Извините, господа, но я вынужден вас покинуть. Жена, понимаете ли, сильно заболела. Нужно срочно возврашаться в Уфу.

За ним поднялся Ибнеямин:

-Если я уже не депутат, зачем зря штаны протирать здесь, я тоже ухожу.

Нажип тоже собрался:

-Если депутаты аокидают заседание фракции, что делать здесь мне? Законы Российской империи устарели, выходит мои знания юриста никому не нужны. Придется искать себе другой способ пропитания.

Ахмет не сдержался, спросил с насмешкой:

-А Вы, Заки эфенди, чем будете зарабатывать на жизнь? Тут в письме четко сказано, что жалование депутатам и их помощникам не будет выплачиваться. Кажется, Ваш отец не настолько обеспечен, чтобы содержать Вас?

Заки:

- Не беспокойтесь об этом, Ахмет эфенди. Башкиры говорят, что в стране воробей всегда прокормится. Если я сумею позаботиться о башкирах, то они меня то уж прокормят.

Тут раздался голос Амины Сыртлановой:

- Не волнуйтесь, Заки эфенди, Считайте, что в Питере у вас есть свой дом. Для башкирских депутатов дом Сыртлановых – Ваш дом. Вы только работайте на благо общества, а мы о вас позаботимся.

От этих слов на душе у Заки стало легко, на лице появилась улыбка.

-Спасибо, Амина ханум. Мы обласканы Вашей заботой. Мы видим в вас живой дух Галиаскара Сыртланова и выражаем признательность, низкий Вам поклон.

Амина ответила:

-Дух таких башкирских депутатов как Галиаскар Сыртланов, Салигарей Янтурин – это дух башкир. Он дает нам силы жить и бороться. Будьте как и он верным сыном народа.

Вот такой разговор состоялся прилюдно. Депутаты ушли, но вскоре вошел служитель.

- Ахмет ефенди, -сказал он Цаликову. – Там на улице к вам пришли люди. Хотят зайти в мусульманскую фракцию. Что прикажете делать?

- А кто они?

- По имени не знаю, но приехали из Казани, Баку и казахских степей.

-Пусть заходят, все равно фракции теперь нет. Но мы можем провести заседание бюро исполкома мусульманского комитета. Пусть войдут желающие и представятся сами.

Вошло несколько приезжих. Один вышел вперед.

- Я Садри Максуди – приехал из Казани, - представился он.

- Проходите, Максуди бей, мы вас знаем.

Второй:

- Я из Баку, Алимерзан Топчибаши, - назвался гость.

Третий:

- Саитгарей Алкин из Казанской губернии.

- Галихан. Я представитель от казахов – Галихан Букейхан.

- А я из Хельсинки – имам Вали Хакимов.

Заки обрадовался знакомому лицу.

- Вот и Вали мулла к нам приехал. Недавно только виделись с ним в Финляндии.

Вали:

- После ваших слов я не мог успокоиться, Заки эфенди, и оставив все дела, приехал в Питер.

Ахмет взял в свои руки новое собрание.

- Мы приветствуем наших единоверцев, прибывших их разных мест. Как же так вы встретились возле наших дверей? Заранее сговорились, разве?

Галихан:

- Нет сговариваясь приехали. Видно, душа сюда потянулась. Когда решается судьба страны, мы не в силах оставаться дома в неведении.

Максуди:

- Все внимание России сегодня приковано к Питеру. Куда же мы могли пойти, как не к вашим дверям?

Ахмет:

-Спасибо, бей. Прошу, проходите в президиум. Надеюсь, что ваше присутствие укрепит наше единство, иначе у нас появилось много разных мнений.

- Раскажите нам.

Ахмет привычно повел собрание.

- Возвращаемся к повестке дня. Какие будут предложения?

И снова Заки взял слово:

- Думаю от прежней повестки можем полностью отказаться, поскольку роспуск Думы эти вопросы снял.

Ахмет:

- В таком случае, что же Вы предлагаете?

- Предлагаю в повестку дня два вопроса. Первый- вопрос войны и мира. Второй- о положении мусульман в условиях свободной России.

Ахмет:

-Какие еще будут предложения? Если нет, то утверждаем и начнем рассмотрение вопросов бюро мусульманского исполкома. По первому вопросу какие мнения?

Заки:

- Послушаем Галихана.

Галихан немного растерялся, но собрался.

-Россия вот уж четвертый год ведет кровопролитную войну, - начал он. – На самом деле, Россия с возникновения государства всегда вела войны. Вся ее история это сплошные войны за исключением нескольких мирных лет. Нл последняя война стала самой продолжительной. Сколько миллионов человек принесено в жертву- доподлинно неизвестно. Война пожирает национальное богатство страны, тонны золота и драгоценные камни, а также необходимые для производства оружия металлы и другое сырье. Большую армию необходимо содержать, снабжать, кормить и одевать. И все эти тяжести войны возложены опять же на плечи народа. Деревня разорена, она голодает, народ бежит в города в поисках пропитания. А солдаты устали от войны и не хотят воевать. Дезертирство стало повсеместным явлением, солдаты бегут не дойдя до передовой. Да все сидящие здесь хорошо информированы о положении на фронте.

Так нужна ли нам эта война? Для народа она не нужна. Говорили войну ведет царь. Но теперь и царя нет. Значит войну надо прекратить. Я считаю, что сегодняшний исполнительный комитет должен вынести такое решение и донести его Временному правительству России от имени мусульман.

-Погоди-пошоди, Галихан, не спеши. - Максуди поднял руку.

Ахмет счел необходимым прервать Максуди.

-Простите, Максуди бей, на нашем собрании принято обращаться к друг другу с уважением на “Вы”.

Максуди:

-Он по сравнению со мной гораздо моложе. Могу и на “ты” обратиться, положим. Так вот, Вы, Галихан, кажется не в курсе того, что заявил военный министр Радищев?

-И что он заявил?

-Вот вижу, что не знаешь, простите, не знаете. Господин Радищев заявил что Россия будет вести войну до победного конца согласно международным договорам. И я согласен с министром, потому что мы граждане должны быть патриотами России, а значит должны воевать до конца.

Саитгарей едва сдержал себя от гнева:

-До чьево конца? Максуди бей, объясните. До последнего тататарина? Я вот пушечным мясом быть не желаю.

-Хочешь обернуть мои слова в комедию, сопляк? Вопрос продолжения войны мы рассмотрели в центральном комитете партии кадетов и признали необходимость ее продолжения.

Саитгарей:

-Максуди бей, тогда Вы должны знать что сказал кроме того министр Радищев, которого Вы так возвышаете.

-И что?

-Что касаемо Турции. – Максуди промолчал, Саитгарей продолжил. -Вы не хотите озвучить, но я расскажу людям. Военный министр Радищев высказал план ликвидации Турции как независимого государства. Он сказал, что турки не должны даже жить близко к морским проливам, призвал захватить Стамбул. Вот каков Ваш Радищев. Подумайте, Максуди бей, захват Турции и уничтожение ее разве это не поворот к политике уничтожения тюркских народов России: татар, башкир, азербайджанцев, казахов, киргизов, узбеков, кумыков и многих других? А Вы как патриот России защищаете этого великодержавного шовиниста.

Максуди не сдавался:

Я член кадетской партии. Решение партии – для меня закон.

Тогда поднялся Алимардан.

Многие меня знают, но Садри бей, не знаком, кажется, поэтому представлюсь: Я Алимардан Топчишбаши из Азербайджана, также состоял в партии кадетов. Но если мои однопартийцы за продолжение войны и разгром Турции, то я выхожу из такой партии.

Галихан:

-Топчибаши эфенди прав, если Максуди бей и его партия за войну, так что теперь, нам шею подставить под их ярмо? Царизм очень долго нас угнетал, именно поэтому мы стали бороться за Конституцию, стали конституционными демократами. Но если кадеты вместо укрепления демократии хотят продолжения войны, чтобы сделать рабами и другие народы, то я тоже выхожу из такой партии. Нам с Вами, Максуди бей, не по пути!

Ахмет не выдержал и снова вмешался:

-Уважамое собрание! Не слишком ли критично вы реагируете на слова Максуди бея? Кроме всего, здесь ведь не заседание партии кадетов, а вы только их позицию обсуждаете.

Заки также решил утихомирить споривших.

-Мне тоже показалось, что пошли излищние нападки на Максуди бея. Он же только проинформировал нас о решении партии кадетов, не так ли, Максуди бей?

-Да, конечно же.

- Но в другом вопросе, об устройстве жизни мусульман в демократической России, я уверен, что Максуди бей целиком на нашей стороне.