ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ ВОДИТЕЛЕМ. ХОЧУ БЫТЬ ВОЕННЫМ

ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ ВОДИТЕЛЕМ

Так случилось, наши родители очень долго ждали очереди на покупку автомобиля. Пока шли годы, и цена росла. Да, как это ни странно звучит, в те времена цены тоже росли. Теперь после чьей-то шутки этот автомобиль называют нашей «иномаркой». Стояли в очереди за автомобилем ЗАЗ, то есть «Запорожец». Когда родители встали в очередь, стоимость была 3, 5 тысячи советских рублей. Когда наконец очередь дошла, уже стоила 5 тысяч советских рублей. В сберкнижке сумма по первоначальной цене была. А разницу собрать… Стоило больших усилий. Чтобы там не случилось, смогли. Теперь вопрос встал, кому учиться на водительское удостоверение. Кандидатура отца отпала. Зрение почти минус 20 диоптрий. Но он научился водить, «втихаря» ездил. Наша мама, работая в школе, еще выполняя кучу других поручений, была вынуждена пойти учиться. Самое интересное в том, что во время практических занятий она ездила на «жигулях». А нашим «запорожцем» управлять ей было сложнее. Экзамены сдала, удостоверение получила. Как только нужно вьезжать в гараж, очередной «поворотник» сбивала. Папа из-за зрения повторял ее же ошибку. Однажды брат попросился помочь. У родителей глаза стали «шесть на девять». Когда и где научился? Теряются в догадках… А мой важный братец садится в машину и, как «миллиметровщик», аккуратно вьезжает в гараж. С того времени, пока «запорожец» не продали, эта миссия поручалась только ему.

ХОЧУ БЫТЬ ВОЕННЫМ

Когда мы жили в деревне отца по соседству жили ветераны Великой Отечественной войны. Им было интересно беседовать с моим братиком. Один из них — БайдавлетовСабитСагитович. Однажды соседский большой мальчик Ахмадия уговорил брата покататься с ним на велосипеде. Посадил братика на багажник, и полетел по бездорожью. Естественно, упали. У братика ноги закрутились в спицах заднего колеса. Ходить не может. Ладно было не далеко. Папа донес до дома на руках, положил братика на диван и ускакал к соседу. Мы ничего не поняли, почему к нему. Оказывается, тот после войны работал веттехником. Кем же воевал на войне, мы так и не узнали. Могу предположить, что санитаром. Потому что аккуратно прощупал ногу, сказал, что вывих, будет вправлять. Выполнил странное движение, после чего брат с криком пнул спасателя. А сосед говорит, попробуем встать, походить. Спрашивает, где болит. А братик в недоумении, ничего не болит. Ходить может. А второй сосед — ДаутовВаисДаутович, бывший главный бухгалтер Байрамгуловской МТС. Брат просил его рассказывать о военных. Тот так хорошо объяснил, что они самые лучшие. Появилась у маленького мечта — хочу быть военным. Как только видел по телевизору строем идущих военных, вставал перед телевизором и тоже вышагивал. Странно получалось, его никто не учил строевому шагу, настолько правильно и четко повторял строевой шаг, что некоторые наши гости, от удивления, ахали и охали. Родители не запрещали думать и говорить о профессии военного. Они наивно полагали, что это временно. Пройдет года два, забудет, появится новая мечта. Но, не тут-то было… Когда учился в выпускном десятом классе, их направляли в военкомат. Брат записался в группу желающих поступить в высшие военные училища. Тогда в Афганистане ограниченный контингент советских войск вел боевые действия. Очень много говорилось о воздушно-десантных войсках (ВДВ). Брат записался в Рязанское училище ВДВ. Потом выяснилось, что туда очень большой конкурс. Поэтому документы принимают только у отличников. Брат расстроился. Ему предложили в вертолетное училище в Уфе (он отказался), потом в Ташкентское общевойсковое училище, так как там был факультет, где готовили офицеров для десантно-штурмовых бригад (ДШБ). Его до Ташкента отвез папа. Выехали на поезде с южного вокзала Челябинска. В Ташкенте устроились в гостиницу. Познакомились с абитуриентом из города Николаева Украины. Пока добирались на метро до училища, слушали, как объявляли названия на узбекском, потом на русском. Тогда это было в диковинку. Потом, дома, некоторые названия озвучивали, например, «Октябрь инкилабистанцияси», то есть «станция Октябрьской революции». Папа уехал домой, а абитуриентов повезли в Чирчикский полигон. Повезли так, что воды не было, окна автобусов заставили закрыть из-за песчаных бурь. Приехали как рыбы, выброшенные на берег. Там просто воду пить было нельзя. Давали пить только кипяток с верблюжьей колючкой в целях инфекционной безопасности. Жизнь в армейских палатках. Конкурс был большой, на одно место 8 человек, поэтому всячески старались, чтобы многие сами уехали домой. Проверка на выдержку осуществлялась странным способом. На плацу в жару 40℃ выставили без головных уборов на полдня. Естественно, некоторые падали в обморок, их тут же в лазарет и прямиком домой. Мой брат выдержал. Тут опять досада. Приехали «кадеты» — выпускники суворовских школ, потом военнослужащие срочной службы, которые год или два успели отслужить. А у них еще и привилегии при поступлении. Следующее испытание — сдача норм по физкультуре, включая и плавание в их мутно-зеленой реке. Брат и это выдержал. Следующий экзамен — по истории — сдал на «четыре». С братом подружился абитуриент из числа «сынков» — сын майора, они жили в Термезе, родители — башкиры Оренбургской области. Перед следующим экзаменом пошла акклиматизация — температура под 40, озноб, вялость, слабость. Брата привели в лазарет. Но он умудрился договориться с медиками и пошел на экзамен. Он решил, новоявленный друг аккуратно списал. А в результате тому поставили «три», моему брату «два». Получилась очень интересная арифметика. Надо было собираться в обратную дорогу. Тех, кому поставили за математику «два», до училища довез специальный автобус. Потом вместе выехали на железнодорожный вокзал. Там картина была не из лучших. Люди спали на улице, постелив газетку. Тогда о бомжах у нас еще не говорили, а в Ташкенте их было много. Выяснилось, что поезд до Уфы отходит только завтра. До Челябинска в ближайшие дни не было. Купив билет до Уфы, оставив вещи в камере хранения, брат поехал изучать «хлебный город Ташкент». К его изумлению он прошел мимо посольства Индии в СССР. Смотрел фильмы в видеозалах, коротал время до вечера, ближе к вечеру направился в училище. Там один сердобольный курсант сказал, что поможет с ночлегом. Кому-то очень нужно было в «самоволку», брат и пригодился для прикрытия, и ему искать не нужно ночлег. Как в пословице, «иволк сытый, и овцы целы». По поводу сытости, этот курсант повел на кухню, накормил. А утром, когда явился хозяин кровати, пришлось опять «изучать» город. Сейчас детей до 17 лет отвозят в школу, а он в 17 лет один в Ташкенте. Вот так взрослели…Когда вернулся, экзамены в вузы и техникумы уже окончились. Нужно было попробовать идти учиться. Я вспомнила, что есть 144-е училище по улицеЗенцова, где учился мой одноклассник. Брат сдал документы, начал учиться, практика была в одном из цехов объединения «Прогресс». С моей точки зрения, их группе повезло, что их мастером был назначен Николай Григорьевич (по кличке «борода»).

Когда настало время призыва в ряды Вооруженных Сил, мой братец учудил. Добровольно сходил в военкомат узнать, почему до сих пор нет повестки. Тут его вспомнили. Решили отправить. Потом выяснилось, хотел поступить в военное училище, отслужив некоторое время, с правом привилегий. Его призвали, отслужил в рядах Военно-морского флота. Пока служил, видел в каких условиях не живут, а существуют, офицерские семьи, разочаровался. Поэтому после окончания службы выбор пал на самую мирную специальность. Окончил физический факультет Башкирского государственного университета.