Крестьянин и змея («Когда почтен быть хочешь у людей…»)

Когда почтен быть хочешь у людей, —

С разбором заводи знакомства и друзей!

Мужик с Змеею подружился.

Известно, что Змея умна:

Так вкралась к Мужику она,

Что ею только он и клялся и божился.

С тех пор все прежние приятели, родня,

Никто к нему ногой не побывает.

«Помилуйте, – Мужик пеняет, —

За что вы все покинули меня?

Иль угостить жена вас не умела?

Или хлеб-соль моя вам надоела? »

«Нет, – кум Матвей сказал ему в ответ, —

К тебе бы рады мы, сосед;

И никогда ты нас (об этом слова нет)

Не огорчил ничем, не опечалил:

Но что за радость, рассуди,

Коль, сидя у тебя, того лишь и гляди,

Чтобы твой друг кого, подползши, не ужалил? »

Паук и пчела^[98]

По мне, таланты те негодны,

В которых свету пользы нет,

Хоть иногда им и дивится свет.

Купец на ярмарку привез полотны;

Они такой товар, что надобны для всех.

Купцу на торг пожаловаться грех:

Покупщиков отбою нет; у лавки

Доходит иногда до давки.

Увидя, что товар так ходко идет с рук,

Завистливый Паук

На барыши Купца прельстился;

Задумал на продажу ткать,

Купца затеял подорвать

И лавочку открыть в окошке сам решился.

Основу основал, проткал насквозь всю ночь,

Поставил свой товар на диво,

Засел, надувшися спесиво,

От лавки не отходит прочь

И думает: лишь только день настанет,

То всех покупщиков к себе он переманит.

Вот день настал: но что ж? Проказника метлой

Смели и с лавочкой долой.

Паук мой бесится с досады.

«Вот, – говорит, – жди праведной награды!

На весь я свет пошлюсь, чье тонее тканье:

Купцово иль мое? »

«Твое: кто в этом спорить смеет? —

Пчела ответствует. – Известно то давно;

Да чтó в нем проку, коль оно

Не одевает и не греет? »

Лисица и осел^[99]

«Отколе, умная, бредешь ты, голова? » —

Лисица, встретяся с Ослом, его спросила.

«Сейчас лишь ото Льва!

Ну, кумушка, куда его девалась сила:

Бывало, зарычит, так стонет лес кругом,

И я, без памяти, бегом,

Куда глаза глядят, от этого урода;

А ныне в старости и дряхл и хил,

Совсем без сил,

Валяется в пещере, как колода.

Поверишь ли, в зверях

Пропал к нему весь прежний страх,

И поплатился он старинными долгами!

Кто мимо Льва ни шел, всяк вымещал ему

По-своему:

Кто зубом, кто рогами…»

«Но ты коснуться Льва, конечно, не дерзнул? » —

Лиса Осла перерывает.

«Вот на! – Осел ей отвечает. —

А мне чего робеть? и я его лягнул:

Пускай ослиные копыта знает! »

Так души низкие, будь знатен, си́ лен ты,

Не смеют на тебя поднять они и взгляды;

Но упади лишь с высоты,

От первых жди от них обиды и досады.

Пестрые овцы^[100]

Лев Пестрых невзлюбил Овец.

Их просто бы ему перевести нетрудно;

Но это было бы неправосудно —

Он не на то в лесах носил венец,

Чтоб подданных душить, но им давать расправу;

А видеть Пеструю Овцу терпенья нет!

Как сбыть их и сберечь свою на свете славу?

И вот к себе зовет

Медведя он с Лисою на совет —

И им за тайну открывает,

Что, видя Пеструю Овцу, он всякий раз

Глазами целый день страдает,

И что придет ему совсем лишиться глаз,

И как такой беде помочь, совсем не знает.

«Всесильный Лев! – сказал, насупяся, Медведь.

На что тут много разговоров?

Вели без дальних сборов

Овец передушить. Кому о них жалеть? »

Лиса, увидевши, что Лев нахмурил брови,

Смиренно говорит: «О царь! наш добрый царь!

Ты, верно, запретишь гнать эту бедну тварь

И не прольешь невинной крови.

Осмелюсь я совет иной произнести:

Дай повеленье ты луга им отвести,

Где б был обильный корм для маток

И где бы поскакать, побегать для ягняток;

А так как в пастухах у нас здесь недостаток,

То прикажи Овец волкам пасти.

Не знаю, как-то мне сдается,

Что род их сам собой переведется.

А между тем пускай блаженствуют оне;

И чтоб ни сделалось, ты будешь в стороне».

Лисицы мнение в совете силу взяло

И так удачно в ход пошло, что наконец

Не только Пестрых там Овец —

И гладких стало мало.

Какие ж у зверей пошли на это толки? —

Что Лев бы и хорош, да всё злодеи волки.

Котел и горшок^[101]

Горшок с Котлом большую дружбу свел.

Хотя и познатней породою Котел,

Но в дружбе что за счет? Котел горой за свата;

Горшок с Котлом запанибрата;

Друг без друга они не могут быть никак;

С утра до вечера друг с другом неразлучно;

И у огня им порознь скучно;

И, словом, вместе всякий шаг,

И с очага и на очаг.

Вот вздумалось Котлу по свету прокатиться,

И друга он с собой зовет;

Горшок наш от Котла никак не отстает

И вместе на одну телегу с ним садится.

Пустилися друзья по тряской мостовой,

Толкаются в телеге меж собой.

Где горки, рытвины, ухабы —

Котлу безделица; Горшки натурой слабы:

От каждого толчка Горшку большой наклад.

Однако ж он не думает назад,

И глиняный Горшок тому лишь рад,

Что он с Котлом чугунным так сдружился.

Кá к странствия их были далеки,

Не знаю; но о том я точно известился,

Что цел домой Котел с дороги воротился,

А от Горшка одни остались черепки.

Читатель, басни сей мысль самая простая:

Что равенство в любви и дружбе вещь святая.

Дикие козы^[102]

Пастух нашел зимой в пещере Диких Коз;

Он в радости богов благодарит сквозь слез:

«Прекрасно, – говорит, – ни клада мне не надо,

Теперь мое прибудет вдвое стадо;

И недоем и недосплю,

А милых Козочек к себе я прикормлю

И паном заживу у нас во всем полесье.

Ведь пастуху стада, что барину поместье:

Он с них оброк волной берет

И масла и сыры скопляет.

Подчас он тож и шкурки с них дерет;

Лишь только корм он сам им промышляет,

А корму на зиму у пастуха запас! »

Вот от своих овец к гостям он корм таскает;

Голубит их, ласкает;

К ним на день ходит пó сту раз;

Их всячески старается привадить.

Убавил корму у своих,

Теперь покамест не до них,

И со своими ж легче сладить:

Сенца им бросить по клочку,

А станут приступать, так дать им по толчку,

Чтоб менее в глаза совались.

Да только вот беда: когда пришла весна,

То Козы Дикие все в горы разбежались,

Не по утесам жизнь казалась им грустна;

Свое же стадо захирело

И все почти переколело:

И мой пастух пошел с сумой,

Хотя зимой

На барыши в уме рассчитывал прекрасно.

Пастух! тебе теперь я молвлю речь:

Чем в Диких Коз терять свой корм напрасно,

Не лучше ли бы коз домашних поберечь?

Соловьи^[103]

Какой-то птицелов

Весною наловил по рощам Соловьев.

Певцы рассажены по клеткам и запели,

Хоть лучше б по лесам гулять они хотели:

Когда сидишь в тюрьме, до песен ли уж тут?

Но делать нечего: поют,

Кто с горя, кто от скуки.

Из них один бедняжка Соловей

Терпел всех боле муки:

Он разлучен с подружкой был своей,

Ему тошнее всех в неволе.

Сквозь слез из клетки он посматривает в поле;

Тоскует день и ночь;

Однако ж думает: «Злу грустью не помочь:

Безумный плачет лишь от бедства,

А умный ищет средства,

Как делом горю пособить;

И, кажется, беду могу я с шеи сбыть:

Ведь нас не с тем поймали, чтобы скушать,

Хозяин, вижу я, охотник песни слушать.

Так если голосом ему я угожу,

Быть может, тем себе награду заслужу,

И он мою неволю окончает».

Так рассуждал – и начал мой певец:

И песнью он зарю вечерню величает,

И песнями восход он солнечный встречает.

Но что же вышло наконец?

Он только отягчил свою тем злую долю.

Кто худо пел, для тех давно

Хозяин отворил и клетки и окно

И распустил их всех на волю;

А мой бедняжка Соловей

Чем пел приятней и нежней,

Тем стерегли его плотней.

Голик^[104]

Запачканный Голик попал в большую честь —

Уж он полов не будет в кухнях месть:

Ему поручены господские кафтаны

(Как видно, слуги были пьяны).

Вот развозился мой Голик:

По платью барскому без устали колотит,

И на кафтанах он как будто рожь молотит.

И подлинно, что труд его велик.

Беда лишь в том, что сам он грязен, неопрятен.

Чтó ж пользы от его труда?

Чем больше чистит он, тем только больше пятен.

Бывает столько же вреда,

Когда

Невежда не в свои дела вплетется

И поправлять труды ученого возьмется.