Из «Книги пятой». Камень и червяк

Из «Книги пятой»

Демьянова уха^[81]

«Соседушка, мой свет!

Пожалуйста, покушай».

«Соседушка, я сыт по горло». – «Нý жды нет,

Еще тарелочку; послушай:

Ушица, ей-же-ей, на славу сваренá! »

«Я три тарелки съел». – «И, полно, что за счеты:

Лишь стало бы охоты,

А то во здравье: ешь до дна!

Чтó за уха! Да как жирна:

Как будто янтарем подернулась она.

Потешь же, миленький дружочек!

Вот лещик, потроха, вот стерляди кусочек!

Еще хоть ложечку! Да кланяйся, жена! » —

Так потчевал сосед Демьян соседа Фоку

И не давал ему ни отдыху, ни сроку;

А с Фоки уж давно катился градом пот.

Однако же еще тарелку он берет:

Сбирается с последней силой

И – очищает всю. «Вот друга я люблю! —

Вскричал Демьян. – Зато уж чванных не терплю.

Ну, скушай же еще тарелочку, мой милой! »

Тут бедный Фока мой,

Как ни любил уху, но от беды такой,

Схватя в охапку

Кушак и шапку,

Скорей без памяти домой —

И с той поры к Демьяну ни ногой.

Писатель, счастлив ты, коль дар прямой имеешь;

Но если помолчать воврé мя не умеешь

И ближнего ушей ты не жалеешь,

То ведай, что твои и проза и стихи

Тошнее будут всем Демьяновой ухи.

Чиж и голубь^[82]

Чижа захлопнула злодейка западня;

Бедняжка в ней и рвался, и метался,

А Голубь молодой над ним же издевался.

«Не стыдно ль, – говорит, – средь бела дня

Попался!

Не провели бы так меня:

За это я ручаюсь смело».

Ан смотришь, тут же сам запутался в силок.

И дело!

Вперед чужой беде не смейся, Голубок.

Камень и червяк

«Как расшумелся здесь! Какой невежа! —

Про дождик говорит на ниве Камень, лежа. —

А рады все ему, пожалуй – посмотри!

И ждали так, как гостя дорогого,

А что же сделал он такого?

Всего-то шел часа два-три.

Пускай же обо мне расспросят!

Так я уж веки здесь: тих, скромен завсегда.

Лежу смирнехонько, куда меня ни бросят,

А не слыхал себе спасибо никогда.

Недаром, право, свет поносят:

В нем справедливости не вижу я никак».

«Молчи! – сказал ему Червяк. —

Сей дождик, как его ни кратко было время,

Лишенную засý хой сил

Обильно ниву напоил,

И земледельца он надежду оживил;

А ты на ниве сей пустое только бремя».

Так хвалится иной, что служит сорок лет:

А проку в нем, как в этом Камне, нет.