Б. Г. Тилак 25 страница

Саяна в своем комментарии цитирует пассаж

из «Тайттирийя Брахманы» (III, 2, 8, 10-11), а

также говорит об истории Шатья-янинов, где приводится

легенда о трех братьях, носивших имена

Эката, Двита и Трита, то есть Первый, Второй

и Третий. Два старших бросили Триту в колодец,

откуда его извлек Брихаспати. Но в Ригведе

Эката нигде не упоминается, а Двита встречается

в двух гимнах (V* 18, 2; VII, 47, 16). В

первом из этих гимнов он упоминается как пророк,

и ему приносят жертвы (частично неполноценные),

а во втором просят Ушас, чтобы она

увела дурной сон к Двите и Трите. Грамматически

слово «трита» означает «третий», и в

гимне (VI, 44, 23) слово «тритешу» использовано

в значении числительного, определяющего слово

«рочанешу», что в целом имеет значение «в

третьей области».

В качестве ведического божества Трита именуется

Аптья, то есть «рожденный водой» или

«пребывающий в воде», согласно пояснению Саяной

гимна (VIII, 47, 15). Он упоминается неоднократно

в роли помощника Марутов и Индры при

убийстве демона, или силы мрака, вроде Вритры.

Так, в гимне (X, 8, 8) говорится, что поощряемый

Индрой Трита убил трехглавого сына

Тваштри и освободил коров. В другом гимне

(X, 99, 6) мы читаем, что Индра одолел громко

рычавшего шестиглазого демона, и Трита, укрепленный

этим в своих силах, убил вепря ору

ВЕДИЧЕСКИЕ МИФЫ ОБ УТРЕННИХ БОЖЕСТВАХ

жием с острым железным наконечником. Но наиболее

важным служит упоминание о Трите в

гимне (I, 105), где описывается, как он упал в

колодец («купа»), который в других строфах

(X, 8, 7) называется ямой («вавра»). Трита воззвал

к богам о помощи, и тогда Брихаспати, услышавший

его мольбы, извлек его из такой беды

(I, 105, 17). Некоторые строфы этого гимна очень

информативны. Например, в строфе 9 Трита указывает

на «свое родство с семью лучами неба»,

о чем он знает. Красный Врика, волк мрака,

описывается как преследующий Триту, идущего

своим путем. Это все говорит о том, что Трита

был родствен силам света, но попал в беду, будучи

сброшен во мрак. В гимне (IX, 102, 2) про

убежище Триты говорится, что оно тайное, скрытое,

а это подобно третьему шагу Вишну.

Такой же рассказ обнаруживается и в Авесте.

Там Тхраэтаона, носивший родовое имя Атхвья

(санскритское Аптья), описывается как убийца врага

— змея Ази Дахаку, у которого три пасти и

шесть глаз (Яшт, XIX, 36-37; V, 33-34). Примечательно,

что в легенде Авесты Тхраэтаона идет

на борьбу с демонами в сопровождении своих

двух братьев, задумавших убить его по дороге.

Такая легенда полностью поддерживается процитированным

Саяной отрывком из «Тайттирийя Брахманы

» и историей о Шатья-янинах, а когда выявляется

такое сближение двух рассказов, мы не

можем легко отбросить в сторону сюжет из «Тайттирийя

^Брахманы» или полагать, что он был целиком

соткан из неправильно понятых упоминаний

в Ригведе.

Но без учета сути арктической теории о долгом

мраке, длившемся почти четыре месяца, или

около одной трети года, европейские ученые не

смогли понять, почему божество именуется «третьим

», а вследствие непонимания возникли многие

12*

356 ГЛАВА X

предположения по поводу того, как это Трита, то

есть «третий» в буквальном переводе, мог обозначать

божество, брошенное в яму или колодец в

далекой области. Так, Макс Мюллер произвел

это имя от корня «трь» — «пересекать» и решил,

что оно должно иметь форму «Трьта» и, соответственно,

обозначать «солнце, пересекающее

океан», а поэтому в своей измененной форме

«Трита» оно связано с ежедневной борьбой света

и мрака. <... >

Такой опыт показывает, как истинные ученые

иногда бывают не в состоянии объяснить ряд мифов,

не располагая правильным ключом к пониманию

их содержания, их смысла. Но теперь вся

легенда может быть понята при обращении к арктической

теории. Персонифицированная треть года,

названная именем Трита — «третий», описывается

как скрывавшаяся в темноте, или в колодце,

или в яме, или в водах нижнего мира, ибо

солнце именно на этот период уходило за горизонт

на родине древних предков арьев. И такие

сюжетные моменты, как связь Триты с мраком

и водами, или его участие в борьбе с Вритрой,

или даже то, что на староирландском языке море

обозначалось словом «триатх», — все это теперь становится

понятным и объяснимым. Нижний мир —

это место пребывания воздушных вод, а поэтому

рассказ о Брихаспати, который освободил коров,

запертых в пещере нижнего мира, легко понимается

как рассказ об освобождении им Триты,

попавшего в колодец.

Когда профессор М. Мюллер говорит, что место

укрытия Триты «вавра» — это и есть вечный

мрак, не имеющий пределов, из которого свет,

упоминаемый под именами Атри, Ванданы и

другими, освобождается ежедневно, я готов подписаться

под каждым его словом, кроме последнего

«ежедневно». Ведь Макс Мюллер, уточнив, что

ВЕДИЧЕСКИЕ МИФЫ ОБ УТРЕННИХ БОЖЕСТВАХ 357

скрытое место Триты было охвачено мраком и

что солнце поднималось из этой области тьмы,

дошел в этих разъяснениях почти до выводов арктической

теории, но ему помешало знакомство

с теориями весны и зари. И в результате, какой

бы ни была причина, он не сделал этого шага

дальше и правильная концепция мифологической

сути легенды о Трите была затемнена словом

«ежедневно». Отбросив это слово, мы увидим

правильное объяснение в свете арктической теории

всей легенды о Трите и о значении слова

«трита» как «третий».

ВОДЫ

В предыдущей главе был подробно разобран

вопрос о характере и движении воздушных, или

небесных, вод, так что осталось добавить к этому

лишь немного дополнений. Мы также видели,

что нижний мир, или водный мир, определялся

как перевернутая полусфера или труба, так

что попавший туда воспринимался как угодивший

в область беспредельной тьмы или бездонных

вод. Считалось также, что этот океан был окружен

горами, как каменной стеной, отграничивающей

верхний мир от нижнего, и для того, чтобы

воды могли начать литься и в верхний мир,

необходимо было пробить в этих горах проходы,

которые были закупорены телом протянувшегося

по горам Вритры.

В одном гимне (II, 24, 4) говорится, что этот

колодец заложен камнями («ашмасьям»), и его

раскупорил Брихаспати, в другом (X, 67, 3) упоминается

каменная стена, за которой были заперты

коровы. Говорится и про то, что гора была

скрыта в животе Вритры (I, 54, 10), и еще —

что сам Шамбара жил в горах. Мы также ви

358 ГЛАВА X

дели, что со времени существования школы Нирукты

слово «гора» («парвата») было объясняемо

неверно, хотя эта школа и внесла немалый вклад

в дело анализа Вед, несмотря на то, что иногда

и заходила слишком далеко в своих этимологических

изысканиях.

Связь нижнего мира вод с горами и мраком

следует считать установленной, а легенды о

Вритре, Бхуджье, Саптавадхри, Трите и т. п.

указывают на то, что воды представляли собой

убежище для сил зла и место проведения сражений

с ними. Подтверждается также и то, что в

течение определенной части года там появлялись

Сурья, Агни, Вишну и Трита. Это было и тем

местом, где пребывал в своем сне Вишну, пораженный

какой-то кожной болезнью, где Трита

впервые надел упряжь на- лошадь, в образе которой

было представлено солнце, а Индра впервые

стал всадником (I, 163, 2), сев на нее верхом.

Это было местом, откуда семь рек поднялись в

небо вместе с семью солнцами, освещавшими в

течение семи месяцев древнюю родину арьев, и в

это же место реки вместе с солнцем спускались

по истечении срока. И воды эти были теми самыми,

которые порождали земные водоемы, наполняя

их влагой дождей, проливаемых ими при

протекании через небо. Считалось, что эти воды

текут под тремя землями, образуя в своем движении

с запада на восток то место, где рождалось

солнце и другие утренние божества, как указывается

в Ригведе. В этом месте Вритра скрывал

коров в каменном стойле, здесь царили Варуна и

Яма и " тфебывали в покое и довольстве питри —

души предков.

Что же касается разделения на части этой водной

области, то мы можем видеть, что ведические

барды усматривали в этом разделении полную

аналогию с землей и небесами. Этих частей

ВЕДИЧЕСКИЕ МИФЫ ОБ УТРЕННИХ БОЖЕСТВАХ 359

было три, семь или десять и в нижнем мире, и

на земле, и в небе. Итак, мы видим, что правильное

концептуальное понимание всех сведений

о подземных водах и об их движении совершенно

необходимо для объяснения истинного

значения многих ведических легенд, а также и

легенд в Пуранах, хотя следует указать, что в

последних сюжеты основаны не только на Ведах,

но и на других источниках. И если не понимать

характера вод как универсального и всеобъемлющего,

многие сюжеты гимнов Вед предстанут

как темные, запутанные и таинственные.

Поэтому я объединил здесь основные характеристики,

относящиеся к божествам, упоминаемым в

связи с водами ведическими поэтами, и обсудил

эти вопросы на предыдущих страницах.

В постведической литературе многие из этих

характеристик относят к соленым водам океана и

других наземных вместилищ вод. Укажем, что

греческое слово «океанос», фонетически сближающееся

с санскритским «ашаяна» («обволакивающий

»), вошло почти во все европейские языки.

Раннесредневековый поэт Бхартрихари в поэме

«Вайрагья Шатака» восклицал: «О, как просторно,

велико и терпеливо тело океана! Здесь покоится

во сне Кешава (Вишну), здесь пребывают

враги (Вритра и другие демоны мрака); здесь

лежит и владыка гор, ищущий убежища, и здесь

же скрывается Морской огонь (подводное пламя)

вместе со всеми самвартаками (облаками)».

Эти сугова суммируют легенды Пуран, относящиеся

к океану, и можно увидеть, что каждая из

них основана на ведических представлениях о характере

и о движении воздушных вод, которые

являются основным материалом, использованным

для создания мира. После таких слов не требуется

уже пояснять, почему Апах — «воды» — заняли

такое важное место в пантеоне Вед.

360 ГЛАВА X

СЕМЬ. ДЕВЯТЬ. ДЕСЯТЬ

Выше указывалось, что воды нижнего мира

делятся, как небесные и земные, на три, семь или

десять частей. Мы узнали также, что в древности

жертвоприносители завершали свои ритуальные

действия в семь, девять и десять месяцев и что Навагвы

и Дашагвы упоминаются иногда вместе,

иногда порознь, а иногда вместе с семью мудрецами.

Я также вкратце указывал, что семизначное

деление встречается не только в Ведах, но и

в мифах других арийских народов. Но эти факты

требуют более углубленного рассмотрения, и я

намерен здесь указать на некоторые данные,

привлекавшие до сих пор не очень много внимания.

Яска и Саяна говорят только о семи конях солнца,

семи языках пламени Агни, так как считалось,

что у солнца семь лучей. Но СП. Пандит

(индийский ученый) изложил в своих трудах новую

мысль, что эти семь лучей надо рассматривать

с точки зрения оптики, и они отражают в

своей сути семь цветов, на которые призма разделяет

свет солнца, или же это семь цветов радуги.

Это выглядит на первый взгляд удовлетворительной

оценкой факта, но наша уверенность

в этом терпит поражение сразу, как только мы

вспомним, что в Ригведе говорится и о десяти конях

солнца и о десяти его лучах. Яска и Саяна

или обходят стороной эту трудность, или приводят

некие уклончивые пояснения. Но эти десятизначные

деления встречаются так часто, что отбросить

их нельзя, да они еще и сочетаются с семизначными.

Нам следует выяснить, почему в Ригведе

зафиксированы такие факты. Но до того, как

приступать к рассмотрению всего этого, мы должны

вспомнить о всех фактах этого двойного

ВЕДИЧЕСКИЕ МИФЫ ОБ УТРЕННИХ БОЖЕСТВАХ Ш

сочетания и посмотреть, насколько широко они

встречаются в ведической литературе.

Начнем с солнца. Оно описывается как семиконное

(V, 45, 9), а его колесница — как влекомая

семью конями и имеющая семь колес, или

одного коня о семи головах (I, 164, 3). Указывается,

что эти семь коней гнедой масти (I, 50, 8),

но в гимне (IX, 63, 9) говорится, что в его

колесницу впряжены десять коней, а в гимне

(I, 164, 14) сказано, что колесо бога года тоже

влекут десять коней. В Атхарваведе же указывается,

что колесница солнца восьмиконная (XI, 4, 22).

В Ригведе же и Индра именуется богом, у которого

семь лучей, и семилучевой называется его

колесница (II, 12, 12; VI, 44, 24), тогда как в

гимне (V, 33, 8) его влекут десять белых коней,

а в гимне (VIII, 24, 23) он назван «десятым новым

» («дашамам навам»). В «Тайттирийя Араньяке

» (III, 11, 1) Индра назван десятизначным, и тут

следует отметить, что и в Авесте, в «Бахрамяште

», говорится о десяти воплощениях Веретрагхны

(Вритрахана), и это особо подчеркивается. Среди

тех, кому Индра покровительствует, мы видим

Даша-дью, то есть Десятикратно светящего (I, 33,

14; VI, 26, 4), но некоего Дашони, имевшего десять

рук, или помощников, и также Даша-майу,

обладателя десяти иллюзий, он подчинил Дьотане

(VI, 20, 8). В другом месте указывается, что Дашони

и Даша-шипра находятся вместе с Индрой,

когда он пьет сому у Сьюмарашми (VIII, 52, 2).

Колесницы же бога Сомы и Пушана описываются

как пятцлучевые и семиколесные (II, 40, 3),

а в гимне (IX, 97, 23) у Сомы десять лучей.

В ряде гимнов Агни именуется семилучевым

(I, 146, 1; II, 5, 2), и о его конях говорится, что

У них семь языков (III, 6, 2), но в другом месте

(I, 141, 2) об Агни говорится, что он «дашапрамати

» — «десятикратно укрывающийся», и де

362 ГЛАВА X

сять его тайных прибежищ упоминаются в гимне

(X, 51, 3). Юного Агни называют и «девятым»

(«навамам») (V, 27, 3) в таком же описании, как

слово «дашамам» («десятый»), относящееся к «новому

» Индре (VIII, 24, 23).

О молитвах говорится, что приносящие жертву

жрецы возносят к богам семь молений (IX, 8, 4),

а в гимне (I, 144, 5) указывается на десять. Семь

видов пищи упоминается в гимне (III, 4, 7), но

в гимне (I, 122, 13) говорится о десяти видах. В

«Шатапатха Брахмане» говорится о десяти способах

проведения жертвенных возлияний (I, 8, 1, 34).

В ряде гимнов повествуется о семи жертвоприносителях

(«випрас», «хотарах»), как мы видим

во фрагментах (III, 7, 7; III, 10, 4; IV, 2, 15;

X, 63, 7), но в гимне (III, 39, 5) четко указано,

что Дашагвов десять. И десять же жрецов

упоминаются в «Тайттирийя Брахмане» (II, 2, 1, 1;

И, 2, 4, 1).

Брихаспати, перворожденный жрец, описывается

как имеющий семь ртов (IV, 50, 4), и это

повторяется и в Атхарваведе (XX, 88, 4). Но в

той же Атхарваведе (IV, 6, 1) первый брахман

Брихаспати имеет десять ртов и десять голов. О

семи головах этого брахмана в Ригведе говорится

нечетко, но в одном месте, в гимне (X, 67, 1)

«наш отец», что означает отца Ангирасов, обладает

семью головами знаний.

На семь частей делится земля (I, 22, 16), но о

землях сказано, что их десять («дашавани») (X,

94, 7).

Стойло коров, открытое Ашвинами, имеет

семь *ртов» — входов (X, 40, 8), но удесятеренное

коровье стойло («дашавраджа») упоминается в

гимнах (VIII, 8, 20; VIII, 49, 10; VIII, 50, 9).

В гимне (X, 93, 4) перечисляются семь царей:

Арьяман, Митра, Варуна, Рудра, Маруты, Пушан

и Бхага. Но в гимне (VIII, 5, 38) упоминаются

ВЕДИЧЕСКИЕ МИФЫ ОБ УТРЕННИХ БОЖЕСТВАХ 363

десять златоподобных царей, и о десяти не приносящих

жертв царях говорится в гимне (VII, 83, 7).

И Атхарваведа указывает, что было только десять

древних богов (XI, 8, 10).

По этим указаниям видно, что в одном месте

упоминаются семь коней солнца, а в другом —

десять; равным образом мы видим указания на

семь молитв и десять молитв; семь земель и десять

земель; семь коровьих стойл и десять и т. д.

Так двойные указания не всюду могут быть четко

объяснены во всех случаях, но в целом не вызывает

сомнений то, что ряд упомянутых выше

объектов воспринимается как распадающиеся на

два образа — семизначный и десятизначный. К этому

двойному делению следует добавить и тройственное

— три неба, три земли, три нижних

мира, а также одиннадцатикратное деление богов

в небесах, и земли, и вод, о чем говорилось

выше. В Атхарваведе же упоминаются девять земель,

девять океанов и девять небес (XI, 7, 14),

и это же встречается в «Атхарваширас Упанишаде

».

Теперь ясно, что предложенная Яской теория не

поможет в объяснении всех этих категорий деления.

Можно предположить, что было принято деление

на три для таких объектов, как небо, земля

и нижний мир. Но как нам тогда объяснить все

другие деления, от семи до одиннадцати? Насколько

мне известно, не было сделано попыток

обосновать принцип такого подхода, определяющего

все эти классификации. Но теперь аналогии,

касающиеся семи жрецов, Навагвов и Дашагвов,

могут подсказать нам возможную причину этих

разных способов разделения. Например, то, что

солнце имеет то семь, то десять коней, выглядит

естественно относящимся к семи или десятимесячным

периодам солнечного света, что описано

364 ГЛАВА X

выше. И в таком случае это помогает нам понять

истинное значение этих делений.

Разделение жрецов на семь, девять и десять

выступает как указание на число жертвоприносителеи:

семь хотри, Навагвы и Дашагвы. Их

количество явно служит выявлению одного основания,

одной причины. Родина арьев, расположенная

в древние времена между Северным полюсом

и Полярным кругом, была, видимо, разделена

в представлении людей на разные зоны в зависимости

от количества месяцев, в течение которых

солнце стояло над горизонтом. И о том, что

на древней арктической родине год, исчислявшийся

семью, девятью или десятью месяцами солнечного

света, был более известен, чем год в восемь

или одиннадцать месяцев. Об этом говорят

такие факты, как то, ^что Навагвы и Дашагвы

считались наиболее выдающимися из числа Ангирасов,

а также то, что главным определением

Сурьи было «семиконный», равно как и рассказ

о семи сыновьях Адити, представленных ею богам.

Следует также сказать, что, хотя Ангирасы называются

имеющими разные формы, Арьяман описывается

как имеющий семь главных форм, остальные

его образы не столь существенны, и

упоминается он как семиразовый жертвоприноситель

(X, 64, 5). В гимне (X, 27, 15) появляются

семь, восемь, девять или десять героев-воинов

(«вирас») «впереди, позади и всюду вокруг».

Эти строки по-разному объясняются разными

учеными, но мне думается, что они связаны с

семи-** восьми-и девятизначными количествами

жертвоприносителеи, или Ангирасов, описанных в

гимне (III, 53, 7) как «герои или воины Асуры».

Поэтому, не исключено, что эти «вирас» упоминаются

и в гимне (X, 27, 15). Об Индре говорится

в гимне (VIII, 4, 1), что его почитает народ

ВЕДИЧЕСКИЕ МИФЫ ОБ УТРЕННИХ БОЖЕСТВАХ

повсюду — впереди (на востоке), позади (на западе),

наверху (то есть на севере) и внизу (на юге).

И если определения «впереди», «позади» и другие

в гимне (X, 27, 15) правильно поняты, то строки

означают, что семи-, восьми-, девяти-и десятизначные

группы жертвователей могут быть

видны «всюду вокруг». Другими словами, в разных

местах арктического региона имелись свои

группы жертвователей, связанных с числом месяцев

солнечного света в этих местах. Объяснить

это не поможет ни одна теория, кроме арктической,

а поэтому, ввиду полного отсутствия других

удовлетворительных разъяснений, нам следует,

видимо, согласиться с ее выводами.

ДЕСЯТЬ ЦАРЕЙ И РАБАНА

Выше говорилось, что в Ригведе упоминаются

десять златоруких царей и десять не знающих

жертвоприношений (VIII, 5, 38; VII, 83, 7). Но

нельзя лишь мимолетно упоминать здесь об этих

последних. О царе Судасе, сыне Диводасы Атитхигвы,

сказано, что он воевал с десятью такими

неправедными царями, ему помогали Индра и Варуна

(VII, 33, 3-5; VII, 83, 6-8). Эта битва известна

в литературе под названием «дашараджна

». Главный жрец царя Судаса, Васиштха, заботился

о том, чтобы'Индра его поддерживал.

На этой шаткой основе некоторые ученые

выдвинули^ предположение, что здесь описывается

битва между арьями с десятью неарийскими, не

знающими жертвоприношений царями. Но я думаю,

что битва «дашараджна» должна быть объяснена

более просто и естественно как один из

вариантов битв Индры с семью демонами-Данавами

(X, 120, 6). В Ригведе Индру называют сеМижды

убийцей, что может относиться или к семи

366 ГЛАВА Л

Данавам, или к семи крепостям Вритры (I, 174, 2\

в глубине семидонного океана (VIII, 40, 5). Ее

ли Индра является семижды убийцей («саптахан»).

его же можно определить и как десятикратного

убийцу, руководствуясь принципом разъясненного

выше деления. Слово «дашахан» в Ригведе не

встречается, но битва с десятью царями практичес

ки соотносится с этим понятием. Мы уже говорили

выше, что в числе врагов Индры были и такие,

как Дашони и Дашамайа, явно связанные

формой своих имен с числом десять («даша»). Де

сять златоподобных царей выглядят образами де

сятимесячного солнечного света, богами этих деся

ти месяцев, и то, что о них говорится как о да

рованных жертвоприносителям, выглядит обосно

ванным. Один из почитателей Индры именуете:

Дашадью, то есть «светящий десятикратно».

Соединив все эти факты, мы придем к зак

лючению, что семь демонов — Данавов, являвши\

собой силы мрака, могли восприниматься и Kai

десятикратные, а Индра, помогавший Судасу ь

борьбе с десятью неправедными царями, соотноситесо

старой историей о ежегодной борьбе света <

мраком, как это представлялось обитателям тех

мест, где после десяти летних месяцев наступал!

два месяца долгой ночи, то есть тех мест, где п

жили Дашагвы.

Но и это еще не конец проявлениям интереса i

этой замечательной битве. Если мы вспомним,

что слово «царь» не относилось в Ригведе к

классу (сословию) воинов и что в одном местч

оно определяет Ангирасов (I, 139, 7), то стану

явными синонимами такие слова и выражения

как «десять золотых царей», «десять жертвовате

лей», «десять Ангирасов» или «десять Дашагвог*.

которые приносили жертвы в течение десяти месяцев

». Брихаспати был главой Ангирасов и ка-таковой

мог вполне носить прозвище, относящееся

ВЕДИЧЕСКИЕ МИФЫ ОБ УТРЕННИХ БОЖЕСТВАХ

тс ним всем. И мы видим, что он однажды именуется

семиротым и семиглавым, а в другом гимле

— десятиротым и десятиглавым (IV, 50, 4), такэке

и в Атхарваведе в гимне (IV, 6, 1). Этот

Брихаспати связан в тексте с историей Сарамы и

с «народом пани», и о нем сказано, что он помогал

Индре в нахождении коров и даже совершил

сам этот подвиг (I, 83, 4; X, 108, 6-11).

О Брихаспати говорится и что он потерял свою

жену, которая была ему возвращена богами. Это

явный сюжет о возвращении зари человеку, которого

тут представляет Брихаспати, то есть главному

жертвователю.

В «Тайттирийя Араньяке» (I, 12, 3-4) Индра описывается

как любовник Ахальи, и этот миф объяснялся

как относящийся к заре и солнцу — так

понимал это, например, такой ортодоксальный

ученый, как Кумарила. В более поздней " литературе

Ахалья описывается как жена риши Готамы

(чье имя значит «имеющий много коров»), но все

же нетрудно воспринять историю об Ахалье (имя

которой Макс Мюллер связывает со словом

«ахан» — «день») как изначальную историю о заре,

или же как версию легенды о Брахмаджае, изложенную

в гимне (X, 109).

Эти факты очень значительны и заставляют

вдуматься в некоторые данные «Рамаяны». Скажем

сразу, что глубокое проникновение в историческую

основу этого великого индийского эпоса

не входит в задачи данной нашей книги —

здесь анализируются ведические мифы, и если

мы упоминаем этот эпос, то лишь с намерением

указать на те моменты сходства с ним, которые

нельзя не заметить, ибо они поразительны. Весь

главный сюжет «Рамаяны» изложен столь детально,

что в общем виде он несет на себе печать

своего исторического происхождения. Но и при

этих условиях мы должны объяснить, почему про

368 ГЛАВА X

тивником Рамы выступает десятиглавое чудовище,

а также почему отец Рамы носит имя Дашаратха,

то есть «владелец десяти колесниц».

Десятиглавое чудовище не может однозначно

восприниматься как исторический персонаж, и

это выглядит похожим на то, что автор эпоса

умело ввел в главный его сюжет некоторые данные

ведических мифов. Мы видели выше, что в

числе врагов Индры встречаются такие, как Дашони

или Дашамайа, в битве, именуемой Дашараджна,

участвуют десять неправедных царей, носителей

демонической сути, сражавшихся против

Судаса. Эти десять не приносящих жертвы царей

могут вполне быть восприняты как один царь с

десятью головами, то есть как десятиглавое чудовище,

и это вполне соответствует такому приему

в мифоэпическои литературе, как описание Брихаспати,

главного среди десяти Ангирасов, имеющего

десять голов и десять ртов. А тот факт, что

в «Рамаяне» брат десятиглавого демона ежегодно

засыпал на шесть месяцев, тоже указывает на

связь сюжета с темой Арктики.

Профессор А. Райе в своих «Гиббертовских лек

циях» цитирует слова Плутарха, что жители

Пафлагонии* считали своих богов пребывавшими

в затворе всю зиму, и их освобождали только к

лету. Он поясняет эту легенду как указание на