Б. Г. Тилак 16 страница

используемых «грахвас», то есть чашек

для разлития сомы. Но этим мы сейчас заниматься

не будем.

Второй вид — «ахинас» — включает в себя двенадцатидневное

приношение — «двадашаха», он признается

столь же важным, как и третий, включает

в себя правила проведения, подобные тем,

что связаны с «ахинас» и с «саттрами». Сюда входят

и трехдневные ритуалы — «трьяхас» (эти дни

называется «джьотис, го, аюс»), десятый день и

две атиратры («Айтарейя Брахмана», IV, 23-4).

Девятидневные (по три «трьяхас») именуются «наваратра

», и целый ряд ночных приношений по

2-3-4... 12 ночей («двиратра, триратра» и т. д. ):

«Тайттирийя Самхита» (VII, 1, 4 — VII, 3, 2) и др.

К третьему из главных видов относятся годовые

саттры, представляемые, в частности, Гавам-аянам

(о чем мы здесь и ведем речь) — путем коров.

Нам нет здесь необходимости останавливаться на

том, что некоторые из этих саттр описываются как

длившиеся то тысячу лет, то тысячу дней. Важно

то, что годовые саттры играют самую существенную

роль. И нам нужно всмотреться в слово

«шалаха», буквально означающее «шесть дней»

(шал-ахан). Этим словом в литературе определяется

шестидневное жертвоприношение, и оно воспринимается

как единица измерения месяца (подобно

современной неделе). Месяц считался состоящим из

пяти шалаха (итого из 30 дней). Шалаха включала

в себя трехдневные приношения, именуемые

«джьотис», «го» и «аюс», и, по предписаниям,

Должна была чередовать их ежедневно — сначала

День в прямом, а затем в обратном порядке, так

что она начиналась с «джьотис» (или «джьотиштома

») и ею же завершалась («Айтарейя Брахмана

», IV, 15). Есть два вида «шалахи» — «абхип

ГЛАВА УШ

лава» и «приштья», различие состоит в способе

исполнения песнопений при возлиянии сомы.

Годовая саттра состоит из шал ах, проводимых,

в соответствии с предписаниями, по-разному в начале,

в середине и в конце. Центральный день

такой саттры («вихуван») делит саттру пополам,

уподобляя ее дому из двух половин («Тайттирийя

Брахмана», I, 2, 3, 1). До дня «вихуван» ритуал

происходит в определенном порядке, а после него —

в обратном. Образцом годовой саттры является Гавам-

аянам, и она состоит из 14 частей, рассчитанных

на 360 дней.

Части годовой саттры

Название частей Число

дней

Вводная ати-ратра 1

24-й день, называемый «арамбханийя» («Айтарейя

Брахмана», 1У, 12), или «праянийя», — истинное начало

сатты 1

Четыре «абхиплава» с последующей «приштья

шалахой», повторяемые ежемесячно в течение пяти

месяцев 150

Три «абхиплава» и одна «приштья шалаха» 24

День «абхиджит» 1

Три дня «свара-саман» 3

«Вихуван», или центральный день, не включаемый в

общий счет дней года

8 Три дня «свара саман» 3

9 День «вишваджит» 1

10 Одна «приштья» и три «абхиплава шалаха» 24

11.

Одна «приштья» и четыре «абхиплава шалаха»

ежемесячно, в течение четырех месяцев 120

12 Три «абхиплава шалаха», одна «гоштома», одна

«аюштома» и одна «дашаратра» (то есть два цикла

по 10 дней), а всего один месяц 30

13.

День «махаврата», соответствующий 24-му дню

начала 1

14.

Завершающая «атиратра» 1

ПУТЬ КОРОВ 227_

<... > Вторые семь, повторяющие в обратном

порядке первые, слегка отличаются от них мелкими

деталями ритуала и принятыми названиями...

Однако все эти отклонения не влияют на общее

число дней в году... Но тем, кто придерживался

лунного годового календаря, содержащего 354 дня,

приходилось пропускать шесть дней из указанной

схемы, и их саттра носит особое название

«Утсаргинам-аянам»: «Тайттирийя Самхита» (VII,

5, 7, 1), «Тандья Брахмана» (V, 10), — что можно

объяснить ближе всего как «путь с опущением

части». Это отражало необходимость соотнести

саттры солнечного и лунного годов, и в ряде памятников

ведической литературы указываются разные

моменты различия или сходства в частях ритуала.

<... > Из приведенных здесь примеров

становится ясным, что всей основой саттр был год

в 360 дней, а также то, что важное место занимал

центральный день, известный как «вихуван

» (так как после него все шло в обратном

порядке). О его значении я уже говорил в своих

работах, но нам важно здесь уделять внимание

тем дням, которые предшествовали установлению

такой календарной схемы. Для этого мы должны

описать тот вид жертвоприношений сомы, который

входит в общую группу саттр.

Выше уже указывалось, что наряду с двенадцатидневной

«двадашахой» были жертвоприношения

от двух до двенадцати ночей, но это не

было их пределом — они могли длиться и тринадцать

^и более — до ста ночей («шата-ратра»).

Но поскольку «ахина» (см. выше) не должна

была превышать 12 дней, все более долгие ночные

ритуалы составили третью группу — саттр

как таковых. <... > Такие ночные жертвоприношения,

или «ратри-саттрас», подробно описаны в

«Тайттирийя Самхите», Брахманах и «Шраутасутрах

», и в первой особенно подчеркивается ело

228 ГЛАВА VIII

во «ратри» («ночь»), часто применяемое во множественном

числе. Итак, как указано, ночные

ритуалы, длящиеся менее 13 ночей, сохранили за

собой название «ахина», а от 13 до 100 — это

саттры. Но это условное деление, и каждый,

знакомый с этими памятниками, увидит, что все

они подпадают под общее название «ати-ратра» —

«ночные».

Возникает вопрос в связи с саттрами — почему

они определяются такими словами, как «ночные

жертвоприношения» («ратри-кратус») или «ночные

саттры» («ратри-саттрас») и почему их должно

быть сто, а не больше?

Некоторые отвечали в форме просьбы, предлагая

нам поверить, что слово «ратри» («ночь»)

надо воспринимать в значении «день», и тогда

термин «двиратра» надо будет переводить как

«два дня», а «шата-ратра» — как «сто дней». Эта

условность была многими принята, и почти все,

кто писал о жертвоприношениях, стали прибегать

к таким терминам. Да ведь и действительно,

луной измерялось время, и лунные ночи были более

заметны, чем дни, как бы замещая их при

счете времени. Но это не снимает вопроса о ста

ночах саттры, связанных с приношением сомы.

Ведь были и годовые саттры в 360 дней. Даже

называя ночи днями, мы не можем понять, почему

не продолжить это стодневие до полного

года? Я не нашел ответа ни у одного специалиста

по жертвенным ритуалам. В «Тайттирийя

Брахмане» встречаются рассуждения о том, что не

может дольше ста ночей длиться жертвоприношение

сомы, из-за того, что и жизнь человека

не длится дольше ста лет (III, 8, 16, 2). Но это

объяснение совсем уж неудовлетворительно, а последователи

философской школы Мимансы, предлагавшие

ночь считать днем, обходили этот вопрос

стороной.

ПУТЬ КОРОВ

В целом дело обстоит так: литература о жертвоприношениях

упоминает серии в 99 (практически

в 100) ночных приношений сомы, но они

не составляют части годового ритуала, как Гавамаянам,

а также нет причины считать их отдельным

ритуалом, и не объясняется их так точно определяемая

длительность. Ни в Брахманах, ни в

«Шраута-сутрах», не тем более у Саяны и Яски

нет ключа к решению этих вопросов, а в Мимансе,

где пояснено, что ночь это и есть день,

допускается, что эти жертвоприношения сомы являются

отдельной группой в общей их системе. В

таких условиях не может считаться неуместной

попытка объяснить это все, особенно после столь

многовековой эпохи существования саттр. И я думаю,

что арктическая теория, которая, как мы уже

видели выше, поддерживается многими независимыми

свидетельствами, помогает не только объяснить,

но и показать суть наличия таких самостоятельно

существующих серий, состоящих из ста

жертвоприношений сомы. Поэтому я хочу попытаться

изложить мой взгляд на этот вопрос.

Я думаю, что в слове «ати-ратра» речь идет

о ночи, и если даже теперь этот ритуал проводится

по ночам, почему мы не должны видеть понятие

о ночи в таких терминах, как «дви-ратра,

три-ратра и т. д. вплоть до шата-ратра»? То возражение,

что сок сомы не добывается по ночам,

скорее воображаемое, а не реальное, так как для

всех ати-ратр этот сок применим одинаково. Ритуал

атн-ратры проводится в начале и в конце

каждой саттры, и все три возлияния сомы производят

три раза в ночь. В «Айтарейя Брахмане»

(IV, 5) есть пояснения этого: Асуры (враги богов)

использовали ночь как укрытие, а боги под покровом

дня стремились изгнать их из области

мрака. В среде богов только один Индра мог по

своей мощи справиться с такой задачей. Войдя в

230 ГЛАВА VIII

область тьмы, он, поддерживаемый пением гимнов,

выгнал Асуров в первую часть ночи при

первом возлиянии сомы, второе возлияние помогло

ему во вторую часть ночи, а при третьем он

освободил от них всю область ночи. Три возлияния

сомы проводятся только в течение ночи и

предназначаются только Индре.

В этой же «Брахмане» дальше (VI, 6) точно

разъясняется важный вопрос: «Как это гимны «Павамана-

стотра», исполняемые, как принято, для

очищения сока сомы, приготовляемого к возлиянию

днем, могут исполняться ночью? » И тут же

дается ответ, что стотры одни и те же и для дня,

и для ночи. Отсюда ясен вывод, что сок сомы был

добываем и очищаем гимнами и во время ночной

церемонии ати-ратра, и Индра был единственным

божеством, кому подносились эти возлияния,

чтобы помочь ему в борьбе с Асурами, укрывающимися

в ночи.

Тот факт, что ати-ратра является древним ритуалом,

доказывается описаниями в литературе

парсов. Хотя в Авесте нет слова «ати-ратра», мы

видим в «Вендидаде» (XVIII, 18—22) рассказ о

трех частях ночи, и в первой из них хозяин дома

должен призвать Огонь, сына Ахура Мазды,

встать, надеть свой пояс и принести чистые дрова,

чтобы они ярко горели. И говорить: «Вот

идет Ази, созданный Даэвами (ведическими Асурами),

чтобы биться со мной и отнять мою жизнь».

Это же повторяется и во вторую, и в третью

часть ночи. Кажется, до сих пор не отмечена никем

близость этого к трем возлияниям ати-ратры.

А ведь все это показывает, что ати-ратра — это

древнейший ритуал, проводимый среди ночи для

оказания поддержки Индре, божеству, вступившему

в битву с силами тьмы. Примечательно и

то, что такие священные акты, как надевание

ПУТЬ КОРОВ 23J

пояса или выжимание сока сомы, исполнялись

именно в часы мрака.

И вот то, что исполнялось в течение одной

ночи, вполне могло производиться в случаях, когда

жертвоприношения требовались для двух, трех

и больше ночей. Выше я уже указывал, что жертвоприношения

в древности проводились в течение

десяти месяцев, вслед за чем наступала долгая

ночь. Что же делали жрецы-жертвоприносители

в течение этой ночи? Не могли же они все это

время спать, да и мы знаем, что жители крайних

северных областей Европы и Азии не спят

напролет всю долгую ночь, наступающую в их

частях земного шара. Так, Поль дю Шайю, который

недавно (1900) опубликовал обзор своих поездок

в «земли долгих ночей», сообщил, что,

хотя солнце скрывается за горизонтом в Арктике

на много дней, все же в это время «лапландцы

определяли по звездам время дня и ночи, будучи

привычными высчитывать его по высоте звезд над

горизонтом, как мы это определяем по солнцу».

А то, что лапландцы делают сейчас, могли делать

и древнейшие жители циркумполярного региона.

Ясно, конечно, что древние жертвоприносители

арийской расы не отправлялись спать после

завершения десятимесячного ритуала. Что же,

они сидели сложа руки, пока Индра бился ради

них с силами мрака? Они исполняли все правила

принесения жертв в течение десяти месяцев с целью

ПОГФОЧЬ Индре в его битве с Валой, а вот

в то время, когда Индра остро нуждался в помощи

в виде исполнения гимнов и возлияний сомы,

они сидели лениво, прекратив проведение ритуа-

ла, и предоставляли Индре возможность бороться

один на один с Валой? Можем ли мы так думать?

Такое предположение отметается напрочь

всей теорией жертвоприношений.

232 ГЛАВА VIII

Если арктическая теория правомерна и если

предки ведических риши жили некогда в областях,

где ночная тьма длилась ряд дней (день следует

понимать как сутки в 24 часа), мы, естественно,

ожидаем встретить упоминания о сериях

ночных возлияний сомы, проводимых ночами в

течение всего периода тьмы, чтобы помогать богам

в их борьбе с демонами мрака. И вот в ведической

литературе о жертвоприношениях описывается

ряд подобных действий, которые со

включением в их число ати-ратры длились от

одной до ста ночей. И приверженцы Мимансы,

и авторы Брахман, не понимавшие указаний на

арктическую родину, превратили эти ночные

жертвоприношения в дневные, и это домысленное

объяснение, очевидно, было введено в те века,

когда была уже забыта'истинная природа ратрикратус

и ратри-саттр, но нас это не сбило с

пути попыток объяснить эти факты по-другому.

Я уже говорил, что, если соглашаться с Мимансой,

то нельзя объяснить, почему серия жертвоприношений

внезапно обрывалась с наступлением

шата-ратры (сотой ночи), но с помощью данных

арктической теории пояснить это можно вполне

удовлетворительно, обратив внимание на тот

факт, что длительность этих долгих ночей колебалась

между одной ночью в 24 часа и сотней

ночей (2400 часов). Это зависело от места наблюдения.

Форма ночных возлияний сомы соотносилась

с длительностью долгой ночи в разных местах.

Там, где ночь длилась 10 суток (240 часов),

доводилось возлияние даша-ратры. Поскольку

древние жертвоприносители не знали ночей

длиннее, после шата-ратры эти возлияния прекращались.

Мы видели выше, что легенда об Адити указывает

на период семимесячного долгого солнечного

дня, а добавив к этому сроку периоды су

ПУТЬ КОРОВ 233

мерек и зорь, мы увидим, что до конца года остается

три месяца (или, если считать, что в году

365 дней, то 95 дней), и это будет срок долгой

ночи. И вот это будет соответствовать самому

длинному периоду ночных жертвоприношений из

числа всех, описанных в ведической литературе.

Ведь заря завершает долгую ночь и поэтому не

может быть включена в нее, а значит, с ее приходом

завершались описанные ночные ритуалы.

В некоторых работах по жертвоприношениям предписываются

приношения и для зари, а поэтому мы

можем без опасений исключить долгие зори из

всего объема ночных жертвоприношений. И это

же можно сказать о периоде долгих вечерних и

утренних сумерек. Жертвоприношения в течение

ста ночей были знаком максимальной длительности

темного времени, в течение которого Индра

сражался с Валой и обретал силу благодаря возлияниям

сомы, посвящаемым ему в это время. Поскольку

нет другой теории, поясняющей и сам

факт ночных жертвоприношений, равно как и их

количество, что очень важно, то определяющее их

число 100 можно смело принять за указатель

того, что древний год подразделялся приблизительно

на семь месяцев солнечного света, один месяц

зари, один месяц вечерних сумерек и три месяца

непрерывной ночи

Есть и другие соображения, приводящие к тому

же заключению. Так, в постведической литературе

мы находим устойчиво традиционные напоминания,

^что Индра известен как единственный из

богов, являвшийся хозяином (владыкой) сотен таких

жертвоприношений («шата-крату»), и что эта

сложившаяся атрибуция, составлявшая, если можно

так сказать, саму суть «индрости», приводила

к тому, что он ревностно следил за малейшими

покушениями на нее. Но европейские ученые,

опираясь на то, что даже Саяна так считал,

234 ГЛАВА VIII

за исключением нескольких мест (III, 51, 2), утверждали,

что надо объяснять применяемые к

Индре в Ригведе слова «шата-крату» не как «хозяин

сотни жертвоприношений», но как «бог сотни

ночей или силы». Этим они отмели в сторону

традицию Пуран и, больше того, исключили

любой перевод слова «крату» в Ригведе, кроме

как «сила, энергия, умение, мудрость», или, говоря

обобщенно, «сила тела или ума».

Но, принимая подобное разъяснение возникновения

ночных жертвоприношений как правильное,

мы должны пройти обратно по своим следам и

подтвердить, что традиция и легенда Пуран не

основана на чистом непонимании изначального

значения слова «крату» и применяемого к Индре

в ведической литературе термина «шата-крату».

Мне известно, что традиции постведической литературы

часто обнаруживают слабую связь с Ведами,

но в данном случае мы встречаем нечто

более надежное и ясное для исследования. Мы видим

изолированную группу в сто ночных возлияний

сомы, и пока она никем не объясняется в ведической

литературе по жертвоприношениям, неразумно

без видимых причин склоняться к тому,

чтобы соединять ее с пуранической традицией

приписывания единственно лишь Индре роли господина

сотни приношений. Особенно если в свете

арктической теории оба феномена могут быть

хорошо и разумно соотнесены.

Сотня приношений, рассматриваемая в Пуранах

как составляющая саму суть «индрости», описываются

там как «ашвамедха» (принесение в жертву

коня" ), поэтому можно с самого начала настаивать,

что «шата-крату» как жертвоприношение,

упоминаемое в соответствующей литературе, не является

«ашвамедхой». Но разница неощутима и

неважна. «Ашвамедха» — это тоже возлияние сомы,

и она описывается в жертвоприносительнои лите

l| -ПУТЬ КОРОВ 235_

/* —" '

|§ ратуре наряду с ночными приношениями. Так, в

*f «Тайттирийя Самхите» (VII, 2, 11) упоминается сто

\ принесений продуктов при проведении «ашвамед1

§ хи», а в «Тайттирийя Брахмане» (III, 8, 15, 1)

1 утверждается, что Праджапати принимал эти приношения

«в течение ночи» и, соответственно, эти

приношения называются «ратри-хомас». Но длительность

«ашвамедхи» не указывается, так как она

зависит от возвращения коня, а в Ригведе жертвенный

конь идентифицируется с солнцем, двига

~ ющимся в водах (I, 163, 1).

f Возвращение коня может, таким образом, быть

4 принятым как символ возвращения солнца после

долгой ночи. Близкое сходство между «ашвамедхой

» и ночными жертвоприношениями, которые

исполнялись во имя оказания помощи Индре в бит

• ве

с Валой за освобождение из плена зари и

солнца, может быть признано как установленное.

Во всяком случае, нас не должно удивлять,

если в Пуранах возлияния сомы («шата-ратра»)

i встречается в форме ста жертвоприношений «ашвамедхи

». Традиция, по существу, та же самая в

обоих случаях, и если она может быть столь легко

и естественно объяснена арктической теорией,

то неразумно это отбрасывать и считать, что

создатели текстов Пуран опирались на неправильное

понимание термина «шата-крату» в Ведах.

Выше уже сказано, что этот термин в применении

к Индре переводится западными учеными,

а иногда,, и самим Саяной, как «владыка сотни

сил». Но если Саяна в ряде строф (III, 51, 2; X,

103, 7) приводит и альтернативное значение, называя

Индру «хозяином сотни жертв», то западные

ученые пошли дальше и отринули все объяснения,

кроме указанного. Поэтому необходимо

~ рассмотреть здесь подробнее этот эпитет, встречающийся

в Ригведе. Если слово «крату» в со

236 ГЛАВА VIII

ставе «шата-крату» воспринимать в значении

мощи, или силы, то числительное «сто» («шата»)

следует понимать как эквивалент определений

«много» или «неоднократно(ый)», поскольку никакого

другого набора в сто сил не может быть

подчеркнуто как особая принадлежность Индры.

Возможность перевода слова «шата» в такой форме

видна из неоднократного его появления в текстах

в сочетании с другими существительными:

к тому же Индре относятся такие определения,

как «шата-нитха» («обладающий сотней приемов,

или уловок») (I, 100, 12), или «сахасра-нитха»

(«обладающий тысячей приемов, или уловок»)

(III, 60, 7); «шатам-ути» («имеющий сто подпорок,

или поддержек») (I, 102, 6), или «сахасрамути

» («имеющий тысячу подпорок, или поддержек

») (I, 52, 2). Стрелу Индры называют «шатабрадхна

» («о ста остриях») (VIII, 77, 7) и там

же — «сахасра-парна» («тысячелистной»). А Сому

именуют идущим по сотне путей — «шата-яман»

(IX, 86, 16), а дальше он же — «сахасра-яман»

(IX, 106, 5). Даже определение «шата-маньу» («но

ситель ста проявлений гнева»), что Саяна переводит

как «владыка сотни жертв» (X, 103, 7),

находит свою некую параллель в Самаведе в

виде «сахасра-маньу», а в Ригведе в виде «сахасра-

мушка» («обладатель тысячи мошонок»;

(VI, 46, 3).

Эти примеры показывают, что ведические барды

воспринимали числительные «шата» (сто) ь

«сахасра» (тысяча) как взаимозаменяемые величи

ны. ^Но ни в Ригведе, ни в других ведических

текстах мы не встретим «сахасра-крату» вместо

«шата-крату» применительно к Индре, а имение

так его называют в Ригведе почти 60 раз. Эт<

значит, что ведические барды отнюдь не чувст

вовали себя вправе заменять эти определения одш

другим. Правда, мы встречаем в Ригведе слов<

ПУТЬ КОРОВ

- «амита» — «безмерный», и даже «амита-крату»

как одно из определений Индры (I, 102, 6), но

только «амита» не обязательно больше сотни, а

поэтому нет оснований отказываться от значения

слова «шата» как «сто».

Если бы слово «крату» нигде не встречалось

в Ригведе в значении жертвы, мы могли бы

правомерно переводить «шата-крату» так, как

это предлагают западные ученые. Но, как заметил

профессор М. Хауг, гимн (VII, 32, 26) связан

с проведением ати-ратры, и, возможно, он создан

самим риши Васиштхой, который обращался

• к Индре так: «Поддержи, о Индра, наше жерт.

воприношение (крату), как отец поддерживает

сыновей, (помогая им). Научи нас, о Ты, призываемый

многими, чтобы мы могли в этот приход

(ночи) живыми достичь (сферы) света

(«джьотис»). Молитва, по всей видимости, связана

с проведением жертвоприношения (крату), которое

совершалось по поводу стремления жертвоприносителя

обрести силу благополучно достичь

окончания ночи. Это относится к жертвенному ритуалу

ати-ратры, что выявляется и в тексте «Айтарейя

Брахманы» (IV, 10), где эта молитва цити,

руется и объясняется таким же образом. Поскольку

жертвоприношение ати-ратры выразительно выказывает

суть своего названия в Ригведе (VII,

103, 7) и обрисовывается там, то похоже, что относящийся

здесь к жертвоприношению сомы стих

может встречаться и в других гимнах. Поэтому,

если есть пассажи, где «крату» может быть вос

- принято в значении жертвоприношения, то нет

Причины отказа от понимания эпитета «Шата'

крату» как обозначения «владыки сотен жертвоприношений

», как предлагается в пуранической

^традиции.

Другим фактом, подтверждающим такой перевод

, является описание в Ригведе уничтожения

238 ГЛАВА VIII

Индрой 90, 99 или 100 крепостей или городов

(«пурах») врагов (I, 130, 7; II, 19, 6; VI, 31, 4;

II, 14, 6). В «Тайттирийя Самхите» слова «дэвапура

», что значит «крепости богов», были пояснены

как «дни» в описании жертвоприношения

«даш-ратра» (десятинощное) (VII, 2, 5, 3-4). Если

же «дэва-пура» означает «дни», то принадлежавшие

Шамбаре «пура» (города, крепости) вполне

могут восприниматься как «ночи». Этот взгляд

подтверждается указанием в «Айтарейя Брахмане

» (уже выше приводимом), что Асуры скрывались

под покровом ночи, то есть ночной мрак

служил им, так сказать, крепостью. Разрушение

Индрой сотни крепостей Шамбары эквивалентно,

таким образом, его битве с врагом в течение

сотни ночей, и это был тот период, когда древние

жертвоприносители возливали ему сому,

чтобы подготовить к борьбе с Валой.

Мы видим в ведической литературе калейдоскопические

описания подвигов и деяний Индры,

которые по содержанию своему приводят к тому

выводу, что это он и только он может быть

назван Владыкой сотни жертвоприношений. Так,

он разрушает 99 или 100 крепостей врага (что

идентично сотне ночных жертвоприношений); 9 и

90 рек он пересекает во время битвы с Ахи

(I, 32, 14); сто кожаных ремней использовал Кутса,

чтобы привязать Индру для принесения его в

жертву («Тандья Брахмана», IX, 2, 22), и в Ригведе

его призывают освободиться от них (X, 38, 5).

Охватив все это единым взором, увидим, что это,

несомненно, указывает на наличие ста неразрывно

длящихся ночей на древней родине предков ведического

народа. В Ригведе (V, 48, 3) говорится,

что «сто» пришли в убежище Индры, чтобы

«отключить» и «включить» течение обычных

дней, когда Индра убивает своей дубиной Вритру.

Мне кажется, что здесь ясно прослеживается

ПУТЬ КОРОВ

указание или на сто проводимых жертвоприношений,

или на сто непрерывных ночей, и на необходимость

обеспечить победу над силами тьмы

в нижнем мире. Эти ночи (а точнее, одна долгая

ночь, длящаяся сто дней) вполне могли быть удачно

описаны как отключение и обратное включение

следования дней и ночей, поскольку в Арктике

долгая ночь предшествует появлению солнечного

света.

Но еще более поразительные подтверждения

сказанного обнаруживаются в некоторых пассажах

Авесты, где описывается битва Тиштрьи с демоном

засухи по имени Апаоша («сжигатель»). Мы

это находим в Писании парсов. В Ригведе борьба

Индры с Вритрой часто представляется как

«битва за воды», или как «желание коров»

(«стремление к коровам»), или как «желание

дней», и Индра освобождает коров, или воды, и

приносит зарю и солнце, убив Вритру (I, 51, 4;