Б. Г. Тилак 14 страница

месяц». Иначе говоря, считалось, что десять

юг протекло между первой и последней зарей,

то есть между двумя крайними точками года.

Поскольку десять дней и десять половин месяца —

это слишком короткий срок, а десять сезонов —

слишком длинный период для залегания между

этими точками, в слове юга (в словах дашаме

юге) следует видеть один месяц и ничего больше.

Это значит, что Диргхатамас — это было

солнце, которое старело на десятом месяце, и, передвигаясь

на воздушных водах, оно и было принесено

ими к их цели, то есть к океану (VII,

49, 2) — за горизонт. Упоминаемые здесь воды —

это те, над которыми царит бог Варуна, или которые

текут по его команде, или для которых он,

как указывается, выкопал канал (VII, 49, 1-4;

II, 28, 4; VII, 87, 1). Так он прорезал путь для

Сурьи, который, будучи освобожден Индрой из

захвата Вритрой, вознесся солнцем (I, 51, 4).

Профессор Макс Мюллер в своей работе

«Вклад в науку мифологию» (т. 2) показал, что

большую часть достижений Ашвинов следует разумно

объяснять как связанную с убывающим

солнцем. Легенда о Диргхатамасе является всего

только мифическим представлением об арктическом

солнце, заходящем над «широким океаном»

(VII, 60, 4). Оно является видимым в течение мануша

юги, или десяти месяцев, а затем снова падает

в неведомые воды. Чем являлись эти воды и

МЕСЯЦЫ И СЕЗОНЫ 197

какова их природа, долго понималось неправильно,

но дальше в соответствующем месте, в той

главе, где мы будем говорить о ведических мифах,

это будет разъяснено. Достаточно будет сказать

здесь, что легенда о Диргхатамасе, рассмотренная

выше, полностью соответствует легенде о

Дашагвах, о которых говорится, что они продолжают

приносить жертвы в течение десяти месяцев.

Я вынужден был несколько затянуть здесь разговор

о значении слов юга и мануша юга ввиду

того, что эти термины понимались слишком

неправильно, несмотря на то, что строфы ясно

указывают на их явное предназначение обозначать

такое понятие, как «период времени»; в

строфах (V, 52, 4; X, 140, 6) установлено, что

«мануша юга» обозначала «человеческие века»,

а их ассоциация с «первой зарей» (I, 124, 2; I,

115, 2) указывает, что длительностью юги была

короче года. И приводимая в текстах десятая

юга окончательно подтверждает, что юга означает

месяц. Вот каким путем я пришел к определению

значений этих терминов. И я был рад обнаружить,

что в этом поиске я был предварен

работой профессора Рангачарьи (г. Мадрас), который

шел другим путем поиска. В его исследовании

о югах обсуждается корень самого значения

слова юга, и он исходил из грамматического

определения: «соединение (слияние)». Он писал:

«Фазы луны, столь легко наблюдаемые, видимо,

как считает профессор Вебер, помогают уяснить

мысль о периоде времени, известном как юга,

зависящем от слияния некоторых небесных тел.

Эта мысль была подсказана знанием этих фаз».

Профессор Вебер далее подтверждает свое

предположение ссылкой на пассаж из «Шадвимша

Брахманы» (IV, 6), где «четыре юги обозначаются

своими наиболее древними названиями и

198 ГЛАВАVII

соотносятся с четырьмя лунными фазами, от которых

и произошло это понятие». Затем профессор

Рангачарья говорит о слове дарша — древнем

названии, относящемся к слиянию солнца и

луны, и заканчивает так: «Есть старые мифологические

и другие свидетельства, приводящие нас

к заключению, что наши прапредки наблюдали

и многие другие интересные факты слияния небесных

тел, и, по всей видимости, наиболее ранняя

концепция юги относилась к периоду от новолуния

до новолуния, то есть к одному лунному месяцу

».

Выше я уже обсудил пассаж, говорящий о том,

что это была первая заря, которая приводила мануша

югу к началу движения. И мы сравним это

указание со строфой Ригведы (X, 138, 6), в которой

говорится, что Индра, убив Вритру, привел

на небо зарю и солнце и «установил порядок месяцев

на небе». Это тоже выступает как дальнейшее

свидетельство, что цикл времени, начинавшийся

с первой зарей, был и месячным циклом.

Итак, мы можем смело заключить, что слова

мануша юга определяли в древности месячный

цикл, в течение которого солнце было над горизонтом,

или, точнее, тот период наличия и воздействия

солнечного света, в течение которого

предки арьев проводили свои серии жертвоприношений

или же другие религиозные и общественные

церемонии.

В Ригведе имеется много мест, поддерживающих

этот взгляд. Но западные ученые повсеместно

переводят слова мануша юга как «поколения

людей*или племен», делая реальный смысл этих

строк туманным и непонятным. Так, в гимне

(VIII, 46, 12) говорится: «Все (жертвоприносители)

с поднятыми ковшами призывают того могучего

Индру на мануша югу». Очевидное значение этого

состоит в принесении Индре возлияний сомы в

МЕСЯЦЫ И СЕЗОНЫ 199

продолжение периода человеческого века. Но вот

Гриффит, понимая мапуша юга как «племена

людей», переводит так: «Все расы людей призывают...

» и т. д. Это не передает духа оригинала.

Равным образом, в гимне (VII, 9, 4) говорится,

что Агни светит в течение «человеческого века»,

но и тут без надобности в перевод вводятся «племена

людей». *

Непосредственным и независимым подтверждением

заключения, к которому мы пришли, исследовав

легенду о Дашагвах и Диргхатамасе, выступает

ряд сезонов, упоминаемых в некоторых

ведических текстах. Период солнечного света,

равный десяти месяцам, за которым следовала

двухмесячная ночь, вполне может быть описан как

пять сезонов по два месяца каждый, вслед за чем

солнце исчезало в воде за горизонтом. Подобное

описание года мы находим в Ригведе (I, 164,

12), в Атхарваведе (IX, 9, 12) в слегка варьированном

виде, а также в «Прашнопанишаде»

(I, 11). Его можно буквально перевести так: «Пятиногий

Отец двенадцати форм, говорят, наполнен

водными испарениями в дальней половине

небес. Эти другие опять говорят, что он, видящий

далеко, помещается на колеснице о шести спицах

и семи колесах в близкой половине небес» (в Атхарваведе

вариант: вместо «он» проиводится «семиколесный

»; есть легкие изменения и в Упанишаде,

но они не влияют на смысл строфы). Этот

текст ясно указывает на то, что здесь описан бог

года в 12 месяцев.

* Далее мы опускаем из данного перевода книги Тилака

полторы страницы текста, заполненные подробным разбором

разных вариантов санскритских слов, встречающихся у переводчиков,

и продолжаем нашу работу после его слов:

«... данная дискуссия не имеет прямого отношения к обсуждаемой

здесь теме».

200 ГЛАВА VII

В гимне Ригведы (I, 164) говорится: «Колесо о

двенадцати спицах, а в нем 720 сыновей Агни» —

явное указание на год, состоящий из 12 месяцев

и 720 дней и ночей (360+360). Нет сомнений,

что пассаж приводит описание года, а то,

что в двух его половинах есть слова «говорят»

и «другие говорят», указывает на наличие двух

мнений о природе бога года о двенадцати формах.

Что же это за мнения? Одни говорят, что

бог-год пятистопый — это значит, что он делится

на пять сезонов. А другие указывают, что у него

в колеснице шесть спиц, то есть шесть сезонов.

Все это означает, что в древности одни полагали,

что в году пять сезонов, а другие — что

шесть. Но откуда могла взяться эта разница во

мнениях?

В «Айтарейя Брахмане» (I, 1) и в «Тайттирийя

Самхите» (I, 6, 2, 3) поясняется, что два сезона —

Хаманта (зима) и Шишир (ранняя весна) — слиты

вместе, как бы в один сезон, и получается их

пять, но это более позднее объяснение, так как

в «Шатапатха Брахмане» (XIII, 6, 1, 10) слиты

для этой же цели сезоны Варша (период дождей)

и Шарад (осень). Это указывает на то, что во

времена «Тайттирийя Самхиты» и «Брахман» еще

не было определено, какие сезоны следует слить,

чтобы их получилось всего пять, как иногда упоминается

в Ведах. А эти упоминания требовали

пояснений, что приводило иногда к объединению

даже четырех сезонов. Но это выглядело уже

слишком неопределенно, чтобы походить на правду.

Нам трудно поверить, что по чьему-либо выбору

некие два сезона могли быть так объединены,

а поэтому следует взглянуть внимательнее на

стихи Ригведы, чтобы понять мысль о пяти сезонах.

Итак, первая часть строфы повествует о пятистопом

Отце, исполненном водных паров в даль

МЕСЯЦЫ И СЕЗОНЫ 2< П

ней части небес, а тот, кто на колеснице о шести

спицах, является далеко видящим. Здесь определение

«исполненный паров» или же «пребывающий

в водах» выглядит противопоставлением

тому, кто «далеко видит».

Это делается понятным из стихов, которые идут

дальше в гимнах. Так, тут же, в 13-й строфе,

говорится о «колесе с пятью спицами» как о старом,

но целом и не разбитом, а ниже, в 14-й

строфе, мы читаем: «Неизработавшееся колесо вращается

со своим ободом (и) десятеро тянут его,

впряженные, по пространству. Глаз солнца движется,

окутанный паром; все миры от него зависят

».

Сравнивая эти строки с 11-й строфой, легко

увидеть, что слова «исполненный водных паров»

и «окутанный паром» — это почти синонимы, и

единственный вывод, который можно из этого

извлечь, сводится к тому, что пятистопый бог-год,

или Солнце, удалился для пребывания в водных

парах, то есть стал невидимым или покрытым

тьмою и парами в течение какого-то времени в

дальней части небес. А выражение «десятеро запряженных

тянут повозку» (ср.: Ригведа, IX, 63, 9)

показывает, что пять сезонов не были образованы

соединением любых двух сезонов по выбору из

шести, как это объясняется в указанной «Брахмане

» (потому что тогда число коней не может равняться

десяти), но что здесь говорится о реальном

годе, состоящем из десяти месяцев и пяти сезонов.

Когда же число сезонов возрастает до шести,

бог-год уже не исполняется водными парами,

а становится дальновидящим.

Мы видели, что Диргхатамас (Солнце) состарился

на десятом месяце и, двигаясь по воздушным

водам, скрылся в океане. Эта же самая мысль

выражена и в данном стихе, который содержит

два разных взгляда на природу года — указания

202 ГЛАВА VI!

на пять и на шесть сезонов приведены как

контрастные черты. <... > На самом же деле в

этом стихе описан год как: 1) или пятистопый

в водах дальней части небес, 2) или как поднимающийся

на колесницу о шести спицах в колесе

и видящий далеко в ближней части небес.

Очевидно, эти два описания не могут относитьсяк

сезонам в одном и том же месте, а поэтому

не может считаться решением вопроса искусственное

объединение двух сезонов в один. В первой

части этого пассажа явно описываются пять

сезонов и десять месяцев, наступавших после пребывания

солнца в водной среде, то есть в темноте

ночей (I, 164, 12). Из всего вышесказанного

ясно видно, что здесь описан арктический десятимесячный

год.

Кажется, эти строки гимна не привлекли должного

внимания, и особенно указанный контраст

между пятью и шестью сезонами. Но в свете арктической

теории все описание становится понятным.

Ведические барды сохранили для нас здесь

память о годе, имеющем десять месяцев и пять сезонов,

хотя уже давно он превратился в 12-месячный

год.

Разъяснения, приводимые в Брахманах, считаются

постфактными домыслами об упоминаниях

пяти сезонов в Ригведе. А я вот думаю, что мы

не обязаны так считать, поскольку эти пять сезонов

прекрасно высчитываются. Я ведь уже говорил,

что в поисках свидетельств в древних традициях

мы должны ожидать, что найдем еще более

древние, связанные с обнаруживаемыми и в

разобранном выше гимне Ригведы (I, 164, 12),

где содержатся прекрасные иллюстрации этого положения.

Первая строка стиха, хотя и говорящая о

пяти сезонах, описывает год, имеющий 12 форм,

а вторая, где говорится о годе в шесть сезонов

и 12 месяцев, называет его «семиколесным», что

МЕСЯЦЫ И СЕЗОНЫ 203

уже относится к семи месяцам (или семи солнцам,

или семи лучам). Это может показаться на

вервый взгляд несообразным, но история слов любого

языка показывает, что в нем сохраняются

старые обороты еще долго после того, как

они уже перестали отражать заложенные в них

идеи (так, мы в английском языке и сейчас

употребляем слово «pecuniaty» для обозначения

мелких монет, которое произошло от латинского

«пекус» — «скот», или говорим, что солнце поднимается,

как фонарь, хотя прекрасно знаем, что

его кажущееся движение связано с вращением

Земли).

Подобным же образом выражения вроде «сапташва

» («семилошадный») или же «саптачакра»

(«семиколесный»), применявшиеся как определения

года солнца, стали признанными в языке до

того, как гимны приняли форму, совремеш ую

периоду жизни создававших их бардов, и эти

барды не могли изменять их, даже видя, что они

не соответствуют очевидным вещам. Наоборот,

поскольку мы находим в Брахманах подделки,

которые явно подсказаны тем, что были попытки

соотнести старые сообщения (формулы) с теми,

что были в ходу, а это, видимо, было необходимо

с точки зрения требований религии и порядка

жертвоприношений. Но, исследуя все это с

исторической точки зрения, видим, что в нашу

обязанность входит отделить древние факты от

более поздних, с которыми они прочно перемешались.

^В частности, анализируя разбираемый

гимн (I, 164, 12) и применяя этот метод, мы ясно

увидим следы года в десять месяцев и пять сезонов.

Такой же принцип применим и в других случаях,

как, например, в (VI, 22, 2). Барды, даюЩие

нам современное им состояние гимна, знали

по традиции старые сведения, и нечему тут удив

204 ГЛАВА VII

ляться, что такое смешение с более поздними

могло происходить. Само по себе сохранение таких

древнейших традиций можно считать чудом,

и именно этот факт сообщает древним Ведам такую

особую ценность с точки зрения изучения и

религии и истории.

Суммируя все вышесказанное, следует указать,

что явно прослеживаемые традиции, сохраненные

в Ригведе, указывают на год, некогда состоявший

из семи месяцев, или семи солнц, как это, например,

показано в легенде об Адити и ее сыновьях,

или же говорилось о годе в десять месяцев,

как об этом повествуется в легенде о Дашагвах

и Диргхатамасе, — все это не может быть понято

вне арктической теории. Эти десять месяцев,

которые были обусловлены в гимнах тем, что

древние жертвоприносители арийской расы проводили

серии приношений именно в такой период,

были определяемы термином «мануша юга» —

«человеческие века», что все время неправильно

понимали западные ученые. Солнце скрывалось

за горизонтом на десятую из числа таких юг, и

Индра боролся с Валой в дни наступавшего после

этого мрака, а затем, в конце года, приносил

солнце, «пребывавшее во тьме» все эти дни.

Таким образом, весь год состоял из «мануша

юга» и долгой ночи, но, несмотря на то, что ведические

барды в более позднее время жили в

местах, где солнце поднималось над горизонтом

в течение всех 12 месяцев, выражения «мануша

юга» и «кшапах (ночи)» все еще сохраняется в

Ригведе.

Надо признать, что обсуждаемые здесь свидетельства

основаны главным образом на легендах,

но это ни в коей мере не снижает их важности

и веса, тем более что мы увидим в дальнейших

изучаемых примерах индоевропейский характер

многих из таких традиций. В полном согласии с

МЕСЯЦЫ И СЕЗОНЫ 205

ведическими легендами находится, например, сообщение

о годе, разделенном на пять сезонов, или

ясе о десяти конях, влекущих колесницу солнца.

В следующей главе будет показано, что в ведической

литературе имеются выразительные обороты

и описания, касающиеся десятимесячных

циклов жертвоприношений, и что они независимо

от всего усиливают и подтверждают заключения,

выведенные в этой главе из истинного

смысла легенд.

ГЛАВА VIII

ПУТЬ КОРОБ

Церемония праваргья. Она символизирует возрождение годового

жертвоприношения. — Молоко представляет собой семена, нагретые,

в чарме, или махавире. — При заливании молока читаются

мантры. — Создание пятерки двумя. — Вивасват и десять.

— Обозначает смерть года после пяти сезонов в течение

десяти месяцев. — Традиция говорит, что солнце упало за

небо. — Годовые саттры. — Их тип — Гавам аянам, то есть

путь коров. По «Айтарейя Брахмане», это длится от 10 до

12 месяцев. — О двух пассажах из «Тайттирийя Самхиты»,

говорящих о Гавам аянам. Тут упоминаются десять месяцев

этой саттры, но не дается подтверждения этого, кроме

ссылки на древнюю практику. Целиком означает древний

жертвоприносительный год длиной в 10 месяцев. —Сравнение

с римским годом в десять месяцев, или 304 дня. Неизвестно

еще, как римляне объясняли разницу с годом в 360 дней. Эти

лишние дни были днями тьмы, длившейся долго, судя по легенде

о Дашагвах. Это приводило к арктической теории. —

Профессор Макс Мюллер говорил о тройном смысле образа

коров в Ведах. Это коровы как дожди, как животные

и как рассветы или дни в Ригведе. — Прохождение коров в

течение десяти месяцев обозначает срок длительности обычных

дней и ночей, подобно 350 быкам Гелиоса. — Кража

Гермесом быков Аполлона. — Коровы, похищенные Вритрой в

Ведах. Является как бы кражей дней-коров, а следовательно,

причиной долгой ночи. — Дальнейшие свидетельства в Ведах

о жертвоприношениях. — Классификация жертвоприношений

Соме. — Разница между экаха и ахина. — Жертвоприношения

в течение ста ночей. — Годовые саттры подобно Гавам

аянам. — Модель или схема проведения их. — Другие их модификации.

Сейчас все основывается на гражданском календаре,

но все же длится те же десять месяцев, как в древности. —

Ночные жертвоприношения теперь бывают включены в число

дневных. Еще не объяснена причина их древней длительности

в 100 ночей. Подходящее объяснение кроется в арктической

теории. Даже теперь продолжают выжимать сок сомы в

часы " *атиратры, то есть всенощного жертвоприношения. —

Аналогичны и другие ночные жертвоприношения. В древности

проводились ратри саттрас — жертвоприношения во время

долгой ночи. Эти возлияния сомы предназначались Индре с

целью помочь ему в битве с Валой. — О долготе ночи

говорит название «сто ночей» — «шата ратра». Соотнесение

этого с легендой об Адити и семи месяцах солнечного

ПУТЬ КОРОВ 207_

света. — Разъясняется, почему Индру называли именем Шатакрату

в Пуранах. Этот эпитет был не понят западными

учеными. — Подобие жертвоприношений сомы и ашвамед

хи. — Эпитет Шатакрату никогда не пересказывался в Ведах,

в отличие от других эпитетов. Это указывает на то,

что он относился только к Индре. — Мнение д-ра М. Хауга

о том, что слово «крату» в Ведах означает жертвоприношение.

— Сто фортов «пура» (городов) Вритры. Объясняется

как сто мест тьмы или ночей. — Легенда в Авесте о

том, как Тиштрия борется с Апаошей. Это то же самое,

что борьба Индры с Вритрой. В Авесте описано как Тиштрия

сражается от одной до ста ночей. Это независимое

подтверждение факта сотни ночных жертвоприношений

сомы. — В Авесте есть такое определение, как «сэто карахе

». — Обсуждение значения и сути атиратры. Оно обозначает

всенощное жертвоприношение сомы в начале или в

конце долгой ночи. — Последовательное сложение цикла дня и

ночи. Это, соответственно, предшествует годовым саттрам.

— Отмечает завершение долгой ночи и начало периода

солнца. — Саттра, атиратра — это ночные жертвоприношения.

— Атиратра легла в основание годичного круга жертвоприношений

в древности. Ясно указывает на сто ночей

долгой тьмы в древности. Таким образом, древняя система

жертвоприношений соотносилась с годом. Обе формы были

адаптированы в текстах Брахман на новых землях расселения,

подобно реформе Нумы в старом римском календаре. —

Важность выводов из свидетельств о жертвоприношениях.

д егенда о Дашагвах, совершавших жертвоприх

\ношения в течение десяти месяцев, не является

единственным реликтовым воспоминанием о древнем

годе, сохранившемся в литературе о жертвоприношениях.

Описанная в «Айтарейя Брахмане»

(I, 18, 12) церемония, называемая «праваргья», дает

нам другой материал, где, как кажется, очень

четко обозначено упоминание о старом годе.

Д-р М. Хауг в своем переводе «Айтарейя Брахманы

» полностью описал эту церемонию. Она

Длилась три дня и предваряла принесение в жертву

животного и возлияние сомы — никто не мог

Участвовать в последнем, не пройдя этой церемо

208 ГЛАВА VIII

нии. Она обозначала возрождение солнца, и все

это жертвоприношение (яджна) сохранялось в течение

долгого времени в практике, как некий зародыш,

как залог того, что она вызовет возврат

солнца в должное время («Айтарейя Брахмана»,

I, 18). Одним из главных предметов применяемой

утвари был особый глиняный горшок «гхарма»

или «махавира». Поставив его на ведический алтарь,

жрец-Адхварью делал кольцо из глины,

специально привезенной к этому месту на спине

осла. Затем он ставил горшок в центр этого

кольца, вслед за чем разожженным огнем он

сильно разогревал его. Горячий горшок снимал,

подхватив двумя деревянными брусками, лил в

него свеженадоенное коровье молоко и смешивал

с молоком козы, у которой умер козленок. Завершив

это, все молоко выплескивали в жертвенный

огонь, известный как «ахаванийя». Оставшееся

в горшке молоко выпивал верховный жрец

Хотри (игравший ведущую роль на жертвоприношениях

сомы). Об этих остатках свернувшегося

молока говорится, что оно полно меда, сока жизни,

пищи и очень горячее. «Айтарейя Брахмана»

(I, 22) так описывает суть этой церемонии: «Молоко

в сосуде — это зерно. Это зерно (в виде

молока) возливается в Агни как в лоно богов для

воспроизведения, поскольку Агни — лоно богов».

Это объяснение указывает на символический

характер церемонии и показывает, что солнце,

жертва года, таким путем сохраняется для времени

как зерно, а затем возродится в соответствующем

сезоне. Мантра же, которую читают при

вливании молока в этот горшок, взята из Ригведы

(III, 72(61), 8). Похоже на то, что этот стих

был заимствован не только из-за простых словарных

схождений, да и гимн этот в целом довольно

туманный. Но и эта строфа, как и две

предшествующие ей (VIII, 72(61), 6-8), не содер

ПУТЬ КОРОВ

ясат столь сложных словосочетаний и могут быть

переведены так: «6. А теперь эта мощная и великая

колесница его с конями, как вся упряжь ее,

видна. 7. Семеро выдаивают одну, а двое создают

пятерых на громозвучном берегу океана. 8. С десятью

Вивасвата своим трижды бьющим молотом

Индра опрокинул ковш неба вниз».

Прежде всего здесь нам говорят, что его (солнца)

колесница, великая колесница стала видна

вместе с лошадьми, что явно указывает на появление

зари на горизонте (или что заря сделала

это видимым). Затем «семеро» (возможно — семь

жрецов-Хотри, или семь рек) надаивают молоко

из этой зари и порождают двух. Такая дойка часто

встречается в Ригведе, а в одном месте говорится,

что коров с утра начинают доить еще в

темноте (I, 33, 10). Эти указанные «два» с очевидностью

обозначают день и ночь, и как только

их начинают доить, они дают созревание пяти

сезонам.

Ведь день и ночь именуются двумя матерями

Сурьи (III, 55, 6), а здесь они выступают матерями

пяти сезонов. И в восьмой строфе описывается

то, что бывает после окончания пяти сезонов.

«С десятью Вивасвата» — с завершением десяти

месяцев, Индра своим трижды бьющим молотом

сбросил небесный сосуд. Это значит, что три хранилища

небесных вод (VII, 101, 4) все излились

в океан, и вместе с этим солнце тоже удалилось

в нижний мир, ведь солнцу приписываются в

гимнах три сути (три власти) (VII, 101, 2), и

Саяна цитирует «Тайттирийя Самхиту» (II, 1, 2, 5),

где сказано, что у солнца есть три света: утренний

— Васанта («весна»), полдневный — Гришма

(«жара») и вечерний — Шарад («осень»). Строфа,

таким образом, явно указывает на три вида тока

небесных вод и три вида света солнца, и обо

всем этом говорится, что оно завершается с окон

210 ГЛАВА VIII

чанием существования «десяти (принадлежащих)

Вивасвата».

И весь процесс, описанный выше при проведении

церемонии праваргья, символизирует стремление

сохранить солнце как зерно для будущего

его возрождения. Образ солнца, падающего с неба,

част в жертвоприносительнои литературе. Так, в

«Айтарейя Брахмане» (IV, 18) мы читаем: «Боги,

испугавшись того, что солнце упадет ниже (вне)

их, перевернувшись сверху вниз, поддержали его,

поместив над ним высшие миры». Ту же идею

мы видим в «Тандья Брахмане» (IV, 5, 9, 11).

Слова «упадет ниже» («парачас атипатат» — буквально:

по ту сторону, за, вне, вдали) очень важны,

поскольку они показывают, что солнце упадет

в области «где-то там», «вне всего».

Например, один из „пациентов Ашвинов именовался

Чхьявана (что профессор Макс Мюллер

производит от глагола «падать»), и вот Ашвины

вернули ему молодость, а это мифологически осмысляется

как возвращение солнца, упавшего в

нижний мир. Церемония праваргья направлена к

сохранению зерна при жертвоприношении. Это

описание является лишь частью литературы, рассказывающей

о падении солнца, и читаемые при

ее проведении стихи, будучи поясняемы с сохранением

ее смысла, связаны, как уже сказано, с

представлениями о годе, имевшем десять месяцев и

пять сезонов.

Но мантры, читаемые при церемонии праваргья,

все же не настолько ясно выражают все эти

свидетельства, как можно было ожидать. Поэтому

вместо приведения все новых подобных данных