Б. Г. Тилак 10 страница

объяснение, подобно многим другим схожим, не

может считаться удовлетворительным. Ведь совпадение

грозы с моментом восхода зари могло

быть лишь случайным, а поэтому маловероятно,

что оно могло стать основой мифа. Ведь такая

задержка не являлась бы откладыванием надолго

138 ГЛАВА j.

появления зари, как и ее замедления на горизонте

более долгого, чем обычный ее ход. Лучше объ

яснять это с помощью данных полярной теории,

поскольку обычная 30-дневная длительность зарр

могла варьироваться в зависимости от разных

широтных, да и климатических условий.

Удар Индры не был необходимым для прекра

щения «капризов» зари и продвижения солнца по

его пути. Существуют и другие легенды о заре

и утренних божествах, и полярная теория представ

ляет их в совсем новом свете (это будет рассмот

рено в главе о ведических мифах, после подроб

ного рассмотрения всех прямых указаний, объясняв

мых полярной теорией).

Но если ведическая заря связана своим проис

хождением с солярным регионом, то ведические

барды должны были видеть ее не в постледниковую,

а в доледниковую эпоху. И нам могут

задать вопрос — почему же в гимнах не имеется

указаний на это раннее время? К счастью, в гимнах

сохранились указания именно на время появления

этих длительных зорь: зори светили неразрывно

в эти древние («пура») дни (I, 113, 13).

В тексте слово «пура» означает не миновавшие

дни данной (теперешней) кальпы, но относится к

давно прошедшей эпохе — «пура кальпе», как мы

видим это в пассаже из «Тайттирийя Самхиты»

(I, 5, 7, 5), что будет обсуждено в следующей

главе. В «Тайттирийя Самхите» (IV, 3, 11, 1),

как и в «Тайттирийя Брахмане» (II, 5, 6, 5).

слово «пратхама» не означает первый по порядку,

но относится к тем древним временам, когда

Индра совершал свои «первые», или «древние»,

подвиги, как говорится в Ригведе (I, 32, 1), где

рассказывается также и о некоторых «старых»,

то есть «древнейших» действиях (X, 90, 16).

Возможно, именно это слово «пратхама» наве

ло Саяну на мысль, что первая заря, упомянутая в

щщ. 139

ЧЕСКИЕ ЗОРИ

, *Тайттирийя Самхите» (IV, 3, 11), была зарей

рдчала творения. Ведические поэты не были уверены

(не могли быть уверены), что произноси]

дое ими мантры при укладке в алтарь «кирпичей

зари» не соотносились с теми зорями, которые

они могли видеть, и «Тайттирийя Самхита»

(У, 3, 4, 7), поясняющая мантры как описание

зорь, является традицией, дошедшей от древних

времен, когда боги наблюдали (видели) тридцать

зорь. Поэтому неправильно утверждение, что в

ведических гимнах нет упоминаний о том времеЙИ,

когда долгие зори были видимы. Мы вервемся

к этому обсуждению позже, когда другие

. свидетельства этого факта будут отмечены и обеуждены.

Целью данной главы было рассмотрение длительности

ведической зари — богини утра, объекfa,

воспетого в столь многих прекрасных гимнах

1*игведы. Целью было и выявление ее полярных

Характеристик. Были обсуждены все свидетельства

в поддержку этого взгляда, и теперь мы

должны просмотреть другие строфы, касающиеся

Полярности и циркумполярности вышеуказанные

*есты, чтобы убедиться, можно ли найти дальнейшие

подтверждения в Ригведе, помогающие

Утвердить наши выводы.

* (Далее в данном переводе опускаются 11 стра&

ИЦ книги, содержащие санскритский текст упоЙинавшейся

выше «Ануваки» из «Тайттирийя

СЦамхиты», подстрочный его перевод с объяснеЙИем

все» санскритских терминов, оборотов речи

< Ш фразеологических конструкций, что может составить

предмет интереса только для текстолои

лингвистов. Поэтому приведем лишь де

строк на санскрите — начало «Ануваки» —

Как образец ведического текста, а также дадим

Свершающие слова из комментария этого отрыв*

а— Я. Г. )

140 ГЛАВА \_

« Тайттирийя Самхита »

(книга IV, раздел 3, Анувака 11)

w щ ГПТЧТ ггц^

1ёчТн: «-ц-rf и

3 *ГУЧ

R =4тгт: ччмгтг %5F 1" ^ зт^т. ^тт'-тгтт и ч и

ТЯ^РГ < ННФГ *Wk^ч^чЩ

ПТЧТП" И< {41 ОД ^ТГгаТ*

ФТФТ ч^" чтчт ^чи'иг *" 4ч1 згат^гг: и ч и

Перевод (по Тилаку):

1. Это воистину Она, взошедшая первой. Она

разливается сама в себе (над горизонтом). Роди

лась невеста, будущая мать. Три великих следуют

за ней. 2. Одаренные песнопением, укра

шающие (сами себя) и разрастающиеся вместе Р

своем общем прибежище Две Зари (две супруги

солнца), свободные, плодородные разливаются,

являя свое знамя и зная хорошо (свой путь). 3.

Так три Девы взошли на путь риты (закона)1

три теплых светящихся огня следуют там. Одна

(из них) защищает потомство, одна — силу

одна*— обряды благочестивых. 4. Та, что явилаа

четвертой, воздействует подобно риши, и эти дв;

крыла жертвоприношений превратились в четы

режды спетый гимн — Гаятри, Триштуп, Джага

ти, Ануштуп. Великие эти гимны принесли это"

свет. 5. Но создатель творил при пяти, одарит

ВЕДИЧЕСКИЕ ЗОРИ

каждую из пяти пятью сестрами. Их пятикратные

пути, обретая все новые формы, сливаются

воедино. *

В памятниках содержится достаточно свидетельств

того, что упоминания о богине зари относятся

к длительной кружащейся заре в конце

долгой ночи, заре, состоявшей из 30 частей по

24 часа, что может относиться лишь к местам,

удаленным на несколько градусов от точки Северного

полюса.

-*-А * В гимнах (и в произведениях многих других поэтичесЩ$

Х- жанров) применяются «шлоки» — две строки, объединяемые

смысловым содержанием. Данная Анувака состоит из

5 шлок, но здесь дан текст пяти, а 6-я и 7-я приведены,

б показать, как развивается текст дальше.

ГЛАВА VI

ДОЛГИЙ ДЕНЬ И ДОЛГАЯ НОЧЬ

Несомненные свидетельства долгой ночи. — Вритра жил <

долго длящемся мраке. — Выражения в гимнах, говорящие о дол

гой тьме или долгой ночи. — Беспокойство в ожидании конца

мрака. — Молитвы о благополучном достиженииKOHUL

ночи. — Ночь, конца которой, судя по Атхарваведе, не зча

ли. В «Тайттирийя Самхите» говорится, что эти молитвь

были порождены страхом жрецов, которые в древности бо

ялись, что рассвет не наступит. И это не было вызван/

страхом перед долгими ночами зимы, как думал Саяна. Описания

в Ригведе ночей и дней. — Разделение на типичны

пары. Одна описывается как светлая-темная, и выражены

«вирупе-вирупе» означает разность длительности, а н.

цвета. Другая же пара «ахани» отличается от первой. Сверка

длительности дня и ночи на Земле. — «Ахани» мо

жет относиться только к паре долгой арктической ночи i

дня. Описаны в «Тайттирийя Араньяке» как левая и правая, пи

есть противоположные стЬроны года. — В Ригведе о солни

говорится, что оно останавливает колесницу посреди неба

Этим отплачивается дасам за разрушения. —Представленъ

долгий день и долгая ночь. — Суммарные свидетельства эти к

факторов. — Уихас и Сурья как дети Дакшина и Дакшини

Возможно, это относится к южной части их пути.

оскольку в ведической литературе вырази

тельно говорится о долгой заре длительностьк

в тридцать дней, или о плотно собранных Б

группу тридцати зорях, фактом является предше

ствующая такой заре долгая ночь и соответствующий

ей долгий день того же года. Была также

охарактеризована и та часть года, которая зале

гает между периодами долгих дня, ночи и утренних

» и вечерних сумерек — это были обычные

дни и ночи, не превышающие вместе 24 часов,

хотя в пределах разных областей то день мот

длиться дольше ночи, то ночь была дольше дня

Все эти феномены столь тесно связаны один с

другим астрономически, что наличие одного ио

ДОЛГИЙ ДЕНЬ И ДОЛГАЯ НОЧЬ

них указывает на научно обоснованный вывод о

наличии и всех других. Поэтому поскольку выявлена

длительность ведических зорь, то, пользуясь

астрономической терминологией, нет необходимости

искать дальнейшие свидетельства присутствия

в Ригведе указаний на наличие долгих дней и

ночей.

Все же, поскольку мы имеем дело с положением

вещей, отдаленных от нас несколькими

тысячелетиями, а равно и со свидетельствами, которые,

даже будучи в силу традиции пронесены

сквозь века, все же не объяснены с нашей точки

зрения, лучше будет объяснить указанные астрономические

феномены как самостоятельно существовавшие

факты. Следует раздельно выявить все

свидетельства, касающиеся этих фактов, и, «держа

в резерве» заключения астрономии, постараться

обсудить общий результат всех свидетельств,

могущих доказать ряд вышеупомянутых фактов.

Я не стремлюсь намекать, что имеется некая неопределенность

относительно последовательности

в указанных астрономических фактах. Наоборот,

нет ничего более определенного, чем такая последовательность.

Но при сборе и изучении свидетельств,

относящихся к обсуждаемым данным, следует

придерживаться практического совета всегда

собирать столь много свидетельств, сколь только

возможно, рассматривая их с разных точек зрения.

Поэтому мы намерены как в данной, так и в

последующих главах рассматривать порознь свидетельства,

которые можно найти в ведической

литературе относительно долгого дня и долгой

«очи, числа светлых (солнечных) и темных месяцев,

а также общего характера года, а затем

взглянуть, откроются ли во всем этом характерные

Черты, обнаруживаемые только на Северном полюсе

или вблизи него.

144 ГЛАВА VI

Прежде всего взглянем на долгую ночь, дли

тельностью в несколько дней, на ту ночь, которая

в наше время слишком холодна и тяжела для

жителей северных областей. Эта ночь в межледниковый

период не приносила более тяжелых не

удобств, чем те, которые возникают в результате

долго длящегося мрака, не проходящего день за

днем, хотя это, конечно, не очень желаемое положение

вещей само по себе, и человек, естественно,

жадно ожидал прекращения такого периода.

В Ригведе много строк говорят о долгой и

страшной тьме, скрывающей врагов бога Индры,

тех, кого он должен уничтожить, борясь с демонами,

или дасами, про крепости которых говорится,

что они все скрыты во мраке. Так, в одном

гимне (I, 32, 10) сообщается, что Вритра,

традиционный враг Индры, окутан длительной

тьмой, в другом (V, 32, 5) об Индре говорится,

что он сбросил желавшего бороться с ним Шушну

в темный провал, а в следующей строфе рассказывается

о бессолнечном мраке (Макс Мюллер

перевел это как «ужасный мрак»).

Несмотря на некоторую разность в этих пасса

жах, которые очень ясны, все же почему-то счи

тается, что битва между Индрой и Вритрой протекала

ежедневно, а не ежегодно, и об этом мь

порассуждаем ниже, оценивая такие предположе

ния в предстоящей разборке ведических мифов. А

сейчас нам только необходимо отметить, что

приведенные выше гимны (как и ряд других) ли

шены смысла, если тьма, которая, как в них говорится,

длительно укрывала врагов Индры, былг

обычной, длившейся 12 или даже 24 часа. Нет,

это была тьма долгая, бессолнечная и «страшная»,

которая заставила Индру и помогавших ему 6oroi

мобилизовать для победы все свои силы.

Кроме описаний этой легендарной битвы, }i

Ригведе есть и другие строфы, полностью описы

ДОЛГИЙ ДЕНЬ И ДОЛГАЯ НОЧЬ

вающие наличие ночи более длительной, чем самая

долгая из внеарктических ночей. Прежде всего,

ведические барды часто молили богов избавить

их от мрака. Так, поэт взывает: «Адити,

Митра, а также Варуна, простите, если мы согрешили

против вас. Я хочу достигнуть широкого

неустрашающего света, о, Индра. Да не накроет

нас долгий мрак» (II, 27, 14). Выражение,

примененное поэтом, «долгий мрак» дословно обозначает

«непрерывное продление темных ночей»,

что более точно. Но даже приведенный здесь перевод

Макса Мюллера, подчеркивающий беспокойство

по поводу «долгого мрака», стал бы

бессмысленным, если бы на деле этот мрак не

длился бы дольше 24 часов.

В гимне (I, 46, 6) просят Ашвинов «сообщить

такую силу молящимся, которая провела бы их

сквозь тьму», а в гимне (VII, 67, 2) поэт восклицает:

«Огонь начал разгораться, уже видится конец

тьмы, и знамя зари появилось на востоке».

Выражение «конец», а точнее — «край» тьмы,

очень значимо, и было бы искажением идиомы

переводить, принимая это слово (как и другие,

определяющие «долгий мрак»), как отражение

всего лишь зимней ночи (или ночей), то есть

того, что существует и в зоне тропиков. Как

уже указывалось выше, такие ночи все же короче

даже 24 часов, да и бывать они могут

лишь в течение двух недель или около того.

Поэтому весьма непохоже, что ведические барды

так нарушали воспоминания об этих ночах, что

изображали их в виде важнейших событий, для

одоления силы которых следовало обращаться за

помощью к богам. Имеются и другие строфы,

выражающие такую же тоску в ожидании конца

мрака и появления света. Это не может быть увязано

с теорией, согласно которой ночи древних

ведических поэтов были столь ужасны и подоб

146 ГЛАВА VI

ны смерти лишь потому, что они не имели возможности

озарить их искусственными источниками

света, как это делают люди XX века. Даже

в наше время не говорят о дикарях, что они проявляют

такое же нетерпение в ожидании утреннего

света, какое мы встречаем в восклицаниях ведических

бардов. А ведь они были достаточно

цивилизованы, чтобы знать металл и пользоваться

повозками.

Опять же, ведь не только люди, но и боги

жили в условиях долгого мрака. Так, в Ригведе

говорится о боге Агни, что он находился «слишком

долго в условиях слишком длительного мрака

» (X, 124, 1). Это повторение в Ригведе почти

одинаковых слов «долгого» и «длительного» было

бы неуместным, если бы протяженность тьмы

не превышала срок самрй долгой зимней ночи.

В Ригведе (II, 2, 2) говорится про бога Агни, что

он светит в течение «длящихся ночей» — так перевел

профессор Макс Мюллер, но не объяснил,

что значат в его переводе слова «длящиеся ночи».

Обозначает ли это последовательность ночей, не

прерываемую солнечным светом, или же это

изящный оборот, не говорящий о чем-либо другом,

кроме некоторого числа ночей. Это выглядит так,

как будто ученый-переводчик прошел вплотную

мимо истинного смысла введенного им разъяснения.

Но нам не следует зависеть от заблуждений в

переводах, чтобы доказать, что в древности

были известны долгие ночи. В X мандале Ригведы

в 127-м гимне, посвященном богине ночи, в

его шестой строфе умоляют ночь «стать легко

проходимой (пересекаемой)» для молящихся. В следующем

гимне Ночи («Ратри-сукта») молящийся

просит Ночь быть к нему милостивой и восклицает:

«Да достигнем мы благополучно другого

края», повторяя эти слова дважды. В Атхарваведе

ДОЛГИЙ ДЕНЬ И ДОЛГАЯ НОЧЬ

(XIX, 47) в гимне, воспроизводящем упомянутый с

небольшими вариациями, вторая строфа звучит

так: «Каждое движущееся создание обретает в

ней (в Ночи) покой, в ней, чей тот край не

виден, как и тот, который ее отделяет. О, обширная

темная ночь! Да достигнем мы без повреждений,

да достигнем, о ты, благословенная,

твоего конца». И в третьей строфе 50-го гимна

этой книги молящиеся просят, чтобы они могли

пройти, не повредив своих тел, «сквозь каждую

последующую ночь (сменяющую эту)».

Здесь естественно возникает вопрос: почему каждый

человек так беспокоится о безопасном достижении

другого края ночи? И почему поэт восклицает,

что «не виден ни ее завершающий

край, ни тот, что ее отделяет»? Являлась ли причиной

этого обычная зимняя ночь или же долгая

ночь Арктики?

К счастью, «Тайттирийя Самхита» сохраняет

для нас самый старый традиционный ответ на эти

вопросы, и нам не нужно поэтому зависеть от

рассуждений современных комментаторов. В «Тайттирийя

Самхите» (I, 5, 5, 4) мы видим подобную

же мантру, или молитву, адресованную Ночи:

«О Читравасу, да достигну я безопасно твоего

окончания», и несколько дальше (I, 5, 7, 5) сама

«Самхита» так разъясняет эту мантру, или молитву:

«Читравасу — это ночь, и в древности

брахманы боялись, что она (ночь) не достигнет

зари». Здесь мы видим выразительное утверждение

Вед, что в древности жрецы и простые люди

не имели представления о сроке завершения

ночи.

Что могло это значить? Если ночь не была

необычно долгой, зачем приведены эти тяжкие

сомнения по поводу прихода зари? Саяна, комментируя

этот пассаж, привел свои обычные пояснения,

сказав, что зимние ночи были слишком

148 ГЛАВА VI

длинны и внушали жрецу страх — а придет ли

заря? Но здесь мы можем процитировать слова

Саяны, опровергающие его же пояснения, и покажем,

что он обошелся с этим пассажем довольно

бесцеремонно. Ведь хорошо известно, что «Тайттирийя

Самхита» часто разъясняет мантры — эта ее

часть именуется «Брахмана»: весь текст «Тайттирийя

Самхиты» состоит из мантр и таких Брахман,

то есть из молитв и их разъяснений, или

комментариев. Эти рассуждения о страхе жреца

по поводу прихода зари относятся к Брахманам, то

есть комментариям к мантрам «Самхиты» (а не

входят в текст самой мантры).

Содержание этих комментариев индийские теологи

подразделяют на десять групп: основание;

этимологическое объяснение; цензура; восхваление;

сомнение; правило; • другие события; древнее

правило, или традиция; определение ограничений;

подходящие сравнения, или уподобления. Саяна в

своем комментарии к Ригведе упоминает первые

девять из них и в качестве иллюстрации к восьмой

(древнее правило, или традиция) цитирует

упоминаемые выше пояснительные строки из

«Тайттирийя Самхиты» (I, 5, 7, 5). По разъяснениям

Саяны, утверждение: «В прежние времена

брахманы боялись, что не будет зари» относится к

этой восьмой группе, то есть к древним традициям,

входящим в комментарий (в «Брахману»).

Но это не суть мантры, а рассуждение, или

разъяснение, входящее в сам текст этой «Брахманы

».

В тексте «Самхиты» упоминается слово «древний

», *то есть, возможно, что здесь зафиксировалась

частица традиционной информации. И если

это правильно, то возникает вопрос — почему

обычная, не короткая зимняя ночь возбуждала в

душе жреца такой страх лишь в древнее время?

И почему долгая тьма перестала возбуждать этот

ДОЛГИЙ ДЕНЬ И ДОЛГАЯ НОЧЬ 149

страх в людях современного поколения? Ведь

«долгая» зимняя ночь в тропической и умеренной

зонах длилась здесь столько же времени, сколько

сегодня и тысячи лет назад, и тем не менее

никто из нас, даже самые необразованные люди,

не испытывает никаких подозрений относительно

возможной задержки зари и окончания «долгой»

ночи. Возможно, допустимо предположение, что

в древности барды не достигли уровня знаний,

необходимых для предсказания возможной задержки

появления зари и обязательности ее прихода

после этого. Но неверность такого объяснения становится

сразу очевидной, когда мы вспомним,

что ведический календарь был в те времена на

^ столько развит, что был решен даже вопрос о

соотнесении лунного года с солнечным. А поэтому

объяснения Саяны о зимних ночах, вызывающих

подозрения насчет прихода зари, следует

считать несостоятельными.

Это были, значит, не просто зимние ночи,

которых боялись ведические барды в древности.

Это было нечто другое, что-то очень долгое, настолько

долгое, что хотя иногда человек и понимает,

что какое-то явление не может быть вечным,

оно тем не менее порождает утомительное

ожидание, и, будучи долгим, заставляет его с

тоской ожидать прихода зари. Говоря короче, это

была долгая ночь арктического региона, и слово

«древний» («пура») указывает на то, что в па

•4 мятнике говорится о давних днях, о которых траI-

диционно знали ведические барды.

" " V Я уже упоминал, что «Тайттирийя Самхита»

Ц соотносима с периодом, называемым «Криттика».

Щ Мы можем без опасений прийти к выводу, что

$• около 2500 лет до н. э. в среде ведического на.

рода была в ходу традиция, говорящая, что в

4* прежние времена, то есть в прежние века, жре^

цы столь нетерпеливо воспринимали эту дли

150 ГЛАВА VI

тельность долгой ночи, края которой даже не

были видны, что жарко молили своих богов

провести их благополучно к другому концу этого

утомительного мрака. Подобное описание

ночи нельзя воспринять, пока мы не усвоим того,

что оно относится к долгой, продолжительной арктической

ночи.

А теперь посмотрим, содержит ли Ригведа

прямые указания на долгий день, долгую ночь

или циркумполярный календарь, помимо общих

упоминаний о долгой тьме или о трудности достижения

другого края бесконечной ночи (о чем

говорилось выше). Мы уже указывали раньше,

что календарь Ригведы содержит 360 дней с

прибавленным для согласования месяцем, что не

может относиться ни к полюсу, ни к циркумполярности.

Но наряду с этим Ригведа сохраняет в

себе описания дней и ночей, которые не совместимы

с днями во внеарктических областях. Совместимость

может быть прослежена лишь при наложении

искусных построений на строфы, содержащие

эти описания.

В ведической литературе день и ночь описываются

как пара, или в паре, и их определяют составным

словом в двойственном числе*. <... > В

этом слове «день» часто заменяется словом «заря»,

и есть даже такой термин, как «ушасау», то

есть «две зари», обозначающий пару «день и

ночь». В других памятниках ведической литературы

это же значение передается просто словами

«день и ночь». Иногда об этой паре говорится

как о " сестрах или двойниках, но в любой форме

это недвусмысленно понимается именно как

день и ночь.

* В санскритской грамматике три категории числа: единственное,

двойственное и множественное.

ДОЛГИЙ ДЕНЬ И ДОЛГАЯ НОЧЬ

Приведем одну из строф в Ригведе (III, 55, 11),

описывающую день и ночь и приводящую их общее

имя — «Ахо-ратре», то есть «День-Ночь».

(Следует указать, что четвертая строка этой строфы

является рефреном, который повторяется на

протяжении всего текста гимна): «Пара близнецов

(девушек) имеет много форм; из них двоих одна

светит, а другая темная: это две сестры, темная и

сияющая. Это единство есть великая божественность

богов».

Строфа выглядит на первый взгляд достаточно

простой, и по своим словам она действительно

проста, но она была неправильно понята в двух

существенных местах. Возьмем для начала первые

ее строки: «Пара близнецов имеет много форм;

из них двоих одна светит, а другая темная». Нетрудно

понять, что речь идет о светлом дне и

темной ночи. Но то, что эта пара «имеет много

форм», было неверно понято и объяснено, так как

истинное значение таково: «создает много тел и

форм». Здесь скрыто двойное содержание — пара

именуется светлой и темной и описывается также

как обладающая многими формами.

В гимнах неоднократно эта пара «день-ночь»

сопровождается определением «вирупе», то есть

«имеющий много форм», а не только много оттенков

», что уже отличается от понимания упоминаний

в Ригведе как указания лишь на два цвета

— темный и светлый. Это нельзя считать тавтологией,

но Саяна принимает в этом слове только

значение «много оттенков» — белый, темный

и т. д., а за ним следуют по этому же пути и

многие западные переводчики. Но я не вижу

причины говорить о многих красках дня и ночи.

И некоторые другие определения в Ригведе были

также обойдены должным вниманием. <... >

Кажется, никто не подумал о том, что надо

бы поглубже осмыслить эти термины. К счас

152 ГЛАВА VI

тью, в случае с гимном Ригведы (I, 113, 3) мы

можем проконсультироваться в этом вопросе с

комментатором старше Саяны. Строфа эта встречается

в Самаведе* (XIX, 4, 2, 3). Комментатор

этой Веды, Мадхава, так поясняет слово «вирупе»:

«В период дакшинаяны каждого года удлиняется

ночь, а в период уттараяны — день... » Мадхава —

малоизвестный комментатор, но его упоминают

как знатока уже издавна. Мы были рады увидеть,

что он указывает нам путь, как выйти из

затруднений с употреблением указанных слов

(«вишурупе» и «вирупе»), столь частых в Ригведе.

Слово «рупа» — «тело, форма» — могло быть

употреблено для обозначения длительности, протяженности,

длины дней и ночей, и «вирупе», естественно,

обозначало их разнообразие, являясь

простым словесным дополнением к обозначению

цвета дня и ночи, которые обладали лишь двумя

цветами — светлым и темным. Восприняв разъяснения

Мадхавы, мы должны теперь переводить

первую часть вышеприведенной строфы Ригведы

в таком значении: «Пара близнецов бывает разной

длительности; из них двоих одна светит, а

другая темная».

Но если мы принимаем такой перевод первых

двух строк, то возникает другая трудность,

касающаяся объяснения третьей строки: «это две

сестры, темная и сияющая». Являются ли эти две

сестры теми же или другими, чем упомянутая

пара близнецов? Если мы примем их за тех

же самых, что и близнецы, то эта третья строка

явится излишней, а если они отличаются от

тех, Tt) требуется объяснить, чем именно. Комментаторы

не разрешили этого затруднения, предпочтя

считать, что между ними нет разницы,

* Самаведа — «Веда напевов, мотивов, мелодий» — третья

из четырех Вед. Содержит указания на способы исполнения

гимнов Ригведы.

ДОЛГИЙ ДЕНЬ И ДОЛГАЯ НОЧЬ Ш

что это одни и те лее сестры, не пытаясь при