Б. Г. Тилак 9 страница

строфе этого гимна они уподобляются «активным

в своих занятиях женщинам». В другом гимне

(VI, 64, 1) говорится, что они появляются над горизонтом,

подобно «волнам вод», или «многим

столбам, установленным для жертвоприношения»

(IV, 51, 2). Говорится, что они двигаются как

«мужи в строю» (VII, 79, 2) или же как «стадо

скота» (IV, 51, 8). О них говорится, что они все

«взаимно подобны» (IV, 51, 6) или «действуют

гармонично» (VII, 76, 5), то есть одинаково. В

этом последнем гимне поэт сообщает, что они

«не враждуют друг с другом» и живут все вместе

в «одном доме». Наконец, поэт задает четкий

вопрос: «Сколько тут огней, сколько солнц

и сколько зорь? » (X, 88, 18). Если бы зарю

воспевали, обращаясь к ней во множественном

числе только из чувства уважения, в чем бы

состояла необходимость сообщать, что они не

враждуют, хотя и живут все вместе? Такие выражения,

как «волны вод» или «мужи в строю»,

выглядят слишком однозначно, чтобы объяснять их

только как выражения уважения. Кажется, Саяна

одолел это затруднение и, видимо, по указанной

причине слегка расходится с Яской в пояснениях.

Но, к сожалению, и его трактовка не решает

проблемы, поскольку вопрос-то остается: почему

говорится не об одном, а о нескольких божествах

зари? Любое другое из объяснений, по-моему,

сводится к тому, что заря в году бывает много

дней (раз), как это происходит в умеренной или

тропической зонах, то есть 360 зорь, сопровож

124 ГЛАВА V

дающихся восходами солнца. Это объяснение могло

бы на первый взгляд показаться достаточным, но

при ближайшем рассмотрении обнаружится, что

описания в гимнах не соответствуют такой теории.

Если бы 360 зорь, разделенные интервалами

в 24 часа, соотносились со множественным

числом при обращении к ним в гимнах, то ни

один поэт, обладающий чувством уместности своих

слов, не мог бы говорить о них так, как в

гимне (I, 92, 1), то есть называя их «те, эти»,

как бы указывая на некий физический феномен.

Нельзя также и понять, как рассеянные по всему

году поочередные 360 зорь могли бы описываться

как двигающиеся на битву «мужи в строю». Нелепо

описывать 360 зорь, как собранных «в одном

доме» и «не ссорящихся друг с другом». Мы

вынуждены прийти к заключению, что в Ригведе

говорится о каком-то собрании или о группе

зорь, чье единение не нарушается внедрением

солнечного света, не дробится им на части. Если

воспринимать все это таким образом, то можно

прийти лишь к одному выводу — «много» зорь

составляли на самом деле единую длительную

зарю.

Это вполне совпадает с вышеприведенным

указанием, а именно — что много дней проходило

между первым появлением света на горизонте

и восходом солнца (VII, 76, 3). Мы не

можем поэтому принять объяснений Яски или

Саяны о том, что множественное число употреблялось

для обозначения разрозненного появления

зорь.

Ведические зори представляли собой единый

физический феномен, и говорить об этом во

множественном числе можно лишь как о ряде

суточно-долгих частей, и вот именно поэтому к

Ушас обращаются то во множественном, то в

единственном числе. Другого объяснения нет, соот

ВЕДИЧЕСКИЕ ЗОРИ 125

ветственно которому мы поняли бы описания зорь

в разных гимнах.

К тому же, как бы окончательно решая вопрос,

«Тайттирийя Самхита» (IV, 3, 11) утверждает,

что зори — это тридцать сестер, или что их

просто тридцать, и что они пятью группами ходят

круг за кругом, достигая одного и того же определенного

места и имея одно знамя на всех, одно

и то же. Весь этот раздел памятника может быть

назван гимном заре, содержащим 15 строф, что

читают как мантры при закладке эмблематических

кирпичей на жертвенный алтарь, которые

именуют «кирпичами зари». На алтарь следует

положить 16 таких кирпичей, но указанный

пассаж приводит только 15 мантр, или строф,

а 16-я записана где-то в другом месте. Эти

15 строф столь важны для нас, что я приложил

к данной главе текст этого отрывка, известного

под названием «Анувака», и его перевод, сравнив

при этом его текст из «Тайттирийя Самхиты

» с таким же текстом, включенным в четвертую

Веду, в Атхарваведу.

Первый стих «Ануваки» звучит при укладке

первого «кирпича зари», и в нем говорится лишь

об одной заре, о первой, которая появляется на

горизонте. Вторая строфа говорит уже о паре

зорь, «живущих в одном доме»; третья заря упоминается

в третьей строфе, а затем следуют четвертая

и пятая. О каждой из пяти говорится, что

она имеет пять сестер, исключая саму себя, итого

насчитывается тридцать зорь. Затем эти тридцать

сестер описываются, как они ходят кругами группами

по шесть, направляясь к одной и той же

цели.

В двух следующих строфах жертвоприноситель

просит, чтобы его и всех, кто с ним, благословили

на такое же взаимное согласие, которое

царит между этими зорями. То, что эти зори

126 ГЛАВА V

не соотносятся с последовательностью дней, делается

ясным из того, что первая из этих главных

пяти зорь считается ребенком Риты, вторая хранит

величие Вод, третья движется в области Сурьи,

четвертая — в области Огня, или Жара, а пятой

управляет Савитри.

Последняя строфа «Ануваки» подытоживает все

описание, утверждая, что заря, дарящая свет в разных

формах, на деле является одной-единственной.

Во всем тексте «Ануваки» нет ни одного упоминания

о том, что восходит солнце или хотя бы

появляется солнечный свет, а в таком источнике,

как «Тайттирийя Брахмана» этот факт объясняется

следующими словами: «Было такое время,

когда все это не было ни ночью, ни днем, но

пребывало в неразличимом состоянии. И вот тогда

боги ощутили необходимость зорь и создали

их, и тогда возник свет; поэтому он озаряет его

(то есть это состояние. — Н. Г. ) и разрушает его

мрак, и для него (света) мы кладем эти кирпичи

зари». Суть этого пассажа в том, чтобы объяснить,

как и почему эти «кирпичи зари» должны

возлагаться при чтении данных мантр. Здесь

приводится древний сюжет о тридцати зорях, созданных

волей богов, не в порядке последовательных

дней, а в тот период, когда все было «ни

днем, ни ночью». Эти слова в соединении с выразительным

утверждением в конце «Ануваки»,

что существует всего одна заря, достаточны, чтобы

доказать, что тридцать зорь, упоминаемых в

«Ануваке», длились непрерывно, а не появлялись

последовательно.

Если же нам необходим еще один авторитетный

и выразительный источник, мы найдем его

в «Тайттирийя Брахмане» (II, 5, 6, 5). Это старая

мантра, а не часть комментария к «Брахмане»,

поэтому она столь же убедительна, как и другие

вышеприведенные строки. Она адресована зорям,

ВЕДИЧЕСКИЕ ЗОРИ 127_

и ее значение таково: «Эти самые зори, это те,

которые первыми воссияли, богини создали их в

пяти формах. Вечные (извечно) они нераздельны

и бесконечны».

Эти упоминаемые здесь «пять форм» соотносятся

с разделением тридцати зорь на пять групп

по шести зорь в каждой, о чем говорится в

«Тайттирийя Самхите» после указания на жертвоприносительные

«группы времени» по шесть дней,

и выразительно указывается на то, что зори в

своих пяти формах длительны, нераздельны и непрерываемы.

В Ригведе (I, 152, 4) описывается

одежда любовника зорь как «неразделимая» и

«обширная». Читая это при сопоставлении с приведенной

мантрой из «Тайттирийя Брахманы»,

мы приходим к заключению: зоревая одежда солнца,

или же одежда, которую зори как его матери

ткут для него (Ригведа: V, 47, 6), описывается

как «широкая» и «протяженная».

Говоря проще, это означает, что зори, описанные

в Ригведе, были явлением долгим и длительным.

В Атхарваведе (VII, 22, 2) зори описаны

как «гармонические» и «двигающиеся вместе», а

не раздельно. Первое определение есть и в Ригведе,

в отличие от второго, хотя это ясно после

сказанного, что там зори «объединены в одном

доме». Г. Гриффит воспринимает это выражение

как «плотно собранная группа», а поэтому переводит

так: «(Он) Сияющий послал зори плотно

собранной группой, чистые, единогласные, ярко

сверкающее в своем доме». Все примененные

здесь определения зорь ясно указывают на группу

единичных зорь, действующих гармонично, и,

как это ни странно, Гриффит, переводящий текст

правильно, упустил суть, сам дух его содержания.

Мы встречаемся с прямым авторитетным

Указанием на то, что речь идет о «группе» или,

в переводе Гриффита, о «плотно собранной труп

128 ГЛАВА V

пе» из тридцати длящихся зорь, что и описывается

в Ведах, а не о единичных зорях умеренной и

тропической зон, будь это упоминанием о ряде

взаимно последовательных зорь или об одной из

них.

Перед тем как начинать рассматривать другие

варианты ведологов, интересно взглянуть на объяснение

Саяной факта тридцати зорь. В своем

комментарии к «Тайттирийя Самхите» (IV, 3, 11)

он говорит, что первая заря, о которой сказано в

первой строфе «Ануваки», — это заря начала творения,

когда все вообще было еще неразделимо,

неразличимо, судя по указанной «Брахмане».

Вторая заря в следующем стихе — это обычная

заря, которую мы видим каждый день. Все это

было бы еще ничего, но число зорь вскоре перерастает

их число, известное Саяне: ведь третья,

четвертая и пятая строфы «Ануваки» повествуют

о еще трех зорях, и Саяна был вынужден объяснять

это тем, что, хотя заря была всего одна, она

своей йогической, или оккультной, силой породила

эти разные формы.

В конце концов Саяна пришел к выводу, что

тридцать отдельных зорь, описанных в «Ануваке

» как тридцать сестер, объединенные в пяти

группах, являются тридцатью зорями одного месяца.

И он нигде не объясняет, почему для указанной

мантры выбраны лишь тридцать зорь одного

месяца из 360 зорь всего года. Это пояснение не

только несостоятельно само по себе, но и противоречит

вышеприведенным нами источникам. Но

Саяна ведь писал, будучи убежден, что ведическая

заря — это та же самая, что он и другие ведологи

(например, Яска) наблюдали в тропической зоне.

И не то удивительно, что он привел столь много

объяснений, противоречащих источникам, а то,

что он оказался в состоянии разглядеть требуемые

ВЕДИЧЕСКИЕ ЗОРИ

мантрами и хоть в какой-то мере воспринимаемые

объяснения.

В свете развивающихся знаний о характере

зари на Северном полюсе и о существовании человека

на Земле до ледникового периода мы обязаны

без колебаний воспринимать более разумно

и рационально различные пассажи ведической

литературы, описывающие характер зорь.

Если бы новые знания были сообщены Саяне в

его дни, я уверен, что он отнесся бы к новым теориям

более резонно и с более широким пониманием.

Астрономия («Джьотиш») всегда считалась

«глазом Веды», и поскольку этот «глаз» сейчас

с помощью телескопа может охватывать более

широкие области, чем раньше, будет большой

ошибкой с нашей стороны пропустить возможность

использовать знания, добываемые для освещения

тех слов в наших священных книгах, которые

все еще остаются непонятыми.

Чтобы продвигаться вперед, следует согласиться,

что не только «Тайттирийя Самхита» указывает

на число зорь и что будет неправильным сопоставить

лишь эти данные с данными в Ригведе и

искать общий для обоих памятников вывод. «Тайттирийя

Самхита» описывает правила жертвоприношения,

и не следует рассматривать мантры, относящиеся

к «кирпичам зорь», как независимо

сложившиеся. Этот взгляд поддерживается и тем

фактом, что в Атхарваведе встречаются некоторые

из них. Сомнений все еще много, но их устраняет

критическое изучение «Ануваки». Тут

«тридцать сестер» не упоминаются порознь, предоставляя

слушателю строф или читателю самому

подсчитывать их общее число, — шестая строфа

«Ануваки» выразительно указывает на «тридцать

сестер» и является достаточным доказательством

того, что в древние времена такое число к зорям

и относили.

5 - 2398

130 ГЛАВА V

Но если нам все же нужно и подтверждение

из Ригведы, то в ней (VI, 59, 6) говорится о

«тридцати шагах зари», а в другом ее гимне

(X, 189, 3) слова о тридцати пространствах, видимо,

относятся к этому же явлению. Указанное

утверждение все еще оставалось необъясненным.

А ведь «единственная заря, совершающая тридцать

шагов» — это всего лишь парафраз строк «есть

тридцать сестер-зорь, стремящихся в своем кружении

к одной цели».

В Ригведе имеется и другой стих, который до

сих пор не нашел удовлетворительного объяснения

(I, 123, 8): «Зори, как сегодня, так и завтра,

долго пребывают в убежище Варуны. Безупречные,

они проходят кругами тридцать йоджан,

каждая своим предназначенным курсом». Первая

часть этой строфы не представляется трудной для

понимания. Во второй же сообщается, что зори

проходят по кругу тридцать йоджан, и каждая

следует своему ходу (плану — «крату», как переведено

в словаре О. Бётлингка, СПб., 1879—1889).

Но до сих пор эти «тридцать йоджан» не пояснены

в должной степени. Так, Гриффит, следуя

за А. Бергенем, понимает их как тридцать

областей вселенной, но такому переводу нет подтверждений.

Саяна, которому следует Вильсон,

дает сложное астрономическое пояснение, говоря,

что лучи солнца предваряют его восход и бывают

видны уже тогда, когда солнце еще находится

ниже горизонта и на тридцать йоджан,

то есть заря опережает солнце на это расстояние.

И когда о зорях говорится, что они проходят

90 йоджан, то Саяна понимает под этим некий

астрономический феномен, а именно то, что

зори освещают раньше солнца пространство в

30 йоджан.

Это надуманное объяснение. Саяна добавляет к

тому же, что множественное число при упоми

ВЕДИЧЕСКИЕ ЗОРИ Ш

нании о зорях употребляется из-за того, что имеются

в виду зори, которые видны в разных местах

Земли по мере продвижения солнца. К сожалению,

такое объяснение не выдерживает научной

проверки. Саяна указывает, что солнце проходит

5059 йоджан вокруг горы Меру за 24 часа. Поскольку

же под горой Меру понимается Земля,

а ее окружность, как признается сейчас, равна

24 377 милям, то йоджана равняется 4, 9 мили,

округляя эту цифру, 5 милям. Тридцать таких

йоджан, следовательно, составляют 150 миль; первые

проблески зари будут нами увидены, когда

солнце находится не менее чем в 16° под горизонтом.

Поскольку один градус считается равным

60 милям, 16° равны 960 милям, то есть это расстояние

слишком избыточно при сравнении с

подсчетами Саяны, касающимися 30 йоджан. Возражая

Саяне, можно также указать, что ведический

бард явно говорил о видимом им самим феномене,

а не прослеживал в уме разные места

появления астрономических зорь как результат

вращения Земли вокруг оси.

Его объяснения явно не совпадают и с «тридцатью

шагами» зари, выразительно описанными в

Ригведе (VI, 59, 6). Поэтому единственной альтернативой

является понимание выражения «тридцать

йоджан» как «тридцать сестер», а слова

«тридцать шагов» — как вариант того же факта,

то есть кружения зорь по полярному горизонту.

Выражение «каждая следует определенным курсом

» тоже становится в этом случае понятным,

поскольку тридцать зорь завершают тридцать

кругов, о каждой можно сказать, что она следует

своим определенным курсом. Слова текста

«пари янта», которые буквально говорят о круговом

движении, в этой же форме использованы и

а «Тайттирийя Самхите» в отношении «тридцати

сестер».

132 ГЛАВА V

Слово «йоджана» изначально употреблялось

как «повозка» (VIII, 73, 6), а затем оно стало

обозначать «расстояние, которое проходят незапряженные

лошади» (что сейчас обычно называют

«таппа»). Это слово «таппа» как отрезок (длина)

пути, «завершаемого лошадью без упряжки», широко

известно и может обозначать движение в

течение одного дня (как это и объяснил однажды

профессор Макс Мюллер). В Ригведе (V, 54, 5)

слово «йоджанам» применено к определению

дневного движения солнца. И мы можем понимать

слова о зорях, проходящих кругами тридцать

йоджан, как указание на то, что они тридцать

дней кружили над Северным полюсом. Об

их круговом движении свидетельствуют и слова

(III, 61, 3): «Стремящиеся к одной цели новорожденные

зори вращаются, как колеса». Определение

«новорожденные» означает здесь, что

зори, всегда новые и ежедневно радующие этой

своей новизной, вращаются, как колесо. Колесо

может ведь вращаться или вертикально, как у

повозки, или горизонтально, как в руках горшечника.

Надо сказать, что первый вид этого движения

не может быть воспроизведен зарей где бы

то ни было на Земле. Свет утра всегда ограничен

горизонтом, как это и описано в Ригведе

(VII, 80, 1), где говорится, что зори «развертывают

два граничащих одно с другим пространства

и делают явным все вокруг» (эти «пространства

» буквально означают на санскрите «более

низкие и высокие слои атмосферы» — «раджаси

»). *

Ни в одной земной зоне нельзя увидеть зарю,

двигающуюся, подобно солнцу, с востока на запад

над головой наблюдателя в перпендикулярной

плоскости. Единственно возможное колесообразное

движение может происходить лишь вдоль

ВЕДИЧЕСКИЕ ЗОРИ 133

горизонта и только в полярном регионе. В умеренной

и тропической зонах заря видна очень коротко

на восточном горизонте, где ее тут же

поглощают лучи восходящего солнца.

Только в полярном регионе можно видеть утренний

свет, кружащийся вдоль горизонта в течение

нескольких дней. И если колесообразное кружение

зари, упоминаемое в Ригведе (III, 61, 3),

хоть как-то можно осмыслить, то это относится к

вышеописанному великолепию кружения зари в

арктическом регионе. Такие выражения, как «достигающие

назначенного места день за днем»

(I, 123, 9) или же «направляющиеся постоянно к

одной и той же цели» (III, 61, 3), неверно понимаются

как описания зари вне Полярного круга,

тогда как, воспринимая эти выражения как

описания полярных зорь, их можно не только

понять, но и точно уяснить себе, что речь идет

о той заре, которая в своем ежедневном кружении

должна приходить к точке своего каждого

исхода за 24 часа. Все эти строфы вместе

взятые приводят к заключению, что в Ригведе

и в «Тайттирийя Самхите» описывается длительная

непрерывно длящаяся заря, разделяемая на

30 зорь-дней, каждая по 24 часа, то есть говорится

о характеристике, типичной только для полярной

зари.

В ряде других пассажей заря упоминается во

множественном числе, особенно если речь идет о

божествах утра, которые описываются как идущие

не »за одной-единственной зарей, а за многими

зорями, — это мы видим в Ригведе (I, 6, 3;

I, 180, 1; V, 76, 1; VII, 9, 1; VII, 63, 3). Эти

строки понимались до сих пор как описания появления

божеств после ежесуточных зорь года. Но

теперь следует рассматривать их содержание в

новом свете, прийдя к заключению, выводимому

из тщательного анализа данных о заре, имею

134 ГЛАВА V

щихся в Ригведе, «Тайттирийя Самхите» и Атхарваведе.

Следует, однако, уточнить, что я не утверждаю,

будто во всей Ригведе нельзя найти ни

единого упоминания о заре в тропической или

умеренной зоне.

Веда, говоря о годе в 360 дней, естественно,

упоминает и о ежесуточных зорях, возвещающих

появление каждого дня к югу от Полярного круга.

Но вместе с тем эти описания зари по большей

части носят такой характер, что их можно

соотнести и с долгой полярной зарей, и с краткими

зорями тропиков. И оба эти варианта могут

быть поняты как упоминание о заре, имеющей

целью или разбудить всех живущих (I, 92, 9),

или обнаружить сокровища, скрытые мраком

(I, 123, 4).

Равным образом, когда говорится, что в разные

дни зори приходят и уходят и одна сестра сменяет

ранее ушедшую (I, 124, 9), мы можем предполагать,

что или описываются последовательные

зори каждого отдельного дня в году, или же

многие зори длительностью в 24 часа каждая,

неразрывно движущиеся одна за другой, как это

бывает над полюсом. Но тот особый характер,

который носят зори в описаниях гимнов, подтверждает

наши высказанные выше заключения.

Прежде всего это доказывается тем, что богиня

Ушас, первому появлению которой посвящено так

много прекрасных строф в ведической литературе, —

это не ежесуточная заря тропиков, но долго

кружащаяся по горизонту заря полюса. Если мы,

обсудив приведенные выше пассажи, преуспели

в этом1, то подобного объяснения все же было бы

еще недостаточно, ибо, как уже говорилось, в

Ригведе встречаются строки, относящиеся и к обычной

тропической заре.

Ведические риши, авторы подобных гимнов,

явно знали и эти зори, поскольку они то тут, то

ВЕДИЧЕСКИЕ ЗОРИ

там добавляли к году 13-й месяц для уравнивания

лунного года с солнечным. Но богиня зари была

божеством древних времен, типичные черты которой

были восприняты бардами-риши благодаря

строгому соблюдению традиции устной передачи

тех знаний, которые соотносятся только с первой

родиной. И гимны о заре, в том варианте, в котором

мы их сейчас знаем, достоверно описывают

эти черты.

Как именно эти древнейшие характеристики

богини зари были пронесены сквозь столь много

столетий — это тот вопрос, на который я попытаюсь

ответить, вернувшись к нему после того,

как завершу анализ всех доступных ведических

свидетельств, касающихся полярной теории. А

пока нам следует принять как факт то, что реминисценции

древней эпохи были сохранены,

как и сами гимны, с полной сохранностью каждой

буквы, каждого звука за последние три или

даже четыре тысячи лет.

Из всех вышеприведенных рассуждений следует,

что, прочитывая и изучая посвященные заре

гимны Ригведы в свете последних научных открытий,

а также сопоставляя эти гимны со строфами

Атхарваведы, «Тайттирийя Самхиты» и «Тайттирийя

Брахманы», мы можем прийти к явным

следующим итогам.

1. Заря Ригведы длилась столь долго, что проходило

несколько дней между первым проблеском

све т на горизонте и последующим появлением

солнца (VII, 76, 3), или же, как говорится в

другом гимне (И, 28, 9), многие зори следовали

одна за другой перед появлением вслед за ними

солнца.

2. К заре обращались во множественном числе

не из почтения и не как бы обозначая этим

последовательные зори каждого дня года, но

136 ГЛАВА V

потому, что она состояла из тридцати частей

(I, 123, 8; VI, 59, 6), и в «Тайттирийя Самхите

» (IV, 3, 11, 6).

3. Многие зори жили в одном месте, действуя

гармонично, и никогда не ссорились друг с

другом: Ригведа (IV, 51, 7-9; VII, 76, 5), Атхарваведа

(VII, 22, 2).

4. Тридцать частей зари были длительны и

неразрывны, образуя «плотно соединенную группу

», или «группу зорь»: Ригведа (I, 152, 4),

«Тайттирийя Брахмана» (II, 5, 6, 5), Атхарваведа

(VII, 22, 2).

5. Эти тридцать зорь, или тридцать частей единой

зари, вращающиеся друг за другом, подобно

колесу, и всегда приходящие к одной и той же

цели ежедневно, и каждая из них следует своему

определенному курсу: Вигведа (I, 123, 8, 9; III,

61, 3), «Тайттирийя Самхита» (IV, 3, 11, 6).

Нет необходимости говорить, что эти характеристики

могут относиться только к заре над полюсом

или вблизи него. Последний из подведенных

итогов, пятый, указывает на черты, свойственные

лишь точке Северного полюса, а не

всему арктическому региону. Поэтому мы уверенно

можем заключить, что ведическая богиня

зари должна быть признана по своему происхождению

полярной. Но вместе с тем можно думать,

что ведь полярная заря длится от 45 до 60

дней, а ведическая описывается как тридцатидневная,

и что такое расхождение следует учесть до

того, как приходить к заключению, что ведическая

заря — полярная. Это расхождение не слишком

серьезно. Мы уже видели, что длительность зари

зависит от степени отражения и рефракции света

в атмосфере, а также от степени нагрева или

охлаждения воздуха в данной местности, равно

как и от других метеорологических условий. По

ВЕДИЧЕСКИЕ ЗОРИ

этому не следует исключать то, что длительность

зари на полюсе, когда климат там был

мягким, могла быть в какой-то мере короче, чем

в современных условиях, когда климат стал

очень холодным.

Наиболее вероятно, однако, что описанная в

Ригведе заря не указывает в точности на такую

зарю, которую может видеть наблюдатель с

точки Северного полюса. Ведь не на этой же одной

точке жили люди в те древние дни, но и

где-то в области вокруг нее, в частности к югу

от нее. А в этих районах вполне возможно видеть

зарю, длящуюся 30 дней, кружащуюся по

небу вдоль, как колесо над горизонтом, после

долгой арктической ночи в 4-5 месяцев. А поэтому

нет ничего удивительного с точки зрения

астрономии в ведических описаниях зари. Мы

также должны иметь в виду и то, что ведическая

заря часто задерживалась на горизонте, медлила,

и молящиеся умоляли ее не откладывать

своего продвижения, чтобы солнцу не пришлось

искать ее, как врага (V, 79, 9). Это говорит о

том, что обычный срок появления зари затягивался,

и люди нетерпеливо стремились увидеть блеск

солнца.

В случаях, подобных этому, бог Индра, друг

зорь, создавший их, был вынужден разбить их

колесницу и поднять солнце над горизонтом (II,

15, 6; X, 73, 6). В другом гимне Ригведы упоминается

эта же легенда (IV, 30, 8). В наше время

причиной появления такого мифа считается задержка

света зари налетевшей грозой. Но это