Бутылочка

Степан поставил контейнеры с едой на поднос и огляделся. Как назло, все столы заняты. Хотя, нет. За одним– у самого окна в глубине зала – место нашлось.

– Иди к нам, – позвал Пашка Кретов и энергично замахал руками.

В ответ Степан кивнул и направился к шумной компании пилотов Первого космического дивизиона. Пока шёл, размышлял о том, что это худший обед в его жизни.

– Рассказывай, сдал?! – Кретовпо-приятельски похлопал по плечу, когда Степан усаживался на единственный свободный стул.

– Не-а, старая Грымза завалила, – Степан отодвинул контейнер спорошковым пюре: аппетит окончательнопропал.

– Бли-и-и-н, старик, ну не кисни. Осенью пересдашь. А на чём завалила-то?

– На ручном пилотировании.

Кто-то из парней хмыкнул, Степан не понял, кто именно, да это и неважно. Его самооценка упала окончательно еще на экзамене, который он не сдал –уже во второй раз.

– Она задрала своим РП! –вспылил Степан, едва сдерживаясь, чтоб не ударить кулаком по столу. – Вот объясни, может, я – тупой? За каким хреном мне ручное пилотирование в боевом преследовании? Искиншарахнет лучом по риплам раньше, чем я активирую протокол!

Парни, до этого момента молча жующие фиолетовую фигню, напоминающую брокколи, разразились смехом. Громче всех гоготал Антон – чемпион всевозможных гонок на боевых космопланах. Пилотировать такой в принципе считалось очень круто, а выиграть соревнование– все равно, что переспать с молодой симпатичной училкой на выпускном.

– Стёп, – начал он, утирая слезы, – ну чего ты так расстроился? Посидишь в Академии еще годик, глядишь, мы к тому времени всех рипловобратим в пацифистов и вопрос с экзамена снимут. Тогда точно сдашь.

Тут не выдержал Пашка Кретов и заржал с остальными, друг называется.

– Да пошли вы! – Степан резко вскочил, опрокинув стул, – валите в свой Первый дивизион. Тоже мне, элита Академии..., – и развернувшись, быстро зашагал к выходу.

Оказавшись на улице, перебежал через дорогу, кажется, на красный. Сзади раздался визг тормозов и сигнал клаксона, но Степан даже не оглянулся.

Ему было все равно куда идти: прямо или налево, или снова прямо. Он прокручивал в голове ответ, пытаясь понять, почему Грымза назначила его на роль козла отпущения? Некоторые с трудом могли дать характеристику коллоидному гиброблайзеру и уходили с экзамена с тройкой в зачётке. А он, блестяще сдавший почти все экзамены, засыпался на дурацком предмете старой маразматички?

Очнулся Степан в городском парке. Солнце по-летнему припекало макушку. Птицы щебетали, перебивая друг друга, а тенистые аллеи манили прохладой. Он добрёл до ближайшей скамейки и присел, обхватив голову руками.

– Закурить не найдется? – неожиданно раздался голос откуда-то сбоку.

Степан повернулся и увидел человека в старом потертом комбинезоне с нашивками. Такую форму уже давно никто не носит. Незнакомец приветливо улыбался, ожидая ответа.

– Так что на счёт сигаретки? – переспросил он.

– Не курю, – пожал плечами Степан.

– Жаль, а я бы не отказался. Бывало, сядем с ребятами вот так, на скамейке, затянем одну на двоих… А душа обратно просится. В космос.

– Вы служили, пилотом?

– Ага. Лысенко Ефим Романович. Не возражаете, если присяду? – и кивнул на скамейку.

– Не возражаю, – Степан протянул руку и представился.

Рукопожатие оказалось крепким.

– Чем занимаетесь? – спросил Ефим Романович, разглядывая форму Степана.

– Курсант космической Академии.

– Ого! Уважаю. Я тоже её заканчивал.

Степан вспомнил, что видел такие нашивки в академическом музее космонавтики. Их носили выпускники первой волны. Их ещё называли «сорви-голова». Имена некоторых светятся на мемориальных плазмах в Зале Славы.

–На каких кораблях вы летали?

Лицо Ефима Романовича просияло, а рот растянулся в улыбке.

– На «ласточках»!

– Не знаком с такой моделью, – честно признался Степан, хотя по истории кораблестроения у него твёрдая пятерка.

– А это не модель. Так мы называли наши рейдеры, – ветеран хитро прищурился.

Степан завис на секунду, но быстро спохватился.

– Рейдеры никогда не состояли на вооружении ни в одном дивизионе Содружества. В учебниках сказано, что ихиспользовали пиратыдля налета на торговые караваны. – И, почесав затылок, добавил. – Да и не годятся они для боя!

– Это почему же? –искренне удивился Ефим Романович.

– В этих машинах что главное?

– Ну-ка, впечатли меня, – ветеран хитро подмигнул.

–Скорость! Значит, корабль должен быть максимально легким. Пираты сбрасывали все лишнее, например, части бронированной обшивки. Топлива и боеприпасовбралистолько, сколько нужно для одного нападения. Атаковали, грабили и быстро сматывались. Но если случалось столкнуться с патрульными, всё, – Степан махнул рукой, – пиши-пропало.

Ефим Романович расхохотался, запрокинув голову:

– А как ты думаешь завоевывались галактики? Если бы мы ждали ударный флот с его тяжелыми эсминцами, те же риплыдавно бы хозяйничали на Земле.

Степан задумался. Риплы– всего лишь назойливые агрессивные ящерицы, пусть и с мозгами побольше человеческих. Время от времени они нападают на небольшие транспортные корабли, но чтоб покуситься на захват целой планеты, да еще такой, как Земля? Это вряд ли.

– Не веришь? Ладно, слушай сюда, – закинув ногу на ногу, новый знакомый придвинулся поближе. –Помню, нарвались мы наотрядящеровв созвездии Питона. У них кораблиуже тогда получше наших были. Лазерные пушки, ультразвуковые гранатомёты, в общем, на полном фарше. А мы только что «облегчились» и возвращались на базу.

– Погодите, вы что, без разведчиков на задание вылетали?

– Ха! Уморил, – Ефим Романович хлопнул себя по колену и тут же смачно выругался. –Мы сами себе разведка. Да и как ты верно подметил, официально нас не существовало. Так вот, их ведомый первым нас засёк.

– И остальным, разумеется, просигналил? – перебил Степан.

– Гляди-ка, шаришь. – Ефим Романович прищурился. –Что у тебя по пилотированию?

– Четверка, – Степан почувствовал, как вспыхнули уши.

Собеседник одобрительно кивнул и продолжил:

– Смотрю, а ящеры уже «фигуру» построили на нас поперли. Ну всё, думаю, Ефимушка, пришёл твой бесславный конец. Даже матушка не узнает, где твою ДНКа распылили.

Степан почувствовал, как напряглись мышцы. Оказаться лоб в лоб с противником без боекомплекта крайне неприятно. А если противник не кто иной, как риплы, вообще – самоубийство. Ефим Романович выдержал паузу.

– АНюрка Кобра как заоретв наушник, аж в ухе зазвенело: «Играем в бутылочку, я – посередине! ».

– Не понял, это маневр такой? – уточнил Степан, вытирая об штанины вспотевшие ладони.

– Ну типа того. Нас пять рейдеров было, как раз для бутылочки: двое спереди, двое сзади, посередине–я сам встал. На моей-то «ласточке» магнитный гравитон помощнее Нюськиногобыл. В общем, как построились, врубил его на полную. Закрутило нас похлеще «ромашки» в Диснейленде. Понятно, что каждый ещёдвигателям ускоритель на максимум выставил. Ну, а когда я гравитон вырубил, всех в разные стороныразметало.

– А риплы? Даже не пытались преследовать? – поинтересовался Степан, которому история казалась невероятной и фантастической.

– Да куда им? Они ж со своими пушками – как беременныекрокодилы против наших птичек.

– Крокодилы яйца откладывают, –задумавшись, поправил Степан, итут же был вознаграждён таким взглядом, что захотелось провалиться сквозь землю.

– Послушай, – Ефим Романович чуть наклонил голову, будто хотел получше рассмотреть собеседника, – а ты чего на скамейке-то прохлаждаешься? Судя по погонам, выпускник? Сколько часов налетал? А корабль какой будешь пилотировать?

Степан закашлялся. Видимо, все же придется сознаться, что он завалил экзамен и не допущен к полётам.

– Я не сдал, – и, сжав кулаки, процедил сквозь зубы, – экзамен.

Ефим Романович улыбнулся и от глаз во все стороны разошлись лучи, отчего на душе у Степанапотеплело.

– А кто принимал?

– Кобринская Анна Николаевна. Та ещё –стерва! Достала своими риплами. Вот, если они это, а вы… и бла-бла-бла.

Степан закатил глаза.

– Я боевым пилотом собираюсь стать, а не ящериц за хвост ловить! Конечно, во времена её космической молодости ручное пилотирование имело практическое применение в военной стратегии, но сейчас, когда искины просчитывают все возможные варианты боя в сто раз быстрее и эффективнее, зачем? Зачем я должен знать манёвры и тактику РП? Не понимаю.

Ефим Романович расхохотался так, что слезы из глаз брызнули. Отсмеявшись, сказал, мягко, с некоторой нежностью:

–Ты вот что, когда снова на экзамен пойдешь, передай ей привет от Фимы Лысого. И скажи, что при случае, жду еёна бутылочку, вина.

Прежде, чем Степан успел сложить в голове пазл, Ефим Романович Лысенко поднялся и, отдав честь, захромал по аллее. А потом и вовсе скрылся из виду, будто и не было его.

Спустя месяц, Степан явился на пересдачу. Блестяще ответив на все теоретическиевопросы по билету, он безупречно исполнилна симуляторе все фигуры высшего пилотажа с использованием искина. Осталось последнее испытание, тест на ручное пилотирование. Старая Грымза, как прозвали курсанты зловредную старуху-теоретика, подозвала Степана.

– Надеюсь, курсант, на этот раз вы подготовились лучше? – она забрала зачетку и ухмыльнулась.

Только сейчас он заметил, какой у нее взгляд: хитрый с прищуром, как у того –со скамейки в парке.

– Готов. А ещё, вам привет от Фимы Лысого. Ждет, когда вы зайдете к нему на бутылочку вина.

Анна Николаевна испуганно посмотрела на Степана. Он заметил, как резко побледнело лицо Грымзы. Онаначала рыться в карманах. Затем открыла дамскую сумочку и, отыскав пузырек с каплями, открутила крышку. Дрожащими пальцами поднесла к открытому рту и опрокинула. Степан предложил вызвать врача, но Нюрка Кобра, она же Анна Николаевна, отказалась.

– Откуда вы знаете, про бутылочку? – с трудом выговаривая слова, спросила Кобринская.

– Мне Ефим Романович сам рассказал. Мы познакомились в городском парке, в тот день, когда вы меня на экзамене завалили.

– Что именно рассказывал?

Степан передал слово в слово всё, о чём говорил Ефим Романович. Анна Николаевна, то хмурилась, то улыбалась. В какой-то момент Степан заметил, что в уголках глаз Грымзы блеснула влага.

–А про центрового «бутылочки» тоже рассказал?

– Нет, но при чем тут…

Она перебила, не дав договорить:

– Тот, кто в середине, всех раскручивает, но сам – никуда не летит. Уходит в штопор.

Наступила тишина. Степан почувствовал, как кольнуло под ребрами. Ему вдруг стало жарко и душно одновременно. Глубоко вдохнув, он задержал дыхание, затем выдохнул и осторожно перевел взгляд на Кобринскую. Тадостала сигарету и закурила.

– А разве, вы потом не виделись? – пытаясь скрыть нарастающее волнение, поинтересовался Степан.

Она покачала головой. Взяла зачётку, и в графе «Ручное пилотирование» наконец появилась отметка – отлично.

Позже, курсанты рассказывали, что перед каждым экзаменом на столе Кобринской появлялась огромная красная роза, но вместо вазы всегда – обыкновеннаябутылка.