Никита Максимовский 1 страница

Никита Максимовский

«ЖИЗНЬ» МЕТРО

Содержание

Предисловие 2

Взгляд из детства 4

Зеркала 5

Гены 10

О других 12

Только ТЫ 15

Совесть 18

Спокойствие 23

Сердце 25

Выбор 31

Любовь и ненависть 35

Вавилон 38

Хищник 41

Сон наяву 43

Литература 45

Драка 46

Эволюция 48

Лестница в небо 49

«Жизнь найдет себе отражение…»

- Предисловие -

«В сознании нет ничего такого, чего сначала не было бы…»

Абу Али Ибн Синне (Авицена)

Он поднял глаза и в лицо ему ударил мощный всепронизывающий свет метрополитена.

С выражением полной усталости, глазами пустыми как черная дыра, он подернулся чуть вперед, затем ощутил легкий толчок откуда-то из шумевшей вокруг толпы и ступил на ступеньку эскалатора.

Он уже не сопротивлялся как раньше, да и не шел сам. Первый раз в жизни он превратился в «ведомого».

Обычно жизнерадостный и веселый, летевший впереди планеты всей на этот раз он просто подчинился массовой силе, которая, словно могучая горная речка, несла его по нескончаемым лабиринтам метро.

Для него все было уже предрешено...

«Осталось не так много, – думал он, – вернее уже совсем ничего не осталось…»

Он сошел с эскалатора и сел на скамейку. Его прежде горящий радостью к жизни взгляд теперь был направлен в одну точку. Прошло несколько минут и его глубокие голубые глаза начали заполнять слезы. Он закрыл лицо руками.

А ведь он ни разу не плакал! Со второго класса, когда ему ни за что поставили три в четверти, он ни разу не плакал! Боже, какими же пустыми теперь казались те слезы! Подумаешь тройка! Ведь от нее ничего не потеряешь. А вот теперь теряешь все…

Нет, ему не надо было никуда ехать. Он спустился в метрополитен просто так. Ведь куда теперь ехать?.. Да и зачем…

Его всегда привлекало это творение человеческой мысли. Как некий параллельный мир представало оно перед ним. Мир со своими правилами, законами и легендами. Мир со своими тайнами и загадками. И именно здесь он как нигде учился познавать окружающий мир, учился понимать людей, размышлял. Это был его Мир!

Да и свою собственную жизнь он нередко сравнивал, порой сливая в единое, с «жизнью» метро.

Мой дневник, 17 августа 2006 года

«Жизнь подобна эскалатору: то едет медленно вниз, то также, независимо от желания, монотонно и статично спускается вниз, постепенно исчезая, ступенька за ступенькой, за непонятными мне до сих пор железными зубьями. Как монстр из древних легенд он поедает их, поедает с жадностью, систематично. Как современная беготня сжигает наши жизни, год за годом, не оставляя шанса никому... »

Забавно, но в тот момент на станции он не думал о плохом. Он с улыбкой вспоминал те дни своего беззаботного детства, когда ему впервые довелось увидеть этот эскалатор. Его одновременно переполняли страх и волнение, детское наивное любопытство и тот холод, бегавший по его худощавой спине. Говоря проще, ему тогда стало ужасно страшно. Страх сковал его от макушки до пят. Он был в панике! «Как? Зачем? За что? »

В его бурном воображении представала картина ужасной расправы, битвы между маленьким мальчиком и ужасным железным монстром. Вечно голодный и ненавидящий все живое он медленно приближался к нему, скалил свои клыки и... Вдруг он ощутил легкий толчок в спину. Это его мама, почувствовав волнение сына, помогла, подтолкнула его легонько вперед. И словно перышко на ветру он промахнул над «челюстями чудовища», оставив его «голодным».

Потом ему не раз приходилось повторять свой «подвиг», каждый раз перелетая через свои страхи. И постепенно они отступали, словно чувствуя безнадежность своей ситуации.

Но до сих пор, уже через много лет, ему становилось немного страшно, когда приходилось перепрыгивать через зубья «чудовища».

Однако метро на этом ведь не заканчивается...

Мой дневник, 23 августа 2006 года

«Станции. Одна краше другой (ну, или ужаснее). Поезда, быстрые как лучи солнца! Вагоны...

Буквально недавно, переезжая от станции до станции, я обратил внимание на одну интересную и шокировавшую меня надпись в вагоне метро. Нет, это не была очередная рекламная брошюрка, наклеенная непонятно кем. Если не вдумываться, то эта надпись даже не отложится в голове. Слегка потертыми буковками было написано «вагон № 9406». Вы только вдумайтесь в эту цифру! Получается, что, если в вагон набилось бы человек 100, и этот вагон был бы последним произведенным, то такой составчик катал бы 940600 человек! А это два-три средних российских райцентра. Удивительно, не так ли?!

И ведь в каждом из этих тысяч вагонов идет своя, непохожая ни на что жизнь. Невозможно даже представить, что десятки тысяч разных судеб сплелись в один единый монолит. Состав, подобно которому нет. Он как мельчайшие кровеносные тельца бежит по венам-веткам, перенося полезные или совсем бесполезные «продукты». И все эти ветки, и все эти станции с их бесконечными километрами эскалаторов заключены в один огромный организм, в один мир со своими правилами и исключениями. И имя этому существу - метро!.. »

- Взгляд из детства -

Глеб родился в маленьком провинциальном городке и в детстве всего пару раз побывал в Москве. Раньше он жалел об этом, но лишь теперь, став практически «местным», начал осознавать как подобная «редкость» полезна. Ведь когда постоянно, изо дня в день, спускаешься по эскалатору, проходишь по станции, садишься в вагон, доезжаешь до нужной точки, а потом проделываешь все наоборот, то просто перестаешь замечать интересные и любопытные вещи вокруг. Перестаешь замечать саму окружающую действительность. Ты абсолютно не обращаешь внимания на людей вокруг себя, так как все их лица уже давно слились в одну большую и, чаще всего, неприятную физиономию.

И ты прешь напролом, подобно быку на испанской корриде, который видит перед собой лишь одну точку, фокусируется на ней и четко идет на таран. Ты как компьютерная программа, которой задана точка отсчета - дом и точка назначения, которая для каждой программы своя…

Как часть программы Глеб следовал ей уже восемь лет: с тех пор как приехал учиться в столицу еще наивным семнадцатилетним пареньком с густыми смоляными волосами и по сей день, уже будучи в свои 25 лет руководителем маленького отдела в крупной компании.

Вдруг его отвлек гудок приближающегося состава. Незаметно для самого себя он встал, подошел на перрон и начал всматриваться в приближающиеся огни.

Они словно гипнотизировали, заставляя на мгновение отвлечься от своих мыслей.

Двери неуверенно открылись и его словно внесли в вагон.

Глеб тихо встал у дверей и на мгновение, приподняв глаза, вновь поник взором, погрузившись в свои мысли и воспоминания…

Мой дневник, 30 августа 2006 года

«А люди? Я всегда замечал, что, проезжая от станции до станции, они пытаются не смотреть на друг на друга. Они, как это часто бывает, выбирают себе одно определенное направление взгляда, будь то книга или просто пустота за окном, сосредотачивают на нем все свое внимание и, во что бы то ни стало, стараются не изменять ему. Почему? Это один из многих вопросов, на которые у меня нет ответа.

Возможно, они не хотят с утра случайно наткнуться на «мину», которая попросту хуже или, что самое противное, лучше, веселее их собственной. Ведь согласитесь, когда спозаранку у тебя настроение ни к черту, а кто-то рядом веселится и улыбается от уха до уха, то тебе становится еще хуже, еще противнее за «бесцельно прожитые годы».

Еще более грустно становится, когда твой блуждающий, ищущий чего-то взгляд случайно натыкается на ребенка. Беззаботный, как и мы все в его возрасте, он весело улыбается своими наполовину сменившимися молочными зубками. Ты видишь, как он радуется каждой минутке, каждому огоньку, пробегающему по темной шахте метро. И ему совершенно безразлично, сколько денег у него в кармане, или сколько выпало из его огромных дыр, которые он сам собственно и проделал, так как не может, просто не в состоянии держать свои руки в карманах спокойно, не шевелить ими. Ведь внутренняя энергия в его возрасте просто бьет ключом. А захоти он мороженое или сладкую вату в зоопарке, ему всего лишь надо указать своими маленькими пальчиками в желанную сторону и сказать волшебное и самое любимое слово детства - «Мама! »

Иногда, глядя на такого ребенка в вагоне метро, ты вспоминаешь свое детство с его наивностью и без забот окружающего мира. И в этот момент на тебя мгновенно нападает тоска, непонятная обида, за невозможность вернуть те годы и, может быть, слегка подправить. Непонятно откуда приходит двоякое ощущении романтичной ностальгии и обиды. Но это лишь на миг, а затем… «Дзынь-дзынь. Станция …» И ты вновь как на автомате продолжаешь проживать, а может и попросту прожигать еще один «запрограммированный» день. День, в распорядок которого неизбежно входит «жизнь» метро…»

- Зеркала -

Глеб сменил еще несколько вагонов. Его глаза по-прежнему не поднимались, не хотели, не желали подниматься - слишком поздно…

Неожиданно его словно что-то поманило, словно не он сам, а какая-то неведомая сила подняла его взгляд лишь на миг, просто чтобы в очередной раз оглядеться в уходящем мире.

Он заметил маленькую девочку.

Она стояла у дверей и, еле-еле подергиваясь, переминалась с ножки на ножку, глядя в пустую темноту очередной шахты метрополитена.

И Глеб уже было собрался вновь опустить взгляд, как вдруг малышка обернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Посмотрела так пристально и совсем не по детски, что он снова поднял взгляд. Минута негодования и небольшого шока. Что-то в этом ребенке заставило его, взрослого мужчину с уже почти исчезнувшим желанием жить, отбросить на мгновение самые страшные мысли? Что же не давало ему опустить взгляд?

Однажды Глеб уже попадал в подобную ситуацию…

Мой дневник, 5 сентября 2006 года

«Это был маленький светлый ангелок лет восьми или десяти с длинными белыми локонами и еще не загрубевшей белоснежной кожей. И, в общем-то, ребенок как ребенок, немного симпатичнее других, но одно привлекло меня в ней особенно. По обеим сторонам ее курносого носика ярко сверкали две звездочки - ее глаза, как светло-бирюзовое летнее небо. Небо, которое бывает только в середине июля после теплого грибного дождика.

В этих глазах было что-то особенное, не похожее ни на что. На мгновение, окунувшись в них, я прочитал там то, что привлекло меня больше другого. «Взгляд не испорченный Москвой. Не испорченный метро…»

Мой дневник, 8 сентября 2006 года

«Я как никто другой всегда свято верил в то, что глаза - это «зеркало души». А если подумать, то сколько «зеркал» испортило, да и просто искривило современное метро? А сколько разбило вдребезги не оставив шанса собрать их вновь? Разве эта жизнь где-то в глубинах земли лишь протекает, подобно священному Нилу, или она все же впитывает нас, поглощает нашу собственную жизнь на поверхности? Какая из двух жизней старательнее формирует нас самих, наши взгляды, чувства, само ощущение действительности?

Где и когда мы познаем мир, находим свою духовную нишу: на поверхности, где индивидуальное, наше собственное, постоянно проявляется в самостоятельных поступках или под землей, где мы сливаемся с сотнями людей-программ и просто вынуждены включать собственный процессор, чтобы доехать? Так где и как мы приспосабливаемся к нынешнему Миру? Что учит нас больше? С помощью чего? »

Мой дневник, 15 сентября 2006 года

«Абсолютно бесспорен тот факт, что человек учится всю свою жизнь. Но каждый раз речь идет не обязательно о нудных талмудах в полуразвалившейся библиотеке или на запылившихся от бездействия прилавках книжных магазинов.

Мы учимся друг у друга. На новой работе - у коллег, на кухне - у мамы и бабушки, у фильмов и даже у так уж надоевших и повсеместно раскритикованных сериалов. Мы учимся радоваться, плакать, любить, жить…

Мы впитываем знания ушами, руками, носом и, самое главное, - глазами. Последними мы как губка всасываем в свое сознание и повадки, и сами знания, и, что особенно важно, передаем друг другу настроение, само отношение к жизни, словно подсознательно пытаясь обучить других, поделиться своим ощущением Вселенской гармонии. Или ее отсутствием…

А какое отношение к окружающей действительности может отражаться в глазах людей, окружающих тебя в метро? Не самое радостное, наверно. Утром слишком сонные, а вечером слишком уставшие, их глаза могут пробормотать лишь одно: «Че смотришь? Своих дел что ли нет? » И фраза эта появилась не со зла. Просто люди устали, физически и духовно. Им хочется отдохнуть. Хочется, чтобы от них все отстали, хоть на минутку. Они таким видят единственный способ расслабиться, единственный путь к гармонии с самим собой. Для них, как часто кажется, один путь к спокойствию - отстраниться. Хотя бы и взглядом в пустоту метро…

И замечая все это, тебя словно поражает молния. Ты все это понимаешь, но не желаешь принимать. Но осознание порой приходит уж слишком поздно. C'est la vie.

В этой паутине взглядов твои собственный яркие и пылающие когда-то как искры костра - глаза с годами гаснут, превращаясь в черные головешки старого кастровища.

А может все эти переломы в сознании, все эти искривления в собственных «зеркалах» - это лишь один из этапов адаптации к мегаполису? По принципу бабочки и многих других насекомых - если хочешь выжить, будь как все, маскируйся. Вот только главное, чтобы камуфляж и твоя собственная жизнь не слились в единый монолит... »

Вглядываться людям в глаза в поисках чего-то особенного Глеб научился еще в детстве. И ему, надо сказать, всегда везло.

Родившись в СССР, он взрослел во времена перестройки, а дозревал уже в России. Его учили люди старого и нового поколений. В его глаза смотрели честные и бескорыстные очи ярых пионеров-активистов и совершенно бессовестные необразованные и вечно бегающие глазки перестроишной толпы. Глеб видел как время и сама окружающая жизнь убивает огонек энтузиазма или наоборот разжигает пылающий факел внутренней революции.

И вспоминая все это в тот день в метро, он понял, как же все-таки повезло его поколению, повезло ему. Повезло больше, чем этому белокрылому ангелку. Но ведь и везенье - штука довольно подлая…

На своем пока еще не таком уж и долгом веку он успел застать и мини-революцию 1991-93-го, и какую-то мифическую комету, которая подлетает к Земле раз в тысячу лет, и множество бессмысленных и кровавых войн, и Миллениум, так и не наставший, и Парад планет, а сколько помимо Глобального потепления предсказывают впереди, в будущем!

А она - эта девчушка… Что будет с ней? Что она увидит? А если увидит, то что-то пострашнее Чечни или фантастичнее, чем стройный ряд планет Солнечной системы? Как она к этому отнесется? Какой след оставит увиденное в ее пока чистой душе? И в чем, в конце концов, она найдет свой смысл жизни?..

Мой дневник, 28 сентября 2006 года

«Возвращаясь снова и снова к временам своего беззаботного детства, я все чаще вспоминаю те дни, когда моей маме не приходилось ломать голову, где бы раздобыть денег на детский садик. И как я всегда с удовольствием бежал туда, чуть вставало солнце. До 10-11 класса я абсолютно не зацикливался на таких вещах как прическа, стиль одежды. Я не задумывался делать мелирование или нет, прокалывать ухо или подождать еще месяцок, пока мама успокоится и смерится с этой мыслью. А может на роль сережки подойдет банальная клипса или скрепка, которую и покупать-то не надо, проще найти.

Меня не заботило, какая модель мобильного, бесполезно лежащего в кармане, у меня, а какая у моих однокашек, так как в них попросту не было нужды. Оглядываясь назад, я с тоской вспоминал те простые и такие веселые школьные дни.

Сейчас же дети даже самого маленького возраста больше всего боятся стать «белой вороной» среди своих сверстников. Они следуют навязываемой современной жизнью моде, даже в речи, употребляя подчас те слова, которые со стороны кажутся такими смешными – «спс», «лаг», «нах»…. То есть уже, скажем, в пятом классе у современного ребенка, живущего в мегаполисе, да и в любом другом городе мира, проблемы совсем не детские (по крайней мере, так кажется им самим). Как говорится в поговорке: «И смех и грех». Хотя каждый выбирает по себе…»

Глеб вспомнил, как года четыре назад случайно столкнулся со своей одноклассницей, зайдя в старенькую гимназию. Тогда они просто постояли молча пару секунд и обменялись улыбками. А вокруг, ничего не замечая, бегали бесконечные толпы дико вопивших малышей.

- Помнишь, как мы одевались, собираясь в школу, в их возрасте, - с непонятной тоской в голосе спросила тогда она, - У тебя была потертая рубашечка с короткими рукавами и какие-то несуразные брюки в клеточку на каких-то странных подтяжках…

- А я все равно, весь гордый, читал со сцены стихи, - закончил ее фразу Глеб и улыбнулся чуть шире. А потом добавил.

- Ты же вечно носилась по коридорам со своим огромным синим бантом. Для меня до сих пор не понятно как он умудрялся держаться у тебя на голове?

Вдруг улыбка медленно сползла с ее лица.

- А они… - взглянула она вокруг с непонятной тоской и снова взглянула ему в глаза, - что у них, Глеб? Все решают родители, воспитавшие с единственной целью - деньги. В 12-13 лет они уже перестают быть детьми…

- Но и не являются еще взрослыми, - снова закончил ее фразу Глеб.

Она тяжело вздохнула и опустила свой взор. Они обменялись какими-то банальными новостями из рубрики «о погоде», и каждый пошел в свою сторону.

Мой дневник, 1 октября 2006 года

«Во время сегодняшнего разговора с Аней я постоянно смотрел в ее карие как прежде глаза. И вдруг мне вспомнилась та искорка, которая прежде горела в них и всегда с какой-то необъяснимой легкостью разгоняла тоску во всем классе.

Мятежная заводила, она словно склеивала компанию, сшивала ее невидимыми нитями светлого задора и детской наивности. Но время шло, и жизнь раскидала нас по разным городам. Она, окончившая школу с отличием, уехала в мегаполис и осталась там жить.

К чему я это вспомнил? Наверно лишь потому, что там, в этих прежде горевших непонятным, но таким манящим огнем глазах, этой самой искорки попросту не стало. И прошло ведь всего каких-то восемь лет...

Если подумать, то пламя огня превратилось в скромный блик еще раньше…»

Периодически переписываясь со своей школьной подругой, Глеб то и дело узнавал о перипетиях в ее нелегкой судьбе.

Вот она одна из лучших студенток факультета.

Вот она уже начала подрабатывать в разных кафе.

Потом появился постоянный парень.

Потом стали жить вместе, и пришлось работать с практически полной занятостью, чтобы оплачивать жилье.

Прошел еле сданный государственный экзамен и защищен диплом в промежутках между небольшими депрессиями от нехватки денег и непонятных ссор…

И наступила жизнь в погоне за иллюзорным счастьем. «Как все… Как у всех…» - прочитал он в одном из последних писем от нее. И в этом нет ничего такого. Это, наверно, закон современной жизни, извечный и многовековой марафон в надежде поймать «Золотого тельца», стараясь жить и быть «как все»…

И, наконец, последнее письмо, заканчивающееся простыми, но знаковыми для современности словами с небольшим смайликом, - «не мы такие, жизнь такая)» Но если подумать хорошенько, то кто создает эту жизнь?

Уже потом, давно покинув вагон и блуждая по бесконечным переходам метрополитена, Глеб снова вспомнил ту девчушку и ее горящие и теплые глазки и ощутил непонятную тоску и невыносимую жалость.

Ему стало невыносимо тяжело не за нее, не за ее будущее, а за ту искорку, пока еще так весело играющую в ее глазах. За ее наивную и чистую душу, которую наверняка сломает современная жизнь с ее извечными и уже такими обыденными «крысиными бегами» на поверхности и вплетенными в эту непонятную и бесцельную гонку легкими пробежками под землей. Внешний мир и мир подземный уже давно сплелись подобно двум змеям-тиранам, диктующим нам свою волю и задающим нам ритм некого магического движения. Дикого танца у костра - волю жизни под солнцем и волю «жизни» метро.

- Гены –

Мой дневник, 8 октября 2006 года

«Все мы, так или иначе, сталкивались с теорией наследственности? Множество современных фильмов и книг только и твердят о ней. А, может, помним еще со школьной скамьи, с уроков биологии.

Вспоминаю те задачки про хромосомы гороха, которые мало кто мог решить.

Так вот, согласно этой теории в первом приближении ты наследуешь от своих родителей и внешние и внутренние черты. И от того родителя, гены которого доминируют, ты получаешь больше этих черт.

К чему это я?

Просто в тряске метро, когда в голове одна мысль нечаянно наскакивает на другую, мне почему-то вспомнилась именно эта теория.

Поток людей, ежедневно протекающий по метрополитену, по его разным веткам показался мне подобным потоку генов в процессе эволюции человека. Впитав черты своих родителей наверху, под землей ты невольно впитываешь и черты окружающих тебя людей, во всем их разнообразии и со всей их пестротой. Но в отличие от ДНК, ты впитываешь окружающие «гены» не с помощью наследования, не на молекулярном уровне, а всем организмом сразу. И на твой уже сформировавшийся генофонд со своими привычками и особенностями воздействуют сотни других, таких же зрелых организмов. А самое главное, что, так как ты уже являешься личностью, со своей индивидуальностью, твое тело яростно противится всякому внешнему воздействию. Но помимо отторжение, оно одновременно инстинктивно жадно впитывает все больше и больше. А какова гарантия того, что все это подсознательно впитанное количество полезно? И где гарантия того, что твой мозг справиться с таким объемом «внешнего» или выберет то, что тебе действительно нужно?

А вообще может ли быть что-то полезным из объема информации, полученной не от одного человека, а целой толпы? Ведь общаясь вербально и невербально с оппонентом лицом к лицу, ты усваиваешь всю информацию, а ежедневно контактируя с толпой хватаешь часть от каждого в духе «что успел» или «как повезет». Плюс к этому, тет-а-тет ты можешь соглашаться или нет, спорить, размышлять и приходить к собственным выводам, а толпа такого шанса не дает… Она бомбардирует тебя информацией без права выбора, что нужно конкретно тебе… Это больше напоминает поведение вируса – «живущего, но не живого организма».

Но надо сказать, что и вирусы не всегда вредоносны. Важно, чтобы твой организм имел к нему положительное сродство, как говорят биологи, или по нашему - надо уметь выбирать из кучи бесполезного то, что нужно тебе самому, если, конечно, нужно вообще…

Живя в городе-миллионере, каждый день сталкиваясь с новой «толпой» в метро, ты получаешь заряд все большей и больше силы и чаще всего - негатива.

Страшнее то, что заряд этот увеличивается не в арифметической, а в геометрической прогрессии независимо от тебя и не подчинен никаким законам, вызубрив которые можно строить оборону или предсказывать ход событий. И самое простое для тебя, чтобы не сойти с ума, - смириться, погаснуть душой, влиться в общий генофонд и самому, порой даже не осознавая этого, воздействовать на «новичков», чтобы не обидно было...

Твой организм так и поступает. Инстинктивно он таким способом приспосабливается, чтобы попросту выжить или хотя бы выдержать, не сломаться под тяжестью «жизни» метро…»

- О других –

Мой дневник, 13 октября 2006 года

«В каком-то смысле все считают себя людьми воспитанными. Однако в современном метро иногда пробивается нечто грубоватое.

Порой, например, хочется уступить место в вагоне, сказав: «Садитесь, пожалуйста». Но ты почему-то так не поступаешь. Причем это как ступор какой-то. Тебя мучают «небольшие» угрызения совести, но твое тело продолжает сидеть и сидеть, настаивая на своей правоте. А иной раз все происходит наоборот.

Ты уже уступил место, почувствовал какое-то внутреннее облегчение, а он или она раз и не сели. И ты смотришь на эту, к примеру, пожилую женщину, словно пытаясь усадить ее глазами. Взглядам ребенка, у которого только что отобрали последнюю конфетку. Ты словно умоляешь ее: «Ну, сядьте… Пожалуйста, сядьте! Я же уступил. Я же сделал все правильно. Все как учила меня мама. Ну, сядьте же! »

- А я делал все правильно? - поймал вдруг Глеб себя на мысли, - А мне это зачтется там… Ну там, куда я попаду после… И что значит делать правильно?..

В вагон метро зашла пожилая женщина довольно простой внешности. Сидящий в вагоне мужчина, заметив ее краем глаза, как по команде вытянулся по струнке, вежливо предлагая сесть. И может она думала в тот момент о чем-то высоком или просто о том, как прокормить семью, но, тем не менее, она, не замечая этого редкого в наше время жеста доброй воли, продолжила стоять, упершись глазами в какую-то рекламную брошюру. Двери закрылись, и поезд тронулся.

- Садитесь, пожалуйста, - посмотрев на нее немного умоляющим взглядом начал он, аккуратно одернув ее за плечо.

- Нет. Спасибо. Мне скоро выходить, - быстро пробормотала она, словно стараясь не упустить ту мысль, которая гуляла у нее в голове.

И оказалось, не обманула. Они проехали каких-то две станции метро и на третьей она уже вышла.

В тот момент в вагоне для Глеба самым примечательным было не желание незнакомца помочь той женщине, а постоянно, от станции до станции, меняющееся выражение его лица. Оно просто излучало: «Блин, не угадал…».

В самом деле, иногда твое желание уступить кому-то место, да или попросту сделать что-то хорошее, похоже на какое-то казино или лотерею. Угадаешь или нет? Нужна твоя помощь или не очень? Едет она одну остановку и значит не сядет или до конца, а значит надо уступить?

У Глеба на этой почве выработалась привычка просто стоять. Если хоть чуть-чуть держат ноги, то он лучше постоит от греха, чтобы никто, не дай Бог, на него не ворчал в духе «вот молодежь-то пошла»… Он просто тихо постоит в сторонке, и его совесть будет чиста. Он никому не уступал, но и уступил всем. А уж дальше пусть сами решают «кто виноват из них кто прав».

А на какие ухищрения только не идут люди ради заветного места. Порой кажется, что для них место в каком-то вагоне, - как пьедестал победителя на Олимпийских играх. А может дело и не в месте вовсе?..

Глеб вспомнил, как одна его хорошая знакомая рассказала ему интересную историю. Короткая и одновременно шокирующая, она, в каком-то смысле, частично отразила для него современную действительность «жизни» метро.

«Как-то утром я, как обычно, поехала на работу на метро. Села на конечной станции и включила плеер погромче, чтобы не слышать всего этого шума.

Станции через три (а добираться мне до работы примерно час) я задремала и уже почти начала засыпать, как вдруг вагон резко тряхнуло, и я открыла глаза. Передо мной, уже, наверное, давно, стояла цыганка. Неопрятная, с золотыми зубами, она смотрела на меня и что-то говорила. Вытащив наушники из ушей, я поняла, что она не говорила, а попросту орала словами, которые группе «Ленинград» не пришли бы никогда на ум даже в их лучшие годы.