Аннотация 4 страница

— Нет, — твердо заявила Блейзе. — Хаос сотрясали новые бури — множество бурь — на протяжении последнего месяца.

— Должно быть, это произошло, когда отец перерисовал Узор, — сказал я.

— Не знаю. — Она тяжело вздохнула. — Но они были ужасны, Оберон. Они истерзали Владения Хаоса до такой степени, что мы было решили, что настал конец вселенной. Не хотелось бы мне снова пережить что‑ то подобное!

— Я сожалею насчет этих бурь, — сказал я, — но они уже прошли, и с этим теперь ничего не поделаешь. Ты жива...

— Не благодаря тебе! — фыркнув, отозвалась Блейзе.

—... а прочие жители Хаоса, кроме наших ближайших родственников, меня как‑ то не особенно интересуют. На самом деле я был бы не против, если бы эти бури прикончили короля Утора вместе с Лордом Зоном и всеми, кто выступает против нас. Если бы я знал, как это делается, я бы наслал на них новые бури!

— Даже думать не смей! — Блейзе явно пришла в ужас от этой идеи. — Ты понятия не имеешь, какой это кошмар! Я бы этого не пожелала злейшему врагу — подумай о тысячах невинных, которых погубят бури!

Я фыркнул:

— У тебя, оказывается, мягкое сердце. А я бы убил наших врагов одним ударом, если бы мог. Неважно, какой ценой.

— Так ты бы только обзавелся еще большим количеством врагов. — Она покачала головой. — Нас, Лордов и Леди Хаоса, не так уж и мало.

— И всех так же трудно убить, как отца или меня.

— Ты удивишься, до чего непросто убить Лорда Хаоса. — Блейзе пожала плечами. — Эти бури, порожденные Узором, послужили чем‑ то вроде сигнала к сбору. Когда Владения оказались ослаблены и над самим Хаосом нависла угроза, все позабыли о разногласиях и сплотились вокруг короля.

— Против нас с отцом.

— Ну, если тебе угодно так смотреть на это, то да. Во всем обвиняют отца, но смерти желают всем нам. Тебе, мне, Фреде, отцу — всем. Они говорят, что у нас это в крови... От предателя рождается предатель. Если мы умрем, все уладится... Во всяком случае, так они думают.

— Кажется, я наконец‑ то начинаю понимать, — сказал я. Мне во внезапной вспышке озарения открылась истина. На самом деле с нами сражались не из‑ за существования Теней и не из‑ за разрушений, причиненных теневыми бурями. С нами сражались из‑ за власти.

Огненный Путь соперничает с Логрусом... Возможно, он даже могущественнее Логруса. Конечно, чистокровные Лорды Хаоса могут изменять внешность, ходить по Теням и доставать предметы издалека. Но большую часть из этого могу делать и я, используя Путь. И он, в отличие от Хаоса, создает во вселенной бесконечное, похоже, количество Теней‑ миров.

Тут я спросил себя: если Путь обладает подобной силой, зачем кому‑ то может понадобиться Логрус?

Отец повел себя как первый Лорд Хаоса, тот самый, который обнаружил Логрус и принялся с ним экспериментировать, и воспользовался его дарами, чтобы создать империю. Первый король Хаоса, должно быть, владел силами, непредставимыми для тех, кто пришел за ним вслед. И он использовал эту силу, чтобы победить своих врагов и создать Владения Хаоса, которыми он и его потомки правили тысячи лет.

Меня пронзила дрожь возбуждения и предвкушения. А способен ли Узор на то же самое? Если овладеть им, не сделает ли он отца — и меня! — бесспорными правителями Теней и Хаоса?

Я сглотнул вставший в горле комок. Неудивительно, что король Утор желает нашей смерти. Он боится не только Узора и его силы, но и того, во что мы можем превратиться, если овладеем ею.

И у него есть все основания бояться. Если бы я располагал возможностью нанести удар, я использовал бы мощь Узора против Утора, не колеблясь ни секунды.

Я прослушал какую‑ то часть реплик Блейзе и теперь заставил себя вновь перенести внимание на сестру.

—... ты можешь винить их? — сказала она. — Эти порожденные Огненным Путем бури убили сотни человек, разрушили дюжину замков! Узор опасен, и его следует уничтожить ради общей безопасности!

Я улыбнулся ей; слова Блейзе несколько позабавили меня. Внезапно она показалась мне почти что ребенком, цепляющимся за незначительные подробности, ошибочно полагая, что они важны.

— Забудь про то, чтобы избавиться от Теней, — сказал я. — Я же тебе говорил, теперь это невозможно.

— Король Утор уничтожит их. И Узор.

— Пусть пробует.

Блейзе фыркнула:

— Ты что, вправду думаешь, что способен оказать сопротивление королю?

— Если придется. Падать на спину и сучить лапками я не собираюсь.

Блейзе удивленно покачала головой:

— Ты либо невероятный храбрец, либо невероятный глупец.

Я ухмыльнулся:

— А может, и то и другое. Ну так как все‑ таки насчет Теллопса?..

Блейзе осторожно вытерла отцу лоб.

— Все это как‑ то бессмысленно. Если Теллопс хотел смерти отца, почему он не убил его на месте? Зачем было сводить его с ума?

— Возможно, отцу удалось бежать. Или, может, он победил... Мы же понятия не имеем, что произошло. Или, возможно, Теллопс решил, что безумие будет более удачным наказанием.

Блейзе покачала головой:

— Возможно... но что‑ то тут не так. Мне кажется, есть какой‑ то другой ответ. Нечто такое, что пока не пришло нам в голову.

Мне пришлось с ней согласиться. Ни один из ответов не казался подходящим. У меня почему‑ то было такое ощущение, будто мы упустили парочку важных подробностей.

Блейзе подавила зевок.

— Во всяком случае, лучше ничего не предпринимать, пока не разберемся, в чем суть проблемы. Иначе можно только все испортить.

— Не думаю, что тут еще есть что портить. Хуже уже некуда.

— Я бы сказала, что смерть хуже. Отец все еще жив.

— Верно.

Тут она меня уела.

— Давай подождем и посмотрим: может, отец придет в себя, — сказала Блейзе. — Тогда ты сможешь спросить у него, почему он все твердит про Теллопса. Может, ему снятся старые друзья.

— Не думаю, что Теллопс ему друг. — Я изобразил улыбку. — Отец пытался убить меня. И приложил к этому массу усилий. Старые друзья, как правило, не пытаются прикончить друг друга.

— Возможно, ты что‑ нибудь сделал или сказал отцу. — Блейзе снова зевнула. — И вообще, лучшее лекарство — это хороший крепкий сон. Кстати, о сне...

— Нет!

Я поднял руку, как будто снова собрался ударить ее, и глаза Блейзе тут же распахнулись.

— Ладно, ладно! — прорычала она; глаза ее превратились в щелочки. — Я уже не сплю. Слушай, Оберон, пора тебе уже избавиться от привычки ходить и бить людей. В следующий раз я сломаю тебе руку!

— Ты все обещаешь. — Я улыбнулся и пожал плечами. — Тебе надо бодрствовать. С меня хватит одного родственника, валяющегося без сознания.

— Я не собираюсь засыпать.

— Хм. Ну, во всяком случае, не спи, пока не найдешь себе другого часового, помимо меня.

Я внимательно присмотрелся к Блейзе. У нее уже начали слипаться глаза. Что же нагоняет на нее такую сонливость? Наше соседство с Узором?

Возможно, если мы переместимся подальше, ей полегчает. Во всяком случае, попытаться стоит.

— Ладно, давай‑ ка тронемся отсюда. Поищем место, где ты сможешь спокойно отдохнуть.

— Хорошо. — Блейзе встала, нетвердо держась на ногах. — А что будем делать с отцом?

— Если ты в состоянии идти, я могу поне...

— Я пойду сама, — решительно заявила она.

— Ладно. Иди за мной. Начнешь отставать — кричи. Я приторможу.

— Обо мне можешь не беспокоиться, милый братец.

— Ладно, договорились.

Взвалив отца на плечо, я быстро зашагал к лесу. Мне отчетливо представилось место назначения. Не замедляя шаг, я дал волю своей фантазии, и пейзаж вокруг нас принялся изменяться: розоватый оттенок солнца, усыпанные белыми цветами кусты на повороте тропы, крытый мостик через ручей. Мимо нас прошел ручной олень, ткнувшись носом нам в карманы в поисках угощения.

Блейзе восторженно рассмеялась. Я оглянулся и тоже улыбнулся. Нам с нашей жизнью постоянно не хватало смеха.

Потом я ускорил шаг, и олень остался позади — ускакал в подлесок, играть в прятки с кроликами, скунсами и прочими обитателями леса.

Лес сменился травянистой равниной, равнина — покатыми холмами, на которых спела рожь и пшеница, холмы — пастбищами, где паслись упитанные коровы и толстые овцы. На полях трудились крестьяне с сыновьями, на вид — весьма процветающие. Они махали нам руками и дружелюбно нас приветствовали. Мимо пробежали двое мальчишек с какими‑ то тючками. Оба с любопытством уставились на отца, но ни один не спросил, почему это я тащу связанного старика. Это было бы невежливо, а они не хотели проявлять назойливость... Действительно, очень приятная Тень. Нам нужны миролюбивые местные жители, которые не станут пытаться убить или предать нас...

— Не желаете ли попить, сэр? — спросили мальчишки. — Или, может, сандвич, мэм?

— Нет, спасибо. — Я притормозил и обернулся взглянуть, как там сестра. — Блейзе?

— Я бы выпила чего‑ нибудь, — сказала Блейзе, смахивая упавшую прядь со лба. Сейчас, когда она не была накрашена и причесана, ее черты сделались более резкими. Я вспомнил, как она мне врезала, и в очередной раз подумал, что, возможно, несколько недооценивал ее.

— Вот, пожалуйста. — Старший из мальчишек вытащил из тючка фляжку и налил воды в подставленную братом чашку. Они вручили чашку Блейзе.

— Спасибо.

Она сделала жадный глоток, поперхнулась, закашлялась и быстро вернула чашку обратно.

— Ну как? — с улыбкой поинтересовался я.

— Это была... вода!

Блейзе передернуло от ужаса.

— Еще?

Мальчишки заулыбались, думая, что ей понравилось.

— Нет, спасибо, мне хватит.

Они снова переключили внимание на меня.

— Сэр, а вам? Или, может, старому джентльмену?

— С нами все в порядке, — сказал я, взглянул на дорогу и нахмурился. Здесь где‑ то рядом должен быть постоялый двор, за рощей, у подножия холма... большой постоялый двор, с беспорядочно раскиданными строениями, с огороженной террасой перед входом. Там отец сможет отдохнуть. А в поместье неподалеку живет отличный врач. Он нам поможет.

Так оно и оказалось. Мое представление меня не подвело.

Конечно же, как только мы поднялись на холм, нашим взглядам предстал небольшой городок. В нем не было ничего примечательного — каких‑ нибудь две дюжины домов, но постоялый двор действительно имелся. Из двух высоких труб лениво тянулся дымок, неся с собой запахи свежевыпеченного хлеба и жарящегося мяса. Три седобородых старика сидели на террасе в креслах‑ качалках и строгали какие‑ то деревяшки. Когда мы подошли поближе, они оторвались от своего занятия и приветливо поздоровались с нами.

— Что, с этим приятелем чего‑ то стряслось? — мимоходом поинтересовался один из них. Он без особого беспокойства скользнул взглядом по покрытому синяками лицу отца и связанным рукам.

— У него припадки, — сказал я. Это прозвучало скорее утомленно, чем убедительно: у меня выдался долгий день. — Пришлось его связать, чтобы он сам себе не навредил. Последний припадок чуть его не прикончил.

— А‑ а... — Понимающе кивнув, старик откинул ся на спинку кресла и снова начал потихоньку раскачиваться. — Вам тогда нужен док Хэнд.

— Только не молодой док Хэнд, — сказал второй старик, возясь со своей деревяшкой. — Вам нужен старый док Хэнд.

— Угу, — согласился третий резчик. — Старый док Хэнд, он понимает в припадках, это точно. Он живет в холмах, между Хаддоксвиллем и Варлетоном, в Доме‑ на‑ Гребне.

— Спасибо, — сказал я. Да, старый док Хэнд — это наш человек.

— Пускай молодой Джамас сходит приведет старого дока Хэнда вашему папаше, — сказал первый резчик. — Молодой Джамас сейчас должен быть в зале, скорее всего — за стойкой. Он будет не против прогуляться. У него как раз девчонка в Хаддоксвилле.

— Угу, — сказал второй резчик, неспешно покачиваясь. — Молодой Джамас будет не против.

Я взглянул на Блейзе.

— Ты как?

— Намного лучше, — отозвалась она, бросив на меня взгляд, подтвердивший, что худшее и вправду миновало. — Только после этого дрянного фермерского питья мне нужно выпить чего‑ нибудь стоящего.

— У Джамаса лучшее вино в семи округах, — сказал третий резчик.

— Спасибо, — сказал я. — Когда почувствуете жажду, заходите внутрь, я вас угощу.

— Премного благодарны! — сказал первый. — Мы сразу же придем, как только Джамас поселит вас — если, конечно, вы решите тут остановиться.

Я занес отца внутрь. Когда мои глаза привыкли к полумраку низкого общего зала, я увидел расставленные столы и длинную стойку. В очаге в котелке кипело какое‑ то варево, источая аппетитные запахи. За стойкой стоял рыжий мужчина средних лет. Он поднял голову и приветливо кивнул нам. Может, это и есть молодой Джамас?

— Доброе утро, — сказал он, дружелюбно улыбнувшись. — С этим приятелем, которого вы несете, что‑ то стряслось?

— Он болен... у него припадки.

Я решил придерживаться этой версии.

— Так вам нужна комната?

— Три комнаты.

— Тогда поднимайтесь наверх. — Он кивком указал на лестницу, расположенную в дальнем углу зала. — У нас сейчас нет других постояльцев. Ничего особенного у нас нету, имейте в виду, но постели теплые, а еда хорошая и обильная.

— Ничего другого нам и не нужно. — Я двинулся было к лестнице, но потом заколебался. Лучше сперва позаботиться об отце. — Люди там, снаружи, посоветовали мне обратиться к молодому Джамасу. Это, часом, не вы?

Хозяин постоялого двора хмыкнул.

— Я не числюсь молодым Джамасом уж двадцать лет как. Это мой старший. А я теперь просто Джамас.

— Не старый Джамас? — пошутил я.

— Не. Старый Джамас — это мой папаша.

— Рад с вами познакомиться, Джамас. — Я вежливо кивнул. — Я — Оберон. Это моя сестра Блейзе. Мы надеемся, что ваш сын сможет сходить в Хаддоксвилль за старым доком Хэндом.

Джамас кивнул:

— Да, раз надо разбираться с припадками, старый док Хэнд — именно тот, кто вам нужен, это точно. Всегда надо обращаться к человеку опытному, я так считаю. Мой малый сейчас отправился за дровами для кухни, должен вот‑ вот вернуться. Я сразу же пошлю его за доком. Он не будет против.

— Спасибо.

— Да не за что.

Я понес отца по узкой лестнице на второй этаж. Отворив первую дверь слева ногой, я обнаружил за ней небольшую комнату с разномастной мебелью; там были кровать с высоким балдахином, узкий платяной шкаф и потрепанный умывальник с надколотым по краю синим тазом. Что ж, для отца вполне подойдет.

— Помоги‑ ка мне уложить его.

Блейзе поспешно обошла меня и откинула лоскутное одеяло. Я положил отца на простыни. Он снова начал пускать слюни. Я вздохнул и вытер ему рот его же рубашкой.

— Можно я теперь его развяжу? — спросила Блейзе. — По‑ моему, он не опасен.

— Ладно. Но будь осторожна: если он придет в себя, то может начать буйствовать.

— Мне он ничего плохого не сделает.

— Кто знает, чего ждать от сумасшедшего?

Блейзе молча развязала отцу руки и растерла глубокие красные отметины, оставленные путами. Отец пошевелился и что‑ то тихо пробормотал. Потом, к моему удивлению, Блейзе наклонилась и достала из его правого сапога нож с рукоятью, украшенной единорогом. Я и не знал, что он там есть. Нож явно был парой к тому, который успел отобрать я.

— Я просто внимательна, — с усмешкой произнесла Блейзе, словно бы отвечая на мои мысли. Она передала нож мне; я сунул его за пояс, в компанию к его паре. — Не то, правда, чтобы это особо много значило — он ведь всегда может достать себе другой при помощи Логруса.

Я нахмурился. Эта мысль мне в голову не приходила. Какой смысл разоружать человека, способного в любой момент раздобыть себе новое оружие, стоит лишь ему захотеть?

— Может, нам все‑ таки стоит оставить его связанным?.. — сказал я.

— Если он освободится, значит, он освободится. В следующий раз, если до того дойдет, я помогу тебе скрутить его.

Я приподнял брови. Я снова почувствовал в ней воина, которого Блейзе до сих пор старательно прятала под кружевами и шелками. Я не сомневался в ее словах: раз она сказала, что поможет скрутить отца, так она и сделает.

— Пойдем, — сказала Блейзе. — Теперь я хочу выпить.

— Я тоже.

Мы двинулись к двери, но у порога я притормозил.

— Подожди!

Я почувствовал контакт через Карту.

— Что случилось? — поинтересовалась Блейзе.

— Кто‑ то пытается дотянуться до меня...

Я сосредоточился и увидел в конце странного, дрожащего туннеля неясный силуэт человека. Он — мне показалось, что это мужчина, — кажется, что‑ то говорил. Но я не мог разобрать ни слова.

— Кто это? — спросила Блейзе.

— Не могу понять, — отозвался я.

— Оберон... — донеслось до меня слабое эхо.

— Эйбер? — переспросил я. Силуэт задрожал, потом сделался четче. Это определенно был мой брат — только с тех пор, как мы виделись последний раз, он здорово похудел. Скулы заострились, а под запавшими глазами появились темные круги.

—... жив! — сказал он. Голос его то появлялся, то пропадал. — Я... дотянуться до... дней!

— Здесь время течет иначе. Где ты?

— Чуть... убили! — выкрикнул Эйбер. В голосе его звучало отчаяние. — Убраться... пока!.. Скорее!

— Давай!

Я без колебаний потянулся навстречу Эйберу.

Он оглянулся — глаза его испуганно расширились, — потом обеими руками ухватился за мою протянутую руку. У меня возникло такое чувство, будто он весит целую тонну, но я скрипнул зубами и выдернул его. Эйбер полетел на меня.

Он охнул, вытянул руки и зашатался. Казалось, что он не может удержать равновесие.

— Здесь что‑ то не то...

Если бы я не подхватил его, он бы упал. Может, с ним творится то же самое, что было с Блейзе?

— Не сходи с Пути, тогда устоишь на ногах, — насмешливо произнес я с куда большей уверенностью, чем я испытывал на самом деле. Когда Эйбер даже не улыбнулся в ответ на шутку, я понял, что он и вправду в очень скверном состоянии. Обеспокоившись, я помог ему усесться на кровать рядом с отцом.

Эйбер сильно исхудал, а на лице его застыло загнанное выражение, которое я видел только у затравленных животных перед смертью. На Эйбере были его обычные синие брюки и рубашка, но его с ног до головы покрывал слой желтоватой пыли. Брюки на коленях были изорваны в клочья, как будто он ползал по саду камней... которые, судя по тому, что я знал, вполне могли пытаться при этом съесть его. Камни в Хаосе отличаются странными свойствами.

— Что такое с отцом? — спросил Эйбер, взглянув на него. — На него что, кто‑ то напал? С ним все в порядке?

— Он болен, — сказал я.

— Просто отлично, — пробормотал Эйбер, спрятав лицо в ладонях. Он глубоко, судорожно вздохнул, потом медленно выдохнул. — А я рассчитывал, что он сможет все уладить.

— Давай я угадаю, — предложил я. — Ты хотел, чтобы он уничтожил Узор.

Эйбер поднял голову.

— Нет! Но... возможно, если бы он сдался, Утор пощадил бы остальных.

— Самопожертвование? На отца это как‑ то не похоже.

— Пожалуй, да, — сказал Эйбер. В его голосе проскользнула нотка горечи. — Хотя, конечно же, мы всегда можем пожертвовать им сами. Возможно, король пойдет на сделку...

— Нет, — спокойно произнес я. — Мы — семья, и мы должны держаться друг за друга.

— Опять ты со своим идеализмом! Отец продал бы тебя, не моргнув и глазом, если бы решил, что это спасет его шкуру.

— Ты к нему несправедлив, — возразил я. Отец ни перед чем не останавливался, чтобы защитить меня в мои детские годы. — Ладно, посиди минутку и переведи дыхание. А потом расскажи мне, что произошло во Владениях Хаоса. Может, я найду какой‑ нибудь другой способ помочь.

— Боюсь, теперь уже никто ничем не поможет. — Эйбер принялся разглядывать половицы. — Там все против нас. Думаю, Утор схватил всех, кроме нас с тобой и отца.

— И еще Блейзе, — сказал я. — Она на свободе.

— Блейзе? Вот это здорово! — саркастически произнес Эйбер. Я снова вспомнил, что эти двое всегда недолюбливали друг друга. — Конечно же, если кто и смог бы удрать, так это она.

— Спасибо за заботу, Эйбер, — холодно произнесла Блейзе у меня из‑ за спины.

Эйбер удивленно поднял взгляд.

— Я думал, ты умерла, — сказал он Блейзе.

— Извини, что разочаровала тебя.

— Почему ты не отвечала, когда я тебя звал?

— Вероятно, была занята.

Эйбер открыл было рот, собираясь выдать гневную тираду, но я взмахом руки велел ему умолкнуть.

— Спускайся вниз, — сказал я Блейзе. — Мы присоединимся к тебе через несколько минут. Мне нужно поговорить с Эйбером наедине.

— С удовольствием. Мне все равно нужно выпить. Особенно теперь, когда он здесь.

И Блейзе удалилась, не добавив более ни слова.

— Сука, — беззвучно пробормотал Эйбер. Потом обратился ко мне: — Я пытался связаться с ней не то пять, не то шесть раз за последние несколько недель, когда мне очень нужна была помощь. Она не отвечала. Я подумал, что ее схватили. А она, похоже, просто не соизволила мне ответить.

— У нее были свои проблемы, — сказал я. — Я вытащил ее из Владений Хаоса в последний момент — адские твари взломали дверь в ее комнату.

— Лучше бы ты там ее и оставил. — Эйбер с упрямым видом сложил руки на груди. — Некоторые люди не заслуживают, чтобы их спасали.

— Она — член нашей семьи, — сказал я, попытавшись напустить на себя суровый вид. Нам нельзя допускать, чтобы ссоры разделяли нас — особенно сейчас, когда такое множество врагов жаждет нашей крови. — Если то, что ты сказал, правда, нас и без того осталось очень мало. А я уверен, что Блейзе будет полезна, когда мы обустроимся на новом месте.

Эйбер как‑ то странно взглянул на меня.

— Она не помогла мне во Владениях Хаоса, когда я нуждался в ней. Я ей этого не забуду!

— А я и не требую, чтобы ты забыл. Надо просто помнить о ее недостатках и знать, в чем ты можешь, а в чем не можешь на нее рассчитывать. Да, с ней бывает трудновато, и ты можешь быть не в восторге от ее общества, но нам нужно держаться вместе, нравится тебе это или нет.

— Отличный способ добиться, чтобы нас всех поубивали, — проворчал Эйбер. — Я же тебе говорил, чтобы ты не доверял никому!

— Кроме тебя.

— Конечно! — Он рассмеялся, к нему словно бы вернулась часть былой жизнерадостности. — И еще Фреды. Но Блейзе? Да ни за что! Я бы не удивился, если бы выяснилось, что это она — тот самый предатель, из‑ за которого нас всех чуть не перебили в Джунипере.

— Не волнуйся. — Я покачал головой. — В настоящий момент я не доверяю никому. В конце концов, она хочет, чтобы я уничтожил Узор.

— Что?! — ахнул Эйбер. — И вместе с ним Тени?

— Не беспокойся, я не собираюсь делать ничего столь радикального. — Я хмыкнул. — Даже в том случае, если бы я знал, как их уничтожить. А я этого ее знаю.

Эйбер выдохнул:

— Хорошо.

— Ты говоришь, Утор изловил остальных?

— Думаю, да. Как только начались бури, он велел арестовать всех членов нашей семьи.

— Неудивительно.

Я сам на его месте поступил бы точно так же.

— А откуда взялись эти бури? — поинтересовался Эйбер. — Правда, что ли, что отец наслал их, чтобы уничтожить Хаос, как все говорят?

— Если отец их и создал, то чисто случайно. — Я пожал плечами. — Когда он перерисовал Узор, тот уничтожил все прежние Тени и создал новые. Должно быть, энергия этого уничтожения и докатилась до Хаоса. Во всяком случае, мне в голову не приходят никакие другие объяснения.

— А Узор — ты уверен, что на этот раз отец сделал его правильным?

— Да. Я это нутром чувствую, точно так же, как ты чувствуешь Логрус.

— Что, вправду? — просиял Эйбер. — Отличная новость! Ну, поскольку ты твердо намерен оберегать Узор, остается только одно.

— Что именно?

— Научиться контролировать его силы. Возможно, отец...

Тут он снова взглянул на отца и умолк, не докончив фразу. Он придвинулся поближе, изучая синяки, порезы и рассеченную губу. Ну, хотя бы опухоль уже начала спадать.

— Что стряслось с отцом? — спросил Эйбер. — Такое впечатление, будто на него свалилась тонна камней.

— Работа над новым Узором как‑ то повлияла на его рассудок. Он стал вести себя будто ненормальный. Сегодня утром он попытался убить меня. Я защищался.

— Так это твоих рук дело?

— Боюсь, да, — виновато отозвался я.

Эйбер присвистнул и взглянул на меня с уважением.

— Отец был лучшим фехтовальщиком в нашем семействе, не считая Локе. Видимо, ты еще лучше.

Я не стал его разубеждать. Пусть считает меня крутым. Репутация опасного человека еще никому не повредила.

Эйбер тем временем продолжал:

— Все, что я могу сказать по этому поводу, — браво! Отца давно надо было поставить на место. Жаль только, что я этого не видел. Ты действительно думаешь, что с ним все будет в порядке?

— Конечно, — уверенно отозвался я, хотя на самом деле вовсе не был в этом так уж уверен. — Ему просто нужно время и отдых. Мы уже послали за врачом. Так что надо просто его дождаться.

— Хорошо.

— А ты как? — спросил я. — Тебе лучше? Эйбер на мгновение задумался.

— На самом деле, да.

— Дозрел до того, чтобы выпить?

— Почти. — Эйбер, покачнувшись, поднялся на ноги и принялся отряхивать и приглаживать одежду. От брюк и рубашки поднялось облако желтой пыли. — Ну а ты‑ то где был, Оберон? Я несколько недель пытался дотянуться до тебя. Я уже готов был сдаться!

Я вздохнул.

— Здесь время течет иначе. Я думал, что с тех пор, как мы последний раз виделись, прошло самое большее несколько часов. Во всяком случае, у меня было такое ощущение. А сколько времени прошло у тебя?

— Не могу точно сказать. — Эйбер задумался. — Четыре или пять недель, никак не меньше. Может, больше. Большую часть этого времени я был в бегах и просто старался оставаться живым. Адские твари в конце концов загнали меня в угол, сразу после того, как утихла последняя буря. Тогда я начал пробовать все Карты, какие у меня еще оставались.

— Ты дотянулся до Фреды? Или еще до кого‑ нибудь?

— Нет. Ни до кого, кроме тебя. У меня екнуло сердце.

— Если Фреду убили или что‑ нибудь с ней сделали... — начал я.

— Мне кажется, король Утор схватил ее, но... — Эйбер пожал плечами. — Не знаю. Во всяком случае, ее не казнили публично. В отличие от Мэттьюса и Титуса.

— Что?! — Я уставился на него. — Когда? Как?

— Утор казнил их примерно две недели назад. — Эйбер взглянул на мое потрясенное лицо и мрачно добавил: — Их головы выставлены на пиках перед дворцовыми воротами. Удивительно, что Блейзе не рассказала тебе об этом.

— Нет, она ничего такого не сказала. — Я судорожно сглотнул. Два наших брата мертвы. Фреда, моя любимая сестра, скорее всего, в плену. А все прочие... Возможно, в эту самую минуту Утор мучает их... Или того хуже. Я вспомнил, как Лорд Зон использовал кровь других моих братьев, чтобы следить за отцом в Джунипере.

Мои мысли снова вернулись к Фреде. Всего лишь несколько часов назад по времени этой Тени она пыталась связаться со мной через Карту. Неужто я упустил возможность спасти ее? Вдруг из‑ за того, что я не ответил, ее схватили или убили?

К несчастью, в тот момент я ничего не мог поделать — если бы я попытался провести Фреду к себе, единороги прикончили бы нас обоих. Я вздохнул.

— Давай я попробую ее вызвать, — сказал я.

— Я только что пробовал. Но если хочешь — валяй.

Я быстро достал свою колоду, пролистал и отыскал Карту Фреды. Я сосредоточился изо всех сил, глядя на ее изображение.

Безрезультатно.

— Ну? — поинтересовался Эйбер.

Я лишь покачал головой и вернул Карту в колоду. Я не поверю, что с Фредой случилось что‑ то непоправимое, пока не увижу ее труп. Я попытаюсь связаться с ней еще, попозже... и не успокоюсь, пока не добьюсь своего. А если не смогу связаться, мы найдем какой‑ нибудь другой способ спасти ее. Я не оставлю ее в когтях у Утора.

— А что с Коннером? — негромко спросил я.

— Не знаю. До него я тоже не смог дотянуться. Также, как до Фенна, Изадоры, Сиары, Пеллы и Леоны. Ты слыхал хоть что‑ нибудь про кого‑ нибудь, кроме Блейзе?

— Нет.

Эйбер медленно покачал головой.

— Меня это не удивляет. У нас было не так уж много шансов: за нами охотилась вся королевская армия.

— Но ты же жив.

— Чудом. А ты сам? Ты слыхал что‑ нибудь о других?

— Фреда несколько часов назад пыталась связаться со мной. Но здесь время течет так медленно, что в Хаосе могло пройти несколько недель.

— Жаль.

Я кивнул. И вправду, скверные новости. Теперь я мог лишь надеяться, что хоть кто‑ нибудь из наших братьев и сестер жив и где‑ то прячется. В конце концов, семья у нас большая. Если Блейзе и Эйберу удалось бежать, это могло удаться и другим. Надо будет постараться связаться с ними, как только мы отыщем безопасное место, где можно будет копить силы.

Эйбер оглядел комнату.

— Кстати, а где мы? Это же не Джунипер, верно?

— Нет. Джунипера больше нет. Это маленькая таверна в одной Тени, которую отбрасывает новый Огненный Путь. Если у нее есть какое‑ то имя, мне оно неизвестно.

— Здесь нам ничего не грозит?

— Не больше, чем в других местах. Во всяком случае, пока. Хотя я бы не рисковал часто пользоваться Логрусом. Просто на всякий случай.