ГЛАВА 21. Последняя жертва

ГЛАВА 21

Последняя жертва

Холод.

Все было холодным.

Я летел вниз по темному туннелю, смотря, как фрагменты моей жизни проносились передо мной, не в состоянии остановиться. Поездка верхом с Меган по Дикому Лесу. Наблюдение за тренировками Киррана с Глюком. Рождение сына. Танец с Меган на балу. Наша свадьба…

Задыхаясь, я сел прямо на холодном, твердом полу. Сердце колотилось в моей груди, испуганное, громкое и живое. Хватаясь за грудь, я пристально огляделся вокруг, не зная, где находился. Меня окружали каменные стены, в нишах мерцали свечи, отбрасывая тени на все. Рядом стояла высокая, с накинутым капюшоном фигура, тихо наблюдая. И внезапно нахлынули воспоминания.

Земли Испытаний. Испытания. Меня привела сюда отчаянная необходимость получить душу, чтобы быть с Меган в Железном Царстве. Я согнулся, зажав голову в руках. Я не мог думать ясно. Мой разум был похож на спутанный клубок старых ниток, пытаясь разобраться в том, что было реально, а что воображаемо.

Я чувствовал холодный пристальный взгляд Хранителя, оценивающего меня и наблюдающего за тем, что я сделаю.

— Это было реально? — Проговорил я хриплым и скрипучим голосом, не знакомым мне. — Что-нибудь из этого было реально?

Хранитель наблюдал за мной, не двигаясь.

— Это могло быть.

— Ясень!

Послышались шаги, приближающиеся ко мне, и появился Пак. На мгновение я почувствовал укол ненависти, когда я взглянул на своего старого товарища. Воспоминания о нем и Меган, танцующих и смеющихся вместе, бушевали в моей голове… но затем я остановился. Этого не было. Ничего из этого не произошло. Вся моя человеческая жизнь — брак, жена и сын — все это была лишь иллюзия.

— Черт возьми, снежный мальчик — Он тяжело дышал от бега. — Мы тебя повсюду искали. Что случилось? Мы пропустили тест? Он уже пройден?

Я пристально посмотрел на него в недоверии. Секунды. Прошло всего несколько секунд, а для меня это была целая жизнь. Я осторожно встал, делая медленный вдох. Моя нога была прямой и здоровой, зрение ясным и не помутневшим. Взглянув на руки, я увидел вместо сморщенной с возрастными пятнами, бледную и гладкую кожу, к которой привык. Я сжал кулак и почувствовал силу в конечностях.

— Он выполнен, — произнес Хранитель. — Испытания завершены. Вы прошли тест, рыцарь Железного Двора. Вы видели, что значит стать человеком — слабость плоти, совесть и смертность. Без них душа увядала и умерла бы в вас. Вы далеко прошли, дальше, чем кто-либо до вас. Но есть еще один последний вопрос. Один самый последний, который вы должны спросить сами у себя, прежде чем будете готовы к душе.

— Вы действительно хотите ее?

— Что? — Пак подошел, вставая рядом со мною, и впился взглядом в Хранителя. — Это что за вопрос? Что вы думаете, он делал все это время? Срывал маргаритки? А вы не могли выдать этот вопрос до того, как провести его через все круги ада?

Я нащупал его плечо, положив руку, чтобы остановить его. Пак ощетинился, сердитый и возмущенный, но я знал, о чем спрашивал Хранитель. Раньше я не знал, что означает быть человеком. Я не мог понять. Таким, каким я был.

Теперь же я знаю.

Хранитель не двигался.

— Церемония Одушевления начнется на рассвете. Однажды начавшись, она не может быть остановлена. Я предлагаю вам, этот последний выбор, рыцарь. Если вы пожелаете, я могу уничтожить все, что произошло с вами: все воспоминания об этом месте, все, что вы узнали, словно испытаний никогда и не было. Вы можете возвратиться в Зимний двор с вашими друзьями, не отличаясь от того, кем были прежде: бессмертным и бездушным эльфом.

— Или же вы можете потребовать свою душу и сохранить все, что к ней прилагается: совесть, человеческую слабость и смертность. — Хранитель, наконец, пошевелился, перекладывая посох в другую руку, готовясь исчезнуть. — Каково бы не было ваше решение, — продолжал он, — когда вы покинете это место, вы никогда сюда больше не вернетесь. Поэтому выберите мудро. Я вернусь, когда вы решите, какой путь хотите выбрать.

Выбор.

Я медленно вдохнул, чувствуя как обещание, которое связало меня, та клятва, которую я дал Меган, растворилась. Я сдержал свою клятву: я нашел способ возвратиться и быть рядом с ней без страха. Я был свободен.

И у меня был выбор.

Я НЕ ВЕРНУЛСЯ в свою комнату, хотя и смутно помнил, где она находилась. Вместо этого я вышел во двор, нашел каменную скамью под увядшем деревом и наблюдал за звездами, плавающими по Краю Мира.

Смертный или фейри? В данный момент я был никем, балансируя на грани человечности и бездуховности. Ни человек, ни эльф. Я был так близок к получению души, к концу своих поисков. И к возможности быть с Меган. Но если будущее, которое показал мне Хранитель было правдой… если мне было суждено умереть, забытым и одиноким, тогда стоило ли это той боли?

Я не обязан возвращаться в Железное Царство. Моя клятва исполнена. Я был свободен делать, как пожелаю. Не было никакой гарантии, что Меган ждала моего возвращения, никакой уверенности, что она хотела, чтобы я вернулся. Я мог вернуться к Зимнему Двору с Ариэллой. Могло бы все быть, как и прежде…

Если именно этого я действительно хотел.

— Эй. — Мягкий голос Ариэллы прервал мои размышления.

И она присоединилась ко мне, садясь на скамью так, что наши плечи соприкасались. — Пак рассказал мне о последнем испытании и о церемонии утром. Как я понимаю, ты еще не принял решение. — Я покачал головой, и ее нежные пальцы убрали завиток с моего лба. — Почему ты все еще изнуряешь себя, Ясень? — мягко спросила она. — Ты зашел так далеко. Ты знаешь, что должен сделать. Это то, чего ты хотел.

— Знаю. — Я резко подался вперед, упираясь локтями в колени. — Но Ари, это последнее испытание… — Закрыв глаза, я позволил воспоминаниям о другой жизни нахлынуть на меня. — Я видел свое будущее с Меган, — проговорил я, открывая глаза, и уставился на руки. — Я стал человеком и вернулся в Железное Царство, чтобы быть с нею, как и хотел. И вначале мы были счастливы… я был счастлив. Но затем… — я затих, наблюдая, как синяя комета лениво пролетает по небу. — Она не менялась, — наконец прошептал я. — Она и мой сын, они никогда не изменялись. А я… я не мог угнаться за ними. Я не мог защищать ее, не мог сражаться рядом с нею. И в конце, я остался один.

Ариэлла молча, наблюдала за мной. Я провел руками по волосам и вздохнул.

— Я хочу быть с ними, — мягко признался я. — Больше всего, я хочу снова увидеть их. Но если это мое будущее, если я не смогу избежать того, что ждет впереди…

— Ты неправ, — проговорила Ариэлла, удивляя меня. Я сел прямо, сморгнув, а она улыбнулась. — Это будущее, Ясень. Всего лишь одно. Доверься в этом провидице. Ничего не определено. Будущее постоянно меняется, и никто не может предсказать, что случиться завтра. Но позволь спросить вот что. Ты сказал, что в том будущем у тебя был сын?

Я кивнул, и почувствовал тупую боль в груди при мысли о Кирране.

— Ты скучаешь по нему?

Я выдохнул и кивнул, снова наклоняясь вперед.

— Это странно, — пробормотал я, чувствуя, как ком подходит к горлу. — Он даже не настоящий, и все же… У меня такое чувство, что он именно тот, кто умер. Его существование было иллюзией, но я знал его. Я помню о нем все. И Меган.

Ком стал больше, и я почувствовал, как из глаз потекли по щекам слезы. Я мог видеть улыбку Киррана, чувствовать дыхание Меган, спящую радом со мной. И хотя головой я понимал, что это все эти воспоминания были лишь иллюзиями, мое сердце яростно отклоняло эту мысль. Я знал их. Каждую их часть. Я помнил их радость, печаль, победы, страхи и боль. Для меня они были реальны.

— Моя семья, — я принял это, просто прошептав, и прикрыл глаза рукой. — Меган. Кирран. Я скучаю по ним… они были всем для меня. Я хочу, чтобы они вернулись.

Ариэлла положила руку на мое плечо, придвигая меня ближе.

— И даже если будет то будущее, — прошептала она мне в ухо, — хотел бы ты его пропустить? Изменил бы ты что-нибудь, зная, чем все это кончиться?

Отстранившись, я посмотрел на нее. Я начал медленно понимать, пока мы пристально смотрели друг на друга.

— Нет, — прошептал я, удивляя сам себя. Поскольку вся боль и одиночество, наблюдения, как все оставляют меня, затмевались радостью и гордостью, которую я чувствовал за Киррана, глубокой удовлетворенностью в объятиях Меган и ослепляющей, всеобъемлющей любовью, которую я испытывал к своей семье.

И возможно, именно это и значило быть человеком.

Ариэлла улыбнулась в ответ, хотя в ее глазах промелькнула печаль.

— Тогда ты знаешь, что должен делать.

Я привлек ее ближе и нежно поцеловал в лоб.

— Спасибо, — прошептал я. Мне трудно было произнести это, и я также мог видеть, как удивилась Ариэлла. Фейри никогда не говорят слова благодарности из страха, что это сделает их чьими-либо должниками. Прежний Ясень ни за чтобы не позволил подобной фразе слететь с его губ. Возможно, это был просто признак того, что я становился человеком.

Я встал, поднимая ее с собой.

— Думаю, что я готов, — сказал я, взглянув обратно на замок. Мое сердце забилось быстрее от предвкушения, но я не испытывал страха. — Я знаю, что я должен сделать.

— Тогда, — проговорил Хранитель, появляясь позади нас, — давайте не будем тратить время. Вы приняли свое решение, рыцарь?

Я отошел от Ариэллы и прямо взглянул на Хранителя.

— Да.

— И что вы решили?

— Мою душу. — Я почувствовал, как огромный вес упал с моих плеч, когда я сказал это. Никаких больше сомнений. Никаких больше терзаний. Я знал свой путь и то, что должен был сделать. — Я выбираю человечность, и все что к ней прилагается. Слабость, совесть, смертность — все.

Хранитель кивнул.

— Тогда мы, наконец, подошли к концу. И вы будете первым, кто потребовал то, что всегда искали, рыцарь. Следуйте за мной.

ПАК ПРИСОЕДИНИЛСЯ К НАМ у дверей, и вместе мы последовали за Хранителем по тенистым коридорам, вверх по винтовой лестнице, к площадке на самой высокой башне. Через дверь на крыше мы вышли на открытый воздух. Здесь, под звездами и созвездиями, где сверкали, пролетавшие осколки лунного камня, оставляя после себя серебряную пыль, Хранитель прошел в центр платформы и повернулся, подзывая меня бледной рукой.

— Вы преодолели все испытания, — сказал он, когда я прошел вперед. — Вы поняли, что означает быть человеком, быть смертным и без этого знания душа не смогла бы долго прожить в вас. Вы прошли, рыцарь. Вы готовы.

— Но, — продолжал Хранитель серьезным голосом, и мои внутренности нервно сжались, — что-то столь чистое, как душа не может вырасти из ничего. Остается одна, последняя жертва, хотя она не ваша, чтобы ее принести. Чтобы душа зародилась в вас, должна быть отдана жизнь, добровольно и безоговорочно. И с этим бескорыстным актом, душа того, кто любит вас, может расцвести от этой жертвы. Без нее, вы останетесь пусты.

В течение доли секунды, истинное значение слов Хранителя до меня не доходило, оставляя в блаженном невежестве. Затем внезапно понимание обрушилось на меня, и ледяной кулак сжал мое сердце, оставляя в оцепенении. Я уставился на Хранителя, ужас медленно сменился гневом.

— Кто-то должен умереть за меня, — наконец прошептал я. Хранитель не шелохнулся, и я почувствовал, как зияющее отверстие прорывается через меня, отбрасывая меня в черноту. — Тогда все это было впустую. Все, что вы швырнули в меня, через все, что я прошел — все было впустую! — Теперь отчаяние присоединилось к водовороту гнева. Я через столько прошел, столько вынес, только для того чтобы в конце все выбросить. Но это было тем, что я не мог позволить.

— Никогда, — процедил я сквозь зубы, отступая. — Я ни за что не позволю этому произойти.

— Это не твоя жертва, чтобы решать, Ясень.

Ошеломленный, я повернулся, когда Ариэлла прошла мимо меня, становясь перед Хранителем. Ее голос слегка дрожал, но она стояла с высокоподнятой головой.

— Я здесь, — пробормотала она. — У него есть я. Я готова сделать этот выбор.

— Ари, — выдохнул Пак позади меня.

Нет! Я подошел к ней, пошатываясь, встревоженный тем, что она предлагала. Грудь сжалась в ужасе, в беспомощном отчаянии. У меня было то же самое чувство, когда крылатый дракон поразил ее в сердце, и она умирала в моих руках, а я мог только наблюдать, как жизнь покидала ее. Это же я мог остановить. И остановлю.

— Ари, нет, — выдохнул я, ступая перед нею. — Ты не можешь этого сделать! Если ты снова умрешь…

— Это то, почему я здесь, Ясень. — Слезы выступили на ее глазах, когда она повернулась и посмотрела на меня, все еще пытаясь улыбаться. — Это то, почему я пришла. Меня вернули к жизни ради этого момента, моей последней задачи, прежде чем Волшебное царство заберет меня.

— Я не приму этого! — Отчаянно я схватил ее за руку, она не попыталась высвободиться. Хранитель наблюдал за нами, тихий и неподвижный, в то время как я взирал на нее умоляюще. — Не делай этого, — прошептал я. — Не отказывайся от жизни. Не для меня. Не снова.

Ариэлла покачала головой.

— Я устала, Ясень, — проговорила она, пристально смотря прямо сквозь меня на что-то, чего я не мог видеть. — Это было… достаточно долго.

Позади меня Пак выпустил порывистое дыхание. Я надеялся, что он также будет протестовать, удержит ее от этого безумного плана. Но Плутишка Робин удивил меня снова. Его голос был подавленный, но спокойный.

— Я был рад снова увидеть тебя, Ари, — сказал он, и по скрытому внутри трепету, можно было понять, что он сдерживал слезы. — И не волнуйся, я позабочусь о нем ради тебя.

— Ты был хорошим другом, Пак, — улыбнулась ему Ариэлла, хотя ее взгляд был затенен и где-то далеко. — Я счастлива, что могу дать вам двоим еще один шанс.

Чувствуя себя преданным, я схватил ее за плечи, достаточно сильно, чтобы заставить ее вздрогнуть. Но она все еще не глядела на меня.

— Я не отпущу тебя, — прорычал я, хотя мой голос начал ломаться. — Ты не можешь сделать этого. Я сохраню тебе жизнь силой, если придется!

— Принц. — Спокойный, строгий голос Грималкина прорвался сквозь мое отчаяние. Слово вонзилось в меня, мерцая силой, заставляя меня послушать, повиноваться. Я закрыл глаза, сражаясь с навязываемым принуждением, чувствуя, как возрастает моя паника. Кайт ши взывал к услуге.

— Не надо, Грималкин. — Мои слова прозвучали хриплым скрежетом сквозь сжатые зубы. — Я убью тебя, если ты мне прикажешь. Клянусь.

— Я не буду вынуждать тебя, — сказал Грималкин тем же самым тихим, спокойным голосом. — Но это не твое решение, принц. Это ее. Все, что я прошу, это позволить ей сделать тот выбор. Пусть она выберет свой собственный путь, как вы выбрали свой.

Мое самообладание рухнуло. Я пал на колени с всхлипом, хватаясь за платье Ариэллы и склоняя голову.

— Пожалуйста, — задыхался я, слезы текли по моему лицу. — Ари, пожалуйста. Умоляю тебя, не уходи. Я не могу снова видеть, как ты умираешь.

— Я уже ушла, Ясень. — Голос Ариэллы тоже дрожал, ее рука лежала на моем затылке. — Все, что у нас было — одолженное время. — Я рыдал, стоя на коленях перед нею, ее пальцы поглаживали мои волосы. — Позволь мне сделать это, — прошептала Ариэлла. Ее пальцы скользнули под мой подбородок, мягко поворачивая мое лицо к ее лицу. — Дай мне уйти.

Я не мог говорить. Трясясь, почти слепой от слез, я уронил руки на колени. Ариэлла отпрянула, но ее ладонь задержалась на моей щеке на безмолвное мгновение. Я поймал кончики ее пальцев, чувствуя, как они в конце выскользнули из моих.

— Помни меня, — прошептала она.

Затем она повернулась и ступила к Хранителю, который поднял руку, чтобы провести ее вперед.

— Это не займет много времени, — сказал он, и я подумал, что услышал нотку восхищения в безразличном голосе. Ариэлла кивнула, сделав дрожащий вдох, когда Хранитель поднес руку к ее лбу, откидывая назад ее серебристые волосы.

— Будет больно? — прошептала она, настолько слабо, что я едва уловил. Хранитель покачал головой.

— Нет, — мягко проговорил он, и под его пальцами возник свет, становясь с каждой прошедшей секундой все ярче. — Не будет никакой боли, Ариэлла Туларин. Больше никогда. Закройте глаза.

Она поглядела на меня. На мгновение она выглядела точно так же, как и тогда, когда я встретился с нею в первый раз: не сломленная горем и с сияющими от радости глазами. Она улыбнулась, улыбкой полной любви, счастья и прощения, а затем свет стал слишком ярким, чтобы смотреть на него и мне пришлось отвернуться.

Что-то глубоко во мне пошевелилось. Тьма, что была заперта внутри меня, вся та Темная часть — ненависть, жестокость и черный гнев — с ревом прорвались наружу, стремясь поглотить меня. Но ее встретило что-то яркое и чистое, миазмы света, которые иссушили тьму, заполнив каждый уголок и вырвались наружу, пока не осталось ни одного места, где бы могла укрыться чернота. Я задрожал, покачиваясь от потока света, цвета и ощущения, не зная, насколько пустым я был до сего момента.

Постепенно блеск исчез. Я стоял на коленях на пустой платформе на Краю Света, в водовороте лунной пыли и камней. Хранитель стоял в нескольких футах от меня, один, опираясь на посох, словно переводя дыхание.

Ариэлла ушла.

Хранитель выпрямился, пристально взглянул на меня сквозь тьму своего капюшона.

— Посвятите несколько минут своему горю, — сказал он холодным и формальным голосом еще раз. — Когда будете готовы, встретьте меня у ворот Земель Испытаний. У меня есть одна последняя вещь, которую я дам вам прежде, чем мы расстанемся.

Я едва заметил уход Хранителя. Я пристально смотрел в оцепенение на то место, где секунды назад стояла Ариэлла. Грималкин также исчез. Перила, на которых он сидел, были пустыми и голыми, словно он убрался в тоже мгновение, как церемония окончилась.

Я попытался сердиться на кота, но это было бесполезно. Даже если бы он не пришел, Ариэлла все же приняла бы свое решение. Я знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она бы нашла способ. Я не мог вызвать гнев сквозь немое горе, давящее на меня подобно тяжелому одеялу. Ариэлла ушла. Она ушла. Я снова отпустил ее.

Чье-то присутствие приблизилось ко мне, но это был не Хранитель.

— Это не было твоей виной, Ясень, — спокойно промолвил Пак. — Никогда не было. Она сделала свой выбор давным-давно.

Я кивнул, все еще не в силах говорить. Пак вздохнул, приседая рядом со мною и пристально разглядывая башню.

— Не знаю как ты, — сказал он абсолютно серьезно, — но я готов отправиться домой. Давай найдем комок шерсти, проверим, жив ли все еще Волк и уберемся отсюда.

— Да, — пробормотал я, не поднимаясь. — Просто… дай мне несколько минут.

— Верно, — сказал Пак. Я ожидал, что он уйдет. Он не ушел, а расположился на земле возле меня, скрестив ноги. И мы уставились на место, где Ариэлла улыбнулась мне и исчезла в ослепительной вспышке света. Самый подходящий конец, о котором можно было подумать. Через минуту Пак положил руку мне на плечо.

На сей раз я не смахнул ее.