Юстина Южная 13 страница

Переговоры? А почему бы и нет? Прощупаем их.

Финеас обернулся на своих.

– Я пойду. Не высовывайтесь, – предупредил он. – Защита растянется на всех, но на всякий случай встаньте поближе к мэтру Лидио и держите свитки перемещения наготове.

– Понадобится – я с тобой, – сказал Идрис, обнажая плечо с печатью и сжимая кинжал, чтобы успеть полоснуть себя по руке в нужный момент.

Исилвен коснулась Финеаса, шепнула:

– Только осторожнее.

Маг собирался быть более чем осторожным. В конце концов, от этого зависело несколько жизней.

Он выбрался из укрытия и медленно направился к храму. Остановился, едва выйдя за край леса. Взгляд жреца тут же упал на него, пытаясь пробуравить, залезть в сущность, исследовать, а может, и взломать возведенные преграды. Почувствовав прикосновение его волшбы, Финеас закрылся плотнее.

– Темный маг? – с удивлением протянул жрец.

Ну, это-то лежало на поверхности. Финеас усмехнулся, ожидая, что же его собеседник будет делать со столь потрясающим открытием. Тот немного расслабился. И впрямь, темный же – не светлый, есть шанс, что явился в храм не крушить все подряд.

– Что тебе здесь надо?

Финеас ответил не сразу. Постоял, склонив голову и, в свою очередь, рассматривая жреца. Да, колдовство здесь необычное, но справиться, в общем, можно.

– Поговорить.

– О чем?

– Не о чем, а с кем.

– И с кем же?

– А вас тут много?

Жрец на столь простую уловку не поддался.

– Достаточно, чтобы заставить тебя обращаться к нам с почтением.

– Ну хорошо, – благодушно согласился Финеас, поигрывая посохом. – Тогда передай Зафиру, черному колдуну острова Брандей и слуге Хаоса, что я, мастер Юрато, темный маг, посвященный Ночи высшей ступени, желаю говорить с ним.

От такой бесцеремонности жрец поперхнулся и с минуту в безмолвии пялился на Финеаса. Непроизнесенные реплики выразительно читались на его физиономии: «Да как он смеет, этот наглец, так обращаться к великому! Стойте, откуда он вообще знает про посланца Хаоса? А может, это их личные дела, в которые брат Заточенных божеств не счел нужным меня посвятить? Или незнакомец – враг? Да, конечно, враг, нет сомнений. Или все же нет? Но каков кощунник, а! »

– Если тебе известно это имя, темный маг, тебе также должно быть известно, что относиться к нему следует с трепетом и поклонением.

– Так я могу побеседовать с этим трепетным колдуном?

– Ты можешь умереть за свою дерзость! – взвился жрец и прижал ладонь к амулету, призывая его чары.

Финеас изготовился отразить нападение, однако оно не состоялось.

– Оставь, Тибор, – приказал властный голос, звучавший столь громко, будто лился с небес. – Пусть расскажет, зачем пришел.

Маг взглянул на храм усиленным чародейским зрением. Там он, там! Клубящаяся материя, истечения волшбы, знакомый уже дух Хаоса, не нити даже – канаты… Его недруг, с которым он никогда не встречался, но ненавидел всей душой, был здесь.

– Чтобы убить тебя, – сказал Финеас.

Несколько секунд над храмом висела мертвая тишина. Затем невидимый собеседник расхохотался.

– Смело. Откуда ты вообще взялся? Из Хединского ордена? Не думал, что они настолько поглупели за последние века.

– Выходи, Зафир, потолкуем. У меня есть к тебе пара неожиданных предложений.

На этот раз молчание длилось еще дольше, Финеас решил, что сейчас Зафир попросту отдаст жрецам распоряжение об атаке. И тут дверь отворилась.

Жрец попятился. На ступень перед капищем шагнул грузный мужчина с бородой, перевитой золотой нитью по ассирийскому обычаю, и хищно изогнутым носом. Глаза, подобные черным угольным копям, не имели дна. Огонь, пылавший в их глубине, обжигал любого, кто рискнул помериться с колдуном взглядами.

На краткий миг Финеасу стало не по себе. Но не от внушительности появившейся на пороге фигуры. Волна боли, донесшаяся от эльфийки, коснулась его, заставив пережить вместе с ней мгновение узнавания. Он даже не понял, как и когда успели смешаться их эмпатические потоки, но почувствовал ее внезапную муку всей кожей. Однако страха в Перворожденной не было, и это придало ему сил.

Зафир разомкнул изогнутые в брезгливой усмешке губы.

– Было любопытно взглянуть на тебя, прежде чем ты умрешь. А вот побеседуем мы с тобой уже после твоей кончины. Бездыханное тело может стать очень разговорчивым в умелых руках. – Он повернулся к жрецу. – Начинайте. И не забудьте про тех, кто прячется за камнями.

Раскрыты! Финеас стремительно отступил назад, вскидывая посох. Главное, чтобы Идрис и остальные не вылезли раньше времени. Скала не укроет от заклятий, но защитит от копий и стрел.

Из храма посыпались люди – жрецы и служки. Дюжина или чуть больше, а среди них великорослый орк и низенький гном с топором в руках. Жрецы забормотали волхвовские заговоры, схватившись за амулеты на груди, подбросили трав в священный огонь, разведенный в двух чашах по обе стороны от входа. Черный колдун развернулся, собираясь вновь скрыться в храме.

– Зафир!

Оклик заставил колдуна вздрогнуть и оглянуться. А Финеас едва не застонал от отчаяния. Зачем же она!..

Исилвен стояла на верху скалы. Подол ее платья трепал поднявшийся ветер, ладони сжимали тонкую дугу лука. Зафир впился в Перворожденную неистовым взглядом. Словно хотел сожрать, поглотить без остатка.

– Ты? – прошептали его губы. – Но как…

– Ялумэ, надорхуан! А ты надеялся больше никогда меня не увидеть? Ни Эру, ни Хедин не позволили бы свершиться такой несправедливости.

Финеас не знал, что сейчас крикнула Исилвен черному колдуну по-эльфийски, но, судя по ее презрительному взору, ничего приятного.

А ворожба меж тем рвалась уже из талисманов и дымных курений в жреческих чашах.

– Эльфийку не трогать! – взревел Зафир. – Живой! Только живой! Ослушаетесь – испепелю, закопаю!

Первый удар принял на себя Финеас. Защита опять не подвела, и маг заметил недоумение на лицах жрецов: они били слаженно, искусно, как же так случилось, что все изощренное волхвование развеялось прахом? Нельзя давать им времени на раздумья! Финеас хлестнул в ответ «льдистыми волнами». Редко когда удавалось использовать это заклинание в полную силу. Но сейчас в нем кипела мощь, дарованная Царицей тьмы, и он решился. Энергия холода прокатилась по храмовому двору, вымораживая насквозь землю и обращая все попавшееся на пути в хладные глыбы.

Трое жрецов рухнули ничком. Не успел отскочить орк и застыл с перекошенным лицом, потеряв возможность двигать половиной тела. Еле ушел от потока маленький гном. «Волны» докатились до порога и лишь там, столкнувшись с противодействующей волшбой, остановили свой бег.

Жрец с золотой цепью – Финеас окончательно уверился, что это верховный, – стоял, позабыв закрыть рот. Не его чародейство задержало убийственное заклятие темного мага, нет. Сам Зафир вынужден был прикрыть своих слуг! И теперь брандейский колдун тоже уставился на странного противника с удивлением. Что это? Какой-то смертный чародеишка осмелился противостать ему? Да еще как это сделал!

– Тибор, бейте «черной сенью»! – гаркнул он.

Над Финеасом нависли лоскуты тьмы – он узнал волшбу, убившую отряд Диара Фадда. Но щит не подвел, а затем аметистовые стрелы из посоха мага уложили еще одного врага. Остальные с большим трудом укрылись за преградой, созданной верховным жрецом.

– Разберитесь с его дружками, – прорычал Зафир. – Магом займусь сам.

Жрецы сорвались с места. Рано Финеас радовался, что их осталось мало. Из дверей храма выскочили еще семеро на подмогу, и первым из них – орк, брат-близнец первого. В правой громадной лапище он сжимал копье, в левой – клинок, его оскаленные клыки грозили порвать недругов в клочья.

Финеас вытянул посох, собираясь послать заклятие наперерез, но не успел. Будто таран врезался в прозрачную стену, ограждавшую мага, и тот ощутил, как она трещит и проминается под действием чудовищной силы. Нарисованный в воздухе рукой и посланный вперед знак отторжения немного ослабил чары Зафира, однако развеять не сумел. Финеас сосредоточился. Очередной выплеск энергии из посоха образовал прореху в хаоситском заклинании, понесся к черному колдуну и… столкнулся с оборонным заслоном, прочным, как сталь. А навстречу уже летел пламенеющий шар… все, что мог сделать мастер Юрато, – встретить его аметистовым вихрем. Эх, где сейчас верный египетский кинжал! Уж он бы прошил все слои колдовской брони. Но, увы, потерян в памятной Саликской битве.

Новый удар Зафира. И сразу, без передышки – следующий! Как бы ни был хитер мэтр Жирар Бонне, он не предусмотрел такого могущества. Защита, растянутая на нескольких человек, не выдерживала, истончалась, рвалась от наскоков брандейца. Казалось, ему совсем не нужно времени на восстановление и подготовку заклятий. А ведь это невозможно: чем сложнее волшба, тем дольше ее сотворение; видно, Хаос даровал своему слуге совершенно необычные свойства. Хватит ли их надолго? Даже если нет, продержаться бы до момента, когда они иссякнут.

Зафир бил снова и снова. Финеас – на пределе – успевал контратаковать, «ограда» еле держалась, расползаясь по швам.

– Снимай, снимай с нас защиту! – неожиданно раздался громкий возглас мэтра ди Альберто. – Исилвен они не тронут, остальных я прикрою, как смогу. Снимай, Финеас, иначе тебе не выстоять!

В краткую секунду между ударами темный маг окинул взглядом храмовый двор. Сражение разворачивалось везде. Мэтр Лидио схлестнулся с верховным жрецом. Тибора окутывал магический фимиам, тянувшийся из чаш. Дым срывался с его ладоней и, обращаясь ворожбой, несся к старому чародею. Тот сноровисто отражал атаки, отвечая замысловатыми заклятиями, и попутно следил за младшими жрецами, связывая их чарами, не давая напасть ни на себя, ни на Исилвен с Марой.

Идрис, стряхнув меховую куртку, рубился с целой толпой. Печать на его плече мерцала синим, просвечивая сквозь сорочку и легкий доспех. Больше всего неприятностей доставляли ему гном с орком. Жрецов-людей, неприспособленных к битве и на время лишенных мэтром ди Альберто возможности применить магию, он отогнал быстро, для этого понадобилось раскроить череп одному из них. А эти двое оказались смелее. Гном, белобородый, с лютыми маленькими глазками, нападал снизу, стараясь подсечь ноги викинга топором, орк давил сверху. Копье Идрису каким-то невероятным образом удалось вырвать и откинуть – спасибо Диару за печать, – но ахейский меч в лапах орка заставлял варяга плясать и изворачиваться. Орк рычал, Идрис тоже.

К Исилвен никак не могли подобраться служки. Трое обходили сзади и спереди, плюгавый малый держал наготове веревку с петлей, пытаясь набросить ее на эльфийку. Но Перворожденная стояла на возвышении, и ее стрелы уже несколько раз нашли цель. У одного служки были пробиты кисти, у второго нога. Оба, подвывая, отползали к храму. Эльфийка по-прежнему не хотела убивать.

Мара в сражение не лезла, благоразумно отсиживаясь за деревьями, но и ее в конце концов заметили. Прихрамывающий мордоворот – не из жрецов, скорее из крестьян тайной деревни, то ли очутившихся сегодня в храме по чистой случайности, то ли вызванных на подмогу, – подбежал к суккубе, замахиваясь коротким мечом. Мара со скоростью атакующей кобры скользнула под клинком и впилась в губы смертельным поцелуем. Сиплый вздох – и мужик падает, раскинув руки. В тот же миг кинжал Мары входит под ребра еще одному смельчаку. А нечего подкрадываться со спины! Не к суккубе уж точно.

И снова Зафир обрушил град заклятий на голову темного мага. Однако щит теперь принадлежал Финеасу безраздельно и пока держался. Приходилось трудно. Ответные чары удавались через раз; несмотря на пронизывающий ветер, на лбу у мага выступил горячий пот. Воздуха не хватало, его поглощали нескончаемые вспышки пламени, высасывали ураганные заклинания. Сколько еще продлится эта пытка? Вот образ Зафира плывет, раздваивается, бьет Финеаса чарами с обеих сторон. Хвала Всевышнему, маг в последнее мгновение различает, где истинная волшба, а где обманка, и, не распыляясь, усиливает защиту против настоящей.

Но и у черного колдуна силы не безграничны! Ш-шарх! Летит тройная аметистовая молния, Зафир дергается, выставляя преграду покрепче, и… пропускает, пропускает удар! Молния задевает брандейца, вынуждает обратить все силы на себя, чтобы справиться с ее разрушительной мощью. Колдун свирепеет, в глазах бушует пламя, он принимается свивать нити какой-то непростой ворожбы. А у темного мага наконец-то появляется секунда на вздох, на мысль. И мысль приходит.

– Мэтр! Осторожней сейчас!

Старый чародей не повернулся, занятый своим противником, но его быстрый кивок подсказал Финеасу, что он услышан.

– Идрис!

– Понял, готов!

Варяг отбил клинок орка, увернулся от гнома и отскочил подальше от нападающей братии.

Финеас соединил ладони вместе, обратил взгляд в себя, взывая к дарам Ночи, вложенным в самое его нутро. Тугая спираль силы начала разворачиваться. Виток, еще виток – и тьма вырвалась наружу. Ленты мрака, кружась, с каждым разом захватывали все больше и больше пространства. Оборот – темнота поглотила мага, новый – Зафира, следующий – накрыла весь храмовый двор и потекла по краю леса.

Жрецы растерялись, не зная, откуда придет напасть, и даже черный колдун замешкался со своим заклятием. Все окутала непроницаемая мгла, лишь один Финеас мог в ней что-то разглядеть, остальные, разом ослепнув, беспомощно шарили перед собой руками. Что ж, пришло время вспомнить, что рассказывал ему Идрис о магии Хаоса.

Как и любую другую, ее можно преодолеть, и вряд ли есть что-то эффективней, чем строгая упорядоченность волшбы четырех стихий. Сама природа – сотворенная, предопределенная, устроенная, – расширяясь, будет рвать Хаос изнутри. Только успеть, успеть, пока брандеец не разобрался с ослабляющей его тьмой.

Вода! Финеас подхватил горсть снега, прошептал витиеватые слова заговора, вытянул из тающих на горячей ладони снежинок часть природной мощи и смешал ее со своей. Тонкая струя, текущая меж пальцев, свернулась в кольцо, закрутилась перед магом.

Земля! Рука впечаталась в мерзлую почву, призывая ее силу. Подлетели вверх крупицы грунта. В центре водяного кольца распустился песчано-каменный цветок.

Воздух! Финеас вобрал его в себя – морозную свежесть, дым от курений, запахи крови и железа – и выдохнул крошечным облачком, настоянным на чарах. Второе кольцо принялось вращаться рядом с первым.

Огонь! Из посоха вырвался пылающий шар, жаркие языки охватили все три стихии, объединяя их, укрепляя и созидая безукоризненное оружие против Хаоса.

Перебросив посох из одной руки в другую, маг отвел ладонь чуть назад, а затем с коротким, резким возгласом ударил по сияющей сфере. Та вспыхнула радужным многоцветьем и устремилась к Зафиру. Но черный колдун уже справился с миражами Ночи – слабый свет зимнего дня вновь раздвигал наведенный мрак. С уст хаосита готова была излиться грозная волшба…

Финеас успел первым!

Огненный шар врезался Зафиру в живот, швырнул на землю, разодрал в клочья парчовую канди, обжег смуглую кожу. Страшный вопль сотряс окрестности. Вздрогнули люди, вздрогнули деревья в лесу, вздрогнули базальтовые плиты капища. Тело брандейца затряслось в конвульсиях, дугой выгнулся хребет.

Все? Конец? Неужто получилось? Финеас сделал шаг к Зафиру, вытянул посох для последнего заклятия и тут же прыгнул вбок, спасаясь от огромного валуна, вывороченного из узкой мощеной полосы вокруг храма и летящего навстречу. Черный колдун поднимался.

Финеас понял, что до этого он не знал истинного могущества Хаоса.

Темноту, сотворенную магом, разорвало на жалкие обрывки. Фигура брандейца окуталась сетью мелких молний, руки вознеслись над головой. Уже догадываясь, что это безнадежно, Финеас выпустил чары из посоха. Они разбились, не коснувшись Зафира. Колдуна окутывала чистая энергия, почерпнутая не из стройного порядка мира, а из зерна необъятного Хаоса, однажды посеянного в его душе.

Брандеец стоял, как утес, истерзанный ветрами и волнами, но так и не поддавшийся им за века и тысячелетия. Тлела борода, опаленная заклинанием, но колдун не обращал внимания на эти мелочи. Он собирал в единую точку всю свою мощь.

И распахнулись небеса. Нарастающий гул вторгся в уши, пригнул верхушки деревьев, заполнил каждую щель меж камней. Жрецы повалились наземь; не удержались на ногах мэтр, суккуба и эльфийка. Идрис прижался к буковому стволу, а Финеас упал на одно колено. Удар, сметающий все преграды, обрушился на темного мага.

Разлетелся вдребезги колдовской щит, будто его и не было. Чудовищный натиск смял наспех выставленные заграждения, и над Финеасом разверзлась голодная пасть Хаоса. Завопил что-то варяг, мучительно вскрикнула Исилвен, с оглушающей непристойностью выругалась Мара.

Где маг нашел силы, чтобы сдержать смыкающиеся челюсти? Отыскал он их в глубинах Ночи, в своей душе, в синих глазах эльфийки, в ее смятенном крике? Но в тот миг, когда Хаосовы клыки готовы были пронзить его насквозь, Финеас мазнул рукой по лиловому кристаллу и – не посохом, открытой ладонью – направил аметистовую стрелу прямо в глотку уродливому порождению черной волшбы. Пасть отпрянула. Страшные зубы клацнули в воздухе. Но теперь у мага не было защиты и времени, чтобы отгородиться. Оставалось надеяться на чудо и крохи магического заряда в боевом посохе.

Следующая атака Зафира не заставила себя ждать, и снова Финеасу удалось от нее уйти лишь благодаря сверхчеловеческой реакции. Однако невозможно уворачиваться вечно. Даже напоенный Ночью дух мага не сумеет отразить все заклятия такого чародея, как Зафир. Ноги подламывались, руки опускались под давлением чужеродного колдовства.

Соратникам тоже приходилось несладко. Жрецы, почуяв за собой поддержку брата Заточенных богов, воспряли и бросились в бой с удвоенным энтузиазмом. Мэтр Лидио зашатался после удара Тибора, суккубу окружили сразу несколько служек, а Идрис вынужденно отступал под напором свирепых противников – уже не раз и не два достал его орочий меч, и только печать хранила варяга от серьезных ран.

Тройная «черная сень» нависла над Финеасом, отняв способность двигаться. Маг успел заградиться, но заклинание было столь могучим, что он застыл, не в силах пошевелиться, медленно-медленно расплетая опутавшие его чары. Рядом блеснул в лучах выглянувшего солнца отточенный клинок. Проклятье! Нет, этот удар ему не отбить. Никак. Значит… смерть.

Финеас вскинул голову, с уст сорвался неистовый воинский клич. Последний в жизни. Жрец, подкравшийся к нему, взмахнул мечом, целясь в грудь… И ткнулся носом в тающий снег. Из спины у него торчала тонкая стрела с эльфийским оперением. Точно в сердце.

Финеас обернулся. Исилвен стояла на скале – брови сведены, лук поднят, пальцы готовы спустить еще одну стрелу, если понадобится. Но не понадобится. Эльфы редко промахиваются, если только сами не хотят этого. «Почему? » – спросил взгляд темного мага. «Либо ты, либо он», – ответили ее губы. И Финеаса вдруг наполнила какая-то веселая, бесшабашная радость. Ну нет! Рано вы, паршивцы, празднуете. Мы еще поборемся! Где там амулет, подарок Валакара? А ну-ка, поработай, родимый.

Зеленый луч полыхнул, разрезая клубившуюся вокруг черноту – легко, словно листы ветхого папируса. Не подвели эльфийские руны! Финеас поднялся с колен, чертя в воздухе завитки старинного заклятия. Взревел ликующе Идрис, мэтр увернулся от волхвовских клещей, пришибив пару неудачливых жрецов за раз, улизнула от нападающих Мара, наведя сложный морок. И Зафир-то не железный, нет! Вон как тяжко вздымаются ребра, и руки опускаются, еле справившись с собственной волшбой – он тоже выкачал из себя больше, чем собирался.

– Мэтр, Идрис, бьем все вместе! – крикнул Финеас. – Одновременно!

– Да!

Темный маг подпрыгнул, пропуская поток серебряных искр и выбрасывая вперед посох с кристаллом. Варяг, насадив гнома на лезвие и вырвав клинок обратно, ринулся к Финеасу. Мэтр отгородил верховного жреца непроницаемой завесой и обернулся, готовый вступить в любую секунду. Финеас закончил ткать полотно чар.

А теперь удар! Выскребая все. До дна. В полную мощь. На разрыв жил!

Зеленая молния сливается с аметистовой и летит к черному колдуну. Идрис вкладывает силу печати в свой меч, колет в глубоком выпаде. Кинжал Мары взметывается над спиной Зафира. С ладони мэтра Лидио срывается заключенный в оболочку белокипенный свет. Две эльфийские стрелы вспарывают воздух и несутся в цель.

Зафир вопит. Бурый дым тщится скрыть его и не успевает. Кинжал отбит, одна из стрел поймана, ослепительная сфера погашена, но… меч пропарывает бедро, молния с громом разбивается о висок, а вторая стрела пронзает бок. Брандеец ревет не своим голосом, отскакивает от викинга, с мясом выдирает застрявший наконечник, хватается за голову в попытке унять разбушевавшееся заклятие. Ему это удается, но во внутренних источниках магии остались лишь жалкие капли. И тогда он тянет из-за пояса металлический жезл.

Исилвен спрыгивает со скалы, замирает.

– Это она! Финеас, это плеть Хаоса!

Доли мгновения потребовались магу, чтобы вспомнить их разговор с Перворожденной. Плеть Хаоса – в ней Музыка эльфийки. И Зафир собирается… Помешать ему! Во что бы то ни стало!

Огненный бич уже разворачивался во всем своем величии. Зафир размахнулся – сметет всех и вся. Дотянувшись до черного колдуна в отчаянном кульбите, Финеас не стал тратить время на заклятия, по-простецки врезал кулаком в скулу. Чародей пошатнулся, заваливаясь набок. Жезл покатился по ступеням храма.

Пламенные кольца извивались на земле, отогнав жрецов дюжины на две ярдов. Магия Музыки, не управляемая никем, пробивала себе путь на волю. Ее эманации растекались по воздуху, впитывались в снег и стволы деревьев.

– Она сейчас рассеется! – закричала Исилвен. – Не дай ей, подбери жезл!

Маг, извернувшись, ухватился за стальную рукоять. Ух, какое мощное «поле»! Как же с ним совладать?! Невозможно. Уж точно не теперь, когда он сам еле дышит.

– Финеас! – Перворожденная смотрела на мага в упор. – Ты должен меня ударить. Пожалуйста!

Сердце мага оборвалось.

– Что?

– Иначе она растворится. Исчезнет. Мне никогда уже ее не обрести. – Эльфийка горестно заломила руки. – Финеас, умоляю тебя! Бей. Бей со всей силы!

Темный маг стиснул зубы. Медленно, как в тягучем сне, начал поднимать плеть. Исилвен отвернулась и зажмурилась, плечи сжались в предчувствии огненного касания. Финеас, оказывается, существуют шрамы, которые не заживают… Сквозь сведенную челюсть мага продирался едва слышный стон. Металл обжигал ладони, и те совсем не слушались. Не хотели слушаться.

– Давай я.

Пристально наблюдавший за темным магом Идрис подскочил, выхватил у него бич.

– Экая штука! – Он еле справился с железным прутом. – Держись, Исилвен! И прости!

Коротко замахнувшись, варяг нанес удар. Плеть хлестнула, обвиваясь вокруг Перворожденной. Эльфийка вздрогнула, спина ее изогнулась, словно тетива лука, с закушенной губы сорвалась пунцовая капля. Финеас отвел глаза.

Надо посмотреть, не очнулся ли Зафир. Посмотреть прямо сейчас, сию минуту…

Огонь моментально объял Исилвен и так же моментально исчез, словно впитался под кожу. Девушка упала на колени, обхватывая себя обеими руками. Музыка Творения почувствовала свою истинную обитель и стремилась влиться в нее, свергая оковы Хаоса. Но все боги Арды, Хьерварда и Альтерры, как же тяжело давалось это возвращение!

Идрис выпустил жезл, не в состоянии больше его удерживать. Обернулся к Финеасу:

– Нам нужно занять…

И вдруг захрипел, рухнув как подкошенный. Маг еле успел его поймать. Из живота варяга торчало орочье копье, а сам орк злобно скалился, укрываясь за громадной сосной. Темный маг зарычал от гнева. Прах тебя задери! Сдохни, тварь! Эльфийский амулет вновь исторг из себя волшбу – орка поглотило зеленое сияние.

– Мэтр Лидио!

Старый чародей, хромая – и ему досталось, – пробрался к Идрису, ухватил его под мышки и помог Финеасу уложить на плиты храма.

– Финеас… Зафир… – просипел варяг.

– Проклятье!

Маг вскочил, бросился к дверям, но опоздал. Брандеец, опираясь на Тибора, уже скрылся в капище. Стукнув кулаком по створам, запертым колдовским замком, Финеас крепко выругался и скользнул взглядом по полю битвы. Оставшиеся в живых служки, видя исчезновение своих господ, разбегались кто куда, надеясь спрятаться в лесу. Мара присела на ступени, шумно выдохнула. Перворожденная все еще стояла на коленях, ссутулившись и закрыв глаза.

– Исилвен…

– Все хорошо, – прошелестела она. – Только не прикасайся ко мне.

Финеас наклонился к варягу.

– Живой?

Лицо Идриса кривилось от боли, однако он нашел в себе силы приподняться и указать на дверь.

– Забудьте про меня. Печать еще не истощилась, может, вытянет… Пробейте охранное заклятие. Скорее… если упустим Зафира – все зря.

Оба мага переглянулись.

Старый чародей подошел к входу в храм. Колдовским зрением оценил масштаб работы.

– Мастер Финеас, мой дорожный мешок! Он остался за скалой.

Маг кивнул.

Найдя среди своих алхимических сосудов нужный, мэтр Лидио выудил его и плеснул содержимым на дверь.

– А теперь любое таранное заклинание, – сказал он.

Финеас сдернул с шеи второй амулет, зажал в руке.

– Готов.

Мэтр сосредоточился, прошептал положенные слова.

– На счет «три». Раз… два…

«Три» вспыхнуло, громыхнуло и разнесло дубовые створы в щепки. Темный маг аккуратно переступил порог, опасаясь западни. Но ее не было. В мрачном пустом зале царила тишина, и шаги Финеаса гулко отдавались под угольно-серыми сводами.

– Там, – движением головы показал старый чародей, вошедший вслед за магом.

Финеас всмотрелся в дальний угол, подбежал к алтарю. На холодном обсидиане лежало тело верховного жреца. Из груди у него торчала рукоять ритуального ножа. Похоже, жрец сопротивлялся, но против Зафира у него не имелось ни единого шанса.

У мага вырвался досадливый возглас. Ушел! Смылся. Использовал жертвенную магию и сотворил какое-нибудь заклятие перемещения. Ищи его по всему свету!

– Здесь больше нечего делать, мэтр, – произнес он. – Надо уходить.

– Прежде запечатаем алтарь. Нельзя, чтобы на нем продолжала литься кровь, это пища хаоситов.

– Мэтр, мы не справимся с таким заклинанием. Разве только… – он задумался. – В деревне была кузня, а тут наверняка есть склад.

Финеас сорвался с места и вскоре вернулся со здоровенным молотом и внушительной киркой.

– Сумеете? – спросил он, протягивая старому чародею кайло.

Тот поплевал на ладони, взялся за рукоять.

– Да уж попробую как-нибудь.

Тело верховного жреца бесцеремонно столкнули вниз, и эхо от ударов пронеслось под сводами капища. Разбить камень в крошево было невозможно. Но раз за разом трещины вспарывали базальт и раскалывали его до самого основания. Должно хватить.

– Все, – мэтр в изнеможении привалился к стене. – По крайней мере, с этого алтаря хаоситы ничего не получат.

– Получат с другого, – еле слышно обронил Финеас.

Здесь, у храма, он наконец-то понял, отчего еще в Салике эта волшба казалась ему смутно знакомой.

Выдернув копье из раны Идриса, седобородый чародей тут же плеснул на нее только что приготовленным раствором и прижал тряпицей. Варяг поморщился. На ткани расплывалось красное пятно.

– Мастер Юрато, может быть, вы? Пожалуй, моих сил тут недостаточно, – устало вздохнул мэтр Лидио.

– Моих тоже, – пробормотал Финеас, однако принялся вырисовывать в воздухе затейливые символы.

– Леди Исилвен, – позвал старик. – Вы поможете нам? Идрису совсем плохо.

Эльфийка попыталась встать и чуть не упала. Шатаясь, приблизилась к сидящему мэтру.

– Что с вами? – обеспокоился тот.

– Магия нестабильна, – тяжело дыша, сказала девушка. – Все еще отравлена Хаосом. Мне нужно время, чтобы очистить ее. Боюсь, сейчас я не смогу…

Она снова пошатнулась и неловко сползла по стене храма, теряя сознание. Финеас едва успел ее подхватить.

– Иржи – хороший целитель, – пробормотал варяг. – Надо попасть к нему… А то мне еще Зафира ловить.

– Мэтр, свиток перемещения!

– Здесь.

Финеас поднял на руки Исилвен, мэтр и суккуба с двух сторон подставили плечи Идрису. Охряное пламя озарило их лица, а в следующий миг на храмовом дворе уже не было ни одной живой души.

– Ну и долго еще вы собираетесь у меня жить? – вопросил моравец, сердито шлепая на живот Идриса полотенце, пропитанное целебным составом. – Скоро вся еда закончится. И невесту в дом привести не могу, а у меня как бы свадьба по весне.

– Не волнуйтесь, мэтр Иржи, мы постараемся у вас не задержаться. Как только подлатаете нашего храброго викинга, так и покинем ваше гостеприимное жилище, – отозвался старый чародей, попыхивая трубкой.

– Да я в порядке, – возмутился Идрис. – Рана почти и не… ой.

– Вот именно, молодой человек, вот именно.

Мэтр ди Альберто наставительно погрозил варягу пальцем.

Три дня прошло с битвы возле храма. Сейчас все пятеро ютились в крошечном домишке моравского колдуна. Единственную кровать выделили Идрису, на широкой лавке ночевал мэтр Лидио, остальные спали на полу.

Исилвен не спала вовсе. Все три дня она просидела на неудобном стуле, подобрав под себя ноги и обхватив колени руками. Иногда выходила на улицу, но потом возвращалась обратно и вновь забиралась на свой стул. Она ничего не ела, только пила колодезную воду, взгляд ее был устремлен глубоко в себя. Если кто-то к ней обращался, девушка долго молчала, и лишь потом ее ресницы поднимались, а губы шептали ответ. Иногда она не откликалась совсем.