Бен Элтон 13 страница

Ньюсон решил, что она шутит, но потом подумал, что в мире Кристины корзинка с булочками – это серьезная валюта.

Он закрыл глаза, и вдруг в его сознание без спросу вторглась Наташа. Она была с ним каждую ночь, когда он засыпал, но сегодня она появилась не сразу. Он попытался избавиться от мыслей о ней и заменить ее девушкой, которая лежала рядом с ним, но не смог.

Наутро он чувствовал себя неважно от количества выпитого. Было воскресенье, и Кристина источала милые улыбки и радостное восхищение. Казалось, вчерашние упражнения не вымотали ее, и она собиралась, как обычно, за кофе и круассанами.

– Ну же, – сказала она, хватая халат и направляясь в душ. – Именно это нужно делать после первого свидания. Хотя у нас ведь не первое свидание, да? Мы просто ненадолго расстались, так? … Эй! А как тебе такая мысль? Можно пойти в Хэмпстед и позавтракать у Луи. У них обычно полно народу, но ты ведь можешь показать жетон, и мы пройдем, да? Ой, извини, наверное, это против твоих принципов, да? Но можно хотя бы взять еду навынос и посидеть на Хит. Почему бы и нет? Сегодня так солнечно, и у нас весь день впереди… – Последние слова она кричала уже из душа, и вскоре ее заглушил шум воды. Но Ньюсон слышал, что она продолжала щебетать.

Он сел в кровати и задумался. «Мы просто ненадолго расстались». Она правда это сказала? Она правда думала, что они опять вместе? Кажется, именно так.

Невероятно.

Ньюсон так долго жил монахом, и вдруг не знал, как отделаться от девицы. Более того, девушка, которую он считал абсолютно «не своего круга», обратила на него внимание и набирала обороты. И причем очень быстро.

Слишком быстро.

Он должен чувствовать себя польщенным. Все было так, как он надеялся, когда впервые отправился на ее поиски в Интернет. Прекрасная, веселая девушка, классный секс, даже отношения. Своего рода способ вырваться из болезненных фантазий о Наташе.

Почему бы не попробовать? Он провел прекрасный день и еще более прекрасную ночь. С Кристиной было легко. Почему бы не остаться с ней на воскресный завтрак? Почему бы не провести с ней остаток дня? Почему бы не договориться и не увидеться с ней завтра и не посмотреть, что из этого выйдет?

Но Ньюсон уже понял, что Кристина ждала от него большего, чем он был готов ей дать. Она не была девушкой для веселья, секса и нескольких романтических вечеров. Только не Кристина. Ей нужны отношения и правильный парень. А Ньюсон знал, что он не такой. По крайней мере, не для нее.

Просто ужасно, подумал Ньюсон, как время все ставит с ног на голову. Он не был тщеславен. Он никогда не считал себя подарком для какой бы то ни было девушки, но понимал, что расклад изменился. Все эти двадцать лет он ставил себя гораздо ниже Кристины, затормозив на низкой отметке в 1984 году когда она бросила его ради шестиклассника. Теперь все изменилось. Несмотря на все свои безответные романтические настроения в прошлом, Ньюсон был счастлив в настоящем, в отличие от Кристины. Ее яркая самоуверенность и дорогие груди не могли скрыть тот факт, что она – просто одинокая женщина без перспектив в работе, которая платит стюардессам за полкомнаты в крошечной квартире. Он понимал, что, обратившись на сайт поиска одноклассников, Кристина также рассматривала возвращение в прошлое как попытку вырваться из настоящего. Ньюсон был успешен и имел положение в обществе. Именно этого хотела и Кристина: положения. Раньше оно у нее было: она была золотой девчонкой школы.

– Разве не здорово, что ни у тебя, ни у меня пока нет этих чертовых детей? – сказала Кристина, появляясь из ванной, обернув полотенце вокруг огромных грудей. – Я встречалась с кучей папаш, и поверь мне, их дети постоянно были рядом. Особенно в воскресенье. Это так скучно. Или к нему нельзя, потому что она там и не должна видеть меня, или нужно удирать рано утром, потому что она собирается их забросить к нему и настаивает на том, чтобы драгоценные отпрыски не сталкивались со шлюхой, которая трахается с ее бывшим. При этом чувствуешь себя такой дешевкой, хотя ведь это он сам бросил семью, а не я его увела. Но у тебя ведь детей нет, правда, Эд? И у меня тоже, так что мы можем делать то, что захотим.

Ньюсон достаточно знал жизнь, чтобы понимать, насколько с каждым прожитым годом уменьшается количество свободных парней. Девушка вроде Кристины при желании могла с легкостью найти себе хоть двадцать партнеров в день, но найти мужчину, на чью жизнь пока никто не посягнул, было труднее. Намного труднее.

– Итак. Завтрак? – спросила Кристина, подсушивая волосы.

– Да, отлично, – ответил Ньюсон.

Они вызвали такси до Белсайз-парк, а затем прошли по Хаверсток-Хилл до Хэмпстеда. Солнце было великолепным, воздух свежим, и Ньюсон по-прежнему пытался разобраться в своих ощущениях. Возможно, он слишком суров к себе и к ней тоже? Может, он просто отказывается верить в свою удачу? Он будет очень рад провести с ней день и особенно ночь. Она очень забавная и милая, и он так долго был один. Но он знал, что не может ей предложить ничего большего, и не хотел завязывать хоть сколько-нибудь серьезные отношения с Кристиной Копперфильд. Она прелесть, но он не смог бы полюбить ее, ни за что и никогда.

К тому же он влюблен в Наташу Уилки, и это навсегда. Он решил, что не должен снова спать с Кристиной, как бы ему этого ни хотелось.

Им удалось найти столик у Лью, они заказали знаменитые круассаны, и в этот момент у Ньюсона зазвонил телефон. Это была Наташа.

– Кажется, я кое-что нашла, – сказала она. – Это касается прошлого Адама Бишопа. Я в больнице «Юниверсити-колледж». Ты где?

– Недалеко. Хэмпстед. Я приеду через полчаса.

Ньюсон объяснил Кристине, что вынужден уйти.

– Извини, – сказал он. – Детей у меня нет, но есть расследование убийства, и ребята кое-что нарыли. Я не могу медлить, потому что убийца по-прежнему на свободе и всегда есть вероятность, что он снова кого-нибудь убьет.

– Потрясающе, – сказала Кристина. – Видимо, это одна из причин, по которой трудно встречаться с копом. Ну что ж, никто не идеален, да? Ты потом ко мне заглянешь? Я могла бы приготовить тебе ужин. Или, еще лучше, ты мог бы пригласить меня на ужин. Обожаю ужинать в ресторанах.

– Я не знаю, сколько буду занят. В моей работе ничего нельзя знать наверняка.

– Хорошо. Я буду дома. Заходи, если сможешь.

– Да, конечно.

– Эд, ты ведь мне позвонишь, правда?

– Конечно.

Они обменялись номерами телефонов, и Ньюсон ушел из кафе. Он сел на северную линию метро, вышел на Уоррен-стрит и прошел пару кварталов до больницы «Юниверсити-колледж». Сержант Уилки ждала его у мрачного входа в викторианское здание.

– Я сделала то, о чем ты просил, – сказала она, – и получила список одноклассников Адама Бишопа в пятьдесят девятом году. Он учился в государственной школе в Кэтфорде, около Левишема. В классе было тридцать восемь человек. После этого я проверила все до единого имена через больничные архивы.

– Господи, а это много?

– Полно. Я вызвала с выходного Кэмбелла и Лево и подключила их к поискам. Начали с Грейт-Ормон-стрит, но ничего не нашли. Потом перешли на лондонские больницы, и вдруг нам повезло. Один из одноклассников Адама Бишопа был доставлен в больницу «Юниверсити-колледж» в феврале пятьдесят девятого. Парня звали Уильям Коннолли.

– Откуда мы знаем, что это именно тот Уильям Коннолли?

– Ему было девять лет, и у него было серьезное отравление крови из-за…

– Инфекции в результате колотых ран?

– Именно.

– Ух ты. Кажется, это уже что-то.

– Да уж Но если это сделал именно Бишоп, Коннолли явно не выдал его. Я проверила школьный архив, и там нет упоминания об отчислении или временном отстранении от занятий. Мы проверили полицейские архивы Хэмпстеда, Брумли и Левишема, и там не сказано об аресте подростка. Если это был Бишоп…

– Да ладно, это был именно Бишоп.

– Тогда ему это сошло с рук.

– Может быть, в то время и сошло. Но сорок пять лет спустя он получил за это сполна.

– Может быть. В общем, я отследила этого Коннолли. Он еще жив и по-прежнему обитает в Южно-Восточном Лондоне. Что скажешь?

– Будем надеяться, что он дома.

Уильям Коннолли жил с женой в некогда муниципальном доме прямо за Блис-Хилл, всего в трехстах метрах от его бывшей школы. В маленьком домике пахло старомодным воскресным обедом, вареной капустой, соусом «Бисто» и мясом. По всему дому носились внуки. Мистер Коннолли проводил Ньюсона и Наташу в комнату.

– Да, я помню Адама Бишопа, – сказал он. – Все ребята из нашего класса наверняка его помнят. Сомневаюсь, что кто-нибудь встречался с ним после… – На минуту Коннолли замолчал, глядя вдаль.

Ньюсон и Наташа ждали.

– Он был ублюдком, – наконец сказал Коннолли и снова погрузился в молчание.

– Не могли бы вы рассказать поподробнее, мистер Коннолли.

– Это самое лучшее, что я могу о нем сказать. Полный ублюдок. Он превратил нашу жизнь в кошмар на многие годы. Я читал, что он умер, и надеюсь, что он будет вечно гнить в могиле.

Короткий спазм исказил черты лица Уильяма Коннолли, превратив его в маску ненависти и боли, которая с годами вылилась в морщины на его лице и сказалась на выражении глаз.

– Я редко пью, – сказал он. – Но я здорово напился в тот вечер, когда прочитал, что его убили. Я пошел в паб в шесть и ушел только после закрытия, и с каждой пинтой я проклинал память этого ублюдка и молил всех чертей поджаривать его на медленном огне до конца времен.

– Вы знаете, как он умер, мистер Коннолли?

– Я знаю то, что прочитал на следующий день в «Стандарт», и после этого я пошел и снова напился. Женушка была не очень-то рада, но она знала, как много это для меня значило, поэтому отпустила меня.

– Он умер от колотых ран.

– Да, я читал. Его кололи много-много раз.

– Вы знаете, чем его закололи?

– В газете об этом не говорилось.

– Ответьте на мой вопрос, мистер Коннолли.

– Я думал над этим, – ответил он после паузы. – Я думал, может, он еще с кем такое сделал. И может быть, этот кто-то другой, в отличие от меня, не махнул на это рукой.

– Вы были доставлены в больницу «Юниверсити-колледж» в феврале 1959 года с отравлением крови, вызванным маленькими колотыми ранками.

– Я вижу, вы прекрасно подготовились.

– Тогда вы не признались, кто колол вас и чем именно.

– Да, не сказал. Я был слишком напуган. Считаете меня трусом? Я чуть не умер из-за этого ублюдка и все же не выдал его. Я не сказал ни слова. В то время дети о таком не говорили.

– Расскажите нам, что случилось.

– Вы же сами знаете.

– Нам нужно услышать это от вас.

Уильям Коннолли расстегнул пуговицы на одном рукаве рубашки и закатал его, открыв ряд крошечных белых шрамов на увядшей коричневой коже. Затем он задрал рубашку и показал несколько крошечных шрамов на животе.

– Адам Бишоп на одной перемене держал меня под столом в классе и колол грязным циркулем, от чего я чуть не помер. За те пять лет, что я его знал, он много чего со мной делал, но это было самое ужасное, единственное, из-за чего я попал-таки в больницу.

– Мистер Коннолли, мне нужно знать, где именно вы находились во вторник вечером четвертого июня этого года, – сказал Ньюсон.

– Это когда умер этот ублюдок?

– Да.

– Если честно, в нашем доме один вечер мало чем отличается от другого. Я был дома. Каждый будний вечер я сижу дома. Мы выбираемся только в субботу. Поиграть в лото или до паба прогуляться.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Только жена. На неделе мы с ней одни. Внуков привозят только в воскресенье.

– Вы когда-нибудь рассказывали эту историю кому-нибудь еще?

– Только жене. Странно, да? За эти сорок пять лет я столько раз просыпался ночью в холодном поту, вспоминая, что со мной произошло, и рассказал об этом только вам. Понимаете, мне всегда было стыдно, что я не мог противостоять этому ублюдку.

– То есть кроме нас и вашей жены никто не знает, что, когда вам было десять лет, ваш одноклассник Адам Бишоп напал на вас с циркулем?

– Нет. Полно народу знает об этом.

– Кто?

– Мои одноклассники, мать их, вот кто! Он унизил меня публично. Это произошло не под покровом ночи и не в тихом уголке. По крайней мере полкласса стояли рядом и смотрели. И никто даже пальцем не пошевелил. Никто ни слова не сказал. Он даже велел одной из девчонок сходить в туалет и принести бумагу, потому что я плакал. Когда она принесла ее, он велел мне перестать распускать нюни, вытереть глаза и стереть кровь, а потом засунул мне бумагу в рот.

Ньюсон и Наташа переглянулись.

– Скажите, мистер Коннолли, – задумчиво сказал Ньюсон. – Вы и ваша жена часто выходите в Интернет?

– В Интернет? Да вы что, инспектор, у нас даже компьютера нет. Да и какого черта нам там может быть нужно?

– Ясно. Я просто спросил.

Когда Уильям Коннолли проводил их до двери, Ньюсон обернулся к нему еще раз.

– Я хотел сказать кое-что, мистер Коннолли. Не стоит стыдиться того, что вы не могли за себя постоять. Адам Бишоп был очень агрессивным, и люди его очень боялись. Никто не мог ему противостоять.

– Кроме одного человека, да? Героя, который его прикончил.

– Да, кроме него. В любом случае Адам был крупным мужчиной. Думаю, он и в детстве был крупным. Вам нечего стыдиться, так что хватит уже думать о нем, выкиньте его из головы.

– Особенно после того, как он умер.

– Да, особенно после того, как он умер.

Ньюсон и Наташа сидели на лавочке на вершине Блис-Хилл, избавившись наконец от запаха капусты и ощущения чужой боли из далекого прошлого, по-прежнему реальной, как будто совсем свежей.

– Не думаю, что Уильям Коннолли мог нейтрализовать Адама Бишопа и протащить вверх по ступенькам, – сказала Наташа.

– Я тоже так не думаю, – ответил Ньюсон.

– У него двое сыновей. Они могли бы сделать это. Может быть, он врет, что никогда никому не рассказывал об этом. Может, он сказал сыновьям, и они отомстили.

– Может, но сомневаюсь, что сыновья Коннолли отбелили Фарру Портер и разрезали верхнюю губу Энджи Тэтум.

– Может, мы просто обманываем себя, и эти преступления никак между собой не связаны.

– Они связаны. Хотя должен сказать, я разочарован, что у Коннолли нет компьютера, – зевнул Ньюсон, почувствовав вдруг невероятную усталость.

– Не выспался? – спросила Наташа.

– Угадала.

– Как прошла встреча выпускников?

– На ура, спасибо, что спросила.

– А теперь ты зеваешь и жутко устал… Понятно.

– Что понятно?

– Просто понятно. Ну?

– Что «ну»?

– Ну и что произошло? Давай уже, ты просто должен мне это рассказать.

И Ньюсон рассказал, но не о своих сомнениях, а о своем триумфе. Он не мог удержаться. Она обязательно должна узнать, что он не лишен сексуальной привлекательности.

– Ты хочешь сказать, что уложил в постель самую привлекательную девчонку на встрече выпускников?

– Да, и она хочет, чтобы сегодня я опять пришел к ней.

– И ты пойдешь?

– Может быть.

Наташа на минуту умолкла, отвела глаза, а потом повернулась к нему с улыбкой.

– Осторожно, Эд, – сказала она. – Помнишь, что ты говорил: что все может пойти наперекосяк после таких встреч.

– Я знаю, знаю. Моя предыдущая попытка – явное тому доказательство… Послушай, а может, мне пригласить вместо нее тебя? То есть чтобы избежать проблем. – Итак, он пригласил ее на свидание.

– Я бы с удовольствием, Эд, но…

Ньюсон уцепился за ее отказ до того, как она успела его сформулировать.

– Ладно-ладно, ничего страшного, все в порядке. Дурацкая мысль. Ты права. На все сто. Забудь. Извини, что спросил.

– Перестань, Эд.

– Что?

– Говорить что-то милое, а потом превращать это в фарс, рассуждая, насколько это глупая мысль, и строить из себя кретина.

– А я это делаю?

– Да.

– А-а.

– Я бы с радостью поужинала с тобой, но я работала все выходные, и я должна Лансу «его» время.

– Конечно.

– А вообще, это было бы очень…

– Ничего страшного, все отлично. Передай Лансу мои наилучшие пожелания, хорошо? И скажи, что он просто счастливчик.

– Ты меня не знаешь, Эд. Никакой он не счастливчик.

Но Ньюсон знал, что так оно и было.

Наташа пошла к своей машине, оставив Ньюсона одного на скамейке. Он включил телефон, который был выключен во время разговора с Уильямом Коннолли, и обнаружил новое сообщение. Оно было от Кристины. Несмотря на свои сомнения, он был рад, что она напомнила о себе так быстро.

«Привет, Эд! Это я! Да, Кристина, та самая Кристина из твоей страстной ночи. Странно, да? Странно, но хорошо, ты согласен? Да, очень хорошо. Надеюсь, ты тоже так думаешь. Хочется верить, что ты доволен и не разочарован. Ты просто зануда, что так быстро ушел. Послушай, насчет сегодняшнего вечера я хотела сказать, что тебе не обязательно угощать меня, я просто очень хочу тебя увидеть. Я была бы очень рада, если бы ты заглянул в гости. Не хочу давить на тебя, но, черт возьми, нам ведь было хорошо вместе, так? Ты просто монстр! Пожалуйста, Эд, приходи в любое время, когда захочешь, как только закончишь свое важное расследование. Я так хочу тебя увидеть… Не знаю. «Мы» – это как-то правильно. В общем, вот так, но… Ой, подожди, в дверь звонят…»

Ньюсон слушал сообщение и словно увидел, как Кристина идет к двери через квартиру.

«Сейча-а-ас, посмотрю в глазок… Ух ты! Вот это сюрприз! Слушай, Эд, я тебе та-а-акое расскажу. Теперь тебе точно придется ко мне заглянуть! Мне нужно идти… Пока-а! »

Ньюсон задумался. Она хотела от него большего, чем он мог дать, но зачем придавать этому такое значение? Она всего лишь хотела пригласить его к себе, поужинать с ним и, возможно, вновь затащить в постель. Что здесь такого? Сидя в одиночестве на скамейке в парке на юге Лондона и глядя, как Наташа садится в машину, Ньюсон не мог думать о деле. Он решил обязательно еще раз переспать с Кристиной, и смеяться с ней, и чувствовать ее рядом всю ночь в одной постели.

Конечно, он не любит ее, как Наташу, но Наташа, как всегда, уехала к Лансу. А что ему делать? Запрещать себе жить из опасения, что не сможет соответствовать запросам женщины, которая просто пригласила его на ужин? Кристина взрослая женщина, она отвечает за собственные чувства так же, как он – за свои.

Поскольку в воскресенье после обеда поймать такси в таком районе было нереально, Ньюсон сел на электричку до Ватерлоо. Там он купил букет в цветочном магазине и две бутылки «Вдовы Клико» в «Виктория Вайн», после чего взял такси до Сент-Джонс-Вуд. Он вдруг почувствовал прилив бодрости; он не собирался связывать себя обязательствами. Он просто ехал к девушке. Вот и все.

Ньюсон подошел к дому, позвонил и расстроился, не получив ответа. Решив, что звонок не работает, набрал номер мобильника Кристины, но услышал лишь автоответчик.

– Привет, Кристина, – сказал он в телефон, – я пришел, как ты сказала… Я у твоей двери. Хм, не знаю, что делать… Может быть, у тебя звонок не работает.

В этот момент из старинного лифта вышел старичок и направился к двери. Ньюсон воспользовался возможностью и проскочил внутрь.

– Я пришел в гости. Звонок не работает, – объяснил Ньюсон.

Старичку, кажется, это не очень понравилось, но Ньюсон ничего не мог поделать. Он поднялся на лифте до Кристининого этажа и громко постучал. Ответа по-прежнему не было. Стоя в темном коридоре, он размышлял, что делать. Вдруг его осенила мысль, которая просто не могла не прийти ему в голову. А что, если она тоже сомневается? Возможно, именно в этом все и дело. Она передумала. Проблема выбора, которая еще недавно терзала его, вдруг показалась ему напыщенной и глупой. Он выдумал себе что именно он управляет ситуацией, а теперь вдруг оказалось, что, возможно, это она все решила. Может быть, она стоит сейчас за дверью и не отвечает старается не шуметь и надеется, что он уйдет.

Ньюсон решил ехать домой. Возможно, она ему позвонит. В любом случае он чувствовал, что момент испорчен. Он нагнулся, чтобы положить цветы на пол, и вспомнил Гарфилда, которого она хранила двадцать лет. Это уже стало традицией. Она его бросает, а он приносит подарки.

Именно в этот момент он услышал музыку. Она играла очень, очень тихо, но он расслышал. Она была совсем рядом.

«Разбуди меня, прежде чем уйдешь».

Ньюсон огляделся. Откуда звук? Он приложил ухо к двери Кристины. Сомнений быть не могло. Музыка играла у нее. Это был Wham! самый крутой хит конца лета 1984 года. Триумфальное возвращение Джорджа и Эндрю после года безумной битвы с звукозаписывающей компанией.

Он тут же заподозрил, что здесь что-то не так. Желудок сжался, на ладонях выступил холодный пот. Он застучал в дверь кулаком.

– Кристина! – позвал он. – Ты здесь?

Он помнил, что, помимо двух засовов сверху и снизу, дверь запиралась на одну простую щеколду. Если засовы открыты… Он навалился на дверь плечом.

Ньюсон был маленький, но сильный, и дверная рама, которой было семьдесят пять лет, не могла сопротивляться. Она поддалась с третьего удара, и Ньюсон оказался в квартире Кристины.

Внутри было темно. Тяжелые шторы были задернуты, но при свете из дверного проема Ньюсон видел, что в гостиной никого нет, все здесь казалось в порядке.

– Кристина, – сказал он и повторил погромче: – Кристина!

Музыка раздавалась из маленького магнитофона на девчачьем телевизоре. Накануне вечером Ньюсон ставил туда диски: Дайдо, Софи Эллис Бакстер, Джу-эль. Кристине нравился изысканный женский лаунж Песня The Wham! закончилась, и заиграла Вапапаrата. Это был явно сборник. Сборник восьмидесятых.

Ньюсон нащупал выключатель и зажег свет. В комнате все было как раньше, все тот же творческий беспорядок, как и несколько часов назад. На полу лежали подушки, по мебели были раскиданы журналы. Гарфилд снова вернулся на свое место среди плюшевых медведей и пупсов.

– Кристина. Это я, Эдвард.

Ньюсон подобрал шампанское и цветы, зашел в комнату, прошел к столу у окна. Нашел свободное место и сложил вещи.

– Кристина?

Именно тогда он заметил первые следы на большом мягком диване, где он впервые занимался любовью со своей школьной подругой. Как будто ржавое пятно на желтом покрывале. Ньюсон хорошо знал этот цвет, он много раз видел его на работе. Это был цвет засохшей крови. От ее вида его собственная кровь словно похолодела.

Он огляделся. Один из стульев, задвинутых под стол, был выдвинут. Кто-то на нем сидел, сидел на рваной обивке, из которой торчали нитки. Раньше обивка была насыщенного кремового цвета, но со временем выцвела и запачкалась. Сейчас она была еще больше запачкана, поэтому Ньюсон и не заметил пятно крови. Крошечное пятнышко, немного напоминающее копье.

Стоя у стола, Ньюсон видел только крохотную кухню и ванную. Там никого не было. Дверь в спальню была закрыта. Осторожно, стараясь ничего не задевать, он прошел к двери. Вытащив из кармана носовой платок, чтобы повернуть ручку, он заметил, что на полированном деревянном полу прямо у двери тоже были пятна засохшей крови. Проследив за ними, он повернулся к пианино. Четыре глубокие ямки от пуфика в ковре перед пианино указывали на то, что его редко двигали. Но сейчас он стоял в другом месте. Обивка была темно-зеленая, и Ньюсон различил в середине более темное пятно. Снова кровь.

Он открыл дверь спальни. Он уже знал, что увидит, и все же был абсолютно к этому не готов. Девушка, с которой он провел прошлую ночь и о которой очень часто вспоминал последние двадцать лет, была мертва. Она лежала голая на спине, на покрывале, украшенном большеглазыми мультяшными красотками, неловко подвернув под себя руки. Ньюсон подумал, что они связаны. Ее ноги были раздвинуты, покрывало между ними было в крови. Сделав шаг вперед, чтобы нащупать пульс, Ньюсон уже знал, что его нет. Он заметил, что из полуоткрытого рта Кристины торчит короткая тонкая белая веревочка. Ньюсон мало что знал про такие веревочки, но он понял, что это такое и к чему она крепится.

Он вытащил телефон и сообщил о своей находке. Затем вышел из квартиры, стараясь наступать на свои собственные следы. Оказавшись снова в коридоре, он прикрыл за собой дверь, облокотился спиной о стену и стал ждать коллег. Запасы профессионализма иссякли, и на мгновение Ньюсон потерял над собой контроль. Придавленный ужасным грузом отчаяния, он соскользнул вниз и осел на пол.

Ньюсон знал, что у него всего несколько минут для грусти. Всего несколько минут по сравнению с тяжелыми часами последующей следственной работы. Когда приедет Наташа и следственная бригада, начнется расследование, и Кристина Копперфильд пополнит список жертв убийцы, которого он искал. Потому что Ньюсон знал абсолютно точно, что Кристина стала частью серии убийств, с которой он впервые столкнулся в доме в Уиллздене, когда прибыл на место убийства Бишопа. Эта мысль вызывала в нем невероятную тоску и отчаяние. Если бы он был хорошим детективом, возможно, он бы уже поймал этого ненормального и предотвратил бы смерть Кристины. Но он был таким, каким был, и не сделал ничего. Она умерла, и у него всего несколько минут, чтобы попрощаться с ней, прежде чем сосредоточиться на ее убийце.

– Прости, Кристина, – сказал он очень тихо. – Ты не заслужила этого. Какой-то ублюдок решил, что заслужила, но я знаю, что это не так. Ты была не такая. В конце концов, мы все совершаем ошибки.

Какую ошибку совершил он? Ньюсон быстро проанализировал свои оплошности и неизбежно пришел к выводу, что он мог стать причиной убийства Кристины. Неужели убийца сосредоточился на нем? Возможно, убив его старого друга – его любовницу, – убийца говорил с ним напрямую? Это была ужасная мысль, и Ньюсон изо всех сил попытался избавиться от нее. Он знал, что связывало все эти убийства. Он знал, как убийца находит своих жертв, и это никак с ним не связано.

Это никак с ним не связано.

Кто бы это ни был, рогипнолом тут не пахнет, – сказала доктор Кларк. – Это был хлороформ. Вокруг рта есть остаточные следы.

Вызывая местных полицейских и сообщая о случившемся в свой офис в Скотленд-Ярде, Ньюсон настоял на присутствии доктора Кларк. Она была на трех из пяти предыдущих убийствах, и Ньюсон чувствовал, что ее присутствие принесет результат. К тому же он был в таком ужасном состоянии, что был просто не в силах убеждать новых коллег, что он тут главный.

– На этот раз именно вы нашли тело? – спросила доктор.

– Да, именно я.

– Это ваша подруга?

– Вроде того.

Ньюсон поймал взгляд Наташи. Она смотрела на шампанское и цветы среди беспорядка на столике у окна.

– Твои? – спросила она.

– Да, мои, – ответил Ньюсон.

– Цветы и две бутылки «Вдовы». Наверное, это здорово – быть твоим другом, – заметила она.

Ньюсона бросило в жар, накатила тошнота. Его бесил Наташин взгляд. Она явно думала, что он принес этот стандартный набор дорогих знаков внимания с единственной целью обменять их на постель. Но это было не так. По крайней мере, не совсем так Кристина ему нравилась, и он знал, что она была бы в восторге от цветов и двух бутылок хорошего шампанского. Он так ждал увидеть ее благодарную и радостную улыбку.

И еще он чувствовал себя абсолютно беззащитным с профессиональной точки зрения. Кристина была жестоко убита, и вскоре после этого появился он с романтическими подарками. Это ужасно неловкая ситуация для любого человека, а для старшего следователя и подавно.

– Ты точно уверен, что это убийство из нашей серии? – спросила Наташа.

– На все сто, – ответил Ньюсон. – Жертва приглашает убийцу в дом, где он ее нейтрализует, связывает и убивает с особой жестокостью. При этом играет музыка, популярная в школьные годы жертвы. Затем он уходит, не оставляя почти никаких следов своего присутствия. Это тот же убийца. Я уверен.

– Так странно, что это именно твоя подруга, – сказала Наташа. – Подумай, какая еще у тебя может быть связь с убийцей, помимо того, что ты ведешь расследование этой серии? Ты думаешь, он пытается что-то сказать тебе? Может, напугать?

– Ну, это означает, что он очень высокого мнения об уровне моего профессионализма, потому что я по-прежнему понятия не имею, кто он.

– Значит, он заинтересован в тебе как в человеке?

– Ты хочешь сказать, что я стал частью мотива? Конечно, я думал об этом, – сказал Ньюсон, напуская на себя спокойный и уверенный тон. – Но если честно, очень сомневаюсь, что это так Это началось задолго до того, как я занялся расследованиями, и либо я вскоре найду убийцу, либо меня отстранят от дела, и вряд ли серия на этом закончится.

– Итак, что здесь произошло? – спросила Наташа. – Как он ее убил?

– Кто-то засунул ей тампон глубоко в горло, и она задохнулась, – сказала доктор Кларк.

– И кто бы это ни был, он вошел в ее квартиру, не встретив ни малейшего сопротивления, – добавила Наташа.

– Да, – сказал Ньюсон. – Она знала убийцу.

– Мы можем это только предполагать, – заметила Наташа.

– Нет, на этот раз я точно знаю. У меня в телефоне есть запись голосового сообщения Кристины. Она оставляла сообщение в тот момент, когда появился убийца. Разговаривая со мной, она смотрела в дверной глазок. Я слышал, как она сказала: «Ну, ну, вот так сюрприз» – и добавила, что расскажет мне кое-что интересное.