Бен Элтон 11 страница

– Ух ты. Семь пятьдесят за бокал? – поинтересовался Ньюсон.

– Да. Это же шампанское.

– Конечно, оно самое. – Ньюсон взял маленькие бокалы и пошел обратно к Кристине.

– Эд? Эд Ньюсон? – спросила женщина, в которой Ньюсон узнал Шейлу Китон, зубрилку и зануду, которая организовала клуб любителей вязания для Оксфордского комитета помощи голодающим.

– Привет, Шейла, – сказал Ньюсон. – Мне даже не нужно смотреть на твою грудь, чтобы вспомнить, как тебя зовут, ха-ха.

– Что? – спросила Шейла.

– Эти бейджи, – быстро сказал Ньюсон. – Мне кажется, это ужасно. Только подумай, весь вечер проходит в том, что таращишься на грудь людей, чтобы понять, кто это… Но тебя я и так узнал, то есть… я далеко не прочь… В смысле посмотреть на твою грудь… Просто с радостью.

– А-а. Что ж Отлично. Сколько угодно.

– Да… конечно. – Ньюсон не знал, пошутила она или нет. Он на секунду с преувеличенным вниманием опустил глаза на ее грудь, потом снова посмотрел ей в лицо. – Здорово, – сказал он. – Просто класс.

– Старый добрый Эдвард Ньюсон, – громко рассмеялась Шейла. – Ты вечно нас смешил. Ты многого добился, да?

– Даже и не знаю. Думаю, я занимаюсь тем, что мне нравится, и это самое главное.

– Да, ты прав. Мало кто может похвастаться, что занимается любимым делом.

– Разве? Не знаю. Разве тебе не нравится… Хм.

– Интернет-служба бронирования. Я занимаюсь дешевыми рейсами на Lastminute. com.

– Здорово. Что ж, звучит интересно, всякие экзотические места…

– Я никуда не летаю, я просто ищу рейс, и мы продаем места на него через Интернет. С таким же успехом можно продавать туалетную бумагу или мороженые бобы.

– Да… Думаю, ты права, но… Послушай, я пообещал принести Кристине выпить.

– Ах да, прекрасная Кристина. По-прежнему классно выглядит. Она молодец. Некоторые девчонки остаются клевыми много лет. Ты ведь с ней встречался, да?

– В общем, да. Но это было очень давно.

– Я помню, как это было. Все тогда об этом говорили, а Хелен Смарт плакала в туалете.

– Правда?

– Да, она не вылезала из кабинки и рыдала. Думаю, для нее это был удар. Все считали, что вы вместе.

– Ничего подобного.

– Но мы так думали.

Ньюсон извинился и продолжил путь к Кристине. Он сделал всего несколько шагов, когда дорогу ему преградили двое ухоженного вида мужчин, довольно застенчиво державшиеся за руки.

– Эд?

– Привет, Гари. Давненько не виделись.

– Да уж, сколько лет прошло. Это Брэд. Я знаю, что приводить партнеров мы не договаривались, но я решил, что так лучше. Правда, Брэд?

Ньюсон почувствовал, что Брэду не настолько уж и хотелось тащиться на встречу выпускников средней школы вместе с Гари, как полагал сам Гари.

– Я рад, что ты пришел, Гари, – сказал Ньюсон.

– Я немного нервничал после того сообщения, что оставил на сайте, обвиняя всех в издевательствах и так далее. Мне даже сейчас немного не по себе.

– Ты все сказал правильно, – уверил его Ньюсон.

– Да, – сказал Брэд. – Я ему сказал, что ему не стоит видеться со всеми этими ублюдками снова.

– Брэд! Что ты говоришь! – воскликнул Гари. – Он больше волнуется за меня, чем я сам. Нет, правда-правда. Это так мило.

– Брэд прав, мы были ублюдками. И я хочу сказать тебе, Гари, что мне очень жаль, что я стоял в стороне, пока Роджер Джеймсон над тобой издевался.

– Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Тиранам все сходит с рук просто потому, что никому до этого нет дела, и я всегда чувствовал себя виноватым, что не вступался за тебя в детстве.

– Я тоже ничего не говорил, когда тебя звали «менструшечной башкой».

Но Ньюсон знал, что это другое дело. У него дела обстояли куда лучше Гари.

– В общем, – сказал Ньюсон, – я был очень рад услышать, что вы счастливы вместе.

Наконец Ньюсон сумел вернуться к Кристине.

– Ой, – сказала она, забирая у него бокал, – девушка могла скончаться от жажды. – М-м-м, обожаю шампанское.

– Извини, люди останавливали меня, чтобы поздороваться.

– Еще бы. Все говорят о тебе, Эд. Ты – главное достоинство нашего класса.

– Не говори ерунды.

– Нет, правда. Ты, кажется, единственный из нас, кто занимается чем-то интересным, помимо меня, конечно. Нет, давай смотреть правде в глаза: быть детективом правда здорово. Этот урод Пол Тарагуд прикидывался таким важным и надменным, но я-то видела, что он просто завидует тебе. Он всегда думал, что он крут, а что сейчас?

– Не знаю. Чем он занимается?

– Старший кладовщик в «Теско». Представляешь?

– И что в этом плохого?

– Но это же не круто, Эд?

– Из моего опыта, Кристина, в жизни вообще мало что круто.

Кристина расхохоталась, как будто Ньюсон выдал лучшую из своих шуток. Ньюсон решил, что она поразительно тщеславна, но можно не сомневаться, что она уделяет ему очень много внимания. И еще, она была права: сейчас люди относятся к нему совсем не так, как в школе. На рынке статуса его акции котировались выше, чем он ожидал.

– Подожди минутку, – сказала Кристина. – Никуда не уходи.

За маленьким администраторским столиком Кристины стоял стул, и сейчас она встала на него, чтобы каждый мужчина в комнате смог оценить тот факт, что ее загорелые ноги по-прежнему стройные и привлекательные, и чтобы каждая женщина могла им позавидовать.

– Дзинь-дзинь-дзинь! – сказала она, как будто постучала по бокалу. – Привет! Это Кристина! Я просто хотела сказать несколько слов до того, как мы все слишком напьемся! Во-первых, я так рада видеть вас всех! Класс! И позор всем лентяям, которых сегодня здесь нет. Итак! Поскольку вы все идете на концерт, я хочу сказать, что ваши билеты у меня, и вы знаете, что они стоят сорок фунтов каждый, но я напоминаю, что мне удалось арендовать эту комнату бесплатно, и персонал «Хилтона» тоже. Спасибо, Синди! – Кристина кивнула в сторону девушки в баре, как будто она была главной по раздаче бонусов в «Хилтоне», а не одной из рабынь на ставке.

– «Хайнекен» по четыре фунта – вот комната и бесплатно! – крикнул кто-то из толпы.

– Это все здорово, Пит, – парировала Кристина, – но если кто-нибудь думает, что все можно было организовать лучше, пусть скажет об этом сразу.

– Нет-нет, – сказал Ньюсон, – все здорово, Кристина. – Он зааплодировал, все его поддержали, и Кристина мило ему улыбнулась.

– Итак, вот что я хотела сказать на самом деле. Понятно, что все из здесь присутствующих заходят на сайт поиска однокашников. То есть вы видели, что несколько дней назад девушка из нашей параллели, Хелен Смарт, разместила на нашей странице сайта сообщение, в котором очень нехорошо отзывалась обо мне и некоторых других девушках.

В комнате повисла тишина. Никто не ожидал, что Кристина возьмет быка за рога. Ньюсон восхитился хладнокровием Кристины. Она вложила много сил и времени в организацию этой встречи, на которой она явно собиралась стать королевой, и в последнюю минуту кто-то из далекого прошлого попытался все испортить. Если бы она проигнорировала нападки, все бы о них помнили, и вечер был бы испорчен. Нарыв нужно вскрыть, и она имела достаточно нахальства это сделать.

– Итак, я хотела сказать, что…

Дверь распахнулась, и появилась Салли Уоррен с огромным животом и коляской. Джош молчал, подкупленный на некоторое время леденцами и конфетами.

– Привет, ребята! – сказала Салли, прорываясь вперед. – Как дела? Это Джош! Вы ведь любите детей… Ой…

Только сейчас Салли заметила Кристину.

– Кристина! Ты выглядишь великолепно! Я тебя прервала?

– Да, вроде того. Привет, Салли.

– То есть вы начали без меня?

– Ну, я просто…

– В сообщении было сказано в час дня, Кристина. А сейчас всего двадцать минут второго. Могла бы дать мне возможность добраться сюда, хотя бы полчасика подождала.

– Я просто хотела сказать несколько слов, вот и все.

– Ты же знаешь, что я с ребенком! А это нелегко.

Ньюсон понял, что Салли Уоррен выходила из себя по любому поводу. Неудивительно, подумал он, учитывая ее положение и звуки, которые способен издавать Джош.

– Салли, давай я принесу тебе выпить, – сказал Ньюсон. – А Кристина тем временем снимет груз со своей роскошной груди.

По комнате прокатилось дружное мужское «УХ ТЫ». Кристина покраснела, но не растерялась. Салли поблагодарила Ньюсона, заказав джин с тоником, и Кристина наконец смогла продолжить:

– Я думала о Хелен Смарт и о том, что она написала. Я хотела сказать, что все было не так, и я знаю, что остальные девушки меня поддержат. Да, Хелен временами была занудой, и я признаю, что мы дразнили ее довольно жестоко, и мне жаль, но я не помню, чтобы кто-нибудь издевался над ней физически, и уж явно не с помощью… в общем, не так, как она описала. В общем, на сайте www. FriendsReunited. com существует служба поддержки, и я обратилась к ним с просьбой удалить это сообщение, потому что я считаю его клеветой, и они согласились сделать это. Вот и все, больше мне сказать об этом нечего. Итак, мы собрались здесь, чтобы увидеться с выпускниками восемьдесят шестого года, поэтому давайте поднимем бокалы и выпьем за нашу молодость, лучшее десятилетие прошлого века! За восьмидесятые!

Все зааплодировали, и Кристина соскочила со стула. Ньюсон задумался, верила ли она в то, что сказала насчет Хелен. Наверное, правда верила. Люди, которые чувствуют за собой вину, пойдут на все, что угодно, лишь бы оправдаться. Возможно, в ее заявлении даже было зерно правды. В конце концов, в своей собственной истории с Хелен он точно знал, что причинил ей намного больше боли, чем ему хотелось верить.

Ньюсон только собирался снова подойти к Кристине, как из дверей прозвучал громкий голос.

– Я бы хотел сказать кое-что, если можно, – произнес глубокий голос с явным американским акцентом, и все сразу поняли, кому он принадлежит. Огромный американец, стоявший в дверях, некогда был английским школьником. Роджер Джеймсон пришел на встречу выпускников.

– Да, ребята, это я, Роджер. Роджер Джеймсон, в прошлом полицейский из Нью-Йорка, сейчас в долгосрочном отпуске. – Джеймсону не было необходимости вставать на стул, чтобы привлечь всеобщее внимание. В нем было шесть футов четыре дюйма, а на ногах – модные кожаные ботинки на каблуке.

– Итак, мы все знаем, что Кристина – не единственная, кого обвиняли во всякой фигне на нашей маленькой страничке. Да, мне там тоже досталось сполна. Я уверен, что вы все знаете, что там было сказано и кто это рассказал, поэтому, думаю, нет необходимости просить Гари повторить все это еще раз. Привет, Гари.

Ньюсон повернулся, чтобы взглянуть на Гари, стоящего в первых рядах. Прошедшие годы вдруг исчезли, и Гари снова был напуган. Он выглядел так, словно ожидал, что Джеймсон сейчас снова достанет линейку и станет его тыкать, как и двадцать лет назад.

– Я не знаю, что произошло между Кристиной и этой Хелен Смарт, если честно, я вообще эту Смарт не помню. Но я точно знаю, что произошло между мною и Гари, и все остальные об этом знают. Я вижу Кейрана Битти. Как дела, Толстяк? И двоих других ребят тоже. Привет, Пит. Помнишь, как мы тогда напились краденым виски? Эх, и хреново нам было, а? Ладно. Думаю, мы с вами, ребята, знаем, что все, что написал Гари Уитфилд о наших над ним издевательствах, это чистая правда, и я хочу сказать, что пришел сюда попросить у Гари прощения. Я не могу изменить того, что я тогда натворил, но мне будет стыдно за это до конца моих дней. Я уже сказал, что стал полицейским, и в ходе работы на улицах Нью-Йорка я понял, что такое быть жертвой. Что это такое – жить в страхе, что на тебя нападет человек, для которого ты не значишь ничего. Я знаю страх, которого натерпелся Гари, и мне правда очень стыдно. Гари Уитфилд, я был ублюдком, бессердечным паршивцем. Я знаю, что не заслуживаю твоего прощения, но очень надеюсь его получить. Если ты не сможешь найти его в своем сердце, так и скажи, и я уйду прямо сейчас, и вы сможете спокойно продолжать веселиться. Но если ты можешь меня простить, тогда я останусь, и мы с тобой выпьем. – Последовала пауза, затем Гари сделал шаг вперед, в его глазах стояли слезы, он встал на цыпочки и обнял здоровяка из Нью-Йорка.

– Спасибо, Роджер, – сказал он. – Думаю, тема закрыта.

Комната взорвалась криками и аплодисментами.

– Давай я тебя угощу! – крикнул Роджер Джеймсон. – Черт, плевать, во что это мне встанет! Я всех угощаю!

Он обнял Гари и его друга, и они втроем направились через всю комнату к бару. Кристина включила музыку. Она договорилась с персоналом гостиницы, чтобы в комнату принесли музыкальный центр, и захватила сборники восьмидесятых годов. Может быть, она и склонна привирать насчет прошлого, но можно точно сказать, что она классный организатор.

– Это альбомы www. FriendsReunited. com, – объяснила Кристина. – У них своя подборка. Разве не здорово? Я принесла сборники наших лет.

Настроение в комнате резко изменилось. Частично причиной была музыка, частично спиртное, но не было сомнений, что настоящей причиной стал Роджер Джеймсон и его потрясающее признание. До его прихода Ньюсон чувствовал некоторое напряжение в комнате, где собрались фактически незнакомые люди, каждый из которых опасался за свое хрупкое эго: как бы его не сочли скучным, как бы не затерли у стены, как Кейрана Битти, и все смутно догадывались, что присутствие на сборище такого рода может указывать на их неполноценность. Некоторым казалось, что раньше, до того как жизнь пошла наперекосяк, все было гораздо лучше. Появление Джеймсона все изменило. Он создал прецедент, положительный и мощный прецедент в настоящем. Все стало по-другому. Наконец вечер перестал быть чисто ностальгическим, теперь главной темой было сближение и лучшее будущее, то есть им больше не грозило барахтаться в прошлом, они выпустили свои тайные страхи, прошлое ушло раз и навсегда.

– Речь что надо, – сказал Ньюсон Джеймсону по пути в комнату из туалета.

– Да уж. Рад тебя видеть, Коротышка. Раньше мы неплохо ладили, так?

– Я тебя боялся, Роджер.

– Я знаю. Извини.

– Не стоит. Думаю, то, что ты сказал Гари, ты сказал всем нам. Очень храбрый поступок. И очень щедрый.

– Это не щедрость, а эгоизм. Мне нужно было покончить с этой историей в первую очередь для себя. Я очень благодарен Гари за такую реакцию.

– Поступи он по-другому, вечеринка пошла бы псу под хвост.

Они не сразу вернулись к остальным. Джеймсон достал из кармана пачку «Мальборо» в мягкой упаковке.

– Ты стал настоящим ахмериканцем, – сказал Ньюсон. – Здесь нельзя курить.

– Когда поймают, тогда и выкину. Не хочу шутить с английской полицией. Черт, а ведь английская полиция – это ты, да, Эд? Инспектор, это тебе не хрен собачий, я мог бы быть твоим подчиненным. А я только улицы и патрулировал.

– Да, но ты американский коп. Для нас это означает, что ты круче и в любом случае выше рангом.

– Я был американским копом, – засмеялся Джеймсон. – На самом деле я еще не уволился, но очень сомневаюсь, что когда-нибудь вернусь обратно на службу… Есть тема. – Ньюсон почувствовал, что Джеймсу нужно выговориться не только по поводу Гари Уитфилда. – Ты когда-нибудь сталкивался с конфликтом интересов и лояльности на работе? Например, когда ты знаешь, что нужно делать одно, но на самом деле делаешь другое из-за других копов в команде или еще почему?

– Ну, я влюблен в своего сержанта. Полагаю, это создает конфликт интересов и уж точно делает жизнь нелегкой.

– Черт возьми. Надо думать, – засмеялся Роджер. – Так в чем проблема-то? Это тоже гей или что?

– Это женщина, Роджер.

– Ну да, конечно. Да… Ха-ха. Не подумал.

– Ничего страшного.

– Она знает о твоих чувствах?

– Нет.

– Ставлю сто баксов, что знает.

– Речь не обо мне. Речь о тебе. О каком конфликте интересов ты говоришь?

– Нарушение закона. Именно поэтому я вряд ли вернусь в отдел. Я нарушил закон. Я нарушил право на неприкосновенность и попался.

– Я не понимаю, Роджер. Что произошло?

– Групповуха, Эд. Знаешь, когда ребята делают что-то, потому что они все вместе, а по отдельности они бы в жизни такого не сделали. Я оказался частью группы.

– Что-то вроде случая со стариной Гари Уитфилдом?

– Да, наверно. Но посерьезнее, и на этот раз я не был заводилой, усек? Им был наш сержант.

– Вы избили подозреваемого?

– Черт, он даже не был подозреваемым, Эд. Это был просто бедный доходяга из Сомали, без документов и без дома. Мы таких пачками с улиц забираем.

– Да. Я об этом слышал. Нетерпимость.

– Именно. Но знаешь это в теории. Городские власти убеждены, что если ты убираешь этих ублюдков с улицы, то ты делаешь улицы лучше. С этим, наверное, не поспоришь. Но представь, какая это работенка для копа? Вытаскивать тощих черномазых уродов из картонных коробок и тащить их по городу, пытаясь найти пустую камеру размером в пять квадратных дюймов и запихать их туда. Господи, как же это достает! Просто сил нет.

– Надо думать. И один из этих тощих черномазых уродов сполна заплатил за ваше накопившееся раздражение.

– На той неделе мы потеряли своего человека. Его подрезал парень, когда тот шел по улице. Думаю, он просто встал не с той ноги. Дела в том округе шли хуже некуда, и когда этот сомалиец начал говорить нам о своих правах, у некоторых парней сорвало крышу.

– Вы его убили?

– Да. Да, мы его убили. Словно во сне. Мы его раздели и начали бить, ребята за спиной орали, а потом наш сержант запихал ему дубинку в жопу.

– Господи, Роджер, – поморщился Ньюсон.

– Да. Иногда и не такое случается, да?

– Ну, можно и так сказать. Кажется, я читал об этом деле.

– Да, СМИ чуть не обосрались тогда от счастья. Они расписали все так, словно каждый коп в городе – садист и расист. Черт. Вот что я тебе скажу: эти вонючие журналисты в первых рядах вопят, что их жены боятся нападения в метро и что нужно очищать улицы и защищать честных граждан.

– А когда вами занялся отдел внутренних расследований, ты дал показания против своего сержанта?

– Я сделал это не просто для того, чтобы спасти свою шкуру, Эд, клянусь. Мне правда жутко не нравилось случившееся. Я не принимал участия, ну то есть только вначале принимал, я орал на парня, попинал слегка и пару раз врезал по-настоящему. Но когда все пошло по нарастающей, я понял, что дело идет не туда, и больше не вмешивался. Пара других ребят поступили так же, но большая часть группы месила этого орущего маленького тощего ублюдка. Они были как свора собак, дерущихся за кусок мяса. Я хотел вытащить ствол, выстрелить в воздух и сказать, что хорош уже. Правда хотел. Но потом испугался. Испугался сержанта и других парней и того, что они обо мне подумают. Поэтому я ничего не сказал, и правда в том, что недостаточно просто не участвовать в чем-то, нужно попытаться остановить то, что происходит рядом.

– Да. Да, я понимаю.

– В общем, после того как паренек откинулся, все легли на дно, а сержант жутко перепугался и начал строить себе легенду, он говорил, что мы должны подтвердить, что парень сопротивлялся аресту и что у него ствол был, но я знал, что я на это не подпишусь. Я знал, что это преступление и за него нужно отвечать.

– Думаю, такие мысли не очень понравились твоим коллегам.

– Еще бы. Они меня чуть не убили. Именно поэтому я и здесь. Я в отпуске до начала суда, а когда все будет кончено, наверное, мне навсегда придется уехать из города. Ребята, которых я собираюсь засадить, очень непростые. У них полно друзей в министерстве, которым не нравятся доносчики. У меня будет волчий билет.

– Роджер, ты поступаешь правильно. Ты это знаешь.

– Да. Я знаю. Правда. Я видел издевательства и сам был тираном, и я знаю, что это неправильно. Нужно с этим бороться. Теперь я знаю, Эд, что недостаточно просто стоять в стороне, качать головой и повторять, что это ужасно. С этим нужно что-то делать.

– Леди и джентльмены, Дани Миног!

Ньюсон с бывшими одноклассниками вышли из гостиницы и направились в сторону Гайд-парка, где под палящим солнцем пятнадцать тысяч людей или около того отрывались на полную катушку.

– Поверить не могу, что ведущий сегодня – сам Саймон Бейтс! – восторженно крикнула Кристина Ньюсону. – Именно после того, что ты написал в его программу, я обратила на тебя внимание. Это же просто классно! – Она обняла его, и он почувствовал ее странно твердые груди, в то время как Дани пела о любви и поцелуях.

– Скажи ведь, Дани выглядит просто великолепно!

– Боюсь, я своего рода пурист, – ответил Ньюсон. – Для меня восьмидесятые завершились с распадом Wham! Все, что происходило после их финального концерта на Уэмбли в восемьдесят шестом – на самом деле ожидание девяностых.

– Ты такой забавный, – воскликнула Кристина, доставая банку джина-тоника из сумки-холодильника.

– Это так классно! – сказала Салли Уоррен, танцуя с Джошем. У нее не было билета, поскольку она не собиралась на концерт, но с радостью согласилась на предложение Кристины попробовать протащить ее с остальной толпой. Их было около тридцати человек, и когда Кристина передала огромную кипу билетов у входа с видом профессионального руководителя группы, охранник даже не удосужился пересчитать людей.

– Коротышка мог бы проскочить между ногами Роджера! – прокричал Пит Вулфорд, к всеобщему восторгу.

Кристине удалось протащить Салли Уоррен на тусовку, но Ньюсон видел, что она уже пожалела об этом. Салли перевозбудилась и стала прилипчивой. Очевидно, такие развлечения были для нее редкостью. Более того, она притащила ребенка, а нельзя отрицать, что существует своего рода апартеид между взрослыми, которые притаскивают на тусовки детей, и остальным цивилизованным миром. Трехлеток нельзя игнорировать, и Джош Уоррен не был исключением. Он ныл, он хотел чипсов, он орал и, как только мать начинала с кем-то говорить, протискивался к ней, расталкивая кулачками всех на своем пути.

– Я хочу кое-что показать Эду, – сказала Кристина, беря Ньюсона за руку – Тут есть группа девиц, одетых как Ник Род. Тридцатипятилетние дюраноманки, вот умора!

– Я с вами, – сказала Салли, беря Джоша на руки, но Кристина сделала вид, что не слышит свою некогда лучшую подругу, и быстро потащила Ньюсона вперед, оставив Салли танцевать с ребенком.

Оглянувшись назад через несколько минут, он увидел, что Салли очень оживленно разговаривает с Кейраном Битти. Для нее статус перестал что-либо значить, и она была благодарна за общение даже с таким изгоем, как толстяк Битти.

Дани Миног допела песню, и Саймон Бейтс напомнил зрителям, зачем они все здесь собрались.

– Вы все знаете, конечно, – сказал он, – что мы здесь не только для того, чтобы как следует оторваться! А ведь мы именно это и делаем, так? Мы здесь из-за «Кидкол». Вы знаете, все певцы, выступающие сегодня, делают это бесплатно, все до единого пенни, собранное с продажи билетов, пойдет туда, где деньги больше всего нужны: чтобы помочь детям избавиться от раковой опухоли насилия.

Ньюсон повернул голову и увидел Грэма Брука.

– Ненавижу, когда люди используют слово «рак» в качестве метафоры, – сказал он. – Моя мама считала, что единственный способ победить рак – это относиться к нему как к другу, жестокому, но все же другу. Мы все должны научиться этому.

– Ш-ш-ш-ш, – сказала Кристина.

– Извини, Кристина, но у меня мама недавно умерла от рака.

– Я знаю, ты говорил. Ш-ш-ш-ш.

Ньюсон все больше и больше восхищался Кристиной. Он бы никогда не осмелился вот так вот заткнуть Грэма Брука.

– Все мы знаем, кого нужно поблагодарить за этот прекрасный вечер и отличную музыку, – продолжал со сцены Саймон Бейтс.

– Посмотри! Вот там! – восторженно взвизгнула Кристина. – За барабанами! Это Дик Кросби! Он просто лапочка!

И действительно, приподнявшись на цыпочки, Ньюсон увидел ярко-рыжую шевелюру и седеющую бородку великого и всемогущего предпринимателя.

– Да, вы правы, – кричал Саймон Бейтс. – Я бы хотел приветствовать на этой сцене человека, который взял на себя все расходы сегодняшнего шоу, чтобы ваши деньги пошли туда, куда следует. Это друг' всех детей в Лондоне и во всей Великобритании. Поприветствуем президента «Кидкол», Дика Кросби!

Раздались оглушительные аплодисменты, и задорный привлекательный миллиардер выскочил на сцену.

– Отлично! – крикнул он. – Круче всех!

Отдав должное певцам, участвовавшим в концерте, Дик Кросби произнес короткую, но впечатляющую речь об ужасах насилия.

– Это ужасное чувство беспомощности и отчуждения, – напомнил он толпе собравшихся. – За время работы в «Кидкол» я увидел множество детей, подвергшихся издевательствам, и теперь я знаю, что они могут причинить не только физическую боль. Главное – это отчуждение. Ощущение, что ты совсем один и никто тебе не поможет.

Ньюсон оглянулся и увидел, что Гари Уитфилд слегка кивнул, у него в глазах стояли полупьяные слезы.

– «Кидкол» готов показать этим измученным детям, что они не одни, что помощь придет и что с этим можно что-то сделать. Нужно просто позвонить по телефону. Разумеется, звонки бесплатные, и наши профессиональные консультанты ответят всем, окажут помощь и дадут совет, который поможет детям вырваться из круга одинокого отчаяния.

– Господи, он такой клевый, – сказала Кристина, и Ньюсон не мог с ней не согласиться. Оглянувшись вокруг, он оценил, какое впечатление Кросби оказывает на толпу. Он заметил Роджера Джеймсона, напряженно смотревшего на сцену, у него на лице было почти одухотворенное выражение. На секунду у Ньюсона по телу пробежал холодок: он вспомнил жуткую историю Джеймсона. «С этим нужно что-то делать», – сказал он.

Глядя на него сейчас, Ньюсон видел, что после речи Кросби Джейсон будет готов сделать что угодно. Ход его мыслей прервал голос Кристины.

– Я бы так хотела познакомиться с Диком Кросби, – сказала она. – Я пару раз занималась корпоративными вопросами в его компании, но, разумеется, самого его даже издалека не видела.

Ньюсон уже немного выпил, и Кристина с каждой минутой выглядела все лучше и лучше. Нет, она нравилась ему не только внешне, но еще и как человек Он знал, что она немного глуповата и, несомненно, в молодости была несносной, как и все девчонки. Но в ее позитивном настрое и стремлении развлекаться и веселиться было что-то освежающее. И еще – эти груди. Ньюсон никогда не трогал раньше силиконовые груди, и теперь, подвыпив, он хотел узнать, каковы они на ощупь. Неужели, сыграй он сейчас правильно, ему удастся узнать это сегодня же вечером?

Кристина слегка задела его рукой. За время их общения это случилось уже не первый раз. Возможно, пришло время ему сделать свой шаг. Подумав, Ньюсон вдруг понял с восторгом, что не думал о Наташе с тех пор, как рассказал о ней Джеймсону в гостиничном коридоре, то есть уже несколько часов! Это был своего рода рекорд, и Ньюсон чувствовал себя свободным.

– Ты говорил, что мог бы попытаться представить меня ему, – сказала Кристина, и у него сердце зашлось от восторга, когда она вдруг взяла его за руку.

Он на правильном пути! Точно! Только бы не запороть дело, и тогда Кристина Копперфильд, самая горячая штучка в школе, снова будет с ним. Он надеялся, что Кристина клюнет на его слова о возможности представить ее Дику Кросби, и собирался открутиться от обещания, сказав, что сейчас не время беспокоить великого человека. Но теперь, когда внутри него плескался алкоголь, а главная победа в жизни стояла рядом с ним, он знал, что это просто необходимо сделать. Слабаку никогда не завоевать прекрасную даму, а Ньюсону так хотелось заполучить Кристину Копперфильд во второй раз.

– Знаешь, Хелен Смарт может быть за сценой, – сказал Ньюсон. – Она работает в «Кидкол».

– Ну?

– Я просто подумал, вдруг тебе не хочется с ней сталкиваться, вот и все. Она просто в ярости из-за того, что ты тогда с ней сделала.

– Нуда, можно подумать, что я пропущу возможность познакомиться с Диком Кросби из-за ненормальной психопатки, у которой нет никакой жизни.

Ньюсон понял, что лукавить бесполезно.

– Пойдем. – Он сжал ее руку и повел к большой группе одетых в ярко-желтые наряды охранников, загораживающих вход за сцену. Именно мимо них им предстояло проскочить, и Ньюсон предусмотрительно проглотил парочку драже «Тик-так», чтобы не пахло спиртным.

– Добрый вечер, констебль. Я инспектор Ньюсон, Скотленд-Ярд, отдел по расследованию убийств, – сказал Ньюсон, быстро доставая свой жетон и удостоверение с фотографией. Как всегда, он почувствовал нежелание констеблей признавать его старшим офицером, поэтому, пока они рассматривали его документы, он продолжал говорить максимально четко и деловито. – Я не на службе. Однако эта молодая дама попала в неприятное положение. Диабет, она потеряла инсулин, кажется, его вытащили из ее сумочки. Скорее всего, какой-нибудь наркоман. Мерзавцы. В общем, мне нужно отвести ее к аптечке за сценой.

– Неподалеку есть передвижной пункт скорой помощи, сэр. Это ближе.

– За сценой спокойнее, констебль. Дама расстроена.

Кристина часто заморгала ресницами.

– Так что будьте любезны, пропустите нас. Да, поскольку я не в форме, кому-нибудь придется нас проводить. Я не хочу, чтобы этот разговор повторялся с каждым твердолобым охранником за сценой.

Удостоверение сыграло решающую роль, и один офицер послушно проводил Ньюсона и Кристину за сцену.