Ричард Кнаак Ярость Бури

Ричард Кнаак " Ярость Бури"

ПРОЛОГ “В поисках крови”

“Я понимаю, что должен найти правду, куда бы эта правда ни вела… даже, если, в конце концов, она будет стоить мне жизни…”

— Малфурион Ярость Бури, колодец Вечности.

Тура стояла на краю огромной скалистой пропасти. Рука молодой орчихи инстинктивно сжимала топор, покуда та безуспешно пыталась найти переправу через бездну. Сильные мускулистые руки и тело говорили о том, что орчиха был опытным борцом, хотя она совсем недавно достигла взрослого возраста. Все же сейчас ее широкое грубое лицо скривилось, словно у испуганного ребенка, она бросалась то назад, то вперед, пытаясь найти путь. Ее клыкастый рот сжался. Тура трясла головой и бормотала что-то себе под нос. Ее тяжелая бурая грива волос, обычно уложенная в косу, теперь свободно развевалась вдоль ее левой стороны лица.

Там, на другой стороне, шла ожесточенная битва, в центре которой был один дюжий представитель ее расы, тот, кого она знала в основном по своим детским воспоминаниям да рассказам великого правителя орков, Тралла. Перед ней был седеющий воин с суровым ликом и могучими руками. Как и она, он был одет в кожаный килт и портупею воина. Все его тело было покрыто старыми шрамами иных сражений, иных войн. Даже будучи окруженным, орк презрительно ревел на своих чудовищных противников.

Они и в самом деле были чудовищами, ибо это были демоны Пылающего Легиона... падшие существа, куда более высокие, чем одинокий воин. Они были закованы в броню с головы до пят и пылали ядовитым желто-зеленым огнем, яркость которого могла посоперничать со свирепой решимостью в коричневых глазах орка. Они налетали снова и снова со своими гибельными клинками и прочим мерзким оружием, стремясь прорваться через него. Но каждый раз он сдерживал их своим топором, поразительным оружием, но что казалось еще более фантастическим - оно было полностью сделано из дерева.

Нет... не сделано. Тура вспомнила, что шаман как-то осмотрел его и заявил, что великая магия воплотила сей двухлезвийный топор, магия, по слухам, принадлежащая самому полубогу Кенарию. Кенарий был хранителем природы, защитником леса. Каким бы ни было удивительным происхождение топора, он явно сам обладал своей магией, разрушая самые сильные клинки и прочную броню с такой непринужденностью, словно он разрезал воздух. Из смертельных ран, причиненных топором, вылетали огромные вспышки зловещего желто-зеленого пламени, и демоны падали одним за другим от непоколебимой руки орка.

Густая, почти туманная изумрудная аура, которая не имела ничего общего с огнями Пылающего Легиона, накрыла всех, даже одинокого защитника. В самой ауре витал небольшой синий оттенок, который добавлял чувство сюрреализма к происходящему. Тура обратила на это внимание, по-прежнему беспокоясь, ибо она так и не нашла способ пресечь разделяющую их бездну.

Новая приметная фигура объявилась позади мужчины-орка. Это было изумительное существо, высокое, с фиолетовой кожей - Туре была известна эта раса. Ночной эльф. Все же гость не был обычным представителем того народа хотя бы потому, что на его голове была пара больших и разветвленных оленьих рогов. Кроме того, он был одет в странные одеяния, отмечающие его не только как друида - одного из уважаемых хранителей природы - но и его высокое положение, возможно, даже верховного друида.

У ночного эльфа был более ясный, более зрелый облик, что давало ему больше индивидуальности. У него была густая зеленая борода. Его пылающие золотые глаза - сильно выделяющие его, как и рога - были отчетливо видны даже издалека.

По прибытии ночного эльфа у Туры затихло дыхание. Будучи не вооружен, он близко наклонился к орку, прошептав что-то - было похоже, что одно только его присутствие придавало уверенности сражающемуся защитнику. Уже победивший многих демонов в одиночку, старый орк выглядел убежденным, что ему и ночному эльфу удастся противостоять кровожадной толпе, подбирающейся к ним.

Внезапно в руке ночного эльфа, все еще стоящего позади орка, появился длинный, деревянный посох. Друид вознес посох высоко вверх, нижняя часть которого внезапно стала по-зловещему острой. Орк перед ним расправился с еще одним порывистым демоном, отрезав его длинную, узкую голову с завитыми рогами. Ночной эльф сзади коснулся посохом шеи орка. Тура слишком поздно заметила коварство. Она напрасно кричала, ее слова таяли на расстоянии среди звона оружия.

Сзади на шее Броксигара пробилась поросль. Она походила на сорняк, такой, на который Тура могла наступить тысячу раз на дню. Тем не менее сорняки прорастали с большой скоростью, увеличиваясь и увеличиваясь с каждым ударом сердца. Орк наконец-то почувствовал это. Он повернулся назад, но несколько темно-зеленых листьев обмотались вокруг его пояса. Сорняк продолжал расти, расползаясь по несчастному телу воина. Во время этого из листьев начали прорастать ужасные шипы, все нацеленные во внутрь. Они протыкали орка и в каждом из этих мест, они начинали высасывать кровь. Двуличный ночной эльф сделал шаг назад с улыбкой, чтобы восхититься делу своих рук. Реки крови лились из каждого шипа.

Орк самец вздрогнул. Он зевнул ртом и упал на одно колено. Усики сорняка покрывали его тело, до тех пор, пока окончательно не связали его. Кровь продолжала фонтанировать из монструозных ран, а ночной эльф продолжал смотреть c удовольствием.

Тура кричала имя орка, несмотря на то, что было уже слишком поздно, чтобы спасти его. " Броксигар! "

Внезапно, демоны исчезли в тумане. Остались только темный эльф, его жертва и Тура. Темный эльф отступил назад еще дальше и его насмехающийся взор обернулся на нее. Золотые глаза стали абсолютно черны. Они стали черными дырами, которые без эмоций втягивали душу орка. Потом из этих темных дыр полились монструозные, эбеновые жуки падальщики. Клопы, многоножки, тараканы и другие последовали из глаз темного эльфа в ужасающем потоке, который полил на землю. Паразиты расползались во все стороны и на их пути возникали деревья и кустарники. И все же пышная зелень едва успевала появляться перед тем, как паразиты перекрывали ее своим роем. Кусты, кустарники и даже самые высокие из деревьев были окутаны ими. И как только это происходило, они засыхали. Все высыхало. Мир Туры стал извитым, ужасающим видением. Темный эльф смеялся. Из его уст дальше посыпались еще более дьявольские паразиты. — Он исчез.

Тура еще раз прокричала имя Броксигара. C усилием умирающий воин смог посмотреть в ее сторону. Одна рука смогла вырваться из удушающего сорняка, потом вытянулась вперед и протянула магический топор. Его уста шептали имя.

— Тура моментально проснулась.

Она прилегла на время, все еще дрожа, несмотря на то, что температура в лесу, в котором она находилась в настоящее время была вполне приятной. Сон снова прокрутился в ее голове, так происходило каждый раз, когда орк не выживал в ее сновидении. С некоторыми усилиями Тура наконец-то встала. Маленький костер, который она разожгла ранее, уже практически потух, только несколько клочков дыма остались на память о нем. Моментально опуская свое оружие, Тура взяла немного грязи, чтобы спрятать остатки костра, потом оглянулась в поисках рюкзака. Схватив маленький кожаный мешок, она снова взяла топор и пошла дальше.

Всегда было вот так. Она шла, пока ее ноги смертельно не уставали, ловила свой ужин, потом спала, пока сон не разбудит ее и не оставит в таком состоянии, чтобы она знала, что лучше продолжать двигаться. В каком-то ужасном роде, это подходило орчихе очень хорошо. Казалось бы каков риск опоздать для того, кто почти не спит, да еще каждый шаг приближал ее все ближе к ее цели, ближе к отмщению ее кровного родственника. И даже более, она поняла, что ее стимулировала другая миссия: предотвращение катастрофы, которая не только задела бы ее собственных людей... но и всех остальных.

Орк мужчина, Броксигар, он был братом ее отца, хотя у них и были разные отцы. Она знала о его легендарном противостоянии с демонами Пылающего Легиона, противостоянии в результате которого единственным выжившим из всех своих товарищей был Броксигар или по-другому Брокс. Даже ребенком, Тура могла ощутить чувство вины, которое он испытывал из-за того, что он жив, а его друзья нет.

И тогда Тралл, великий вождь орк, послал ветерана воина на загадочную миссию вместе с тем другим. Ни один из них никогда не вернулся, но позже, как гласят слухи, старый шаман принес чудесный деревянный топор из сна и оставил его у Тралла. Шаман также рассказал о том, что Брокс стал героем, который помог спасти не только орков, но и всех остальных. Были некоторые, которые рассказывали, что у шамана проросли крылья и он улетел в ночь, превратившись в гигантскую птицу или дракона.

Тура не знала было ли все в этой истории правдой, только то, что, когда она выросла в воина и доказала свои способности, Тралл самолично передал ей легендарный топор. Она, в конце концов, была единственной оставшейся родственницей Брокса, за исключением ее дяди, Саурфанга Старшего, который и сам недавно потерял собственного сына в битве. Топор мог ранее достаться любому из тех двоих, но самый доверенный шаман Тралла видел во сне, что топор должен достаться Туре. Никто не знал почему, но Трал послушался.

Тура знала, что это честь владеть таким оружием, но она знала и об иронии заключенной в нем. Годами ранее, под влиянием проклятия крови демонического лорда Маннорота, орки во главе с легендарным Громом Адским Криком напали на леса Ашенваля и убили Кенария, когда он пришел, чтобы воспротивиться им. Это было в те дни, до того, как Тралл вернул своим людям уважение к природе. Смерть была прискорбной... но Тура, не участвовала в этом и с орочьей практичностью, она предполагала, что дух Кенария это тоже бы понял.

В момент, когда Тура положила свои руки на него, все казалось нормальным. Но топор принес собой и кое что другое. Не сразу, даже не в последующие сезоны после того, как ей его вручили. Нет, его секрет не проявлял себя до какого-то времени, сначала она игнорировала его. Сон - это просто сон... Или нет.

Не понадобился тот же шаман, что бы Тура наконец-то увидела правду. Дух ее потерянного родственника пытался достучаться до нее, требуя мести. Во сне был намек на правду, на то, что как она почувствовала, очень важно. Ей помогли увидеть, как Брокс на самом деле погиб... преданный тем, кого он считал товарищем. Ночным эльфом. И хотя она не могла сказать, откуда она это знает, Тура также понимала, что темный эльф все еще жив и его можно найти. Все, что ей нужно делать, это обратить внимание на сон. Каждый раз, когда она пробуждалась из него, она чувствовала направление в котором стоит идти. Направление, следуя которому она могла найти предательского убийцу храброго Брокса.

Брокс точно произносил его имя, ведь оно звенело в ее голове с самого первого сна, несмотря на то, что она ни разу не слышала его произнесенным вслух самим орком.

Малфурион Ярость Бури... Малфурион Ярость Бури... Тура приподняла свой топор... некогда топор Брокса. Женщина орк дала клятву своему покойному дяде. Что она найдет Малфуриона Ярость Бури, не важно, как далеко ее заведет это путешествие и не важно чего будут стоить ей эти поиски крови. Она найдет Малфуриона Ярость Бури... и тогда не только топор свершит давно назревавшее правосудие, но и возможно Тура сможет спасти Азерот, пока не слишком поздно...

Глава 1 “ТЕЛЬДРАСИЛ”

Плохое предчувствие посетило ухоженную жрицу, которая не чувствовала подобного с момента падения Зин-Азшари, и это потрясло ее до глубины души. Тиранда Шелест Ветра попыталась сосредоточиться на своей медитации.

Дарнасс, новая столица ночных эльфов, была построена в честь выжившей расы, как им соответствующая, а не в честь сумасшедшей королевы. Хотя он был меньше, чем его предшественница, Дарнасс был по-своему не менее захватывающим, в части из-за своего расположения высоко в западных ветвях Тельдрасила... Мирового Древа. Так велик и могуч он был, что ночные эльфы были в состоянии построить на нем такие сооружения, как Храм Луны - созданный большей частью из камня, привезенного с материка и транспортированного с помощью магических средств до невероятных вершин ствола.

Действительно, удивительнейший факт был не в том, что столица расположена на ветвях Тельдрасила, а в том, что это был самый большой из немногих населенных пунктов, существующих среди листвы. И многое из этого было благодаря друидам, которые взрастили Древо.

Тиранда пыталась не допустить даже малейшей мысли относительно друидов, которые могли служить помехой ее потребности в покое. Она уважала их призвание, так как природа всегда была неотъемлемой частью существования ночных эльфов, но даже мимолетные думы о них всегда выдвигали на первый план мысли и беспокойства о друге детства, ее любви, Малфурионе Ярость Бури.

Мягкий свет богини луны падал вниз через закругленное витражное стекло в огромную центральную комнату, превращаясь из серебряного в мягкий фиолетовый. Снова серебряным он становился, когда ниспадал на блестящий пруд, окружающий статую Хэйден - первой высшей жрицы которая, будучи ребёнком, услышала благословенный голос Элуны.

Как обычно, Тиранда села, скрестив ноги у края пруда на массивных каменных ступеньках перед возвышающимися руками Хэйден, отчаянно ища в как ее предке, так и в ее богине благословения поддержки и наставления... а также помощи стряхнуть растущее чувство тревоги. Не смотря на то что комната часто была местом, куда жрицы и послушницы приходили для медитаций и успокоения, Тиранда в этот час была одна.

Зажмурив глаза, она безуспешно стремилась заставить мысли касающиеся Малфуриона покинуть ее голову. Их неспокойная связь тянулась от начала Войны Древних, когда она, Малфурион и его брат близнец Иллидан утратили чистоту своей молодости и стали опытными бойцами. Она до сих пор помнила предательство Иллидана и свое заточение во дворце Азшары. Несмотря на рассказы о том, что ее переносили без сознания, кое-что она узнала тогда. Тиранда изредка переживала в воображении то, каково это быть схваченной слугами омерзительного советника королевы, Ксавия, которого, повелитель Легиона преобразил в чудовищного сатира. Еще запечалилось в её памяти почти потеря её дорого Малфуриона под самый конец, прямо когда он стоял во главе изгнания большинства демонов из ихнего мира. Её сердце болело при воспоминании о нем, призывая его последнею крупицу энергии (Возможно " силы" ) спасти её.

Но лучше всего поминала она надежды и и мечты, о которых они думали после происшествия. Был разговор о том, чтобы по настоящему быть в месте, что Азерот больше не требует великих жертв от их обоих. К разочарованию Тиранды мысли о Малфурионе пульсировали снова и снова. Он начал обучать других друидов, ради Азерота, сам зная насколько сильно мир нуждается в исцелении. И когда Малфурион хотел покинуть Тиранду на многие годы, чтобы уйти в Изумрудный Сон, она иногда удивлялась, любил ли он ее когда-нибудь искренне.

Тиранда, тем временем, была возведена в сан высшей жрицы Элуны, вопреки ее желанию, и затем, из-за сложившихся обстоятельств и необходимости, правительницей своего народа. Лишь в этой роли у нее возникла возможность внести такие изменения в общество ночных эльфов, как роспуск традиционной и часто порочной системы военного командования, основанной на кровном родстве, создание Часовых, чьи офицеры выбирались за личные достоинства. Стать лидером не было судьбой, которую бы она выбрала для себя, но это она уже не могла изменить, поэтому больше всего она хотела помочь защитить расу ночных эльфов.

" Мать Луна, одари меня спокойствием" - безмолвно взмолилась высшая жрица. Несмотря на то, что ее возраст насчитывал тысячелетия, ночные эльфы физически появились немного раньше того дня, когда мантия лидерства была ей доверена. У нее все еще были пышные полуночно-голубого цвета волосы, которые струятся по ее плечам, с прядями крашеными в серебряный цвет еще с её молодости. Её лицо был таким же как у молодой девы, и хотя некоторые тоненькие линии начали появляться у краев её серебряных глаз, но даже они были результатом последних шести или семи лет настоящего старения, и ни одной отметины десяти суровых тысячелетий, которые она прожила.

Но пытаясь править мудро, столетия её сильно изнуряли, именно потому верховная жрица по случаю пыталась делать передышки с помощью медитации. Тиранда только и просила час, время от времени, для не большой просьбы к Элуне. Тут, купаясь в вездесущем свете матери Луны, она могла, зачастую, сконцентрироваться на небольших проблемах.

Однако, в этот раз ощущение спокойствия продолжало ускользать от нее. Тиранда поняла по каким причинам, но отказывалась сдаваться им. Она сконцентрировалась сильней - Тиранда вздыхала. Светил мягкий лунный свет, все сильнее и ослепляя... и, в первые в жизни, приносил боль.

Окружение ее изменилось. Она больше не сидела в безопасности храма. Вместо этого ночная эльфийка стояла в темном месте, чьи земляные стены сразу напомнили о могильной пещере. Детали подземной камеры, освещаемые для нее, как будто перелистывание страниц книги. Тиранда видела мешочек с растениями, собранные перья, зубы, и другие предметы фауны Азерота. Там еще были отметки, одни из них ей были знакомы, когда другие оставались не понятными. Холодок пробежался вверх и вниз по ее спине. Она знала где она находиться, но все еще тщетно пыталась отрицать. Потом другая жрица Элуны появилась в поле зрения. Тиранда знала ее так же хорошо по имени как и в ее узкое, без складок лицо. Меренда. На много моложе верховной жрицы, но хорошо уважаемый служитель Матери Луны.

За Мерендой следовала другая жрица, так же хорошо известная их лидеру. За этой жрицей следовала третья. У всех было угрюмое выражение лица и опущенные головы. Они были одеты в простые серебряные платья с капюшонами. Простые одежды были одеты из уважения к их окружающим, таких жриц не было среди себе подобных, в отличии от территории, которая находилась под присмотром друидов.

Так и есть, это было Логово-на-холме - дом, так сказать, для одного из их родов. И, пока Тиранда думала об этом, ее глаза встретились со взглядом двух встревоженных жриц. Тело, лежавшее на травяном коврике, окутал слабый, серебряный свет - свет Элуны. Ее дыхание участилось при виде этого зрелища, хотя за столько времени она должна была привыкнуть. Даже во сне его гордое выражение лица было покрыто отметинами времени, которые были даже более выразительными, нежели ее. Его длинные, зеленые волосы были уложены жрицей так, что спадали на его грудь, где казалось, сливаются с его пышной, длинной бородой. Он имел густые, угловатые брови, что делало его внешний вид серьезным, задумчивым.

Он был одет более искусно, нежели большинство друидов - выбор не его собственный, но определенный его высоким положением. Массивная броня с выступающими шипами защищала плечи, тогда, как у часовых это делалось для предплечий и голеней. Несмотря на то, что она была сделана из древесины уважительно собранной с мёртвых деревьев, магическая броня была более прочной и эластичной нежели металлическая. Безрукавное одеяние тянулось вниз к его сандалиям и по бокам ног было покрыто цветом и покроем укрывающих листьев. Ближе к полу находился слой, похожих на полумесяц, узоров голубого цвета, возможно, отдающих дань уважения Элуне. Малфурион Ярость Бури уставился в потолок, его золотые глаза были пусты.

Тиранда глотнула при его виде, виде ее любимого. Она почувствовала слабость в ногах, когда изучала его - как можно будучи таким ярким и порывистым с духом стать весьма безжизненным и безнадёжно потерянным? Она слабо улыбнулась пристально вглядевшись в Малфуриона, который выглядел так величественно, так безупречно. Несмотря на весь благородный вид мужчины ночного эльфа, всегда была одна деталь, которая требовала внимания в первую очередь. Прорастающие с его лба и растущие вперед два гордых оленьих рога. Более чем два фута в длину, они небыли дефектом рождения, это был подарок и знак Кенария. Немного было друидов, кто испытал благословение четвероногого, копытного полубога, и один из тех немногих самый первый и величайший, был он, лежавший перед ней. Тиранда не была ошеломлённой, когда впервые рога начали расти. В них она видела только знак узнавания величия, которое, как она всегда знала, присуще Малфуриону.

" Малфурион... " прошептала она телу, несмотря на то, что никто особенно он, не могли ее услышать. " Ах, мой Малфурион... почему ты должен был оставить меня снова? "

Она смотрела, как ее последовательницы присели на колени возле неподвижного тела и расположили свои руки над его головой и грудью. Тиранда знала что они делают, так как сама дала такие распоряжения.

Только благодаря благословению Матери Луны Ярость Бури был до сих пор жив. Ее вера поддерживала тело архидруида живым и здоровым, надеясь как на чудо, на день, когда Малфурион снова всколыхнется. Надеясь, что его форма во сне чудом вернется, где бы она там не потерялась в Изумрудном Сне...

Высшая жрица отчаянно хотела уйти. С какой целью Элуна открывала ей эту сцену? Все что она делала порождало больше беспокойства, больше страшных напоминаний. Она не могла стоять и видеть его таким потерянным для нее... возможно навсегда.

Сиделки Малфуриона отошли назад. Они выглядели мрачными. Они делали это поручение день за днем и отлично знали свои обязанности. Кожа архидруида вдруг потемнела. Три жрицы не среагировали на эту трансформацию, как будто они и не увидели её. Тиранда с другой стороны вскочила к Малфуриону, не обращая внимания на тот факт, что ее тело прошло сквозь ее последователей, как будто они были туманом. Только ужасное превращение возлюбленного имело для нее значение. Она беспомощно наблюдала, как тело архидруида продолжало жутко изменяться, и не могла даже коснуться его.

Его плоть темнела и трескалась, как кора дерева. Ноги и руки искривлялись. Шероховатые темные листья прорастали в волосах и бороде, закрывая их собой. В то же время листья стали покачиваться, как будто на них дул ветер, пришедший в это подземелье откуда-то сверху. Золотые глаза потускнели, снова став серебряными, как при рождении, потом более ужасно, они провалились, превращаясь в чёрные впадины. Ритмическое колебание листвы, оторвало внимание высшей жрицы от страшных глаз, хотя сначала, она не смогла понять, почему. В колебаниях было знакомое движение. И тогда слабый звук, сопровождающий движение, устойчивый, пульсирующий стук, нарастал в силе по мере того, как наполнял ее слух. стук сердца. Она диким образом осмотрелась вокруг - это было, как будто другие жрицы не могли его слышать. Он стал громче и сильнее. Звук стал оглушительным; трепещущие листья играли концерт, и потом...

Стук начал замедляться. Сначала, с очень малой частотой, но он замедлялся, как будто ветер переставал дуть. И её сердце постепенно начало замирать... Потеряв голову, Тиранда протянула руку к Малфуриону - и горное убежище пропало. Высшую жрицу встретили тьма и абсолютная тишина. Она поняла, что ее глаза закрыты. Задыхаясь, она открыла глаза и приспособилась к свечению Элуны, обнаружив себя снова сидящей в храме. Статуя Хэйден спокойно стояла над ней. Все было так, как до возвращения и Тиранда знала что то, что она испытала, произошло, возможно в мгновение одного короткого вздоха. Но собственное положение нисколько не обеспокоило ее саму. Имело значение только видение. В течении столетий, она получила совсем немного подобных подарков от своей госпожи, но все они были сообщениями огромного значения. Еще вот это... это было одно из наиболее тревожных. Несмотря на значительные усилия и огромную внимательность его хранительниц, сейчас было очевидно, что Малфурион умирает.

***

Широкие, могучие крылья буревестника, тяжко бились, по мере того, как птица приближалась к окрестности острова. Древесно коричневый с оттенками серебряно-серого на краешках ее крыльев, она была большой, даже для одной из ее вида. Косая серебряная холка увенчивала ее голову и пара пучков перьев, схожей раскраски, свисали с обеих сторон ее головы, делая ее внешний вид более древним, эрудированным. Глубокие серебряные глаза смотрели из-под бровей, внимая всему.

Несмотря на то, что густой туман окутал ночное небо, буревестник летел сквозь воздух с такой стремительностью, что наводил на мысль о знании окружающей местности. Молния сверкнула на некотором расстоянии, еще дальше в море и птица воспользовалась мгновенным освещением, чтобы найти какие либо признаки острова. Внезапно, одинокий путешественник был вынужден приложить усилия против странно холодного порыва ветра, который, казалось решительно сворачивал его назад, в качестве предупреждения, что дальше пойдет только дурак. Но буревестник продолжил, тяжело борясь против ледяного потока. Он чувствовал, что он был почти у цели.

И, фактически, подобно поднятию занавеса, мгла наконец освободила путь. Наконец, уменьшаясь снизу, показался остров, за что он был известен и в честь чего именовался. С расстояния, тем, кто видел это великое зрелище, сперва казалось, что они смотрят на какую-то огромную гору, с явно перпендикулярными сторонами и возвышающимися так высоко, что даже тучи были вынуждены смотреть вверх на его величественность. Но если бы они могли присмотреться днем и при более приятной погоде, нежели той, сквозь которую летел буревестник, они бы обнаружили, что это была вовсе не гора, или даже возможно, какая-то великая постройка, это, на самом деле, было нечто более выдающееся.

Это было дерево.

Оно заняло почти весь остров, а не маленький клочок земли. У самих корней дерева раскинулся портовой поселок - Рут'теран, как называли его ночные эльфы населяющие его. Было ясно, что остров существует только в качестве дома для гиганта, в честь которого он был назван и всем известен. Это был дом Тельдрасила... второго Мирового Древа.

Десять тысяч лет назад первоначальное Мировое Древо, Нордрасил, было выращено на горе Хиджал после уничтожения основного источника силы ночных эльфов, Источника Вечности. Посаженный поверх второго Источника, созданного двуличностью Иллидана, Нордрасил должен служить двум целям. Не только для того, ради чего был создан, оберегая других от злоупотребления магией нового Источника, но и для того, чтобы предотвратить разрастание со временем второго источника силы. Благословенный тремя великими Драконами Аспектами --- Алекстразой Хранительницей Жизни, Ноздорму Хранителем времени, и Изерой Хранительницей Изумрудного Сна --- огромное древо не только хранило Азерот, но и стало источником бессмертия и силы ночных эльфов.

Но менее, чем десятилетие назад, древний Нордрасил пережил огромные повреждения, во время титанической борьбы против тех же демонов Пылающего Легиона, чье первое вторжение стало первопричиной его появления. Его ослабленное состояние оставило ночных эльфов лишёнными значительной части их восхваляемой силы и, хуже, их бессмертия. И хотя корни Нордрасила медленно отрастали, то бессмертие все еще не вернулось. И в конце-концов друиды, чью тревогу успокоил их новый лидер, Фэндрал, взрастили Тельдрасил,.

Буревестник сделал вираж, по мере того, как дерево продолжало расширятся его взгляду. Если Тельдрасил был не таким превосходящим как его предшественник в его огромнейшем величестве, никто не мог отрицать что новое Мировое Древо было чудом света, феноменальным творением природы и собственной магии мира Азерота, коей орудовали друиды. Ширина и объем ствола Тельдрасила были больше, чем некоторые земли. Но каким бы невероятным он не был, он был сравнительно маленьким с его массивной, зеленой кроной, которая, казалось заполняет весь горизонт.

Что-то на мгновение привернуло птичье внимание, и она немного выгнула голову, чтобы наблюдать за этим. Между огромными ветвями, буревестник заметил движение среди того, что казалось не просто каменной структурой. Действительно, сквозь ветки, выступали наружу верхушки нескольких зданий. По мере того, как птица парила, внизу проносились другие меньшие поселения. Даже озеро, всего на мгновение мелькнуло между листвой, такими широкими и бороздчатыми были огромные ветки. И впереди, выступала верхушка горы. Буревестник приблизился к наивысшим веткам. Там на верхушке, наивысшей среди великих ветвей, мерцало нечто другое, удивительное. Из того затуманенного чуда, исходило свечение не только от факелов но и от того, что казалось было живыми частичками лунного света. Величественный город Дарнасс - столица, живущей в деревьях расы, манил к себе. Даже издали было ясно, что Дарнасс ничем не уступал таким прославленным местам, как человеческий Штормград или орочий Оргриммар.

Мировое Древо собирало достаточно росы для создания и поддержания множества рек, ручьев и озер среди его ветвей, а одно из последних было настолько широко, что часть Дарнасса вынуждена была возводится прямо на нем. Ночные эльфы, более того, управляли здешними водами для поддерживания великолепия Храмовых Садов и сногсшибательного водного канала проходящего через их город. Дальше на север, и по ту сторону воды, друиды соорудили свое собственное убежище, укрытый лесом Анклав Кенария.

Но птица отклонилась прочь не только от Дарнасса, но и от остальных дивных городов, раскинувшихся на верхушке кроны. Несмотря на привлекательный вид, цель буревестника была намного ниже. Огромная птица спустилась, пока до земли не осталась дюжина ярдов, или около того, тогда, с врожденной способностью изогнула крылья для замедления снижения. Она вытянула свои лапы, готовясь к приземлению.

В момент, когда буревестник почти коснулся земли, он увеличился в размере, в мгновение вздоха вырастая выше и больше, чем любой человек. Его ноги и когти сменили форму, ставая толще и длиннее и последние превратились в обутые в сандалии ноги. В тоже время, каждое крыло слилось и вытянулось, и раскрылись пальцы. Оперение исчезло, его заменили густые волосы лесного зеленого цвета, которые были туго связаны сзади и спадали вниз впереди в виде пышной бороды, которая тянулась к тому, что сейчас было прикрытой мантией грудью. Клюв уменьшился образовывая лицо, разделяясь на все еще выступающий нос и широкий, изогнутый рот, демонстрирующий почти что вечное недовольство. Эбеновые перья уступили место плоти тёмно-фиолетового оттенка, которая обозначала расу трансформирующегося, как ту, что жила в землях над ним.

Будучи ночным эльфом, Бролл Медвежья Шкура выглядел очень похожим на остальных друидов. Действительно, он был мускулистым, и казалось был более похож на воина, нежели другие. Его менее чем мирное, беспокойное существование дало ему обширные, более выдержанные способности, но он все еще шел среди его товарищей друидов, как близкий родственник каждого из них. Он осмотрелся вокруг. Там не было никаких непосредственных знаков от других друидов, хотя он чувствовал, что они рядом. Это его удовлетворило. Он захотел немного уединённости, перед там, как присоединится к другим. В его голове крутилось много мыслей, большинство из них касались его шан'до, его учителя. Каждый раз, когда Бролл, возвращался в Тельдрасил, широкоплечий ночной эльф думал о своем шан'до, зная, что без него он бы не стал тем, кем являлся даже если Бролл считал себя неудачным оправданием для друида. По сути... никто из собравшихся на его внезапный созыв, даже Фэндрал, не были бы здесь, если бы это не касалось легендарного Малфуриона Ярости Бури.

Малфурион был не просто их лидером; он также был первым смертным друидом Азерота, обученный в своем призвании самолично полубогом Кенарием. Лесное божество увидело в тогда еще молодом ночном эльфе уникальный талант, необыкновенную связь с миром и воспитал его. И даже прежде, чем мистическое обучение Малфуриона было завершено, он был вовлечен в первую титаническую борьбу против демонов и предателя своего собственного вида... включая и саму королеву ночных эльфов, Азшару и ее вероломного советника, Ксавия. И если бы не усилия Малфуриона, многие считают, что Азерот точно прекратил бы свое существование. Рассказы о его невероятных подвигах остались на все времена. Малфурион жертвовал множеством веков своей жизни во имя безопасности его мира и его людей, снова и снова. Когда другие пали, он взял на себя их бои и добавил к своим собственным. Для мастера путей природы, Малфурион к тому же стал первоклассным бойцом.

Тем не менее, последнее, после длительного мира еще более возможно, Малфурион реорганизовал своих товарищей друидов и попытался установить их на исходный, предназначенный путь. Прошлое в прошлом; будущее это увлекательная загадка которая будет тихо и спокойно изучена. На самом деле, Малфурион сказал, что они были лучше поскольку существовали сейчас -без их бессмертия- и что заставило их стать большей частью динамической жизни Азерота, а не, в некоторой степени, простыми наблюдателями течения времени...

" Малфурион... " пробормотал он. Никто так не повлиял на Бролла, как его шан'до. Он обязан многим Малфуриону... и тем не менее, он, как и остальные, чувствовал себя беспомощным и не мог ничего сделать чтобы спасти Верховного друида от ужасной судьбы. Бролл моргнул, возвращаясь в настоящее. Он почувствовал кого-то подошедшего сзади. Еще до того как развернутся, ночной эльф знал кто это был. Запах принадлежал определённому друиду.

" Благослови тебя лес, Бролл Медвежья Шкура", прогрохотал пришедший. " Я почувствовал тебя рядом. Я надеялся увидеть тебя. " Бролл кивнул. Хотя он не ожидал увидеть пришедшего, он был доволен этим. " Верховный друид Хамуул Рунический Тотем... вы быстро добрались из Громового Утеса. "

Туловище пришельца несколько напоминало ночного эльфа или человека, хотя было еще шире в плечах чем могучий Бролл. В отличии от других друидов, он был одет в свободный дубленый наряд своего племени. Два длинных красных ремня крепили его кожаные наплечники к его красному кожаному килту. Полосы красных, золотых и синих цветов украшали каждое предплечье около запястья. Но что отличало Хамуула, не только от Бролла но и от остальных ночных эльфов, это то, что он был тауреном. Толстые раздвоенные копыта несли его массивное тело, а голова напоминала быка - это было характерно для расы тауренов, хотя никто и никогда не говорил этого им в лицо, не рискуя жизнью и здоровьем. У него был большой нос в котором он носил церемониальное кольцо, и длинные рога которые искривлялись в стороны прежде чем выходить наружу.

Хамуул был около восьми футов в-высоту даже с характерным горбом своего рода. Его прекрасный серо-коричневый мех стал более серым, чем в день когда Бролл впервые встретил таурена. Хамуул также носил две толстые косы, к тому же седеющие, которые спадали на его грудь. Он пришел поздно к друидическому призванию, пришедший к этому в большей части, естественно, благодаря стимулу Малфуриона Ярости Бури. Таурен был первым из своей расы влившись в ряды почти двадцати поколений, и хотя в настоящее время существует больше, нету такого, как он.

" Путешествие было спокойным, даже странно тихим, " заметил таурен. Его светло зеленые глаза сузились под толстыми бровями, как будто он хотел что-то добавить, но решил этого не делать. Ночной эльф кивнул, его мысли быстро вернулись к тому, как он был принят остальными. Так много ожидалось от Бролла, еще с рождения... и все это вытекает с особенностью которую он разделял с Малфурионом, особой особенностью Бролла которая была также безотлучным признаком его недостатка. Оленьи рога, находящиеся у него на голове, были приблизительно два фута длинной, и если бы они были не совсем столь же впечатляющи, как те, которые украсили известного архидруида, они были бы чем-нибудь стоящим замечания. Они отметили Бролла еще в младенчестве, когда они были чем то вроде маленьких шишек, как знак будущего различия. Даже как ребенку, ему сказали, что в один день он будет объектом для легенды.

Но где другие увидели оленьи рога как подарок богов, Бролл быстро стал рассматривать их как проклятье. И в его глазах, его жизнь доказывала ему, что он был прав. Для чего они были нужны, когда он нуждался в помощи в самые критические моменты его жизни? Когда Бролл переживал столкновение с демонами и мертвецами под подлой властью лорда тьмы Азгалора, казалось что все прогнозы могли оказаться реальностью. Владея Идолом Ремула его сила друида возросла. Враг был отброшен назад, пока товарищи Бролла воспользовались его жертвой чтобы отбросить назад основные войска.

Но в очередной раз он доказал свою непригодность для этого задания. Истощение поразило его. Злорадное лезвие Азгалора, Зло обладающее знаниями, наконец окончательно преодолело защиту ослабленных эльфов. Бролл потерял власть над идолом, когда лезвие Тьмы рубануло его. Власть лезвия демона мгновенно развратила собственную энергию идола и это высвободило искаженную магическую силу, которая охватила последнего оставшегося защитника на стороне Бролла. Он бывал там уже много раз, особенно с того момента как ночной эльф думал отрезать свои рога и прижечь шишки, чтобы предотвратить рост в будущем... и все же он никогда не осмеливался воплотить свои мысли в реальность.

Бролл заметил, что Хамуул молча и очень внимательно наблюдал за ним.

" Она всегда будет с тобой. Духи нашей возлюбленной наблюдают за нами, " прогрохотал таурен.

" Я не думал про Анессу, " пробормотал ночной эльф. Уши Хамуула прижались. " Мои искренние извинения за её потерю. "

Бролл отмахнулся от извинений таурена. " Ты не сделал ничего неверного, " пробормотал он. " Давайте идти дальше. Остальные соберутся по привычке около портала. "

Брови Хамуула исказились. " Но мы не должны идти вплоть до Дарнасса и Анклава Кенария. Фэндрал имел ввиду что наше собрание пройдет здесь внизу... фактически напротив места где мы сейчас стоим! Ты не знал этого? "

" Нет... " Бролл не ставил под сомнение решение архидруида. В конце концов лидер друидов, Фэндрал Олений Шлем сделал это из лучших побуждений в сердце. Если он считал, что мудрее будет встретится здесь внизу, чем в Дарнассе, так тому и быть. Несомненно, для этого была уважительная причина. И тогда он понял. Возможно Фэндрал нашел способ, как спасти их шан'до.

" Давайте уже пойдем, " - сказал Хамуул.

Вдохновленный глубокой, непоколебимой надеждой, которая наполняла его каждый раз, когда он возвращался в Тельдрасил, Бролл был уверен, что у Фэндрала было какое-то решение для ужасного положения в которое попал Малфурион. А если нет... ночной эльф содрогнулся, подумав о том какой выбор, если он вообще был, оставался друидам...