Аннотация 10 страница

Нэд не ответил. Мечислав все простить не может провала побега. А теперь и бежать некуда, везде можно схлопотать пулю.

Зона загоралась как стог сена, подожженный с одной стороны. Пламя постепенно охватывало ее по кругу. Засада в поселке у Плотники, два нападения на колонны у Ушкура и Желтых Песков, перестрелки на юге и в центре Зоны.

Банды, сколоченные в стаи по интересам, начали войну, и та набирала обороты. Еще сохранялась видимость мира и действовали договоры, но это временно. А потом…

Нэд не знал, что ему делать в такой ситуации. Уходить от Виконта некуда, в Ламакею путь заказан — это верный способ нарваться на таких же бандитов. А Ругая?..

Где-то есть его дом, но как найти, отыскать… Пока беспамятному найденышу спокойнее здесь, среди боевиков. Мразь, конечно, поголовно, но другого нет. Даже лучшие из них все равно мразь. Потому что бандиты, убийцы. Мечислав толкнул его в плечо.

— Чего застыл? Обиделся?

— На что? А-а… да нет. Как мой «котон»?

— В порядке. Корень лично смотрел. Кстати, он просил тебя зайти. Что-то сказать хочет.

— Угу.

К дому Эрика подкатил джип. Оттуда вылезли боевики, и Нэд узнал Дижа и Оскара, что только вернулся из лазарета. Эрик пригласил их в дом. Через минуту на крыльцо вышел давешний спорщик Яр, глянул по сторонам, заметил Нэда и махнул рукой.

— Тебя кличет. Опять ехать куда-то, — кивнул на боевика Мечислав. — Пойду я. Ты про Корня не забудь. И вот что…

Он придержал за руку Нэда, понизил голос:

— Я все равно уйду. Ты не думай, что я струсил. Но пойдешь ли со мной ты?

Нэд взглянул в глаза товарища, миг помедлил и так же тихо ответил:

— Не знаю. Все может быть. Если решишь — дай знать.

Большая комната дома Эрика была отделана ярко-зелеными обоями, потолок изукрашен изразцами. По углам стоят торшеры, у стен — широкие диваны с кожаной обивкой. На полу огромный ковер с длинным ворсом.

Эрик в доме ходил босиком, твердил, что полезно для здоровья. Глядя на его вытянутое бледное лицо, лихорадочно горящие глаза и нервную улыбку, об этом не скажешь.

Кокаинист, говорил Оскар. Нюхает порошок да еще виски запивает. Виконт грозился снять со старшего группы. Но пока не трогает: тот обещал завязать.

Эрик и Диж сидели в глубоких креслах, смотрели телевизор. Огромный диск спутниковой тарелки позволял ловить весь мир. На экране мелькали кадры документальной съемки иностранных репортеров. Тема одна — Зона.

— Чего встал, проходи, — сказал вместо приветствия Эрик.

Нэд кивнул, прошел к дивану. Упругий ворс приятно щекотал ступни. В углу стоял столик на колесах с бутылками, высокими бокалами, холодными закусками.

В комнату заглянула молодая девица в узеньких шортиках и короткой маечке. Посмотрела на стол, все ли там есть, перевела взгляд на хозяина. Эрик махнул рукой, и та ушла на кухню.

Нэд подхватил с нижней полки тарелку с вареными креветками, крохотной вилкой подцепил сразу три штуки и отправил в рот. Глаза проследили за девицей. По слухам, с Эриком живут сразу две, тот придерживался старых обычаев Ругии — бери подруг столько, сколько удержишь.

— Как дела, супермен? Смотрю, все с невольниками якшаешься…

— С кем это? — оторвал взгляд от экрана Диж.

— Якшаюсь я с Мечиславом. Он мой друг. — Нэд поставил тарелку обратно, вытер губы салфеткой и независимо посмотрел на Эрика.

— А-а, знаю. Нормальный мужик, они вместе в «забое» были.

Эрик покосился на Дижа, пожал плечами, процедил:

— Вам виднее. Он сам-то едва…

Хозяин дома проглотил окончание, не желая вызывать раздражение Дижа. Хоть их положение было одинаковым, но старший самой большой и самой боеспособной группы отряда всегда котировался выше и пользовался большим авторитетом у Виконта.

— Завтра едем в Валдан. Слышал?

— Нет. Хотя… вроде на севере. Ближе к Арзану.

— Ну. — Диж сел поудобнее, дотянулся до бутылки коньяка и плеснул на донышко пузатого бокала, вмещавшего грамм триста. — «Союр», твой «котон» и два джипа охраны. Выезжаем рано, надо проскочить затемно хотя бы полпути. На севере пока не так стреляют, но… береженого боги оберегают.

«…бог бережет, — вдруг всплыло в голове Нэда. — Береженого бог бережет».

Так вроде звучит пословица, он это помнит, но почему в поселке все говорят: «Боги оберегают»?

Нэд на секунду зажмурился, пережидая вспышку странной ломоты в голове, сжал челюсти. Проклятая контузия! Чего только не всплывает в мозгах.

— Ты слушаешь?

— Да. А почему нас так мало?

— Потому… Ты что, не знаешь, что такое Валдан?

— Ну-у… нет…

Эрик хохотнул, достал плоскую коробочку из ящика, потом спохватился, бросил на Дижа подозрительный взгляд и взял в руки бутылку. Диж сделал вид, что не заметил метаний кореша, наставительно сказал:

— Пусть тебя твой приятель просветит, он-то точно знает. Кстати, скажи ему, что он едет тоже, дублером на грузовике. И вообще, хочет свободы, будет больше ездить водилой. Уяснил?

— Уяснил…

— Молоток. Мне Ковун говорил, ты постоянно ходишь в лес, тренируешься. Верно?

— Разве это плохо?

— Да нет, сколько влезет. Виконт такие дела одобряет, Глеб моих замордовал всякими занятиями, скоро пацаны выть начнут. А ты сам, по доброй воле здоровье гробишь. Сегодня посмотрим, как ты стреляешь.

— Всегда пожалуйста. — Нэд усмехнулся, глянул на Дижа. — А разве тогда, в поселке, не видел?

Диж встретил насмешливый взгляд Нэда, не отвел глаз, только подумал, что тихий и кроткий найденыш последнее время стал совершенно другим. Что свобода с человеком делает. Правильно Глеб говорил, за ним нужен пригляд.

…Когда Виконт решал, к какой группе прикреплять нового водителя, Диж попросил уступить ему. Мол, с ним уже работали, знают друг друга, а его парни к нему неплохо относятся, особенно после схватки.

— Пусть, — согласился главарь. — Правда, у тебя и так самые сильные…

— Ну не к Георгу же его ставить, — подхватил Глеб. — Найденыш с Казимиром на ножах. Выйдет драка, лишимся бойца.

— Точно, — подхватил Диж. — Казимир хоть и кретин, но воюет неплохо.

— Вообще-то я не сказал, кого имел в виду, — растянул губы в усмешке Глеб. — Но раз ты уверен…

— А ты нет?

— Ладно-ладно, — поднял руки Виконт. — С тобой так с тобой. Пусть набирается опыта. А ты, Диж, посматривай. Пойдет все нормально, можем в группу включить.

Сейчас, глядя на найденыша, Диж вспомнил старый разговор. К чему тогда клонил Глеб?.. Или по своей привычке темнит?

…Своих бойцов Диж тренировал в глубоком овраге у самого леса. Большой прямоугольник сто на сто, глубина метра три — достаточно, чтобы шальная пуля не улетела к поселку. А любителей шнырять по лесу должны остановить красные флажки. А не остановят — и хрен с ними.

У обрыва установили шесть деревянных щитов, на них цепляли мишени. Ближе к линии огня торчали пеньки. На них обычно ставили бутылки, канистры и ящики. Когда надоедали прямоугольники разрисованной бумаги, били по стеклянной таре — все разнообразие.

Болеслав расставил на пеньках семь бутылок из-под пива, водки, коньяка, выровнял крайние и отошел назад. У линии огневого рубежа рядом с поваленным столбом стояли боевики. Диж сидел на раскладном стульчике с биноклем в руках.

— Давай, Болеслав, начинай.

Боевик шагнул вперед, поднял «Калашников» на уровень бедра и выпустил короткую очередь. Вторая слева бутылка разлетелась, усыпав осколками вытоптанную траву. Еще две очереди — и еще три бутылки исчезли с пеньков.

Нэд стоял рядом с Дижем, глядя на стрелка. До мишеней было метров десять, с такой дистанции из автомата по небольшим мишеням — хороший результат. Что значит постоянная практика.

Болеслава сменил Славак — невысокий молодой парень с плечами борца и странно маленькими руками. Белесые волосы коротко острижены, нос с пуговку, маленькие глаза глубоко посажены. Невзрачный парень имел на редкость спокойный характер, но в бою всегда орал благим матом.

Славак вытащил «стечкин» и от бедра сшиб остальные бутылки. Диж довольно почесывал биноклем лоб, искоса глядя на Нэда. Тот невозмутимо смотрел, как боевики расставляют новые бутылки.

— Как тебе?

— Нормально. Долго тренировались?

— Почти каждый день… — Диж усмехнулся, видя недоверие в глазах найденыша. — Ну ладно. Хотя бы три раза в неделю точно есть.

На рубеж огня вышел Темир — лучший пулеметчик не только в группе, но и в банде. Свой ПКМ при стрельбе он мог держать одной рукой. Два метра росту, широченные плечи, выпуклая грудь, литые бицепсы. На спор ударом кулака прошибал дверцы легковушек. Правда, на кулак наматывал тряпки, чтобы не поранить кожу.

Куда бы ни приезжал жизнерадостный гигант, у него везде были подружки. На смугловатого красавца раскованные девицы западали с первого взгляда, а внушительный вид боевика отпугивал конкурентов.

Темир вытащил «кипарис», встал в десяти метрах от пеньков. В его лапище пистолет-пулемет выглядел детской игрушкой. Раздались выстрелы, «кипарис» слегка вздрагивал в огромной руке, зажатый словно тисками. Очередь — бутылка, очередь — бутылка…

Славак восхищенно присвистнул — из маленькой пукалки бить очередями довольно сложно, лучше одиночными. А тут от бедра.

— Сможешь повторить?

Нэд пожал плечами:

— Попробовать можно. Хотя я так не стрелял. Это цирковой номер.

— В смысле? — Задетый Диж встал. — Что за цирк?

— Как и в цирке, номер шлифуют годами. Можно надрессироваться и бить хоть и с тридцати метров. А постреляешь лет пятнадцать — будешь сшибать пивные пробки. Только зачем?

— Что ты имеешь в виду?

— Во время боя основной огонь идет на подавление противника. Это не значит, что не нужно попадать, просто создается определенная плотность огня, и если враг выживает, то вынужден прекратить огонь и менять укрытие. Или сидеть и не вылезать. И потом. Стрельба стоя с места в тихой обстановке под пивко и музыку — одно. А если еще и девочки рядом восхищенно визжат — вообще класс.

Нэд повернулся к Дижу:

— Вспомни, кто-нибудь во время боя стоял в полный рост и бил от пояса, еще и зевая?

Диж нахмурился — насмешливый тон найденыша его задел.

— И что?

— В бою первая мысль — спрятать задницу хоть за какое-то укрытие. А потом уже вести огонь. Основной способ стрельбы — сидя или лежа из-за укрытия. Можно и стоя. Оружие на уровне глаз, по мере возможности все целятся. Не так?

Диж вынужденно кивнул — очевидные вещи.

— А теперь скажи, ты сам видел хоть раз, чтобы бой шел на дистанции больше пятидесяти метров?

— Э-э… нет.

— На тридцати?

— От двух до двадцати. Пятьдесят–семьдесят — это если засада или в поле навстречу…

— Точно. — Нэд краем глаза зацепил боевиков, те слушали его с интересом. — Основной режим огня — очередями. Уверен — лупите длинными, до отказа. А скажи — часто попадаете?

Теперь уже задумались все. Морщили лбы, вспоминая многочисленные стычки в дороге, на тесных улочках, в домах поселков и деревень. Короткие перестрелки с поливанием друг друга очередями, матом и криком. С бросанием гранат и выстреливанием из РПГ.

— Лично я срубил двоих одной очередью, — вставил Темир. — Обоих снесло.

— Из чего?

— С «калаша».

— А дистанция?

— Ну-у… они как раз из-за угла, я в пулемете ленту менял, а Никита скулил, ему кишки разворотило. Схватил его автомат и дал до упора, пока патроны не кончились. Метров семь–восемь…

— Оскар в том году свалил на трассе вояку. Тоже из автомата. Метров двадцать до него. Но закатил очередь… — Славак переступил с ноги на ногу, кашлянул и добавил: — А я, помню, долбанул из «кипариса» по одной твари. Тот через дорогу стоял, метров десять. Ногу зацепил. Правда, тот удрал. А так… ты прав, пятнадцать — надежно кладем очередями. Если из засады — то и все пятьдесят. Как в тире… первые секунды. А потом либо драпаем, либо добиваем.

Диж слушал своих парней, сам вспоминая эпизоды боев. Чертов найденыш угадал: сколько они ни стреляли — одного-двух срубали сразу, а потом — лотерея. Трудно посадить на мушку мишень, которая бегает, прыгает и сама стреляет.

— Вот это я и имел в виду. В бою нервы на пределе, пули вокруг свистят, грохот со всех сторон. Противник на месте не сидит, бегает, и ты сам носишься. Встанешь — сметут. Автомат при стрельбе очередями уводит вверх-вправо, первая-вторая пули еще идут в цель, остальные выше и вбок. А если оружие у пояса и до врага больше пяти метров — почти гарантированно промажешь. Конечно, попадают, но нечасто. Поэтому я сказал — цирк.

Диж скривил губы, обдумывая слова Нэда, посмотрел на него, на своих парней, что застыли с раскрытыми ртами, словно дети, резко сказал:

— Ладно. Говоришь ты хорошо и похоже на правду. А сам-то что умеешь…

Нэд молча снял с плеча автомат, прислонил к столику, пошел к пенькам, установил очередные семь емкостей. Отошел назад, достал «стечкин». Резко вскинул руку на уровень плеча и быстро выпустил семь пуль. Грохот выстрелов смешался со звоном стекла. Пеньки опустели.

Диж перевел взгляд с осколков на Нэда, прикинул расстояние — десять–двенадцать метров.

— Неплохо… — Чувствуя, что кривит, сознался: — Хорошо. А от бедра?

Болеслав помог расставить бутылки, Нэд подошел ближе, встал метрах в шести. Опять вскинул руку и нажал на спусковой крючок. Одна бутылка устояла — у нее снесло горлышко, остальные исчезли.

— Этого хватит для тренировки.

— И это все, что ты умеешь? — насмешливо протянул Славак.

«Оружие в положение для ношения, спиной к мишеням…» — прозвучал вдруг в голове голос. Нэд вздрогнул. Этот голос был ему знаком, но кому он принадлежал? Что-то сдвинулось в голове, и на миг возникло скуластое лицо, голова с залысинами, щеточка усов. Человек в пятнистой форме с секундомером в руке. Стальной взгляд, властный жесткий голос.

Видение пропало, Нэд едва не вскрикнул — хотел назвать по имени, но оно пропало вместе с картинкой. «Спиной к мишени…» Эти упражнения он помнил и делал их постоянно, но почему память сработала сейчас? Нэд сглотнул, чувствуя, как пересохло горло, пальцы сжали рукоять пистолета.

— Я повешу мишени? Мне так удобнее.

— Валяй.

Боевики смотрели, как найденыш развесил на щитах восемь поясных мишеней в шахматном порядке — четыре повыше, четыре пониже. Отошел обратно, перезарядил пистолет, убрал в поясную открытую кобуру и встал лицом к ним.

Нэд чуть согнул ноги в коленях, расслабил руки и улыбнулся — неведомо когда забитые навыки, привычные движения. Словно привет из прошлого.

— Диж, у тебя часы с секундомером. Дай команду и засеки время.

Тот настроил хронометр, поднял руку.

— Огонь!

Диж нажал кнопку, глядя на найденыша. Тот мгновенно развернулся, делая шаг в сторону, одновременно выхватывая пистолет, вскинул его на уровень головы, держа двумя руками, и выпалил восемь пуль.

«Четыре секунды, — отметил Диж. — До мишеней метров пятнадцать».

Едва Нэд убрал ствол, Болеслав и Славак бросились к мишеням. Глаза быстро отыскали пробоины, сосчитали.

— Ни хера себе! Диж, все тут! — Болеслав отметил дырки и пошел обратно. Славак все смотрел, словно не веря глазам.

— Все восемь, — повторил Болеслав. — Пять в груди и животе, две в голове, одна в руке.

Старший группы хмыкнул, повернулся к Нэду:

— Здорово. А из автомата?

Тот взял АКМС, поставил переводчик огня на стрельбу одиночными, встал на рубеже.

— Огонь!

И снова разворот с отшагом, вскидывание автомата и восемь выстрелов, слившихся в одну очередь. Диж отметил четыре секунды и еще не ожидая, что скажет убежавший Славак, знал — все восемь в мишенях.

— Три — живот, три — голова, две руки. Одна у самого края, — выпалил прибежавший боевик.

— Это не важно. Задача — попасть в силуэт, а не в точку на мишени, — объяснил Нэд, меняя магазин.

— Когда ты успеваешь прицелиться?

— Я стреляю, не целясь. Это скоростная стрельба.

Диж кивнул, прикидывая, смог ли бы он сам повторить такое, потом спросил:

— А что ты еще умеешь?

В течение следующих двадцати минут боевики завороженно смотрели на небольшое представление. Нэд стрелял на бегу, лежа, с разворота, в движении к мишеням и от них, боком, с правой и левой руки, из пистолета и из автомата. Потом взял «кипарис» и повторил с ним.

Болеслав и Славак каждый раз придирчиво осматривали мишени, отмечали попадания, считая общее количество пробоин.

Под конец выдали результат — восемьдесят процентов попаданий.

— Это хорошо, — пояснил слегка запыхавшийся Нэд. — От пятидесяти процентов — норма, а выше семидесяти пяти — отлично.

Темир попробовал повторить упражнение, но не выбил и половины. Диж недовольно следил за своим боевиком. Сюда он взял лучших и теперь со злостью убедился, что странный найденыш превосходит их. Недаром Оскар с Ковуном взахлеб расписывали его подвиги…

— Где ты учился? — под конец спросил Диж. Нэд опустил голову, помолчал. Потом ответил:

— Не помню.

И впервые Диж уловил в его голосе не смятение, а злость.

Минутная стрелка встала напротив цифры 12, открылись створки маленького окошка, и выехала пластмассовая птичка.

— Ку-ку, ку-ку… — Механический голос мерно отсчитывал время.

Большие настенные часы, залитые ярким солнечным светом, показывали четыре дня.

Нэд скинул в коридоре кроссовки и прошел в комнату. Автомат повесил на крючок, скинул ветровку, снял кобуру, устало сел на диван. Рука нашарила пульт, палец тронул кнопку пуска. С легким щелчком включился телевизор, на черном экране медленно проступала картинка.

Нэд обвел взглядом просторную комнату: на окнах накрахмаленные занавески, на подоконниках цветы, на столе расписная скатерть, на маленькой тумбочке телефон, в углу высокий шкаф под видеодвойку, магнитофон и кассеты. Около окна стояли два стула и кресло-качалка.

Все ухожено, аккуратно расставлено — полный порядок. Такой же порядок и в спальне, и в гостиной, и на огромной кухне. Порядок…

Только пусто.

…Лада уехала три дня назад. Собрала немногочисленные вещи, вытащила из тайника деньги и драгоценности и исчезла. Нэд как раз приехал из очередной поездки, притопал усталый и запыленный, едва поднял руку — позвонить,

— но увидел в двери листок бумаги и сразу все понял.

«Нэд, милый. Я больше не могу. Хочу покоя и тишины. Ты поймешь меня и простишь. Дом теперь твой, холодильник полон, цветы поливай, не забудь. А хочешь, отдай их Веронике — подруге Георга, она давно просила. Загляни в тайник, знаешь, где он. Пока…»

На кухне под раковиной небольшое углубление с железной крышкой. В дальнем углу клочок бумаги. «Вандея, ул. Корабельная, д. 3».

Новый адрес. На всякий случай.

Нэд прислушался к себе. Тоска. Глухая, потаенная. Любви у них не было, так… любовники. Он и не хотел иного, знал, что ненадолго. А она?.. Кто их разберет, баб. Был некий парень — убили. Потом он сам. Будет и еще кто-нибудь. Она давно хотела уехать, уговаривала, просила…

Он ничего не трогал в доме, договорился, чтобы соседка — дородная баба лет пятидесяти, что кормила боевиков в столовой, — изредка убирала у него. Спал в комнате, в спальню не заходил — лень. Да и дома появлялся редко. Поездки, тренировки, опять поездки.

…Огромный холодильник с двумя морозильными камерами был забит едой и питьем. Пиво, соки, напитки. Нэд вытащил запотевшую бутылку шипучки, скрутил пластмассовую пробку и сделал большой глоток. Сладковатая, приятная на вкус вода полилась в пересохшее горло, газ ударил в нос.

Он сел на диван, закинул ноги на тумбу. Пощелкал кнопками пульта, ища программу новостей.

— …Новый президент Ругии в своей предвыборной программе обещал приложить все силы, чтобы сохранить единство государства и не допустить раскола.

Диктор исчез, на экране пошли кадры видеосъемки. На переднем плане высокий мужчина лет сорока пяти. Походка легкая, упругая, фигура спортсмена. Крупные черты лица, хищный нос, губы сжаты, глаза строгие. Вместо привычного костюма с галстуком — легкий пиджак и белая футболка под горло.

— …Ярослав Радомилов вчера вечером принес клятву президента и помимо стандартной формулировки сказал, что его шестилетний срок станет последним испытанием на зрелость и как мужчины, и как политика. Напомним, что ранее Радомилов занимал пост заместителя министра военно-промышленного комплекса…

Нэд переключил несколько каналов подряд — всюду новости, музыка, кино, развлекательные игры.

Мир живет своими заботами, ему нет дела до одинокого парня, потерявшего память и живущего в самом адском месте планеты. Мир смотрит на Зону, как на огромный аттракцион. Единый интернациональный тотализатор в столице Магриба Усмутуне принимает ставки на любые события. Какой гладиатор победит в «забое», чья банда захватит территорию, сколько будет убито человек за день, сколько людей похитят на этой неделе. Какая звезда шоу-бизнеса попадет в лапы маньяка, трахнет ли громила из Лос-Анджелеса новую певицу перед видеокамерой…

Сколько фильмов снято по сюжетам Зоны, сколько компьютерных игр появилось — «ходилки» по Зоне, «миссии», «стратегии»…

Живой заповедник беспредела, где право сильного действует как нигде на Земле. Место, где жизнь потерять легче, чем пуговицу от рубашки. Место, где властвует первобытный закон — убей чужого, иначе он убьет тебя.

— …Очередной официальный протест правительства Ругии по поводу оказания экономической помощи непризнанной республики Ламакея был передан сегодня в Европейский совет безопасности. Реакции из Берна пока не поступало…

Нэд выключил телевизор, взял оружие и вышел на кухню. Включил магнитофон, расстелил на длинном столе бумагу, достал масленку и протирку, разобрал автомат и пистолет.

Привычная работа отвлекала от тягостных мыслей, музыка расслабляла, успокаивала.

«Что делать дальше? Как дальше жить?.. »

ГЛАВА 2 УДЕЛ ТВОЙ, ПУТНИК

Пыль на дороге у края леса не успела осесть на землю, коричневатое облачко висело в воздухе. Первая колонна только скрылась за поворотом и сейчас проезжала мост через реку возле старого развалившегося сруба колодца, вырытого в неведомо какие времена.

Диж опустил бинокль, поправил на голове кепку и пошел назад. Четыре машины уже стояли возле шлагбаума. Покореженная железка была поднята, и охрана

— два боевика из группы Георга — болтала с Оскаром и Тормом.

Старший группы подошел к стоящему впереди «маногу». За рулем сидел Гент, сзади, у пулемета, — Ольбег и Аскольд. Они резались в карты, вместо стола используя цинковый ящик из-под патронов.

— Не надоело деньги из кармана в карман перекладывать?

Ольбег поднял голову, осклабился и хлестко бросил на цинк две карты.

— Двадцать одно! С тебя двадцать баксов. — Он подмигнул. — Я его раздену догола сегодня.

— Обойдешься, сопли сначала утри. — Аскольд собрал колоду, перетасовал карты. — По новой.

— Хватит. Через минуту выезжаем. — Диж вытащил из кармашка разгрузки радиостанцию, нажал тангетку.

— Оскар, Костян, Нэд, как слышите? Прием.

До будки охраны было метров сорок, Диж видел, как Оскар выхватил радиостанцию, торопливо бросил:

— Оскар. Слышу нормально.

— Костян, нормально, — отозвался боевик, сидевший в «союре».

— Нэд. Норма.

«Котон» стоял в десяти метрах от Дижа, Нэд выставил в окно руку и махнул, подтверждая слова.

— По машинам. Стартуем через минуту. Я первый, за мной Нэд, потом Костян. Оскар — замыкаешь. Оружие снять с предохранителей и пальцы на скобе! Разрешаю бить по любому подозрительному месту, даже если только померещилось. Понятно?

— Понятно…

Диж проследил, как его парни расселись в машинах, и кивнул Генту:

— Вперед!

Машины покатили по дороге, набирая скорость, взвилась пыль и скрыла контуры грузовиков и внедорожников.

Ростислав, закрыв платком лицо, опустил шлагбаум, откашлялся, сплевывая пыль, и недовольно пробурчал:

— Вторые сегодня уехали. Куда их Виконт гонит? Скоро в поселке одни рабы да бабы останутся.

Святополк длинно зевнул, с тоской посмотрел на небо — солнце почти встало в зенит — и глянул на часы.

— Черт, еще два часа сидеть. Вода есть?

— Глянь в холодильнике. — Ростислав вытер платком мокрый лоб, не замечая, как размазывает грязь, вытащил радиостанцию.

— «Сват», это «Дозор». Диж прошел, все тихо.

— Понял. Не спи там…

— Угу. — Ростислав отключил рацию, недовольно буркнул: — Иди ты, учитель хренов!..

Сквозь плотную шторку над дверцей солнечные лучи почти не проникали, однако в кабине становилось душновато, и кондиционер не спасал.

Нэд давно скинул ветровку, теперь подумывал, что при первой же остановке снимет и майку, промокшую на спине и на груди. Ветерок через приоткрытое окно задувал внутрь, принося хоть немного прохлады.

Знакомый пейзаж — поле, край леса, овраги и невысокие холмы — убаюкивал. Впереди метрах в семидесяти шел «маног» Дижа, и Нэд посочувствовал парням: они сидели прямо под солнцем. Ствол ПКМ смотрел вправо, на темневшую вдали стену рощи, что скоро перейдет в густой лес. В зеркальце заднего вида были видны «союр» и «мустанг» Оскара. И там боевики бдили, напряженно глядя по сторонам. Ждали нападения. На турели покачивался в такт движению крупнокалиберный НСВ.

Нэд опять посмотрел назад: у идущего следом «союра» вроде подспустило колесо. Он взял радиостанцию.

— Костян, это Нэд. Дай Мечислава.

Небольшая пауза, в эфире возник знакомый, чуточку искаженный голос:

— Слушаю.

— Левое переднее не ведет?

— Да нет… нормально. Указатель молчит.

— Смотри. Остановимся, глянешь…

— Ладно…

Нэд помедлил, потом добавил:

— Как самочувствие?

— В порядке. — В голосе насмешка.

Нэд представил невеселую улыбку на лице Мечислава.

— Отбой.

Диж, несомненно, слышал разговор, но лезть не стал. Не хотел напрягать.

Утром Нэд в коротком споре убедил старшего группы вооружить Мечислава. Хотя бы пистолетом.

— Он невольник!

— Он водитель сейчас. К тому же единственный невольник в колонне. Не дурак же, не станет убегать, да и куда? А если налет? Пусть хоть застрелится сам.

Диж дернул головой — признак крайнего раздражения, скривил губы.

— Еще ни один раб не брал в руки оружие. Виконт мне голову оторвет.

— Виконт сам хотел дать ему свободу и посадить за баранку. Он двух водил за неделю потерял. И Ингвар когда из лазарета выйдет?..

— Хотел, но не дал.

Нэд закусил губу, потер подбородок. Предложил:

— Я за него ручаюсь.

— Ручаешься!.. Да ты сам едва свободу получил… — Старший помолчал.

— А если драпанет? С дороги в лес?

— Ты его за дурака держишь?

Диж не ответил, ушел в штаб. Вернулся через полчаса, свирепо глянул на Нэда, ожидавшего его у машины, глянул по сторонам. Вокруг никого.

— Виконт сказал: пусть. Но если что — вы оба трупы. Ясно?

— Да — мы трупы. Спасибо.

— А-а… — Диж махнул рукой. — Поговори с ним, объясни.

— Конечно, прямо сейчас.

«Глеб посоветовал, — думал Нэд, идя в гараж. — Виконт еще туда-сюда, а главный контрик не упустит случая проверить меня на вшивость. Даже ценой двух жизней».

Мечиславу достался старый «ТТ» note 8. Тот повертел его в руках, недоверчиво глядя на Дижа, буркнул: «Благодарю», на что тот мотнул головой, словно лошадь, бросил на Нэда предостерегающий взгляд и ушел.

— Хороший ствол. Бой сильный, метров на двадцать лупит только так.

Нэд взял пистолет из рук изумленного Мечислава, быстро разобрал, протер маслом, вытер тряпкой и ловко собрал. Вставил обойму, дослал патрон в патронник, подкинул в ладони и протянул товарищу.

— Как стрелять, знаешь. Если что, бей наверняка.

— Справлюсь. — Мечислав спрятал оружие за пояс, пытливо глянул на Нэда. — Твоя идея?

— Моя. Хоть что-то в руке…

Мечислав кивнул, глянул на небо, зачем-то покрутил головой, словно искал кого-то, неожиданно спросил:

— Решил уйти или за собой в банду тянешь?

— Знаешь что… — Нэд глянул тому в глаза, желая послать подальше, но смолчал: Мечислав ему в отцы годился. Хоть и чушь порет, но… — Свободному уйти проще. И быть водилой пока лучше, чем в гараже вкалывать. А там посмотрим. И еще. Захочешь слинять, сначала пристрели меня.

— Да-а? А то не дашь мне удрать?

— А то меня убьют здесь. Это цена твоей железки.

Мечислав хмыкнул. Смущенно переступил с ноги на ногу, хлопнул Нэда по плечу.

— Ты хоть и гад и шею мне тогда чуть не сломал, но такую цену за свободу я не дам.

Они рассмеялись, и с души Нэда упал маленький камешек. Оказывается, здорово, когда рядом есть хоть один близкий человек. С кем можно вместе в огонь и в воду и на смерть.

…Первых гостей они встретили через полчаса. Шесть машин пылили навстречу. Впереди огромный «мустанг» с АГС на турели, за ним юркий «маног». Нэд нащупал рукоять дверцы и приготовился. Запищала радиостанция.

— Всем! Это Латамир, это Латамир. Все нормально, пропускаем.

— Пронесло… — Кажется, голос Оскара.

— Диж, спроси, как дорога впереди.

— Заткнись, Костян. Без тебя знаю.

С «мустанга» посигналили, Диж ответил, а когда встречная машина поравнялась с ним, махнул рукой. Колонна Латамира проскочила мимо, обдав их облаком пыли.

На переезде через приток Ламанки встретили второй кортеж. Два грузовика под опекой двух мотоциклов и трех баггов — трехместных скоростных рамочных внедорожников. На каждом багге по два пулемета: НСВ и ПКМ. Юркие, маневренные машины, словно игрушки. Проходимость отменная, вес небольшой, жрет немного…