Ирина Волкова 7 страница

— А зачем ему вас убивать? — спросил милиционер. — Он что, маньяк?

— Зачем? — переспросила модель. — Так это же ясно как божий день! Чтобы не жениться!

— Было бы весьма разумно с его стороны, — пробормотал милиционер. — Это переводить не надо, — спохватился он.

* * *

В соседней комнате майор допрашивал Хосе Мануэля.

— Я прекрасно знаю Альберто, — говорил журналист. — Мы учились вместе. Он совершенно не способен лишить жизни живое существо, тем более красивую женщину. Переспать — это сколько угодно, но убить, тем более выпустив кишки и перерезав горло, — это не в его стиле.

— Тогда почему он скрылся с места преступления? — спросил милиционер.

— А почему он обязательно скрылся? — вопросом на вопрос ответил Хосе Мануэль. — В вашей стране людей похищают на каждом углу. Нет ничего странного в том, что мафия похитила богатого иностранца. К тому же по виду девушка — типичная проститутка. Мой друг — щедрый человек, и я уверен, что он сполна заплатил ей за предоставленные услуги. Так на кой черт ему убивать проститутку, да еще на территории чужой страны! Он же не псих!

— Звучит вполне логично, — задумчиво произнес майор.

— Занятная история, — сказал Папа Сочинский, выслушав полный отчет Джокера о событиях последних дней и о похищении отца Маши и Альберто. — Как нередко случается, жизнь оказывается интереснее вымысла.

— Валькирий говорил мне, что вы всемогущи, — решил польстить хозяину Вася. — Уверен, что вам известно о том, что происходит, больше, чем кому бы то ни было.

— Валькирий когда-то оказал мне неоценимую услугу, — задумчиво произнес Папа Сочинский. — Так что я у него в долгу. Кроме того, некоторым образом я сам заинтересован помочь вам. Действительно, я могу кое-что добавить к этой истории.

— Мы будем вам очень благодарны, если вы поможете нам, — с чувством произнесла Маша. — Хотя мой папочка был не подарок, мне не хочется, чтобы его прикончили дикие чеченские горцы.

Папа Сочинский усмехнулся.

— Хотел бы я, чтобы моя дочь так же заботилась обо мне, — сказал он. — Похоже, у нее отсутствует голос крови. Впрочем, вернемся к нашему делу. Как уже упоминал Вася, действительно, после перестройки новая мафия значительно потеснила нас, стариков. Хотя, конечно, слово «молодежь» тут неприменимо. Верхушку новой мафии составили прежние чины партийной верхушки, ухитрившиеся при дележе социалистического имущества отхватить жирный кусок партийных денег. Как известно, деньги правят миром, а то, что они получили в результате махинаций с приватизацией и прочих темных делишек, несоизмеримо превосходит капиталы честных воров в законе. Они могут купить все и всех — от судьи и полковника милиции до лучших профессиональных убийц.

Сейчас, когда процесс приватизации и легких денег закончился, настала пора отыскивать новые источники дохода. Политические игры и война в Чечне стали частью этих источников. С одной стороны, сочинская мафия активно сотрудничает с чеченцами, поставляя им оружие, а с другой стороны, они вместе делают неплохой бизнес на заложниках.

— А какое отношение сочинская мафия имеет к заложникам? — спросила Маша. — Я думала, это чисто чеченские дела.

— Ошибаешься, — сказал Папа Сочинский. — Многие совершают ту же ошибку. Ты думаешь, что война в Чечне — это конфликт русского и чеченского народов, но на самом деле это чистый бизнес, причем бизнес, как ни странно, выгодный для правительств обеих сторон. Подумай сама: советский спецназ — один из наиболее подготовленных в мире. Политический переворот в Афганистане был проведен спецназом безукоризненно — всего за несколько часов. Полковник КГБ отрезал голову Амину, и Афганистан стал социалистическим.

То же самое спецназ смог бы проделать в Грозном за одну ночь, на корню уничтожив режим Дудаева и поставив во главе Чечни выгодных для России людей. Эта операция могла бы сэкономить тысячи жизней и миллионы долларов. Но как поступает правительство России? Оно посылает в Чечню солдат-новобранцев, почти детей, не умеющих толком держать в руках оружие. Более того, оно посылает этих детей в бой на неисправных танках. Естественно, что танки застревают и ломаются среди узких улиц, и чеченцы забрасывают их бутылками с зажигательной смесью, в упор расстреливая из винтовок пытающихся спастись бойцов.

— Но зачем это нужно России? — удивилась Маша.

— Все очень просто! Война — единственный способ объяснить народу, почему в стране нет ни порядка, ни денег. Куда девались многомиллиардные иностранные кредиты? Естественно, что их разворовали коррумпированные и продажные политики, а теперь у этих политиков появится безупречный повод для списания разворованных кредитов — чеченский конфликт.

С другой стороны, чеченская война — прекрасный способ нагреть руки: тут и торговля оружием, и торговля заложниками, и политические игры. Чеченцы тоже были заинтересованы в войне не менее, чем русские. Исторически они были воинственной нацией. Чеченские юноши росли с винтовкой в руках и с кинжалом у пояса. Чеченцы жили набегами на соседние селения. Они угоняли скот и грабили мирных жителей. Советский режим положил конец подобному стилю жизни. Но он не мог изменить национальный характер. Дудаев напомнил чеченцам, что война, тайная или открытая, против других народов — это и есть истинная жизнь. Чеченцы вновь начали грабить соседние дагестанские села, чеченская мафия проникала в крупные города Советского Союза, занимаясь рэкетом, мошенничеством и шантажом. Естественно, что сама по себе чеченская мафия не могла существовать, и она начала сотрудничать с русской мафией, в частности с новой сочинской. Похищение заложников сейчас гораздо прибыльнее, чем угон скота. Этот бизнес приносит намного больше денег, чем ты можешь вообразить, и в то же время чеченские боевики выглядят в глазах всего мира героическими борцами за свободу маленького горного народа…

— Погодите, я не совсем понимаю вас, — вмешалась Маша. — Насколько мне известно, мой отец совсем не богат, а чеченцы не просят за него денег — они требуют отпустить каких-то своих военнопленных. Так какой же тут может быть бизнес!

— Ты слишком наивна, девочка! — снисходительно сказал Папа Сочинский. — Конечно, публично чеченцы в данном случае выставляют только политические требования и требования освобождения пленных, но на самом деле речь идет об очень больших деньгах!

— Какие деньги! — воскликнула Маша. — У моего отца, когда он не выигрывает в карты, нет ни гроша за душой!

— Кого волнует твой отец! — усмехнулся Папа Сочинский. — Его похитили совершенно случайно. Целью похитителей был человек, которого твой папа по глупости решил обыграть в карты.

Маша наморщила лоб, вспоминая.

— Альберто узнал имя второго заложника, — сказала она. — Это некто Степан Иванович Кашкин, замдиректора небольшого частного предприятия. Тут и не пахнет миллионами долларов!

— Степан Иванович Кашкин стоит подороже, чем Рокфеллер, — объяснил Папа Сочинский. — Это дешевки в красных пиджаках и с сотовыми телефонами, называющие себя новыми русскими, любят пускать пыль в глаза тысячедолларовыми костюмами, «шестисотыми» «мерседесами» и дорогими валютными шлюшками. Действительно солидные люди предпочитают не создавать вокруг себя излишний шум. Они слишком уважают себя. Кроме того, это небезопасно. Скромно одетый и тихий Степан Иванович работает заместителем подобного опереточного нового русского, но в солидных кругах его называют Серым Кардиналом, поскольку именно он дергает за невидимые ниточки, управляющие капиталами и людьми.

— Но откуда вам все это известно? — спросил Вася. — Ведь наверняка мафия, похитившая заложников, держит эту информацию в секрете.

— У меня были свои дела с Серым Кардиналом, — сказал Папа Сочинский. — Воры в законе тоже должны вкладывать свои деньги, следуя веяниям времени, и похищение Степана Ивановича отчасти было организовано, чтобы выбить почву у меня из-под ног.

— Но кто за этим стоит? — нетерпеливо спросил Джокер.

— Леонид Борисович Родин, бывший секретарь райкома по кличке Генсек, ныне глава новой сочинской мафии, — мрачно ответил Папа Сочинский.

Леонид Борисович Родин остановил тяжелый взгляд водянистых глаз на подергивающемся от страха лице Рябого.

— Что значит, вы его упустили? — пока еще спокойным голосом, в котором уже угадывались истерические нотки, спросил он своего подчиненного.

— Я не понимаю, куда они делись! — воскликнул тот. — Я видел, как они вышли из номера, где была убита девушка, в руках маркиза была дорожная сумка, они сели в лифт, но, естественно, я не мог сесть в лифт вместе с ними! Мои люди перекрыли все входы и выходы — основной вход, служебные, проход через подвал, но ни один человек, подходящий под описание маркиза, не проходил через них! И в то же время, когда милиция начала обыскивать гостиницу, ни Альберто де Арнельи, ни этой сопровождающей его парочки из четыреста двадцатого в гостинице не оказалось!

— А ты поставил своих людей у пожарной лестницы, у окон первого этажа, у окон туалетов? — прошипел Генсек. — Ты что, со мной в игрушки играешь?

— Вообще-то мы наблюдали за окнами, — неуверенно ответил Рябой. — Это какая-то дурацкая накладка. Не понимаю, что произошло.

— Эта дурацкая накладка может стоить тебе жизни! — рявкнул Леонид Борисович. — Даю тебе сутки на то, чтобы отыскать маркиза, взять его под наблюдение и не спускать с него глаз! Вон отсюда.

— Уже ухожу, — пробормотал Рябой, испуганно пятясь к двери.

— Все кончено! Мы в лапах коммунистов! Мы никогда не выберемся из этой кошмарной страны! — патетически воскликнула Мириам, падая на кровать гостиничного номера. — Это ты во всем виноват! Ты притащил меня сюда! — обрушилась она на Хосе Мануэля.

— Я? — удивился журналист. — По-моему, это ты собиралась преследовать Альберто по всему миру!

— Никто не просил тебя говорить мне, что он в России. Заладил тоже: «Журналистская этика, журналистская этика», а стоит тебя потрогать за член, так вся твоя этика побоку!

— Смотря кто трогает, — примирительно улыбнулся Чема. — У тебя это здорово получается. Кроме того, нас просто вежливо попросили задержаться на пару недель, пока дело не прояснится. Все-таки мы главные свидетели.

— Лучше скажи — подозреваемые, — завизжала Мириам. — Эти коммунисты готовы упечь в тюрьму любого — мне об этом говорил сам Лоренцо Сарасола, а он даже «Архипелаг ГУЛЯК» читал.

— «Архипелаг ГУЛАГ», — поправил ее Хосе Мануэль. — Зря ты беспокоишься. Времена уже не те, к тому же у власти теперь не коммунисты, а демократы.

— А Ельцин, по-твоему, кто? Зеленый? — завелась Мириам. — Да что ты вообще смыслишь в политике? Ты небось и «Архипелаг ГУЛЯК» в глаза не видел!

— «Архипелаг ГУЛАГ», — терпеливо поправил журналист. — Ты бы чем скандалить, лучше бы об Альберто побеспокоилась. Представляешь, каково ему сейчас!

— И вспоминать не хочу об этом убийце, — взвизгнула Мириам. — Подумать только, зарезал бедную девушку только для того, чтобы не жениться на ней!

— Что ты несешь! — удивился Хосе Мануэль. — Да Альберто рыбу выпотрошить не способен, не то что девушку зарезать. Уж я-то его хорошо знаю!

— А кто же тогда ее зарезал? — резонно поинтересовалась модель.

— А я почем знаю! — воскликнул Чема. — Но уж точно не Альберто. Сама подумай — богатый иностранец в России. Наверняка его подставили и похитили, чтобы содрать с него пару миллионов долларов.

— Ты думаешь, что Альберто похитили? — Мириам постепенно приходила к мысли, что это могло быть и правдой.

Она представила себе, как отыскивает подвал старого заброшенного дома, где лежит связанный и изголодавшийся Альберто, как она срывает путы с его ног и рук и покрывает поцелуями его лицо, а затем маркиз клянется ей в вечной любви и на коленях умоляет стать его женой…

— Так что ты тут расселся! — подпрыгнула на месте модель. — Идем!

— Куда? — растерянно спросил Хосе Мануэль.

— Как — куда? Спасать моего жениха! — решительно заявила Мириам, направляясь к двери.

Костолом схватил за грудки и подтянул к себе перепуганного служащего, дежурящего за регистрационной стойкой.

— Если ты и дальше будешь валять дурака, я оторву тебе яйца и поджарю их на медленном огне! — прорычал он. — А ну, отвечай, где находится моя девушка! — Гарик сунул ему под нос фотографию Арлин в облегающем черном платье. — Учти: ответишь быстро и четко — получишь пятьдесят долларов, не ответишь — лишишься яиц, — напомнил Костолом. — Выбирай!

— Я бы и рад помочь вам, — пробормотал служащий, которого слегка взбодрила мысль о пятидесяти долларах. — Но ее даже милиция не может найти!

— Милиция? Машу ищет милиция? — удивился Костолом. — Почему?

— В связи с этим ужасным убийством, — закатывая глаза, прошептал портье.

— Пожалуй, я все-таки убью тебя! — проревел Гарик. — Мне уже нечего терять!

— Зачем же убивать! — заскулил дежурный. — Я же рассказываю.

— Ты не рассказываешь, ты мне душу выматываешь, — пояснил Костолом. — А ну излагай в двух словах, что тут произошло!

— Да-да, конечно, — с готовностью откликнулся служащий. — Позавчера ваша девушка появилась в гостинице с симпатичным высоким молодым человеком, и они сняли смежные люксы.

— Хорошо, что не номер для новобрачных, — проворчал Гарик.

— Я могу продолжать? — опасливо поинтересовался дежурный.

Костолом издал полурычание-полустон, который служащий воспринял как положительный ответ.

— Так вот, на следующее утро ваша девушка познакомилась с испанским маркизом, они пошли в ресторан, провели вместе весь день, а потом направились к ней в номер.

— С испанским маркизом? Ты что, издеваешься надо мной? — озверел Гарик.

Служащий обиделся.

— Вы же сами хотели, чтобы я кратко изложил вам события, предшествующие убийству, — заметил он. — Если вы не в состоянии выдержать суровую правду, может быть, вы просто заплатите мне пятьдесят долларов и оставите меня в покое?

Костолом попытался взять себя в руки.

— Я могу выдержать суровую правду! — рявкнул он. — Это я тебя не могу выдержать! В задницу твои лирические отступления! Что было дальше?

— Ничего особенного, — пожал плечами консьерж. — На следующее утро невеста маркиза обнаружила в его номере труп девушки, с которой он провел предыдущую ночь.

— Что? Машу убили?

— Почему убили? — не понял дежурный.

— Ты же сам сказал, что маркиз провел с Машей ночь? — простонал Костолом.

— Нет, я сказал «предыдущую ночь», — уточнил служащий. — Перед тем как провести ночь с вашей девушкой, маркиз провел ночь с убитой девушкой, а наутро невеста маркиза обнаружила в его номере труп убитой девушки, но не вашей, а той, с которой он провел предыдущую ночь. Я ясно выражаюсь?

Гарик смахнул пот со лба.

— Яснее некуда, — сказал он. — Так где же Маша?

— Я к этому и веду! — нетерпеливо сказал дежурный. — Это вы меня все время перебиваете. Просто ни слова не даете сказать!

— Говори! Говори наконец! — встряхнул его Костолом.

— Ваша девушка скрылась вместе с маркизом и сопровождавшим ее симпатичным молодым человеком! — бодро отрапортовал служащий. — Поэтому ее и ищет милиция. Могу я теперь получить свои пятьдесят долларов?

— Это мои пятьдесят долларов, — заметил Гарик. — А где сейчас невеста маркиза?

— Пятьдесят долларов, — напомнил дежурный.

— Да подавись ими! — Костолом швырнул на стойку смятую купюру.

— Вот она! — указал служащий на Мириам, выходящую из лифта в сопровождении Хосе Мануэля.

Маркиз недоверчиво уставился на свое отражение в зеркале. Из глубины зеркального стекла на него столь же недоверчиво взирала красивая высокая брюнетка в красной шелковой блузке и длинной черной эластичной юбке с разрезом.

— Слава Богу, что меня не видит Хосе Мануэль, — пробормотал он. — Учитывая его нездоровый интерес к исследованию жизни сексуальных меньшинств, это могло бы повлечь за собой катастрофические последствия.

— Отойди, дай мне посмотреть! — оттолкнул его Джокер.

Василий Ахиллесович преобразился в разбитную сексуальную шатенку с вьющимися, как у пуделя, локонами.

— Хорошо, что меня братва не видит! — покачал головой он. — Подумать только, неделю назад я тихо-мирно сидел в тюрьме, чистя на кухне картошку и перекидываясь в карты с Чумариком. А что теперь? Меня подозревают в убийстве, я сменил пол, а девушка, в которую я влюблен, не обращает на меня ни малейшего внимания.

— Ничего, зато ты живешь полной жизнью, — утешил его маркиз.

— Ну, девочки, теперь вы у меня узнаете, что такое мужской шовинизм! — весело воскликнула Маша, вклиниваясь между ними и беря их под руки. Она превратилась в стройного голубоглазого брюнета с короткой стрижкой и изящной линией усиков.

Мужчина с хриплым голосом, который вначале показался Маше столь неприятным, вытер руки полотенцем и аккуратно сложил в сумку гримерные принадлежности.

— В таком прикиде на вас ни один мент глаз не положит, — заверил он. — Вернемся в гостиную. Хозяину не терпится увидеть вас!

— Ты невеста этого негодяя? — перекрывая Мириам дорогу, поинтересовался Костолом.

Модель с любопытством оглядела крепкую фигуру двухметрового небритого мужчины. Россия начинала ей нравиться.

— Но абло русо! — мелодично произнесла она, кокетливым жестом поправляя прическу.

— Инглиш? — грубо спросил Костолом. Суровая профессия контрабандиста заставила его в свое время попотеть над словарями.

— Йес, ай ду! — Модель живописно выпятила грудь.

— Ты невеста этого негодяя? — снова задал он вопрос, на этот раз по-английски.

— Все мужчины — негодяи, — философски заметила Мириам. — Вы имеете в виду маркиза де Арнелью? Кстати, вы никогда не выступали на подиуме? Ваше тело идеально подходит для рекламы мужского белья!

— Ты знаешь, где он сейчас? — проигнорировав тему мужского белья, продолжил допрос Гарик.

— А кто вы, собственно, такой? — вмешался Хосе Мануэль.

— Захлопни пасть. Не с тобой разговариваю, — грубо оборвал его Костолом.

— А, я поняла! — прощебетала модель. — Вы хотите поговорить со мной о выкупе! Что ж, я готова заплатить!

Мириам подошла к Гарику и, обняв его за шею, чувственно облизала губы языком.

— Ты знаешь, красавчик, что мои ноги занесены в Книгу рекордов Гиннесса как самые длинные в мире нижние конечности? — прошептала она.

— Ты понимаешь, о чем я говорю? — по слогам произнес Костолом. — Я спрашиваю, где твой жених?

— Кажется, он хочет узнать, где находится Альберто, — вмешался журналист.

— Заткнись! — оборвала его модель. — Я сама прекрасно понимаю, о чем он спрашивает… Ты хочешь знать, где находится Альберто? — обратилась она к Гарику.

— Я хочу знать, где находится моя невеста! — высвобождаясь из объятий модели, прорычал Гарик.

— Твоя невеста? Ты хочешь сказать, что Альберто — твоя невеста? — не поверила своим ушам Мириам. — Я, конечно, знала, что он бабник, но мне и в голову не приходило, что он к тому же бисексуал! Так вот почему он поехал в Россию!

— Ты на что это намекаешь? — озверел Костолом. — Ты что, называешь меня недоношенным спидоносным гомиком? Да я самый что ни на есть стопроцентный мужчина!

— Ни на секунду в этом не сомневалась! — раскраснелась от восхищения Мириам. — Люблю сильных сердитых мужчин!

— Так ты ищешь Альберто или твою невесту? — снова вмешался журналист.

— Заткнись! — рявкнул Гарик. — Конечно, я ищу свою невесту. Она сбежала вместе с этим проклятым маркизом!

— Ты хочешь сказать, что мой жених сейчас находится с твоей невестой? — недоверчиво спросила модель.

— А ты что, этого не знала? — вопросом на вопрос ответил Костолом.

— Когда я его найду, я убью его! — темпераментно воскликнула девушка.

— Я тоже, — мрачно добавил Костолом.

* * *

— Вай-вай-вай! За что Аллах так не любит меня! — воздевая руки к небу, горестно воскликнул Азиз Шакбараев. — За что он наказывает меня?

— Ты еще спрашиваешь! — удивился Иван Копилкин. — А похищать людей, по-твоему, не грех?

— Кто убьет неверного, попадет в рай, — шмыгнув носом, убежденно произнес Азиз.

— Ты, браток, Уголовный кодекс не читал, — заметил Иван. — За такие вещи не в рай, а в тюрьму нынче попадают. К тому же ты меня вовсе не убил, а похитил. Так что ты со всех сторон оказываешься виноват — и перед Аллахом, и перед законом!

— Я не виноват перед Аллахом! — подпрыгнул чеченец. — Аллах любит меня! К тому же я вас не похищал, а просто стерегу. Я человек маленький!

— Почему же в таком случае ты проиграл мне двенадцать тысяч долларов? — спросил Иван.

Степан Иванович Кашкин возмущенно фыркнул в углу, но высказывать своего мнения не стал.

— На все воля Аллаха, — сокрушенно пожал плечами Шакбараев. — Вот расстреляют тебя через пару недель, и я ничего тебе не буду должен.

— Ты мужчина? — поинтересовался Иван.

— А кто же еще? — приосанился Азиз.

— Тебе ведом горский закон чести?

— А что? — погрустнел чеченец.

— А то, что если ты действительно мужчина, а не шакал паршивый, то в случае моей смерти ты должен будешь выплатить твой карточный долг моей семье. Кстати, запиши на всякий случай адресок моей дочери.

— Где же я возьму двенадцать тысяч долларов? — простонал Азиз. — Я простой пастух, и у меня на шее пятеро детей. Даже если я всю свою семью в рабство продам, я таких денег не наберу!

— А зачем же тогда играл? — припечатал Иван.

— Затем, что я мужчина, — не слишком логично объяснил Шакбараев.

— Ладно, друг! Вижу, ты хороший человек, — беспечно сказал Иван. — Так уж и быть, я прощу тебе долг, но при одном условии — ты должен вытащить нас отсюда.

— Ты что! Я не могу! — замахал руками Азиз. — Даже и не думай об этом!

— Если ты вытащишь нас отсюда, получишь наличными двести тысяч долларов, — подал из угла голос Степан Иванович. — Даю слово мужчины. Твоя семья ни в чем не будет нуждаться. Переберетесь в Краснодарский край, купите домик и заживете как положено.

— Двести тысяч? — не поверил своим ушам чеченец.

— Сделаешь все быстро и без шума — получишь двести пятьдесят, — весомо произнес Серый Кардинал.

— Совсем глупым меня считаешь? — укоризненно покачал головой Азиз. — Да если б у тебя такие деньги были, наш командир за тебя бы еще тот выкуп запросил. Он не дурак. Единственное, на что ты годишься, — это на политические требования.

— Это твой командир тебя глупым считает, — сказал Степан Иванович. — За спиной таких бедолаг, как ты, он договаривается получить за меня выкуп в десять миллионов долларов.

— Врешь! — выдохнул Азиз. — Наш командир — истинный мусульманин. Он не станет обманывать своих братьев по вере! Волк — ревностный воин Аллаха. Он воюет не из-за денег, а из-за Родины!

Серый Кардинал презрительно усмехнулся:

— Что ж, продолжай в это верить, пока твой Волк не разбогатеет на несколько миллионов, а ты не схлопочешь шальную пулю, оставив сиротами жену и пятерых детей.

— А ведь у меня еще двое стариков на шее и брат-инвалид, — уточнил Шакбараев.

Кашкин пожал плечами.

— Значит, сирот будет больше, — философски заметил он. — Я-то, слава Богу, не женат.

Некоторое время все трое молчали, созерцая бурые осыпающиеся стены землянки.

Чеченец первым прервал молчание.

— А ты можешь доказать, что ты действительно так богат? — жалобно спросил он.

— Вот это уже совсем другой разговор, — усмехнулся Степан Иванович.

— В таком виде вас родная мать не узнает! — Комнату снова заполнил приятный баритон Папы Сочинского. — Сейчас вам дадут деньги, новые документы — и вы свободны как ветер!

— В каком смысле? — осторожно поинтересовался Джокер.

— Черт! Никак не могу привыкнуть к этим каблукам, — споткнувшись, вполголоса выругался расхаживающий по комнате маркиз.

— В самом прямом! — В голосе Папы Сочинского послышалась насмешка. — Ты обратился ко мне за помощью, и я помог. Теперь вы можете не бояться милиции.

— А как же мой отец! — воскликнула Маша. — Вы что, не поможете нам его спасти?

— А ты полагала, что я немедленно отправлюсь воевать с чеченскими террористами? — удивился Папа Сочинский. — Тебе не кажется, что ты слишком многого просишь?

— Нет, конечно же, нет, — смутилась Маша. — Но ведь вы сами сказали, что заинтересованы в возвращении Серого Кардинала. Значит, мы должны объединиться, чтобы освободить заложников.

— А как же я? — вмешался Альберто. — На мне по-прежнему висит это убийство. Как я теперь выберусь из страны?

— Уверен, что у Родина есть доказательства твоей невиновности, — сказал Папа Сочинский. — Это типичный для него трюк — подстроить убийство, а затем использовать его для вымогательства или шантажа.

— Несколько лет назад нечто подобное произошло в Сочи с моим соседом по камере, — сказал Джокер. — Его обнаружили пьяного в номере в постели с убитой женщиной.

— Я знаю эту историю! — сказал Папа Сочинский. — Не стоило ему садиться за карточный стол с Генсеком. Теперь расплачивается за глупость.

— Так, может быть, мы найдем доказательства и его невиновности? — заволновался Вася.

— Очень может быть, — отозвался Папа Сочинский. — Что ж, будем работать вместе. Вот что вы должны будете сделать…

— Пожалуй, я выпью апельсиновый сок, — задумчиво произнесла Мириам.

— А как насчет пирожных? — поинтересовался Хосе Мануэль.

— Ты же знаешь, что я берегу фигуру, — раздраженно сказала модель, не сводя глаз с могучего тела Костолома, с трудом поместившегося за маленьким столиком кафе.

К удивлению андалузки, во взгляде Гарика не читалось ответного восхищения.

— У тебя есть идеи, где мы можем найти твоего жениха? — спросил Костолом.

— Понятия не имею! — воскликнула Мириам. — Чема считает, что его специально подставили с этим убийством, а затем похитили, чтобы потребовать выкуп.

— Глупости! — отрезал Гарик. — Если его собирались похитить, чтобы потребовать выкуп, то зачем связываться еще и с убийством? Мокруха всегда доставляет лишние хлопоты.

— Мокруха? — не поняла Мириам.

— Убийство, — пояснил Костолом.

— Значит, он ее действительно убил, а потом сбежал с твоей невестой. Я так и знала! — разозлилась модель.

— А я говорю вам, что Альберто никого не убивал, — вмешался журналист.

— Заткнись! — рявкнул Гарик. — У меня есть фотография Маши. Мы можем показывать ее людям на улице и расспрашивать их, не видели ли они эту девушку.

— Ее и так ищет милиция. Зачем же еще и нам напрягаться, — заметила Мириам. — Кстати, на меня их капитан с первого момента глаз положил. Думаю, мне удастся у него что-нибудь выведать.

— Вы наконец дадите мне слово сказать? — поинтересовался журналист.

— Валяй. Только покороче, — недовольно проворчал Костолом.

— Я дал Альберто телефон моего друга, немецкого журналиста, — сказал Хосе Мануэль. — Уверен, что маркиз непременно свяжется с ним, чтобы попросить помощи.

— А ведь это неплохая зацепка, — одобрительно кивнул Костолом. — Что же ты молчал все это время! Звони, чего ждешь!

— Гисберт, привет! — сказал Чема. — Узнаешь старого друга?

— Привет, Хосе Мануэль! Тебя трудно не узнать. Только ты способен так коверкать немецкий язык. Может быть, лучше перейдем на английский?

— Я не один, — сказал Чема. — И я бы предпочел, чтобы содержание нашей беседы осталось между нами. Кстати, я в Сочи.

— Каким ветром тебя занесло в Россию? — спросил Гисберт.

— Тебе, случайно, не звонил Альберто де Арнелья? — проигнорировал его вопрос испанец. — Я дал ему твой телефон, чтобы он обратился к тебе за помощью.

— Маркиз де Арнелья? — удивился Гисберт. — Тот, которого разыскивают за убийство проститутки в гостинице «Жемчужина»?

— Да никого он не убивал! — воскликнул Хосе Мануэль. — Так он тебе звонил?

— Если и звонил, мне об этом неизвестно, — сказал немецкий корреспондент. — Я только час назад вернулся из Чечни, так что связаться со мной по мобильному телефону у него просто не было возможности — я был вне зоны досягаемости.

— А что ты делал в Чечне?

— Пытался сделать репортаж о заложниках, но так ничего толком и не разузнал. Похоже, там какая-то темная история. Уж больно все странно.

— Вот именно об этом я и хотел с тобой поговорить, — сказал Чема. — Альберто приехал в Сочи, чтобы освободить заложников.

— Он что, рехнулся? — спросил Гисберт. — Какое отношение маркиз де Арнелья имеет к этим русским? Кстати, один из них — очень темная лошадка. Похоже, он тесно связан с международной мафией. Неужели Альберто?..

— Давай лучше обсудим это не по телефону, — прервал его Чема. — Похоже, все это более чем серьезно.

— Как насчет ресторана «Серебряная пуля»? — предложил Гисберт. — Это шикарное по русским меркам заведение, где в последнее время тусуются все местные новые русские и боссы преступного мира. Просто наблюдая и слушая, я нередко добываю там весьма полезную информацию.

— Мы можем встретиться прямо сейчас? — спросил Хосе Мануэль.

— Немного позже. Сейчас я заканчиваю статью, которую должен срочно отправить в редакцию. Давай договоримся на десять вечера. Идет?

— Идет, — ответил Чема и повесил трубку.

Костолом окинул журналиста мрачным взглядом.

— И при чем тут чеченские террористы? — спросил он.

— Ты что, понимаешь немецкий? — удивился Чема.