Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Скотт Вестерфельд 13 страница



 

Когда поезд на повороте замедлил ход, она сошла так легко и непринужденно, словно была приехавшей сюда в отпуск туристкой. Притормаживая, Дэрин сбежала по насыпи и, присев, выждала, когда дышащий паром дэв проедет мимо, после чего углубилась в неосвещенные улицы.

Даже в этот поздний час горизонт по-прежнему освещало зарево огней, однако Дэрин решила, что отдых ей нужен сейчас больше, чем пища, а потому, выбрав тупичок пообшарпанней и потемней, она свернулась калачиком, чтобы урвать наконец несколько часов сна.

 

•ГЛАВА 29•

 

Пробудилась она перед рассветом оттого, что кто-то тыкал в нее метелкой — как выяснилось, молодой человек в фартуке; причем задачу свою он выполнял без особого энтузиазма. Едва Дэрин вскочила на ноги, он, ни слова не сказав, отвернулся и продолжил подметать проулок. Понятно, он и не ожидал от нее слов на турецком. Порт Стамбул наверняка изобиловал иностранными моряками, не расстающимися с коньячными бутылками.

Откуда-то издалека доносилось постукивание барабанов и какие-то монотонные напевы. Не многовато ли шума с утра пораньше? Трио бездомных кошек, с которыми она, как выяснилось, спала чуть ли не в обнимку, огляделось с полным безразличием и снова отошло ко сну, стоило метельщику пройти мимо.

Дэрин двинулась наугад, пока не заприметила частокол минаретов где-то по соседству с дворцом султана. Наверняка там должны располагаться рестораны или хотя бы закусочные для туристов. Пирожные успели без остатка раствориться в желудке; к тому же надо было поразмыслить, как ей разыскать Алека в этом огромном городе.

Когда гуляешь по Стамбулу пешком, город выглядит совсем иначе, чем с высоты птичьего полета или даже со спины механического слона. Остро ощущалось множество незнакомых запахов, смешанных с гарью и выхлопами шагоходов. Ранние торговцы толкали перед собой тележки с земляникой, за которыми шлейфом стелился сладкий аромат, заставляющий трепетать ноздри тощих уличных собак. Уши Дэрин внимали разноязыкой речи, а газетные ларьки пестрели самыми разными алфавитами. Хорошо, что во всей этой сумятице существует такая простая штука, как язык жестов, так что понять тебя всегда смогут.

Когда Дэрин в ее германской робе окликнули какие-то моряки-жестянщики, она, улыбаясь в ответ, брякнула что-то из фраз, которых нахваталась от Бауэра с Хоффманом: приветствия и ругательства в ассортименте. Да уж, учиться всегда полезно.

Она нашла какую-то лавку, витрину которой украшали всевозможные бутылки со спиртным, и, малость обтерев свой коньяк, зашла внутрь. Владелец поначалу смотрел на ее застиранную робу искоса, а потом и вовсе чуть не прогнал, когда понял, что роба пришла сюда не покупать, а продавать. Но когда на свет явилась запыленная этикетка бутылки, отношение лавочника изменилось. Он стал учтив и выставил на прилавок столбик монет, а под ее укоризненным взглядом добавил почти такой же.

Рестораны в этот час были еще закрыты, но Дэрин вскоре набрела на какую-то гостиницу. Через несколько минут она уже сидела за завтраком, в который входили сыр, оливки, огурцы, черный кофе и чашка какой-то жидкой субстанции под названием «йогурт» — что-то среднее между молоком и творогом.

За едой Дэрин раздумывала, как же ей найти Алека. В своем сообщении он сказал, что остановился в отеле, название у которого такое же, как имя его матери. Имя Франца Иосифа, его двоюродного дедушки-императора, она, понятно, знала, а также помнила, что и отца Алека звали то ли Франц, то ли что-то вроде этого. Но жены, как видно, редко бывают такими же знаменитыми, как их мужья.

Мимо прошла группа каких-то матросов. Интересно, не австрийцы ли? Если да, то они, конечно, могли бы назвать имя убитой эрцгерцогини — если б только поняли, чего от них добивается Дэрин.

Но потом ей вспомнилась вторая часть послания Алека, насчет того, что его разыскивают германцы. Наверняка вопросы про беглого принца от говорящего на английском моряка в робе жестянщиков лишь вызовут подозрение. Ответ придется искать самой. К счастью, семья Алека знаменита. Может, о ней что-нибудь есть в исторических справочниках? Остается лишь откопать какое-нибудь генеалогическое древо.

Через час Дэрин стояла на ступенях просторной мраморной лестницы с новенькой тетрадью для рисования в руке. Перед ней высилась, если верить информации, почерпнутой из шести диалогов на языке жестов и ломаном немецком, самая новая и самая большая библиотека во всем Стамбуле.

Матово поблескивали на солнце ее громадные бронзовые колонны, а пара крутящихся дверей непрерывно впускала и выпускала посетителей. Проходя через них, Дэрин ощущала примерно то же, что и в вагоне-салоне «Восточного экспресса»: в таком величаво-изысканном дворце ей не место. К тому же в глазах просто рябило от обилия суетящихся кругом машин.

Потолок представлял собой хитросплетение стеклянных трубок, по которым с почти неуловимой для глаза скоростью проносились миниатюрные цилиндры. Из стен торчали пальцы машинок-учетчиков, трепеща словно реснички разволновавшихся воздушных зверей. По мраморному полу, пригибаясь под весом книг, вышагивали заводные шагоходы не крупнее шляпной коробки.

За рядами столов восседала небольшая армия из служащих, но Дэрин, направляясь к монументальным книжным стеллажам, прошла через громадный вестибюль без остановки. Книг здесь были просто миллионы — должны же хоть некоторые из них оказаться на английском.

Однако на подходе ее ждала кружевная железная решетка, перегораживающая все помещение. Через каждые несколько футов висела одна и та же табличка, где на двух десятках языков повторялось: «Доступ закрыт. Обратитесь к служителю зала».

Дэрин возвратилась к столам и, собравшись с духом, подошла к тому из них, за которым сидел служитель наиболее подходящей, по ее мнению, наружности: длинная седая борода и пенсне. Ну и, понятно, феска. Служитель посмотрел на нее с улыбкой, выражающей легкое недоумение: должно быть, не привык видеть матросов, захаживающих в библиотеки во время увольнения на берег.

Дэрин, предварительно поклонившись, вырвала из своей рисовальной тетради два листа и положила их на стол. На одном она нарисовала габсбургский крест, украшавший нагрудную пластину штурмового шагохода Алека. На другом — раскидистое дерево с ветвями, похожими на схемы эволюции воздушных зверей, которые мистер Ригби заставлял их заучивать наизусть. Жестянщики, вероятно, свои семейные древа изображали на иной манер, но библиотекарь наверняка должен был разобраться.

Служитель поправил очки и, окинув наброски вдумчивым взглядом, вопросительно посмотрел на Дэрин.

 

БИБЛИОТЕЧНЫЙ КАТАЛОГ

 

— Вы из Австрии? — Пожилой джентльмен старательно выговаривал слова на языке жестянщиков.

— Нет, сэр. Из Америки. — Несмотря на некоторое знание немецкого, она попыталась зачем-то сымитировать акцент Эдди Мэлоуна. — Но я хочу… — мысли ее метались, — понять войну.

Служитель медленно кивнул.

— Весьма похвально, молодой человек. Минутку, пожалуйста. — Он повернулся к чему-то вроде вделанной в стол фортепианной клавиатуры и пробежался по клавишам. Музыки при этом не прозвучало, зато из прорези в столе высунулась перфокарта, которую он протянул Дэрин. — Удачи вам.

Дэрин с благодарностью поклонилась, вслед за чем прошла к будке в центре зала, на которую указал служитель. Вначале она посмотрела, как пользуется картой стоящая перед ней пожилая женщина. Свою карту женщина вставила в устройство, похожее на миниатюрный ткацкий станок. Карта скользнула подо что-то вроде гребня с тонкими зубчиками. Эти зубчики шустро ходили вверх-вниз, словно выискивая и пробуя на вкус дырочки в карте. Немного полежав под снующим гребнем, карта выскочила обратно. С верхней части будки спустился заводной шагоход, тут же заспешив к шеренгам стеллажей.

Упорное пристрастие жестянщиков к механизации всего и вся раздражало; тем не менее Дэрин шагнула вперед и повторила манипуляцию со своей картой. Когда та выскочила обратно, Дэрин обнаружила, что на ней проштамповался номер. Побродив немного по вестибюлю, она вышла к ряду столиков, тоже пронумерованных. Сев за тот, что соответствовал ее карте, Дэрин достала свою тетрадь для рисования.

Пока она рисовала, вокруг нее, как звук отдаленного прибоя, отдавалось жужжание и стрекот суетящихся вокруг машин. Интересно, как жестянщикам удается преобразовывать вопросы в выбитые на бумаге узоры из дырок? У них что, каждый светоч знания стоит под отдельным номером? Быть может, так и впрямь быстрей, чем бродить между книжных полок, поднимающихся от пола до самого потолка, но кто знает, какие книги Дэрин бы для себя открыла, случись ей проделать весь поиск самостоятельно?

Она поглядела на утыканные учетными машинками стены и невольно подумала: а для чего они здесь? Быть может, записывают каждый вопрос, заданный тому или иному библиотекарю? А если так, то кто просматривает сводные результаты? Дэрин вспомнились глаза, пристально следящие через щели в стене тронной залы, и она нервно забарабанила пальцами.

 

Впрочем, несколько вопросов о трагедии, из-за которой началась вся эта треклятая война, наверняка попросту затеряются в таком колоссальном потоке информации.

Наконец, словно принесшая кость собака, прискакала обратно ее заводная машинка, груженная полудюжиной книг: все как одна увесистые, в потрескавшихся кожаных переплетах.

Взяв одну, затем другую, затем третью, она увлеченно перелистывала толстые, с золотым тиснением страницы. Одни были исписаны готикой жестянщиков, другие непонятной вязью, третьи чем-то походили на письмена, которые Дэрин замечала на стенах снаружи. А вот в одной из них слов, можно сказать, не было вообще — только имена, даты и гербы. На титульном листе здесь красовались габсбургский крест и латинская фраза, которую Дэрин помнила с того самого дня, когда познакомились между собой Алек и доктор Барлоу:

«Bella gerant alii, tu Felix Austria, nube» — «Пусть воюют другие (первую часть Дэрин помнила особо отчетливо), а ты, счастливая Австрия, заключай браки».

— Вот черт, — буркнула Дэрин вполголоса, — сколько же их тут.

Габсбургов действительно было много. И сама книга была такая толстая, что впору подавиться гиппоэску. Корни императорской семьи уходили в историю аж на восемь веков. Впрочем, Алеку всего пятнадцать; значит, он должен быть где-то в конце. Дэрин пробежала последние страницы и действительно вскоре нашла сноску: «Александр, принц фон Гогенберг», а рядом — дату рождения и имена родителей: Франц Фердинанд и София Хотек.

— София, — победоносно шепнула Дэрин, с улыбкой откидываясь на спинку стула.

Оставив стопку книг на столе, она направилась к крутящимся дверям. Спустившись по ступеням мраморной лестницы, Дэрин устремилась к таксомотору, стоящему первым в ряду шестиногих шагоходов в форме здоровенных жуков.

— Отель «София», — засовывая руку в карман с оставшимися монетами, сказала она. По крайней мере, отель он и есть отель, что у жестянщиков, что у дарвинистов.

Водитель вначале кивнул, затем уточнил:

— Отель «Хагия София»?

Дэрин беспечно кивнула. Какая, собственно, разница: «София» — она ведь тоже где угодно София.

Таксист изучил пригоршню монет, после чего кивком указал на заднее сиденье. Дэрин запрыгнула в кабину, радуясь рокочущему под ней мотору, пусть даже это мотор жестянщиков. Разыскивать Алека в многомиллионном городе она предпочитала катаясь, а не гуляя своими ногами.

 

•ГЛАВА 30•

 

Отель «Хагия София» был сама помпезность. Дэрин даже покачала головой: ну конечно, такого, как Алек, именно здесь и следует искать. Один лишь вестибюль был высотой в три этажа, с громадной застекленной крышей из витражного стекла и освещался двумя газовыми люстрами. Коридорные в форменной одежде сопровождали заводные багажные тележки через холл, полный чинно воркующей публики; мраморные лестницы поднимались на просторные галереи и балконы, шипящими ракетами устремлялись вверх паровые лифты.

Но раз уж Алек выбрал этот отель из-за совпадения с именем его матери, может, у него хотя бы хватает ума не изображать здесь принца? Ведь его вроде как разыскивают германцы. А значит, Алек наверняка зарегистрировался под чужим именем. Так как же передать ему весточку?

Дэрин растерянно стояла в надежде увидеть если не Алека, то хотя бы Бауэра или мастера Клоппа. Но вокруг не было ни одного знакомого лица, а тут еще и швейцар в белых перчатках определенно начал к ней присматриваться. Ее краденая роба после ночевки в проулке измялась и испачкалась, так что Дэрин смотрелась здесь как ком грязи на изящной фарфоровой тарелке. А в кармане осталось лишь несколько монет, которых на номер явно не хватит, по крайней мере в этом отеле.

Может, тут удастся разжиться кофе и какой-нибудь закуской? Судя по сегодняшнему завтраку, Стамбул не худшее место, чтобы выбраться на берег, умирая от голода. Дэрин устроилась за столиком в буфетной, причем так, чтобы непременно видеть выход в вестибюль. Официант в английском был не силен, но и на немецком изъяснялся не лучше, чем она сама. Тем не менее вернулся он с кофейником и меню, и вскоре Дэрин уже вкушала роскошь — на этот раз в виде мелко порубленной молодой баранины с орехами и кишмишем, под пунцовым, как синяк, слоем сливового желе. Ела она не спеша, внимательно следя за главным входом отеля.

Публика, среди которой было много состоятельных жестянщиков, входила и выходила. За соседним столиком читал германскую газету почтенный господин в монокле и с завитыми усами. Когда он ушел, Дэрин, воровато оглядевшись, схватила оставленную газету и стала для вида время от времени перелистывать страницы, дескать, балуемся за трапезой чтением.

Последняя страница пестрела фотографиями: новинки сезона, заводные слуги для дома, нарядные дамы на роликовых коньках. Словом, ничего из ряда вон. И тут взгляд Дэрин упал на три фотографии внизу страницы. Одна — «Левиафан», летящий над городом, вторая — коленопреклоненный после своего уличного буйства «Неустрашимый», а на самом нижнем снимке — двое под стражей: Мэтьюз и Спенсер, выжившие во время вылазки под ее неудачным командованием.

Она впилась взглядом в подписи к снимкам, досадуя, что Алек не научил ее хоть немного читать по-немецки. Все три фотографии вряд ли возвещали хорошие новости. «Левиафан» сегодня ночью должен покинуть город, если только разгневанные османы не приказали ему убираться раньше времени.

Дэрин вдруг нахмурилась. Прошлой ночью вроде как планировал сбежать Фольгер? После всех своих приключений Дэрин о нем напрочь забыла.

Поверх газеты она еще раз внимательно оглядела всех этих надутых, тучных индюков-жестянщиков в вестибюле. Нет, ни у одного из них не было той осанки, рослой поджарой фигуры и молодецки закрученных седых усов, что отличали графа Фольгера. А впрочем, ландграфу не требовалось путешествие в библиотеку, чтобы выяснить, как зовут мать Алека. Может, они с Хоффманом уже наверху, сидят и чаевничают с Алеком и остальными!

И тут на глазах у Дэрин в двери вестибюля вошла молодая пара: девушка с пареньком. Оба одеты как местные; девушка — просто красавица, с длинными черными косами, лет восемнадцати на вид.

А при виде паренька Дэрин непроизвольно сглотнула, узнав в нем Алека. В облегающем пиджаке и в феске с кисточкой он выглядел натуральным османом. Понятно, не в форме же австрийского пилота ему расхаживать по Стамбулу, но все равно как-то неожиданно.

Остановившись, Алек оглядывал вестибюль, но она бдительно укрылась за газетой. Кто эта странная девушка? Одна из его новых союзниц? Внезапно это слово окрасилось в голове Дэрин совсем иным смыслом.

Минуту спустя Алек и его спутница направились к лифтам; вскочила на ноги и Дэрин. Кем бы ни была незнакомка, упускать такой шанс нельзя. Шлепнув оставшиеся монеты на столик, Дэрин пошла следом за ними.

Перед молодой парой уже успел остановиться лифт, внутрь которого их препроводил услужливый лифтер. Дэрин махнула газетой, и служащий, кивнув, попридержал дверь. Алек с девушкой оживленно разговаривали меж собой на немецком и на попутчика внимания почти не обратили.

Когда дверь затворилась, Дэрин развернула газету, делая вид, что читает.

— Прекрасная погода у нас нынче, — сказала она на английском. Алек ошеломленно обернулся и застыл, беззвучно открывая и закрывая рот — Дилан, — вежливо произнесла Дэрин, — на тот случай, если ты успел забыть.

— Разрази меня гром! Это ты?! Но какими судь…

— Долго рассказывать, — ответила Дэрин, мельком глянув на девушку. — Да и секретность тут, скажем так, имеет место.

— А, ну да. Надо должным образом тебя представить, — сказал Алек, но, оглянувшись на лифтера, добавил: — Или… чуть погодя.

Остаток пути они проделали в тишине.

Алек подвел их к двойным дверям, за которыми оказался большущий номер: сплошь шелка и кисти, отдельный балкон и надраенный медный звонок для вызова слуг. Кровати здесь видно не было, но за двустворчатыми дверями находилась еще одна комната. Дэрин, заметив, как у девушки округлились глаза, испытала некоторое облегчение: видно, она здесь тоже впервые.

— Наверное, так же роскошно, как в твоем замке, — ухмыльнулась Дэрин.

— А обслуживание даже лучше. Тебе кое с кем здесь надо познакомиться, Дилан.

Повернувшись, Алек позвал:

— Бовриль, guten Tag!

— Guten Tag, — послышалось откуда-то в ответ, и из-за штор показался зверек: то ли ученый мангуст, то ли плюшевая игрушка, то ли и то и другое, с большущими смышлеными глазами и маленькими, изящными лапками.

— Черт меня подери, — выдохнула Дэрин. Она напрочь забыла об исчезнувшей зверушке доктора Барлоу. — Это то, о чем я сейчас думаю?

— Мистер Шарп, — саркастически произнесла зверушка.

Дэрин сморгнула.

— Ой. А откуда она про меня знает?

— Интригующий вопрос, — сказал Алек. — Бовриль, похоже, слушал людскую речь, еще когда сидел в яйце. К тому же он слышал твой голос от той гадкой репортерской лягушки.

— Хочешь сказать, тот щелкопер нас записывал?

Алек кивнул, и Дэрин негромко ругнулась. Получается, лягва повторила угрозы Фольгера?

Что касается странной девушки, то ее Бовриль, кажется, не удивил. Она вынула из кармана пакетик арахиса, и зверушка, забравшись ей на руки, принялась за угощение.

Дэрин вспомнился разговор с доктором Барлоу на борту летающей яхты султана. Ученая леди о назначении существа говорила крайне туманно. Дэрин так и не проняла, какой смысл она вложила в слово «проницательный», а также «врожденная привязанность». Звучало это несколько зловеще, даром что привязанность свойственна и безобидным утятам. Так что к зверушке надо будет присмотреться.

— Ты назвал ее Боврилем? — спросила она Алека.

— В общем-то, назвала ее я, — тщательно подбирая английские слова, ответила девушка. — А то этот глупый мальчишка называл ее просто «существом».

— Но давать фабрикатам имена не полагается! Если к ним излишне привязываться, это усложняет их использование.

— Использование? — переспросила Лилит. — Жестоко так относиться к животным.

Дэрин закатила глаза. Выходит, теперь Алек связался с обезьяньими луддитами?

— А вы, сударыня, может, и мяса не кушаете?

— Мясо-то я кушаю, — сказала, нахмурясь, девушка. — Но это нечто иное.

— Только потому, что вы вбили это себе в голову. А за каким чертом вы назвали его Боврилем? Это же сорт мясного бульона!

Девушка пожала плечами.

— Название английское, к тому же это единственное, что мне нравится у англичан.

— Между прочим, это шотландское блюдо, — пробормотала Дэрин.

— Говоря об именах, я допустил бестактность. — Алек изобразил что-то похожее на поклон. — Лилит, это мичман Дилан Шарп.

— Мичман? — удивилась та. — Так вы, должно быть, с «Левиафана»?

— Так точно, — сказала Дэрин, строго поглядев на Алека. — Хотя я считал, что это секрет.

— Секрет, — насмешливо повторил Бовриль.

— Не волнуйся, — успокоил ее Алек. — У нас с Лилит секретов друг от друга нет.

Дэрин вытаращилась на Алека. Быть того не может! Но не рассказал же он ей о своем происхождении?

— А где же Фольгер? — спросил Алек. — Ты, должно быть, сбежал вместе с ним?

— Дурак, никуда я не сбегал. Я здесь для… — она оглянулась на Лилит, — выполнения секретного задания. И понятия не имею, где сейчас его светлость.

— Но ведь лягушка сказала, что ты собирался помочь Фольгеру с побегом!

Дэрин приподняла бровь. Чего, интересно, еще наболтала ему эта памятливая жаба? Разумеется, Эдди Мэлоун сути угроз Фольгера не понял, равно как и Алек.

— Мистер Шарп, — с прежней игривостью повторила зверушка.

Дэрин намек проигнорировала.

— Я планировал помочь ему и Хоффману с побегом, но мне дали ответственное поручение. Быть может, они справились сами. Хотя. — Дэрин протянула газету, — думаю, у них просто уже не было времени.

Алек, сузив глаза, пробежался по заголовкам.

— «Левиафану» было позволено остаться в столице еще на четверо суток, но накануне ночью отважные османские солдаты обнаружили в Дарданеллах дарвинистских саботажников. Все они были убиты либо взяты в плен. В благородном гневе за такое вероломство великий султан потребовал, чтобы воздушный корабль дарвинистов незамедлительно покинул столицу.

Алек выронил газету.

— Как я, в общем-то, и думал, — сказала Дэрин. — Фольгер замышлял бежать прошлой ночью, но поскольку корабль был отправлен вчера…

— То он улетел вместе с ним, — тихо подытожил Алек.

Дэрин кивнула. В чем-то их чувства совпадали: получается, вместе с графом улетел и «Левиафан».

 

ДИСКУССИЯ В ОТЕЛЕ

 

— Куда они теперь его повезут? В Лондон?

— Нет, — вздохнула Дэрин. — Им сейчас обратно на Средиземное море. В воздушный дозор.

Разумеется, дело было далеко не в одном дозоре. Корабль должен будет ждать прибытия бегемота. Впереди недели напряженных тренировок: предстоит натаскивать громадного зверя в узких бухтах и проливах. Сплошные учения, ночные тревоги. А она здесь, заперта в чуждом городе, в полном одиночестве, если не считать Алека с его людьми, этого вот лори проницательного да еще неизвестной девушки.

— Но, Дилан, — спросил между тем Алек, — если ты не сбежал, то как оказался здесь?

— А то ты не видишь, — усмехнулась Лилит. — Роба германского матроса — это у него маскировка. — Она повернулась к Дэрин. — Значит, ты один из тех диверсантов, правильно?

Дэрин нахмурилась. Что и говорить, соображает эта особа прытко.

— Ну да. Я единственный, кому удалось уйти. А те трое бедолаг были моими людьми.

Алек, опустившись в кресло с кистями, тихо ругнулся по-немецки.

— Жалко. Это я насчет твоих людей, Дилан.

— А мне, думаешь, не жалко? И Фольгера в том числе, — добавила Дэрин, не будучи, впрочем, уверенной в искренности этой фразы. Слишком уж непрост был ландграф для искренности ее чувств. — Он в самом деле очень хотел к тебе примкнуть.

Алек медленно кивнул, глядя в пол отсутствующим взглядом. На секунду в нем проглянул растерянный мальчуган, но вот он, собравшись, поднял на нее взгляд.

— Что ж. Я думаю, ты нам пригодишься, Дилан. Если на то пошло, ты прекрасный солдат. Я уверен, комитет рад будет принять тебя в свои ряды.

— Ты о чем? Какой еще комитет?

— Комитет союза и прогресса. Он собирается свергнуть султана.

Дэрин, распахнув глаза, поглядела на Лилит, затем опять на Алека. Свергнуть султана? Выходит, граф Фольгер был прав и Алек в самом деле связался с шайкой двинутых анархистов? Да не просто, а еще и с обезьяньим луддитским уклоном!

— Алек, — сказала негромко Лилит, — мы не можем посвятить этого мальчика в наши секреты. По крайней мере, пока он не познакомится с Нене.

Алек лишь вяло отмахнулся.

— Дилану доверять можно. Он давно уже знает все про моего отца, но так и не выдал меня своим офицерам.

У Дэрин буквально отвисла челюсть. Алек что, успел рассказать этой вот девице-анархистке насчет своих родителей? Да ведь он в Стамбуле всего три чертовых дня!

Ей вдруг захотелось просто встать и выйти отсюда вон. Там, в порту, она видела, стоит не меньше дюжины судов под британским флагом. Может, какое-нибудь из них вывезет ее в Средиземное море, подальше от этого бедлама? С чего бы ей, забыв о присяге, радеть о каком-то дурацком принце?

— Кроме того, — Алек, встав, положил руку на плечо Дэрин, — здесь, в Стамбуле, Дилан оказался по велению судьбы. Ясно, что ему суждено нам помочь!

Дэрин и Лилит, переглянувшись, одновременно пожали плечами, но Алек их скептицизм проигнорировал.

— Ты послушай, Дилан, — сказал он. — Вот вы, дарвинисты, хотите удержать османов от вступления в войну, так? По этой причине доктор Барлоу и затащила нас всех в такую даль.

— Верно, но потом дела пошли вкривь и вкось. Все, чего мы на сегодня добились, так это того, что султан все плотнее сближается с германцами.

— Может быть, — кивнул Алек. — А если этого султана взять и свергнуть? Со времен недавней революции германцы вызывают у повстанцев все большую неприязнь. И уж они-то не примут сторону жестянщиков ни за что.

— Знаешь, англичане не многим лучше, — заметила Лилит. — Все великие державы стремятся что-нибудь от нас заполучить. Но нам-то, пойми, ваша война даром не нужна. Мы лишь хотим сбросить с шеи султана.

Дэрин коротко взглянула на девушку: так и непонятно, можно ей доверять или нет. Алек, судя по всему, доверился, раз уж выболтал все свои секреты. А если напрасно? Ну а коли так, то ему тем более нужен кто-то, кому он действительно может доверять.

— Великие державы, — отвлекшись на секунду от уплетания арахиса, внес в разговор свою лепту Бовриль.

Дэрин медленно вздохнула. Она пробралась в Стамбул для того, чтобы помочь Алеку, и вот он сам просит помощи. Только объем ее куда как превышает все самые смелые ожидания. Зато если султана действительно удастся выкинуть из дворца, тогда проливы останутся свободны и русской армии не грозит истощение. И алчное стремление жестянщиков утвердиться в Азии пойдет прахом.

Так что это шанс не просто помочь Алеку, но и изменить ход всей треклятой войны. Быть может, остаться здесь — ее долг.

— Что ж, ладно, — произнесла Дэрин. — Чем смогу, помогу.

 

•ГЛАВА 31•

 

— Ну как, похож я на турка? — спросил Клопп, рассматривая себя в зеркало.

Алек не сразу нашелся, что сказать. На турка мастер-механик походил менее всего, скорее на обернутый в синий шелк цеппелин с кисточкой на покатой носовой части.

— Может, лучше бы смотрелось без фески? — задумчиво предложил Бауэр.

— Наверное, ты прав, Ганс, — рассудил Алек. — Тюрбан бы лучше подошел.

— Без фески, — сказал с плеча Алека Бовриль, уплетая очередную сливу.

— Феска тоже неплохо, — заметил Дилан.

С немецким у паренька определенно обстояло лучше, хотя словарный запас все еще нуждался в пополнении.

— А как завязывается тюрбан? — поинтересовался Клопп, но этого никто не знал.

Бауэр с Клоппом торчали безвылазно в отеле уже примерно неделю и понемногу сходили от этого с ума. Клетка, хоть и золоченая, все равно остается клеткой. Наконец-то наметилось дело: поход на склад Завена, чтобы осмотреть шагоходы комитета. Проблема состояла в том, как туда добраться незамеченными.

Алек с Диланом накупили на Большом базаре кое-каких вещей для маскировки, но результат не слишком впечатлял, точнее, впечатлял, но не так, как хотелось бы.

Бауэр смотрелся чересчур броско, прямо как швейцар при входе в отель, а Клопп в своих свободных одеждах стал похож на шелковое облако в штанах.

— Нам и необязательно выдавать себя за османов, — потерял терпение Алек. — Тут всего-то пройти через вестибюль и сразу в таксомотор, а на нем до склада. На нас и внимания не обратят.

 

— Тогда уж вам, юный господин, можно сразу одеться как принц из габсбургского дома, — заметил Клопп, снимая феску. — Особенно учитывая, что анархистам известно ваше настоящее имя.

— Да не анархисты они! — уже в сотый раз повторил Алек. — Анархисты за то, чтобы уничтожить все правительство. А комитет желает всего лишь передать власть выборному парламенту.

— Все одно, нехорошее это дело, — покачал головой Клопп, — чтобы подданные убивали венценосных особ. Или вы забыли, как те сербские парни метали бомбы в ваших родителей?

Алек вскинулся было на подобную дерзость, но, подумав, мысленно махнул рукой. Представление о революциях было у старика самое смутное, а трескотня Лилит насчет равноправия женщин не вызывала ничего, кроме досады.

Ну да ладно, знакомство с Завеном и железные шлемы должны его порадовать. Ничто не действует на Клоппа так благотворно, как вид нового шагохода.

— За тем нападением, мастер Клопп, стояли германцы. А союз с комитетом — единственный способ с ними поквитаться.

— Уповаю на вашу правоту, юный господин.

— Вот так-то, — откликнулся Алек тоном кронпринца и посмотрел на Бауэра, который под его взглядом поспешно кивнул.

Зато убедить Дилана оказалось куда труднее.

Он почему-то сразу невзлюбил Лилит и наотрез отказался говорить о сути своего задания в Стамбуле, заметив лишь, что оно не из тех секретов, которыми можно делиться с «шайкой двинутых анархистов».

Все равно хорошо, что Дилан здесь и готов помогать. Один вид этого бесшабашного паренька вселял в Алека уверенность, что провидение на их стороне.

— Зверька нам надо взять с собой, — сказал по-английски Дилан, аккуратно одергивая свой шелковый костюм. Одежда сидела на нем безукоризненно; над ее подгонкой он провозился не меньше часа. — Доктор Барлоу говорит, что этот фабрикат может оказаться очень полезным.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.