ХОЛОДНАЯ ВОДА

Тэлли осталась у постели Зейна. Он не спал и мог разговаривать, и ей легче было находиться здесь, чем обсуждать что‑ либо с Дэвидом. Все ушли и оставили их наедине.

– Ты знал, что с тобой происходит?

Зейн ответил не сразу. Теперь его речь изобиловала долгими паузами, почти как у Эндрю.

– Я понимал, что мне становится все хуже. Иногда даже для того, чтобы просто переставлять ноги, мне нужно было сосредоточиться. Но я не чувствовал себя настолько живым с тех самых пор, как стал красивым. Дело стоило того – обрести просветление рядом с тобой. Я думал: вот мы разыщем Новый Дым, и мне тут помогут.

– Тебе уже помогают. Мэдди сказала, что она ввела тебе немного…

Тэлли не договорила. У нее пересохли губы.

– Стволовых клеток? – подсказал Зейн и улыбнулся. – Ну да, конечно, свежеиспеченные нейроны. Теперь осталось только рассовать их по местам.

– Мы сделаем это. Мы будем стараться, чтобы ты был просветленным, – сказала Тэлли, и ей самой показалось странным собственное обещание.

Она сказала «мы», имея в виду себя и Зейна, как будто Дэвида не существовало.

– Если во мне еще осталось что просветлять, – устало выговорил Зейн. – Нет, не все мои воспоминания стерлись. Больше всего пострадали когнитивные центры и некоторые двигательные навыки.

– Когнитивные центры? Это… Это значит, мышление? – осторожно спросила Тэлли.

– Да, и с движениями проблемы. Мне трудно ходить. – Зейн пожал плечами. – Но мозг так устроен, Тэлли, что способен переносить разные повреждения. Он так сконструирован, что все как бы хранится везде сразу. И когда что‑ то повреждается, то оно не теряется совсем. Просто… затуманивается. Чувствуешь себя, как с похмелья. – Он рассмеялся. – Похмелье просто жуткое. И если бы ты знала, как мне надоело целыми днями валяться в постели. А еще у меня, похоже, зуб разболелся от здешней еды. Мэдди говорит, что это просто фантомные боли из‑ за поражения мозга.

Он ругнулся и потер щеку.

Тэлли взяла его за руку.

– Не могу поверить, что ты так мужественно все это переносишь. Просто поразительно.

– Это ты о себе должна так говорить, Тэлли. – Зейн попытался приподняться и сесть, но у него дрожали руки, и видно было, как он слаб. – Ты сумела вылечиться без всяких лекарств, которые бы привели в порядок твой мозг. Вот это невероятно!

Тэлли опустила взгляд, посмотрела на их сцепленные руки. Она совсем не казалась себе невероятной. Она была грязная, от нее воняло, и она чувствовала себя просто ужасно из‑ за того, что не приняла обе капсулы. Тогда ничего этого не случилось бы. У нее даже не хватало храбрости поговорить с Зейном о Дэвиде, и наоборот.

– Странно было увидеть его? – вдруг спросил Зейн.

Тэлли посмотрела на него. Заметив ее обескураженность, он усмехнулся.

– Перестань, Тэлли. Я не читаю твои мысли. Меня тут столько раз насчет этого разговора предупреждали… Ведь ты мне о нем сказала, когда мы с тобой в первый раз поцеловались, помнишь?

– Да… – Значит, Зейн этого ждал все время. Тэлли и сама могла бы догадаться. Может быть, ей просто не хотелось увидеть очевидное. – Да, – сказала она. – Видеть его довольно странно. Я совсем не ожидала, что именно он встретит меня на Ржавых руинах. Что мы встретимся одни, лицом к лицу.

Зейн кивнул.

– Очень интересно было ждать тебя. Его мать говорила, что ты вообще не придешь. Что ты, наверное, струсила, потому что, по большому счету, не лечилась. Якобы ты мне только подыгрывала, изображала просветленность.

Тэлли закатила глаза.

– Она меня недолюбливает.

– Что ты говоришь? – чуть насмешливо проговорил Зейн. – Но мы с Дэвидом решили, что рано или поздно ты появишься. Мы решили, что…

Тэлли простонала:

– Так вы с ним что, теперь закадычные друзья?

Зейн довольно долго молчал.

– Пожалуй, да. Когда мы сюда добрались, он очень много расспрашивал меня о тебе. Думаю, он хотел узнать, сильно ли изменила тебя красота.

– Правда?

– Правда. Он встретил нас на Ржавых руинах. Он и еще Крой. Они там ждали сигнальных вспышек. Оказывается, они специально оставили в одном доме журналы, чтобы их увидели городские уродцы и поняли, что на развалинах побывал кто‑ то из дымников. – Зейн говорил все менее разборчиво, казалось, он засыпает. – Ну… Я вроде как обрадовался, что наконец увидел его… После того как струсил тогда, много месяцев назад. – Он посмотрел Тэлли в глаза. – Знаешь, Дэвид очень тосковал по тебе.

– Я разрушила его жизнь, – тихо пробормотала Тэлли.

– Ты ничего не делала нарочно. Теперь Дэвид это уже понял. Я сказал ему, что, когда ты собралась предать Дым, это было из‑ за того, что чрезвычайники грозили оставить тебя на всю жизнь уродкой.

– Ты так ему сказал? – Тэлли перевела дыхание. – Спасибо. А у меня даже не было возможности объяснить ему, почему я пришла в Дым, как меня шантажировали, как вынудили это сделать. В ту ночь, когда я во всем призналась, Мэдди заставила меня уйти.

– Да. И Дэвид на нее за это обиделся. Ему очень хотелось снова поговорить с тобой.

– Ох… – горько вздохнула Тэлли.

Они с Дэвидом очень многое между собой не прояснили. Конечно, мысль о том, что Дэвид и Зейн в подробностях обсуждали ее историю, не очень радовала Тэлли, но, по крайней мере, теперь Дэвид знал все. Она снова вздохнула.

– Спасибо за то, что рассказал мне. Наверное, это довольно дико выглядит.

– Немножко. Но ты не должна так расстраиваться. Из‑ за того, что произошло тогда.

– Как же не расстраиваться? Я погубила Дым, и отец Дэвида умер из‑ за меня.

– Тэлли, всеми в городе манипулируют. Цель всего того, чему нас учат, – чтобы мы боялись перемен. Я пытался втолковать Дэвиду, как это происходит, что со дня нашего рождения мы попадаем в машину, которая нами управляет.

Она покачала головой.

– Это не оправдание для того, чтобы предать своих друзей.

– Что ж… Я сделал то же самое – задолго до того, как ты познакомилась с Шэй. И если говорить о Дыме, я виноват не меньше тебя.

Тэлли изумленно посмотрела на него.

– Ты? Как это понимать?

– Я тебе рассказывал, как я познакомился с доктором Кейбл?

Тэлли глядела на него, понимая, что этот разговор они, похоже, не закончат никогда.

– Нет, не рассказывал.

– После той ночи, когда мы с Шэй испугались и не убежали с остальными, они ушли в Дым. Майндеры в интернате подслушивали все наши разговоры и знали, что главным был я, поэтому меня и стали расспрашивать о том, куда все подевались. Я помалкивал. Тогда за мной явились чрезвычайники. – Он заговорил тише, словно у него на руке по‑ прежнему был интерфейсный браслет. – Меня отвезли в их заведение – туда, за промышленную зону, куда и тебя возили. Я пытался держаться, но они стали мне угрожать. Говорили, что сделают меня таким же, как они.

– Таким, как они? Чрезвычайником?

У Тэлли пересохло в горле.

– Да. После этого мне было не так уж страшно превратиться в красавца. И я рассказал им все, что знал. Сказал им, что Шэй тоже собиралась бежать, но тоже струсила и раздумала. Вот почему они знали про нее. Наверное, поэтому и стали следить…

У него сорвался голос.

Тэлли ошеломленно заморгала.

– Следить за мной, когда мы с ней подружились, – закончила она мысль Зейна.

Он устало кивнул.

– Понимаешь теперь? Все началось с меня, когда я должен был уйти, но не ушел. Я никогда не смогу осудить тебя за то, что случилось с Дымом, Тэлли. Это настолько же твоя вина, насколько моя.

Она взяла его за руку и покачала головой. Он не должен был себя ни в чем винить после того, через что ему пришлось пройти.

– Зейн, нет. Ты не виноват. Это было так давно. – Она вздохнула. – Может быть, ни ты, ни я ни в чем не виноваты.

Какое‑ то время они молчали, и Тэлли словно бы слышала эхо своих последних слов. Зейн лежал перед ней, наполовину потерявший разум, так какой смысл был заниматься самобичеванием? Возможно, ее размолвка с Мэдди была такой же бессмысленной, как кровная месть между жителями деревни Эндрю и чужаками. Раз им всем предстоит жить в Новом Дыме, старые обиды следует оставить позади.

Конечно, остается еще очень много сложностей.

Тэлли осторожно поинтересовалась:

– Ну и что ты думаешь о Дэвиде?

Зейн устремил задумчивый взгляд на свод купола.

– Он очень пытливый. По‑ настоящему серьезный. Он не легкомысленный, в отличие от нас. Ты это знаешь?

Тэлли улыбнулась и сжала его руку.

– Да, знаю.

– И еще он… некрасивый.

Тэлли кивнула. Она вспоминала, как в Дыме Дэвид всегда смотрел на нее, словно она – красавица. А она порой, глядя на него, чувствовала себя так, словно видит лицо красавца. Может быть, когда она примет настоящее лекарство, эти чувства вернутся. А может быть, они ушли навсегда – но не из‑ за операции, а просто потому, что их время ушло, и она встретила Зейна, и они так много пережили вместе.

Когда Зейн наконец уснул, Тэлли решила искупаться. Фаусто объяснил ей, как добраться до источника на дальнем склоне горы. Он сказал, что вода там сейчас покрыта тонкой корочкой льда, но что там довольно глубоко и можно погрузиться по шею.

– Ты только захвати с собой куртку с подогревом, – посоветовал он. – Иначе вернуться не успеешь, замерзнешь насмерть.

Тэлли казалось, что лучше умереть, чем оставаться такой грязной, и ей мало было обтереться влажной тряпкой. Кроме того, ей хотелось немного побыть одной, и она надеялась, что, окунувшись в ледяную воду, потом наберется храбрости для разговора с Дэвидом.

Спускаясь на скайборде вдоль склона горы и рассекая предвечерний морозный воздух, Тэлли поражалась тому, как ясно и четко она видит окрестности. Она до сих пор с трудом верила в то, что на самом деле лекарство не принимала; ведь она чувствовала себя такой же просветленной, как обычно. Мэдди что‑ то говорила насчет «эффекта плацебо» – как будто одной уверенности в том, что ты лечишься, может хватить, чтобы все исправить в твоем мозгу. Но Тэлли понимала, что произошло нечто большее.

Зейн изменил ее. С самого первого поцелуя, еще до того, как он сам принял лекарство, она чувствовала себя просветленной рядом с ним. Тэлли гадала, нужно ли ей теперь принимать лекарство или она сама по себе сможет остаться навсегда такой, как теперь. Мысль о том, чтобы принять капсулу с препаратом, который сожрал часть мозга Зейна, совсем не радовала ее – даже при том, что она могла одновременно принять второе лекарство, вовремя останавливающее действие первого. Может быть, магия Зейна способна помочь ей избежать и того и другого. Теперь они могут помогать друг другу, его мозг бы потихоньку восстанавливался, а Тэлли тем временем не даст себе вернуться в омут красотомыслия.

В конце концов, они проделали вместе такой большой путь. Еще до появления лекарства они сумели изменить друг друга.

Конечно, Дэвид тоже изменил Тэлли. В Дыме именно он уговорил ее остаться там, такой как есть, не возвращаться в город. За две недели, прожитые в Дыме, мир для Тэлли стал иным, а все началось… когда же все началось? С первого поцелуя с Дэвидом.

– Везет же мне, – тихо проговорила Тэлли. – Спящая Красавица с двумя принцами.

Что же ей было делать? Выбирать между Дэвидом и Зейном? Сейчас, когда они все трое оказались здесь, под одной крышей? Ей казалось, что это несправедливо – то, что она оказалась в таком положении. Она почти забыла Дэвида, когда познакомилась с Зейном, но ведь она не хотела, чтобы ее воспоминания стерлись.

– Спасибо вам большое, доктор Кейбл, – процедила она сквозь зубы.

Вода оказалась действительно холодной.

Тэлли легко разбила корочку льда и со страхом уставилась на бурлящий родник. «Может быть, дурно пахнуть – это еще не самое страшное на свете? – трусливо подумала она. – А через три‑ четыре месяца наступит весна…»

Она зябко поежилась, включила на полную мощность систему обогрева позаимствованной у кого‑ то из дымников куртки и начала раздеваться. Зато принятие ледяной ванны поможет ей хорошенько прочистить мозги.

Прежде чем прыгнуть в воду, Тэлли быстро намазала тело жидким мылом и даже втерла немного мыла в волосы, прикинув, что сможет продержаться в холодной воде секунд десять. Она понимала, что придется нырять: о том, чтобы потрогать воду ногой и войти постепенно, не могло быть и речи. Как только ее кожи коснется обжигающе холодная вода; ее движениями будут управлять только законы гравитации.

Тэлли сделала вдох, задержала дыхание… и прыгнула в источник.

Ледяная вода сжала ее, словно в тисках, выдавила из легких воздух, сковала все мышцы. Тэлли обхватила себя руками, сжалась в комок, но холод пронзал плоть насквозь, пробирал до костей.

Тэлли пыталась вдохнуть, но ей удавалось лишь хватать воздух крошечными глотками. Все ее тело дрожало с такой силой, будто вот‑ вот разорвется на части. Гигантским усилием воли она заставила себя погрузить голову в воду. Исчезли все звуки – хриплое дыхание и журчание ручья сменились глухим рокотом воды. Дрожащими руками Тэлли начала яростно тереть волосы.

Выставив голову над поверхностью, Тэлли сделала несколько глубоких вдохов и непроизвольно расхохоталась. Все вдруг стало таким чистым, мир сделался таким просветленным, каким не бывает ни после чашки крепкого кофе, ни после бокала шампанского. Ощущение было более ярким, чем свободное падение с неработающим скайбордом в обнимку. Несколько секунд она пролежала в воде, восхищаясь тем, что видела – чистотой неба и совершенной красотой облетевшего дерева рядом с источником.

Тэлли вспомнила, как впервые выкупалась в холодной реке несколько месяцев назад и как тогда тоже увидела мир по‑ другому. А ведь это случилось до того, как во время операции изуродовали ее мозг, до того, как она встретила Дэвида, не говоря уж о Зейне. Еще тогда ее сознание начало меняться, она стала понимать, что природа не нуждается в пластических операциях, что люди красивы и так.

Быть может, для того чтобы бодрствовать, ей не был нужен принц‑ красавец – как и принц‑ уродец, если на то пошло. В конце концов Тэлли сумела выздороветь без лекарств и добралась сюда сама. Она ни разу не слышала, чтобы кто‑ то сумел убежать из города дважды.

Может быть, она была просветленной от природы, и это качество просто дремало где‑ то внутри нее. И нужно было только влюбиться в кого‑ то – или оказаться в дикой глуши, или просто нырнуть в холодную воду, чтобы эта просветленность проявилась.

Тэлли еще не успела вылезти из источника, когда услышала крик – хриплый оклик прозвучал с высоты.

Она поспешно выбралась на берег. Порывы ветра показались ей еще холоднее воды. Полотенца, которые она захватила с собой, на морозе стали жесткими и царапали кожу. Она еще не закончила вытираться, когда увидела скайборд, остановившийся всего в нескольких метрах от нее.

Дэвид словно и не заметил, что Тэлли не одета. Он спрыгнул со скайборда и побежал к ней, держа что‑ то в руке. Резко остановившись около ее рюкзака, он провел вдоль него прибором с датчиком. «Жучки» ищет, – поняла Тэлли.

– Это не ты, – проговорил Дэвид. – Я знал, что это не ты.

Тэлли поспешно одевалась.

– Но ведь ты уже…

– Откуда ни возьмись появился сигнал. Передаются наши координаты. Мы поймали этот сигнал по радио, но пока не нашли источник. – Он бросил взгляд на рюкзак Тэлли. Его взгляд по‑ прежнему выражал несказанное облегчение. – Но не ты принесла трекер.

– Конечно, не я. – Тэлли уселась на землю, натянула и принялась быстро шнуровать ботинки. Сердце бешено колотилось, прогоняя из тела холод. – Но разве ты не проверяешь всех, кто к вам приходит?

– Проверяю. Но «жучок», видимо, дремал. Он начал передавать сигнал только после того, как кто‑ то активировал его. А может быть, он должен был включиться в определенное время. – Он обшарил взглядом горизонт. – Скоро здесь будут чрезвычайники.

Тэлли вскочила.

– Надо бежать.

– Мы не можем никуда уйти, пока не найдем трекер.

– Почему, не можем? – спросила Тэлли, надевая магнитные напульсники.

– Мы несколько месяцев собирали продукты и вещи, Тэлли. Мы не можем теперь бросить все это – при том, что к нам только что присоединились твои друзья, «кримы». Но мы не узнаем, что можно взять с собой, а что нельзя, пока мы не поймем, откуда исходит сигнал. А он никак не обнаруживается.

Тэлли забросила за спину рюкзак, щелкнула пальцами, и ее скайборд приподнялся над землей. Она шагнула на летательную доску, еще не до конца придя в себя после ледяной ванны, и вдруг вспомнила недавний разговор…

– Зубная боль… – пробормотала она.

– Что?

– Две недели назад Зейн побывал в больнице. «Жучок» в нем.