ОХОТА. ЮНАЯ КРОВЬ

ОДНА

Ей снова приснилась прекрасная принцесса.

Она была заперта в высокой башне с умными стенами. Эти стены имели отверстия, которые могли дать ей все, чего бы она только ни пожелала, – еду, потрясающих друзей, красивую одежду. И самое чудесное – на стене висело зеркало, поэтому принцесса могла любоваться собой с утра до ночи.

Единственная проблема состояла в том, что из этой башни нельзя было уйти. Строители забыли снабдить башню лифтом и даже лестницей. Короче говоря, принцесса застряла здесь навсегда.

В один прекрасный день принцесса поняла, что ей жутко скучно. Ее манил вид из окна башни – округлые холмы, поля, поросшие белыми цветами, и далекий темный лес. Она все чаще любовалась этим видом, а не своим отражением в зеркале, – такое часто случается с непоседливыми девицами.

Принцесса почти не надеялась, что за ней явится прекрасный принц и спасет ее. Если он и собирался это сделать, то здорово задерживался.

Оставалось только выпрыгнуть из окошка.

Отверстие в стене выдало принцессе очень миленький зонтик (она рассчитывала, что зонтик послужит ей чем‑ то вроде парашюта) и замечательное новое платье, в котором будет хорошо гулять по полю и лесу, а еще – медный ключик, чтобы она могла возвратиться в башню, если пожелает. Но принцесса, гордо рассмеявшись, швырнула ключик в камин, убежденная в том, что никогда в жизни в эту башню не вернется. Даже не удосужившись на прощание взглянуть в зеркало, она поспешила на балкон и шагнула… прямо в пустоту.

Но оказалось, что до земли далеко – намного дальше, чем ожидала принцесса, а от зонтика толку мало. Падая, принцесса понимала, что надо было попросить у умной стены спасательную куртку или парашют – ну хоть что‑ нибудь получше зонтика от солнца, понимаете?

Она сильно ударилась о землю и долго лежала, не в силах пошевелиться и гадая, как же все могло так обернуться. Принц, который помог бы ей встать на ноги, так и не пришел, новое платье было безнадежно испорчено, а из‑ за своей глупой гордости она не могла возвратиться в башню.

А самое противное – тут, за пределами башни, в большом мире, не было ни одного зеркала, поэтому принцессе только оставалось гадать, вправду ли она по‑ прежнему красива… или после падения ее жизнь совсем‑ совсем изменилась.

Когда Тэлли очнулась от этого неприятного сна, солнце успело проделать половину своего пути по небу.

Она с трудом поднялась на ноги – за ночь она основательно увязла в грязи, и пришлось вырываться из ее цепких объятий. К тому же батарейки пальто благополучно сели, а без подогрева оно превратилось в холодную и сырую тряпку, которая липла к телу и пахла не самым приятным образом. Тэлли сняла пальто и расстелила его на плоском прибрежном валуне – пусть подсохнет на солнышке.

Впервые за последние несколько дней небо расчистилось, воздух стал прозрачным и холодным – оттепель закончилась вместе с дождем. Теперь на деревьях искрился иней, грязь под ногами подмерзла и похрустывала тонкой корочкой льда.

Тэлли больше не знобило, только голова здорово кружилась. Чтобы исследовать содержимое рюкзака, девушке пришлось опуститься на землю. Фаусто сумел собрать кое‑ что из обычного походного набора дымников: нож, фильтр‑ кипятильник, прибор‑ навигатор, зажигалку и фальшфейеры, а также несколько десятков пакетиков с жидким мылом. Кроме того, Тэлли взяла с собой трехмесячный запас пищевых концентратов (она еще не забыла, как они ценились у дымников). К счастью, она сложила их в водонепроницаемый пластиковый пакет, так что еда уцелела. А вот рулоны туалетной бумаги, к ее ужасу, превратились в два белых бесформенных комка. Тэлли положила их на камень рядом с пальто, хотя сильно сомневалась, что они когда‑ нибудь просохнут. Она сокрушенно вздохнула: за все время жизни в Дыме ей так и не удалось привыкнуть обходиться вместо бумаги листьями.

Оглядевшись, Тэлли увидела жалкую кучку хвороста и вспомнила, что ночью пыталась развести костер, не отдавая себе отчета в том, как это было бы глупо и неосторожно. Ведь Комиссия по чрезвычайным обстоятельствам точно послала за воздушным шаром аэромобили, а с высоты преследователи вмиг разглядели бы огонек в лесу.

Сейчас никаких признаков погони не наблюдалось, но Тэлли все же решила уйти подальше от реки. Обогрев пальто отключился, значит, ночью все‑ таки придется развести костер, чтобы не околеть.

Но все по порядку. Сначала нужно приготовить еду.

Девушка пошла к реке, чтобы набрать воды в походный фильтр. На каждом шагу от ее кожи и одежды отваливались комья грязи. Еще никогда в жизни Тэлли не была такой грязной, однако не мыться же в ледяной воде – согреться‑ то потом можно будет только у костра. Лихорадка, терзавшая ее ночью, отступила – скорее всего, сработала усиленная операцией иммунная система, – но рисковать здоровьем в такой дали от города Тэлли все же не хотела.

Впрочем, собственное здоровье ее сейчас волновало меньше всего. Она помнила, что Зейн где‑ то в этом лесу, и, может быть, он тоже пытается выжить в одиночку. Они с Фаусто выпрыгнули из гондолы почти одновременно, но могли приземлиться в нескольких километрах друг от друга. Если по пути к Ржавым руинам у Зейна случится приступ, а рядом не будет никого, чтобы помочь…

Тэлли прогнала эту мысль. Сейчас главное было – самой добраться до руин, иначе она уже не сможет помочь ни Зейну, ни кому бы то ни было. А значит, довольно пустых терзаний, займемся‑ ка лучше завтраком.

Ей пришлось дважды наполнить фильтр, чтобы он отцедил достаточно чистой воды. Тэлли выбрала из своих запасов пакетик с ярлыком «РисТай» – то есть с рисом по‑ тайски – и, нажав на кнопку, стала ждать, когда в фильтре закипит вода. Вскоре аппетитно запахло распаренным рисом со специями, и к тому времени, когда фильтр звонким писком сообщил, что еда готова, Тэлли едва не захлебнулась слюной.

Расправившись с рисом, Тэлли запоздало сообразила, что ей больше не обязательно питаться впроголодь, и приготовила себе еще порцию «КарриМака» – то есть макарон с карри. Ведь голодать приходилось ради того, чтобы легче было снять интерфейсный браслет и сохранять ясность сознания, но от браслета Тэлли уже избавилась, а для поддержания просветленности к ее услугам была дикая природа. Вряд ли можно погрузиться в дурман красотомыслия, когда вокруг холодный и полный опасностей мир.

После завтрака Тэлли включила навигатор, и прибор сообщил ей весьма неутешительные новости. Она дважды проверила расчеты, прежде чем смогла поверить в то, что за ночь действительно преодолела такое расстояние. Ветры, дувшие с моря, угнали воздушный шар далеко на восток, тогда как Ржавые руины остались на западе, а потом течением реки ее довольно долго несло на юг. В результате девушка оказалась так далеко от руин, что напрямик ей пришлось бы идти до них больше недели. Но прямой путь не годился. Надо было по широкой дуге обойти город, да еще все время держаться в лесу, чтобы не заметили с воздуха.

Интересно, как скоро чрезвычайники выйдут на ее след? Хорошо еще, они не знают, что ее скайборд утонул. Им и в голову не придет, что беглянка плетется пешком, агенты будут исходить из того, что она продолжает путь по воздуху, а значит, должна держаться вблизи реки или природных залежей железа.

Поэтому лучше будет поскорее убраться подальше от реки.

С тяжелым сердцем Тэлли принялась собирать свои жалкие пожитки. Еды у нее было больше чем достаточно, а в горах после продолжительных дождей должно было скопиться много воды, и все‑ таки ее не оставляло ощущение, что она проиграла. Судя по тому, о чем рассказывали Сасси и Декс, новодымники не собирались задерживаться в Ржавых руинах надолго. Они могут уйти оттуда в любую минуту, а Тэлли от руин отделяла неделя нелегкого пути.

Она очень надеялась, что Зейн и Фаусто дождутся ее… А вдруг они решат, что ее схватили? Или что она расшиблась при падении? Или что струсила и не решилась спрыгнуть?

«Нет, – твердила она себе. – Зейн в такое ни за что ни поверит. Он будет ждать меня столько, сколько понадобится».

Тэлли вздохнула, завязала непросохшее пальто рукавами на поясе и вскинула на спину рюкзак. Какой смысл гадать, где теперь остальные беглецы. Ей оставалось только пробираться к руинам и молиться, чтобы удалось застать там хоть кого‑ нибудь.

Больше идти было некуда.

Путешествовать по нехоженому лесу оказалось очень тяжело. Каждый шаг приходилось отвоевывать. Когда Тэлли жила в Дыме, она чаще всего летала на скайборде, а если и ходила пешком, то не напролом, а по утоптанным тропам. Но теперь ей приходилось прокладывать себе путь среди дикой природы, враждебной и непокорной. Густой подлесок стоял стеной, колючие кусты цеплялись за ноги, царапались и кололись. Тэлли то и дело рисковала оступиться, поскользнувшись на извилистом корне.

Со всех сторон слышался шелест капели. Сосновые иголки сверкали инеем, но солнце постепенно растапливало его, и лес окутывала холодная искристая дымка. Тэлли словно очутилась в волшебном ледяном дворце. Тут и там сквозь хвойные кроны пробивались яркие солнечные лучи. Дымка делала их видимыми, и казалось, будто в землю вонзились копья из чистого света. Однако вся эта красота была не очень‑ то дружелюбна – стоило Тэлли задеть ветку, как ей на голову обрушивался ледяной душ.

Осенью, когда она искала Дым, ей пришлось пересечь местность, где все растения были вытеснены орхидеями – продуктом генной инженерии ржавников. Печально, конечно, зато ходить по цветущим полям было не в пример легче. Иногда Тэлли казалось, что она может понять ржавников с их стремлением уничтожить природу.

Природа бывает той еще врединой.

Тэлли упрямо пробиралась сквозь лес, и чем дальше, тем больше ей казалось, что лес ополчился на нее. Колючие ежевичные заросли словно нарочно вырастали именно там, где, если верить навигатору, пролегал путь к цели. А в других местах густой подлесок гостеприимно расступался, предлагая легкие тропы, которые уводили в сторону от нужного направления. Ни о каком движении по прямой не могло быть и речи. Это была природа, а не какое‑ нибудь скоростное шоссе ржавников, идущее напрямик через горы, пустыни и все, что попадется на пути.

Но ближе к вечеру Тэлли обнаружила, что все же вышла на тропу – одну из тех, какими пользовались предки ржавников тысячи лет назад. Дэвид когда‑ то рассказывал ей: большинство древних троп протоптали животные. Даже оленям и волкам не нравится продираться сквозь девственные чащобы. Как и люди, звери поколение за поколением придерживались одних и тех же троп.

Правда, Тэлли всегда думала, что заметить звериную тропу в лесу способен только Дэвид. Он вырос на лоне природы и, в общем‑ то, мало чем отличался от далеких предшественников ржавников. Но по мере того, как вокруг нее начали удлиняться тени, Тэлли стала замечать, что тропа виляет все меньше и идти по ней становится легче. Казалось, кто‑ то бесхитростно прорубил проход через лес.

У Тэлли неприятно засосало под ложечкой. Время от времени вокруг с тихим шелестом обрушивался на землю снег, скопившийся на ветвях, и ей стало казаться, что вокруг кто‑ то шныряет, следит за ней, оставаясь невидимым…

Следы животных на тропе были почти неразличимы, но Тэлли помогло идеальное зрение, обретенное после операции. Кроме того, похоже, за время жизни в Дыме она научилась большему, чем ей казалось. Успокойся, сказала она себе. Это звериная тропа. Люди поблизости жить никак не могут. Здесь слишком близко город, любых «дикарей» давно бы уже засекли и отловили чрезвычайники. Даже в Дыме никто не знал о других коммунах, живущих за пределами городов. Еще двести лет назад люди решили, что они будут сами по себе, а природа – сама по себе.

«Вот и я сама по себе, – напоминала себе Тэлли, пытаясь прогнать тревогу. – Я тут одна, больше никого нет». Правда, от этого стало только страшнее.

Когда небо уже начало розоветь, Тэлли все же решила устроить привал. Она нашла поляну, которую весь день освещало солнце, и вышла на нее в надежде, что там удастся собрать достаточно сухого хвороста для костра. После тяжелого пути Тэлли сильно вспотела, рубашка прилипла к коже, и пальто за весь день надеть так и не пришлось, но она знала, что как только сядет солнце, снова ударит мороз.

Сухие ветки она собрала без труда. Потом выбрала из них самые легкие и тоненькие, в которых содержалось поменьше воды. К ней словно бы возвратились все навыки, полученные в Дыме, а красотомыслие после побега из города вообще не напоминало о себе. Здесь, в лесной глуши, лечение сказывалось наилучшим образом.

Тэлли уже поднесла зажигалку к кучке хвороста… и тут на нее опять накатил страх. В голову полезла всякая жуть. Лес вокруг жил своей жизнью, глухо стучала капель по рыхлому снегу, щебетали птицы, шуршали в промокшей листве какие‑ то зверушки. А между деревьями уже сгустилась мгла, и Тэлли так и чудилось, что кто‑ то затаился там и наблюдает за ней…

Тэлли вздохнула. Что за глупые фантазии? Должно быть, решила она, это в ней говорит глупышка‑ красотка, у которой вечно всякая чушь в голове. На самом деле в лесу нет ничего и никого опасного. И все же, чем дольше Тэлли оставалась одна, тем лучше понимала, почему ржавники и их предки верили в существование невидимых созданий и молились, чтобы задобрить духов, когда сокрушали природу вокруг себя.

Ну а Тэлли во всяких духов не верила. Бояться ей стоило только чрезвычайников, а они станут искать ее около реки, оставшейся в нескольких километрах позади. Пока Тэлли собирала хворост для костра, успело стемнеть и начало подмораживать. Так что прочь сомнения: костер придется разжечь. Если она простудится снова, за одну ночь уже не поправится.

Сверкнуло пламя зажигалки, Тэлли поднесла ее к кучке тонких веточек и, когда они занялись, принялась подкладывать все более толстые сучья. Вскоре огонь так разгорелся, что Тэлли пришлось отодвинуться от костра подальше. Впервые за несколько дней она почувствовала, что согревается.

Глядя на веселое пламя костра, Тэлли улыбнулась. Природа сурова, она может быть опасной, но, в отличие от доктора Кейбл, Шэй и Периса – в отличие от людей вообще, – природа ничего не делает просто так. Тут все осмысленно. Для того чтобы преодолеть природные трудности, достаточно просто следовать логике. Тебе холодно – разведи костер. Тебе нужно куда‑ то попасть – иди туда. Тэлли знала, что сумеет добраться до Ржавых руин даже без скайборда. А потом она обязательно разыщет Зейна и Новый Дым, и все будет хорошо.

«Сегодня, – радостно подумала Тэлли, – я буду спать крепко‑ крепко. Пусть рядом со мной не будет Зейна, но я прожила свой первый день на свободе, я все еще мыслю ясно, я цела и невредима».

Она легла на землю и стала смотреть на то, как мерцают горящие сучья – теплые, как старые друзья. Вскоре у нее стали слипаться веки.

Тэлли видела приятные сны, когда ее разбудил оглушительный визг.

ОХОТА

Сначала ей показалось, что лес горит.

За деревьями мелькали огни, отбрасывали на поляну пляшущие тени, метались по воздуху, как обезумевшие горящие насекомые. Со всех сторон слышались визгливые крики, слов было не разобрать, да и голоса мало напоминали человеческие.

Тэлли с трудом поднялась на ноги и спросонок наступила на тлеющее кострище. Во все стороны полетели искры, от неожиданности девушка чуть было не упала на четвереньки прямо на раскаленные угли. Совсем рядом раздался пронзительный и гневный вопль. Оглянувшись на голос, Тэлли разглядела человека с факелом в поднятой руке. Человек бежал прямо на нее, она видела только его силуэт; факел шипел и искрился, будто пламя было живым существом, главным в этой паре, а незнакомец лишь следовал за ним. В другой руке человек держал длинную гладкую палку. Ее отполированная поверхность поблескивала, отражая огонь.

Незнакомец замахнулся, но Тэлли метнулась в сторону, и удар пришелся в пустоту. Она упала на землю, перекатилась, угли обожгли ей спину. Вскочив на ноги, девушка бросилась прочь, к чаще леса.

Другой человек с дубинкой преградил ей путь. Его лицо заросло густой бородой, но даже в неверном свете факелов Тэлли поняла, что перед ней – уродец, толстяк с приплюснутым носом и прыщами на бледном лбу. Быстрота реакции у него оказалась соответствующая: дубинкой он орудовал медленно и предсказуемо. Тэлли нырнула под занесенное для удара орудие. Ловкий удар ногой под колено – и у врага подкосились ноги. Он рухнул на землю, а Тэлли мигом вскочила и бросилась бежать в темноту, туда, где деревья росли гуще.

Визгливый гвалт не становился тише – уродцы бросились в погоню. Огни факелов отбрасывали неверный свет на деревья впереди. Тэлли, не разбирая дороги, ломилась через подлесок, спотыкалась, едва не падала… Мокрые ветки хлестали ее по лицу. Потом какое‑ то стелющееся растение ловко обвило лодыжку, Тэлли потеряла равновесие и повалилась ничком, к счастью, успев выставить перед собой руки.

Правая рука подвернулась, и запястье сковала жгучая боль.

Тэлли прижала руку к груди и оглянулась назад. Уродцы‑ охотники бегали не слишком быстро, зато умели ловко огибать деревья и находить дорогу даже в темноте. Еще немного – и вокруг Тэлли сомкнётся кольцо пляшущих огней. Режущие ухо голоса опять раздавались со всех сторон.

Да что же это за типы? Низкорослые, перекликающиеся между собой на непонятном языке. Словно предки ржавников восстали из могил… Однако сейчас было не до раздумий. Тэлли вскочила на ноги и снова бросилась во тьму, приметив промежуток между двумя факелами.

Двое охотников, увидев ее, кинулись ей наперерез. Тэлли проскользнула между ними – так близко, что жаром факелов ей обожгло лицо, – получила по плечу дубинкой, но сумела не упасть и на неверных ногах бросилась вниз по склону холма в черноту ночи, успев разглядеть бороды, шрамы и прыщи на лицах чужаков.

Они с воплями ринулись за ней, впереди тоже звучали крики. Сколько же здесь этих бородатых? Куда ни глянь, всюду они…

Вдруг ботинки Тэлли зашлепали по холодной воде, она поскользнулась и упала в неглубокую речку. Двое уродцев нагоняли, задевая факелами за стволы и ветки деревьев, пламя плевалось искрами. Удивительно, как они еще весь лес не подожгли!

Девушка вскочила и побежала по дну речки – это было намного проще, чем продираться через подлесок. Дно оказалось скользким и каменистым, но все же пока Тэлли удавалось оставлять позади огни, мчащиеся вдоль обоих берегов. Только бы выбраться на открытое пространство – там она непременно сумеет убежать от этих уродливых коротышек.

Сзади послышалось шлепанье ног по воде, потом – глухое ворчание и ругательства на непонятном языке. Один из преследователей упал. У Тэлли появилась надежда… Может быть, еще не все потеряно…

Правда, еда и фильтр‑ кипятильник остались в рюкзаке, а рюкзак на поляне, где ее застали визгливые уродцы с дубинками. Что ж, с вещами можно попрощаться. Тэлли выбросила эти мысли из головы. Бежать, бежать! Правое запястье все еще болело. Только перелома не хватало…

Спереди послышался грохот. Вода в речке забурлила, вскипела, земля задрожала… а потом исчезла из‑ под ног!

Размахивая руками и ногами в воздухе, Тэлли с опозданием сообразила, что грохот уже слышен позади. Не заметив в темноте водопад, она упала с обрыва! Полет в пустоте длился всего несколько мгновений, а потом она ударилась о воду и стала погружаться в глубокий бурлящий омут. Холод сковал девушку по рукам и ногам, рокот водопада стих. Ее затягивало в темноту и безмолвие, тело медленно переворачивалось в воде.

Плечо Тэлли ударилось о дно, она оттолкнулась и устремилась наверх. Задыхаясь, она вынырнула на поверхность. К счастью, ей удалось нащупать каменный уступ на скале, с которой она упала. Держась за него, девушка выбралась на мелководье и встала на четвереньки, кашляя и дрожа от холода.

Бежать было некуда.

Со всех сторон ее окружали факелы, похожие на стаю светляков, их огни отражались в бурлящей воде омута. Запрокинув голову, Тэлли разглядела на крутых берегах речки не меньше дюжины охотников. Бледные, уродливые лица коротышек при свете факелов выглядели еще более зловещими.

Прямо перед Тэлли на мелководье стоял мужчина. Судя по толстому пузу и большому приплюснутому носу, это был тот самый охотник, которого она сбила с ног на поляне. Его голое колено кровоточило. Уродец испустил вопль и замахнулся грубо сработанной дубинкой.

Тэлли смотрела на него, не веря своим глазам. Неужели он действительно ударит ее? Неужели эти люди могут убивать других просто так, без всякой причины?

Но удара так и не последовало. В глазах охотника вдруг появился ужас. Толстяк выставил перед собой факел. Тэлли отползла назад, закрыла лицо руками. Охотник опустился перед ней на одно колено. Тэлли уронила руки. Испуганные глаза чужака пристально разглядывали ее.

Он смотрел на нее так, будто узнал…

Тэлли с опаской наблюдала за ним, благо все переживания толстяка наглядно отражались у него на лице. Нарастающий страх, сомнения, неожиданное понимание того, что происходит нечто ужасное…

Факел выпал из руки охотника в реку и погас, испустив напоследок униженное шипение и порцию зловонного дыма. Уродец взвыл, словно от боли, и принялся повторять одно и то же слово, склонившись почти к самой воде.

Остальные последовали его примеру. Они попадали на четвереньки, уронив факелы на землю, и принялись горестно завывать. Отчаянный хор перекрыл даже рокот водопада.

Тэлли приподнялась, встала на колени, негромко откашлялась.

«Что происходит? » – гадала она.

Оглядевшись по сторонам, она только теперь заметила, что все охотники – мужчины. Их разномастная одежда была намного хуже и грубее, чем та, которую вручную шили в Дыме. У всех на руках и лице краснели шрамы, ссадины, прыщи, длинные бороды были грязными и спутанными. Волосы эти люди, похоже, не расчесывали ни разу в жизни. Нездоровая бледность, веснушки – как у некоторых малышей, особо чувствительных к солнцу.

Никто из них не смел посмотреть на нее – одни прятали лица в ладонях, другие уткнулись лбами в землю.

Потом один из охотников все же решился подползти к Тэлли. Он был худой, седой и жутко морщинистый – благодаря Дыму Тэлли знала, что так выглядят старые уродцы. Без операций тело человека начинает разрушаться, как заброшенный дом. Старик весь дрожал – то ли от страха, то ли от болезни – и не спускал с нее глаз.

Наконец он заговорил – так тихо, что девушка едва расслышала его за гулом водопада:

– Я мало знать язык богов.

Тэлли удивленно заморгала.

– Что‑ что? Какой язык?

– Мы видеть огонь, подумать – чужой. Не богиня.

Остальные молчали и в страхе ждали, что будет, позабыв о факелах, которые побросали как попало. На глазах у Тэлли один из факелов поджег куст, но охотник, дрожавший на земле от страха, даже не заметил этого.

Выходит, эти люди вдруг испугались ее? Они что, чокнутые?

– Никогда боги раньше не зажигать огонь. Прошу понимать, – прошелестел старик. Его глаза умоляли о прощении.

Тэлли неуверенно встала на ноги.

– Да ладно, проехали. Нет проблем.

Старик‑ уродец поднялся настолько неожиданно, что Тэлли поспешно отступила назад и чуть не шлепнулась в бурлящий водоворот. Старик выкрикнул какое‑ то слово, и охотники хором повторили его. Крик словно избавил их от чар: уродцы вскочили на ноги и принялись затаптывать горящие кустики, подожженные брошенными факелами.

Тэлли снова почувствовала себя беспомощной и одинокой в толпе чужаков.

– Послушайте… – проговорила она. – Вы только… это… палками больше драться не надо, ладно?

Старик внимательно выслушал ее, кивнул и прокричал несколько слов на непонятном языке. Охотники тут же взялись за дело: одни прислонили свои дубинки к деревьям и ударами ног сломали их, другие принялись топтать свое оружие, пока дубинки не растрескались, третьи просто зашвырнули палки в темноту леса.

Старик повернулся к Тэлли и развел руки в стороны. Он явно ждал одобрения. У его ног валялась переломленная пополам дубинка. Остальные охотники подняли вверх руки и показали Тэлли пустые ладони.

– Молодцы, – сказала она. – Так гораздо лучше.

Старик улыбнулся.

И тут она заметила знакомый блеск в его белесых подслеповатых глазах. Точно так же на Тэлли смотрели Сасси и Декс, когда впервые увидели ее похорошевшей после Операции Красоты. Теперь она видела то же самое подобострастие и готовность угодить, тот же инстинктивный восторг – результат многовековой косметической инженерии и миллионов лет эволюции.

Тэлли обвела взглядом остальных и заметила, что под ее взглядом все дикари ежатся, словно ее большие глаза с медно‑ рыжими блестками, ее красота для них почти нестерпима.

«Боги», – сказал старик. Так древние ржавники называли своих невидимых небесных супергероев.

Это был их мир – грубая и суровая природа, с болезнями, жестокостью, звериной борьбой за выживание. Этот мир был уродлив, как и его обитатели, в нем не было места красоте. Она могла прийти только из другого мира.

Здесь Тэлли была богиней.

ЮНАЯ КРОВЬ

До деревни охотников пришлось добираться почти час. Погасив факелы, отряд шел по темным тропам, переходил вброд речушки с ледяной водой. За всю дорогу никто не произнес ни слова.

В спутниках Тэлли странным образом сочетались грубость и ловкость. Эти люди были малы ростом, не могли похвастать быстротой и хорошей реакцией, а некоторые даже были калеками и прихрамывали на ходу. Воняло от них так, словно они за всю жизнь ни разу не мылись. Но они знали лес, с завидным изяществом скользили сквозь подлесок и безошибочно вели Тэлли вперед в полной темноте. У них не было навигационных приборов, они даже не останавливались для того, чтобы взглянуть на звезды.

Вчерашние подозрения Тэлли оправдались. Эти горы были оплетены кружевом тропинок, проложенных людьми. Пути, которые она едва замечала днем, в темноте открывались словно по волшебству. Старик, сопровождавший Тэлли, без раздумий сворачивал на одни тропы и отвергал другие. Идущие цепочкой охотники производили шума не больше, чем ползущая по опавшей листве змея.

Судя по всему, у лесных уродцев имелись какие‑ то враги. После дикого гвалта, который они подняли ночью, когда напали на нее, Тэлли не могла представить, что эти люди способны тихо подкрадываться или действовать хитростью. Но теперь они вместо слов изъяснялись негромкими щелкающими звуками, какие могли бы издавать птицы, и передавали эти сигналы по цепочке. Стоило Тэлли споткнуться о корень или какое‑ нибудь ползучее растение, как все замирали и в страхе слушали ее приглушенную брань. Девушка догадывалась, что охотникам не нравится ходить по лесу безоружными. Возможно, они уже сожалели о том, что сломали свои дубинки.

Зато сама Тэлли об этом ничуть не жалела. Пусть дикари и стали дружелюбными и угодливыми, без дубинок ей было как‑ то спокойнее. Мало ли что, вдруг у них настроение поменяется. Тэлли вообще сильно сомневалась, что была бы сейчас жива, если бы не упала в реку и не смыла грязь со своего красивого личика.

Кем бы ни были враги охотников, угроза от них явно исходила серьезная.

Тэлли еще издали поняла, что они приближаются к жилью – по запаху. Она брезгливо наморщила нос: пахло не только горящим деревом, не только жарящимся мясом животных, знакомым Тэлли по жизни в Дыме, где выкармливали, а потом забивали кур и кроликов. Вонь на подходе к деревне напомнила Тэлли об уборных под открытым небом, которыми пользовались дымники. К этой особенности походной и загородной жизни она так и не смогла привыкнуть. К счастью, в самой деревне пахло вполне терпимо.

Стоянка оказалась не такой уж большой: десяток глинобитных хижин с тростниковыми крышами, рядом с каждой дремало по нескольку козочек. Тут и там виднелись маленькие огороды, озаренные светом звезд. В самом центре деревни стояла хижина побольше – амбар или общий склад, но более крупных построек Тэлли не заметила.

Границу поселения обозначали сторожевые костры и вооруженные дозорные. Добравшись до дома, охотники осмелели и громкими криками возвестили своих сородичей о том, что они вернулись, да не одни, а с… гостьей.

Из хижин начали выходить люди. Деревня постепенно просыпалась, гомон усиливался. Лесные жители окружили Тэлли со всех сторон, но взрослые слишком близко подходить не решались, их словно отпугивала ее красота. Они даже старались не смотреть на нее.

А вот детишки, напротив, вели себя смелее. Некоторые даже отваживались дотронуться до нее, прикоснуться рукой к ее серебристому пальто, а потом быстро отбегали к толпе взрослых. Странно было видеть детей здесь, в такой глуши. В отличие от взрослых дети показались Тэлли почти нормальными. На их коже пока не было заметно признаков плохого питания и болезней, да и вообще в городе ведь тоже никого не оперировали раньше шестнадцатилетия. Так что в асимметричных лицах и легком косоглазии детей для Тэлли не было ничего особенного. Нормальные рожицы, и притом довольно смышленые на вид. Тэлли опустилась на колени и протянула руку, позволяя самому храброму малышу опасливо провести пальцами по ее ладони.

Еще ее удивили женщины. Поскольку почти все мужчины без исключения носили бороды, представительниц прекрасного пола было видно издалека. Женщины держались на расстоянии, присматривая за самыми маленькими детьми, и мало кто из них осмеливался бросить взгляд на Тэлли. Несколько женщин разводили огонь на месте большого кострища посреди деревни. Тэлли обратила внимание на то, что никто из мужчин не удосужился им помочь.

Тэлли смутно помнила из школьных занятий, что до наступления эпохи ржавников существовало традиционное разделение труда между мужчинами и женщинами. И при этом вроде бы женщинам доставалась самая грязная работа. Даже некоторые ржавники долгое время придерживались этого обычая. У Тэлли неприятно засосало под ложечкой.

«Надеюсь, богинь они работать не заставляют», – подумала она.

И вообще, с чего они вдруг решили, что она – богиня? Охотники вернули ей рюкзак со всем содержимым, но пока никто из них не видел ни зажигалку, ни прочие чуда техники. Им хватило лица Тэлли, чтобы причислить ее к божествам. Неужели богу достаточно иметь смазливую мордашку? Насколько Тэлли разбиралась в мифологии, нужно было что‑ то еще…

Наверняка она была не первым красивым человеком, которого увидели эти люди. По крайней мере, некоторые из них говорят на ее языке. Вероятно, им и о технике что‑ то известно.

В дальних рядах послышался крик, толпа расступилась, все притихли. В круг вступил молодой мужчина, несмотря на мороз раздетый до пояса. В его движениях чувствовалась непререкаемая властность. Он решительным шагом пересек линию невидимого силового поля красоты Тэлли и остановился на расстоянии вытянутой руки от нее. Он был почти одного роста с ней – то есть по сравнению с остальными казался великаном. Кроме того, он явно был силен физически – жилистый и крепкий. Правда, Тэлли сомневалась, что он сможет состязаться с нею в быстроте реакции.

Его глаза, поблескивающие при свете костра, выражали скорее любопытство, нежели страх. Тэлли не могла определить его возраст. На лице его виднелись морщины, какие могли бы быть у мужчины средних лет, но кожа была ровнее и чище, чем у большинства его соплеменников. Значит, он моложе их? Или просто здоровее?

На поясе мужчины висел нож – первое металлическое орудие, которое Тэлли увидела у лесных жителей. Рукоятка ножа была сделана из матово‑ черного пластика. Этот предмет был явно родом из города. Интересно…

– Добро пожаловать, – произнес мужчина.

Итак, этот тип тоже умеет говорить на языке богов.

– Спасибо. То есть… Благодарю вас.

– Мы не знали, что ты придешь. Много дней не знали.

А что, обычно боги звонят предупредить о своем визите?

– О, прошу прощения, – пробормотала Тэлли, но ее ответ, похоже, сильно смутил мужчину. Наверное, богам не полагалось извиняться.

– Мы не поняли, – продолжал мужчина. – Мы увидели твой костер и подумали, что это чужак.

– Я догадалась. Мне не сделали ничего плохого.

Незнакомец попытался улыбнуться, но нахмурился и покачал головой.

– Мы все равно не понимаем.

«А я что, понимаю, что ли? » – мысленно возмутилась Тэлли.

Мужчина говорил с немного непривычным акцентом, как человек из другого города, но все же не как представитель другой цивилизации. С другой стороны, ему, похоже, не хватало слов, чтобы задать нужные вопросы. Конечно, он наверняка не привык разговаривать по душам с богами. Возможно, он хотел спросить: «Какого черта ты тут делаешь? »

Тэлли догадывалась, что не совсем вписывается в представления лесных жителей о высших существах. И понимала, что лучше бы начать соответствовать. Потому что если они решат, что она никакая не богиня, останется один вариант. Она – чужая.

А чужакам тут, похоже, проламывают головы.

– Прости нас, – сказал мужчина. – Мы не знаем твоего имени. Меня зовут Эндрю Симпсон Смит.

«Ну и имечко! Впрочем, вся эта история сама по себе странная», – подумала Тэлли и представилась:

– Тэлли Янгблад.

– Янгблад, – повторил Эндрю. – Это значит – Юная Кровь. Так ты – юная богиня?

– Ну… да. Да, мне всего шестнадцать.

Эндрю Симпсон Смит закрыл глаза. Без сомнения, у него стало легче на душе. «Но сколько же лет ему? » – гадала Тэлли. Всю свою напускную важность он растерял за время разговора, отчего стал выглядеть куда моложе. И борода у него, похоже, пока не росла. Если не обращать внимания на морщины и несколько оспинок, такое лицо вполне могло принадлежать уродцу возраста Дэвида. Значит, Эндрю лет восемнадцать…

– Ты здесь… э‑ э… главный?

– Нет. Вождь – он. – Эндрю указал на толстяка с носом‑ картошкой и окровавленным коленом, которого Тэлли при первой встрече одарила жестоким пинком, когда тот нацелился раскроить ей череп.

Значит, этот у них за главного. Вот повезло‑ то…

– Я – жрец, – продолжал Эндрю. – Языку богов я научился у моего отца.

– Ты очень хорошо разговариваешь на нашем языке.

Он польщенно улыбнулся, обнажив неровные зубы.

– Э‑ э… благодарю тебя. – Он рассмеялся, а потом выражение его лица стало почти лукавым. – А ты упала, да?

Тэлли подняла ушибленную руку.

– Когда за мной гнались.

– С неба! – воскликнул Эндрю, огляделся по сторонам, изображая, будто пытается что‑ то высмотреть, и, ничего не увидев, развел руками. – У тебя нет аэромобиля. Значит, ты упала.

«Аэромобиль». Надо же, какие слова он знает.

Тэлли пожала плечами.

– Что ж, это правда. Я действительно упала с неба.

– А‑ а!

Эндрю облегченно вздохнул. По‑ видимому, после такого объяснения он снова обрел почву под ногами. Жрец сказал несколько слов сородичам, те понимающе загомонили.

Тэлли поймала себя на том, что начинает понемногу успокаиваться. Похоже, всех порадовало то, что ее присутствие на земле имеет рациональное, по их меркам, объяснение. «Упала с неба» – это вполне устраивало этих людей. Оставалось только надеяться, что на юных богов распространяются особые стандарты поведения.

За спиной Эндрю Симпсона Смита разгорелся костер. Тэлли почувствовала запах еды, услышала кудахтанье курицы, которую поймали, чтобы зажарить. Видимо, визит богини являлся достойным поводом для ночного пиршества.

Жрец протянул руку к огню, и толпа снова расступилась.

– Расскажешь, как ты упала? Я переведу твои слова остальным.

Тэлли вздохнула. Она жутко устала, у нее сильно болела рука, ей хотелось только свернуться калачиком и заснуть. Но после падения в реку она промокла до нитки, и костер так манил. Да и Эндрю смотрел на нее так, что отказать было решительно невозможно.

Как она могла лишить этих бедолаг столь редкого удовольствия? Здесь не было ни уолл‑ скринов, ни новостных лент, ни спутникового телевидения. Вряд ли кто‑ то из этих людей хоть раз бывал на футбольном матче. Как и в Дыме, рассказы о другом мире были здесь величайшей ценностью. Ведь прекрасные незнакомки не так часто падают с неба…

– Ладно, – кивнула Тэлли. – Расскажу одну историю. А потом – спать.

У костра собралась вся деревня.

От длинных вертелов над огнем аппетитно пахло жареной курятиной. На угли поставили глиняные горшки, в которых медленно вспухала белая масса, пахнущая дрожжами. Мужчины уселись ближе всех к костру и принялись с громким чавканьем уплетать курятину, вытирая жирные пальцы о собственные бороды, пока те не заблестели. Женщины готовили и подавали еду, детишки путались под ногами у взрослых, а взрослые время от времени подбрасывали в огонь хворост, который приносили из темноты. Но как только кто‑ то подал знак, что Тэлли готова говорить, все сразу уселись и утихли.

То ли оттого, что она разделила с ними ужин, то ли потому, что юных богов так не страшились, как взрослых, многие жители деревни теперь не боялись встречаться с Тэлли взглядом, а некоторые даже без стеснения рассматривали ее красивое лицо в ожидании рассказа.

Эндрю Симпсон Смит сел рядом с ней и горделиво напыжился, приготовившись исполнять роль переводчика.

Тэлли кашлянула, пытаясь сообразить, как рассказать о своем путешествии таким образом, чтобы эти люди ее поняли. Судя по всему, они знают про аэромобили и красоток с красавцами. Но знают ли они о чрезвычайниках? Об Операции Красоты? О «кримах»? О Дыме? Поймут ли они, что такое просветленность и чем она отличается от тумана красотомыслия?

Ох, вряд ли. Для них это все будет полным бредом…

Тэлли еще раз негромко кашлянула и потупилась, чтобы не замечать взгляды, полные взволнованного ожидания. Она ужасно устала, совершенно не выспалась и потому соображала немногим лучше тупоголовой красотки. Путь от города до этого костра казался ей почти что сном.

Сон… Тут Тэлли кое‑ что вспомнила и улыбнулась.

– Жила‑ была прекрасная юная богиня, – начала она и немного подождала, пока Эндрю перевел ее слова на язык жителей лесной деревни.

Странные созвучия, срывавшиеся с губ молодого жреца, делали сцену у костра еще более фантасмагорической, и в голове Тэлли сам собой сложился готовый рассказ.

– Она жила в высокой башне на небесах. Это была очень удобная и уютная башня, но с нее никак нельзя было спуститься в мир. И вот однажды юная богиня решила, что у нее есть дела поинтереснее, чем с утра до ночи смотреться в зеркало…