ДРАКОН. В УРОДВИЛЛЕ

ДРАКОН

– А я вас знаю?

Доктор Кейбл холодно улыбнулась.

– Уверена, ты помнишь меня, Тэлли.

Тэлли сделала шаг назад, старательно изображая испуг. Впрочем, притворяться почти не потребовалось. Даже ни в чем не повинная юная красотка струхнула бы, увидев доктора Кейбл. Хищные черты ее лица, кажущиеся еще более резкими при лунном свете, делали ее похожей на красавицу‑ оборотня, которая начала превращаться в волка, да застряла где‑ то посередине между двумя обличьями.

На Тэлли нахлынули воспоминания. Ей ярко представилось первое посещение кабинета доктора Кейбл. Она чувствовала себя в западне, все было просто ужасно. Тогда Тэлли узнала о существовании Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам, а после, поддавшись угрозам, согласилась разыскать и предать Шэй – такова была цена, назначенная ей чрезвычайниками за красоту. Она вспомнила, как Кейбл выследила ее, как войско чрезвычайников нагрянуло в Дым, чтобы сжечь дотла ее новообретенный дом.

– Да, – сказала Тэлли. – Вроде бы что‑ то припоминаю. Я вас знала, да?

– Это верно, знала. – В лунном свете сверкнули белые зубы Кейбл. – Но гораздо важнее, Тэлли, то, что я знаю тебя.

Тэлли выдавила легкомысленную улыбочку. Доктор Кейбл, без сомнения, помнила их последнюю встречу, а эта встреча состоялась, когда Тэлли и Дэвид провели операцию по спасению дымников из застенков Комиссии. Тогда пришлось хорошенько треснуть Кейбл по макушке.

Доктор Кейбл указала на черный шарф, замотанный на руке Тэлли поверх перчаток и куртки.

– Забавно ты носишь шарфик.

– А вы что, за модой не следите? Сейчас все так носят.

– Но эту моду наверняка ввела ты. Ты всегда была ловкачкой.

Тэлли лучисто улыбнулась.

– Ага. Чего я только не откалывала в уродские деньки.

– Но ничего такого, что могло бы сравниться с сегодняшним.

– А вы видели новости? Вот жуть, правда? Лед просто рассыпался у нас под ногами!

– Да… Что‑ то в этом роде. – Доктор Кейбл прищурилась. – Должна признаться, поначалу вы меня одурачили. Этот аэрокаток представлял собой типичный архитектурный идиотизм, придуманный для ублажения юных красавцев и красоток. Того и гляди что‑ то случилось бы. Но потом я задумалась о том, насколько вовремя произошла авария: полный стадион народа, сотня телекамер наготове…

Тэлли, похлопав ресницами, пожала плечами.

– Это наверняка все из‑ за фейерверков. Они же были видны сквозь лед. И кто только до этого додумался?

Доктор Кейбл медленно кивнула.

– Почти правдоподобное объяснение. А потом я увидела в выпусках новостей твое личико, Тэлли. Глаза нараспашку, полная невинность и умненький рассказ о пережитом. – Верхняя губа Кейбл скривилась, но ни у кого не повернулся бы язык назвать это улыбкой. – И я поняла, что ты по‑ прежнему забавляешься вовсю.

У Тэлли противно засосало под ложечкой, как в уродские времена: это ощущение всегда возникало, когда ее ловили на горячем.

Она постаралась выдать испуг за изумление:

– Я?!.

– Вот именно, Тэлли. Ты. Каким‑ то образом.

Под взглядом доктора Кейбл Тэлли ярко представилось, как ее волокут в подземелья Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам, как прерывают действие лекарства, как заново стирают воспоминания… А может быть, на этот раз ее даже не удосужатся вернуть в Нью‑ Красотаун. Она попыталась сглотнуть слюну, но в рот будто вату затолкали.

– Ну да. Как что, так сразу я виновата, – выдавила она.

Доктор Кейбл подошла ближе, и Тэлли стоило большого труда не отшатнуться, когда инстинкты кричали: «Беги! » Женщина холодно смотрела на нее, словно разглядывала вскрытый труп на столе.

– Я очень надеюсь, что в этом была виновата ты.

Тэлли непонимающе нахмурилась.

– Не поняла? На что надеетесь?

– Давай поговорим начистоту, Тэлли Янгблад. Хватит ломать комедию, красотуля. Я здесь не для того, чтобы увести тебя в темницу.

– Нет?

– Неужели ты думаешь, что мне вправду есть дело до того, что ты что‑ то сломала или разбила в Нью‑ Красотауне?

– М‑ м… Как это?

Доктор Кейбл фыркнула.

– Эксплуатация построек – не по моей части. Комиссию по чрезвычайным обстоятельствам интересует только внешняя угроза. Город может сам о себе позаботиться, Тэлли. Здесь столько всевозможных систем безопасности, что волноваться не о чем. Ты как думаешь, зачем на этом катке нужно было обязательно надевать спасательные куртки?

Тэлли непонимающе заморгала. Ей в голову не пришло задуматься насчет курток. Действительно, в Нью‑ Красотауне всегда все было супербезопасно, иначе свежеиспеченные красотки и красавцы гибли бы как мухи.

Она пожала плечами.

– На случай, если магниты откажут? Ну, электричество отключится или еще что?

Кейбл коротко хохотнула. Ее смех резал ухо, как бритва.

– За последние сто пятьдесят лет электричество ни разу не отключалось. – Она покачала головой (видно было, что такое предположение показалось ей очень и очень странным) и продолжала: – Круши, что пожелаешь, Тэлли. Мне нет никакого дела до твоих маленьких хулиганств… Мне важно лишь то, что они говорят о тебе.

Чрезвычайница снова вперила в Тэлли свой пронзительный взгляд, и девушке снова пришлось побороть желание убежать.

«Может быть, она на самом деле хочет заставить меня признаться, что это сделали „кримы“? – лихорадочно соображала Тэлли. – Может быть, я уже сказала слишком много? »

Но что‑ то в ледяном взгляде доктора Кейбл, в ее резком голосе, хищных движениях, в самом ее существовании в мире не давало Тэлли продолжать игру и болтать, как болтала бы на ее месте пустоголовая красотка.

Кроме того, если бы чрезвычайники действительно пожелали заставить Тэлли сознаться в ее проступках, они бы не стали подстраивать подобных встреч и разговоров.

– Так почему вы тогда пришли? – проговорила Тэлли нормальным голосом, всеми силами стараясь, чтобы он не дрожал.

– Я всегда восторгалась твоим инстинктом самосохранения, Тэлли. Когда потребовалось, из тебя получилась отличная маленькая изменница.

– Ага, спасибо за комплимент.

Кейбл кивнула.

– И вот теперь оказывается, что мозгов у тебя еще больше, чем я думала. Ты очень неплохо сопротивляешься кондиционированию.

– «Кондиционирование». Значит, вот как это называется? – переспросила Тэлли. – Это как когда за волосами ухаживают или еще что‑ то в этом роде?

– Поразительно. – Доктор Кейбл так пристально воззрилась на Тэлли исподлобья, словно пыталась заглянуть ей в голову прямо сквозь череп. – Где‑ то глубоко внутри ты по‑ прежнему остаешься хитроумной маленькой уродкой, да? Очень впечатляет. Пожалуй, я могла бы тебя использовать.

Тэлли охватила злость, жгучая как пламя.

– Но ведь… разве вы меня уже не использовали?

– Так ты все же помнишь. Превосходно. – В красивых, безжалостных, пустых глазах Кейбл отразилось что‑ то вроде удовлетворения. – Понимаю, тебе прошлось многое пережить, Тэлли. Но это было необходимо. Мы должны были вернуть наших детей из Дыма, и только ты могла нам помочь. Но я приношу извинения.

– Извинения? – хмыкнула Тэлли. – За то, что шантажом вынудили меня предать друзей, за то, что разрушили Дым, за то, что убили отца Дэвида? – Она догадывалась, что смотрит на Кейбл с отвращением, но притворяться было уже поздно. – Не думаю, что вам удастся использовать меня, доктор Кейбл. Я уже оказала вам достаточно услуг.

Чрезвычайница улыбнулась.

– Согласна. И настала пора мне оказать услугу тебе. И то, что я тебе предлагаю, это нечто очень, как вы выражаетесь… крутое.

Это слово, произнесенное тонкими, жесткими губами Кейбл, вызвало у Тэлли сухой смешок.

– Что вы можете знать о крутости?

– Ты будешь удивлена. Мы в Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам знаем все о разных ощущениях – в особенности о таких, к которым постоянно так стремитесь вы, так называемые «кримы». Я могу дать это тебе, Тэлли. Круглые сутки, каждый день, круче, чем ты можешь себе представить. Это нечто настоящее. Не просто уход от дурмана красивости – нечто лучшее.

– О чем вы говорите, не пойму?

– Помнишь, как ты летала на скайборде, Тэлли? – спросила Кейбл, и ее тусклые глаза загорелись холодным огнем. – Помнишь это ощущение жизни? Да, мы можем делать людей красивенькими изнутри – пустыми, ленивыми, никчемными, – но мы можем делать их и крутыми, как вы это называете. Даже будучи уродкой, ты не ощущала жизнь так остро, даже волк, хватающий добычу, не настолько жив. Я говорю о таком ощущении, какого не испытывали даже древние воины ржавники, убивая друг друга за клочок пустыни, богатой нефтью. Твои чувства будут острее, твое тело станет более проворным и ловким, чем у любого атлета в истории, твои мышцы станут крепче, чем у кого‑ либо из людей в мире.

Неприятный, резкий голос чрезвычайницы утих, и Тэлли вдруг с удивительной отчетливостью услышала звуки ночи – звон кристалликов инея, падающих на промерзшую землю, потрескивание деревьев на ветру. Доносились и голоса с вечеринки. «Кримы» громко говорили о происшествии на аэрокатке, до крика спорили, кто выше подпрыгнул в спасательной куртке, ударившись о землю, а кто сильней ушибся. От слов Кейбл мир сделался острым, как осколок разбитого кристалла.

– Тебе бы понравилось видеть мир таким, каким его вижу я, Тэлли.

– Вы мне работу предлагаете? Предлагаете стать чрезвычайницей?

– Не работу. Абсолютно новое существование. – Доктор Кейбл старательно выговаривала каждое слово. – Ты могла бы быть одной из нас, Тэлли.

Тэлли тяжело дышала, ее сердце билось так сильно, что пульс она ощущала всем телом. Словно бы сама мысль о такой возможности уже что‑ то изменяла в ней. Тэлли недобро усмехнулась.

– Думаете, я стану на вас работать?

– Подумай, какой у тебя выбор, Тэлли. Тратить жизнь на поиск дешевых развлечений и лишь изредка, на краткие мгновения по‑ настоящему пробуждаться. И ни разу не испытать подлинной ясности сознания. Но из тебя получилась бы отличная чрезвычайница. Ты произвела на меня большое впечатление, в одиночку добравшись до Дыма; я всегда возлагала на тебя надежды. Но теперь, когда я увидела, сколько хитроумия сохранилось в тебе после Операции Красоты… – Доктор Кейбл покачала головой. – Я понимаю, что ты такова от природы. Присоединяйся к нам.

Тэлли пробрала дрожь. Она наконец начала что‑ то понимать.

– Скажите мне одну вещь. А вы какая были до первой операции?

– Особенная, Тэлли. – Кейбл снова сухо и коротко рассмеялась. – Ты ведь уже знаешь ответ, правда?

– Вы были ловкачкой.

Кейбл кивнула.

– Такой же, как ты. Мы все такими были. Мы летали на руины, мы пытались убежать дальше, нас приходилось возвращать. Вот почему мы позволяем уродцам забавляться – чтобы увидеть, кто из них самый умный, кто из вас всеми силами ищет, как выбраться из клетки на волю. Вот к чему все твои бунтарские выходки, Тэлли, – чтобы стать агентом Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам.

Тэлли зажмурилась. Она понимала, что эта женщина говорит правду. Она помнила, как была уродкой, как легко ей было обманывать майндеры в интернате, как не только она, а все остальные обнаруживали, что правила нарушать совсем не трудно. Она сделала глубокий вдох.

– Но почему?

– Потому, что кто‑ то должен все держать под контролем, Тэлли.

– Я не об этом спрашиваю. Я хочу узнать, за что вы это делаете с нами, похорошевшими? Зачем изменяете наше сознание?

– Господи, Тэлли, ну разве ты еще не догадалась? – Доктор Кейбл разочарованно покачала головой. – Что вам теперь рассказывают в школе – самое главное?

– Что ржавники чуть не угробили мир, – процитировала Тэлли, как по учебнику.

– Вот тебе и ответ.

– Но мы лучше них. Мы не трогаем дикую природу, не занимаемся варварской добычей полезных ископаемых, не сжигаем нефть и ее производные. У нас нет войн…

Тэлли запнулась. До нее начало доходить, к чему клонит доктор Кейбл.

Чрезвычайница кивнула.

– Это операция держит нас в узде, Тэлли. Без нее люди подобны заразной болезни. Они непрерывно размножаются, истощают любые ресурсы, разрушают все, к чему бы ни прикоснулись. Без операции люди всегда становятся ржавниками.

– Только не в Дыме.

– А ты вспомни, Тэлли: дымники расчищали лес, убивали животных ради пропитания. А когда мы там высадились, они жгли деревья.

– Не так уж много они их жгли, – надтреснутым голосом возразила Тэлли.

– А если появятся миллионы дымников? А потом и миллиарды? За пределами наших городов, действующих по замкнутому циклу, человечество – это болезнь, раковая опухоль на теле планеты. А мы… – Она протянула руку и погладила Тэлли по щеке. Ее пальцы оказались на удивление горячими, несмотря на мороз. – Комиссия по чрезвычайным обстоятельствам – вот решение проблемы. Вот лекарство.

Тэлли покачала головой и отшатнулась от доктора Кейбл.

– Даже не думайте, что я к вам присоединюсь.

– Но ведь ты всегда этого хотела.

– Ошибаетесь! – прокричала Тэлли. – Я всегда хотела только стать красивой! И это вы мне все время мешаете!

После ее выкрика наступила неожиданная тишина. Последние слова эхом разлетелись по парку. Притихли «кримы» у костра. Наверное, все гадали, кто это так развопился в парке.

Первой опомнилась доктор Кейбл. Она негромко вздохнула.

– Ладно, Тэлли. Расслабься. Не надо так кричать. Если тебе не по вкусу мое предложение, возвращайся на свою вечеринку. Если тебе так нравится, превращайся в хитроумную зрелую красотку. Очень скоро твоя сообразительность, твоя крутость ничего не будут значить, и ты забудешь о нашем разговоре.

Тэлли выдержала пристальный взгляд жестокой красавицы. Еще немного – и она была бы готова все выложить этой женщине про лекарство, плюнуть ей в лицо этим признанием. «Мой разум не растает, – хотелось сказать ей, – ни завтра, ни через пятьдесят лет. Я не забуду, кто я такая. И мне нужны чрезвычайники для того, чтобы чувствовать себя живой».

В горле у нее еще саднило от крика, и голос Тэлли прозвучал хрипло, когда она заставила себя выговорить:

– Никогда.

– Я только прошу, чтобы ты подумала об этом. Думай, сколько хочешь, – мне все равно. Главное, не забывай о том, как ты себя чувствовала, падая сквозь провалившийся лед. Ты можешь испытывать такое ощущение каждую секунду. – Доктор Кейбл небрежно махнула рукой. – И если это что‑ то для тебя значит, я и для твоего дружка Зейна могла бы подыскать местечко. Я за ним некоторое время наблюдала. Однажды он мне помог.

У Тэлли по спине побежали мурашки. Она покачала головой.

– Нет.

Доктор Кейбл насмешливо кивнула.

– Да. Зейн много рассказал нам о Дэвиде и о Дыме – в тот раз, когда струсил и не убежал из города.

С этими словами она отвернулась и исчезла за деревьями.

ССОРА

Тэлли побрела в сторону костра. Ноги отказывались слушаться.

Костер разгорелся сильнее. Его жар отогнал «кримов» подальше, и их круг стал шире. Кто‑ то ухитрился раздобыть торфяные брикеты промышленного размера, да притом столько, что сегодня «кримы» рисковали истратить месячную квоту углерода, положенную всей компании. Сверху на брикеты навалили хворост, собранный в парке. Потрескивание не совсем сухих веток напомнило Тэлли о том, как в Дыме готовили еду на кострах, как закипала смола в поленьях, как от них валил пар – словно шипели рассерженные духи леса.

Она посмотрела вверх, на поднимающийся над костром столп дыма, зловеще черного на фоне ночного неба. Доктор Кейбл сказала правду. Дымники сжигали деревья, спиленные заживо или выкорчеванные из земли. Люди занимались этим на протяжении нескольких тысячелетий. Они выбросили в воздух столько углерода, что жутко изменили климат на планете. И только когда кто‑ то выпустил на волю бактерии, трансформирующие нефть и бензин, цивилизация ржавников прервала свое существование и планета была спасена.

И вот теперь, просветляясь и обретая способность ясно мыслить, «кримы» интуитивно повторяли шаги предков. От этой мысли теплое и веселое пламя вдруг показалось Тэлли жутким и отвратительным.

Она прислушалась к голосам приятелей. Все продолжали похваляться друг перед другом тем, как классно прыгали по футбольному полю в надутых шарами куртках, спорили, кто лучше дал интервью телевизионщикам. После неприятного разговора с доктором Кейбл чувства Тэлли обострились. Она могла различить каждый отдельный звук, выделить каждое предложение в разных разговорах. «Кримы» повторяли рассказы о своих жалких победах снова и снова, она вдруг почувствовала, как это глупо. Они болтают чепуху, совсем как красотульки.

– Худышка?

Тэлли отвела взгляд от костра и увидела рядом с собой Шэй.

– Зейн в порядке? – Шэй пригляделась к Тэлли и вытаращила глаза. – Тэлли‑ ва, ты выглядишь…

Она могла и не договаривать, Тэлли все прочла в глазах Шэй. Она выглядела ужасно. Тэлли устало улыбнулась. Ясное дело, это было частью лечения. Пусть она оставалась красавицей с прекрасной фигурой, безукоризненной структурой костей и безупречной кожей, – но лицо Тэлли отражало внутреннее смятение. Теперь, когда к ней вернулась способность мыслить и понимать, она не могла отлично выглядеть каждую минуту. Злость, страх, волнение никого не красят.

– С Зейном все нормально. Я так, о своем задумалась…

Шэй шагнула ближе к Тэлли, обняла ее за плечо.

– Почему ты такая печальная, Худышка? Скажи мне.

– Просто… – Тэлли огляделась по сторонам, обвела взглядом веселящихся «кримов».

– Да из‑ за всего этого, понимаешь…

Шэй заговорила тише:

– Я думала, сегодня все прошло отлично.

– Это верно. Просто здорово.

– Пока Зейн не напился, само собой. Ты из‑ за этого расстроилась, да?

Тэлли промычала нечто нечленораздельное. Ей не хотелось лгать подруге. Когда‑ нибудь она ей все расскажет о лекарстве, и тогда Шэй поймет, почему у Зейна болела голова.

Шэй вздохнула и крепче обняла Тэлли. Немного помолчав, она спросила:

– Худышка, что с вами там наверху произошло, а?

– Где наверху?

– Ну, ты понимаешь – когда вы с Зейном забрались на мачту‑ ретранслятор. Вы после этого стали какие‑ то другие.

Тэлли принялась теребить шарф, которым была замотана ее рука. Она так жалела о том, что не может рассказать подруге все. Но слишком рискованно было бы выдавать тайну лекарства до тех пор, пока они не окажутся далеко от города.

– Не знаю, что сказать, Косоглазка. Там было очень круто. Видно весь остров и каждую минуту можно свалиться. Даже погибнуть можно. Знаешь, это все‑ таки нечто особенное.

– Знаю, – шепнула Шэй.

– Что ты знаешь?

– Знаю это ощущение. Я забиралась на мачту. Мы с Фаусто придумали, как одурачить майндеры, и вчера ночью совершили восхождение. Чтобы, так сказать, взбодриться перед катком.

– Правда?

Тэлли пристально посмотрела на подругу. Лицо Шэй, озаренное луной, светилось гордостью, бриллиантики, имплантированные в ее радужки, сверкали. Все «кримы» менялись, но если уж Шэй пришло в голову одурачить майндер и взобраться на мачту на крыше особняка Валентино, то она здорово обогнала остальных.

– Потрясающе. И вы поднялись на вышку ночью?

– А по‑ другому бы не получилось – после того шума, который наделали вы с Зейном. Фаусто советовал надеть спасательную куртку, но мне хотелось, чтобы все было, как у вас. Я могла упасть и разбиться насмерть. Я даже поранила руку о кабель. – Она с улыбкой показала красную отметину на ладони, умолкла и, задумчиво наморщив лоб, стала совсем не похожа на красотку. – Но в общем, я немного разочаровалась.

– Почему?

– Со мной не произошло изменений, каких я ожидала.

Тэлли пожала плечами.

– Ну, люди все разные…

– Наверное, так, – тихо сказала Шэй. – Но знаешь, о чем я думаю… Вы ведь в тот день не только на мачту взобрались, да? Что‑ то еще случилось, Худышка. До того дня ты с Зейном ни разу вдвоем не гуляла, но с тех пор у вас с ним что‑ то вроде тайного клуба на двоих. Улыбаетесь каким‑ то своим собственным шуточкам, все время перешептываетесь, никуда не ходите друг без друга.

– Косоглазка… – проговорила Тэлли и вздохнула. – Прости, если тебе кажется, что мы стали такой неразлучной парочкой. Но понимаешь, для меня это самая первая крутая забава с тех пор, как я стала красоткой.

Шэй устремила взгляд на костер.

– Я сначала так и подумала. Но тут что‑ то посерьезнее, Тэлли. Вы так сильно отличаетесь нас – от всех остальных. – Она перестала шептать и заговорила громче: – Зейн постоянно мучается от головной боли и старается, чтобы никто этого не замечал, а ты… Это ведь ты так страшно кричала минуту назад, да?

Тэлли с трудом сглотнула слюну.

– Так что вас так изменило в тот день?

Тэлли указала на свое запястье.

– Тсс.

– Не шикай на меня! Расскажи!

Тэлли нервно огляделась по сторонам. Кто‑ то подбросил еще веток в костер, и они громко зашипели. Большинство «кримов» распевали застольные песни. Никто не слышал, как раскричалась Шэй, но Тэлли чувствовала на запястье жесткий металл неусыпно подслушивающего браслета.

– Я не могу рассказать, Косоглазка.

– Нет, можешь. – Лицо Шэй, озаренное пламенем костра, изменилось, черты утратили мягкость, исказившись от гнева. – Видишь ли, Тэлли, я там, на мачте, кое‑ что вспомнила, когда смотрела на землю и гадала, погибну я или нет. А потом я еще кое‑ что вспомнила, когда падала через проломленный лед и скакала по футбольному полю в спасательной куртке. Очень многое вдруг вспомнилось из уродских времен. Разве это не классно?

Тэлли отвернулась. Ей неприятно было смотреть в пронзительные глаза Шэй.

– Да, конечно.

– Рада, что ты со мной согласна. Так вот что я вспомнила: это из‑ за тебя я оказалась в городе, Тэлли. А эти все истории, которые я рассказывала… Просто жуть. На самом деле ты потащилась за мной в Дым для того, чтобы предать меня, да?

Тэлли снова почувствовала нечто вроде удара под дых, как в то мгновение, когда увидела доктора Кейбл, вышедшую из‑ за деревьев. «Попалась», – вот так, примерно, это можно было описать словами. С того момента, как она ощутила действие лекарства, она нутром чуяла, что этот момент рано или поздно настанет, что когда‑ нибудь Шэй вспомнит, что на самом деле случилось в те дни, когда они обе были уродками. Но Тэлли никак не ожидала, что это произойдет так быстро.

– Да, я пошла по твоим следам для того, чтобы привести тебя сюда. Да, это я виновата в том, что произошло с Дымом. Чрезвычайники выследили меня.

– Верно. Ты предала нас. После того как увела у меня Дэвида, конечно. – Шэй горько рассмеялась. – Мне совсем не хотелось говорить с тобой о Дэвиде, но кто знает, вспомню ли я об этом завтра? Так что решила выложить тебе все, пока я просветленная.

Тэлли повернула голову.

– Ты запомнишь это.

Шэй только пожала плечами.

– Может быть. Но происшествия вроде сегодняшнего случаются не так часто. Так что завтра ты наверняка сорвешься с крючка.

Тэлли вдохнула поглубже, впитала запах древесного дыма, горящего торфа, сосновой хвои и пролитого шампанского. При свете костра все виделось ясно как днем – даже рисунок на подушечках пальцев. Она не знала, что сказать.

– Посмотри на меня, – сказала Шэй. Ее флэш‑ татуировка быстро вращалась, клубок змей стал похож на мелькающие спицы велосипедного колеса. – Скажи мне, что случилось с вами в тот день. Я хочу сохранить этот кураж. Ты в долгу передо мной.

У Тэлли в горле опять встал ком. Они с Зейном дали друг другу клятву никому не рассказывать о лекарстве – пока что. Но ни она, ни Зейн не догадывались о том, как продвинулась Шэй по пути просветления, – а у той хватило ума самой подняться на мачту и наконец вспомнить, что произошло в те времена, когда она была уродкой. Может быть, она сумеет сохранить тайну. Может быть, рассказ о лекарстве даст ей надежду на лучшее. Для Тэлли это был единственный способ хоть отчасти искупить свою вину перед подругой.

К тому же Шэй сказала правду: Тэлли была перед ней в долгу.

– Ладно. В тот день произошло кое‑ что еще.

Шэй медленно кивнула.

– Я так и думала. Что же?

Тэлли указала на шарф, намотанный на руку Шэй, и они вместе размотали его и намотали на руку Тэлли, поверх ее шарфа.

Сделав еще один глубокий вдох, она проговорила самым тихим шепотом, на какой только была способна:

– Мы нашли лекарство.

Шэй прищурилась.

– Это как‑ то связано с тем, что вы худеете?

– Нет. То есть это помогает. Голодание, кофе, разные хитрые забавы – все такое, чем Зейн уже несколько месяцев занимается. Но настоящее лекарство… оно… оно проще всего этого.

– Что это такое? Скажи, и я буду это делать.

– Ты не сможешь.

– Черт бы тебя побрал, Тэлли! – Глаза Шэй сверкнули. – Если ты можешь, то и я смогу!

Тэлли покачала головой.

– Это таблетка. Капсула с лекарством.

– Таблетка? Как витамины?

– Нет. Это особенное лекарство. Мне его принес Крой – в ту ночь, когда был бал в особняке Валентино. Попробуй вспомнить, Шэй. Перед тем, как мы с тобой вернулись в город, Мэдди придумала, как справиться с последствиями Операции Красоты. Ты помогла мне написать письмо, помнишь?

Пару мгновений взгляд Шэй выражал недоумение, но вскоре она нахмурилась.

– Это случилось, когда я уже была красоткой.

– Верно. После того, как мы тебя спасли и прятались в Ржавых руинах.

– Странно, но те дни мне вспоминать труднее, чем уродское время.

Шэй покачала головой.

– В общем, Мэдди создала лекарство. Но оно было непроверенным, опасным. Тебе она его не дала, потому что ты наотрез отказалась. Ты хотела остаться красоткой. Тогда мне пришлось добровольно согласиться на то, чтобы лекарство испытали на мне. Поэтому я здесь.

– И Крой принес тебе лекарство месяц назад?

Тэлли кивнула и взяла Шэй за руку.

– И оно помогло. Ты сама заметила, как оно изменило меня и Зейна. У нас все время мозги прочищенные. Поэтому как только мы отсюда выберемся, ты сможешь… – Выражение лица Шэй заставило Тэлли прервать начатую фразу. – Что случилось?

– Вы с Зейном оба приняли это лекарство.

– Да, – кивнула Тэлли. – Было две капсулы, и мы приняли по одной. Я боялась делать это одна.

Шэй повернула голову к костру, опустила руку.

– Не могу поверить, Тэлли.

– Почему?

Шэй резко обернулась.

– Почему ты ему дала лекарство? Почему мне не предложила?

– Но я…

– Я думала, мы друзья, Тэлли. Я для тебя сделала все. Это я рассказала тебе про Дым. Это я познакомила тебя с Дэвидом. А когда ты оказалась в Нью‑ Красотауне, это я помогла тебе стать одной из «кримов». Неужели тебе даже в голову не пришло, чтобы поделиться лекарством со мной? В конце концов, это из‑ за тебя я такая!

Тэлли сокрушенно покачала головой.

– Не было времени… Я даже не…

– Конечно, конечно! – выпалила Шэй. – С Зейном ты едва знакома, но ведь он у нас предводитель «кримов», поэтому подцепить его – это был следующий пункт твоей программы. Все как с Дэвидом в Дыме. Вот почему ты поделилась с ним лекарством!

– Все было не так! – выкрикнула Тэлли.

– Это с тобой все не так, Тэлли! И всегда было не так! Никакое лекарство тебя не изменит – ты давным‑ давно научилась предавать людей. И никакая операция тебе не была нужна, чтобы сделаться эгоисткой, самовлюбленной пустышкой. Ты уже была такой.

Тэлли попыталась ответить, но горло перехватило, и она не смогла выговорить ни слова. Тут она заметила, как тихо вокруг, и поняла, что Шэй, говоря с ней, перешла на крик. Остальные «кримы» озадаченно смотрели на них, и только шипение и потрескивание костра нарушало тишину. У красоток и красавцев не было принято драться и ссориться. Они даже спорили‑ то более или менее миролюбиво и уж конечно никогда не орали друг на друга посреди вечеринки. Такое было позволительно только уродцам.

Тэлли посмотрела на обмотанную шарфом руку, гадая, не проник ли крик Шэй через все слои ткани и пластика. Если да, то сегодня же ночью все будет кончено.

Шэй сделала шаг назад и злобно прошептала:

– Завтра я, может быть, стану обычной красотулькой, Тэлли. Но это я тебе запомню, клянусь. Какие бы милые слова я тебе ни говорила, ты уж мне поверь: мы больше не друзья!

Она отвернулась и ушла от костра. Еще долго было слышно, как потрескивают мерзлые ветки, которые она задевала.

Тэлли обвела взглядом остальных «кримов». Бокалы с шампанским неприятно резко блестели в свете луны, отражали пламя костра – символа преступной расточительности. Все до одного не спускали с нее глаз, и Тэлли почувствовала себя одинокой и беззащитной. Но она понимала, что краткие мгновения жуткой тишины минуют, и «кримы» снова примутся взахлеб обсуждать происшествие на стадионе.

У Тэлли закружилась голова. Перемены, происшедшие с Шэй, оказались настолько разительными, настолько сильными, – а ведь она не принимала никаких лекарств. Несколько минут искренней злости превратили ее из мирной красотульки в дикого зверя… Это не укладывалось в голове.

Тэлли вдруг вспомнила последние слова доктора Кейбл – насчет того, что Зейн тоже помог Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам. Наверное, после того, как его друзья бежали из города, Зейна доставили к Кейбл, и там он выложил все, что знал о Дыме и о таинственном Дэвиде, который препровождал туда уродцев. Может быть, из‑ за этого его рассудок и не погрузился в оцепенение за все эти месяцы – из‑ за стыда. Зейн переживал, что не убежал вместе со всеми, что предал друзей.

Конечно, у Тэлли тоже хватало подобных тайн. Вот и она тоже оставалась на взводе, отличалась от остальных, не знала в точности, чего хочет, сколько бы ни пила шампанского. Старые уродские чувства всегда таились где‑ то рядом и были готовы изменить ее.

А Шэй тоже переменилась, только причиной тому было не чувство вины, а затаенная обида. За ее улыбочками записной красотки прятались воспоминания о предательствах, из‑ за которых она лишилась Дэвида, Дыма, свободы, наконец. Но стоило ей только взобраться на мачту, а наутро рухнуть вниз сквозь треснувший лед – и этой встряски хватило для того, чтобы сорвать печать с ее воспоминаний, чтобы злость всплыла на поверхность. И теперь Шэй возненавидела Тэлли.

Может быть, Шэй вообще не нужно лекарство. Может быть, ей будет достаточно воспоминаний из тех времен. Возможно, Тэлли Янгблад причинила ей столько горя, что его хватит для полного исцеления.

ДОЖДЬ

Проснувшись, Тэлли чувствовала себя так, словно снова стала уродкой.

В голове царила полная, пронзительная ясность. Серый утренний свет был для нее ярким и искрящимся, и таким резким, что казалось, о него можно порезаться. По окну комнаты Зейна сердито стучали капли полузамерзшего дождя – будто кто‑ то ногтями барабанил по стеклу.

Но Тэлли ничего не имела против дождя. Дождь окутывал пеленой высотные здания и сады, превращал все за окном в серые и зеленые пятна. Свет от других особняков отбрасывал размытые отблески на мокрую траву.

Дождь начался поздно ночью и в конце концов погасил костер «кримов», хляби небесные разверзлись по велению разгневанной доктора Кейбл. С того дня Зейн и Тэлли двое суток не выходили из дому и не могли свободно говорить друг с другом, находясь внутри умных стен особняка Пульхера. Тэлли даже не могла рассказать Зейну о том, как у Шэй проснулись старые воспоминания, и о встрече с доктором Кейбл. Хотя не сказать, чтобы ей не терпелось признаться ему, как выдала их тайну Шэй, и о том, что поведала Кейбл о прошлом Зейна.

В это утро на них обрушилась гора звонков и сообщений, но Тэлли пока просто не могла согласиться на новые встречи с «кримами». Происшествие на стадионе и последние двое суток непрерывного мелькания в выпусках новостей превратили «кримов» в самую популярную группировку в Нью‑ Красотауне, но как раз новички «кримам» сейчас были совсем ни к чему. Им нужно было оставаться просветленными, а Тэлли очень опасалась, что третий день пребывания в четырех стенах из‑ за дождя всех вернет в дремоту красотомыслия.

Зейн уже проснулся. Он прихлебывал кофе и смотрел в окно, рассеянно крутя браслет на запястье. Тэлли заворочалась, и Зейн посмотрел на нее, но не сказал ни слова. С тех пор как на них нацепили интерфейсные браслеты, их молчание стало заговорщицким, их секретное перешептывание – интимным, но Тэлли боялась, что из‑ за этой молчанки они отдалятся друг от друга. В одном Шэй была права: до того дня, когда Тэлли вместе с Зейном поднялась на мачту, она этого парня едва знала. А то, о чем обмолвилась доктор Кейбл, заставило Тэлли признаться себе, что она и до сих пор знала его не слишком хорошо.

Но как только они избавятся от браслетов и выберутся из города, память очистится от пелены красотомыслия, и тогда ничто не помешает им рассказать друг другу все.

– Жуткая погодка, да? – заметила Тэлли.

– Похолодает еще на несколько градусов – и пойдет снег.

Тэлли обрадовалась.

– Ой, снег – это была бы просто красотища! – Она подняла с пола грязную футболку, скомкала ее и швырнула, целясь в голову Зейна. – Будем в снежки играть!

Зейн не стал отбиваться и едва заметно улыбнулся. Головная боль у него прошла, но проснулся он с серьезным настроением. Они с Тэлли оба понимали, хоть и не говорили об этом, что скоро им придется покинуть город.

Мешали только браслеты.

Тэлли ради интереса попробовала снять свой браслет. Он легко соскользнул с запястья кисти руки. Еще каких‑ то несколько сантиметров – и его можно будет стащить. Она почти ничего не ела со вчерашнего дня и решила: лучше поголодать, лишь бы только избавиться наконец от проклятого наручника.

«Но смогу ли я стать такой тощей? » – гадала Тэлли.

Ей казалось, что окружность браслета все же чуть‑ чуть меньше, чем толщина костей ее руки. Это давало надежду – ведь голодай не голодай, кости тоньше не станут.

Она уставилась на красную полоску, оставленную металлическим обручем. Больше всего мешал сустав большого пальца. Тэлли мысленно нарисовала картину: она рывком заламывает палец, кость трескается и браслет соскальзывает с руки. Трудно было представить себе способ страшнее.

В дверь позвонили. Тэлли вздохнула. Кому‑ то надоело, что ему не отвечают, и этот человек решил явиться лично.

– Нас нет дома, правильно? – осведомился Зейн.

Тэлли пожала плечами. Наверное, стоило сделать вид, что их нет, – на случай, если явилась Шэй или кто‑ нибудь, страстно желающий пополнить ряды «кримов». В конечном счете, она вообще не горела желанием ни с кем общаться.

Звонок прозвенел снова.

– А кстати, кто это там? – спросила Тэлли у майндера комнаты, но комната ответить не смогла.

А это означало, что за дверью стоит кто‑ то без интерфейсного кольца.

– Интересно, – проговорил Зейн.

Они переглянулись, и Тэлли поняла, что настал один из тех моментов, когда любопытство пересиливает осторожность.

– Ладно, открывай, – сказала она комнате.

Дверь скользнула в сторону. На пороге стоял Фаусто. Выглядел он, как котенок, которого выловили из реки: промокшие волосы прилипли к голове, одежда вымокла до нитки, но глаза радостно сверкали. Под мышками он держал два скайборда. С их пупырчатых поверхностей на пол стекала дождевая вода.

Фаусто без слов вошел в комнату и разжал руки. Скайборды выскользнули и замерли примерно в полуметре от пола, а Фаусто вынул из карманов четыре спасательных магнитных напульсника и два колечка‑ датчика, которые нужно было крепить на пупке. Затем он взял одну из летающих досок, перевернул ее и показал на крышечку доступа к панели управления. Тэлли скатилась с кровати, шагнула ближе и осмотрела скайборд. Гайки, которыми крепилась панель, были отвернуты, наружу торчали два красных проводка, концы которых были скручены между собой и перемотаны черной изолентой.

Фаусто пантомимой изобразил, как разрывает проводки, после чего развел руками, изображая поддельное изумление: «Куда все подевались? », и самодовольно ухмыльнулся.

Тэлли медленно кивнула. Прошло почти три дня после происшествия на катке, а Фаусто по‑ прежнему был бодр и сообразителен, и его флэш‑ татуировка весело вертелась. Хорошо, что хотя бы он не потратил впустую дождливые дни и ночи. Эти два скайборда были перепрограммированы в старом добром уродском стиле. Стоило разъединить проводки – и механизм ограничения и слежения за скайбордом выходил из строя, летающая доска исчезала из вида городской системы слежения.

Теперь, избавившись от браслетов, Тэлли и Зейн смогли бы полететь куда угодно.

– Просто блеск, – сказала Тэлли громко, не боясь, что ее услышат стены.

Они не стали дожидаться, когда проглянет солнце.

Полет под дождем напоминал холодный‑ прехолодный душ. Окно доставки выплюнуло защитные очки и туфли с подошвами‑ липучками, поэтому стоять на летающей доске было можно, хоть и с трудом. Из‑ за сильного ветра стеганое зимнее пальто Тэлли прилипало к коже, капюшон сразу слетел с головы и норовил при повороте окатить ее дождевой водой.

Сноровка, обретенная в пору уродства, не пропала. Если операция что‑ то и изменила, то только в лучшую сторону: чувство равновесия у Тэлли значительно улучшилось, и она не соскальзывала с доски, несмотря на то, что дождь уже больше напоминал мокрый снег. Она включила подогрев пальто на максимум, но и это мало спасало. Сердце билось учащенно, зубы стучали от холода, зато голова оставалась ясной.

Они с Зейном полетели к реке вровень с верхушками деревьев, вдоль извилистой дорожки Дензел‑ парка. Под ними плясали на ветру ветки, и казалось, будто множество рук тянется вверх и пытается поймать отчаянную парочку. Тэлли изгибалась на поворотах, разрезала ветер расставленными в стороны руками, и последние остатки ее утренней сонливости как рукой сняло. Пусть маленький, но все же ощущаемый вес датчика, прикрепленного к колечку‑ пирсингу на пупке и извещавшего скайборд о положении центра тяжести, напомнил Тэлли о вылазках к Ржавым руинам в компании с Шэй, о том, как легко в уродские времена им было улизнуть из города.

Настроение портило только неизбежное наличие интерфейсного браслета. Диаметр спасательных магнитных напульсников позволил надеть их поверх браслетов, мягкий смарт‑ пластик принял нужную форму. И все равно Тэлли казалось, что наручник впивается в кожу.

Они добрались до реки и полетели над ней, ныряя под мосты. Скайборд Тэлли задевал гребешки волн, поднятых ветром. Истерически хохоча, Зейн обогнал Тэлли и, проехав по воде «кормой» скайборда, поднял тучу брызг.

Тэлли присела, и большая часть брызг ее миновала, после чего она наклонила доску носом вниз и, опередив Зейна, промчалась перпендикулярно его траектории полета и ловко шлепнула доской по воде. Вода поднялась стеной, и Зейн, пролетая через нее, вскрикнул.

Промокшая до нитки, тяжело дышащая Тэлли гадала, каково это – быть чрезвычайницей: чувства обострены до предела, каждое мгновение жизни полно напряжения, тело – безукоризненно отлаженная машина. Она вспомнила, как Мэдди и Эз говорили о том, что у чрезвычайников микротравм мозга нет – они вылечены.

Безусловно, за те преимущества, которые давала жизнь агента, приходилось платить – такой малостью, как новое лицо: волчий оскал зубов и холодные тусклые глаза, пугавшие всех, кто бы ни встретился на твоем пути. Но внешность, словно бы взятая из фильмов ужасов, сама по себе не шла ни в какое сравнение с необходимостью работать на Комиссию по чрезвычайным обстоятельствам – выслеживать беглых уродцев и беспощадно расправляться со всеми, кто угрожает безопасности города.

А вдруг операция, превращающая людей в чрезвычайников, тоже каким‑ то образом меняет сознание: например, делает тебя из пустоголового стопроцентно послушным? При такой потрясающей физической силе и быстроте можно без проблем убежать из города, но что, если при проведении Операции Чрезвычайности в тебя вживляют нечто вроде интерфейсного браслета – нечто такое, что постоянно извещает о твоем местонахождении?

Холодные брызги ударили в лицо Тэлли, и она очнулась от раздумий. Поднявшись выше, она перелетела через пешеходный мост и сверху вниз посмотрела на Зейна. Тот обескураженно оглядывался по сторонам, пытаясь понять, куда она подевалась.

Тэлли опустилась к воде чуть впереди Зейна, и ее скайборд ударил по реке со звуком пощечины. Фонтаном взлетели брызги, и она тут же поняла, что перебрала со скоростью. Вода показалась ей жесткой, как бетон, подошвы скользнули по поверхности скайборда…

Падение длилось пару мгновений, а потом магнитные напульсники грубо рванули ее вверх, завертели и остановили.

Подвешенная на напульсниках Тэлли оказалась по пояс в ледяной воде. А она думала, что сильнее промокнуть невозможно… Оставалось только злорадно порадоваться тому, что в результате ее атаки Зейн тоже искупался.

– Очень умно, ничего не скажешь, Худышка! – прокричал он, забравшись на скайборд.

Тэлли так тяжело дышала, что даже не смогла ему ответить, она легла животом на свою доску и расхохоталась, а потом они без слов поднялись в воздух и, постепенно приходя в себя, повернули к берегу.

Над землей, пусть и мокрой, они немного согрелись, но сердце у Тэлли все равно еще билось слишком часто.

– Как красиво! – вырвалось у нее, когда она обвела взглядом водные просторы, взбаламученные дождем.

Она попыталась представить, каково бы ей жилось посреди дикой природы вместе с Зейном, каково было бы испытывать такие же ощущения каждый день, вдалеке от отупляющих ограничений города.

У нее разболелось запястье, и она сняла магнитный напульсник, чтобы посмотреть, в чем дело. Металлический браслет слишком сильно врезался в кожу. Тэлли подергала браслет, но хотя она и была вся мокрая, дальше обычного предела он не сдвинулся.

– Держится, – сокрушенно выговорила она. Зейн взял ее за руку и тихо проговорил:

– Не дергай его, Тэлли. – Он накрыл браслет рукавом ее пальто и прошептал: – Только рука распухнет.

Тэлли выругалась и набросила на голову капюшон. Дождь бил по синтетической ткани, словно чьи‑ то нетерпеливые пальцы барабанили по макушке.

– Я подумала, что, может быть, из‑ за воды…

– Нет. От холода металл сжимается, поэтому наши украшения и стали туже.

Тэлли посмотрела на Зейна и удивленно вскинула брови.

– Значит, – прошептала она, – от нагревания они расширяются?

Зейн ответил не сразу. Он помолчал несколько секунд, а потом еле слышно на фоне шума дождя проговорил:

– Если очень‑ очень сильно разогреть? Пожалуй, они станут немножко больше.

– Насколько?

Он пожал плечами, но из‑ за того, что зимнее пальто было таким плотным, это получилось почти незаметно. Однако он очень заинтересовался.

– А ты жар как переносишь?

– Ты же не о свечке говоришь, правда?

Зейн покачал головой.

– Нет, кое о чем намного горячее. Этим можно управлять, чтобы руки у нас не поджарились. Но все равно мы обожжемся.

Тэлли посмотрела на свое запястье и вздохнула.

– Это все‑ таки лучше, наверное, чем ломать себе большой палец.

– Что‑ что?

– Да я тут думала…

У нее сорвался голос.

Зейн проследил за ее взглядом. Тэлли смотрела в сторону противоположного берега реки. А там двое ребят стояли на скайбордах и смотрели на них. Дождевики с капюшонами скрывали их лица.

Тэлли с трудом удалось сдержаться и проговорить очень тихо:

– Дымники?

Зейн покачал головой.

– У них под накидками – интернатовские куртки.

– Но что городским уродцам делать там под таким дождем?

Зейн выпрямился.

– Быть может, стоит спросить у них.

В УРОДВИЛЛЕ

На той стороне реки, где стоял Уродвилль, все четверо забрались под навес, защищающий устройство для переработки бумаги. Тут можно было спрятаться и от дождя, и от посторонних глаз. Тэлли очень порадовало то, что двое уродцев были без колец – значит, в городской интерфейс не попадет информация о том, что они собирались вчетвером.

– Это вправду ты, Тэлли? – спросила девочка.

– Да, я. Ты видела меня в выпусках новостей?

– Да нет же! Это я, Сасси. А это Декс, – представила она мальчишку. – Разве ты нас забыла?

– А ты напомни.

Девочка изумленно вытаращила глаза. У нее на шее Тэлли заметила грубый кожаный шнурок – такую вещицу мог бы носить дымник. Сплетенный вручную, выцветший от времени. Откуда он у нее?

– Мы помогали вам с лозунгом «Новый Дым жив! », помнишь? – подсказал мальчик. – Когда ты еще была… уродкой.

В сознании Тэлли постепенно возникла картина: огромные горящие буквы зажглись над Уродвиллем. Это был отвлекающий маневр – а они с Дэвидом в эти самые минуты проникли в логово Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам. Этот маневр им организовали Декс и Сасси. А потом они помогли Тэлли и ее друзьям прятаться в Ржавых руинах, доставляли им новости и всевозможные вещи и припасы из города и отвлекали внимание надзирателей разными выходками.

– Ты действительно нас забыла, – сказал Декс. – Значит, это правда. Что‑ то они делают с вашими мозгами.

– Да, так и есть, – подтвердил Зейн. – Только не надо так громко, пожалуйста.

Дождь барабанил по пластиковому навесу оглушительно громко, расслышать друг друга было не просто, и приходилось напоминать уродцам о том, что говорить надо тише.

Взгляд Декса упал на запястье Тэлли – спасательный напульсник, поверх которого был намотан шарф. Видно было, что парнишка не очень верит в то, что интерфейсный браслет действительно у нее на руке и подслушивает.

– Извините.

Декс перевел взгляд на лицо Тэлли и не смог скрыть изумления, вызванного ее преображением. Сасси помалкивала – она сидела как зачарованная и ловила каждое слово красавцев. Под их взглядами Тэлли чувствовала себя важной персоной, кем‑ то необыкновенно могущественным. Можно было не сомневаться: эти двое сделают все, о чем бы их ни попросила она или Зейн. Еще месяц назад, когда Тэлли была одурманена красотомыслием, ей бы польстило такое обожание. Но теперь, когда она мыслила ясно, оно ее смущало.

Однако разговаривать с уродцами оказалось не так страшно. Из‑ за того, что в последнее время Тэлли постепенно расставалась с красотомыслием, ей было проще смотреть на их несовершенные лица. Они уже не пугали ее так, как Крой в прошлую встречу. Маленькая щелочка между верхними зубами Сасси выглядела, пожалуй, скорее мило, чем отвратительно, и даже при виде прыщей Декса у Тэлли не ползли мурашки по коже.

– Но оказалось, что повреждения мозга можно излечить, – объяснял Зейн. – Мы начинаем умнеть. Но только, пожалуйста, не стоит об этом вопить на каждом углу. Договорились?

Декс и Сасси покорно кивнули.

«Стоит ли рисковать и рассказывать про лекарство любым уродцам? » – подумала Тэлли.

Хотя, безусловно, подключение к делу Сасси и Декса могло стать самым верным способом передачи весточки в Новый Дым.

– Какие новости с руин? – спросила Тэлли.

Сасси наклонилась ближе к ней и зашептала:

– Мы поэтому и пришли сюда. Насколько мы понимаем, новодымники куда‑ то смылись. Точнее, так было до этой ночи.

– А что случилось ночью? – спросила Тэлли.

– В общем, с тех пор как они пропали, мы время от времени по ночам на Ржавые руины наведывались, – сказал Декс. – Проверяли старые места, зажигали фальшфейеры. Но за целый месяц ничегошеньки не заметили.

Тэлли и Зейн переглянулись. Месяц назад – это примерно те дни, когда Крой принес лекарство для Тэлли. Скорее всего, это не было совпадением.

– А этой ночью мы кое‑ что нашли в одном из старых убежищ, – сообщила Сасси. – Выгоревшие химические светильники и несколько старинных журналов.

– Старинные журналы? – переспросила Тэлли.

– Ага, – кивнула Сасси. – Из эпохи ржавников. Ну эти, где столько фоток с уродами.

– Не думаю, чтобы новодымники бросили эти журналы просто так, – покачала головой Тэлли. – Это для них драгоценность. Я знала одного человека, который погиб, спасая эти самые журналы. Значит, они вернулись.

– Но затаились, – добавил Декс. – И не высовываются.

– Почему? – спросил Зейн. – И долго они собираются не высовываться?

– Откуда же нам знать? – пожал плечами Декс. – Поэтому мы и пришли сюда сегодня. Хотели прокрасться в Нью‑ Красотаун под прикрытием дождя и разыскать тебя, Тэлли. Думали, может, вы что‑ то знаете.

– Вас позавчера весь день в новостях показывали, вот мы и решили, что это неспроста, – добавила Сасси. – Ну, что… на стадионе все было подстроено.

– Рада, что вы это заметили, – усмехнулась Тэлли. – Мы рассчитывали, что новодымники тоже это заметят. Наверное, так и вышло.

– А мы подумали, что вы можете что‑ то знать про их возвращение, – подхватила Сасси. – Особенно после того, как мы вдруг увидели здесь, в Уродвилле, кое‑ кого из ваших красивых друзей.

Тэлли сдвинула брови.

– Красивые? Здесь?

– Да, в парке Клеопатры. Некоторых я узнала в лицо – запомнила по выпускам новостей. Думаю, это «кримы». Ваша команда, да?

– Да, но…

Сасси нахмурилась.

– Вы не знали?

Тэлли покачала головой. В последние пару дней она получала несколько сообщений от других «кримов». Чаще всего это были жалобы на дождь. Но никто не говорил ни слова про вылазку в Уродвилль.

– А что они там делали? – осведомился Зейн.

Декс и Сасси с тоскливым видом переглянулись.

– Ну… мы толком не знаем, – призналась Сасси. – Они с нами не разговаривали, гнали прочь.

Тэлли выдохнула через сжатые зубы. Красоткам и красавцам позволялось посещать этот берег реки – они могли бывать где угодно в черте города, но, несмотря на разрешение, никогда не забирались в Уродвилль. А это означало, что парк Клеопатры – самое подходящее место для того, чтобы красивые могли уединиться, особенно – под проливным дождем. Вот только для чего им понадобилась секретность?

– Ты разве не велела всем на какое‑ то время притихнуть? – спросил Зейн у Тэлли.

– Велела, – ответила Тэлли, гадая, кто из «кримов» стоит за этим и что, собственно, затевается.

– Отведите нас туда, – попросила она.

Сасси и Декс первыми полетели к парку под непрекращающимся дождем. Догадываясь, что кто‑ то наверняка следит за местоположением интерфейсных браслетов, Тэлли попросила ребят выбрать не самый прямой путь. Дорога вела мимо полузабытых зданий и районов, где прошло ее отрочество: интернаты для уродцев, начальные школы, мокрые парки, пустые футбольные площадки.

Несмотря на ливень, время от времени им попадались уродцы. Одна компания развлекалась, по очереди сбегая с горки и шлепаясь в лужу. Несколько ребят играли в салки во дворе перед интернатом, поскальзывались, падали и становились такими же грязными, как те, кто сбегал с горки. И те и другие были настолько увлечены игрой, что не заметили четырех скайбордистов, бесшумно пролетевших мимо.

«Интересно, – подумала Тэлли, – а мне было так же весело, когда я была уродкой? »

Из тех дней ей помнилось только нестерпимое желание поскорее похорошеть, оказаться на другом берегу реки, а обо всем этом забыть. Она летела над землей, спрятав красивое лицо под капюшоном, и казалась себе каким‑ то привидением, духом, с завистью взирающим на живых людей и пытающимся вспомнить, каково это – быть одним из них.

В парке Клеопатры – обширном массиве в дальнем районе Уродвилля, на окраине зеленого пояса – было пусто. Пешеходные дорожки превратились в ручьи, по которым дождевая вода стекала в разбухшую реку. Зверьки, насекомые – все куда‑ то попрятались, только несколько птиц совершенно несчастного вида сидели на ветках высоких сосен, согнувшихся под грузом дождевых капель.

Сасси и Декс привели Тэлли и Зейна к поляне, где были расставлены слаломные флажки, и Тэлли почувствовала что‑ то вроде прилива воспоминаний.

– Это одно из излюбленных местечек Шэй. Тут она учила меня летать на скайборде.

– Шэй? – переспросил Зейн. – Но если бы она задумала что‑ то, она бы нам сказала, правда?

– Гм… Может быть, и не сказала бы, – тихонько отозвалась Тэлли. Со времени их ссоры на вечеринке от Шэй не было ни единого звонка или сообщения. – Я собиралась рассказать тебе, Зейн. Она на меня… ну, обиделась в общем.

– Вот это да! – вырвалось у Сасси. – А я думала, красивые не ссорятся.

– Как правило, да, – вздохнула Тэлли. – Добро пожаловать в новый мир.

Зейн прищурился.

– Похоже, нам с Тэлли надо поговорить.

Он недвусмысленно посмотрел на двоих уродцев.

Они не сразу его поняли, но через пару секунд Сасси проговорила:

– Ой, конечно. Мы уйдем. Но если…

– Если вдруг появятся новые дымники, сообщите мне, – сказала Тэлли.

– Разве город не читает вашу почту?

– Наверное. А вы напишите только, что видели нас в новостях и что, как только вам исполнится шестнадцать, вы бы жутко хотели стать «кримами». А настоящее послание спрячьте под тот рециклер, возле которого мы сидели под навесом, и я кого‑ нибудь за ним пришлю. Договорились?

– Договорились, – улыбнувшись от уха до уха, ответила Сасси.

Тэлли понимала, что эти ребята теперь будут каждую ночь, невзирая на погоду, наведываться на Ржавые руины и искать там новодымников. Они чуть не лопались от радости, что могут помочь красивым.

Она одарила их ослепительной улыбкой красотки.

– Спасибо за все.

После того как уродцы удалились, Тэлли и Зейн с минуту молча осматривали открытое пространство трассы для скайбординга, усевшись под деревьями. Пластиковые слаломные флажки под дождем уныло обвисли и едва подрагивали на ветру. Кое‑ где дождевая вода собралась в неглубокие лужи, в которых, как в подернутых рябью зеркалах, отражалось серое небо. Тэлли вспоминала, как летала на скайборде между этими флажками, как училась закладывать виражи и лавировать. В те дни они с Шэй были настоящими закадычными подругами… Но зачем Шэй могло понадобиться наведаться сюда? А может быть, все просто: несколько «кримов» решили попрактиковаться в скайбординге, предположив, что это поможет им сохранять ясную голову и кураж. Ничего особенного.

Тэлли понимала, что ей нечем оправдаться перед Зейном за то, что она не рассказала ему все. Настала пора признаться в том, что она навлекла беду на Дым и что Шэй выпытала у нее про лекарство. А самое страшное – рассказать о встрече с доктором Кейбл и о том, что она сказала ей о Зейне. Но Тэлли ужасно не хотелось затевать этот разговор, а особенно сейчас, когда она вымокла до нитки и продрогла, хотя система обогрева пальто была включена на максимум. Приподнятое настроение, возникшее, пока они летели на скайбордах, растаяло. Тэлли разозлилась на себя за то, что так долго тянула с этим разговором. Вечно бдящие интерфейсные браслеты давали такой прекрасный предлог к тому, чтобы избегать неприятных тем.

– Так что произошло между тобой и Шэй? – спросил Зейн тихим, но близким к отчаянию голосом.

– К ней начинают возвращаться воспоминания, – ответила Тэлли, вперив взгляд в грязную лужицу под ногами и глядя, как в нее падают капли с сосновой хвои. – Вечером, в тот день, когда проломился лед, она на меня жутко разозлилась. Она обвиняет меня в том, что чрезвычайники разыскали Дым. И на самом деле, все почти так и вышло. Я выдала дымников.

Зейн кивнул.

– Я так и думал. Судя по всем этим историям, которые вы с Шэй плели, – до того, как ты приняла лекарство, – выходило, что ты спасла ее из Дыма. Мне сразу показалось, что за этим прячется предательство.

Тэлли посмотрела на него.

– Так ты все знал?

– Что ты отправилась в Дым как агент Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам под прикрытием? Догадался.

– О. – Тэлли не могла понять, то ли ей радоваться, то ли стыдиться. Конечно, Зейн и сам как‑ то сотрудничал с доктором Кейбл, так что, возможно, он все понимал. – Я не хотела этого делать, Зейн. Понимаешь, изначально я отправилась туда, чтобы вернуть Шэй и чтобы потом меня сделали красивой, однако потом я передумала. Мне захотелось остаться в Дыме. Я попыталась уничтожить следящее устройство, которое мне дала Кейбл, но оно не уничтожилось, а сработало. Даже тогда, когда я попыталась поступить правильно, вышло, что я всех предала.

Зейн неотрывно смотрел на нее.

– Тэлли, всеми нами жонглируют те, кто правит этим городом. Шэй должна бы знать об этом.

– Но это еще не все, вот в чем беда, – вздохнула Тэлли. – Еще я увела у нее Дэвида. Там, в Дыме.

– Ох, опять Дэвид… – Зейн покачал головой. – Ну ясное дело, теперь она на тебя жутко злится. Зато это поможет ей сохранять просветленность.

– Да уж, – снова вздохнула Тэлли и сглотнула подступивший к горлу ком. – Однако есть у нее и еще одна причина злиться на меня.

Зейн молча ждал продолжения. С края его капюшона капала дождевая вода.

– Я рассказала ей о лекарстве.

– Ты – что?!

Шепот Зейна на фоне шелеста дождя прозвучал как шипение пара.

– Мне пришлось, – ответила Тэлли и беспомощно развела руками. – Она и так уже почти догадалась, Зейн, и решила, что сможет вылечиться сама. Она взобралась на мачту на крыше особняка Валентино, как мы с тобой, потому что подумала, что мы так изменились из‑ за этого. Но конечно, это на нее не подействовало так, как подействовало бы лекарство. Она вцепилась в меня как клещ и все выспрашивала, что с нами произошло. Она говорила, что я в долгу перед ней после всего того, что я ей сделала в то время, когда мы обе еще были уродками.

Зейн еле слышно выругался.

– Значит, ты сказала ей про капсулы? Блеск. Только этого нам не хватало.

– Но она абсолютно просветленная, Зейн. Не думаю, что она нас выдаст, – сказала Тэлли и пожала плечами. – По меньшей мере, она так рассвирепела из‑ за лекарства, что, глядишь, может остаться просветленной на всю жизнь.

– Рассвирепела? Из‑ за того, что ты лечишься, а она нет?

– Нет, – со вздохом ответила Тэлли. – Из‑ за того, что лечишься ты.

– Что?

– В долгу я была перед ней, а вторую капсулу получил ты.

– Но ведь не было времени, чтобы…

– Я‑ то это понимаю, Зейн. А она нет. Для нее все это…

Тэлли сокрушенно покачала головой, чувствуя, как заливают глаза горячие слезы. А сама она так продрогла, что пальцы онемели. Ее начало знобить.

– Все нормально, Тэлли.

Зейн потянулся к ней и крепко сжал ее руку, затянутую в толстую зимнюю перчатку.

– Ты бы ее послушал, Зейн. Она меня вправду ненавидит.

– Послушай, мне очень жаль, что так вышло. Но я рад, что лекарство досталось мне.

Тэлли посмотрела на него сквозь пелену слез.

– Ага, – кивнула она. – Конечно. «Огромное тебе спасибо за мигрень», да?

– Это лучше, чем оставаться тупоголовым красавчиком, – сказал Зейн. – Но я не это хотел сказать. В тот день мы с тобой не просто нашли эти капсулы. И рад я… из‑ за нас с тобой.

Тэлли посмотрела на него, поморгала и увидела, что Зейн улыбается. Его пальцы, сплетенные с ее пальцами, тоже дрожали от холода. Тэлли сумела улыбнуться в ответ.

– Я тоже.

– Не позволяй Шэй вставать между мной и тобой, Тэлли.

– Нет‑ нет, конечно.

Она покачала головой, понимая, как это важно для нее. Что бы ни думала Шэй, Зейн был именно тем человеком, которому стоило дать лекарство. Он сохранял ее просветленной, он заставил ее пройти все испытания, предложенные дымниками, он уговорил ее принять непроверенный препарат. В тот день Тэлли нашла не просто лекарство от красотомыслия – она нашла человека, с которым можно идти вперед, подальше от всего плохого, что случилось осенью.

В детстве она дружила с Перисом, и он обещал навсегда остаться ее лучшим другом, но в тот день, когда ему исполнилось шестнадцать, Перис ушел и оставил ее в Уродвилле. Потом Тэлли потеряла дружбу Шэй, предала ее, поддавшись на угрозы чрезвычайников, и увела у нее Дэвида. Теперь и Дэвида нет, он потерялся где‑ то в глуши и наполовину стерся из памяти. Он даже не принес ей лекарство сам, а поручил это Крою. Тэлли, в принципе, догадывалась, что это значит.

А Зейн…

Тэлли смотрела в его прекрасные золотые глаза. Он был здесь, рядом с ней сейчас, живой, и было бы очень глупо позволять ее сумбурному прошлому вторгаться в то, что возникло между ними.

– Надо было мне раньше рассказать тебе про Шэй. Но эти умные стены…

– Все нормально. А мне ты можешь доверять. Всегда.

Она обеими руками обхватила его руку.

– Знаю.

Зейн другой рукой нежно прикоснулся к ее щеке.

– В тот день мы друг друга почти не знали, верно?

– Да, пожалуй, мы оба рисковали. И как только это могло случиться?

Зейн рассмеялся.

– Наверное, так случается всегда. Правда, чаще все‑ таки без таинственных таблеток или вламывающихся чрезвычайников. Но это всегда рискованно… целоваться с кем‑ то в первый раз.

Тэлли кивнула и потянулась к нему. Их губы соприкоснулись, и поцелуй под проливным дождем получился долгим и нежным. Тэлли чувствовала, как дрожит Зейн. Мокрая земля под ними была холодной, однако капюшоны словно бы отгородили их от мира, и их горячее дыхание согрело воздух между ними.

Тэлли прошептала:

– Я так рада, что в тот день со мной был ты.

– И я рад.

– Я… ой!

Она отстранилась и стала вытирать лицо. Под капюшон забралась струйка дождя и потекла по щеке, как холодная и злая слеза.

Зейн рассмеялся, встал, подал Тэлли руку и помог подняться.

– Пойдем. Не век же нам тут торчать. Давай вернемся в особняк Пульхера, позавтракаем и переоденемся в сухое.

– А мне уже не так и плохо.

Он улыбнулся, но указал на запястье и проговорил почти шепотом.

– Если сидеть на одном месте слишком долго, кому‑ нибудь может стать любопытно: что же такое интересное происходит в Уродвилле.

– Ну и пусть, – вздохнула Тэлли.

И все‑ таки Зейн был прав. Надо было возвращаться. У них за весь день маковой росинки во рту не было, если не считать нескольких капсул сжигателя калорий и нескольких глотков кофе. Зимние пальто обогревались, но Тэлли потратила слишком много сил на скайбординг, да и погружение в ледяную реку на нее подействовало не лучшим образом. Она жутко устала и продрогла до костей, у нее кружилась голова от голода, холода и поцелуя…

Зейн щелкнул пальцами, и его скайборд оторвался от земли.

– Секундочку, – негромко проговорила Тэлли. – Мне нужно сказать тебе еще одно насчет той ночи.

– Хорошо.

– После того как я проводила тебя домой…

При мысли о хищной физиономии доктора Кейбл Тэлли зазнобило, но она сделала решительный вдох, чтобы успокоиться. Как же глупо было с ее стороны, что она не сделала этого раньше – не вытащила Зейна за умные стены особняка Пульхера, не рассказала о своей встрече с Кейбл… Ведь она не хотела, чтобы между ними стояли какие‑ то тайны.

– Что такое, Тэлли?

– Она ждала меня… – запинаясь, выговорила она. – Доктор Кейбл.

При звуке имени Зейн на миг задумался, но сразу кивнул.

– Я ее помню.

– Помнишь?

– Ее трудно забыть, – горько усмехнулся Зейн, замолчал и перевел взгляд на поляну.

«Скажет он еще что‑ нибудь или нет? » – гадала Тэлли.

Наконец она не выдержала и проговорила:

– Она сделала мне очень странное предложение. Она поинтересовалась, не хочу ли я…

– Тсс! – прошипел вдруг Зейн.

– Что ты… – начала было Тэлли, но Зейн взмахом руки велел ей молчать.

Потом обернулся, быстро присел на корточки и потянул к себе Тэлли. К поляне между деревьями двигались люди. Они шли медленно, одетые почти одинаково, в теплые зимние пальто, и левые руки у всех были замотаны черными шарфами. Но одного человека Тэлли узнала сразу. Сверкали медно‑ рыжие глаза, весело крутилась флэш‑ татуировка.

Это была Шэй.