Лизелотта Вельскопф‑Генрих

Лизелотта Вельскопф‑ Генрих

Токей Ито

Сыновья Большой Медведицы – 3

Library Г. Любавина: gurongl@rambler. ru

«Токей Ито»: Детская литература; Москва; 1987

Аннотация

Третий роман из цикла «Сыновья Большой Медведицы» рассказывает о жизни индейцев Северной Америки, об их борьбе за свою свободу и независимость.

Лизелотта Вельскопф‑ Генрих

Токей Ито

Посвящается тем отважным мужчинам, женщинам и детям дакота‑ оглалла, которые после многих страданий и тяжелейших испытаний строят свою новую жизнь.

Для меня большая честь получить от их племенного сообщества имя Лакота‑ Тачина, и я хотела бы быть достойной его.

Лизелотта Вельскопф‑ Генрих

ДЖЕК ПОНКА

Свирепый зюйд‑ вест мел по прерии снег и песок. Еще недавно перевалило за полдень, но снеговые тучи уже затянули небо. Метр за метром пробивались вперед три драгуна со своим проводником.

– Черт тебя подери! – заорал один из драгунов сквозь вой ветра проводнику. – Мы уже давно должны быть на месте!

Разведчик что‑ то бросил в ответ и дал шпоры коню.

Они двигались на юго‑ запад, навстречу ветру, снежной коловерти, несущемуся песку. Только к вечеру всадники увидели широкое песчаное русло реки. Они были на северном берегу. На другом, на южном, сквозь снежно‑ песчаную мглу виднелись контуры деревянных строений.

– Дьявольщина! Мы, что же, добрались?

– Ну конечно! – возликовал в ответ проводник;

только что он натерпелся немало страху, хотя и виду не подавал драгунам. – Найобрэра и форт! Мы на месте!

И снова пошли в ход шпоры, засвистели плетки. Кони, вышагивая против ветра, миновали песчаную отмель, преодолели вброд быстрый поток и выбрались на крутой берег у палисада, за которым видна была сторожевая башня и крыша сдвоенного блокгауза. С башни раздался резкий свист: это часовой извещал о прибывших.

Заскрипели петли. Отворилась створка ворот. Въехав в замкнутый со всех сторон двор пограничного поста, всадники остановились и спешились. Трое мужчин в кожаной одежде, без головных уборов, с морщинистыми, исхудалыми лицами подошли к ним. И во дворе, окруженном палисадом, мело снег и песок, так что все щурили глаза, присматриваясь в сумеречном свете друг к другу. Прибывшие и те, что подошли к ним, принялись на чем свет стоит клясть и это место, и бурю, и песок, и снег. Немного поостыв, они завели коней в загоны внутри палисада. Разведчик и драгуны направились к большему из блокгаузов. Это была старая низкая, срубленная из бревен постройка без окон, с одними бойницами. Тяжелая дубовая дверь находилась на восточной вытянутой стороне. Внутри дома было все необходимое для немногочисленного гарнизона пограничного поста: запасы еды, одеяла, деревянный стол, скамейки вдоль стен и сложенный из камней очаг, в котором трепетал огонь. Пит, разведчик, расстегнул ремешок и снял широкополую шляпу.

Драгуны представились гарнизону пограничного поста, для которого название «форт» было, пожалуй, слишком значительно. Пит направился к сотоварищам; как и он, служили они на границе по вольному найму. Его тотчас узнали.

– Пит Куцый Нос! Что это тебя занесло в нашу глухомань? Или тебе не сиделось на прекрасной Миссури, в форту Рэндол?

Пит потоптался, отогревая ноги, сплюнул, утер тыльной стороной ладони нос и шлепнулся на скамью.

– Билл, старина, где же виски?

В ответ раздался дружный ехидный смех!

– Что? Ни капли виски?! Я плачу!

Пит не был пьяницей, но любил малость шикнуть.

Он выудил в одном из своих многочисленных карманов золотой.

– Побереги монеты. Они тут ни к чему. Мы давно выдули все до последней капли. И вообще, кто это завел разговор о виски? Лучше поговорим об оружии и боеприпасах, мой дорогой!

– Дай хоть по крайней мере поесть, Билл Петушиный Боец!

– Тот придвинул Питу банку консервов.

– И это все?

– Все.

– Ну и разнесчастная тут у вас жизнь!

– Пришлите нам наконец хоть пятьдесят человек подкрепления, и все будет иначе. Мы сразу прогоним ко всем чертям проклятых индсменов!

– Так вы еще с ними не покончили? – Пит выковыривал ножом солонину из банки и жадно глотал ее, впрочем без всякого удовольствия. Он продолжал наводить критику: – Тряпки вы! Вам только за подолы держаться. Не покончили с индсменами! Мы пять дней ехали и ни одного не видели!

– Это еще не значит, что они не видели вас!

– Значит, удирали! Где появляются молодцы с форта Рэндол, туда краснокожие носа не сунут!

– Пит, друг, ты рассуждаешь, словно полковник Джекман! Я скажу тебе одно: нужно немного настоящих мужчин и побольше оружия. Иначе уже этой весной нам капут.

– А ведь, похоже, что ты прав! Но мы вам поможем. У меня тут письмецо к вашему майору. Такое письмишко – будь здоров!

– У тебя? Письмо?..

– Да, у меня. Потому что я скаут, и всякий знает, что мои нагрудные карманы – надежнейшее место для срочных посланий.

– Ах вот что! Скорей всего тебе просто отдали предпочтение перед каким‑ нибудь краснокожим скаутом.

– Такому бывалому пограничнику, как я, всегда отдадут предпочтение. Ну, так где же ваш майор Смит?

– Там, в комендантском доме.

Майор сидел в холодном рабочем кабинете. На дубовом столе горела лампа. Майор, видно, работал и поднял глаза. Пит так и разинул рот: Смит был не стар, но совершенно сед. Разведчик вытащил из внутреннего кармана кожаной лосиной куртки письмо. Майор прочитал его, перечитал еще раз, потом приказал драгуну вызвать лейтенанта Варнера и командира вольных всадников Адамса.

Они не заставили себя ждать. С нескрываемым интересом смотрел Пит на вольного всадника. Это был стройный молодой человек среднего роста. Руки его были скорее руками крестьянина, чем руками стрелка, – широкие, словно грабли. Светлая шевелюра, голубые глаза – из‑ за них загорелое лицо его казалось еще темнее. Считать ли этого парня настоящим жителем Запада; с первого взгляда Пит решить этого не мог.

Майор не поднялся с места. Он только приосанился и посмотрел на лейтенанта.

– Лейтенант Варнер! Адам Адамс! В письме, которое мне только что вручили, имеются кое‑ какие совершенно новые указания, которые нужно немедленно довести до сведения солдат и вольных всадников. Ситуация в корне изменилась, – пояснил майор. – Наша хорошо оснащенная экспедиция установила, что месторождение золота, два года тому назад открытое в Северном Блэк Хилсе, выгодно только при промышленной эксплуатации. Решено подать к центру будущих горных разработок ветку от трансконтинентальной железной дороги, а это означает… Ну, как это отразится на нашей стратегии?

– Жаль, – пробурчал Пит.

– Простите, что?

– Я только сказал, жаль, – несколько громче произнес бывший ковбой. – Ведь если промышленная добыча, тогда уж маленькому человеку золота не видать.

– Замечание несущественно и излишне. Лейтенант Варнер?

– Наша задача – изгнать смутьянов‑ дакотов из Блэк Хилса!

Это был ответ, которого и ждал майор.

– Совершенно верно. Десять лет, как кончилась гражданская война. Наши Штаты выросли, и тысячи переселенцев в пути. Армия должна решать новые задачи. Теперь будет осваиваться и Дальний Запад. Мы не можем столько терпеть от краснокожих, как это было при постройке трансконтинентальной железной дороги и последние два года здесь, на Найобрэре. Дакоты должны немедленно отправиться в предназначенную им резервацию. Убийцы и поджигатели угомонятся и наконец‑ то приучатся работать.

Слушатели ничего не сказали по поводу этой речи. Они ждали, не отдаст ли майор каких‑ либо распоряжений. Но пауза затянулась, и заговорил вольный всадник Адамс.

– Дакотам был установлен срок для переселения в отведенный для них район – тридцать первое января нынешнего, тысяча восемьсот семьдесят шестого года. Но как же индейцы могли соблюсти его, если бы даже и хотели: среди зимы, с женщинами, с детьми?.. У них нет ни дорог, ни экспрессов…

Майор наморщил лоб.

– Адамс, я люблю, когда люди свободно выражают свое мнение, но я не люблю неуместных шуток. Верховные вожди предупреждены правительством, что они должны вывести свое племя, а если переселение отдельных групп затянется, то мы ускорим его. Наша задача – загнать в резервацию небольшой род, живущий в верховьях рек Платт и Найобрэры. Решающее дело предстоит значительно севернее, у Блэк Хилса. Но это не значит, что нам здесь можно хлопать ушами или хоть сколько‑ нибудь ослабить натиск.

Адамс прикусил губу.

– Есть еще вопросы? – Но это была уже риторика: на самом деле майор закончил разговор.

– Есть вопрос, – несмотря на это, произнес Адамс.

– Пожалуйста! – Майор Смит начинал сердиться.

– Несколько лет тому назад дакоты заключили с нашим правительством договор, по которому их места охоты от Блэк Хилса и до Миссури на севере «навечно» принадлежат им. Как же с этой заверенной печатями бумагой?

Кровь бросилась к вискам майора.

– Не ваше дело! – довольно резко сказал он, чтобы стоящий рядом лейтенант Варнер не подумал, что и у него самого совесть неспокойна. – Дакоты должны отправиться в резервации, а если откажутся – мы применим оружие. Вот! – Комендант развернул карту и придвинул ее к лейтенанту и Адамсу. – Вот… черной линией обведенный район. Сюда направляются дакоты, они сдадут оружие и будут учиться возделывать землю и растить скот. Территория резервации располагается к юго‑ востоку от Блэк Хилса, прямо у нас под носом. Ясно? – просил Смит.

– Понятно, – ответил Варнер. – Получим ли мы подкрепление?

– Об этом‑ то я и буду просить. Пит отправится завтра с моими письмами на форт Рэндол, а также в Янктон к полковнику Джекману лично. Я считаю, что в сопровождение Питу надо дать трех опытных пограничников, которые сумеют в Рэндоле и Янктоне доложить нашу точку зрения. Кого послать. Адамс, как ты думаешь? Кто хорошо знает прерии? На кого можно положиться?

– Вероятно, лучше всего отправиться мне самому.

– Нет, ты нужен здесь. А Джордж?

– В разведке. Еще не вернулся.

– И намного он опаздывает?

– На пять часов.

– Его искали?

– В такую погоду – бесполезно. Если организовать поиски, то и еще кого‑ нибудь подстрелят.

– Почему еще подстрелят? С чего ты решил, что Джорджа подстрелили?

– Мне так кажется.

– Не много ли ты фантазируешь, Адамс? Во всяком случае на Джорджа завтра утром рассчитывать не приходится. И почему ты посылаешь в разведку по одному человеку? Разве я не приказал, чтобы выезжали всегда вдвоем или втроем?

– С ним должен был выйти Дэви, но, как вам известно, он пошел за водой, свалился в реку и больше его не видели…

Пит с интересом прислушался. Он склонил набок голову, вытаращил глаза, уголки его рта опустились: прибавить к этому уродливый нос – точь‑ в‑ точь какой‑ нибудь любопытный бульдог.

– Неужели ты не мог послать кого‑ нибудь с Джорджем?

– Нас теперь всего‑ то – ничего. И все распределены.

– Да, да, пополнение крайне необходимо. Но тебе все‑ таки придется выделить двух или трех человек, чтобы сопровождать Пита. Драгун мы оставим пока здесь. Охрана и так невелика.

Варнер, кажется, был доволен. Адамс, однако, не смолчал:

– Не равноценная замена, майор. Но раз уж иначе нельзя, Билл Петушиный Боец и Малютка Джозеф.

– Не возражаю, – ответил Пит и шлепнул Адамса по плечу. – Обоих знаю! Неплохие ребята!

– Сомнительные типы пограничья, – критически заметил майор. – Пожалуй, как сопровождающие – хороши, но в Рэндоле и Янктоне они только скомпрометируют нас. Можешь предложить кого‑ нибудь посолиднее, Адамс?

– Ну, если уж так надо, то, пожалуй, Том Без Шляпы и Сапог.

«Ну и солидная фигура», – подумал Пит, но ничего не сказал, потому что обладал еще и замечательным даром молчать, когда его не спрашивают.

– Дурацкое имя. Впрочем, сам он не производит на меня скверного впечатления. Согласен.

На этом майор разговор закончил. Адамс вышел последним и закрыл за собой дверь. Затянутое тучами небо и снежно‑ песчаная круговерть делали ночь совершенно непроницаемой.

Лейтенант вдруг рухнул на колени. Адамс подумал, что тот споткнулся, подскочил, схватил за руку, чтобы поддержать. Но тело Варнера обмякло. Адамс ужаснулся. Он снова рванул дверь и втащил в комнату коменданта сникшего Варнера.

Майор вскочил, быстро прикрыл дверь и поднял со стада лампу. Слабый свет озарил лицо лежащего на полу лейтенанта. Глаза у него закатились. Адамс обнаружил в мундире дыру. Ткань уже набухла от крови. Удар ножа был смертелен. Адамс встал перед Варнером на колени и закрыл ему глаза. Дома, на ферме он был приучен с уважением относиться к людям и строго соблюдать установленные жизнью обычаи.

Майор и молодой вольный всадник какое‑ то время молча смотрели поверх убитого в пустоту. Затем Адамс, не ожидая приказа, подбежал к двери, ведущей в сторожевую башню, и, перемахивая через две‑ три ступеньки, кинулся наверх. Он хотел, чтобы стоящий на посту Майк поднял тревогу. Но Майк уже не стоял на посту. Он лежал на полу. В горле у него торчала стрела. Стараясь не высовываться из‑ за барьера, Адамс крикнул наперекор буре:

– Индсмены на форту! – и тотчас скатился по лестнице вниз за дальнейшими указаниями майора.

– Осмотреть двор и здания!

Адамс бросился в старый блокгауз и поднял там тревогу.

В эту бурную, непроглядную ночь всякий бы с удовольствием остался под защитой стен блокгауза. Пит и Билл Петушиный Боец немедленно взяли на себя охрану дома. Остальные мужчины, подчиняясь приказу, с опаской вылезали на двор. Поднялась беспорядочная стрельба. Люди успокаивали себя только тем, что их много. Каждый квадратный метр двора был буквально ощупан, строения обшарены. Врагов не нашли, нападению никто больше не подвергался, зажигательных стрел на крышах не обнаружили. Вместо убитого наблюдателя Адамс послал на вышку индейца‑ разведчика, который сменился с поста и во время нападения спал. Внешне все было спокойно.

Обоих убитых – Варнера и Майка – внесли в большой блокгауз и накрыли одеялом. Адамс взял себе стрелу, которой был убит дозорный. В углу, на скамейке, у стены, сидел Билл Петушиный Боец, Малютка Джозеф и Пит. Адамс подошел к ним.

– Ага, все трое тут! – сказал он. – Можете теперь не расставаться. Завтра рано утром поедем на форт Рэндол с письмами майора.

– Почему это старику потребовались именно мы? Что же ты мне ничего не сказал, Пит?

– Нужны испытанные пограничники, – вместо Пита ответил Адамс. – Люди, которые и на форту Рэндол сумеют поднести все, как надо. Нам необходимо подкрепление. Это вы усвоили?

– Да, вы правы, – Пит прикусил верхнюю губу. – У вас тут как в паршивом хлеву. Я все еще не могу понять, как это произошло.

– Не можешь понять? – со злостью бросил Адамс. – Сначала убили дозорного на башне. Все они охотники на бизонов – прекрасные стрелки… Ну‑ ка посмотри на стрелу! Что за насечки?

Билл взял стрелу, повертел в руках.

– Дакоты. Племя оглалла. А вот тут… Э‑ э!.. Да это род Медведицы. Я с ними давно знаком. Пожалуй, лет десяток.

– Когда дозорного убили, один или двое проскользнули в ворота, а то и перемахнули через палисад. Дакота, при его двухметровом росте, проворен, как кошка. Вот краснокожий проскользнул да и притаился. Он‑ то и подколол лейтенанта. Видно, сбоку ударил. А потом исчез, так же как и появился.

– День и ночь песчаной бури и – трое убитых! – подытожил Малютка Джозеф; он бросил злой взгляд на Адамса. – Нечего нам тут отсиживаться. Индсмены всегда знают, где нас найти, а сами шныряют вокруг, как комары, их и не схватишь.

– Трое убитых? – переспросил Адамс.

– Добавь Джорджа. Ты, кажется, забыл о нем!

– Но может быть, он застрял из‑ за бури…

– Адамс, не убеждай нас в том, во что не веришь сам.

– Так‑ то ведут себя здесь у вас паршивые краснокожие? – пробормотал себе под нос Пит. – Даже жутко.

– Отчего же жутко? Так и должно было быть! – с издевкой заметил Малютка Джозеф. – Зато господа из форта Рэндол оказывают индсменам такое уважение!

В глотках у всех пересохло, настроение испортилось, и спать было тревожно. Адамс завернулся в одеяло и улегся рядом с Томом Без Шляпы и Сапог. Том беспокойно ворочался с боку на бок.

К утру ветер утих. Облака рассеялись, и небо голубело над засыпанной песком и снегом промерзшей землей.

– Начало весны! – заметил Пит. Несмотря на предстоящее возвращение в любимые края на Миссури, настроение у него было прескверное.

Ворота открылись, и четыре всадника покинули форт, увозя с собой два письма майора. Они переправились через Найобрэру и повернули на северо‑ восток. Джордж так и не вернулся. Об этом думали все, но никто не говорил.

Всадники пустили коней рысью. Глухо застучали копыта. Высоко в небе кружила хищная птица. Над бескрайней, пустынной прерией сияло утреннее солнце. Ни зверя, ни всадников – никаких следов. Проехав около часа, они остановились.

– Смотрите, кажется, что‑ то лежит? – Билл Петушиный Боец показал на гребень ближайшей высотки и, не ожидая ответа, соскользнул с коня и стал взбираться по склону.

Наверху в траве лицом вниз лежал мертвец. Рядом с убитым – шляпа. Скальп снят. На куртке вырезан четырехугольник.

Билл поспешил к своему коню и, не говоря ни слова спутникам, очертил руками в воздухе квадрат.

– Опять?! – Джозеф был поражен.

– Да, опять, – буркнул Билл; в глубине души он был очень испуган и злился, что спутники чувствуют его состояние.

– Что означает этот четырехугольник? – спросил Пит.

– Это знак, – пробормотал Джозеф.

– Чей знак? – допытывался Пит.

– Захлопни пасть! – оборвал его Билл. – Я не желаю лишний раз произносить его имя. Это ведь при мне укокошили его отца, и, как знать, может быть, и я у него на примете.

– Он имеет в виду Гарри, – тявкнул Малютка Джозеф. – Краснокожую тварь Гарри!

Всадники вскочили на коней и подняли их в галоп. Это было похоже на бегство. Не было ни времени, ни возможности продолжать разговор. Когда около полудня сделали остановку, чтобы подкрепиться, Пит снова пристал к Малютке Джозефу:

– Кто же этот Гарри? Он метис?

– Чистокровный дакота! Вот что значит беззаботная жизнь в хваленом форту Рэндол. Тебе такие, наверное, и не снились!

– Чертова тварь! – не выдержал Билл, который не собирался вести разговоров на эту тему. – Он был разведчиком на строительстве Юнион Пасифик, потом засел в Блэк Хилсе и убивал золотоискателей, теперь он снова в своем племени и отравляет нам жизнь! Дакоты называют его Токей Ито. О, этот мерзавец прошел огонь и воду, и, скажу я вам, распоряжается он своими головорезами гораздо умнее, чем майор нами.

– Ах вот что! – Пит потянулся за трубкой. – Так вам нужно не только подкрепление, но и офицер помоложе, поживее!

– Нет уж, хватит с нас этих молодых офицеров! Ты сам видел, что получилось из Варнера! Труп! Лейтенанты нам ни к чему. Люди нам нужны – разведчики, стрелки. Нам надо иметь численное превосходство. Тогда будет толк.

– И Гарри нам надо выловить! – добавил Малютка Джозеф. – Мне доставит огромное удовольствие содрать с него шкуру.

– Ну, помечтай, помечтай, – поддразнил его Билл. – Живого‑ то его тебе не схватить. Никогда! Еще не бывало такого, чтобы улитка поймала кузнечика!

Передохнув, всадники снова пустились в путь. То галопом, то рысью они продолжали движение на северо‑ восток, потом на восток. Погода благоприятствовала им. Если холод последних дней февраля еще немного и беспокоил, то буря с ее снегом и песком была позади. Следов индейцев нигде не было видно.

Последнюю ночь они почти не спали. Утром, перебравшись через два небольших ручья, они взяли такой темп, что с восходом солнца были на Миссури, у форта Рэндол.

Несмотря на то, что еще только начиналась весна и было по‑ зимнему холодно, вокруг форта обосновалось уже немало люда. Были тут и белые: охотники, трапперы, торговцы, бродяги, но больше – индейцы, прибывшие с палатками, женами и детьми, чтобы сбыть – что требовало немало времени – добытые за зиму меха. Было заметно, что многие из них уже приобщились к цивилизации. На них были яркие головные платки, низкосортные ситцевые рубашки, дешевые шерстяные одеяла. Все четверо не сдерживали коней, проезжая сквозь это скопище. Кто не хотел быть растоптанным, должен был побыстрее убраться с дороги.

Форт, к которому подъезжали посланцы, был значительно крупнее и лучше вооружен, чем пост на Найобрэре. Атмосферы постоянной настороженности необжитых мест, где еще много значили ружья, стрелы и ножи дакотов, здесь уже не было. Люди чувствовали себя непринужденно и уверенно.

Всадники достигли ворот. Дозорные знали Пита и пропустили их. Внутри форта приехавших поразили выставленные напоказ пушки. Курьеры доложили о себе в караульном помещении и приготовились к ожиданию, потому что было только раннее утро. Однако им тотчас же предложили явиться к лейтенанту по имени Роуч, и через несколько минут они стояли в совершенно непривычном для них натопленном и комфортабельно обставленном помещении.

Молодой лейтенант сидел в кресле за письменным столом. Он принял из рук Пита письмо, адресованное коменданту форта Рэндол, и, не задумываясь, вскрыл. Лейтенант при чтении слегка откинулся назад. Его форма была сшита у хорошего портного и сидела безукоризненно. Волосы были аккуратно причесаны и лоснились от помады. Ногти – ухожены. Нечто вроде улыбки скользнуло по лицу лейтенанта.

– Все ясно, – он сложил письмо. – Вам нужно пополнение, оружие и дельный офицер. Где второе письмо на форт Янктон, полковнику Джекману?

Пит с готовностью извлек из нагрудного кармана и этот пакет с сургучными печатями. Лейтенант взял его, повертел в, руках, однако на этот раз не вскрыл.

– Содержание, видимо, то же, – заметил он. – Я как раз еду на Янктон и сам вручу письмо лично полковнику Джекману. Да, да, так и сделаем, – заключил он. – Я сам передам нашему коменданту и полковнику Джекману ваши соображения.

Элегантный молодой офицер поднялся, и ни у Пита, ни у его спутников не возникло необходимости что‑ нибудь сказать. Собственно, зачем? Миссия, сверх ожидания, оказалась успешной. Сразу договорились о пополнении, которого на Найобрэре тщетно дожидались чуть ли не год. Чего же еще желать! Хотелось передохнуть, особенно после столь неожиданного и скорого успеха. Денщик лейтенанта уже получил указание позаботиться о них.

– Господин лейтенант подлизывается к нам, – прошептал Том Биллу Петушиный Боец. – Видно, хочет вышибить из седла нашего честного старика майора.

Билл, Пит и Джозеф не разделяли опасений Тома.

– А нам‑ то что? Главное, мы заработали несколько деньков: будем жрать, пить, курить. Роуч свой парень!

Денщик был парнем общительным и, кажется, истомился от скуки. Он с удовольствием посвятил себя прибывшим из далекой глуши: набил им кисеты табаком, позаботился, чтобы у них было вдоволь хорошей еды и выпивки, а в заключение обратил их внимание еще на одну особо привлекательную штуку – как раз сегодня перед воротами форта должна была состояться игра в травяной мяч. Травяной мяч, или, собственно, хоккей, был у индейских племен и особенно у дакотов весьма распространенной игрой, в которой индейцы упражнялись с юношеских лет. Комендант согласился установить даже денежный приз, надеясь подогреть азарт полуцивилизованных игроков и сделать любимое зрелище своих вояк еще более острым.

– Неплохо, если эти краснокожие свиньи устроят на лужайке свалку! – заметил Пит.

– Мы сможем сделать ставки? – поинтересовался Малютка Джозеф. – Если нет…

Билл Петушиный Боец осмотрелся.

– Тут‑ то вроде нет, а вон на той стороне, ты видишь? Да неужели ты не видишь, Малютка? Вов двое пузатых, а вокруг них уже толкучка! Кажется, они принимают ставки!

Не рассуждая попусту, все четверо одновременно ринулись к толпе, которая образовалась вокруг двух довольно фундаментальных фигур. Один, грузный и жирный, с редкими волосами, кудахтал словно курица. Но внимание четырех вольных всадников привлек второй букмекер – черноволосый малый, лет мак, пожалуй, сорока. Он орал во всю глотку, рекламируя себя, как вполне солидную фирму по части заключения пари. Едва он раскрывал рот, сразу можно было видеть, что зубов у него нет и в помине.

– Бен! – Окликнул его Билл Петушиный Боец. – Да ты опять как рыба в воде!

– Как видишь. Не хотите ли внести ставки?

– Намекни, на кого? – подмигнул ему Билл.

– Откуда я знаю? Вы делаете ставки, не я.

– Старый пройдоха! – зашипел Билл. – Тебе‑ то уж известно, на кого, да боишься, что сорвем тебе коммерцию!

Со всей суммы ставок определенный процент выплачивался тем, кто выигрывал пари. Следовательно, чем меньше участников пари выигрывало и чем большее их число расставалось со своими деньгами, тем выше была сумма, выплачиваемая победителю.

– Посоветуй! – принялся за уговоры и Пит. – Мы тебе за это б‑ а‑ альшущий привет передадим от твоего старого блокгауза на Найобрэре, где ты неплохо зашибал деньгу два года назад.

– Он все еще цел, – добавил Том.

– Хотел бы я на него взглянуть! Нет там нового хозяина?

– Нет хозяина, нет и виски.

– Так, так. Об этом стоит подумать. Ну, ставите?

– Так на кого?

– Откуда я знаю!

Пит во время разговоров потихоньку озирался вокруг.

– Пошли! Я вижу тут одного приятеля, тот посговорчивее этого беззубого мошенника.

Пит со своими спутниками направился к невысокому человечку в пестром платке. Тот широко раскрыл черные живые глаза.

– Пит! Mon ami! Мой дорогой друг! Дай же я тебя обниму!

– Луи, канадец, – представил его Пит своим. – Вот ты‑ то нам и нужен, Луи! – немедленно приступил он к делу. – Тут заключают пари. А мы, бедолаги, остались почти без денег, и нам бы надо выиграть. Скажи‑ ка, на кого поставить?

– На кого поставить? Ну и ну! На кого, говоришь, поставить? Вам надо посоветовать, на кого? Дать добрый совет?

– Вот именно, добрый совет! Давай сложимся и сыграем вместе?!

– На общую кассу? Ну и ну! Пит Куцый Нос, значит, ты полагаешься на своего друга?

– Полагаюсь.

– Итак, верный совет! – воодушевился канадец, говорящий на ломаном английском языке. – Пошли, друзья! Я сведу вас к тому, кто знает, как все произойдет! К капитану синих!

Поле для игры было обозначено. Вместо ворот друг против друга стояли две палатки. Перед ними и собирались команды. Юркий канадец повел своих спутников к палатке, установленной с северной стороны. Среди собравшихся там индейцев, которые уже держали в руках палки‑ клюшки, выделялась крупная фигура негра. Энергично жестикулируя, он инструктировал свою команду.

– Хе! Бобби! – крикнул канадец. – Бобби!

Негр оглянулся. Том Без Шляпы и Сапог широко раскрыл глаза.

– Что я вижу? Да это же… это же…

На подвижном, смышленом лице чернокожего отразилось изумление, может быть, даже испуг. Но это было столь мимолетно, что ни один из вольных всадников и даже сам Том не обратили на это внимания. Расталкивая обступивших его людей, негр ринулся к Тому. И вот он уже обнял бородача своими сильными руками.

– Том Без Шляпы и Сапог! О! Великолепно! Что видят мои счастливые глаза! Том здесь! Том теперь в шляпе и в сапогах!

От такого бурного приветствия у Тома перехватило горло.

– Чапа – Курчавый! – бормотал он. – Не раздави ты меня! Как ты попал сюда? Разве ты больше не…

Негр принялся целовать озадаченного и полузадушенного Тома.

– Том! Мы снова с тобой встретились! У Тома сапоги!

– Ну конечно, конечно. – Том пытался вырваться из этих слишком бурных объятий. – Ну скажи мне все‑ таки…

– Том здесь! Том со мной! У Тома шляпа!

– Скажи, как ты попал сюда? А я думал, что ты все еще в палатках Медведицы! – выпалил он.

Пит вздрогнул.

– Что я слышу? У этих бандитов из рода Медведицы?

– Мы там познакомились, – благодушно пояснил Том. – Я ведь был в плену у них, у этого пресловутого рода.

– И что же теперь? – с сомнением спросил Пит.

– О Том, Том! – продолжал выкрикивать негр‑ атлет, расплываясь в широкой улыбке. – Я ведь давно расстался с этой бандой.

– Почему расстался? – Пит все еще был полон недоверия.

– Чужой белый человек с коротким носом не верит мне? А вот Том верит. Что Том видел в моей палатке, когда был у меня? Семь женщин! Семь женщин и еще бедный Бобби! Хо! Бобби удрал!

Вольные всадники не удержались от смеха.

– Это правда, – подтвердил Том. – Слишком много вдов и старух в этом несчастном роде. Воины гибнут в беспрерывной борьбе и на охоте, много голодных ртов в палатках. Когда меня захватили в плен, мне пришлось взять в жены одну вдову. Вот почему я скоро удрал. Значит, и ты, Курчавый, сбежал от твоих семи бабушек, тетушек, внучек. Поздравляю! Значит, ты уже больше не Чапа Хитрый Бобер. Значит, ты теперь Бобби! – И оба снова кинулись друг к другу в объятия.

– Так доберемся мы наконец до дела или нет! – Пит проявлял нетерпение. – Бобби, послушай, ты и есть капитан этих синих?

– Я, конечно, я!

– Так как обстоят дела? Победит твоя команда?

– А нужно, чтобы она победила?

– Что значит – нужно? Разве не начистоту идет игра?

– Честная, честная, совершенно честная!

– А ты знаешь, как играют красные? Кто их капитан?

– Вон он стоит! Здоровенный индеец из племени понка!

Взгляды всех обратились на индейца, стоящего у противоположных ворот. Это был рослый, очень стройный человек в хлопчатобумажной пестрой, но не лишенной вкуса одежде. Его длинные иссиня‑ черные волосы были заплетены в косы. Худое лицо – раскрашено. Краска была наложена так густо, что черты лица были неразличимы. За поясом торчал револьвер. Другого оружия видно не было. В руках он держал палку, напоминающую хоккейную клюшку. Рядом с ним стояли индейцы его команды.

– Что ты знаешь о нем и его людях? – не оставлял негра в покое Пит.

– Друзья мои, я не знаю, как будет играть Джек‑ понка. Если у него будет хорошее настроение, он победит меня. А если у него скверное настроение – я забью мяч в его ворота.

– Хорошее настроение! Плохое настроение! Плохое настроение! Хорошее! Так что же, нам сперва держать пари на его настроение? Неужели он не может сказать, как он будет играть?

Атлет Бобби только пожал плечами.

– Джек‑ понка делает то, что ему взбредет в голову. Может быть, мне попросить его, чтобы он выиграл?

– Вам, двум капитанам, нужно между собой договориться, – сказал Пит, – а выигрыш поделим на всех.

Негр покачал головой и улыбнулся, показав жемчужные зубы.

– Индейцы так упрямы! Но вы мои друзья! Я попробую поговорить с понкой.

И теперь уже шесть человек направились вдоль края поля на его противоположную сторону, к другой команде. Понка смотрел на приближающихся. Он держал в правой руке палку и слегка покачивал ею. Черно‑ синяя раскраска не позволяла уловить выражение его лица, но в игре руки, положении плеч и повернутой вполоборота голове чувствовалась гордость и не слишком большое внимание к подходящим людям.

– Джек! – сказал Чапа индейцу. – Пятеро уважаемых джентльменов просят твоего внимания! Они хотят сделать ставки на кого‑ нибудь из нас. Хотят немного заработать. Хотят весело пожить, прежде чем четверо из них снова отправятся в Найобрэру. Не дашь ли ты совета?

Понка слушал, слегка пошевеливал палкой, взгляд же его был неподвижен. Пит всматривался в черно‑ синюю краску лица, в эту маску человека, глаза которого были полуприкрыты опущенными веками. И вдруг он почувствовал, что по спине у него ползут мурашки, и невольно схватился за свой амулет. Но у него не было времени понять, что же его так испугало, потому что индеец еле слышно произнес:

– Бобби будет победителем.

Вольные всадники удивленно переглянулись:

– Какая же понке выгода – дать тебе выиграть, Бобби?

Негр снисходительно улыбнулся:

– У Джека‑ понки хорошее настроение, и он ведь друг Бобби!

– Вот это я понимаю!

– Пошли, пошли! Надо спешить! – покрикивал Пит. – Раззвоним, что победит Джек‑ понка! Тогда повысится наша доля, если мы поставим на Бобби. Бобби, ты просто золото! – Трепещущие ноздри Пита в этот момент источали благодушие: Бобби пах деньгами.

Шестерка рассыпалась распускать ложные слухи. Незадолго до начала игры они снова собрались и сложили вместе все свои деньги. Бобби сделал необыкновенно большой взнос.

– Бобби – Курчавый! – воскликнул ошарашенный Том. – Откуда у тебя столько денег? Может быть, ты где‑ нибудь украл их?

– О Том Без Шляпы и Сапог, я немножко торговал.

– Как же ты быстро этому научился!

Луи‑ канадец понес собранные деньги не к беззубому Бену, на которого рассердились вольные всадники, а к Джонни, толстому, жирному коммерсанту с взлохмаченными волосами; вручил он их ему с глазу на глаз и перед самым началом игры, чтобы никто из держателей пари уже не мог по нему сделать поправки.

Негр отправился к своей команде, которая состояла из тридцати человек. Удар – и твердый маленький мячик полетел по траве. Ловкие проворные игроки принялись носиться по полю и поддавать мяч палками. Бобби и Джек держались пока позади, но знатоки уже видели, какая энергия, ловкость и осмотрительность скрыта в этих игроках. Число зрителей быстро возрастало. За солдатами из ворот форта потянулись и офицеры.

Всем на удивление Бобби и Джек подобрали отличные команды из одетых в пестрые тряпки обнищавших индейцев. И у индейцев‑ зрителей при виде такой хорошей игры их собратьев вдруг появилось позабытое было чувство гордости за свой народ.

После первых трех забитый мячей счет установился 2: 1 в пользу красных, и в течение последующих почти двух часов мяч не попадал ни в одни ворота.

Игра должна была продлиться до наступления темноты. В полдень сделали перерыв. Счет не изменился.

Как только начался перерыв, Джек‑ понка исчез. Центром внимания стал Бобби. Он дал удивленным зрителям и завзятым держателям пари интервью о друге. Даже комендант и элегантный лейтенант Роуч. не сочли зазорным участвовать в беседе с «ниггером». Предметом дискуссии были достоинства и недостатки обеих команд. Бобби едва успевал прятать протягиваемые ему сигареты и сигары и выдавал противоречивые прогнозы об исходе игры. Когда игроки отдохнули и наступило время продолжать игру, появился и индеец. Он совершенно спокойно вышел из ворот форта. Сигара, которой он дымил, издавала тонкий аромат.

Джек был в великолепной форме, и, едва возобновилась игра, в ворота синих забили еще два мяча. Потом Бобби вывел свою команду вперед. И синие принялись непрерывно атаковать палатку‑ ворота противника. Третейского судьи не было. Судили матч сами игроки. К концу игры страсти накалились. Игроки уже так убеждали друг друга, что лейтенант Роуч всерьез опасался, как бы на поле не раздался военный клич. Бобби и Джек, однако, сохраняли спокойствие.

Игра закончилась с наступлением темноты. Победил Бобби со счетом 5: 4. Раздались жидкие аплодисменты. Большинство болельщиков ставили на Джека и были разочарованы. Бобби за каждые десять поставленных долларов получил восемьдесят три. Все шестеро с великой радостью загребли свой выигрыш. Вымотавшиеся игроки разошлись по палаткам. Солдаты и офицеры возвратились в форт.

– Обоих капитанов не следует упускать из виду, – заметил комендант Роучу – При надобности – неплохие курьеры.

Пит слышал эти слова.

Вернувшись к себе, лейтенант Роуч с испугом установил, что, уходя, не запер комнату на ключ. Впрочем, он все нашел на месте, только сигар, его лучших сигар, стало на одну меньше. Но, может быть, он сам обсчитался? И, уверив себя, что у него и на самом деле оставалось восемь сигар, он вздохнул свободно.

Джеком многие остались недовольны, и нелестные реплики раздавались в его адрес. Под конец он играл небрежно и этим расхолодил свою команду. Но понку, кажется, не заботило ни мнение своих игроков, ни оценка зрителей.

– Капризный размалеванный сумасброд! – заметил Билл.

Пит оказался в своей стихии: он разыгрывал из себя большого человека и транжирил добытые деньги. После полуночи он с тремя вольными всадниками нашел приют в расположении команды.

Миновала ночь, снова взошло солнце. Небольшое подразделение драгун – все уже верхами – выстроилось у ворот, готовое отправиться на Янктон. Вороного для лейтенанта Роуча держал в поводу Пит, который тоже сидел в седле. Впереди небольшого отряда стояли Джек и Бобби. Пит считал себя курьером и, желая освободиться от обязанностей разведчика, убедил лейтенанта Роуча последовать совету коменданта и нанять в качестве скороходов и разведчиков негра и понку. И хотя на пути от форта Рэндол до Янктона на Миссури никакие опасности не грозили, послание майора Смита пробудило во франтоватом лейтенанте ощущение близости границы, и слова Пита упали на подготовленную почву.

Бобби – Курчавый, добродушный негр атлетического сложения, стоял в выжидательной позе рядом с Питом и лошадью лейтенанта. Он смотрел на ворота, откуда должен был появиться Роуч. И вот раздались шаги лейтенанта. Проходя мимо часового, Роуч с присущей ему пренебрежительностью ответил на приветствие и легко, как этого и требовала его элегантность, вскочил на вороного. Понукая коня, он одновременно махнул разведчикам плеткой, чтобы бежали впереди. Сделал он это так, словно бы повелевал рабами. И Бобби вдруг мгновенно представилось его тяжелое детство, будто наяву ожгли его тело удары плети. И потрудись Роуч в этот момент глянуть ему в лицо, он увидел бы нечто совсем иное, чем выражение обычного добродушия.

Индеец спокойно дождался появления лейтенанта и уже тронулся в путь, когда тот взмахнул плеткой. На лице индейца была новая, тщательно наложенная устрашающая черно‑ бело‑ голубая раскраска. В то время как Бобби бежал обнаженным до пояса, Джек не отказался от рубашки и даже натянул сверху пончо.

Джек был отличным бегуном, и негр не уступал ему. Они взяли темп более быстрый, чем бегущая рысью лошадь, и могли выдерживать его на протяжении многих часов. Время от времени они убегали вперед – осмотреть места, которые предстояло миновать отряду. Пит и Роуч были вполне удовлетворены этими скороходами и разведчиками.

Утренний воздух над холмистой равниной был свеж. Лейтенант надеялся, что его миссия к полковнику Джекману, который был в дружеских отношениях с его отцом, завершится успешно. Кроме того, ему было поручено передать привет миссис Джонс, жене его непосредственного начальника, и, наконец, Энтони Роуч знал, что его невеста – Кэт Смит, дочь майора Смита, – приехала в Янктон.

Янктон был расположен в южной части земель дакотов, к северо‑ востоку от Миссури. Это был небольшой городок, который в перспективе, спустя какое‑ нибудь десятилетие, мог стать столицей вновь образуемого штата. Зажиточные семьи, а также семьи, в которых мужья или отцы были связаны с политической или военной деятельностью, селились в одном квартале. В одном из домов этого квартала только что принялись ужинать. Лучи закатного солнца скользили по камчатной скатерти, серебряным приборам, сверкающему белизной фарфору на обеденном столе. За столом сидели две пожилые дамы и молоденькая девушка.

– Как я рада за тебя дорогая Кэт, что ты увидишься здесь со своим женихом! – сказала хозяйка дома госпожа Джонс, отличающаяся полнотой, изрядным аппетитом и человеколюбием.

– Это так любезно с вашей стороны устроить мне свидание с Энтони! – учтиво ответила молодая девушка, не забывая в то же время протянуть солонку второй, по‑ видимому менее человеколюбивой даме.

– Все еще очень неопределенно! – заметила эта вторая дама, морщинистое лицо которой было изрядно напудрено.

– Не будь только слишком серьезной, Кэт! – сказала толстуха хозяйка. – Если господин Роуч приедет, пусть видит невесту веселой! И никаких забот! Если же он не приедет в Янктон, я прикажу запрягать и мы сами поедем в Рэндол!

– О боже милосердный! – Тетушку Бетти бросило в жар от страха. – Это же дорога через прерии!

– Бояться совершенно нечего, дорогая кузина! Такая поездка – сущее удовольствие! У нас новая четверка лошадей, и мы понесемся, как на крыльях!

– Мы не смели и подумать, дорогая кузина, что вы ради нас…

– Ах, милейшая Бетти, это мне и самой доставит большую радость: совершить такую поездку на новой упряжке, да еще поднести моему любезному супругу в форте Рэндол сюрприз! Он просто обожает такие штуки!

Дамы приступили к теплому пудингу. Стало тихо, и все услышали топот копыт. Кэт сидела лицом к окну и увидела, как по улице пробежали двое, за ними следовал небольшой отряд верховых со своим лейтенантом.

Когда лейтенант Энтони Роуч поравнялся с окном в слегка поклонился, приветствуя всех, он, видимо, был слегка смущен, увидев на лице девушки выражение неподдельного ужаса. Неужели его появление вызвало этот ужас? Обе дамы повернулись и поклонились в ответ. Драгуны во главе с лейтенантом исчезли вдали.

– Кэт, – спросила госпожа Джонс, – чего же ты испугалась?

– Пожалуйста, извините меня. Я очень глупа. Перец отрядом Энтони проследовали два скорохода. Один из них был индеец. И он был так страшно размалеван!

– Надо людям отвыкать! Это просто языческая некультурность. Скажи своему жениху, дорогая Кэт, чтобы он приказал этому мужчине разгримироваться, и он это сделает. Нет больше никаких «Магуа». Они существуют теперь только в романах господина Купера! Ну что, Кэт, довольна ты встречей со своим женихом?

– Вполне.

– И когда же свадьба?

Девушка нерешительно взглянула на тетушку Бетти.

– Не так скоро, не так скоро! – заверила та. – Кэт и Энтони всего год, как обручены. Я думаю, три года это вполне подходящий срок для обрученных, именно три года.

Кэт подавила вздох, и госпожа Джонс с состраданием посмотрела на нее. Девушке было уже двадцать лет. Как будто бы откладывать замужество и не к чему, но тетушка Бетти, конечно же, не хотела терять бесплатную служанку. С тех пор как во время восстания восточных дакотов в 1862 году сгорела ферма дедушки и бабушки с пшеничными полями и постройками, Кэт все потеряла. Отец девушки майор Смит не сумел сделать карьеры, и богатая владелица мельниц, вдовая тетушка Бетти, требовала от своей наследницы прислуживать с утра до ночи. Обо всем этом подумала хозяйка, но не проронила ни слова.

Через час после беседы дам за ужином в маленький домик прибежал лейтенант Роуч. Он извинился за необычный час посещения, изобразил счастливца, предвкушающего радостное свидание, высказал пожилым дамам несколько подходящих к случаю комплиментов и поздоровался со своей невестой. И тут он почувствовал, какая холодная у Кэт рука. Его поразило и то, что девушка бледна, что тонкие морщинки усталости и разочарования уже залегли у нее вокруг рта. Это не понравилось ему: ведь кроме богатого наследства ему нужна была и хорошенькая жизнерадостная жена, которая не Досаждала бы капризами. Нет, он должен выяснить причины этой бледности и холода. Хозяйке удалось вытащить тетушку Бетти в соседнюю комнату, и обрученные остались одни.

– Когда мы поженимся? – спросил Роуч свою невесту. – Что думает об этом тетушка Бетти?

– Я спрашивала ее, – медленно ответила Кэт совершенно другим, гораздо более звучным голосом, чем она обычно разговаривала со своей теткой. – Раньше, чем через два года, тетушка не согласится.

– Это же безумие! Надувательство! Я понимаю, поэтому ты так и бледна! Что же нам с тобой делать?

– Не поговоришь ли ты сам с тетушкой Бетти, Энтони? Ты ведь опытнее меня. Отец согласится сыграть свадьбу хоть сейчас.

– М‑ да, придется взять дело в свои руки! Отец согласен? Тогда… Хм… Вы не собираетесь навестить форт Рэндол?

– Госпожа Джонс не прочь ехать. Она хочет испытать новую упряжку и удивить своего мужа.

– Я позабочусь о том, чтобы этот визит состоялся. Я провожу вас со своими драгунами до Рэндола, а несколькими днями позже отправлюсь с транспортом боеприпасов к твоему отцу на Найобрэру. Ты поедешь со мной? Мы получим благословение твоего отца! Тогда уж и тетушка Бетти ничего не сделает!

– Энтони! Энтони! – Кровь бросилась к вискам девушки: ничего она так не желала, как окончания своего безрадостного существования у богатой тетки.

– Кэт! Такая ты мне нравишься! Итак, решено! Тетушка Бетти, разумеется, не должна ни о чем догадываться. Ты не возьмешь с собой на Рэндол никаких костюмов для верховой езды: ты поедешь как покорная племянница. О дальнейшем я позабочусь сам!

Роуч отступил на шаг, потому что дверь соседней комнаты отворилась. Вошла госпожа Джонс и тетушка Бетти.

– Господин Роуч! – сказала хозяйка. – Я надеюсь, вы договорились с невестой и она поедет с нами в форт Рэндол?

– И не только об этом, госпожа Джонс. Я со своими драгунами буду сопровождать вас до самого форта.

– Как любезно! Прекрасная идея, не правда ли, Бетти?

– Неплохо, – промолвила та значительно сдержаннее, но, несомненно, безо всяких опасений.

– Конечно, вам, господин Роуч, – улыбнулась госпожа Джонс, – придется приказать индейцу‑ скороходу снять свой грим. Его размалеванная рожа слишком испугала нашу милую невесту.

Роуч заискивающе, словно нехотя, улыбнулся:

– В Кэт есть прирожденная смелость. Я не сомневаюсь, что она скоро освоится с атмосферой дикого Запада!

Наутро после этой встречи, в назначенный час, лейтенант Роуч явился к полковнику Джекману. Он умел расположить к себе корректностью, подчеркнутой внимательностью, задором, и суровые складки на лице полковника при взгляде на этого лейтенанта чуть разгладились. Роуч положил перед ним запечатанное письмо майора Смита.

Воздух был еще по‑ зимнему чист и прозрачен, в кабинете было светло, и полковнику Джекману не требовалось монокля, чтобы пробежать крупные, отчетливые, словно выгравированные строки. Но насколько благосклонно он отнесся к почерку майора, настолько не удовлетворило его содержание письма.

– Вечно одни и те же жалобы и просьбы! Я еще не слеп и не глух. И майор Смит должен наконец понять, что бесконечное повторение одних и тех же причитаний не делает их ни новей, ни эффективней! У меня есть приказ: загнать всех дакотов в резервацию! И мы их загоним! И эту банду с верховьев Найобрэры, с которой до сих пор не может справиться майор Смит, – тоже!

– Совершенно верно! Позвольте предложение!

– Прошу.

– Мы в Рэндоле теперь можем обойтись меньшим числом людей. Кое‑ кого можно отправить в Найобрэру с соответствующими боеприпасами и продовольствием. Я мог бы и сам поехать с такой колонной и оставаться там до тех пор, пока на этом опасном участке не будет наконец установлен порядок.

– Браво, Роуч! Вот потому‑ то я за наших молодых офицеров! Мне, достаточно почтенному отцу семейства, кажется, что все они похожи на вас. Да, именно так я и напишу коменданту Рэндола; и еще одно: как вы расцениваете причины наших постоянных неудач на Найобрэре? Не хватает людей?.. Или… или, может быть, не хватает мозгов и энергии у коменданта?

– Не смею судить об этом. – Роуч уставился на носки сапог. – Только… если прислушаться к простым рядовым… к вольным всадникам – людьми нужно лучше руководить. Это же с ума сойти, какой‑ то вождишка, у которого и людей‑ то не больше, чем у майора Смита, устраивает всевозможные каверзы.

– И я так думаю, Роуч, точно так! У меня тут есть хороший консультант по Западу. Фред Кларк. Полезный человек. Он говорит: надо усилить форт, направить туда свежие силы и тоща мы сумеем заставить дакотов уважать нас, мы поймаем этого краснокожего мерзавца, этого… Гарри… да‑ да, Гарри. Он был раньше у нас разведчиком. И если все это нам удастся, мы можем его вздернуть на виселице, как изменника.

– Отлично! Я подумаю, как это лучше осуществить.

– Хорошо. Я продиктую письма. Прошу ко мне через час!

Роуч вышел. Ступив за порог, он даже засвистел от удовольствия. Перед ним открывалась блестящая карьера.

– Через час, – сказал он ожидавшему его Питу, – мы получим все, что просили! Ты отправишься с письмом на форт Рэндол. Я появлюсь там со своими драгунами через несколько дней. Мне предстоит сопровождать супругу майора Джонса. Можешь взять с собой обоих скороходов, Джека и Бобби. Джек изрядно напутал дам своей раскраской. Они надеются, что индсмен разгримируется! – Роуч откашлялся, чтобы подавить неуместный смешок.

Пит даже хрюкнул от удовольствия.

– Ну и ну! – произнес он. – Впрочем, свинье – грязь, индсмену – раскраска! Ни тот ни другой иначе не могут. Ладно, возьму Джека и Бобби!

Через час Пит получил два письма за подписью полковника Джекмана со множеством при нем наложенных сургучных печатей.

Куцый Нос пошел за конем.

Оба скорохода ночевали в конюшне. Пит расписал им, каких успехов добился лейтенант у полковника Джекмана, сказал, что на Найобрэру придет хорошее подкрепление. Бобби немало удивился этому. Джек‑ понка или мало что понял из сообщения Пита, или это его не интересовало.

По дороге в Янктон курьеры переправились через Миссури у Рэндола и оставили в стороне излучину реки. Теперь же Пит объявил, что намерен прямо тут, у Янктона, переправиться через реку и проехать вдоль колена Миссури. Это был окружной путь, более долгий, и он сразу же пояснил Бобби, что у него есть частные торговые поручения и поэтому он избирает такой маршрут. Скороходы ничего не возразили. Охотно или с нежеланием подчиняются они, так и осталось неизвестным, да Пита это и не заботило. Если лейтенанту Роучу позволительно связывать службу с личными интересами, то почему же не поступать так же и маленькому человечку с откушенным носом, который хоть и на время, а сам себе господин. И курьер с обоими скороходами отправился к парому по Миссури.

За время их пребывания в Янктоне река сильно изменилась. Началось половодье. Мутная от глины вода поднималась все выше и выше. Грозил опасностью и ледоход. На водной поверхности были видны водовороты, которые на Миссури являлись сущим бедствием для судоходства. Паровой паром стоял у восточного берега. Паромщик курил. Кажется, он и не собирался заниматься перевозом.

Когда Пит, Боб и Джек прибыли на берег, тут уже были двое ожидающих. Белый и индеец. Оба, необычно для этих мест, аккуратно и опрятно одеты: белый – на ковбойский лад, в дорогой костюм из хорошо выделанной кожи; индеец – по индейскому обычаю, в кожаных легинах с бахромой вдоль швов, в накинутой на плечи кожаной, прекрасно вышитой куртке, на шее – цепочка с драгоценными камнями. У обоих – породистые лошади.

– Чч‑ а! – наконец произнес паромщик, рассматривая пятерых путников, и сунул свою трубку в уголок рта. – Ну, кому же из вас непременно охота утонуть?

– Нам надо на ту сторону! – крикнул в ответ Пит. – Исполняем приказ!

– Прикажи Миссури! – невозмутимо отвечал паромщик. – Может быть, подчинится! – Он показал большим пальцем через плечо на мчащиеся ледяные глыбы и бурлящую воду.

– Сколько вы просите за переправу? – спросил хорошо одетый господин.

– Хм‑ м, ннда‑ а! – И паромщик загнул тут вдесятеро дороже. – Но за каждого! – добавил он и оглянулся по сторонам.

– Можно ли в ближайшие дни ждать улучшения? – спросил незнакомый господин паромщика, кивая в сторону реки.

– Только ухудшения. Недели две нечего и думать о переправе.

– Тогда готовь свою посудину к отплытию! Я плачу за всех.

– И за лошадей? И за мулов?

– Сколько ты за них хочешь?

– За каждое животное, как за четырех человек. Неприятностей от них намного больше!

Господина в костюме ковбоя это не испугало. У него были нежные руки, болезненный вид и седые, мягкие, ухоженные волосы. Он не казался человеком рискованным. Но под влиянием какой‑ то идеи готов был совершить опасный поступок.

Пока он отсчитывал деньги, Пит, обрадованный таким поворотом дела, уже вел коня на паром.

Пары были подняты, колесо с лопастями начало поворачиваться. Отвязав канат, прыгнул на борт понка. Пароходик поплыл.

Судно сразу стало сносить. Никто не произносил лишних слов. Все следили за рекой. На берегу собрались люди поглазеть на» переправу. Их очень интересовало, как справится паром с высокой водой и ледоходом.

Суденышко уже пересекло середину реки и направлялось к западному берегу, когда его завертело. Река завладела им. Паром содрогнулся от сильного подводного удара. Все дальнейшее разыгралось с ужасающей быстротой. Руль отказал. Неуправляемое судно понесло вниз по течению. Последовал еще один удар, сбоку. Паром сел на мель. Тотчас у его борта взгромоздились ледяные глыбы. Паромщик завопил:

– Спасайся, кто может!

Седой пассажир сбросил куртку, чтобы легче было плыть. Водяной вал, кроша застрявшие льдины одна о другую, покатился через палубу, обдавая холодом, слизнул его куртку. Боб снял единственный на борту спасательный круг и протянул его незнакомцу. Тот смутился, но круг взял.

Пит был уже в воде и плыл. Мул, который оказался плохо привязанным, вместе с грузом поплыл вниз по течению. Боб и индеец с дорогой цепью на шее освободили лошадей. Животные скользили, падали, становились на дыбы, бились от страха. Понка подскочил к ним. Жестом он распорядился, чтобы хорошо одетый индеец позаботился о седом господине, а сам с Бобом занялся лошадьми. Седой господин со своим спутником одновременно прыгнули в воду. Понка, оставшийся с Бобом, показал, что умеет обращаться с лошадьми: не прошло и полминуты, как животные были в воде. А сам Джек, бросаясь в реку, не счел нужным снять что‑ нибудь и даже стесняющее движение пончо оставил на себе.

Питу первому удалось достичь берега. Он выбрался на сушу и помчался к тому месту, куда должны были подплыть лошади. Ждать ему пришлось недолго; вскоре охваченные страхом животные уже, отряхиваясь, вылезали на берег, карабкались по склону наверх. Пит схватил за узду своего гнедого. Понка еще в воде забрался на пегого, принадлежащего незнакомому индейцу. Серого в яблоках он держал за повод. Потом Пит и Джек заметили ниже по течению мула, который вместе с багажом выбрался на берег и понесся к югу. Пит занялся его поимкой.

Спасся и седой господин, которому помогли индеец и Боб. Насквозь мокрые, дрожащие от холода, спотыкаясь, они поднялись на высокий берег в хижину из коры, которая, видимо, служила пристанищем паромщику. Хозяина нигде не было…

Понка и Боб остались вдвоем под открытым небом. Они набрали дров, разложили костер и разделись, чтобы согреться и высушить у огня одежду и оружие. Понка и тут не снял хлопчатобумажной рубашки, оставив ее сохнуть на теле.

Боб посматривал на хижину и лошадей. Незнакомый индеец снова вышел наружу обтереть своих коней, которые были такие же озябшие и жалкие, как и люди. Пит возвратился с неудавшейся охоты за навьюченным мулом.

– Настоящее свинство! – Он остановился, широко расставив ноги. – Все мокрое! И выстрелить не из чего! Но письма у меня в сохранности. Карман не промок!

Боб кивнул.

– Злая река, дикая река. – Пит исчез в хижине, а Боб повернулся к Джеку. До сих пор он разговаривал с понкой по‑ английски, теперь же заговорил по‑ индейски:

– Ты знаешь, кто эти люди? Это Далеко Летающая Птица, Желтая Борода, Волшебная палочка, который умеет рисовать картины, и его краснокожий брат – Длинное Копье, шайен, которого он выкупил из резервации.

Понка кивнул.

– Боюсь, что Длинное Копье узнал тебя, – тихо добавил Боб на языке дакотов.

– Ему знаком мой шрам на лбу, который я получил еще ребенком в схватке с орлом. Но он будет молчать.

Тут они оборвали разговор, потому что Пит снова вышел из хижины и шел к ним. Боб и Джек безмолвно поднялись.

– Ну что ж? Отчего мы замолчали? – заговорил Пит. – Художник остался без денег, его бумажник уплыл вместе с курткой. Хочет с нами поехать в Рэндол, там он свяжется с банком и снова станет богат…

Спасшиеся скоро двинулись в путь. Пит уселся на своего гнедого, шайен Длинное Копье – на пегого. Боб держал наготове серого в яблоках для художника, который последним покинул хижину. Лошади поскакали, скороходы побежали, и никому уже не было холодно. А когда они наконец достигли форта Рэндол, то и сами они, и лошади, и оружие были сухие.

Путники подъехали к воротам. Страж засомневался, впустить ли художника и его спутника, и спросил, кто они.

– Дан Моррис и Длинное Копье – шайен.

Кто‑ то из вольных всадников по просьбе Пита сбегал к коменданту и вернулся, сообщив, что Моррис и его спутник – желанные гости на форту.

– Входите и вы! – покровительственным тоном позвал Пит обоих скороходов, Боба и Джека. – Вы несете у нас службу, и для вас найдется местечко в конюшне.

Боб Курчавый вопрошающе посмотрел на Джека‑ понку. Тот как будто выразил согласие, и предложение было принято. Группа разделилась. Пит с Моррисом отправились к коменданту. Длинное Копье и оба скорохода повели в конюшню лошадей. Индейцы и негр не сказали друг другу ни слова. Когда животные были размещены, Длинное Копье удалился. Боб и Джек взяли себе чистой соломы и улеглись в углу конюшни: они очень устали.

В середине дня в конюшне снова появился Длинное Копье. Он посмотрел лошадей и подошел к Джеку и Бобби.

– Далеко Летающая Птица, Желтая Борода, Волшебная Палочка хочет нарисовать Джека‑ понку.

– Бумага и краски гуляют вместе с мулом где‑ то на берегу Миссури, – ответил Джек. – Уж не поехать ли мне назад, поймать этого мула и доставить его художнику Моррису, Желтой Бороде?

Длинное Копье опустил глаза.

– Ты придешь? – только и спросил он.

– Я приду, – ответил после некоторого раздумья понка. Он проворно поднялся с земли и последовал за шайеном.

Длинное Копье провел понку через двор к похожему на башню строению. Светлое помещение, предоставленное художнику, видимо, обычно служило для наблюдения. Моррис сидел за столом и рассматривал какие‑ то бумаги.

Когда вошел понка, он поднялся, чтобы, как подобает, приветствовать своего гостя, предложил ему сесть, а когда уселся индеец, сел сам. Сея и Длинное Копье. Моррис предложил табаку. Понка и шайен набили трубки. Но и когда они сделали по затяжке, а художник раскурил дорогую сигару, – наверное, подарок коменданта, – разговор так и не завязался. Из окна комнаты открывался вид на территорию форта и окружавшую его холмистую местность. Все трое долго смотрели в окно, потом постепенно стали приглядываться друг к Другу.

Художник схватил маленький клочок бумаги, написал что‑ то и протянул пойке. Тот прочел: «Гарри‑ Токей Ито». Понка свернул бумажку, высек огонь и сжег ее.

– Что тебе от меня надо? – спросил он художника.

– Мы молчим.

– Я знаю. Иначе вы бы так и плавали в Миссури.

– Я просил тебя прийти. – Художник подыскивал наиболее простые и понятные для гостя слова; раскрашенное лицо индейца не позволяло видеть выражение его лица. – Мы в первый раз встретились с тобой тринадцать лет назад в палатке твоего отца Матотаупы. Ты был тогда еще мальчиком. Мы встречались с тобой потом еще два раза… Твоего отца дакоты изгнали, белые люди погубили его своим виски. А ты стал нашим разведчиком, и было тебе девятнадцать лет. Теперь тебе двадцать четыре, и ты вождь своего племени. Что с твоим отцом?

– Белый человек по имени Джим, эта лисица, которая называет себя еще Фредом Кларком, убил моего отца.

– Такой конец… – Художника передернуло.

И снова воцарилось молчание. Художник взял в руки один из листочков, лежащих перед ним на столе.

– Может быть, не к месту, – сказал он наконец, испытывая сомнения, – но все же тебе надо это прочесть. Ты слышал что‑ нибудь о племени сахаптин?

– Маленькое племя на северо‑ западе, – индеец снова раскурил погасшую трубку.

– Маленькое отважное племя. Сахаптин хотели переселиться за границу, в Канаду, чтобы их у нас в штатах не загнали в резервацию. В середине зимы они тронулись в путь, по снегу и льду брели они с женщинами и детьми, через горы. Много их замерзло и заблудилось, и границы достигла лишь горстка людей. Здесь у меня корреспонденция о выступлении вождя, когда ему пришлось капитулировать. – И художник протянул индейцу листок.

Тот медленно прочитал. Возвращая листок, он сказал:

– Большой Отец в Вашингтоне и многие маленькие отцы, которые помогают ему править, – удивительные люди. Они подобны всаднику, который тянет лошадь за повод назад и в то же время стегает ее. Они тратят много усилий, чтобы удержать краснокожих людей, и сами же мучают их в резервациях.

– Ты знаешь, что дакоты месяц назад должны были переселиться?

– Хау. В середине зимы.

Моррис задумался, стоит ли задавать другие волнующие его вопросы. И решил – стоит:

– Что будут делать дакоты?

– Об этом тебе надо спросить верховных вождей.

– Возможно, у тебя есть вопросы к нам… Джек?

– Нет. Или вы хотите мне сказать, по какому праву белые нарушают скрепленные священными клятвами договоры?

Художник опустил глаза.

– Тебе известно, – запинаясь произнес он, – что я не убил и не предал ни одного дакоту. Я не знаю, будете ли вы бороться против нашей армии, но если будете, вы потерпите поражение…

– Но может быть, – сказал Джек‑ понка, который в действительности звался Токей Ито и был дакотой, – может быть, ты знаешь, Далеко Летающая Птица, почему те самые белые люди, которые боролись, чтобы освободить негров‑ рабов, теперь борются за то, чтобы запереть дакотов в огромную тюрьму, которую они называют резервацией?

Художник пристально посмотрел на индейца.

– Негры остаются рабочей силой для наших фермеров и предпринимателей и в том случае, если они свободны. Дакоты же хотят устроить свое собственное государство и жить по таким принципам, от которых нет пользы для их хозяйства.

– Значит, раз люди не приносят вам пользы, им не надо и жить?

– Джек, победители в гражданской войне подверглись коррупции и зазнайству. Нами совершенно непостижимым образом распоряжаются республиканские стальные магнаты. Наверное, это когда‑ нибудь изменится, но для вас уже будет поздно…

– Ты слышал, Далеко Летающая Птица, что‑ нибудь о дакотах из Миннесоты, которые четырнадцать лет назад ушли в Канаду?

– Они и сейчас живут там на реке Су рис.

– Я ухожу. – Индеец поднялся. – Ты никогда не нарисуешь моего портрета, Далеко Летающая Птица, Волшебная Палочка.

– Мы еще увидимся?

– Я думаю – нет. – Индеец взялся уже за дверную ручку, художник остановил его.

– Джек, ты был разведчиком, и ты должен помнить Генри‑ Генри – инженера, молодого друга Джо Брауна, этого известного пионера Юнион Пасифик. Помнишь его?

– Я помню.

– Генри собирается ехать на форт в верховьях Найобрэры. Он промотал свои деньги, потерпел большую неудачу на службе и хочет теперь хоть чего‑ нибудь добиться. Через Блэк Хилс должны строить железнодорожную ветку, Генри…

– Генри лучше вернуться в города востока.

– Ты не пощадишь и его?

Индеец сделал вид, будто бы не слышал этого вопроса. Он вышел и тихо затворил за собой дверь. Художник Моррис сидел в светлой комнате, но ему показалось, что стало темно.

– Длинное Копье?

– Да?

– Я потерял дружбу человека, которого ценю. Они будут убивать друг друга… – Художник испугался и замолчал: он услышал на лестнице шаги поднимающегося человека; индеец ушел совершенно бесшумно.

Постучали. В комнату вошел человек лет тридцати.

– Моррис! – крикнул он. – Мы у коменданта так скоропалительно поздоровались! Что за свиданье после многих лет! Это же должно быть гораздо торжественнее! Я притащил тут отборного виски!

– Генри, ты губишь себя!

– Только сегодня, последний раз! На прощанье! Завтра я еду к Смиту! Снова начинается жизнь в глуши! Мой старый покровитель и наставник Джо Браун строит Норт Пасифик, а Генри‑ Генри будет строить дорогу к золотым приискам Блэк Хилса! Итак!..

Моррис глотнул виски.

Длинное Копье отставил в сторону наполненный стакан.

– С кем ты едешь на Найобрэру? – с тревогой спросил Моррис.

– С двумя отличными скаутами Бобом и Джеком. Пит говорит, что неохота ему появляться среди дакотов.

– И тебе тоже не надо, Генри! О боже мой, оставь ты это!

– Ну что ты, Моррис! Так бояться нашего бывшего скаута Гарри? Теперь он, правда, вождь рода Медведицы и орудует у Найобрэры…

– Откровенно говоря, я боюсь за тебя! – Художнику стало немного легче, потому что он с чистой совестью смог сказать по крайней мере половину правды. – Если Джо Браун, твой старый друг, был бы здесь, он бы посоветовал тебе то же, что и я.

Генри опрокинул содержимое стакана в глотку.

– О нашем Гарри насочиняли много легенд! Держи револьвер наготове – и вот вождь уже валяется носом в траве.

Моррис содрогнулся.

– О Моррис, такая нежная натура! Если уж на форту Рэндол тебя при одном упоминании Гарри бросает в холодный пот, то поезжай лучше домой! Ведь этим летом в прерии будет, пожалуй, пожарче, чем обычно!

– Оставь свои смешки, Генри! И, во имя самого неба, не езди с этими скаутами на Найобрэру! Подожди! Через четыре дня туда отправятся кавалеристы, транспорт с оружием…

– Я же не ребенок! Я везу туда письмо, в котором полковник Джекман и сообщает об этом подкреплении.

– Непостижимо! Гражданское лицо в роли курьера! Просто невероятно, с каким легкомыслием мы подчас действуем!

– Успокойся! Комендант дал мне надежных скаутов! У меня есть еще и поручение прессы. Я буду первым, кто напишет о Найобрэре по личным впечатлениям. До скорого свиданья!

– Будем надеяться…

Когда индеец Джек‑ Гарри покинул комнату художника, он через окно заметил инженера, проходящего через двор. Поэтому по лестнице в башне он направился не вниз, а немного наверх. Как только Генри захлопнул за собой дверь, индеец бесшумно спустился по ступенькам к двери и стал прислушиваться. Так он узнал, о чем говорили Моррис и Генри. Оставив помещение несколько раньше Генри, индеец вышел из башни и направился к конюшне, в которой они спали вместе с Бобби Курчавым. Он нашел негра сидящим на корточках в уголке конюшни и подсел к нему.

– Генри завтра едет на Найобрэру с письмом к Смиту, – сказал он на языке дакотов. – Мы с тобой сопровождаем его. Письмо майор Смит не получит.

Боб ничего не ответил. Генри в его глазах был слишком мелкой рыбешкой.

– Здесь у форта затевают резервацию для дакотов. Это будет восточный угол, – сказал он.

– Больше ты ничего не узнал? – спросил индеец.

– Как же, узнал. Резерваций будет несколько, и племя дакотов должно быть разделено. У форта Робинсон они строят бараки агентуры. Там поселятся люди, которые будут командовать воинами‑ дакотами. Они все уже тут собрались. Майор Джонс уходит на пенсию и будет агентом резервации. Но он не хочет доживать век свой в глуши и возьмет себе заместителя. Джонни Толстый, плешивый букмекер, собирается открыть при агентуре гостиницу. Беззубый Бен подумывает о том, чтобы форт на Найобрэре снова превратить в факторию, конечно когда он перестанет нас опасаться! Границы резервации все еще не определены.

– Границы существуют только на карте, а не в прерии. Нас господа не принимают в расчет. Если бы только явились восемьдесят воинов, о которых я просил нашего верховного вождя, я бы разворотил весь форт Рэндол, пока играли в хоккей.

– Ты бы это сделал. Но восьмидесяти воинов не было, и тебе удалось только сунуть нос в кое‑ какие бумаги да прихватить сигару. А форт Рэндол остался существовать. Брат мой, ты знаешь, я боюсь, что дакоты совершают большую ошибку. Они до сих пор охотятся на бизонов. Бизонов становится меньше и меньше. А дакоты так и не научились разводить скот.

– А как с твоим коневодством, Чапа – Курчавый?

– Тебе это известно. Два жеребенка у меня околели.

– Чапа, этим летом нам надо посерьезнее подумать о домашних бизонах.

– Этим летом нам придется думать об оружии, я вижу к тому идет. А вот что мы будем делать потом?

– В резервации? – гневно спросил индеец.

– В резервациях, которые нам выделяет Большой Отец, мы не сможем жить как фермеры. Они слишком малы и слишком много в них негодной земли. Но мы не можем и вечно охотиться на бизонов. За два последние лета бизонов стало вдвое меньше.

– Ну что же? – не отставал Курчавый.

– Мы должны оставаться свободными и чему‑ то учиться. Только свободный человек хорошо учится. Я заслужил теперь у наших людей достаточный авторитет и буду говорить с ними о тебе и о твоих палатках, как только окончится большая борьба.

Курчавый положил руки на плечи своего товарища.

– Хорошо, ты сказал правильно. Я был сыном раба. Отец убежал со мной к вам. Я не хочу снова стать рабом вместе с вами.

– Тебе никто не мешает уйти, куда тебе нравится.

– Брат мой, ты можешь сказать это и самому себе. Ты десять лет и зим жил вдали от племени. Только два лета как ты вернулся, чтобы разделить с нами тяжесть борьбы и нелегкий конец нашего пути пройти с нами вместе. Ты думаешь, я уйду от вас и все забуду? Если бы я и хотел это сделать, я все равно не смогу. Моя жизнь – это наши палатки, наши женщины, дети, моя жизнь – это мои товарищи. И мои товарищи мне дороже, чем моя жизнь! – Чапа – Курчавый произнес все это очень тихо, взгляд его был устремлен на дощатую переборку конюшни, и ничто не выдавало его чувств.

На следующее утро Генри‑ Генри сидел у себя в комнате и перебирал содержимое бумажника. Да куда же запропастился этот ниггер? Ага, стук копыт! Значит, все‑ таки у парня заговорила совесть и он ведет ему лошадь.

Молодой инженер, он же – курьер и газетный корреспондент, выбрался наружу и взгромоздился на коня. Быстрой рысью он поскакал через двор. Ворота раскрылись перед ним. Завывал северный ветер, но солнце светило ярко, и небо над холмистой прерией было голубым. Генри миновал ворота. От столба отделилась высокая фигура в хлопчатобумажной рубашке, бархатных штанах в пончо. Черные, расчесанные на пробор волосы были заплетены в косы, черты худого лица искажены черно‑ белой раскраской.

Жестом, похожим на жест Роуча, Генри плеткой указал скороходам, что их место впереди. Он пустил кона в галоп и, несмотря на свое состояние, испытывал безумную радость, что и скороходам придется бежать так же быстро. Однако казалось, им это не стоило никаких усилий. Генри же в седле выматывался, пожалуй, больше, чем они.

Около полудня ландшафт изменился. Трава стала чахлой, под копытами запылил песок. Форт Рэндол давно исчез из поля зрения. Генри сделал остановку и поел. Скороходы безмолвно ждали.

И остальной день прошел в дороге. Они пересекали песчаные гребни, поросшие высокой травой долины. Когда стало смеркаться, индеец и негр вывели Генри на берег Найобрэры и предложили сделать привал. Тот согласился.

– Разведи костер! – приказал он Джеку.

Человек в пончо уселся против белого:

– Мы не разведем костра.

– Вздумал дерзить мне! Тон, как когда‑ то у Гарри! Но эти времена для вас, индсменов, миновали. Собирай дрова и разводи костер. За что только тебе платят?

Тихо шумела река, посвистывал ветер. Генри стукнул рукояткой плетки по земле:

– Ну, скоро ты?!

– Нет.

Вскипающая ярость побуждала Генри хлестнуть индейца плеткой. Но был он в глуши, наступала ночь, а у индейца был револьвер. «Лучше бы приказать разжечь костер Бобби Курчавому», – подумал Генри; однако зло брало его, и не мог он идти на поводу у этого дерзкого индейца, и отступить он уже не мог. Но он мог еще сделать шаг в сторону.

– Грязный краснокожий! Соскреби эту краску со своей рожи!

Генри не получил, как ожидал, дерзкого ответа. Индеец молча достал маленькую баночку, лоскуток кожи и принялся тщательно стирать жиром раскраску с лица.

Генри был доволен, что его второй приказ незамедлительно исполняется. Он с интересом наблюдал превращение раскрашенной маски в человеческое лицо. Индеец удалил последние следы краски. Выглянувший месяц заиграл на поверхности реки, осветил индейца. Лишения и страдания иссушили и обострили черты его лица.

Генри вгляделся в этого человека и узнал его. Нижняя челюсть Генри так и отвисла, уголки рта задрожали. Он выхватил из‑ за пояса револьвер, но прежде чем успел спустить курок, свалился на землю. Индеец поднялся и вытащил из тела Генри нож. Вычистил лезвие, воткнув его в землю, сунул в ножны. Револьвер Генри дакота отдал Бобби Курчавому, бумажник с письмом майору Смиту взял себе. Сияв с трупа одежду, индеец закурил с Курчавым в темноте трубку.

Об убитом дакота больше не вспоминал. Народ боролся, дакотов никто не щадил, и Гарри никто не учил милосердию. Краснокожие люди и белые люди с детства приучили его к тому, что иначе и быть не может и что убить врага – большая заслуга…

– Что же дальше? – спросил Чапа – Курчавый у своего вождя.

– Наш разведчик Ихазапа должен быть поблизости с лошадьми.

– Ты веришь этим пауни, которые убили твою мать, когда ты был еще ребенком, ты веришь абсарокам, против которых Татанка Йотанка боролся еще молодым воином?

– Тем, которые придут, я верю.

– Ну как хочешь. Я не буду стоять на пути твоих планов.

Дакота взбежал на самую высокую из ближних возвышенностей и завыл койотом. В течение получаса он четырежды повторил этот сигнал. И вот в свете луны показался индеец на коне. Он вел в поводу двух мустангов. Одного – с большим трудом. Это был буланый жеребец, который поднимался на дыбы, бил копытами и пытался вырваться. Вождь помахал рукой. Молодой воин отпустил жеребца, и животное понеслось к своему хозяину, который приветствовал его тихими певучими словами. Другого коня индеец передал Чапе – Курчавому. Вождь подал знак говорить.

– Для того чтобы с тобой говорить, тут есть больший, чем я, – ответил молодой воин. – Верховный вождь Тачунка Витко прибыл ночью с тремя воинами.

Едва прозвучали эти слова, Токей Ито был уже на коне.

– Веди нас к нему, Ихазапа!

Галоп не длился и четверти часа. В долине они нашли четырех мужчин. Окружающие холмы бросили длинные тени. Здесь тоже не было разведено огня.

Когда подъехавшие спешились, один из сидевших на земле мужчин поднялся. У него была такая же гордая осанка, как и у молодого военного вождя, и одет он был так же, как он. В неясном ночном свете взгляды их встретились. Они впервые виделись с тех пор, как Гарри вернулся в свое племя. Раньше эти люди враждовали друг с другом. В последний раз они были соперниками в мирном состязании на большом летнем празднике нескольких племен. С минуту оба молчали.

– И вот ты здесь, – мрачно произнес глухим голосом верховный вождь. – У меня был твой посланник. Я сам принес тебе ответ. Шестьдесят воинов‑ дакотов приходят к вашим палаткам. Также дали согласие десять воинов пауни со своим вождем и пять воинов абсарока с вождем. Мы готовы принять их бороться на нашей стороне. Все эти воины и вожди будут у нас, как только сменится луна.

– Слишком поздно. – Молодой вождь сказал это без упрека, без сожаления. – Длинные Ножи еще до смены луны получат шесть фур со снаряжением и продовольствием. Нам надо напасть на эти фуры. Они не должны достичь форта на Найобрэре. Раз наши братья, которые хотят вместе с нами бороться, придут поздно, нам надо действовать самим.

– Да. И я верю, что ты с этим справишься. Уже два лета и три зимы ты кружишь над Смитом и его людьми, как орел над стадом хромых антилоп. Сколько воинов у тебя?

– Двадцать четыре человека из союза Красных Оленей. – Токей Ито снова повернулся к Ихазапе: – Где сейчас наши палатки? Где Четанзапа?

– Наши палатки уже покинули горные леса, – сообщил разведчик. – Они на Лошадином ручье. Четанзапа вместе со всеми, кто принадлежит к союзу Красных Оленей, на полпути между нашим стойбищем и фортом майора Смита. Они готовы идти с тобой в бой.

– Вот это и есть двадцать четыре. Достаточно, если будем действовать быстро и разумно! Скачи назад к Четанзапе и скажи ему, что в ближайшие дни я буду у них. Чапа – Курчавый, – продолжал давать указания молодой вождь, – ты останешься здесь и выслушаешь, что сообщит разведчик, который есть у нас теперь в форту Рэндол. Нам надо точно знать день, когда выступит лейтенант Роуч со снаряжением. Я же сам тем временем съезжу в Сент Пьер.

Молодой вождь подошел к своему Буланому.

– Мне надо в форт Сент Пьер, – повторил он верховному вождю. – Или, может быть, ты дашь мне магазинное ружье? Оно нужно мне для захвата колонны.

Тачунка Витко усмехнулся:

– Я не могу тебе дать магазинное ружье, Токей Ито, но в Сент Пьер мы поедем вместе.

Мужчины вскочили на коней. Ихазапа и Чапа готовились к выполнению данных им поручений, а молодой вождь уже скакал с Тачунка Витко и его воинами на северо‑ восток.

Путь вождей лежал через травянистые прерии, через пустынные, оставленные людьми и животными каменистые пространства. Мустанги были неутомимы. Буланый молодого вождя хорошо отдохнул и несся с завидной энергией. Они ехали все утро и только около полудня сделали первую продолжительную остановку у озерца, под прикрытием холмов и кустарника. Они растянулись на своих одеялах, однако не спали, а лишь немного поели.

Тут им представилась возможность в первый раз спокойно рассмотреть друг друга. Молодому вождю показалось, что его верховный вождь за прошедшие четыре года, что они не виделись, почти не постарел. Но все же он изменился. В обычном для его лица выражении отваги затаилась какая‑ то горечь. Уголки рта опустились, складки, сбегавшие вниз от крыльев носа, стали глубже. Глаза, которые индеец от солнца, ветра и пыли обычно прикрывает опущенными веками, были у Тачунка Витко широко раскрыты. И этим открытым взглядом встречал он теперь младшего – Токей Ито. Верховный вождь принялся объяснять то, на что предшествующей ночью не было времени.

– Уайтчичуны решили все их клятвы и договоры сломать, – сказал он. – Они лжецы. Но мы будем защищать нашу прерию и наши права.

– И вы захватите форт?

– Мы не будем захватывать форта. Но как только пройдет весенняя охота, трава станет темно‑ зеленой и пригреет солнце, мы соберем наших вождей и наших воинов в прерии севернее Хе запа(Блэк Хилс) на реке, которая впадает в реку Желтых Камней. Ты приглашен принять участие в советах и спроси своих людей, готовы ли они бороться, если Длинные Ножи не оставят нас в покое.

– Только сначала мы захватим снаряжение и покончим с фортом Смита. Я должен отомстить за убийство отца.

– Я знаю, что и это тебя заботит, мой младший брат. Татанка Йотанка и я, мы бы дали тебе шестьдесят воинов, которые помогли бы вам захватить обоз. Но я выступаю на Розенбуд против генерала Крука, а остальные наши люди еще не выкурили военную трубку. Прошла зима, и во многих палатках голодают женщины и дети, воины хотят сперва поохотиться.

– Я понимаю. Что слышно от других племен?

– Шайены, которые еще свободны, будут бороться вместе с нами. Абсароки и сиксики не будут нападать на нас с тыла. Но и только. Многие из них изменники и служат Длинным Ножам.

Молодой военный вождь опустил глаза, ведь сам он тоже служил врагам в качестве разведчика. И Тачунка Витко, наверное, подумал о том же, потому что спросил:

– Я слышал о разведчике Тобиасе, который служит у Смита. Есть у него какое‑ нибудь другое имя?

– Шеф Де Люп.

– Ах, Шеф Де Люп! Пусть наблюдает.

Разговор был окончен. Они поднялись, огляделись: это были места, где их собирались поселить. Поскакав дальше, они избегали находящихся здесь стойбищ, которые уже покорились судьбе. Они пересекали следы конных подразделений и отрядов милиции – вольных всадников, но не были замечены ни теми, ни другими.

На следующее утро дакоты достигли большой фактории Сент Пьер, расположенной на Миссури много севернее форта Рэндол. Здесь еще распоряжались торговцы, а не военные. Не теряя времени, прибывшие привязали коней у лавки, куда собрался зайти молодой вождь. Вошел за ним без колебаний и Тачунка Витко: в простой одежде вряд ли кто‑ нибудь тут мог его узнать. В большом торговом помещении, несмотря на ранний час, было уже немало индейцев и белых охотников; они меняли на оружие, порох, свинец и виски добытые зимой меха.

Владелец лавки, маленький человек с лисьей мордочкой, тотчас заприметил молодого вождя и оповестил об этом собравшихся:

– Гарри‑ Токей Ито!

Молодой вождь и не пытался скрываться. Борьба в районе Найобрэры была локальной, а до Сент Пьера доходили лишь анекдоты. Однако и их было достаточно, для того чтобы обеспечить молодому вождю беспрепятственный проход к хозяину. Тачунка Витко и его спутники на всякий случай держались позади.

– Что желает великий вождь купить в моей скромной давке? Я надеюсь, он будет сегодня так же доволен, как и два лета назад?

– Магазинное ружье.

– Великолепно! Само собой разумеется! Пожалуйста… – Торговец вытащил на прилавок ружье далеко не нового образца.

– Магазинное ружье.

– Заряжающееся с дула не подходит? Имеются у меня и заряжающиеся с казенной части… пожалуйста… сию минуту…

– Магазинное ружье.

– Подержанное оружие в отличном состоянии, могу отдать даже за меха… не пожелаете ли расплатиться мехами?..

– Магазинное ружье.

– О да, полковник Коди, которого зовут Буффало Биллом… у него магазинное ружье, я знаю, знаю! Но требует хорошего ухода, много хлопот. И в армии себя не оправдало. Я бы не советовал, нет. Вот отличное охотничье…

Слушатели начали ухмыляться. Только Тачунка Витко и его спутники сохраняли серьезность. Маленький человечек запыхался.

– Собственно, теперь не разрешается… я думаю, не всякому приятно видеть у индейца магазинное ружье, ведь они на вооружении армии… я думаю только для охоты, не так ли?..

– Магазинное ружье.

Молодой дакота твердил это не изменяющимся от нетерпения или гнева голосом. Маленький человек вытер со лба пот.

– Для охоты на бизонов, не так ли? Для бизоньей охоты? – Тут говорящий совсем разволновался и прошепелявил: – И это практически все, что я…

– Магазинное ружье.

– О дьявольщина! Видит бог, я готов сделать все, что в моих силах, но ведь великий вождь хочет получить оружие прямо сейчас? И в этом случае лучше всего…

Стоящие вокруг хохотали. Тачунка Витко оставался серьезным. Молодой вождь развязал маленький кожаный мешочек, половина подкладки которого была зеленой, половина – красной, и, выложив на прилавок доллары, не произнес при этом ни слова.

– Ах так, вождь предпочитает долларами… значит, нужно до зарезу… понимаю, понимаю…

Дакота молчал.

– Мы заказывали одно ружье для управляющего факторией. Но я не знаю, имею ли я право отдать его. Законный товар приходится так долго ждать! Пусть вождь добавит еще доллар!

Молодой дакота постучал пальцами по столу и громко сказал:

– Магазинное ружье и триста патронов. У меня мало времени. – Дакота не спускал взгляда с человека с лисьим лицом. А тот казался совсем безвольным и огорченным.

– Ну что ж, так – так так! Но я терплю убыток, большой убыток! Как я только это перенесу. Это прямо‑ таки подарок великому вождю!

Он пошел в соседнее помещение и вернулся с оружием и боеприпасами. Это была настоящая винтовка, и тут дакота впервые заволновался. Он взял ружье, прикинул на руку, как плотник – топор или каменщик – мастерок. Оружие было для вождя и его охотничьего народа обычным и привычным рабочим инструментом. Дакота заряжал его, разряжал, снова заряжал и наконец сказал:

– Ты даришь мне оружие и боеприпасы, я дарю тебе доллары. Хау. Шесть патронов мне полагается для пробных выстрелов.

Не дожидаясь согласия торговца, он вышел с заряженной винтовкой из лавки. Тачунка Витко и его спутники сомкнулись вокруг дакоты. Индеец быстро перебежал двор и через открытые ворота – наружу. Он остановился на лугу.

– Во что мне стрелять?

– В березу, – предложил Тачунка Витко.

– Дупло наверху, черное пятно под ним, – сказал дакота.

Прогремели пробные выстрелы. Один из воинов побежал к дереву. Точность попадания из непривычного еще оружия поразила Тачунка Витко, хотя он и видел несколько лет назад достойный легенды выстрел Токей Ито из лука.

Из фактории выбежал торговец:

– Мои деньги! – кричал он.

– Вот твои деньги. – И дакота вручил ему причитавшееся.

– Великий вождь! – продолжал маленький человек. – Сумма верна. Я ведь знаю тебя уже больше двух лет, поэтому постарался поладить. Ну и еще по случаю предстоящей разлуки. Как‑ то теперь все будет?

– Что будет? – спросил вождь, продолжая возиться с оружием.

– Моя лавка будет разорена! Покупатели ведь у меня больше индейцы. Сент Пьер не один десяток лет известен индейцам восточнее и западнее Миссисипи. И вот теперь всему конец!

– Почему?

– Потому что вы отправитесь в резервацию! Там вы станете подопечными: вас будут содержать как идиотов! Вы уже не сможете охотиться и продавать меха. У вас просто не будет необходимости посещать факторию! Вы превратитесь в голодное стадо…

– В голодное стадо? – переспросил дакота.

– Да! Разве тебе не известно положение в резервациях? Земли для ведения хозяйства мало. Скудные пайки, которые выделяет Большой Отец, до вас не дойдут. А вот с чем вы там хорошо познакомитесь, это, благодарю покорно, с коррупцией, которая ныне распространена повсеместно.

– Почему ты не скажешь об этом Большому Отцу в Вашингтоне?

– Отец – он действительно Большой, Вашингтон – далеко, а я – слишком уж маленький человек. – И торговец побежал назад в лавку, чтобы не упустить сделок.

Индейцы молчали. Они раздумывали о том, что слышали уже не в первый раз. Не проронив ни слова, все вместе пошли они к лошадям. Тачунка Витко первым вскочил на мустанга. Теперь началась большая борьба. Она ширилась. И дакоты должны были выдержать ее. Оба вождя были готовы защищать свободу своего народа.

Воины попрощались. Тачунка Витко со спутниками поскакал на северо‑ запад, молодой военный вождь двинулся на юго‑ запад к своим. Почти без отдыха проделывали обратный путь Токей Ито и его Буланый. Всадник прибыл к отряду, который ждал его в прерии, западнее маленького, находящегося под командованием Смита форта. Серп убывающего месяца был тонкий и острый, ночь – темной. Сам Четанзапа, предводитель группы союза Красных Оленей, не верил, что его вождь сможет обернуться за такой малый срок. Токей Ито оставил Буланого пастись и присоединился к воинам, расположившимся в поросшей травой долине.

Незаметно скользил взгляд молодого вождя с человека на человека. Каждого он знал с детства: Четанзапу, который был старше его на четыре года, Острие Копья – сына Чотанки, сына Антилопы, Ихазапу, да и всех остальных. С тех пор как Гарри‑ Токей Ито два года назад возвратился в свое племя, эти люди верили ему и подчинялись. Он руководил ими во многих дерзких налетах и последний раз в нападении, жертвой которого стал лейтенант Варнер. За два прошедших года род Медведицы под его началом не потерял ни одного воина. Самое трудное он брал на себя. Но операция, которую задумал молодой вождь, была все‑ таки значительнее, чем все совершенное или до сих пор.

Четанзапа, самый худой и высокий из всех, придвинулся к вождю, и в наступившей ночи они приступили к обсуждению плана. По сообщениям разведчиков, обоз со снаряжением и сопровождающая его команда были в пути. Люди рода Медведицы должны были напасть на обоз, прежде чем он достигнет форта. Захваченное оружие они хотели немедленно пустить в дело и пробиться в свои исконные места охоты. Вторая задача была не легче первой.