ГРОЗОВАЯ ЛУНА

Дуйте, зимних сто ветров,

В лед оденьте всех врагов,

Сил добавьте Деверо

В дни, когда прольется кровь.

О Богиня, нам явись,

В грезах вещих покажись,

К цели ты открой нам путь

И в судьбу дай заглянуть.

Кьялиш, решив навестить отца, пригласил с собой Жеро и Эдди, и друзья поехали в чащу на берегу залива. Кьялиш потерял мать в раннем детстве, поэтому, наверное, они с Жеро так сдружились – оба рано остались без материнской ласки. С Эдди Кьялиш был неразлучен – их отношения длились уже три года, и вдвоем они оказались для Жеро самыми лучшими друзьями.

Отца Кьялиша звали Дэн. Он вырос в то время, когда северо‑ западные индейские племена очень старались «стать американцами» и стремились к ассимиляции с потомками европейских поселенцев, отвергнув многообразие культур. Конечно, тогда и понятия «многообразие культур» не существовало.

С помощью членов своего клана Ворона Дэн выстроил небольшой – на две спальни – бревенчатый дом, установил в нем чугунную печь, на втором этаже устроил спальню, а на заднем дворе сложил парную из кедровых бревен.

Жеро привез жирного лосося, которого сам поймал и разделал, и обменялся с Дэном ритуальными благословениями: «Пусть добрые духи живут во всех твоих словах, делах и в тебе».

Виккане сказали бы: «Благословен будь».

Колдуны сказали бы: «Пусть Бог помогает тебе в твоих сражениях».

Жеро с тринадцати лет занимался с Дэном – с тех пор, как шаман решил, что мальчик готов совершить Путешествие Ворона. Он объяснил Жеро, что тотем Деверо – сокол – играет важную роль в истории его семьи.

– У тебя древняя душа, – прибавил Дэн. – Ей предстоят испытания в этом мире и в следующем.

К великому разочарованию Жеро, все эти годы его древняя душа молчала. Теперь, когда Жеро пережил два видения, услышал имя Изабо и понял, что отец желает смерти какой‑ то женщине из Сиэтла, юноша решил, что душа наконец‑ то с ним заговорила.

Дэн черной краской вывел на телах юношей ритуальные символы: воронов – себе и Кьялишу, лосося – Эдди, а на груди Жеро – огромного черного сокола. Все разделись до набедренных повязок и вошли в парную. Шаман разжег огонь в квадратной жаровне, устроенной в деревянном полу, и к потолку поднялся дым ольховых дров.

Дэн раскурил трубку мира, набитую магическими травами, и передал ее Жеро, которому предстояло совершить духовное путешествие. Жеро растерянно посмотрел на друзей – им в этот раз предстояла роль наблюдателей. Кьялиш и Эдди обменялись с Жеро рукопожатием. Дэн положил руки на плечи юноше и спросил:

– Ты сомневаешься, мой духовный сын?

Жеро покачал головой. Эдди и Кьялиш подбросили дрова в огонь, жаркий дым заполнил парную. Через несколько минут по разгоряченным телам градом покатился пот, смывая ритуальные изображения тотемов.

– Мне нужно узнать, что замышляют отец с Илаем, но… – неуверенно начал Жеро.

– Ты хочешь остаться в стороне, быть пассивным и незнающим.

В спокойном, ровном голосе Дэна Жеро послышалось обвинение.

«Да, я не хочу быть колдуном, не хочу обладать силой», – подумал Жеро и, сделав над собой усилие, произнес:

– Я должен знать! Помогите мне, духовные братья.

Эдди и Кьялиш согласно подняли большие пальцы, хотя этот жест и выглядел анахронизмом в парной, насквозь пропитанной древними ритуалами.

«Не знаю, за что я им так нравлюсь».

Кьялиш и Эдди считали его верным другом и прислушивались к его мнению вовсе не потому, что Жеро, по уверению Дэна, обладал огромной магической силой.

Жеро раскурил трубку, затянулся горьким дымом и, подхваченный магией трав, взлетел в небо, описывая круги и закладывая виражи…

«Я Фантазм. Я сокол».

Жеро влетел в сводчатое окно замка. По залу, заложив руки за спину, нервно расхаживал мужчина в остроконечной шляпе и длинном алом одеянии, расшитом зелеными лунами и звездами.

– Я не могу, – бормотал он, – я не могу ее убить. Мы не произвели на свет наследника, и виной тому Каоры. Я преодолею их заклинания. Если она забеременеет, мои родственники ее не тронут.

Дверь открылась, и на пороге показался мужчина постарше.

– Ты знаешь, что нужно сделать, – строго сказал он. – Каоры не позволят ей выносить твоего ребенка, пока не выведают у Деверо тайну Черного огня. Этому не бывать!

Молодой человек – Жан, его зовут Жан! – сердито посмотрел на отца.

– Тогда зачем мы вступили в этот союз? Зачем вы женили меня на ней?

– Мы пошли на риск, – признал Лоран. – Секрет Черного огня будет по праву принадлежать отпрыску обоих наших родов, но Каоров это не устраивает. Они желают получить секрет сейчас, а не в следующем поколении.

– И поэтому она должна умереть?! – с горечью воскликнул Жан.

– Хочешь, я сам ее убью? Твои чувства к ней сделали тебя слишком милосердным. – Лоран презрительно фыркнул и стиснул кулаки. – Мысль о вашем союзе родилась вместе с Изабо…

– Я этого не знал, отец! – ошеломленно сказал Жан. – Я думал, вы – главный стратег нашего брака.

– Я с самого начала был против, но в минуту слабости поддался на уговоры остальных членов Круга – а зря! Каоры обязательно отомстят за смерть Изабо.

– Наверняка они подозревают о наших нам рениях…

– Конечно, – ответил Лоран. – Поэтому мы должны действовать решительно.

В шкатулке, украшенной искусной резьбой, лежал атам Жана – юноша изготовил клинок вместе с отцом.

– Убей ее быстро. И чем скорее, тем лучше, – посоветовал Лоран и направился к двери.

Жан проводил его неловким сердитым поклоном, после чего развернулся и подошел к шкатулке. Юноша как две капли воды походил на Жеро Деверо.

Фантазм – или Жеро? – стремительно вылетел из замка, громким криком призывая Пандиону, чтобы предупредить об опасности, грозящей ее хозяйке.

Он летел быстро…

– Убей ее быстро, – тусклым голосом произнес Жеро, – убей ее быстро…

Его душа вернулась в тело. Он заморгал и затрясся крупной дрожью. Дэн, Эдди и Кьялиш подались к нему, вслушиваясь. Жеро обессиленно завалился на бок.

– Спи, – приказал ему Дэн. – Мы с твоими братьями поговорим, а потом выслушаем твою историю.

Жеро опустил голову, смутно осознавая, что ему помогают улечься на деревянный пол. Пламя в жаровне потушили, ласковые руки накрыли Жеро одеялом, подсунули под голову подушку и оставили на ней веточку свежего розмарина, чтобы духовное путешествие лучше запомнилось.

Жеро проспал до самого утра.

На следующий день начались занятия. Холли осталась.

Тетя помогла ей зарегистрироваться, отвезла в школу, потом забрала домой. Холли, как в тумане, механически брела вслед за выпускником, который водил новичков по зданию. Запомнить она ничего не смогла.

Аманда пришла в восторг оттого, что Холли осталась: во‑ первых, появился союзник в доме, а во‑ вторых, они вдвоем могли вволю обсуждать странное исчезновение Жеро.

После загадочного происшествия в кофейне Жеро куда‑ то пропал. Николь продолжала встречаться с Илаем и даже упоминала о его младшем брате, но, похоже, Жеро никак не комментировал их странную встречу – или Николь это не интересовало. Впрочем, Николь всегда болезненно реагировала на попытки посторонних узнать что‑ нибудь об Илае или о прочих Деверо.

Так или иначе, братья Деверо слишком активно вмешались в жизнь Холли.

– А Жеро там будет? – спросила она у Николь перед началом школьных занятий.

– До сих пор на что‑ то надеетесь? – фыркнула Николь. – Между прочим, его подружка – аспирантка!

Аманда удивленно подняла брови и саркастически заметила:

– Странно, что Илай продолжает общаться со школьницей. Он ведь так ненавидел школу и все, что с ней связано!

Николь покрутила головой – очередное актерское упражнение, она теперь постоянно их делала. В этом году она записалась на специальный курс актерского мастерства и все время об этом разглагольствовала, из‑ за чего Холли знала ее расписание лучше, чем свое собственное.

– Ну, аттестат он все‑ таки получил… – небрежно заметила Николь.

– Жеро уже закончил обучение, – сообщила Холли Аманда. – С отличием.

Николь закатила глаза.

– А что с колледжем? – спросила ее Холли, пытаясь увести разговор подальше от Жеро. – Илай будет поступать?

– Зачем ему колледж? Он и так много читает. – Николь зевнула и начала разминать плечи. – Ты, наверное, не в курсе, но Деверо очень богаты.

– Их мать исчезла, а наследство… – Аманда не успела закончить предложение.

– Ой, не начинай! – небрежно отмахнулась Николь и пояснила: – Дело расследовали. Саша Деверо ушла из дома, бросив пятилетнего Илая и трехлетнего Жеро. Об этом говорил весь город.

– Она оставила детей и исчезла, – настаивала Аманда.

«Бедный Жеро! » – подумала Холли.

Лишиться матери в три года так же тяжело, как потерять родителей в семнадцать лет. Понятно, почему Илай такой буйный – наверняка сказывается дурное влияние отца. Скорее всего, Саша устала терпеть измены мужа.

– Неправда, – возразила Николь. – Илай рассказывал, что она регулярно звонит.

Аманда упрямо покачала головой.

Момент получился неловкий, обе сестры напряженно смотрели на Холли, словно чего‑ то от нее ждали. Каждая из них хотела привлечь Холли на свою сторону…

Девушка невольно вспомнила ссоры родителей. Может, их брак начал разваливаться по мере того, как она росла и проводила с ними все меньше времени? А если бы она уехала в колледж…

– Неудачницы! – надменно процедила Николь. – Не смейте ко мне приближаться в школе…

Она удалилась, и разговор постепенно сошел на нет.

Холли вернулась в свою спальню и несколько часов рыдала в подушку. Все шло наперекосяк. Волнение перед первым днем в новой школе подняло новую волну горя.

«Родители умерли, Барбара болеет, а я до сих пор здесь. Я не должна здесь быть. У нас с Тиной был быть самый лучший на свете выпускной год…»

Ночью опять шел дождь.

Как другие это выносят?

Начинался новый учебный год, сначала в университете, потом в школах. Жеро, Эдди и Кьялиш перешли на второй курс, Кари продолжала работать над диссертацией. В мире Жеро время отсчитывалось с осени, хотя в годичном цикле это была пора умирания. По магическому календарю близился сбор урожая, который посвящался Богине, а позже, зимой, тьма должна поглотить Царя года.

С высокого холма Жеро смотрел на город, переливающийся искрами электрических огней; огни напоминали магию фей, так не похожую на тьму, поклоняться которой Жеро приучил отец.

Он держался подальше от Холли Катерс, не решаясь приблизиться из‑ за всех произошедших странностей, но продолжал искать хотя бы какую‑ то связь с девушкой. Из найденной в Интернете информации выяснилось, что Холли – сирота из Сан‑ Франциско, наследница крупного состояния и любительница лошадей. Вместе с погибшей подругой, Тиной Дэвис‑ Чин, Холли создала веб‑ сайт, из которого Жеро узнал, что любимый цвет Холли – зеленый, а по гороскопу она Лев. Однако юноше по‑ прежнему не удавалось выяснить, кто она такая в другом мире. Жеро все перепробовал, разве что у отца не спрашивал. Всеми способами Жеро Деверо пытался вернуться к последнему видению о смерти: сидел в парной, бросал руны, проливал свою кровь в честь бога Меркурия… Увы, магический барьер скрывал тайну Холли.

Может, это дело рук самой Холли Катерс? Неужели она – та самая ведьма, которую собирался убить Майкл Деверо? Однако с ней ничего ужасного не происходило, а значит, речь шла о ком‑ то другом. Жеро регулярно проверял некрологи в газетах; все знакомые были живы, и он находил в этом пусть слабое, но утешение.

– Приди ко мне, дитя Госпожи, – прошептал он светящемуся камню, лежащему в его руке. – Я защищу тебя.

Перед луной проплывали облака, в вечнозеленых кустах на скале кричали птицы… Магический кристалл в руке Жеро зажегся мягким зеленым светом, озаряя рану на запястье – жертвоприношение Меркурию.

Я стану Господином твоей Госпоже и спасу тебя от несчастья.

Свечение усилилось, и Жеро ободряюще зашептал над кристаллом на иврите. Юноша находил странную силу именно в этом магическом языке, хотя колдуны Верховного ковена не слишком жаловали древнее наречие из‑ за ассоциаций с христианским Мессией, Иисусом Назарянином. Жеро ласково говорил с кристаллом, шептал ему жаркие, страстные слова из песни царя Соломона. Знали бы христиане, какая сила в них заключена… Камень покачивался у него в ладони, понемногу нагреваясь, зеленый свет сиял, как стоваттная лампочка.

– Да, да, моя Госпожа, – уговаривал он.

Камень напитывался силой, и в зеленоватом свечении начали проявляться образы, сначала размытые, потом все более четкие. Жеро увидел Зал заклинаний, отца и брата, окруженных черно‑ серым маревом, предвещавшим злую магию. Силы магического кристалла недоставало для передачи речи на расстояние, но и увиденного хватило для тревоги. Илай держал отсеченную длань мертвеца: кончики высохших пальцев горели, как свечи в канделябре. Отец, в полном облачении колдуна, зажал в левой руке атам и полос клинком языки пламени. Илай с Майклом медленно подошли к алтарю, на котором сам Жеро в свое время приносил в жертву множество мелких животных и птиц. В центре старой каменно глыбы, украшенной резными изображениями сатиров и кентавров, находилась глубокая выбоина – чаша для сбора крови жертв, – окруженная выемками поменьше, которые служили вместилищами для благовоний, колдовских трав священного дерева. Выемки, вырезанные не одно тысячелетие назад, соответствовали расположению звезд. Куда бы ни передвигали алтарь, он в равно с удивительной точностью отображал ночной небосвод.

На вершине алтаря, главенствуя над всеми темными деяниями, совершаемыми его именем, стояла вырезанная из оникса статуэтка Рогатого Бога с головой козла, витыми рогами и глазами‑ полумесяцами, в которые были вставлены рубины. Под, козлиной бородой распускался клобук кобры, тело принадлежало ягуару, а передние лапы какому‑ то и вовсе неизвестному хищнику с когтями длиной чуть ли не в половину роста все фигуры. Крокодильи ноги и хвост довершали образ нечестивого Господина ковена Деверо, источника всей магической силы клана. У Жеро кровь стыла в жилах от одного взгляда на это изваяние. Колдуны верили в то, что Рогатый Бог – реальное существо, которому никогда нельзя было перечить.

В деревянной клетке бились четыре ястреба, приготовленные в жертву. Жеро вздохнул, надеясь, что в жертву Богу принесут только их, – юноша поклялся не допустить жестокости и варварского отношения к людям. Следовало разузнать, чем именно отец с братом занимаются в Зале заклинаний.

Жеро пробовал свои силы в древнем искусстве наблюдения через магический кристалл. Искаженное изображение отца и брата он получил с помощью древнего магического камня, случайно обнаруженного в сувенирной лавке на блошином рынке. Хозяйка сувенирной лавки – маленькая старушка, похожая на хиппи, – продала Жеро «красивую бусину», не подозревая, что держит в руках магический предмет.

Деревья шумели листвой, мерцали огни города, и Жеро понемногу успокаивался: его семья не использовала в ритуале ничего необычного. Наверное, на сегодня крупных дел не планируется.

«Может, заехать к Кари? » – подумал он.

Внезапно у него перехватило дыхание. Потрясенный до глубины души, Жеро отвернулся и тяжело вздохнул. Руки задрожали так, что он чуть не выронил кристалл – если бы это случилось, отец с братом немедленно узнали бы о присутствии постороннего.

Майкл Деверо торжественно откинул белый льняной покров, являя Рогатому Богу труп юной девушки. Судя по всему, тело выкрали из морга – синевато‑ белая кожа означала, что оно долго пролежало в холодильнике.

Они собираются наложить смертное прокля тие.

На кого?

Отец внезапно поднял голову, нахмурился и повелительно взмахнул рукой.

Кристалл на ладони Жеро потемнел.

Жеро замер. Городские огни превратились иллюзию, и перед глазами юноши открылась ужасающая реальность черной магии: отец почувствовал наблюдение.

«Узнал ли он меня? »

Холодный и безжизненный камень лежал ладони. Жеро заговорил с ним, зашептал ободряющие слова, однако кристалл угас навсегда – отец одним движением разрушил сущность камня, как будто муху убил. Звезды безразлично смотрели с высоты на безумства человеческого рода. Жеро всю жизнь учили, что ни одно сверхъестественное существо не станет по своему желанию вмешиваться в дела людские. Заинтересовать Бога в любом его проявлении можно, только принеся жертву. Богиня действовала по‑ другому, она не имела и не собиралась иметь дел с кланом Деверо.

«Любого колдуна Верховного ковена, который осмеливается перечить Богине, мгновенно поражает молния, а прах его развеивается в вечности», – говорил отец, лжец и убийца.

«Что будет, если я обращусь к Ней? » – обреченно подумал Жеро.

Больше всего ему хотелось пройти по улицам Сиэтла в блаженном неведении, как самому обычному парню.

В тринадцать лет Жеро представили ко двору Верховного ковена. Мальчика потрясли гигантские ужасающие горгульи, пылающие огненные круги, огромные колонны и бескрайние просторы залов с черно‑ белыми мраморными полами. Отец гордился младшим сыном, и даже Илай вел себя прилично.

Жеро представил себя в роскошном одеянии черного бархата, в короне из листьев боярышника, держащим в правой руке жезл, а в левой – волшебную палочку, которая, по словам, передавалась из поколения в поколение еще от Мерлина, Темного лорда древних времен.

«Может, если бы я получил власть, то сумел бы все изменить, перейти ближе к свету? Чтобы занять трон, нужна поддержка… Захотят ли колдуны поступать по моим указаниям? »

В крови Жеро пело честолюбие, сердце взволнованно билось, пальцы зудели от желания коснуться символов высшей власти ковенов…

Внизу светились огни мира простых людей, влачащих бездумное существование в тихом отчаянии повседневной суеты. Они умирают со скуки, мечтают о том, чтобы сказки оказались правдой, пьют и объедаются, чтобы забыть о том, что их жизнь по сути своей невыносима. Колдуны всегда жили иначе: они принадлежали многим мирам, неизведанным измерениям, их жизненный путь проходил в поиске, обретении, постижении…

Темная сторона души Жеро вдохновлялась возможностями, которые давала ему кровь Деверо и магия.

Птицы закричали громче, будто хрипло насмехаясь над его слабостью.

«Отец и брат собираются – не в первый раз – убить живого человека, но даже теперь я не могу отвергнуть наше Темное ремесло, не могу отказаться от своего наследия, стать обычным человеком…»

Жеро бросил бесполезный кристалл в карман, сжал кулаки и уставился в головокружительную пропасть под ногами. Один шаг – и все кончено. Его душа и так обречена, зачем тянуть?

«Зачем я родился в семье Деверо? Зачем я вообще родился? »

Однако наложить на себя руки оказалось так же невозможно, как участвовать в убийстве другого человека. Недовольный собой, Жеро развернулся и пошел к припаркованному неподалеку «мустангу».

Птицы взмыли в небо, ночь заполнилась кваканьем лягушек, треском сверчков и шелестом листвы. Послышался неистовый визг автомобильного сигнала и хищный рев перегруженного мотора – из‑ за поворота на Жеро вылетел черный «мерседес».

– Боже мой! – закричала Мари Клер, приходя в себя.

Она уснула за рулем по дороге из мотеля и потеряла управление машиной. Свет фар выхватывал из темноты бешеный круговорот деревьев, кусочков дороги, звезд. Мари Клер вывернула руль и резко нажала на тормоз. Покрышки оглушительно завизжали, машина сделала полный оборот.

«Я разобьюсь, – отстраненно подумала Мари Клер. – Зрелище будет жуткое, придется хоронить в закрытом гробу…»

Откуда‑ то из дальнего уголка памяти выплыли уроки вождения: нужно убрать ногу с тормоза. Парализованное страхом тело не слушалось приказа, машина крутилась, как балерина в музыкальной шкатулке, а Мари Клер зачарованно смотрела перед собой до тех пор, пока ее не вывела из транса какая‑ то неведомая сила.

«Наверное, ангел‑ хранитель», – подумала Мари Клер, выключая мотор.

Машина еще раз дернулась и остановилась.

Мари Клер отпустила руль и вытерла глаза трясущимися руками. Все вокруг застилали слезы, она едва могла дышать, ее мутило. Она лихорадочно открыла окно. Сквозь жужжание стеклоподъемника послышался звук шагов. Из темноты выбежал Жеро, сын Майкла.

«Откуда он взялся здесь среди ночи? » – сконфуженно подумала Мари Клер.

Ее охватил стыд: неужели Жеро узнал, что она провела ночь с его отцом в дешевом мотеле неподалеку от дома Деверо?

Прежде чем юноша добежал до машины, Мари Клер повернула ключ в зажигании, дала задний ход, резко подала влево и на полной скорости умчалась прочь.

«Он меня не рассмотрел! » – убеждала она себя, опасливо косясь в зеркало заднего вида.