ЧАСТЬ ВТОРАЯ. САМАЙН. ЗАВЕСА ПОДНИМАЕТСЯ. СНЕЖНАЯ ЛУНА

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

САМАЙН

ЗАВЕСА ПОДНИМАЕТСЯ

САМАЙН

Смерть гуляет по земле, ведьмы веселятся:

Только им из всех живых нечего бояться.

…И видел я, как великая тьма распространилась

по земле. Была она порождением мести и

многовековой вражды. Видел я силу

двух семей и разрушения, ими причиненные.

Казалось, все демоны ада спустились на землю,

и всякое зло было выпущено на волю, и

честные люди дрожали и прятались в своих

домах.

– Грегори Мудрый, год 1152 –

СНЕЖНАЯ ЛУНА

Темной цели мы достигли,

Богу Света храм воздвигли!

Рыщут Деверо ночами,

Днем пируют с палачами.

О Богиня, дай нам силы,

Убереги нас от могилы!

Дом Каоров, Круг Каоров

Огради своим дозором!

Сан‑ Франциско, Калифорния

Барбара заказала две поминальные службы: первую – по дочери в среду, и вторую – по родителям Холли на следующий день. Похороны Тины Холли пережила только благодаря сильным успокоительным, а прощание с родителями обещало быть еще тяжелее.

Барбара и Холли, одетые в черное, с опухшими от слез глазами стояли на траве у могил. Почти все присутствовавшие надели траурные наряды мрачных цветов. Близкие друзья со скорбными лицами сидели на серых раскладных стульях, сзади расположились коллеги Элизы и Дэниела. В толпе Холли заметила маминого тренера по йоге, отцовских приятелей по гольфу, своих одноклассников и друзей‑ лошадников.

Горы цветов скрывали два одинаковых гроба красного дерева у разверстых могил.

Холли представила себе тела родителей и ужасом попыталась отогнать возникавшие видения. Ярче всего вспоминался кошмарный облик отца, явившегося ей после пробуждения в больнице. Холли дрожала, ее тошнило, хотелось очнуться от кошмара – или зависнуть в безвременье, чтобы служба длилась вечно. Больше все – пугала перспектива жизни без мамы и без отца.

Незнакомый священник, тонколицый сморщенный старичок, безостановочно говорил о прахе, о пепле, о земле. По щекам Холли катились слезы, с губ рвались судорожные всхлипы и крик.

Новообретенная родственница из Сиэтла явилась на похороны с каким‑ то красавцем по имени Майкл. Холли почему‑ то решила, что он тетушке не муж, хотя его и не представили. Элегантный костюм незнакомца разительно отличался от одежды присутствующих, а туфли походили на те, которые отец Холли однажды купил за пятьсот долларов – сущее транжирство!

«Родителей хоронят, а я наряды оцениваю?! » – со стыдом подумала Холли и покраснела, поймав пристальный взгляд Майкла.

Если он заметил, что она на него смотрит, – это просто позор!

– Еще немного, – пробормотала Барбара, пошатываясь от изнеможения.

Она не ела и не спала двое суток, с момента прилета в Сан‑ Франциско.

Каждую ночь Холли слышала шаги, и, поскольку Мари Клер спала внизу, мерно ходить по коридору могла только Барбара.

Священник воздел руку и затянул:

– …Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла…

Как по сигналу, небо затянуло, закапал дождь.

По толпе пробежал шепоток, и проповедник, на мгновение сбившись, оглянулся. Захлопали зонты, люди собирались в тесные группки, а юрист с отцовской работы раскрыл черный купол над священником, который коротко его поблагодарил и продолжил службу.

Серые облака превратились в черные грозовые тучи, внутри которых потрескивали разряды молний и грохотал гром. Хлынул ливень, и многие из присутствующих начали пробираться к выходу, попрощавшись с Холли и Барбарой виноватыми кивками.

– Ох, навесы забыла заказать! – пробормотала Барбара, раскрывая поданный кем‑ то зонтик.

Холли ответила пожатием руки. Она словно не чувствовала дождя, но поеживалась под внимательным взглядом мужчины, стоявшего рядом с тетей. Майкл слегка улыбнулся, и Холли, вздрогнув, отвела глаза.

Дождь заливал цветы на гробах, размывал чернила на карточках с соболезнованиями. Внутри Холли вспыхнула иррациональная злость на Барбару.

«Почему она не подумала о навесах? Мы же в Сан‑ Франциско, как можно не предусмотреть перемену погоды? »

Время шло, ливень превратился в бурю. Священник продолжал бубнить, не обращая внимания на то, что присутствующие бросились к машинам. Загремел гром; в кипарис неподалеку ударила молния, и дерево загорелось. Вокруг все погрузилось в хаос, люди с криками разбегались в разные стороны.

Дождевые струи быстро погасили пламя, и о пожаре напоминали только клубы дыма и обгорелые ветви на стволе, но панихида была испорчена. Худощавый серолицый распорядитель похорон беспомощно развел руками.

– К сожалению, нам придется уйти. В грозу здесь небезопасно, зонты притягивают молнии. – Он сочувственно взял Холли за локоть. – Примите мои искренние соболезнования.

– У Барбары крытый дворик, – ответила Холли, думая о поминках, затем тревожно посмотрела на гробы.

– Мы опустим их в землю, как только закончится дождь, – заверил ее распорядитель.

Потом Майкл отвел Холли к лимузину, положил ладонь ей на макушку и сказал: «Пригнись». Девушка послушно села в салон, Барбара и Мари Клер забрались в машину с другой стороны, Майкл оказался рядом с Холли и захлопнул дверь.

– Какой ужас! Как плохо вышло! – разрыдалась Барбара и потянулась к Холли, трясущейся рукой убирая с лица девушки мокрые пряди волос.

– Не похороны, а сущая катастрофа, – мрачно подтвердила Мари Клер. – Думаете, кто‑ нибудь придет на поминки?

Барбара замотала головой.

– Об этом я сейчас думать не могу.

– Мы все устроим, – объявил Майкл. – Я Мари Клер.

– Да, конечно, – подтвердила новоявленная родственница.

– Спасибо. С вашего позволения, мы с Xолли поднимемся наверх, отдохнем немного. – Барбара вздохнула и крепко обняла Холли.

– Я сделаю вам чай, – предложила Map Клер, – и прослежу, чтобы гости вас не беспокоили.

Дальше ехали молча. Холли сидела рядом Майклом, от которого исходил тончайший аромат дорогой кожи и лосьона после бритья. В лимузине пахло мокрой шерстью и грязью, и для Холли эти запахи прочно слились с жутким днем похорон.

– Как приедем домой, прими снотворное, – шепотом посоветовала Барбара.

– Современная магия! – презрительно сказал Майкл, доставая из кармана крошечную шкатулку из белого камня. – У меня есть старое семейное средство, мы добавляем его в чай. Отлично помогает.

Барбара с благодарностью взяла предложенную шкатулку.

Холли закрыла глаза, пытаясь вздохнуть. В тесном салоне лимузина она оказалась прижатой к Майклу, но о приличиях думать не хотелось.

«Родители умерли, а я даже не успела попрощаться», – грустно размышляла Холли.

Машина ехала целую вечность. Наконец водитель остановился на подъездной дорожке у красивого особняка с мансардой и элегантными белыми вазонами на крыльце. Холли всегда любила сдержанную красоту дома семьи Дэвис‑ Чин, а еще больше – радость, которая его наполняла.

Майкл вышел первым и раскрыл зонт для Холли. Она ждала Барбару, стуча зубами от холода и боясь вопросов, которые будут ей задавать люди в доме. Из распахнутой входной двери выглянул кто‑ то из отцовских коллег с бокалом вина в руке, встретился глазами с Холли и смущенно отвел взгляд.

– Мэм? – обратился водитель к Барбаре, придерживая для нее дверцу машины, потом непонимающе пожал плечами и посмотрел в салон.

– Что случилось?! – вскрикнула Холли, пытаясь заглянуть через его плечо.

Мгновение никто не отвечал. Сердце Холли гулко билось.

– Звоните в «скорую»! – закричал водитель. – Немедленно!

Из машины вылетела птица, задев крылом щеку Холли. Девушка вскрикнула и отшатнулась. Птица взмыла в небо и с высоты спикировала на лимузин, врезавшись в закрытое пассажирское окно. Тонированное стекло разбилось, как леденцовое окошко в сказке, а безумная птица с жутким криком налетела на торчащий в раме осколок… Птичья тушка с глухим стуком упала на землю, отрезанная голова откатилась в сторону. Из обрубка шеи хлестала кровь, птичьи лапы дергались и плясали в агонии.

Холли стошнило.

– Пойдем в дом, – прошептал Майкл, обнимая ее за плечи.

Через несколько часов Холли с трудом перебралась из палаты Барбары в прекрасно обставленную комнату ожидания. Дежурный врач работал недавно и не знал, что Холли – член семьи. Впрочем, она не возражала. Она вообще едва могла говорить.

Майкл с тетей Мари Клер сидели на элегантном кожаном диване шоколадного цвета и рядом друг с другом выглядели очень эффектно. Еще они выглядели как пара, и Холли задумалась, нет ли между ними связи. Впрочем, с учетом того, что Мари Клер была замужем за кем‑ то другим, вникать особенно не хотелось.

Тетя держала в руках пластиковый стаканчик, Майкл читал «Сан‑ Франциско кроникл».

– Как она? – спросила Мари Клер.

Холли облизнула губы и покачала головой, ощущая, как все внутри сжимается.

– Никто не понимает, что случилось. Дела плохи.

Она не стала рассказывать ни о том, сколько разных приборов подключили к Барбаре – капельницу, дыхательный аппарат, всевозможные мониторы; ни о том, что все лицо Барбары исцарапано, хотя врачи не видят связи между нападением птицы и внезапным недомоганием; ни о том, как сочувственно медсестры глядели на саму Холли, пока она беспомощно сидела в палате.

– Милая моя! – воскликнула тетя, раскрыв объятия. Тихо звякнули украшения. – Можешь на меня рассчитывать. – Мари Клер вздохнула и погладила племянницу по голове. – Хочешь, позвонить кому‑ то еще?

– Нет, спасибо, – ответила Холли, хотя ей было кому звонить. Усталость и огорчение взяли свое.

– Тебе чего‑ нибудь принести? Может, чаю? – спросила тетушка, подходя к автоматам. – Кофе не рекомендую, он убийственно плох.

Холли вспомнила крошечную белую шкатулку с добавками для чая. Интересно, ее забрали из лимузина? Барбара вертела ее в руках перед тем, как все случилось.

– Так ты будешь чай? – повторила Мари Клер.

– Да, спасибо, – ответила Холли, лишь бы занять тетку.

Мари Клер взяла у Майкла мелочь и направилась к автоматам. Холли села в кресло. Майкл сложил газету и вытянул ноги. Его дорогой костюм промок под ливнем, который все еще бушевал на улице.

В комнату ожидания вошла женщина в темно‑ синем костюме, неестественно широко улыбнулась и сказала:

– Здравствуйте, меня зовут Ева Оксфорд. Я – социальный работник. – Она села на краешек кресла напротив Холли. – Давайте поговорим о том, где Холли будет жить.

Поначалу Холли не хотела уезжать из Сан‑ Франциско. Она не могла ни бросить Барбару в больнице, ни упаковать вещи. Однако время шло, и она осознала, что у тети есть своя жизнь в Сиэтле. Мари Клер нервничала из‑ за того, что Холли ее задерживает.

Майкл Деверо, так называемый друг семьи, улетел в Сиэтл на следующий день после похорон. Спустя неделю, в Сиэтл улетели Холли и Мари Клер.

В Сан‑ Франциско тетя все организовала, за домом согласилась присмотреть подруга матери, а Холли сходила попрощаться с лошадьми. Жанет Левек, владелица конюшни, сказала ей, что родители собирались купить пони – подарок дочери к выпускному.

В салоне первого класса Холли уткнулась головой в иллюминатор и думала о своих разбитых мечтах. Доверительный фонд, учрежденный для нее родителями, обеспечивал ей безбедное существование, и когда Холли исполнится восемнадцать, она сможет купить себе хоть пять лошадей.

– Хочешь шампанского? – спросила Мари Клер, весьма неравнодушная к спиртному.

«Наверняка в этом виноват стресс, и в Сиэтле все изменится», – решила Холли, однако, вместо того чтобы отказаться от предложенного бокала, сделала глоток…

…И проснулась, когда самолет подруливал к терминалу аэропорта в Сиэтле.

От неожиданности Холли вздрогнула.

– Привет, соня! Я думала, тебя придется нести, – с улыбкой сказала тетушка, поправляя макияж, хотя выглядела идеально.

Холли задумалась, уделяют ли ее кузины столько же внимания своей внешности. Груды дорогущей косметики в чемодане Мари Клер свидетельствовали о том, что главная радость в жизни тети – ходить по магазинам и покупать все подряд. Все, что тетя приобрела в Сан‑ Франциско, продавалось и в Сиэтле, не говоря уже об интернет‑ магазинах. Похоже, у Мари Клер мания делать покупки.

Они вышли из самолета и направились за багажом. Тетя шла быстро и болтала о всякой ерунде – о хорошей погоде, о том, какая у них в доме гостевая спальня, как Аманда и Николь ждут встречи с кузиной.

Зазвонил телефон Мари Клер: ее муж, Ричард, сообщал, что он припарковался и скоро подойдет.

Вдруг Холли почувствовала, как вдоль позвоночника пробежали чьи‑ то пальцы и осторожно коснулись основания шеи. Девушка резко обернулась. Никого. Она остановилась и недоуменно посмотрела по сторонам, с трудом увернувшись от какого‑ то бизнесмена.

– Что с тобой? – удивилась Мари Клер, которая шла впереди, увешанная сумками.

Холли поежилась и пробормотала:

– Да так, показалось…

Забрав багаж, они встретились с дядей Ричардом. Яркая красавица тетя оказалась замужем за неожиданно блеклым, невзрачным человечком: серый костюм, темные волосы с изрядной сединой и какое‑ то безрадостное, равнодушное отношение ко всему – совсем как тот человек‑ невидимка, который коснулся Холли.

«Нет, – подумала Холли, – никто до меня не дотрагивался, мне почудилось».

Они сели в черный «мерседес», выехали с парковки и влились в поток машин. Холли смотрела на прохожих и вспоминала странное прикосновение: может, это был кто‑ то из родителей? К глазам подступили слезы, в памяти всплыло изуродованное лицо отца. Холли резко выдохнула в изнеможении откинулась на кожаное сиденье.

«Наверное, у меня нервный срыв. Хорошо бы некоторое время ничего не ощущать, забыть о всем и прикинуться овощем. Стоит попробовать! »

Дорога, усаженная деревьями, вела через красивые старые районы, напоминавшие Холли о доме. Начался ливень. Девушка задремала, и ее разбудил голос Мари Клер:

– Милая, как ты себя чувствуешь? Мы у дома.

Холли глубоко вздохнула, и устало выбралась из машины. Тетушка поспешно поднялась на веранду и открыла дверь.

– Девочки, мы приехали! Встречайте сестру! – провозгласила Мари Клер.

Холли прошла вслед за тетей в прелестный холл в викторианском стиле; белые деревянные панели на стенах и белый мраморный пол напоминали интерьер кафе‑ мороженого. Холли едва не сказала об этом тете, но вряд ли Мари Клер оценила бы подобный комплимент по достоинству.

В воздухе стоял густой запах дыма.

– Николь, – позвала Мари Клер, – Холли приехала.

– Я слышу, – донеслось с дивана.

Им навстречу поднялась невероятно красивая девушка. Холли с болью в сердце заметила, что цветом глаз и кожи Николь напоминала своего погибшего дядю, Дэниела. Черные кудри, собранные на макушке в тугой пучок, волнами рассыпались по плечам. На идеальном овале лица выделялись густые четкие брови. Как и Мари Клер, Николь злоупотребляла косметикой: глаза были сильно подведены, длинные ресницы казались накладными, на губах алела яркая помада. Черные джинсы и облегающая красная майка с черно‑ серебристой вышивкой подчеркивали превосходную фигуру. Девушка оценивающе взглянула на потрепанные джинсы и свободную блузу Холли и сказала:

– Привет, меня зовут Николь.

– Привет, – разочарованно ответила Холли.

Она сама не знала, чего ждала, но уж точно не такого безразличия.

– Долетели хорошо, – сообщила Мари Клер, – только в конце полета потряхивало. Турбулентность. А где твоя сестра?

Откуда‑ то сверху донеслось взволнованное:

– Холли приехала?!

По лестнице зашлепали босые ноги, и через пару секунд появилась вторая девушка, полная противоположность своей эффектной сестре: короткие русые волосы, приятные черты лица, на носу – россыпь веснушек и никакого макияжа. Она радостно улыбалась, сжимая в руках крошечного белого котенка с ярко‑ голубыми глазами. Ее наряд состоял из темно‑ синей футболки и клетчатых пижамных штанов.

– А вот и Аманда, – представила Мари Клер.

– Привет! – Аманда крепко обняла Холли. – Я так рада, что ты приехала! Как долетели?

– Холли почти всю дорогу проспала, – с улыбкой ответила Мари Клер и вновь обратилась Николь: – Кто‑ нибудь звонил?

Та кивнула.

– Список в кухне, возле телефона.

Аманда почесала котенка за ушами и протянула его Холли.

– Вот, держи. Добро пожаловать в Сиэтл. У нас у всех есть кошки – и у меня, и у Николь. Это девочка.

Холли взяла котенка на руки. Крошечное пушистое создание почти ничего не весило.

– Ее зовут Баст, – сказала Николь. – Я сама придумала имя.

– Как у египетской богини, покровительницы кошек, – добавила Аманда. – Ты сможешь рассказывать ей все свои секреты.

– Она же глухая! – хихикнула Николь.

– Ничего, Холли она услышит, – ответила Аманда, улыбаясь.

– Спасибо.

Холли прижала котенка к груди, и Баст сразу заурчала.

– Я провожу тебя в гостевую спальню, – предложила Аманда.

Николь осталась внизу.

Длинный коридор, оклеенный серо‑ белыми обоями, выглядел намного элегантнее, чем интерьер кафе‑ мороженого на первом этаже. Холли цокала каблуками по мраморному полу, а Баст продолжала мурлыкать у нее на руках. Они свернули направо и поднялись по белой деревянной лестнице.

– Когда‑ то давно это называлось черной лестницей, ею пользовалась прислуга, – едва заметно улыбаясь, прокомментировала Аманда. – Слуг мы не держим, а вот привидения в нашем особняке водятся. По крайней мере, так говорят.

– Да, большой у вас дом! – воскликнула Xолли, сворачивая с лестничной площадки в коридор второго этажа.

– Мама его расширяла. Знаешь Майкла Деверо? Знаменитый архитектор, все здесь проектировал. Наш дом даже снимали для журналов.

Аманда остановилась у дубовой двери, украшенной резным барельефом в виде розы, и повернула бронзовую ручку.

– Вот, прошу! Твоя комната.

Спальня поражала белизной: белые кружевные занавески на окнах, белое покрывало и белый полог на кровати, белая плетеная мебель, белый ковер на белом полу. На прикроватном столике белой фарфоровой вазе алела роза – единственное цветовое пятно в белоснежном интерьере,

– М‑ да, белого котенка здесь будет сложно отыскать, – заметила Холли.

Аманда одобрительно усмехнулась, забралась в плетеное кресло и прижала к груди декоративную белую подушечку.

– Папа принесет твои вещи… Ты к нам надолго?

– Не знаю, – ответила Холли. – Я… я хотела бы доучиться дома…

Ее голос прервался, горло перехватило.

Аманда понимающе покачала головой.

– Да, такое несчастье! Для нас это была полная неожиданность… Мама со своим братом целую вечность не общалась, я и забыла, что у нас есть дядя.

В дверях появилась Мари Клер.

– Вы уже устроились? Отлично! Молодец, доченька! Слушай, я отвезу Николь на репетицию и скоро вернусь. Справитесь без меня?

– Справимся, – со вздохом ответила Аманда, снимая с подушки несуществующие пылинки.

– А по дороге я зайду в магазин, чтобы два раза не ездить. – Мари Клер слегка покраснела. – Тебе что‑ нибудь нужно?

– Не‑ а… – Аманда взглянула на Холли и спросила: – А тебе?

– Она же только приехала, – натянуто рассмеялась Мари Клер и поднесла палец к уголку губ поправляя помаду. – Не скучайте без меня.

– Не будем, – ответила Аманда.

Холли не поняла, в шутку это было сказано или всерьез.

Мари Клер скорчила обиженную гримаску, окинула взглядом спальню и заметила красную розу.

– Это ты принесла, Аманда? Очень мило, – небрежно обронила тетушка и вышла из комнаты.

– Что принесла? – недоуменно переспросила Аманда. – О чем это она?

– Может, о розе? – предположила Холли. – На тумбочке.

– А, наверное, это папа постарался… Вполне в его духе, он очень внимательный.

– Что у Николь за репетиция? – поинтересовалась Холли.

– Драмкружок в летней школе, – небрежно ответила Аманда, снова принимаясь за подушку. – Моя сестра – актриса. Мама тоже в юности увлекалась театром, так что…

Холли, единственный ребенок в семье, никогда ни с кем не делила родительскую любовь, но постепенно начала понимать, в чем дело: Николь – любимица матери, и Аманда это знает. Наверное, очень больно, если сестру – твою родную сестру – любят больше.

– Странно быть двойняшкой? – осторожно спросила она.

– Странно быть двойняшкой Николь Андерсон. – Аманда расправила плечи и отложила подушку. – Хочешь посмотреть город? Папа нас с удовольствием отвезет.

– Если честно, я бы лучше прилегла. – Холли потянулась и зевнула. – Ужасно устала…

– Еще бы! – печально заметила Аманда и тихо добавила: – Я рада, что ты приехала.

Холли поняла, что Аманде одиноко. Наверное, Николь с ней мало общается.

– Я пойду, а ты расслабляйся. Привыкай… – Неуверенно улыбнувшись, Аманда шагнула к выходу.

Холли ткнулась носом в мягкую шерстку кошечки и тихо рассмеялась.

– Кстати, огромное спасибо за Баст! Она такая замечательная, пушистая, как живая игрушка…

– Я попрошу папу оставить чемоданы в коридоре, а то он тебя разбудит, – с улыбкой сказала Аманда, подходя к двери. – Надеюсь, тебе у понравится.

– Конечно понравится! – искренне ответила Холли, хотя ей жутко хотелось вернуться домой и заползти в собственную кровать. – А что это у вас гарью пахнет?

– Может, камин дымит? Мы вчера разжигали…

– Нет, не похоже.

Аманда принюхалась.

– Нет, ничего вроде бы не горело.

– Наверное, это что‑ то другое. У меня новые духи, к запаху никак не привыкну.

– А, папа вчера готовил! – со смехом воскликнула Аманда. – Повар из него никудышный, все время дымовая сигнализация срабатывает.

Холли сделала вид, что согласилась. Странно, что Аманда не чувствует запаха гари.

– Сегодня готовит мама, – продолжила Аманда, – это в твою честь, у нее здорово получается. Она училась в кулинарной школе.

– Ничего себе! Вы все талантливые? – с восхищением спросила Холли.

– Не все, только мама и Николь. Мы с папой довольно скучные. – Аманда натянуто улыбнулась. – Они – звезды, а мы – публика.

Холли не знала, что ответить. Аманда вышла и закрыла за собой дверь.

Оставшись одна, Холли разделась, откинула белое кружевное покрывало и забралась в постель, на шелковистые мягкие простыни. Баст замяукала и легла ей на грудь. Они внимательно посмотрели друг на друга.

– Ну вот и все, – прошептала Холли, – я…

Из глаз полились слезы. Столько перемен сразу: сестры, новый дом, новая кровать – все новое. Кошка склонила голову, моргая невинно‑ любопытными голубыми глазами.

– Пусть все будет как раньше… – прошептала Холли, – как должно быть.

Баст замурлыкала и устроилась поудобнее, намереваясь вздремнуть.

Когда закончатся слезы? Когда утихнет боль?

Кошка вдруг встрепенулась, спрыгнула на пол и, выгнув спину, злобно зашипела.

– Что с тобой? – пробормотала Холли. – Что случилось?

Наверное, дядя пришел, а кошка услышала… Нет, Баст же глухая! Кошка прижала уши, с визгом попятилась от двери и шмыгнула под кровать. Холли посмотрела на дверь и участок пола перед ней: ничего. Кошка продолжала испуганно шипеть: наверное, почувствовала вибрацию от чьих‑ то шагов.

В комнате резко похолодало. Воздух стал прямо‑ таки ледяным, даже дыхание вырывалось маленьким облачком пара. Холли испуганно потянула на себя одеяло. Баст с громким мяуканьем прыгнула на кровать, забираясь поближе к хозяйке.

«Наверное, термостат поломался, – подумала Холли, – и кошка замерзла. Хотя… вот и в аэропорту тоже никого не было».

– Аманда? – хрипло позвала она.

В горле пересохло. Холли откашлялась и попробовала снова, но получилось не лучше.

У двери послышался звук шагов.

По телу побежали мурашки, крошечные волоски на затылке встали дыбом. Холод усилился. Холли знобило, зубы стучали, кожа будто задубела. Баст заерзала под одеялом, не переставая жалобно мяукать, и вцепилась хозяйке в ногу маленькими острыми коготками. Холли охватил ужас: невозможно ни позвать на помощь, ни шевельнуться, даже моргнуть нельзя, а вздохнуть – тем более. Казалось, даже сердце перестало биться.

Еще шаг, странный, как будто рядом, но не совсем, как звук, который слышишь сквозь глубокий сон.

«Как в больнице, когда я видела папу… Он был такой… неживой… Нет, не нужно, только не папа… Нет, пожалуйста, пусть это будет он. Папа, я скучаю…»

Дверь распахнулась.

Дядя Ричард широко улыбнулся с порога и сказал:

– Привет, солнышко! Вот, твои чемоданы прибыли.

В комнате потеплело. Баст выбралась из‑ под одеяла и как ни в чем не бывало стала облизывать Холли лицо.

– С‑ спасибо, – заикаясь, выдавила Холли.

– Раз ты отдыхаешь, я оставлю все в коридоре.

– Нет, – запротестовала она, не желая оставаться в одиночестве, однако дядя Ричард уже вышел.

Холли сидела в кровати и напряженно вглядывалась в место, где ей почудились шаги. Разболелась голова, мерное тиканье часов раздражало, но Холли не отрывала глаз от пола перед дверью.

«Мне все почудилось. Привиделось во сне»

Холли просидела, не шевелясь, до наступления сумерек. Оставаться в темноте не хотелось. Лампа стояла на прикроватной тумбочке, рядом с розой, только цветок теперь почему‑ то оказался не в вазе, а на плетеной столешнице. Шумно вздохнув, Холли отшатнулась, прижимая руку к груди. Сердце бешено билось.

«Наверное, это проделки Баст, больше некому. Ну или Аманда случайно зацепила…»

Где‑ то рядом зазвонил телефон. Холли с криком спрыгнула с кровати. Аппарат стоял на другой тумбочке. Девушка неуверенно потянулась за трубкой: хозяева дома к телефону не подходили, а от трезвона раскалывалась голова.

– Алло?

– Холли, это Майкл Деверо. Добро пожаловать в Сиэтл.

– С‑ с‑ спасибо.

– Как тебе новый дом?

«Мне здесь не дом».

– Ничего… Дождь все время льет, – невпопад ответила Холли.

– Ты, наверное, в гостевой спальне? Я сам разрабатывал интерьер. Тебе нравится?

– Конечно. Только полы… скрипят.

– Просил ведь плотников не жалеть гвоздей! – недовольно воскликнул он. – А твоя тетя дома?

– Не знаю, – неуверенно протянула Холли. – Она… повезла Николь…

– Ладно, – прервал ее Майкл, – я перезвоню позже.

– Майкл, я здесь! Извини, что так долго, я возила Ники на репетицию, – отчетливо сказала в трубке тетя.

«Он не знал, где она, поэтому и позвонил. У них, наверное… свидание», – подумала Холли, сгорая от стыда за Мари Клер.

– Я на днях заеду, проверю пол, – сказал Майкл и положил трубку.

Холли на мгновение замерла, отходя от шока.

Под кроватью опять зашипела Баст.

Холли торопливо натянула джинсы и выбежала из комнаты, стараясь не наступить на подозрительный участок пола. В коридоре она обессиленно прислонилась к двери и посмотрела на груду чемоданов: хотелось стащить их вниз, вызвать такси и уехать в аэропорт.

«Слишком много странного. Барбара попала в больницу с неизвестным диагнозом, я стала владелицей дома, в котором мне не позволяют жить одной, пришлось переехать к родственникам, которые понятия не имели о моем существовании А у моей тети роман на стороне…»

В конце коридора открылась дверь, и Холли вскрикнула от неожиданности.

Аманда удивленно распахнула глаза, полускрытые крошечными очками в прямоугольной оправе. Девушка прижимала к груди книгу под названием «Туманы Авалона».

– Не пугайся, это я, – сказала Аманда.

– Извини. Я что‑ то нервная.

– Понятно – на новом‑ то месте!

Аманда махнула Холли рукой, приглашая к себе. В комнате преобладали мягкие золотистые, кремовые и сиреневые тона, массивная кровать была накрыта зеленым покрывалом, расшитым ирисами. На пробковой доске над антикварным столом теснились записочки и фотографии. Из раскрытого гардероба на пол вывалилась груда обуви и лиловый халат, а книжные шкафы ломились от романов в жанре фэнтези.

– Класс! – искренне восхитилась Холли.

– Мама хочет все переделать… А я против. Видела, что она сотворила с холлом? Как будто заходишь в «Баскин‑ Роббинс».

Холли поперхнулась смешком.

– Я бы не стала здесь ничего менять. – Она замялась и сменила тему. – Знаешь, мне кажется, что Баст не глухая.

– Не может быть! Мы ее выбрали, а потом выяснилось, что она не слышит.

Холли неопределенно взмахнула рукой.

– А такое впечатление, что слышит… Наверное, она хорошо понимает визуальные сигналы.

– Мы ее проверили у ветеринара. Мама хотела взять другую, но Николь сказала, что тебе нужна именно Баст… О, я сейчас тебе свою покажу! – Аманда присела на корточки у кровати и тихонечко позвала: – Фрейя! Кис‑ кис‑ кис! Иди сюда!

Крупная рыжая кошка вылезла из‑ под покрывала, замерла в царственной позе и вопросительно мяукнула. Аманда подхватила ее на руки.

– Вот, познакомься. Мою красавицу зовут Фрейя.

– Какая огромная!

Холли осторожно погладила кошку, которая приняла ласку с достоинством и снисходительностью герцогини.

Холли расплылась в улыбке. Она встречала таких лошадей – гордых и надменных с виду, но в глубине души жаждущих внимания и привязанности.

Аманда любовно приласкала кошку, а Холли на мгновение смутилась под странно внимательным и напряженным взглядом Фрейи.

– Надеюсь, тебе здесь понравится, – сказала Аманда.

Холли проглотила комок в горле.

– Я тоже на это надеюсь.

Фрейя мяукнула еще раз и свернулась клубком.