ВАСИЛИЙ СИГАРЕВ. ДЕТЕКТОР ЛЖИ. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА. БОРИС - 42 года. НАДЕЖДА - 40 лет. ГИПНОТИЗЁР. Первое действие

ВАСИЛИЙ СИГАРЕВ

ДЕТЕКТОР ЛЖИ

Комедия в двух действиях.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

БОРИС - 42 года

НАДЕЖДА - 40 лет

ГИПНОТИЗЁР

Первое действие

... Иногда я становлюсь воздухом, сквозняком или тенью и хожу в гости к разным людям. К тем, что живут внизу, к тем, что живут в доме через дорогу, на котором кто-то, имевший к почтальонам личные счёты, сорвал номер. Бываю я и у них. У Бызовых.

Их однокомнатная квартира находится в том самом доме без номера. Первый подъезд. Четвёртый этаж. Прямо. У них дверь ещё оббита реечками. А в центре двери - ромб с буквой “Б”. Может быть, кто-то был у них? Хотя вряд ли...

Так вот. Я поднимаюсь по лестнице, втискиваюсь в крохотную щель под дверью, из которой зимой поддувает и попадаю в длинную узкую прихожую, изуродованную пенопленом со следами кошачьих когтей. На стене овальное зеркало, похожее на куриное яйцо, вешалка с тряпичными висельниками и полочка для шапок, на которой зонт и хозяйственная сумка. “Не густо”, - ехидно замечает маленький сгорбленный старичок-мещанин внутри меня. “Но и не пусто”, - злобно возражает ему чахоточный юноша-аскет. И я иду дальше. Мимо ванной и туалета. В комнату. Из недвижимой мебели здесь два массивных шифоньера и книжный шкаф, на котором выставка посуды: рюмки, фужеры, супницы в количестве двух экземпляров, заварочный чайник, многочисленный кофейный сервиз с ампутированными ручками на некоторых чашках и даже - казенные стопки тарелок, увенчанные тяжелыми грозными салатницами. А из того имущества, что все-таки можно спасти в случае пожара или стихийного бедствия я помню только два кресла, что стоят в ряд возле стены, как в нотариальной конторе, диван какого-то обиженного цвета и журнальный столик. Есть еще, конечно, пара представителей семейства ковровых (один отряда бровых), что-то ещё. И, естественно, бесстыдно взгромоздившийся на убогую подставку ламповый титаник “Горизонт” с неуместной панамой-салфеткой на голове и маленькой вазочкой с тремя сухими бессмертниками на темени.

Я медленно пересекаю комнату, вдыхая какой-то странный аромат, который напоминает мне запах кухни после ремонта, взбираюсь на подоконник и - жду. Это моё место в зрительном зале. Сейчас начнётся фильм, спектакль, представление. И я сижу и жду. И вот однажды, когда я точно также сидел на этом самом подоконнике, я вдруг подумал, представил, увидел: а что, если...

Конечно, такого быть не может, но все-таки: а что, если... Вот так и родилась эта история. Смешная или грустная. Забавная или печальная. Не мне решать. Вам.

Конечно, ничего этого не было на самом деле. А если бы всё-таки и было, то произошло бы, наверняка, именно в семье Бызовых. Впрочем, может быть, и в какой-то другой. Я не знаю. Но тот факт, что всё это я придумал, сидя на подоконнике в однокомнатной квартире, что в первом подъезде на четвёртом этаже, прямо, в том самом доме без номера - о чём-то говорит.

Так что пускай всё там и происходит. Начнём.

БОРИС сидит в кресле, спрятался за газету. Видны только его ноги, пальцы которых нервно пританцовывают. Одна маленькая странность в его облачении, возможно, привлечет особое внимание женщин от сорока и других, тех, что без замирания в сердце не могут лицезреть мужские волосатые чресла: Борис в трусах. Но не в каких-то там синих солдатских, как это принято у среднего класса, а в добротных китайских трусах с нарисованным долларом и ширинкой.

НАДЯ стоит между комнатой и прихожей. Наблюдает, как человек в старомодном клетчатом пиджаке развязывает шнурки на туфлях. Этот человек никто иной, как ГИПНОТИЗЁР, которого она вызвала, чтобы... Впрочем, всему своё время. Всему своё время.

НАДЯ. Мы это... Объявление ваше в газетке давно увидели. И вырезали.

БОРИС. (Из-под газеты. ) Я не вырезал.

НАДЯ. (Не глядя на Бориса. ) Как знали, что пригодится. А то ведь оно как: пока гром не грянет, мужик не... не... А мы как знали, что пригодится. И вырезали.

БОРИС. Я не вырезал.

НАДЯ. И вырезали. И в сумочку старую к документам положили.

БОРИС. Я не ложил.

НАДЯ. Молчи, дубина, не пил бы - не пригодилось. (Гостю. ) И в сумочку, говорю, к документам положили, чтоб не утерялось куда. А то ведь оно как у других: потеряют, а потом бегают. А мы - в сумочку, чтоб не бегать.

Гипнотизёр снял туфли и стоит на цыпочках в белых носках.

Ой, я вам тапков не дала! А вон те оденьте. Нет, нет, другие. Эти оболтуса моего. Они воняют.

БОРИС. Сама ты воняешь.

НАДЯ. А ты молчи. В туалет с похмелья ходишь. Руки дрожат - вот и обгадил всё. А там внутри картон. Он намокает и гниёт.

БОРИС. Сама ты гниёшь.

НАДЯ. Тихо, сказала. Ты не только свои тапки, и доску ты, паразит, все стены мне...

БОРИС. Сама ты...

НАДЯ. А они, между прочим, у нас не кафельные - белёные. Там пятна теперь.

БОРИС. Нету там никаких пятен.

НАДЯ. Иди, посмотри! Посмотри, иди! Ты их все, гад, выше себя обдул! Как только до потолка не достал. Как только на лампочку не попал. А то бы каратнуло и - всё, лишился бы ты своего причиндала. Обуглился бы он у тебя. Тогда бы сидя всё делал. (Гипнотизёру, ласково. ) Ой, что же я вас в комнату-то не приглашаю? Идёмте, идёмте.

Гипнотизёр берёт портфель. Проходят в комнату. Стоят в центре. Борис сидит за газетой, не подавай признаков жизни. Только пальцы ног выплясывают летку-еньку.

Мы это... Мы чего вас вызвали-то...

БОРИС. Я не вызывал.

НАДЯ. Оболтус мой по пьянке зарплату от меня спрятал и забыл куда. Мы всё перерыли - нету. Я его вспоминать заставляла, заставляла. А он, гад, ни в какую. Все мозги пропил уже.

БОРИС. Сама пропила.

НАДЯ. Молчи, сказала! Вспоминай, куда сунул! Не помнишь? Вот-вот! А нам к маме его ехать. К свекрухе моей. В Сибирь. Хотели квартирантов пустить. Племянницу крёстной моей. Она в институт поступать будет. Вот, теперь места себе не находим - вдруг она денежки-то наши найдёт. Всё - пиши пропало! Плакали наши кровные! Сколько там было?

БОРИС. Шестьсот.

НАДЯ. У-у-у, паразит! Помнит ведь сколько! А где - не помнит! Вспоминай, говорю! Что ж нам теперь, не ехать, что ли? Свекруха обидится. И крёстная обидится, если племянницу не пустим. А нам с ней никак нельзя связь терять. Она нам всегда и мяса, и сала, когда поросёнка заколет. Она человек такой - раз обидится, потом хоть на “Мерседесе” подъезжай. А у неё свиньи, сам знаешь. Она человек нужный, выгодный. Вспоминай, куда девал?!

БОРИС. Не помню, чего пристала?

НАДЯ. Эээээх, свинья ты неблагодарная! “Чё пристала, чё пристала?! ” Совсем уже пропил всё своё мужское достоинство! Да хоть бы ты ополыснулся от своей водки! Когда ты только её напьёшься, гад?! Вспоминай, говорю?!

Борис не отвечает. Гипнотизёр стоит неподвижно, смотрит на люстру.

Вот-вот, не вспоминается, да? И не вспомнится. Ты же совсем отупел от своей водки. Пил бы хорошую - оно и для здоровья полезно, а то всякое барахло сосёшь.

БОРИС. Сама же говорила, чтобы я дорогую не брал. Клясться заставляла.

НАДЯ. Чего-чего я говорила? Я её тебе заливала?! Я?! Клясться я его заставляла! Нужен ты мне сто лет! Вспоминай, где сунул?! .. Не могёшь?! Не могёшь, говорю?!

БОРИС. Не могу.

НАДЯ. И не сможешь! Потому что ты - алкаш. Алкашом родился, алкашом и помрёшь. Ещё полушубок ему на зиму купить хотели! Да какой тебе, гаду, полушубок, тебе фиг с морковку доверить нельзя, алкаш! Вспоминай, сказала?!

БОРИС. Сама алкаш. Сама вспоминай.

НАДЯ. Я - вспоминай?! Я - алкаш?! Я тебе сейчас бошку утюгом проломлю, будет тебе алкаш! Я у него алкаш! Посмотрите-ка, как он заговорил! Я алкаш! Да ты видел, гадина, чтобы я пила?! Видел, говорю?!

БОРИС. Видел.

НАДЯ. Ой, гад! Ой, гад! Чего говорит?! Чего говорит?! Да я тебе... Да я тебе... Да хоть бы у тебя на языке типун вскочил с кобылиную ногу! С тобой я пила?! Бодягу твою?!

БОРИС. Пила.

НАДЯ. Да я тебе сейчас... (Гипнотизёру. ) Не слушайте его, скотину эту! Совсем уже спился! А ведь какой был мужик. Загляденье! Картинка! Токарь ЧПУ! А сейчас что стало? Алкаш, одно ему название! (Без паузы. ) А вас ведь Николай Николаевич Лебедев звать?

ГИПНОТИЗЁР. Так точно.

НАДЯ. Я это в объявлении прочла. Николай Николаевич Лебедев, гипнотизёр. Да?

ГИПНОТИЗЁР. Ага.

НАДЯ. А я Надежда Петровна...

БОРИС. Горбоносова.

НАДЯ. Молчи, алкаш. Не Горбоносова, а Курносова. Была. В девичестве. А сейчас Надежда Петровна Бызова. Будем знакомы.

Протягивает руку. Гипнотизёр долго трясёт её ладонь.

Мы это... Мы чего вас, собственно говоря, вызвали. Для дела. Нужно подвергнуть вашему гипнозу это чучело, чтобы оно вспомнило, куда девало деньги. Возможно ведь?

ГИПНОТИЗЁР. (Прочищает горло. ) Насколько я понял, случай клинический. Поэтому, при удачном погружении пациента в транс, положительный исход сеанса гарантирован на девяносто девять и девять десятых процента.

НАДЯ. А?

БОРИС. Бэ.

НАДЯ. Тихо! Хорошо это или плохо?

ГИПНОТИЗЁР. В гипнотической практике это один из самых высоких процентов.

НАДЯ. Понятно... А вы, наверное, какой-нибудь доктор наук или лаурят?

ГИПНОТИЗЁР. Я доцент кафедры психиатрии медицинского института.

НАДЯ. Понял, алкаш? Понял, какие люди ко мне приходят? А ты, тварина, даже полгода мастером не пробыл! Сняли его! Пьянь - вот и сняли! Просто так не снимут.

БОРИС. А ты санитарка.

НАДЯ. Молчать. Никакая я не санитарка! (Без паузы. ) Да, санитарка. И горжусь этим. Мы, между прочим, с Николаем Николаичем коллеги. Я когда-то даже хотела поступать в медицинское училище. (Снова протягивает гипнотизёру руку. ) Бызова Надежда Петровна, санитарка третьей городской больницы. Будем знакомы.

Следует рукопожатие. Молчат.

ГИПНОТИЗЁР. Может быть, начнём сеанс?

НАДЯ. (Борису. ) Слышишь? Тебе говорят. Давай сюда газету.

БОРИС. Я читать хочу.

НАДЯ. Я тебе сейчас почитаю! Читать он вдруг стал! (Вырывает у него газету. ) Штаны одень, дубина, а то вывалится всё, когда будешь в гипнозе.

БОРИС. Не хочу.

НАДЯ. Ну и сиди так. Пускай все поглядят, какие они у тебя кучерявые. Сиди. Сиди.

БОРИС. И буду.

НАДЯ. И сиди.

БОРИС. И буду.

НАДЯ. И сиди. (Гипнотизёру. ) А вы ему прямо здесь гипноз сделаете?

ГИПНОТИЗЁР. Можно прямо в кресле.

БОРИС. Не нужен мне никакой гипноз! (Вдруг кричит. ) Это насилие над личностью! Я буду жаловаться! В правительство! В ЮНЕСКО! Папе римскому! Директору завода! Это нарушение декларации о правах человека! Я не дамся! Я буду драться! (Складывает руки в боксёрском стиле. ) Только подойдите ко мне со своим гипнозом! Я бывший мастер спорта по борьбе дзюдо!

Гипнотизёр испуганно пятится.

НАДЯ. Не бойтесь, он врёт. Он в шашечную секцию ходил в третьем классе, я знаю.

БОРИС. Не вру! У меня есть справка! Я псих! Я могу убить! Не подходите ко мне!

Машет руками, корчит рожи.

ГИПНОТИЗЁР. (Отступает к прихожей. ) Я так не могу. Я лучше уйду. Я не могу без согласия пациента. Это, действительно, насилие над личностью... Я пошёл... (Ищет свои туфли. ) У меня сегодня ещё один вызов... Я пойду...

НАДЯ. Куда же вы? Куда же? (Смотрит на Бориса. ) Что же ты, гад такой, делаешь?! Человек пришёл! Может быть, через весь город добирался! А ты... А ты, тварь ползучая, концерты здесь?!

БОРИС. (Негромко. ) Это нарушение прав человека.

НАДЯ. Да какой ты человек?! Алкаш ты! Вот ты кто! “Я псих, я псих! ” Запел! Кулачищами замахал! Человек, можно сказать, к нему со всей душой, а он... (Заплакала. ) Нам к маме его ехать, а он... Подарок нужен свекрухе, а он... Я ему шкур бараньих на полушубок в Сибири хотела, а он.. Они там дешевле, а он... А сейчас эти деньги девка себе прихапит, а он... (Перестала плакать, показывает кукиш. ) Вот тебе, скотина, а не полушубок, слышишь?! Будешь теперь в своём драном пальто до пенсии ходить! Пускай смеются над тобой! А то: “Надо мной уже все смеются из-за этого пальта! ” Вот и будут смеяться! И пускай смеются! Потому что ты - алкаш! Алкашом родился, алкашом и помрёшь! И похоронят тебя в пальте в этом сраном! Понял?! Вот тебе, а не полушубок! (Снова заплакала. ) Сколько ещё ты меня будешь мучать?! Сколько ещё будешь живьём в могилу загонять?! Убей лучше сразу! Давай, убивай! Изверг! Фашист! Как тебя только земля носит! (Опять перестала плакать. ) Деньги все пропил и придумал, что спрятал, чтобы я не сильно ругалась! Хитрый, гад! Алкаш, а хитрый!

БОРИС. Ничего я не пропил.

НАДЯ. Молчать, тварина! Пропил, сказала!

БОРИС. Не пропил!

НАДЯ. Пропил!

БОРИС. Не пропил!

НАДЯ. Чего же ты, если не пропил, гадина, так под гипноз-то забоялся?!

БОРИС. Ничего не забоялся.

НАДЯ. Забоялся! Ещё как забоялся! Чуть все трусы свои американские не обгадил! “Я борец зюдо, я борец зюдо! ” К директору завода он пойдёт! Иди! Иди к своему директору! Больно кому ты там нужен будешь! Я тоже пойду! Расскажу там всем, как ты все стены мне!

БОРИС. Я не стены тебе.

НАДЯ. Ты - стены мне! И деньги пропил.

БОРИС. Не пропивал.

НАДЯ. Чего ж ты тогда, тварина, под гипноз боишься?

БОРИС. Не боюсь.

НАДЯ. Боишься!

БОРИС. Не боюсь - веди своего доцента. Пускай измывается. Пускай насилует. Веди.

НАДЯ. И приведу. И приведу. А ты чё думал. (Кричит. ) Николай Николаевич, он согласен. Пациент согласен.

Гипнотизёр напряжённо замирает в прихожей. Ему только-то и осталось, что открыть дверь и - вот она, свобода. А тут такой внезапный поворот событий. Вот ведь как оно бывает, дамы и господа. Надежда идёт в прихожую.

Ну что же вы, Николай Николаевич, тута стоите? Пойдёмте в комнату. Согласился пациент. Оболтус мой, то есть.

ГИПНОТИЗЁР. Я, право, не знаю.

НАДЯ. Да не бойтесь вы его. (Смеётся. ) Никакой он не спортсмен зюдо. Так, труха одна. Его вон, месяца два назад, из автобуса выкинули. Он себе лицо оцарапал и локти. А домой прибежал, давай за ножи, за молотки, за топоры. “Я их убью! ” - кричит. “Они не знают, на кого наехали! Они на самого Борьку Бызова наехали! ” Покричал-покричал, да уснул. А на другой день даже и не вспомнил.

БОРИС. Чего ты врёшь?! Чего ты врёшь! Я их искал. До сих пор ищу.

НАДЯ. (Снимает с Гипнотизёра туфли, втискивает его ноги в тапки, передразнивает. ) “Чё я вру, чё я вру! ” Кого их? Кого их-то? Пацан какой-нибудь тебе пнул - ты и вылетел.

БОРИС. О, гангрена! О, гангрена! Да восемь человек их было, если хочешь знать. Все амбалы, как Витька Крюков.

НАДЯ. Говори. Говори. Если бы тебе Витька Крюков пнул, ты бы щас на небесах со своим дедом бодягу трескал. (Гипнотизёру. ) Витька - это сосед наш. Штангист. Не пьёт, не курит. Пойдёмте в комнату.

БОРИС. Чё ж это он не пьёт? Позавчера вместе с ним пиво на разлив пили.

НАДЯ. Ври-ври. Станет он с такими, как ты, забулдыгами пиво пить.

БОРИС. Ну, не вместе. Рядом он стоял.

НАДЯ. Вот-вот. А то - вместе, вместе. Давай, одевай штаны - сейчас тебя гипнотизировать будут.

БОРИС. Так хочу.

НАДЯ. Ну и сиди, сверкай. (Гипнотизёру. ) Вам, может быть, стул против него поставить?

ГИПНОТИЗЁР. Да, желательно. И тот светильник включите, если можно.

НАДЯ. Вон тот, да?

ГИПНОТИЗЁР. Да, да, да.

НАДЯ. Тот нельзя. Он не работает. Мой оболтус говорит, что какой-то там контакт отошёл. Говорит, говорит, а ничего не делает. И пылесос вон разобрал, раскурочил и всё никак не соберёт. Три месяца уже стоит - нам всё некогда, мы всё пьём, никак напиться не можем.

БОРИС. Чего ты лезешь не в свои дела? Я же сказал - там двигатель сгорел. Перематывать надо. А мне негде. Восьмой цех распустили на две трети, а их только там мотают.

НАДЯ. Слышали уже. Сам бы давно перемотал.

БОРИС. Я не умею. Я не электрик.

НАДЯ. Зато пить ты ой как умеешь. Ой, какой электрик пить-то... Что же это я вам стул-то не дала? (Ставит напротив Бориса стул. Гипнотизёр садится. Достаёт из портфеля серебристый шарик на нитке. ) А вместо светильника я вам настольную лампу включу, можно?

ГИПНОТИЗЁР. (Кивает. ) Можно.

Надежда роется в кладовке. Находит лампу, похожую на башенный кран. Стирает с неё пыль. Устанавливает. Включает. Отходит и встаёт за спиной гипнотизёра.

НАДЯ. Начинайте.

ГИПНОТИЗЁР. (Борису. ) Откиньтесь на спинку кресла.

НАДЯ. На спинку откинься, сказано, дубина.

ГИПНОТИЗЁР. Расслабьтесь. Смотрите на шарик. (Поднимает шарик. Тот начинает раскачиваться из стороны в сторону. ) Следите за ним. Слушайте меня внимательно. (Вдруг начинает говорить странным механическим голосом. ) Очень внимательно. Ваши суставы немеют. Немеют. Немеют. Члены наливаются свинцовой тяжестью.

Надежда хихикает.

Становятся чужими и неподъёмными. Чужими и неподъёмными. Ноги и руки от кончиков пальцев расслабляются и теряют чувствительность. Теряют чувствительность. Теряют чувствительность. Теряют чувствительность... В голове туман. Туман. Туман. Туман. Веки тяжелеют. Тяжелеют. Тяжелеют. Тяжелеют. И закрываются. Закрываются. Закрываются.

НАДЯ. Закрой глаза, валенок. Глаза и веки - это одно и тоже.

БОРИС. Сам знаю.

ГИПНОТИЗЁР. (Вскакивает. ) Я так не могу! Вы вмешиваетесь в процесс внушения! Это нельзя! Нельзя так делать! Это мешает!

НАДЯ. Сядьте. Я не буду больше. Только внушайте его понятными словами.

БОРИС. Я и так всё понимаю!

НАДЯ. Не понимаешь! Почему глаза не закрыл?!

БОРИС. Понимаю!

НАДЯ. Не понимаешь! Веки - это глаза! Тебе сказали: закрой, а ты не закрыл!

БОРИС. Он не говорил - закрой!

НАДЯ. Говорил! Всё! Давайте всё с начала! (Садит гипнотизёра на стул. ) Только не надо внушать, чтобы у него члены немели. Он и так...

ГИПНОТИЗЁР. Господи, какие члены?! Я не могу так работать!

НАДЯ. Всё, молчу. Меня нет. Гипнотизируйте.

ГИПНОТИЗЁР. (Начинает раскачивать шарик. ) Расслабьтесь. Следите за шариком. (Снова меняет голос. ) Ваши руки и ноги наливаются свинцовой тяжестью. Свинцовой тяжестью. Свинцовой тяжестью. Свинцовой тяжестью. Кожные покровы немеют. Немеют. Немеют. Немеют. Вы окунаетесь в тёплое море. В тёплое море. В тёплое море. В тёплое море. В тёплое море. Вы разбухаете, расслабляетесь. Расслабляетесь. Расслабляетесь. Расслабляетесь. Расслабляетесь. Голова тяжелеет. Тяжелеет. Тяжелеет. Тяжелеет. Глаза закрываются. Закрываются. Закрываются. Закрываются. Закрываются. (Борис сомкнул веки. ) Вы спите. Спите. Спите. Спите. Спите. (Убирает шарик, прежним голосом. ) Вы спите? (Борис не отвечает. Наде. ) Всё - он уснул.

НАДЯ. (Шепчет. ) А он не того... не притворяется?

ГИПНОТИЗЁР. Это исключено.

НАДЯ. Он может. Он хитрый, гад. Алкаш, а хитрый.

ГИПНОТИЗЁР. Это исключено. (Берёт Бориса за руку. ) Как вас зовут?

БОРИС. (Чужим голосом. ) Лев Антонович Задорнов...

Гипнотизёр смотрит на Надежду.

НАДЯ. Вот паразит! Это у них начальника цеха так звать. Вот паразит. Начальником цеха себя придумал.

ГИПНОТИЗЁР. Тихо. (Дёргает Бориса за руку. ) Как вас зовут? .. Как вас зовут?

БОРИС. Сервий Сульпиций Гальба...

НАДЯ. (Зажимает рот рукой. ) Ой, Господи, а это кто такой?

ГИПНОТИЗЁР. (Снова дёргает Бориса за руку. ) Как вас зовут? .. Как вас зовут?!

БОРИС. Кунц-цзы Конфуций...

НАДЯ. И такого не знаю

ГИПНОТИЗЁР. (Дёргает руку. ) Как вас зовут?!

БОРИС. Альфред Бернхард Нобель...

НАДЯ. (Громко. ) Во! А это нашего лифтёра, кажись, так звать! Чего лифтёром-то придуриваешься, дубина? Он же еврей. Сам же говорил, что жидов ненавидишь.

ГИПНОТИЗЁР. Тихо. Не мешайте. (Дёргает руку. ) Как вас зовут?

БОРИС. Борис Семёнович Бызов.

НАДЯ. Наконец-то вспомнил...

ГИПНОТИЗЁР. Тихо... Где вы находитесь? Где вы находитесь?!

БОРИС. В своей квартире.

ГИПНОТИЗЁР. Сколько вам лет?

БОРИС. Сорок.

ГИПНОТИЗЁР. (Наде. ) Что спрашивать?

НАДЯ. Деньги куда сунул.

ГИПНОТИЗЁР. Куда вы спрятали шестьсот рублей?

Борис молчит.

НАДЯ. Пропил, наверно, гад. Деньги куда девал?! Тебе говорят?!

ГИПНОТИЗЁР. Не вмешивайтесь... Куда вы спрятали шестьсот рублей?

БОРИС.. .. Спрятал за бачком в туалете...

НАДЯ. Чего? Где он сказал?

ГИПНОТИЗЁР. За бачком в туалете.

НАДЯ. Ну, додумался же, дубина. Вот ведь хитрый. Алкаш, а хитрый. Я сейчас... (Побежала в туалет, тут же выскочила с деньгами. ) Нашла! В мешочек завернул, чтоб не намокли. Вот ведь хитрый! (Быстро считает. ) Шестьсот двадцать.

ГИПНОТИЗЁР. Всё. Можно выводить из транса.

НАДЯ. Погодите... А вы это... не могли бы его... покодировать... Я заплачу. У меня теперь есть.

ГИПНОТИЗЁР. Я не специализируюсь на кодировании.

НАДЯ. Тогда я вопросик его один спрошу. Можно?

ГИПНОТИЗЁР. Какой?

НАДЯ. Вот такой. Он, как мы познакомились, только из армии был. Так вот, говорил, что в Кремлёвских войсках служил. В Москве, говорил. А мне как-то всегда не верилось. Дак вы его спросите - правда это или нет?

ГИПНОТИЗЁР. Ясно. (Борису. ) Вы меня слышите?

БОРИС. Да.

ГИПНОТИЗЁР. Скажите мне, вы служили в Кремлёвских войсках?

БОРИС. Нет.

НАДЯ. Нет?! (Забегала по комнате. ) Ой, гад! Ой, гад! Двадцать лет врал! Двадцать лет! Ну, надо же! Двадцать лет! Ой. Сволочь! Какая сволочь! А я-то, дура, всем на работе говорю: у меня мужик в Кремле служил! А он... Ну, гад! Ну, гад! А где же ты служил, скотинюга?! Спросите, где он служил?!

ГИПНОТИЗЁР. Где, Борис, вы проходили срочную службу?

БОРИС. В строительных войсках. В городе Верхняя Салда.

НАДЯ. Чего?! Чего ты сказал, паразит?! Ты в стройбате служил? В стройбате? Ну, гад! Ну, гад! Значит, я двадцать лет живу со стройбатнёй сраной! Может, ты мне и что в танке на учениях горел - наврал?! А ну, сознавайся?! Сознавайся! Ну-ка. Спросите его, откуда у него ожог на заднице?

ГИПНОТИЗЁР. Это не этично.

НАДЯ. Прилично. Спрашивайте.

ГИПНОТИЗЁР. Борис, вы меня слышите?

БОРИС. Да.

ГИПНОТИЗЁР. Ответьте мне, как вы получили ожог на ягодице.

БОРИС. Сел на костёр по пьяному делу.

Надежда встала напротив Бориса, подбоченясь.

НАДЯ. Ясно-понятно. Вот ты, значит, как! Ты мне - врать! Да? Да я тебе, скотинюга... Ну, ничего! Ничего! Я у тебя сейчас всё выведаю! Ты мне сейчас всё как на духу! Всё выложишь! Всё! Всё как на духу! Ну-ка, спрашивайте его...

ГИПНОТИЗЁР. Что спрашивать?

НАДЯ. Так... (Заходила по комнате, остановилась. ) Так... Ну-ка, спросите-ка его, за сколь зелёное платье он мне покупал. То, что из бархата. Которое из Москвы привёз.

ГИПНОТИЗЁР. Он может не понять, какое именно...

НАДЯ. Поймёт, поймёт. Он мне, гад, ничего больше не покупал.

ГИПНОТИЗЁР. Хорошо. Я попытаюсь.

НАДЯ. Уж попытайтесь как-нибудь. Попытайтесь, дорогой товарищ.

ГИПНОТИЗЁР. Ладно, сейчас. Борис, вы меня слышите?

БОРИС. Да.

ГИПНОТИЗЁР. Скажите, вы помните зелёное бархатное платье, купленное вами в Москве?

БОРИС. Помню.

ГИПНОТИЗЁР. За какую сумму вы его приобрели?

БОРИС. За девяносто один рубль.

НАДЯ. (Стоит неподвижно, разинув рот. ) Ты же... Ты же... Ты же, тварь ползучая, клялся-божился, что четыреста пятьдесят за него отдал в ЦУМе! Ты же клялся-божился! Я же его только по особым случаям, а ты... Я же его только на свадьбу к кому-нибудь пойти или на юбилей, а ты мне дешёвку подсунул! Я же всем бабам хвасталась! Они же мне все завидовали! Говорили: ой, какое у тебя платье шикарное, ой, как тебя муж любит! А теперь что?! Теперь-то что?! Опозорюсь! (Заплакала. ) Что же ты меня живьём в петлю загоняешь?! Что же ты надо мной измываешься, как над скотиной над какой?! Что ж я - не человек уже? Я что же себе - за всю жизнь на одно хорошее платье не заработала?! Ты вон по сколько пропиваешь! И я тебе ни слова не говорю! А ты мне на платье пожалел?! Купил какую-то тряпку за девяносто рублей! Чтобы все надо мной смеялись?! Чтобы все на меня пальцем показывали! А я, дура, в нём на свадьбы, на юбилеи! А ты, паразит такой... Куда ж ты остальные деньги-то девал?! Неужели, пропил за два дня столько?! (Перестала плакать. ) Спросите-ка у него, куда он деньги, которые как будто на платье истратил, дел?

ГИПНОТИЗЁР. Я думаю, это лишнее.

НАДЯ. (Снова заплакала. ) Не лишнее! Не лишнее! Может он, сволочь, проститутку там в Москве себе покупал! Может, он мне заразы понавёз! Я ему жена пока! Я имею право знать!

ГИПНОТИЗЁР. Хорошо. Только успокойтесь. Я спрошу.

НАДЯ. Спросите-спросите. Теперь от него, от гада, всё можно ожидать! Я ему теперь ни вот настолечко не верю!

ГИПНОТИЗЁР. Всё. Тихо. Спрашиваю.

НАДЯ. (Уже не плачет. ) Спрашивайте. Ну, если ты мне, гад, проститутке эти деньги отдал, я тебя вот этими самыми руками придушу! Понял?! Понял, говорю?! Придушу и не посмотрю, что ты - отец моей дочери!

ГИПНОТИЗЁР. Тихо!

НАДЯ. Всё, молчу. Спрашивайте.

ГИПНОТИЗЁР. Борис... Борис, вы здесь?

НАДЯ. Ну, а где же он ещё-то, тварюга?!

ГИПНОТИЗЁР. Не надо мешать!

НАДЯ. Всё, молчу. Спрашивайте.

ГИПНОТИЗЁР. Борис, вы здесь?

БОРИС. Да.

ГИПНОТИЗЁР. Куда вы израсходовали деньги, которые якобы истратили на платье?

БОРИС. Проиграл в напёрстки.

НАДЯ. Ах, в напёрстки?! Ах ты их в напёрстки, тварина?! Ты, значит, у меня в напёрстки в Москву ездил играть?! Я тут мантулю, как папа Карло, а ты в напёрстки играешь?! Дочка с мужем - с хлеба на воду, с хлеба на воду, а ты в напёрстки, гад такой, у нас наигрываешь?! Я последнюю копейку считаю, а ты в напёрстки! Ты же от них, от дочки с зятем, отрываешь! Они же студенты! Им бы этих денег на месяц, на два хватило! А ты их коту под хвост! В напёрстки он у нас! (Заплакала. ) Сколько я тебе раз говорила: не связывайся с жульём этим! Они же тебя до ниточки обдерут и не покраснеют! Помнишь, как они все деньги, что Вальке на плащ хотели, выцыганили?! Они же у меня вот здесь... вот здесь, в лифчике были, а они выцыганили! А тебе не хватило?! Нет?! Ты опять с ними связался?! Как они тебе ещё голову не открутили?! Плавал бы сейчас где-нибудь в Москве реке без головы, как в кинах показывают! Они, если хочешь знать, сейчас у людей квартиры отбирают! (Перестала плакать. ) Ну, если бы ты меня, гад, без квартиры оставил, я бы тебе этого никогда не простила! Я бы тебе яду с работы принесла и траванула бы! Ты бы у меня... Ты бы у меня... Ну, ничего! Ничего! Мы с тобой об этом ещё поговорим! Ещё поговорим! Обо всём поговорим! Вот проснёшься и поговорим!