Часть вторая 7 страница

Романо и Бритт сидели в вагоне-ресторане поезда Марсель-Каркассон, распивая бутылку бургундского и откусывая по маленькому кусочку от французских бутербродов. Краткий перелет от Лиона до Марселя не дал им возможности толком побеседовать: Бритт едва могла опомниться от своих приступов. Теперь, в спокойной обстановке, Романо надеялся, что ему удастся разговорить профессора Хэймар. Он хотел, чтобы она сама рассказала ему о своей трагедии, возможно и обусловившей ее крестовый поход против всей церкви.

Глотнув из бокала бургундского, Романо оценил его мягкий, нежный букет. Однажды они с отцом Тэдом вместе пробовали марочное вино, и, когда в бутылке оставалось уже на донышке, наставник с неуловимой улыбкой поднял бокал и заявил: «Качественное бургундское напоминает лицо прекрасной женщины с изящной фигурой, оно восхитительно». С тех пор Романо занимал вопрос, встречалась ли отцу Тэду в жизни женщина, похожая на хорошее бургундское. Он заметил, что Бритт смотрит в окно, но на самом деле погружена в себя. Она казалась вполне безмятежной и, несмотря на недавние треволнения, тихо улыбалась чему-то. В ней не было ничего деланного, надуманного. Все в Бритт было естественным — кроме, пожалуй, рвения закончить книгу.

— Я знаю, что церковь не безгрешна, — начал священник. — Ничто не без изъяна, разве что жизнь самого Христа. Даже если вы оспариваете Его роль как искупителя, то, наверное, согласитесь с мыслью, что Бог послал нам Иисуса, чтобы указать путь.

Бритт посмотрела на Романо. Ее глаза все еще лучились мягким светом.

— Вы знаете, здесь у нас не возникнет разногласий. Вы сами как-то отмечали, что гностики полностью разделяют такой подход. — Неожиданно она посерьезнела. — Почему вы стали священником?

— О, для этого разговора лучше выбрать другое время и место, — улыбнулся Романо. — Мои первоначальные мотивы были далеки от идеала, но, судя по всему, результат оказался даже лучше, чем я мог предполагать.

Бритт опустила ресницы:

— Следует ли это понимать так, что вам очень по душе быть священником?

— А вам по душе преподавать религиоведение?

— Само преподавание я люблю, оно доставляет мне огромное удовольствие. Но ведь священство — это не профессия. Это жизнь, к тому же по определенным канонам.

Романо подлил вина в бокалы и сделал еще глоток.

— Кажется, пришла пора мне обнародовать некоторые свои особенности. Церковная традиция отнюдь не облегчает священникам жизнь. Я часто думаю о любви к женщине, об одинокой старости — и о сексе. Много думаю.

— Вот это да! Никогда бы не подумала, что священник способен признаться, что в первую очередь он мужчина.

— Нет, в первую очередь я священник. Но, если уж на то пошло, все мы люди со своими слабостями и недостатками. Я часто размышляю над строгостями и ограничениями, которые накладывает сан. Вовсе не Христос придумал обет безбрачия — нет, эта традиция идет от первых отцов церкви, и направлена она на решение практической дилеммы, связанной с человеческим фактором. Вы в самолете говорили, что, по вашему мнению, ранняя ортодоксальная церковь создала чиновничий аппарат, нацеленный на приобретение власти и богатства. Я бы назвал его скорее структурой, помогающей выжить в этом не совсем совершенном мире. Пусть само христианство весьма далеко от идеала — зато в общем и целом на протяжении двух тысячелетий оно служило благородному замыслу.

— Если в неидеальную его часть поместить всех жертв, принесенных во благо церкви, то я, пожалуй, соглашусь с вами.

— Все мы несем свой крест, — произнес Романо. — Я… я думаю, и у вас в жизни были разочарования и трагедии.

Бритт не поднимала глаз от столика.

— В трагедиях человека отчасти повинен он сам.

Было видно, что она с трудом удерживается от слез. Наконец Хэймар взглянула на священника и сказала:

— Я потеряла ребенка и мужа, хотя могла это предотвратить. Мой сын умер от болезни Тея-Сакса.

— Вы не должны винить себя, это просто несчастный случай…

— Должна, — покачала головой Бритт. — Меня удочери ли, и я не знаю, кто мои настоящие родители. Если бы я прошла обследование, такого бы не случилось.

— Но ведь вы не знали и не могли знать.

— Мой муж — то же самое. Он был французский канадец и ни сном ни духом не догадывался, что среди его генов может встретиться и дефектный. Он винил себя еще больше. — Взгляд Хэймар вдруг опустел, и она стала смотреть сквозь Романо, словно его не было рядом. — Он покончил с собой.

Священник видел, что глаза Бритт налились слезами, но на щеки не пролилось ни капли.

— Я вам искренне сочувствую и даже не могу представить, как вы пережили такое горе.

— Вы не представляете… Вот и я разочаровалась в религии. Я столько молилась за своего умирающего сыночка, а Бог оставил мои мольбы без ответа. Как же мог всемилостивый Господь допустить, чтобы ребенок умер такой ужасной смертью? Наверное, это и побудило меня поглядеть, что находится за пределами церковных догм. За ложной гранью всепрощения…

— Неужели же вы откажетесь от всепрощения? Станете во что бы то ни стало добиваться ответственности, невзирая на исход?

Бритт вытерла слезы:

— Я не понимаю.

— Если вы докажете, что не было ни распятия, ни воскресения, то есть нечего надеяться на искупление грехов и всепрощение, — вы победили. Но даже если вы не правы и Христос действительно — наш Спаситель, то из-за своего неверия вы лишаете себя прощения.

— Ну, с этим злом я как-нибудь сама справлюсь.

— Так-то оно так, но, мне кажется, главное здесь — понять, что заставляет вас переворачивать все без разбору камешки в надежде развенчать общепринятую основу множества христианских верований.

— Первым камешком на самом деле была болезнь сына.

Романо немного растерялся:

— Теперь уже я не понимаю…

— Когда я заинтересовалась болезнью Тея-Сакса, то поняла, что, вполне возможно, «Rex Deus» — не фикция и его членов можно вычислить. Изучая генетические мутации, вызывающие заболевание, я обнаружила еще одну врожденную особенность, присущую всем нынешним коханим.

— Вы говорите об еврейском жреческом роде, происшедшем от первосвященника Аарона?

— О нем самом, — кивнула Бритт. — Речь идет о двадцати четырех верховных жрецах Иерусалимского храма. Коханим могли становиться только рожденные от них мальчики. В тысяча девятьсот девяносто седьмом году израильские ученые обнаружили у евреев уникальное генетическое звено, предположительно соединяющее потомков коханим по всему миру. Установлено, что у этих людей, точнее, у мужчин есть специфическая игрек-хромосома, передающаяся от отца к сыну.

— К нынешнему моменту потомков с такими генами наберется, скорее всего, тысячи или даже десятки тысяч, — предположил Романо.

— Если верно мое предположение о том, что Дева Мария понесла от одного из жрецов Иерусалимского храма, которого сейчас принято называть архангелом Гавриилом, тогда Иисус принадлежит к роду коханим — как и члены «Rex Deus». Некоторые исследователи утверждают, что после гибели Иакова и накануне окончательного разрушения храма жрецы рассеялись по всей Европе. Те, кто выжил, назвали себя «царями Божьими» — «Rex Deus».

Эта новая частичка головоломки — легенды о родословной, которую тщательно составляла для себя Бритт, — обеспокоила Романо. Он спросил:

— Кто-нибудь знает подробности ваших изысканий на счет связи игрек-хромосом с «Rex Deus»?

— Единственная общедоступная информация о моей книге — это сама концепция родословной, которой я поделилась в интервью. — Бритт допила вино из бокала. — Подробности известны многим по отдельности — в основном тем, кто сам мне их и предоставил во время исследований.

— Кого-то это все сильно заботит, раз дело дошло до убийств и покушений.

Поезд замедлил ход, и в окне промелькнул знак с надписью «Каркассон». Чем больше Бритт рассказывала о своей книге, тем большую тревогу ощущал священник. Она затрагивала столь нетрадиционные области знания, что могла встать поперек дороги фанатикам самого разного толка. У Романо до сих пор не было полной уверенности, что охота за ней окончилась и что убитые иезуиты не пострадали от руки злоумышленника, вообразившего, будто те разделяют ее эксцентрические воззрения. Он нервозно оглядел помещение вагона-ресторана. Было бы гораздо спокойнее знать, что тип со шрамом и пистолетом сейчас сидит в венской тюрьме. Впрочем, даже если преступник и улизнул от полисмена, вряд ли он смог проследить за ними до аэропорта. К тому же он понятия не имеет, на какой рейс они сели, если только…

— Когда вламывались к вам в компьютер, в нем была информация о бронировании авиабилетов?

Бритт задумалась, теребя между пальцами ножку пустого бокала.

— Я заказывала билеты через Интернет. И у меня были пометки о будущей встрече с Феликсом.

— А о путешествии в Ренн-ле-Шато там была информация? Или вы запланировали этот вояж прямо в Вене?

Бритт сконфузилась:

— В компьютере были сведения о полете в Марсель, но ничего — о железнодорожных билетах. — Она хотела еще что-то добавить, но вместо этого выглянула в окно и произнесла: — Мы прибываем. Когда наш следующий поезд?

Романо видел, что она по-прежнему недоговаривает. Из нагрудного кармана он вынул небольшой кожаный бумажник и принялся пересчитывать оставшиеся евро.

— Давайте узнаем, сколько стоит такси отсюда до Ренн-ле-Шато. Нам предстоит ехать сквозь пиренейское безлюдье — из машины будет лучше видно, есть ли за нами хвост. Мне бы очень хотелось думать, что его нет.

Внутренний голос настойчиво твердил ему, что нужно следующим же поездом вернуться в Марсель и лететь оттуда в Нью-Йорк, но потребность остаться с Бритт и выяснить, чем закончатся ее поиски, победила.

Закончив установку последнего устройства, Гавриил надавил большим пальцем на сенсор. Дверца, за которой находилась компьютерная система безопасности, отошла в сторону. Он проник в комнатку, ввел свой персональный код и добавил в него несколько изменений. Пока все шло по плану. Когда массивная стальная дверь в подземный комплекс закрылась за ним и Гавриил начал подниматься на лифте, он ощутил, как нарастает внутреннее беспокойство. Ждать оставалось недолго — конец близился.

Снова оказавшись в конюшне, Гавриил с наслаждением вдохнул пьянящую смесь запахов конского пота, соломы и упряжи. Просто потрясающе! Он больше привык нюхать выхлоп машин на виа делла Консильяцьоне и дизельные ароматы туристских автобусов, кружащих по просторной пьяцца Сан-Пьетро. Гавриил зачерпнул из яслей пригоршню сена и подбросил в воздух. До чего же смешно! Иисус родился в яслях — и финальный акт действа произойдет тут же.

Покинув конюшню, он миновал стойла, а затем по аллее из остролиста направился к основному зданию. Зайдя к себе в комнату, Гавриил вышел на выложенный плиткой балкон, откуда открывался вид на горную страну. Солнце пробивалось сквозь клочковатые облака, отчего вершины казались пятнистыми. Гавриил устроился на стуле, обозревая шоссе. Он ждал Михаила. Из всего Ближнего Круга теперь остались только они вдвоем.

* * *

Пока такси петляло по горному серпантину, Михаил правой рукой прижимал к себе кожаную дорожную сумку. Он все еще не мог успокоиться после звонка Гавриила, предписавшего ему немедленно покинуть епископат и прибыть на встречу в святилище их тайного комплекса. Нельзя было тратить время: кто-то планомерно уничтожал Ближний Круг, и Михаил мог оказаться следующим на очереди.

Такси свернуло на гравиевую аллею, ведущую к «Трактиру Лошади». Преодолевая крутой подъем, водитель переключил передачу, и автомобиль заскрипел шинами по щебенке. Михаил, вцепившись в сумку, молился, чтобы весь этот ужас поскорее остался позади. Он и его братья были последними действующими членами Ближнего Круга. Для поддержания их священной обязанности, заключающейся в сохранении святого ордена до Второго Пришествия, Совет Пяти принял решение использовать современные технологии. Михаил надеялся провести остаток жизни в спокойствии и безвестности, пока не разыгралась трагедия. Все началось несколько дней назад со смертью Уриила в испанском Бильбао.

Машина подъехала вплотную к роскошному зданию гостиницы, и Михаил с облегчением убедился, что Гавриил встречает его у главного входа. Они обнялись, а такси тем временем развернулось и двинулось вниз по аллее. Гавриил взял у гостя сумку.

— Я рад, что ты добрался целым и невредимым.

— А я-то как рад! Есть ли новости из Ватикана? Уже известно, отчего они умерли?

— Давай пройдем внутрь — там нам уж точно никто не помешает. — Гавриил зашагал к стойлам и конюшне. — Завтра с самого утра здесь соберется Совет Пяти. Мы отпразднуем наш священный день, и они решат, как дальше поступить.

Оказавшись у лифта лицом к лицу с Гавриилом, Михаил не утерпел и снова спросил:

— Есть ли уже сведения, отчего они скончались?

Тот покачал головой:

— Видимых причин смерти нет. Единственной уликой могут служить только отметины на трупах в виде стигматов.

— Ты знаешь, что Бриттани Хэймар вместе с отцом Романо приехали в Вену, чтобы выведать что-нибудь о родословной, о Ренн-ле-Шато и о Габсбургах? Спрашивается: зачем? Боюсь, что она до чего-нибудь уже докопалась.

— Вот почему я и попросил тебя приехать не откладывая.

Михаил похолодел:

— Они знают?

— Хэймар беседовала с Уриилом и Рафаилом за день до того, как были обнаружены их тела. Я счел это достаточным основанием, чтобы ты поскорее уехал из Вены и прибыл сюда. Думаю, Совет рассматривает любые из возможных вариантов.

— Она настойчиво расспрашивала о Ренн-ле-Шато. Как ты думаешь, она уже слышала о гостинице?

Гавриил открыл дверь лифта и ступил в кабинку.

— Сомневаюсь. Думаю, что ее изыскания затрагивают в первую очередь Ренн-ле-Шато. Пока Совет ищет выход из кризиса, поверь — нам здесь ничто не угрожает.

Лифт поехал вниз. Гавриил уставился Михаилу прямо в глаза:

— Нельзя исключить, что эти смерти творятся по воле Божьей, что они — провозвестники Второго Пришествия.

От его слов Михаил содрогнулся всем телом.

Такси неспешно катило по извилистому шоссе среди Пиренеев, и Романо то и дело взглядывал в окно. Кругом на целые мили царило запустение: ни машин, ни городов, ни деревень, ни даже просто домишек — ничего. Местами, правда, им попадались коровьи стада, объедающие на покатых склонах траву и кустарник.

— Вы все еще думаете о погоне? — спросила Бритт.

— Я не только не думаю о ней, но и вообще опасаюсь, живет ли хоть кто-нибудь в этой загадочной деревушке.

— Я читала, что в ней не менее сорока дворов.

Романо обернулся:

— Вы и вправду верите, что найдете там доказательства своей теории?

— Если честно, не знаю. Зато уж точно найду кое-какие ответы — если на то пошло, просто душевное спокойствие.

— Какие же ответы?

Бритт смешалась, и Романо опять заметил на ее лице то же самое выражение: словно она что-то скрывает. Неожиданно ее глаза заблестели:

— Как побороть собственных демонов!

Она отвернулась и стала разглядывать в окне смутные очертания далеких вершин. Чем выше в горы они забирались, тем бесплоднее становились окрестности. Местный пейзаж живо напомнил священнику первые телевестерны — унылое сочетание оттенков сепии.

Бритт посмотрела на него искоса:

— Да, признаю — я немало времени потратила на изучение легенд о Святом Граале — возможно, даже слишком. Но я искала в них общий момент. Столь многое в его нынешнем на звании и в более ранних вариантах — San Graal или Sangreal — указывает на интерпретацию «королевская кровь», так что о простом совпадении говорить не приходится. Вы хоть представляете, сколько людей на протяжении всей истории посвятили себя поиску Грааля, отдали за него свои жизни? Это вселило в меня надежду, а ее после ухода Тайлера и Алена у меня почти не оставалось…

Романо видел, как ей больно. Горе читалось и во взгляде Бритт, и в скорбной морщинке, пересекшей ее гладкий лоб.

— Пусть вы и найдете… скажем, остов. Женский скелет эпохи Христа. Что вы этим докажете? К родословной он будет иметь весьма опосредованное отношение.

— Присовокупите его к манускрипту, написанному братом Христа, в котором сообщается, что Мария Магдалина ко времени распятия носила во чреве ребенка, а потом бежала на юг Франции, — тогда у любого зародятся сомнения. Даже у настоящих ученых вроде вас.

Романо чувствовал, что целеустремленность Бритт уже пошатнула его научный рационализм. Она меж тем продолжала:

— Нельзя игнорировать и вопрос восприятия. Посмотри те, какие споры разгорелись вокруг противоборства креационизма и эволюционизма. Мы с вами живем в двадцать первом веке и до сих пор не договорились, как и что преподавать детям в школе. Если найдется альтернатива воскресению и искуплению, неужели она не будет заслуживать равного внимания или просто толику внимания?

Машина замедлила ход: впереди показалась обветшалая конюшня с полуобвалившейся крышей, а рядом — фермерский домик, знававший лучшие времена. При повороте на заросшую сорняками грязную тропинку виднелся залепленный грязью указатель с рисунком коня и словами «Трактир Лошади». Водитель обернулся к пассажирам и пожал плечами. Бритт побледнела.

Шофер довез их по ухабистой дороге до самого входа. Романо вышел и крепко постучал кулаком в рассохшуюся от непогоды деревянную дверь. По-видимому, в доме никто не жил: изнутри не доносилось ни звука. Священник сквозь траву и чертополох пробрался к окошку — в помещении валялось несколько колченогих стульев и лежал на боку сломанный стол. Стало ясно, что ферма заброшена — и довольно давно.

— Здесь никого нет, — сообщил Романо.

Бритт, не отходившая от такси, откликнулась:

— Этого не может быть.

— Вы разговаривали с хозяевами трактира, когда резервировали номер?

Бритт выглядела совершенно потерянной.

— Я… мне сказали: «Приезжайте, здесь для вас приготовят комнату».

Она в бессилии оперлась на машину.

— Кто заказывал номер? Я ничего не понимаю. Объясните же толком!

— Теперь уже все равно. — Хэймар гневно сверкнула глазами и всунула голову в окошко такси: — Далеко отсюда до Ренн-ле-Шато? Вы можете нас туда отвезти?

Шофер развернул карту, поводил по ней пальцем и снова пожал плечами:

— То ли десять, то ли пятнадцать километров. Хотите — отвезу. — Он бросил взгляд на часы. — Но если вы хотите там побродить, то я долго оставаться не могу, мне надо обратно в Каркассон.

Бритт озадаченно произнесла:

— Ничего не понимаю. Мне сказали, что трактир находится всего в нескольких километрах от Ренн-ле-Шато.

Романо добежал до знака у поворота. Указатель был совсем новенький. Кому понадобилось устанавливать современную табличку у гостиницы, которая наверняка пустует не меньше года? Романо поскреб грязь в нижней части вывески и крикнул Бритт:

— Наверное, потому, что это правда. Здесь стрелка, она предписывает ехать дальше.

Они снова сели в машину и продолжили путь. Когда обогнули очередной кряж, Романо заметил вдали горный пик с прогалиной у самого подножия. На этой небольшой площадке ютилась группа строений.

— Кажется, это и есть ваш трактир, — показал он Бритт.

— Слава богу! Вы не представляете, как хорошо, что он нашелся.

Священник пристально посмотрел на спутницу и решил, что момент истины теперь настал.

— Послушайте, вы ведь с самого начала знали, что приедете сюда. Теперь вы заявляете, что вас здесь даже ждут. Кто-то забронировал вам номер. Мне кажется, я заслужил правду. Что там, в Ренн-ле-Шато?

Хэймар едва заметно покачала головой и взглянула ему в глаза:

— Верно, вы как никто заслуживаете правды. Я опасалась рассказывать вам раньше, потому что вы позвонили бы своему знакомому в ФБР и сообщили, куда я направляюсь. Они бы меня задержали, а я не могу пропустить такую важную встречу.

— Встречу с кем? И почему она так важна, что ее нельзя пропустить?

— Об этом довольно сложно говорить. Дело касается реальных доказательств моей теории. Когда доберемся до гостиницы, я вам все объясню. — Бритт помолчала. — Возможно, там меня уже сейчас ждет ответ.

Романо не знал, что и думать. С лица Бритт не сходила тревога. Ему показалось, что в глубине ее огромных оливковых глаз затаился страх.

— Вот, наверное, ваша гостиница.

Шофер взглянул в зеркало заднего вида и указал на знак «Трактир Лошади» возле убегающей вдаль аллеи. Они свернули на трехполосную дорожку и миновали обширный загон, в котором на сочном зеленом лужку вольно паслись великолепные кони. В конце аллеи обнаружилась большая конюшня и стойла, сооруженные у купы деревьев. Наконец машина затормозила у элегантного каменного строения, крытого оранжевой черепицей и украшенного круговым балконом с изящной белой балюстрадой. Среди пустынного непритязательного пейзажа здание смотрелось совершенно не к месту.

Бритт выскочила из такси, а Романо попросил водителя немного подождать: он собирался выяснить, есть ли в гостинице свободные комнаты. Они пошли ко входу, но Бритт задержалась и показала куда-то через луг на ближние деревья. За их верхушками священнику открылся горный пик, а рядом — холм, напоминающий потухший вулкан, увенчанный кучкой каменных и беленых домишек.

— Это, скорее всего, и есть Ренн-ле-Шато. — Глаза Бритт вспыхнули от воодушевления. — Давайте пока разведаем обстановку в трактире, а потом я хотела бы кое-что осмотреть в деревне, пока совсем не стемнело.

Она вошла внутрь, и Романо последовал за ней. Хозяин едва говорил по-английски, но с помощью базовых знаний во французском Хэймар смогла подтвердить свою бронь и заказать номер для Романо. Выяснив, что для нее не оставляли ни сообщений, ни посылок, она явно упала духом.

— Когда вы собираетесь все мне рассказать? — поинтересовался священник.

Бритт попыталась скрыть неловкость:

— Теперь уже поздно что-либо менять. Думаю, здесь мы в безопасности. Сегодня мы, как только вернемся в гостиницу, сядем на балконе, и за бутылочкой вина я попытаюсь объяснить вам, зачем все-таки мы сюда ехали. Могу пообещать, что завтра к вечеру я или получу необходимые ответы, или мы уже будем на пути в аэропорт, чтобы лететь обратно в Нью-Йорк.

Они снова сели в такси и отправились в Ренн-ле-Шато.

Браун вернулся в кабинет и грузно опустился на стул рядом с Катлером.

— Кое-что накопали.

Подмышки его белой рубашки потемнели от пота. Детектив дернул узел галстука и основательно расслабил его. Катлер подумал, что, когда он завтра с утра полетит в Брюссель, а оттуда — в Каркассон, австриец снова сможет жить спокойно. Браун то ли вздохнул, то ли крякнул от жары.

— Интерпол почти ничего не обнаружил по Филипу Арману. Кажется, киллер нам попался нетипичный. Он из зажиточной французской семьи, всю жизнь прожил в Париже. Вместе с отцом они числятся бизнес-консультантами, но никто не может указать, кто их клиенты. Досье у Армана чистое — даже за вождение ни одного штрафа. Он постоянно разъезжал по Европе и Штатам.

— А где он был на прошлой неделе, установлено?

— Да, и информация явно придется вам по вкусу. — Браун расплылся в довольной улыбке. — Когда убили двух священников и стреляли в мисс Хэймар, он был в США. И в Вене он останавливался в отеле как раз тогда, когда застрелили Феликса Конрада. Но на момент смерти отца Маттео местонахождение Армана установить не удалось.

— Что ж, вот верный кандидат в исполнители убийства и покушения, — заключил Катлер. — Я отошлю в Бюро и-мейл — пусть проверят резервирование билетов из Нью-Йорка в Нью-Орлеан и Пенсильванию, а заодно и аренду автомобилей. Как было бы славно, если бы все это натворил Филип Арман.

— В лаборатории уже заканчивают баллистическую экспертизу его пистолета и пули, от которой погиб Конрад. Результаты получим примерно через час.

Катлер искренне надеялся, что устранение Армана положит конец убийствам священников. Однако Хэймар тоже нельзя было списывать со счетов: может, она с ним заодно. А если так, то — Катлер это понимал — потенциально отец Романо следующая жертва.

Такси медленно ползло по заброшенному извилистому проселку, ведущему к Ренн-ле-Шато. Наконец машина одолела последний перевал и устремилась к въезду в деревню. Романо обернулся и спросил с непередаваемым выражением:

— Это то, чего вы ожидали?

Бритт, казалось, не верила своим глазам:

— Нет, это для меня полная неожиданность. Я-то надеялась увидеть здесь тихий сельский уголок. Думала, что за церковью Соньера сейчас присматривают местные крестьяне, а в его поместье живет какой-нибудь чудак вроде Феликса Конрада.

Сквозь клубы пыли их взору предстала вереница автомобилей с английскими, испанскими, немецкими и французскими номерными знаками, покидающая огромную незаасфальтированную парковку. Машины сновали по дороге, проложенной по склону горы, словно муравьи. Немного дальше простирался светлый металлический забор, охватывающий значительную территорию. Зеленая арка над входом была украшена массивными желтыми буквами, гласящими: «DOMAINE DE L'ABBE SAUNIERE». [22] Рядом приткнулась зеленая будочка с единственным окошком и надписью «Billeterie». [23] К ней выстроилась целая очередь: люди жаждали попасть туда, что в представлении Бритт являлось глухой деревушкой.

Больше всего это напоминало вход в парк аттракционов. Тут же на заборе висела зеленая, в тон арке, доска объявлений, пестрящая предложениями всевозможных сувениров и развлечений, а рядом возвышался автономный розово-синий рекламный щит, расхваливающий различные сорта мороженого. Повсюду сновали птички и белки, суетливо подбирающие брошенные туристами крошки. Бритт удрученно взглянула на Романо:

— Вот тебе и скромная горная деревушка. Называется, отправились искать затерянную в веках тайну… — Она оглядела парковку, где еще оставалось несколько такси. — Но раз уж приехали, давайте хоть посмотрим, что здесь такое. Отпустим машину в Каркассон — даже если мы потом ничего не найдем, то вполне сможем дойти до гостиницы пешком.

Пока священник расплачивался с шофером, Хэймар купила билеты в поместье Соньера. На карточках значилось уведомление на французском, английском, голландском, испанском и немецком языках: «Сохраните этот билет — он дает право на скидку в двух других музеях». Вверху указывалось, в каких именно — Ката-Рама в Лиму и замок Пюивер. Бритт решила, что это местные достопримечательности, тоже связанные с некими загадками или секретами. К каждому билету была приклеена красная полоска с надписью «Сокровище Ренн-ле-Шато» и картонный кругляшок со скетчем: пещера, и в ней человечек в черном освещает фонарем изящный сундучок. Насколько Хэймар поняла из разъяснений под картинкой, написанных по-французски, речь в них шла о кладе, найденном аббатом Соньером в конце прошлого века. Говорилось там что-то и об австрийской королевской династии, и об убийстве какого-то священника, и о тайне, скрытой под могильным камнем.

Бритт пришла в полное смятение. Она рассчитывала, что прогулка по старинной деревне предоставит ей превосходный исследовательский материал: ведь эти места знали присутствие человека на протяжении уже трех тысяч лет. Крохотная горная твердыня хранила память о римлянах, вестготах, гуннах, меровингах и катарах. Очевидно, что кто-то смог разглядеть ее туристический потенциал и сделал из нее лакомый кусочек для европейцев, охочих до всяческих тайн.

К ней подошел Романо:

— Пойдемте же. Простите, что омрачаю ваш энтузиазм, но вряд ли мы здесь раскроем какую-нибудь древнюю темную тайну.

— Я совершенно огорошена, — призналась Бритт, пока они шли ко входу в поместье.

Очередной нырок с «американской горки» ждал ее внутри, где стрелки указывали несколько направлений — музей, кафе, сувенирная лавка и даже какой-то бутик. Они остановились у киоска, где были в изобилии представлены кассеты, DVD-диски и книги по всем конспиративным теориям, появившимся за последнюю сотню лет. Бритт спросила продавца, слышал ли он о вилле Санта-Мария и о статуе Марии Магдалины, пропавшей из Сада Голгофы. Вместо ответа он попытался всучить ей аудиогид с «полной историей» Ренн-ле-Шато. Бритт чувствовала себя словно в кошмарном сне: в своих мечах она не раз расшифровывала кодовые надписи на статуях и по ним находила захоронения с древними мощами. От обиды она готова была разрыдаться, но сдержалась: Романо уже достаточно насмотрелся на ее слезы.

Священник меж тем приобрел путеводитель для туристов со значком в виде британского флага на обложке и протянул его спутнице:

— Почему бы нам пока не посетить музей Соньера? Может, хоть что-нибудь в нем перекликается с вашей теорией.

Бритт показалось, что своим предложением Романо пытается утешить ее, и ей это было приятно. Она ощутила порыв немедленно рассказать ему, что именно ее сюда так влекло, но сочла, что и знакомство с целым манускриптом, и разгадка Святого Грааля, и встреча с Вестником — все это состоится уже очень скоро. Кто знает, может быть, ее паника преждевременна, ведь никто не утверждал, что Соньер и Ренн-ле-Шато имеют отношение к делу. Ей просто велели приехать в «Трактир Лошади» неподалеку от пресловутой деревни, где она якобы получит долгожданные ответы. Наверное, она слишком уж начиталась о загадках, окружающих личность Беранже Соньера. Вполне возможно, что настоящая тайна теперь сокрыта за пределами этой миниатюрной туристической Мекки.

Музей располагался в домике священника рядом с церковью. В нем хранились копии документов, имеющих отношение к многочисленным слухам о местном аббате. В документах упоминались катары, Мария Магдалина и некая тайна, раскрытая Соньером. Оказалось, что музей учредили потомки сельчан — его современников. Вся экспозиция опиралась главным образом на устные сказания, передаваемые из поколения в поколение и почерпнутые из рукописей и артефактов, обнаруженных в самой церкви, в усыпальницах местных «сеньоров». Внимание Бритт привлек стенд, озаглавленный «Les hypotheses». [24]