Тёмные Тропы - W.B.S. 3 страница

Как Астрахан и предполагал, мох отогнулся толстым ковром, под которым обнаружилась щербатая полусгнившая дверь. Завизжали петли, и Прянин нырнул внутрь. Поколебавшись, за ним последовал Маугли. Данила разровнял мох, посмотрел издали: словно так и было. Оглядел окрестности, запоминая место, и на цыпочках отправился в центр.

Чем ближе к центру, тем выше дома. Вот и хрущобы, заросшие мхом по третий этаж. Вместо дворов – болота, затянутые багряной ряской. Дорожки – углубления во мху. Шевелится лоза, леших нет. Или есть, просто спрятались и следят за чужаком из черных окон. Спина непроизвольно напряглась. Данила посмотрел вперед и замер: из холма, который раньше был то ли машиной, то ли железным гаражом, торчали колья, украшенные человеческими головами. Было их восемь. Астрахан подошел ближе, рассматривая жертв: все – мужчины, загорелые, будто их пару недель держали на солнце (или коптили после смерти), рты зашиты крупными стежками, глаза выколоты, в глазницах ползают мухи. Больше всего Даниле не понравился новый кол, сочащийся сосновой смолой. Предназначался он, скорее всего, для Валика.

Зачем устраивать показуху? Чтоб следопыты не досаждали? Не по-человески это…

Дальше Данила шел приставным шагом, спиной к замшелым домам. Спину он старался не открывать. Пока никто на пути не встретился – все явно сконцентрировались в центре, откуда доносился стук и лязг. А потом грянул крик – десятки голосов, слитых в один. Имитируя голос ревуна, он торжественно плыл над замершим городом, напоминая одновременно прощальный гудок уплывающего парохода и рыдания плакальщицы.

«Празднуют что-то или… приносят жертву? » Данила заторопился. Пока лешие заняты, можно пройти незамеченным, вот только как освободить Валика? Патронов мало, зато есть тротил, зажигалка и опыт.

На всякий случай Данила зажал в кулаке беруши из мха. Если ревун отзовется на зов, то рассудок может помутиться, как в прошлый раз.

Лешие смолкли, донесся гулкий звук, будто били в огромный тамтам.

Ревун не отозвался – заорал человек. Да так, будто его резали заживо. Валик! Данила побежал быстрее.

В обитаемой части города улицы были очищены ото мха, дома же он покрывал полностью. Валик все еще орал, но вскоре смолк. Впрочем, Данила почему-то был уверен, что мужик еще жив и нуждается в помощи.

Лешие собрались на площади, окруженной высотками: все обритые на лысо, они стояли спиной к Даниле под огромным лоскутным тентом, натянутым между двумя засохшими тополями. Что происходило в центре, Данила за спинами не видел. Пришлось сдавать назад и пробираться в хрущовку, где торопливо резать мох на двери и по лестнице взбираться на последний этаж.

Стекло было заляпано, и он распахнул окно. Под тентом толпились лешие, а посреди площади стояло возвышение, оплетенное то ли лозой, то ли багровыми лианами наподобие плюща. Перед ним был жертвенный алтарь – белый камень, похожий на давильню для винограда. По желобкам к жабьей голове с разинутой пастью текли алые струйки крови. Растянутый веревками Валик не шевелился. На его плечах, бедрах и шее алели порезы. Судя по количеству крови, набежавшей в чашу у жабьей головы, он был мертв. У изголовья жертвенника замер лысый леший – голый по пояс, в широких кожаных шароварах с бахромой. Стоял он опершись о топор, похожий на алебарду. Лучи рассветного солнца сверкали на огромном лезвии.

Данила перевел взгляд с жертвы дикарей обратно на возвышение в центре площади. Оно было… странным. Необычной формы, которую скрадывал мохнатый бледно-зеленый покров. Это и есть ревун? Никаких доказательств нет, но Астрахан почему-то сразу решил: именно так, эта штука – таинственный ревун.

Стоящие под тентом снова принялись имитировать крик ревуна. Данила, уверенный, что кровожадный монстр отзовется, заткнул уши и выставил дуло автомата, пытаясь унять сердцебиение. В душе ядерным грибом вспухала, разворачивалась ненависть. Нет, автомат не поможет. Этих нелюдей надо гасить тротилом!

То ли палач, то ли жрец взмахнул алебардой, и отсеченная голова Валика покатилась по жертвеннику, скудно орошая его алым. Жрец подхватил ее и воздел над собой, отступая в тень, лешие заревели.

Такое жить не должно! Данила извлек тротиловую шашку. До жертвенника метров пятьдесят – взрывчатка долетит запросто. Вдохнув-выдохнув, он щелкнул зажигалкой. Загорелся фитиль. Данила швырнул шашку, проследил направление ее полета: ударилась о грудь Валика, отскочила к чаше с кровью. Прощай, ревун, безликий демон, оплетенный мхом вперемешку с лианами! Если ты – живое существо, тебе точно конец!

Поглощенные ритуалом лешие голосили и не замечали, что происходит. Данила рванул вниз по лестнице. Когда грянул взрыв, он был на третьем этаже. Посыпалась штукатурка, задребезжали стекла, завопили лешие.

Астрахан выглянул из укрытия: на дороге к спасению – никого. Выскочил и понесся не на юг, где остались Прянин и Маугли, а на запад, чтобы запутать следы. На всякий случай вынул нож. Бежал он вдоль замшелых стен домов, избегая открытых пространств. Пока за ним никто не гонится, но скоро лешие отойдут от потрясения, и тогда…

«Стой! Опасность! » – завопила интуиция. И Данила отпрыгнул назад – как раз вовремя: над головой скрипнули ставни, и путь преградил леший в камуфляжных штанах. Не только лысый, но и безбровый, зато – с двумя ножами. Данила глянул ему в глаза и оцепенел: радужка была янтарной, а зрачок – вертикальным.

Заминка едва не стоила жизни, но Астрахан сумел среагировать: поднырнул под правую руку противника, выбил нож и одновременно отразил удар левой. Дулом автомата врезал лешему под дых и, не давая опомниться, вонзил свой нож в печень, повернув лезвие, а потом полоснул по шее. Кровь оказалась алой, как у человека…

Данила побежал. Теперь все зависит от того, насколько быстро оправятся лешие. Огнестрела у них нет – и на том спасибо, но их человек пятьдесят…

Мох пружинил под ногами, подталкивал, помогая бежать. Нужно увести леших на север, от Прянина и Маугли.

Поросшие мхом дома мчались навстречу, мелькали черные стекла, где он видел свое отражение. Хорошо, что на зеленом ковре под ногами не остается следов.

Данила не знал, гнались за ним или нет. Говорят, лешие боятся солнца. Может, это его спасло? Или не спасение это, а просто его берут в клещи?

Обогнув болото, Данила залег в камыше, окружающем покосившийся дом. Лежал он минут пятнадцать – никто так и не появился. Пока пережидал опасность, размышлял над своим поступком. Стоило ли? Ведь Валик все равно был мертв. Как знать, не вмешайся Астрахан – уже шел бы сейчас к Картографу и попутчиками ничто не угрожало бы. Зато Валику выкололи бы глаза, зашили рот и его голова украсила бы шест. Пусть Данила психанул, но он не оставил тело товарища нелюдям, и ни капли об этом не жалеет!

Выбравшись из засады, он передвигался по городу короткими перебежками. Врагов видел лишь единожды, но вовремя успел залечь в осоке. Их было пятеро, и похоже, лешие действительно боялись солнца: заматывали лица, глаза защищали солнцезащитными очками, руки – перчатками. У двоих Данила заметил ружья.

Подождав, когда они уйдут, Астрахан побежал к Прянину и Маугли. К счастью, дом, где они прятались, лешие не обнаружили.

Прянин встретил его вопросом:

– Как Валик?

Данила приложил палец к губам, выглянул в окно и сказал:

– Уходим. Молча. Валик погиб. Я – первый, Маугли замыкает.

Лицо Прянина вытянулось, он открыл было рот, но Данила предвидел вопрос:

– Молча! Все, ходу!

Глава 3

Прислушиваясь к каждому звуку, шли с максимальной скоростью, на которую был способен Прянин. Погони не было, да и ревун, к удовлетворению Данилы, молчал. Наверное, издохла проклятая тварь.

Астрахан насторожился, когда к привычным звукам добавился едва различимый треск, словно вдалеке работал гигантский ветряк или мясорубка. Обычная механическая мясорубка – Данила помнил, как бабушка молола фарш. Похоже, ни у кого больше треск таких ассоциаций не вызвал. Опустившийся туман, с одной стороны, усиливал тревогу, но с другой – скрывал от змеиных глаз леших.

– Что это? – спросил Прянин.

Маугли ответил:

– Не знаю, неопасно. Это ваши построили, давно.

Данила и сам чуял: опасности нет. Но неизвестность всегда пугает сильнее, чем воплощенный кошмар, и воображение рисовало жуткие картины. Талдом остался позади, и до городка Северный, где живет Картограф, совсем немного. Осталось надеяться, что там не засела тварь типа ревуна и не образовалось искажение. Например, тлен. Ну и, конечно, надеяться, что Картограф согласится помочь.

Как бывший сотрудник МАС, Данила знал, что на северо-востоке лежат необитаемые и очень опасные земли. Дальше на востоке находится Котел, высохшее водохранилище, – пренеприятнейшее место, и туда, слава богу, они не собираются.

По обыкновению двинулись по поляне цепью. Данила отметил, что трава здесь примята кругами – последствия неведомого бродячего искажения. Прянин что-то бормотал под нос и дышал в затылок, Маугли двигался бесшумно.

Впереди замаячило что-то черное и огромное. Оно вонзалось вершиной в туман и терялось в белом киселе. Несколько метров вперед – и вот уже видно, что это ржавая металлическая опора. Поросшая мхом почва сменилась асфальтом. Полигон, что ли? А что это за вышка?

Из тумана выплыл КРАЗ на просевших колесах. За ним маячил труп металлического то ли здания, то ли фургона. Впереди высилась еще одна металлическая опора, изъеденная ржавчиной. Треск здесь достиг максимума.

– Радиоцентр, если я не ошибаюсь, – ответил Прянин на незаданный вопрос, близоруко щурясь по сторонам. – Еще до появления Сектора он начал умирать, теперь же походил на могильник колоссов, вросших в землю. Не знаю, кто как, а я всегда неуютно чувствую себя на кладбищах…

Поселок Северный находился в нескольких километрах от необитаемого радиоцентра. Ни в его окрестностях, ни в самом Северном не обнаружилось следов присутствия человека, и Даниле это не понравилось: скорее всего, нет никакого Картографа, он – просто миф. Есть, конечно, вероятность, что такая специфическая личность не оставляет следов, но, скорее всего, это не так.

На севере, откуда Астрахан планировал войти в поселок, было искажение, которое он почуял издали и не смог опознать. Понял одно: оно смертельно. Пришлось тащиться в обход, чтобы проникнуть в Северный с юга.

К заброшенности Сектора Данила уже привык. Он часто ловил себя на мысли, что совсем одичал. Попади сейчас в Москву, будет удивляться людям… Может, именно так Сектор заявляет права на человека: тому становится неуютно среди людей?

Данила мотнул головой. Он должен найти Картографа, должен проникнуть в Глубь, помочь Марине и разобраться, что происходит, а уж потом решать, как жить дальше.

– Слышь, Доцент, – проговорил он, с подозрением поглядывая на покосившийся сруб. – И как мы его искать будем, Картографа твоего? Весь поселок прочесывать? Вряд ли он оставил надпись: «Здесь живет Картограф, прием по пятницам».

– Судя по легендам, он живет то ли в здании администрации, то ли в поселковой библиотеке, то ли в брошенном отделении милиции. Есть еще версия, что в детсаду или школе, но точно не в частном доме.

– Уже проще, – сказал Данила, огляделся и почуял искажение, пульсирующее в районе центра, то расширяясь, то исчезая вовсе. – Только вот…

Его опередил Маугли, указал вперед:

– Смерть. Убьет.

Прянин молча сел в траву, а Данила пожал плечами:

– А что делать? Обследуем окраину и дружно надеемся, что Картограф не в центре. Если здание обитаемо, мы это заметим.

На Северный, как и на Талдом, наступало болото, но это было привычное подмосковное болото с обычным мхом. Окруженные камышом и осокой деревянные дома напоминали избушки на курьих ножках. Асфальтовую дорогу затянуло ряской, так что пришлось опять мочить ноги. Даниле казалось, что еще немного, и его ступни раскиснут и развалятся вместе с кроссовками. Болото осточертело, но даже у такой ситуации были плюсы: сразу ясно, что в доме никто не живет, – слишком уж туда трудно пробраться. Да и для следопытов Северный не интересен: ничего ценного, и лешие под боком.

До искажения, которое чуял Данила, оставалось метров семьсот. К тому же оно ослабло и начало схлопываться. Если искажения не действуют на Картографа, то центр поселка – идеальное убежище. Вот только соваться туда не было желания.

Путь преградил накренившийся бетонный забор. Астрахан ударил его ногой, и одна секция с чваканьем рухнула в болото. За оградой располагался детский сад, из-под мха торчали оплетенные травой фигурки животных: облезлый бетонный волк, чуть дальше – жираф и что-то полукруглое, наверное, спина слона. На игровой площадке вырос камыш и высунул стебли в разбитую шиферную крышу. В детсаду никто не жил, зато – Данила чуял – дожидаясь темноты, там залег хамелеон. Два, нет, три хамелеона.

– Лучше обойти, – посоветовал он и зашлепал к центральным воротам, стараясь не смотреть в черные окна, где колыхались полусгнившие шторы.

Возле поскрипывающей калитки Маугли остановился и крутанул головой:

– Нет. Дальше не пойду. Там смерть.

Данила вздохнул:

– Сейчас вроде спокойно. Я рискну. Доцент, держи вещмешок.

Маугли ткнул его кулаком в бок:

– Не ходи. Очень-очень опасно.

– Я ж не сразу. Надо понаблюдать за искажением. Может, оно пульсирует с какой-то периодичностью? Пока спокойно – оббегу центр. – Астрахан повернулся к Доценту: – Ждите меня возле поваленного забора. Если за два часа не вернусь, уходите.

Выйдя за территорию детсада, все уселись на поваленный забор – единственное сухое место. Данила прислушался к ощущениям: искажение продолжало сужаться и слабеть. Минут через десять чувство опасности угасло. Снова появилось оно через пятнадцать минут и длилось с полчаса, после чего опять десять минут было спокойно. Перед следующим затишьем Данила сказал:

– Я пошел.

– Удачи! – проговорил Прянин, но Данила уже бежал.

Навстречу неслись дома – одинаковые тени, Астрахан на них не отвлекался.

Длинная туша школы, расколотая трещиной, на площадке – труп. Интересно, насколько свежий? Неважно…

Здание сельсовета с распахнутой дверью – необитаемо…

Дверь в отделение милиции была бронированной, надежной, окна – зарешеченными. Чем не убежище? Данила притормозил и заметил, что два окна на третьем этаже чище остальных. Неужели? Рванул дверь на себя: открыта! Взбежал по лестнице и заметил протоптанные в пыли дорожки. На всякий случай положил палец на спусковой крючок, толкнул дверь ногой, прижимаясь к стене – никого. Обычный кабинет с почерневшим столом, несколько папок в шкафу, продавленная кровать со смятым пледом и все стены, – в картах. Причем рисунки нанесены прямо на стены цветными карандашами.

Внимание Данилы привлек ежедневник в углу стола, рядом с держателем для карандашей. Он открыл ежедневник наугад:

«15. 01. Ходил в Сергиев Посад, предупредили, что “Герб” проводит рейд. Натолкнулся на забавное искажение реальности…»

Дневник? Данила перелистнул страницу: так и есть. Сунув ежедневник под мышку, он бросился бежать. Сколько осталось времени, пока включится искажение? Пять, десять минут? И что будет тогда? На растения оно не действует, значит, психическое. Что оно делает с людьми? Сводит с ума? Вызывает инфаркт? Разрывает сосуды? Останавливает сердце?

Сердце выпрыгивало из груди, дыхания не хватало, но Данила еще наддал, потому что искажение уже ожило и постепенно ширилась. Он представил его снежной лавиной, которая катится следом, сметая дома, фонарные столбы, засохшие деревья.

Быстрее! Еще быстрее! Знакомая улица, поворот. Снова поворот. Последний рывок. Все, неопасно. Доцент встает, тянется навстречу. Упасть лицом в болото… Нет, пока нельзя. Сначала – замедлиться и перейти на шаг.

Кровь колотилась в висках, в глазах темнело, дыхания не хватало. Сунув Прянину дневник Картографа, Данила сел на бетонную плиту забора и закрыл глаза.

Когда он отдышался, Доцент осторожно тронул его за плечо и радостно сказал:

– Послушай меня, пожалуйста! Это дневник Картографа, и тут написано – заметь, с орфографическими ошибками, – что из-за соседства леших он вынужден перебраться дальше на восток, в Калинкино, и даже маршрут примерный имеется!

Данила отобрал у него дневник, прочитал запись и улыбнулся:

– Калинкино недалеко. Если поспешим, может, до темноты успеем.

В пути у Данилы было время подумать. Пульсирующее искажение, оказывается – сувенир, который Картограф использовал для отпугивания следопытов. Оно не действовало на леших, которые, по словам самого Картографа, «твари чуждые и кровожадные, явились, скорее всего, из Глуби», и потому ему пришлось переместиться в Калинкино.

Но все оказалось не так просто: деревню искажения окружали со всех сторон, лишь на севере оставалась лазейка, куда можно было проникнуть без потерь. Голова кружилась от голода, в животе урчало. Еды бы сейчас человеческой!

Колонна остановилась – Маугли заосторожничал. Данила не чуял опасности и вышел вперед: метрах в пяти на дороге валялся труп дряхлого старика. Рядом чернел автомат.

– Призрак? Приманивает, чтоб нами отужинать? – спросил Прянин из-за спины и сам же ответил: – Не похоже. На тлен похоже больше, но это стабильное искажение. Здесь место само по себе нестабильное и всякое возможно. А посмотрите-ка, там дальше еще погибшие.

Данила шагнул вперед, постоял, стараясь подавить природный страх смерти, и направился к трупам. Их было пятеро.

Опасности нет, есть смерть, просто смерть, которую он видел и раньше. Смерть и Сектор идут рука об руку, как брат и сестра. Сектор сеет, Смерть собирает урожай. Но никогда раньше она не обретала такого ужасного обличья.

На вид погибшему было лет сто: седые спутанные волосы, ввалившиеся белесые глаза, раззявленный рот с гнилыми зубами. Мужчина скорчился на земле и, видимо, некоторое время был в сознании: смотрел, как кожа стареет и покрывается морщинами, как артрит скручивает пальцы. Смотрел – и кричал, не в силах ничего изменить…

Данила сел на корточки рядом с трупом, поднял АК – исправный, как раз то что нужно, оттащил его вместе с рюкзаком Прянину и велел:

– Проверьте, что здесь.

Сам вернулся к покойнику, вытащил из его нагрудного кармана паспорт. Еще там обнаружилась свернутая вчетверо лицензия на отстрел хамелеонов и пропуск. Значит, товарищ этот, тридцатипятилетний Максим, был членом клана «Герб». А остальные?

Обыскав все пять трупов, он обнаружил аналогичные удостоверения, а в придачу паспорта. Самому молодому было девятнадцать, и умер он не от тлена – застрелился из ТТ, сообразив, что стал дряхлым стариком. Никто не забрал оружие и паспорта, значит, погибла вся группа.

– Они все из «Герба», – заключил Данила. – Странно, что забрались так далеко и в таком составе. Обычно они в приграничье шастают.

Часто озираясь, Прянин и Маугли потрошили рюкзаки. Еда, снаряга, патроны, а вот «цацек» не обнаружилось. Значит, группа шла на восток с определенной целью. Зачем?

Полезное рассортировали по рюкзакам. Запихивая консервы, Прянин с тоской уставился на тушенку:

– Друзья, а давайте пообедаем? У меня сил совсем не осталось, честное слово! Вот только отойдем от трупов, мы ж не стервятники. Право слово!

Данила молча нацепил рюкзак и зашагал вперед. Патроны и невостребованное огнестрельное оружие – два пистолета ТТ – сложили в рюкзак Прянина. Автомат и еще один ТТ Данила забрал себе, Доценту достался «вепрь». Впрочем, в том, что Прянин сможет воспользоваться ружьем, Данила сомневался.

Палатку и спальники тащить было некому, и их решили бросить.

– Назад! – вскрикнул Маугли, и Данилу будто молнией поразило: смерть!

Забыв о тяжеленном рюкзаке, он шарахнулся в сторону; едва не сбив Прянина, упал на четвереньки. Предчувствие беды перестало быть острым. Астрахан уставился вперед, где сквозь туман просвечивало искажение: танцевали синие и желтые искры, вспыхивали, угасали, метались кометами. За ними тянулись золотистые сполохи, в тумане вокруг каждой искры возникал радужный ореол, и впереди мерцал всеми цветами радуги гигантский кокон.

– Огневка, – прошептал Прянин, наступая на Данилу. – Факелами вспыхнули бы, если б замешкались.

Справившись с сердцебиением, Данила поднялся и зашагал вдоль искажения за Маугли, на которого произошедшее не произвело впечатления.

Дальше на север двигались осторожно, Прянина Данила пустил перед собой – тот вздрагивал от каждого звука и замирал, поджав ногу, как огромная цапля. Когда в животе громко заурчало, Данила кивнул на двухэтажный, относительно целый барак:

– По-моему, пришло время обеда.

Расположились в первой же комнате. Пока Прянин организовывал стол, а Данила проводил ревизию оружия, Маугли свернулся калачиком и уснул. Во сне он подергивался и скулил. Когда его разбудили, к еде не притронулся и снова уснул.

Поев, Данила сказал:

– Все, по коням! Собираем вещи, а то так и до ночи не доберемся.

Прянин пощекотал босую стопу Маугли:

– Вставай, малыш!

Мальчишка попытался его лягнуть, заворчал и перевернулся на другой бок. Данила крикнул:

– Маугли! Подъем!

Проводник вскочил, схватившись за копье, заморгал, но очень быстро понял, в чем дело.

– Я поспать. Устал, – пожал плечами он.

– Ничего, – успокоил его Прянин. – Нам недолго осталось.

Вскоре шедший впереди Маугли вскинул руку, велев колонне остановиться. Данила сначала думал – искажение, но увидел впереди облепленное вырвиглотками тело. Сероводородом почти не воняло – значит, тварей было немного.

Астрахан подумал, что от большой стаи они бы не отбились, разве что укрылись бы в фургончике, проглядывающем в тумане.

Патроны можно было не экономить, и Данила дал по тварям очередь. Те с гуканьем прыснули в стороны.

От лица бедняги ничего не осталось – кровавое месиво, провалы глаз и кости черепа. Руки и ноги тоже обглодали, куртку на животе прогрызли и приступили ко внутренностям. Данила нащупал нагрудный карман погибшего, но ни паспорта, ни лицензии там не оказалось. Значит, погиб он не от вырвиглоток и был не один. Нет лицензии, значит, парень из вольных. Хотя не факт, лицензия могла быть в паспорте. А вот гильзы говорят о том, что тут была перестрелка. Враги засели в фургоне, вон, стекла выбиты…

– Что там? – спросил Прянин.

Данила не ответил и зашагал к вагончику, держа автомат наизготовку. Из выбитого окна с гуканьем вырвались три вырвиглотки и сгинули в тумане. Распахнув дверь, он шагнул внутрь: две кровати, повсюду гильзы, капли крови на полу, куски бинта, пустой пузырек из-под перекиси и больше ничего интересного.

А вот на улице за вагончиком обнаружился еще один обглоданный труп. И опять в нагрудном кармане не было ни лицензии, ни паспорта. Это что же, «Воля» столкнулась с «Гербом»? Во втором поясе, куда члены последнего предпочитают не соваться и где объявлено негласное перемирие? Или кланы что-то не поделили?

Если вспомнить погибший в тлене отряд, то можно предположить: что-то конкретное влекло следопытов на восток, туда, куда обычно не ходят. Что же?

Нехорошее предчувствие заставило оглядеться, хотя опасности не было.

Когда Данила вышел из вагончика, Прянин шептался с Маугли.

– Здесь была перестрелка, сцепились «Воля» и «Герб», – сказал Астрахан. – И мне это не нравится – обычно тут никого.

Он сверился с картой, которая была нарисована на последних страницах дневника Картографа. Если верить ей, почерневшие от времени срубы с прогнившими крышами – не что иное, как деревня Пашино, и вымерла она, скорее всего, еще до появления Сектора.

А вот от Пашино до Калинкино полтора километра или пятнадцать минут ходу.

– Надо быть настороже, – сказал он. – Прислушивайтесь к звукам, обращайте внимание на следы. Что-то подсказывает мне, что у нас и у тех, кто прошел тут днем раньше, одна цель.

На выходе из брошенной деревни стоял знак, где с трудом можно было разобрать: «Пашино». Значит, маршрут верен.

Пощелкивание чупакабр уже не действовало на нервы, а вот едва слышные, тонущие в тумане хлопки Данилу насторожили. Вроде выстрелы, а вроде и нет – далеко, не разобрать. Да еще и деревья колышутся, стонут, и туман тоже искажает звуки…

– Вооружиться, – скомандовал Данила на всякий случай, и с автоматом наизготовку зашагал вперед, по грунтовке, поросшей молодым сосняком.

Астрахан ошибся – до Калинкино добирались около получаса: пришлось огибать искажения, заходить с севера и выжидать. По мере продвижения вперед хлопки усилились, стали слышны автоматные очереди. А потом вдруг все стихло.

Вскоре лес поредел, сменился опушкой, и Данила едва не споткнулся о распростертый труп. Ощупал его карманы: паспорт, лицензия. Автомат забрал себе – пригодится. За малинником маячила почерневшая крыша. Вот и Калинкино. Данила махнул вперед.

– Я – посмотреть, меня не увидят, – шепнул Маугли.

– Стоять! – приказал Данила. – Всем стоять здесь и ждать сигнала. Я пошел на разведку.

Необученный Прянин даже не стал уточнять, что за сигнал.

На улице между домами валялся еще один труп – тоже молодой мужчина в камуфляже и бандане, с лицензией в кармане. И третий с лицензией. Значит, тут, недалеко от места, где обосновался Картограф, потерпел поражение отряд «Герба». Кто же их уложил: сам Картограф или идеологические противники, то есть «Воля»?

Данила обследовал деревню. Она была в таком же состоянии, как и Пашино: сгнили все дома, кроме трех. Первый дом был на краю села, второй и третий стояли напротив. К тому, что слева, вела тропинка. Значит, Картограф там. Ну, или был там.

Даниле пришлось оббегать сруб, пригибаясь в крапиве, хлещущей по лицу. На тропинке виднелись отпечатки подошв – ребристых, плоских, с треугольниками. Уж точно они принадлежали не одному человеку, а целому отряду.

Тихонько вперед по тропинке, мимо трупа с развороченной головой…

Так, тихо! Что это – голоса? Точно, голоса. Двое мужчин. Или трое? Хрен их разберет.

Говорили тихим интеллигентными голосами:

– Давай наших дождемся, как я раненый через лес? Сожрут ведь.

В ответ пробасили:

– Если сутки никого не будет, я сгоняю за подмогой.

– И погибнешь. Из тебя проводник никакой, а вокруг видишь, какая жесть.

– Тогда подождем, пока заживет. Продуктов тут валом, запасся, старый черт.

Интеллигентный (Данила представил второго Прянина) что-то ответил шепотом – слов не разобрать, и воцарилась тишина.

Итак, их двое, и они напуганы. Картографа нет. Сбежал или его таки перехватили? Нужно попытаться наладить контакт с неизвестными и разузнать, что к чему, а для этого желательно бы выяснить, из какой они группировки, чтобы разработать линию поведения…

Додумать он не успел – что-то зашуршало на улице, в доме загромыхало, прямо над головой Данилы распахнулись ставни – он пригнулся – и высунулось дуло автомата.

– Что? – спросил интеллигентный.

– А хэзэ, – ответил стрелок и, медленно убрав ствол, высунул голову. Это был светловолосый молодой мужчина лет тридцати с правильными, тонкими чертами лица и ярко-ореховыми глазами. Бойца в нем выдавал неоднократно сломанный нос.

Мужчина внимательно оглядел окрестности. Данила на всякий случай прицелился в его голову, и правильно сделал: незнакомец встретился с ним взглядом, вскинул бровь и приоткрыл рот, но тут же сжал челюсти. Данила видел, как дрогнул палец на спусковом крючке, и, решив рискнуть, опустил автомат:

– Спокойно, я не враг.

Парень прищурился – он не спешил доверять первому встречному. Данила сказал:

– Посуди сам, я мог убить тебя много раз. Мне нужен Картограф. Где он?

– Кто там? – спросил блондина интеллигентный товарищ.

– Мужик какой-то, – ответил желтоглазый. – Картографа требует.

Из дома донесся смешок:

– Нашел же время!

– Пристрелить его?

– Зачем? – в проеме окна появился напарник желтоглазого – также парень лет тридцати, коротко стриженный брюнет с черными глазами. Его левая рука была на перевязи. – Дюк, скажи спасибо, что не пристрелили тебя, когда могли. Он не в курсе, что происходит, иначе не задавал бы глупых вопросов. И вообще, мне кажется, что нам надо поговорить.

Дюк глянул через плечо и опустил ствол. Черноглазый что-то ему зашептал – недовольство сошло с лица блондина и сменилось заинтересованностью. Данила подумал, что на этом надо сыграть, правда, пока непонятно, как. Перейти в наступление, что ли?

– Вы кто такие? – с вызовом спросил он. – Что тут стряслось и куда вы, черт побери, дели Картографа?

Ответил черноглазый:

– Сначала сам представься. Картограф срочно понадобился Мародеру, а мы пытались его отбить, да не успели. Тут просто окопался отряд, который прикрывал отступление вольных.

Значит, это бойцы «Герба». Уже лучше: «Герб» негласно «ходит» под МАС, и может сыграть удостоверение, любезно выданное папаней.

– Капитан Данила Астрахан, – представился он, почти не солгав.

Черноглазый свел брови у переносицы и обратился к приятелю, исчезнувшему в доме:

– Слышал? А ты – стрелять, стрелять. МАС, значит? Неужели ваши не в курсе, что тут творится?

– Мелковаты вы, чтоб с меня спрашивать, – решил блефовать Данила. – Откуда мне было знать, кто вы, вдруг вольники? Теперь все ясно.

В принципе, ситуация не безвыходная. Картографа, получается, похитили вольные? Если так – можно попытаться его отбить с помощью тех же гербовцев. А если последние откажутся… Разберемся, решил Данила. Пока основная задача – втереться в доверие к гербовцам.