Федерико Моччиа 12 страница

– Да это полный отстой! Мы что, будем делать мисс Италию наоборот? И вы будете присылать нам субтитры с объяснением того, что она сказала, на дом, чтобы мы могли перевести…

Это звучит убедительно. Маццокка качает головой.

– Это сильная идея. Романи, ты же сам подумал об этом, правда?

Романи некоторое время молчит. Потом улыбается.

– Нет, я об этом не думал, но это правильно. Совершенно правильно. Хорошо, отметь эту тоже, Карло.

Хореограф уже совсем ничего не понимает, но ставит этот последний крестик.

– О’кей, итак, девушки…

Хореограф поднимается на сцену и становится перед девушками.

– Благодарю всех, кто участвовал, но кого не отобрали…

Эле дергает плечом:

– Не за что.

Джин толкает ее локтем.

– И не отчаивайтесь. Настройтесь позитивно, конструктивно. Не пугайтесь неудач.

Хореограф начинает зачитывать имена.

– Итак, Джасмини, Календи, Федри…

Лица названных девушек вспыхивают радостью. Они улыбаются и делают шаг вперед. Лица других, чье имя пропущено, гаснут: мечта, хоть на миг появиться во всем своем блеске на экране, снова отдаляется. Бертарелло, Солези, Биро и Фьори. Джин и Эле последними делают шаг вперед. Эле смотрит на подругу.

– Поверить не могу. Сейчас они сделают как в том фильме – «Кордебалет»: те, кто вышел вперед, свободны, остальные приняты.

– Итак, те, кого я назвал, приходят сюда в понедельник. Прошу не опаздывать: в двенадцать часов в офисе подписываем договор, и в два часа здесь, в театре, начинаем работать. Работаем с двенадцати часов понедельника по субботу. В субботу вечером – прямой эфир. Понятно?

Одна из выбранных девушек, самая красивая, с огромными глазами и с глуповатым взглядом, поднимает руку.

– Что такое?

– Вообще‑ то я не поняла.

– Что не поняли?

– То, что вы сказали.

– Неплохо для начала. Тогда держись этой рыженькой, твоей соседки, и делай все как она. Это понятно?

– Более или менее.

Тормозная девушка смотрит на рыжую соседку, и та ободряюще улыбается ей. Вполне возможно, она и сама не все поняла правильно.

Эле хватается за голову обеими руками.

– Быть того не может, меня взяли!

– Может, может… закончилась твоя полоса невезения.

Джиневра и Эле идут к выходу.

– Я стану звездой! Yahoo! Поверить не могу!

– Ну, насчет этого неизвестно.

Тони, завидев подруг, машет им рукой.

– Ну, как все прошло?

– Отлично!

– Обеих взяли?

Эле смотрит на него, кривя рот.

– Да, обеих. И нас выбрали первых!

И они выходят, смеясь и толкая друг друга.

– Иногда надо уметь хорошо себя продать, верно?

– Блииин! Машина!

– Где она?

– Нету.

Джиневра оглядывается с озабоченным видом:

– Я ее тут припарковала. Моя… Ее увели! Ворье гребаное!

– Эй, не стоит так ругаться, – я появляюсь у нее из‑ за спины вместе с Марк‑ Антонио. – Кому в голову придет уводить такую колымагу?

– Слушай, не лезь опять. Я сообщу в полицию.

– Как ты ее назвала?.. Тебе кажется, это нормально называть машину «Моя»?

– Но если она Моя!

– Была твоя, а теперь – их или его. В общем, нужно просто поменять ей имя и все встанет на свои места! Думаю, тебе просто придется заплатить штраф, должно быть, ее увез эвакуатор, и если хочешь на кого‑ то злиться, злись на полицию. Впрочем, в твоем случае тебе надо бы злиться на саму себя.

– Слушай, ты меня уже так достал, что дальше некуда, а теперь еще полощешь мне мозги этим потоком слов. Что ты хочешь сказать?

– Что ты припарковалась аккурат перед запасным выходом из театра. Все очень просто.

– Он прав, – мимо нас проходит охранница. Она слышала весь наш базар и ради развлечения решила принять участие в разговоре. – Мы вынуждены были ее увезти.

– Ну уж, «вынуждены», это слишком: вы могли подождать пару минут. Я была в театре по работе.

– Так, вы спорить собираетесь?

– Да нет, просто говорю вам, как обстоят дела.

Охранница уходит, не удостоив ответом. Джиневра, воспользовавшись моментом, показывает ей вслед язык и говорит вполголоса:

– Засранная охранница. Надо сексом заниматься по ночам, тогда не будешь такой злой.

Я смеюсь и свищу, задрав голову.

– Фью… Наконец‑ то я вижу девушку, играющую по нашим правилам! Девушку правильную и, главное, хорошо воспитанную. Ты мне нравишься.

– А ты мне – нет!

– А ты сама‑ то следуешь этому совету?

– Какому?

– Ну, что надо заниматься сексом, чтобы не быть такой злой. Потому что, если нет, я готов помочь.

– Конечно, следую, а как же.

– А то смотри, я бы мог поспособствовать, чтобы поднять тебе настроение.

– Спасибо, у меня этого выше крыши.

Марк‑ Антонио решает прервать пикировку.

– Ну ладно, ладно, хватит уже. Поскольку у нас сейчас свободное время, и вы обе прошли конкурс, я бы предложил пойти выпить чего‑ нибудь, тем более… – Марк‑ Антонио улыбается Эле и кивает ободряюще: – Тем более, что это мы за вас голосовали, правда?

– Ты прав. Действительно. Пойдемте выпьем.

Я смотрю на Эле и развожу руками.

– Эй, у тебя такой вид, будто ты говоришь: «К сожалению, надо пойти».

Джин с решительным видом встает между нами.

– Слушай, ты, легендарный Стэп, отвяжись от моей подруги, понял?

На какую‑ то долю секунды она меня напутала по‑ настоящему.

– О’кей, а тебе‑ то самой как наше приглашение?

– Что это, опять пробы? А платите вы?

Я с улыбкой смотрю на нее:

– Если хочешь.

– Да я знаю, что ты можешь. Но и не мечтай даже, мне очень жаль.

Марк‑ Антонио снова прерывает перепалку.

– Это просто невероятно: о чем бы вы ни говорили, все заканчивается ссорой! Я только сказал: пойдемте, выпьем чего‑ нибудь. Не будем ссориться, эй!

Эле кричит как сумасшедшая:

– Yahoo! Да, чудесно! Пойдем оттянемся, развлечемся на полную катушку… – она подкидывает вверх волосы и машет руками, танцует, кружась. Потом останавливается и смотрит на меня в упор: –Ну что, так лучше?

Я улыбаюсь:

– Сойдет!

А чего я ждал? Они же подруги. Марк‑ Антонио качает головой, берет Эле под руку:

– Пойдем‑ ка отсюда, иначе мы рискуем встретить здесь восход солнца… а ведь для этого есть места получше.

И он уводит ее, едва не силком. Джиневра стоит как вкопанная и глядит Эле вслед.

– Ой‑ ой‑ ой, у тебя увели подружку.

– Она взрослая и прививки все сделаны. Главное, что она с тобой не ушла.

– А что? Ты ревнивая?

– Да, разбежался. Я за нее волновалась. Так где твой мотоцикл?

– А что?

– Отвезешь меня домой, только рукам воли не давай, иначе получишь еще одну оплеуху, как в ресторане.

– Невероятно. То есть я должен отвезти тебя домой и даже пальцем не тронуть! Ну, ты даешь. Я такого в жизни еще не слышал. Обалдеть!

Мы подходим к мотоциклу, я сажусь и завожу мотор. Джин заносит ногу над седлом, но я толкаю мотоцикл вперед.

– Ничего не поделаешь, у меня инновационное такси.

– То есть?

– Надо заплатить вперед.

– И что это значит?

– Что ты меня поцелуешь.

Я тянусь к ней, выпячивая губы и закрыв глаза. На самом деле, правый глаз у меня закрыт лишь наполовину. Не хочу снова лажануться. Джин подходит ко мне и проводит языком снизу вверх по моим губам, ощущение – как будто тебя мазнули наполовину растаявшим мороженым.

– Эй, что это?

– Я так целуюсь! Я тоже инновационная девушка, – и она мигом садится сзади. – Давай, за такую плату ты как минимум должен добросить меня до Остии.

Я смеюсь и резко трогаюсь, поставив мотоцикл на дыбы. Но у Джин отличная реакция. Она крепко обняла меня за талию и прижала голову к моему плечу.

– Давай, легендарный Стэп, обожаю носиться на мотоцикле.

Меня не надо просить дважды. Я лечу со скоростью света, и Джин крепко сжимает меня коленями. Мы как единое целое: поворачиваем вправо, влево, плавно входим в повороты, я давлю на газ. Вот мы проехали «Ванни», теперь несемся к набережной Тибра. Поворот направо. Чуть сбавляю газ перед красным светом светофора, тот, едва завидев нас, как зачарованный, тут же становится зеленым. Быстро обгоняю две стоящие машины. Поворот направо – наклон, налево – наклон, и вот мы рядом с Тибром, и уже уносимся прочь, и только ветер дует в лицо. В зеркало вижу ее. Полузакрытые глаза, заколка в волосах, бледная кожа. Длинные темные волосы развеваются, тянутся к солнцу, заходящему за нашими спинами, отсвечивают красным, плещутся на ветру.

– Ну вот, синьорина, мы и приехали.

Я останавливаюсь перед ее домом, ставлю боковую подпорку, но сам остаюсь в седле.

– Блинберила, мы домчались за секунду.

Смотрю на нее с любопытством.

– Блинберила? И что это значит?

– Это «блин» и «черт побери» вместе, а «ла» – это для красоты.

Никогда такого не слышал.

– Блинберила. Возьму на вооружение.

– Нет, это мое слово. У меня авторские права, действующие по всей Италии.

– Так уж и по всей?

– Конечно. Ну ладно, спасибо, возможно, в будущем еще воспользуюсь тобой. Надо сказать, что как таксист ты что надо.

– Хорошо, тогда тебе придется пригласить меня подняться.

– Почему это?

– Там мы оформим карточку, и следующая поездка будет со скидкой.

– Не волнуйся. Я заплачу полную цену.

Джин полагает, что на этот раз она меня опередила: она уже захлопнула ворота изнутри и радуется, как здорово меня надула.

– Э, нет! Так не пойдет! – я вынимаю из кармана джинсов ее ключи и трясу ими у нее перед носом.

– Этому я у тебя научился, не правда ли?

– Ну же, легендарный Стэп, отдай мне их!

Смотрю на нее с усмешкой.

– Легендарный… Даже и не знаю… Слушай, сделаю‑ ка я кружок и вернусь чуть позже, совершу, пожалуй, ночную прогулку.

– Не самая лучшая идея. Через полчаса я уже поменяю замки.

– Да ты денег потратишь больше, чем за десять поездок…

– Ну ладно, давай договоримся.

– Давай.

– Итак, что ты хочешь взамен ключей?

Поднимаю голову и смотрю на нее насмешливо.

– Ладно, можешь не говорить, хорошо, поднимемся ко мне. Но сразу предупреждаю: ты не дождешься фразы: «что тебе предложить? », как это бывает в хороших фильмах. И сначала отдай мне ключи.

Я открываю ворота, ключи крепко сжимаю в правой руке.

– Я отдам их тебе дома, наверху, а пока позволь мне побыть в роли chaperon[30].

Джин насмешливо улыбается.

– Блин, ты не перестаешь меня удивлять.

– Это ты насчет моего французского?

– Нет. Это я насчет того, что ты просто так бросил мотоцикл.

И входит в подъезд, высоко задрав голову. Я быстро ставлю блокиратор и уже через минуту обгоняю ее. Вхожу в лифт раньше, чем она.

– Синьорина поедет в лифте, или она боится и пойдет пешком?

Она входит в кабину и с уверенным видом встает напротив меня. Встает так близко… слишком близко… Сильна. Потом чуть отодвигается.

– Хорошо. Синьорина доверяет своему chaperon. Какой этаж, синьорина?

Теперь она прислонилась к стенке и смотрит на меня. У нее большущие глаза, она – сама невинность.

– Пятый, пожалуйста.

Она улыбается, ей нравится эта игра. Я резко наклоняюсь, касаясь ее: делаю вид, что никак не могу найти кнопку.

– А, наконец‑ то. Вот пятый.

Она так и стоит, прижавшись к стенке из старого дерева, местами побитого и потертого. Едем молча. Я стою совсем близко к ней, спокойно, без движения. И вдыхаю ее аромат. Чуть отклоняюсь, и мы смотрим друг на друга. Наши лица рядом, Джин чуть моргает, и снова смотрит на меня, не отводя взгляд. Уверенная в себе, дерзкая, ни тени страха в глазах. Я улыбаюсь, ее щеки чуть вздрагивают: легкий намек на улыбку. Потом она наклоняется и шепчет мне на ухо горячим, чувственным шепотом:

– Эй, chaperon…

Дрожь пробегает по моему телу.

– Да? – я смотрю ей в глаза. В них – насмешка.

– Мы приехали.

И быстро проскальзывает мимо меня. Через мгновение она уже на лестничной площадке. Останавливается перед дверью. Подхожу к ней и вытаскиваю ключи.

– Вот. Они не хуже ключей Святого Петра[31].

– Дай сюда.

Мы так любим повторять эту историю про ключи Святого Петра. Я чувствую себя по‑ дурацки, упомянув о них сейчас, в этот момент… непонятно, зачем? Может быть, чтобы просто что‑ нибудь сказать. И вообще, почему мы говорим про них? У Святого Петра, должно быть, был всего один ключ, да и тот, похоже, ему не нужен. Так что же тогда получается, его туда не пускают? Джин проворачивает ключ в последний раз. Я стою наготове: если она попытается не впустить меня, вставлю ногу в дверь. Но Джин меня обвела. Она весело улыбается, любезно открывает дверь.

– Давай, входи, только не шуми.

Пропустив меня, закрывает за мной дверь. Потом обгоняет меня и кричит:

– Эй, я пришла! Есть кто‑ нибудь дома?

Квартирка милая, скромная, не заставленная мебелью, тихая. Несколько фотографий родителей над большим сундуком, другие стоят на комоде у стены. Спокойная квартира, без излишеств, без непонятных картин, разных там салфеточек. Но что удивительно – семь часов вечера, уже солнце зашло, а дома никого нет.

– Везет тебе, легендарный Стэп.

– Хватит уже с этим легендарным… И потом, что значит – везет? По‑ моему, здесь есть кое‑ кто, кому везет, в прямом смысле. Я привез тебя домой, и вот ты в целости и сохранности – аппетитная, с такой круглой попкой…

Я протягиваю руку туда, где у нее заканчивается спина.

– Слушай, хватит, а? Ты похож на заключенного, не видевшего женщин лет шесть и наконец вышедшего на свободу.

– Четыре.

Она смотрит на меня, нахмурившись.

– Что – четыре?

– Я вышел вчера после четырех лет отсидки.

– Да ладно! – она не знает, можно ли принимать мои слова всерьез: смотрит на меня с любопытством и все же решает пошутить: – Само собой, выяснится, что ты ни в чем не виноват… но все‑ таки, что ты сделал?

– Я убил одну девушку, которая пригласила меня к себе ровно в… – я смотрю на часы, – ну, и примерно в это время она решила, что не даст мне…

– Ой, блин… Я слышу шум, это родичи. Черт! – она толкает меня к шкафу. – Залезай сюда.

– Эй, я еще пока тебе не любовник, ты даже не замужем. Какие проблемы?

– Ш‑ ш‑ ш.

Джин закрывает меня в шкафу и выбегает из комнаты. Я сижу в темноте и не знаю, что делать. Слышу отдаленный шум открывающейся и закрывающейся двери. И больше ничего. Тишина. Все тихо. Проходит пять минут. Восемь. Тихо. Я смотрю на часы. Бляха, уже почти десять минут прошло. Что мне делать? Дальше тут сидеть? В общем‑ то ничего и не случилось. Тихо‑ тихо приоткрываю створку шкафа. Выглядываю в щелку. Тишина. Вижу отдельные предметы. Поразительная тишина, во всяком случае, мне так кажется. Вижу край дивана. Открываю дверь пошире. Ковер, ваза, и еще – ее нога, так просто – лежащая на диване. Джин развалилась на диване, прислонив голову к спинке, и курит сигарету. Ей очень смешно.

– Эй, легендарный Стэп, что это ты так долго делал в шкафу? Сам с собой забавлялся? Эгоист!

Бляха, она меня сделала! Выскакиваю из шкафа и пытаюсь схватить ее. Но Джин быстрее меня. Едва погасив сигарету, бросается наутек. Чуть не поскользнулась на ковре, вставшем дыбом под ее ногами, но успевает извернуться и выскакивает за дверь. Два прыжка – и она в своей комнате, на ходу поворачивается и хочет закрыть за собой дверь. Но не тут‑ то было. Я навалился на нее плечом. Джин сопротивляется, но недолго. Скоро она оставляет дверь, прыгает на кровать выставив ноги вверх, пытается защититься от меня. Она брыкает ими в воздухе и хохочет как сумасшедшая.

– Ну прости меня, легендарный Стэп, ой, нет, эпический Стэп, ой, просто Стэп, Стэп и все, чудесный Стэп! Или нет, лучше Стэп, какой ты сам пожелаешь! Я пошутила! Мои шутки хотя бы веселые, не то что твои.

– А что мои?

– Твои – мрачные какие‑ то! Ты убиваешь девушек прямо у них дома. Ну все!

Я скачу вокруг кровати, пытаясь прорвать ее оборону, но она внимательно следит за мной и быстро отбивается ногами, крутясь вокруг своей оси. Делаю обманное движение вправо и набрасываюсь на нее. Я прорвался: она убирает руки и подносит их к лицу.

– Хорошо, хорошо, сдаюсь… мир?

– Конечно, мир.

Она смеется и наклоняет голову набок.

– О’кей…

Слегка улыбаясь, она тянется ко мне. И позволяет себя поцеловать: мягкая, нежная, еще разгоряченная, но уже спокойная. Она позволяет себя целовать и сама целует меня, серьезно и страстно отдаваясь этому всем своим маленьким существом. На секунду открываю глаза и вижу ее лицо, так близко – с таким серьезным, таким старательным выражением. Нет, на этот раз у нее за пазухой не спрятано никаких камней. Закрываю глаза и отдаюсь поцелую. Так мы и парим вверх‑ вниз на одной волне, – наши мягкие языки соприкасаются, мы держимся за руки и то и дело, смеясь, толкаемся и снова сцепляем руки. Губы наши встречаются и пытаются соединится наилучшим образом в этом нежном деле – поцелуе. Вдруг Джин напряглась. Я продолжаю целовать ее. Она извивается всем телом. Что это? Страсть? Она отодвигается.

– О Боже, прости меня, – она не может сдержать смех. – Я больше не могу… ты провел в моем шкафу одиннадцать минут и тридцать две секунды, не могу забыть. Блин, небылица какая‑ то… ой, прости меня, прости, пожалуйста.

И она вскакивает с кровати, прежде чем я успеваю ее схватить.

– Но зато, если это может тебя утешить, целуешься ты классно.

Все так же лежа на кровати, опираюсь на локоть и смотрю на нее. Трудно найти такую хорошенькую, да еще и забавную, и остроумную девушку. Вообще‑ то нет, я ошибся. Такую забавную, остроумную и такую красивую. Нет, я снова ошибся. И такую… красавицу… Но я ей всего этого не говорю.

– Знаешь, что самое интересное? Что мы какое‑ то время будем каждый день работать вместе, и поскольку все всегда возвращается к человеку, я там тебя накажу.

– Ах, молодец какой! Ты прибегаешь к самому подлому оружию – ты мне угрожаешь… хорошо же! Так что ты хотел? Чтобы я показала тебе дом, предложила что‑ нибудь выпить… Все как положено? Легко! – она переходит на фальцет.

– Что ты хочешь, Стефано? Аперитив? Может, еще и картошечки фри…

И притворно смеется:

– Ха‑ ха!

– Слушай, ты бы классно сошла вместо картошечки.

У нее все тот же фальцет.

– Ой, поверить не могу, ну и шуточка! Как у Вуди Аллена в лучшие его годы…

– Да, особенно после секса с притворщицей кореянкой!

– Ну почему ты всегда такой душный? Ты не думаешь, что бывают просто влюбленные? Знаешь, такое случается.

– Конечно, в сказках, почти во всех, так ведь?

– Во всех!

– Ты их, наверное, хорошо знаешь.

– Да. И я решила прожить свою жизнь как в сказке. Которая еще пока не написана. Я сама придумываю каждый шаг, каждое мгновение, я сама пишу свою сказку.

Я предпочитаю не отвечать. Осматриваюсь вокруг. Несколько плюшевых игрушек, фото Эле, по крайней мере, мне так кажется, еще две какие‑ то девушки и два‑ три офигенных парня. Она замечает мой взгляд.

– Это рекламные модели. Мы вместе работали, ничего больше.

Она все понимает, эта Джин.

– Да тебя никто ни о чем не спрашивает.

– Я видела, что тебя это зацепило.

– Да совсем нет, мне это слово незнакомо.

– А, да, я совсем забыла, ты у нас кремень. Брр, страшно даже!

Я встаю и обхожу комнату.

– Ты знаешь, что о женщине можно все рассказать, посмотрев ее шкаф? Покажешь мне?

– Нет!

– Чего ты боишься, там скелет? Мама дорогая! Ой, да сколько же у тебя одежды? И вся новехонькая! Есть даже с неоторванными ярлыками. И все известных марок, синьорина! Да у тебя не только фигура…

– Ну и дурак же ты! До чего ты простой. За всю эту одежду я не плачу ни копейки.

– Ах да, ты лицо какого‑ нибудь дома моделей.

– Нет, я пользуюсь сайтом Yoox. Заказываю одежду по интернету. Там есть самые известные марки. Выбираю все, что захочу, заказываю и получаю на дом. Ношу вещи несколько дней, не снимая этикетку и стараясь не испортить. Потом в течение десяти дней я их им отсылаю назад, и пишу, что мне не нравится, размер не совсем подходящий.

Перебираю вещи дальше. Там есть все: топ от Cavalli и Costume National, юбка‑ миди от Jil Sander, юбки от Haute, две сумки D& G, светлый кашемировый свитер от Alexander McQueen, пальто Moschino, забавный клетчатый пиджак Vivienne Westwood, блузка Miu Miu, джинсы Miss Sixty Luxury…

– Зашибись фирмы.

– Ну да.

Во дает. Красивая, забавная, лишенная предрассудков. Она знает, как жить на широкую ногу. Гляньте‑ ка, что придумала. Эта девушка дружит с головой. Пользоваться сайтом Yoox, чтобы одеваться по моде, все время в разное, и при этом не тратя ни копейки! Она мне нравится.

– Ну, что ты застыл? У тебя такое выражение лица… О чем ты думаешь?

Она берет что‑ то со стола и наводит на меня.

– Эй, улыбнись, кремень! – это полароид. Только я успеваю сделать веселое лицо, как она щелкает фотоаппаратом. – Давай, ты хорошо получишься на фоне этих двух моделей. Они, конечно, не пережили того, что пережил ты, но им будет приятно побыть немного рядом с «легендой»!

– Да, как двум преступникам по сторонам от распятого Христа.

– Ну, такое сравнение немного рискованное.

– Да, но они тоже именно так прославились.

– Ну, уж они‑ то точно не были счастливы. Они туда попали не из‑ за любви.

Я выхватываю у нее полароид и снимаю ее тоже.

– И я хочу!

– Стой! Я плохо получаюсь на фотографиях!

Я делаю снимок и прячу свежую фотографию.

– Плохо получаешься на фотографиях? А вживую?

– Идиот, кретин, отдай.

Она всеми способами пытается выхватить ее у меня. Слишком поздно. Я сую ее себе в карман куртки:

– Если не будешь вести себя хорошо, если попробуешь хоть кому‑ нибудь рассказать историю про шкаф, увидишь афиши со своей физиономией по всему Риму.

– Ну ладно, мог бы просто сказать!

– А это что еще за табличка? – я показываю на листок с расчерченными графами по дням, неделям и месяцам и с названиями спортивных залов.

– Это? Это спортзалы Рима, видишь, день за днем. Они поделены на преподавателей, занятия и районы. Понял?

– Да и нет.

– Блин. Стэп, да какая же ты легенда? Смотри, все просто. В каждом зале – пробный урок. Каждый день – в новом месте, а их больше пятисот в Риме, из тех, что не слишком далеко. Хочешь бесплатно позаниматься?

– То есть, например, завтра…

Я смотрю в таблицу, провожу пальцем по строчке, как при игре в морской бой.

– Занимаешься в Урбани и ни копейки не платишь.

– Ну, наконец‑ то дошло. И так далее! Эту систему я придумала. Сильно, да?

– Да, типа заправки с замком.

– Ну. Все это мои придумки, они входят в великий учебник для экономных людей. Неплохо, скажи? Ой, посмотри, как ты хорошо получился.

Эта фотография вышла четче.

– Дай, я поставлю ее вместе с этими. Ты тут с нормальным лицом. Слушай, а ты заинтересовался моей таблицей. Что, «легенда» тоже хочешь тренироваться на халяву? Понятно… давай я тебе тоже сделаю такую, отступлю на один день, и ты будешь ходить, не рискуя встретить меня.

– Мне не нужно.

– Такой богатый?

– Да куда там! Просто спортзалы меня используют как рекламу!

– А, да, конечно! А я‑ то дура… Ну ладно, визит закончен. Я тебя провожу, потому что сейчас вернутся родители. Или ты снова хочешь спрятаться в шкафу? Опыт у тебя есть.

Она обходит меня и смотрит насмешливо.

– Да не дергайся ты. Я же сказала, что никому не расскажу.

Она провожает меня до двери, и мы стоим молча. Потом она говорит:

– Слушай, давай не будем усложнять расставание. Пока, таксист, увидимся еще?

– А как же?

Я хотел бы еще что‑ то сказать. Но я и сам толком не знаю, что именно. Что‑ то хорошее. Иногда, если слов не найти, лучше сделать так: я притягиваю ее к себе и целую. Джин немного сопротивляется, но тут же сдается. Мягкая, как тогда. Нет, даже еще мягче. Слышу чей‑ то голос за спиной.

– Эй, извините! Но вы прощаетесь прямо в дверях…

Это брат, Джан‑ Лука. Он только что вышел из лифта. Джин немного смущена и недовольна.

– Ты как всегда вовремя.

– Да, на этот раз я виноват! Молодец сестренка. Слушай, Стэп, доставь мне удовольствие. Между поцелуями давай ей шлепок.

И пройдя между нами, он входит в квартиру. Джин тут же бьет меня в грудь кулачком.

– Так я и знала: с тобой всегда одни только проблемы.

– Ай! Теперь я виноват.

– А кто же еще? Один поцелуй, еще один, еще один! Ты что, не можешь устоять? Ты уже так подсел на меня? Ну и ну…

И она захлопывает передо мной дверь. Улыбаясь, сажусь в лифт. Через минуту я уже стою внизу.

* * *

Джан‑ Лука входит в комнату Джин.

– Классный Стэп, так вы теперь официальная пара?

– О чем ты? И потом – чем это он классный?

– Ну, вы все время целуетесь.

– Один поцелуй и можно понять…

– Два, насколько я сумел подсчитать.

– Ты что, и здесь все подсчитываешь? Как в избирательной комиссии, где ты подзарабатываешь?

– Но это же политика.

– Стэп, похоже, такая же никчемная вещь.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что такой, как он, не вызывает у меня доверия: он симпатичный, даже забавный, но как знать, что под этим скрывается…

– И это говоришь ты?

– Конечно, Лука. По поцелую можно сказать все о человеке. А он… он странный.

– То есть?

– Он неуступчивый, недоверчивый, а когда человек не доверяет другим, это значит, что он сам не достоин доверия.

– Может быть.

– Да, так оно и есть.

Джан‑ Лука выходит и, наконец, оставляет меня одну. О’кей. Хватит. Теперь мне надо все обдумать. Я мотаю головой и встряхиваю волосами. Джин, прошу тебя, приди в себя. Быть не может, что ты потеряла голову из‑ за мифа, из‑ за легенды. Стэп не для тебя. Проблемы, разборки, и еще неизвестно, какое прошлое у него за плечами. И потом, ты обратила внимание? Каждый раз, когда ты его целуешь, в самый прекрасный момент, в самый фантастический, в самый сказочный, всегда приходит Лука, твой брат. Что это? Знак судьбы, святой, посланный из рая, чтобы не дать тебе попасть в ад, твой спасательный круг? Или это просто невезуха? Блин, мы могли бы часами продолжать целоваться. Как он целуется. Как целуется. Как описать… даже не могу выразить! В поцелуе – все. Поцелуй – это правда о человеке. Без всяких стилистических упражнений, без лишних слов, без умничания.

Естественность, лучше нее нет ничего на свете. Он целуется именно так, как мне нравится. И не надо ничего представлять, просто не надо останавливаться. Уверенно, мягко, спокойно, неторопливо, с удовольствием, без какой‑ то особой техники, со вкусом. Можно так сказать? С любовью. О Боже! Нет, только не это. Пошел ты в задницу, Стэп!

– Привет, Па!

– Стефано, куда ты пропал? Как в воду канул.

– Уф‑ ф… – Я обгоняю его и захожу в кухню. – Знаешь, какое самое первое правило учат в Америке?

– Да. Хочешь жить – умей вертеться.

– Молодец. А второе?

– Вот этого я не знаю.

– Fuck you!

Я вхожу в комнату и закрываю за собой дверь.

– Вот видишь, все‑ таки кое‑ что из английского ты неплохо усвоил, молодец. Надеюсь, на этом твои познания не заканчиваются.

Не удостоив Паоло ответом, я падаю на кровать. Именно в эту минуту раздается звонок домофона. Выскакиваю из комнаты. Паоло уже вышел из гостиной и идет брать трубку.

– Я отвечу.

Едва не вырываю трубку у него из рук. Он озадачен.

– Не понял. Это мой дом, ты мой гость, а ведешь тут себя по‑ хозяйски.

Смотрю на Паоло зло, потом улыбаюсь.

– Пожалуй, я буду у тебя управляющим.

Раздается еще один звонок. Нажимаю на кнопку, сердце стучит громко‑ громко.

– Привет, это Стэп? – Голос женский. Стук сердца усиливается. – Это Паллина!

– Да, это я. Пришла проведать?

– Хочу посмотреть твое новое жилище. А потом приглашаю тебя на local‑ tour.

– Насчет последнего не уверен. О’кей, поднимайся. Шестой этаж.

Нажимаю кнопку, чтобы открыть дверь. Паоло смотрит на меня и улыбается.

– Женщина?

Киваю.

– Хочешь, я исчезну? Закроюсь в комнате и притворюсь, что меня нет?

Мой брат. Ну что он может понять, что он обо мне знает?

– Это Паллина, подруга Полло.

Он молчит. Похоже, огорчился.

– Извини.

Паоло уходит в свою комнату. Мой брат. Ну и тип, человек не от мира сего. Тут он ничуть не изменился. Звонок. Иду открывать дверь.

– Эй!

– Блин, Стэп! – Паллина бросается мне на шею и крепко обнимает. – Никак не поверю, что ты вернулся.

– Если будешь это повторять, уеду обратно.

– Ну ладно, прости, – Паллина раздевается. – Покажи мне квартиру.

– Пойдем.

Закрываю дверь и, обогнав ее, начинаю показывать комнаты.