Эллен Шрайбер 2 страница

— Мне нужно, чтобы ты съездила со мной в одно место, — сказала я подружке.

— Куда?

— Я собираюсь навестить свою тетю Либби и хочу, чтобы ты поехала со мной! — возбужденно выпалила я.

— В эти выходные? Мне придется спросить родителей.

— Нет, не в выходные. Я уезжаю завтра после обеда.

— Мэтт попросил, чтобы я после школы посмотрела его матч.

— Ты же только что начала с ним встречаться! — возразила я.

— А я думала, что ты будешь рада за меня, собиралась попросить тебя прийти.

От одной только мысли о том, чтобы посмотреть футбольный матч, хотелось рвать и метать, но при виде сияющей Беки я поняла, что веду себя эгоистично.

— Я рада за тебя, но...

— А может быть, поехать в другое время? — спросила она. — В нашем распоряжении все весенние каникулы. Мы можем провести их с Мэттом и Александром.

Спорить не имело смысла. Завтра Беки пойдет смотреть на игру Мэтта, а я двинусь на поиски Александра. Никакие просьбы не заставят нас передумать. Мэтт теперь бросил своего лучшего друга, моего злого гения Тревора, который не давал мне проходу с детского сада. Он может все свое время проводить с Беки. Ей можно только позавидовать, ведь ее парень никуда не исчезает.

— А чем важна эта поездка? — спросила подружка.

— Это страшная тайна.

— И что это за тайна? — поинтересовался Мэтт, незаметно подошедший сзади.

— Что ты здесь делаешь? — вздрогнув, спросила я. — Мы, между прочим, секретничаем.

— Мы с Беки собираемся пойти в зал игровых автоматов. Здесь у нас назначена встреча.

Ну вот, мало того что я теряла возлюбленного из-за его принадлежности к потустороннему миру, так еще и лучшая подруга не хотела быть со мной из-за какого-то там пинбола именно тогда, когда она мне позарез понадобилась.

— Мне пора, — сказала я, собравшись уходить.

— Так что же у тебя за страшная тайна? — снова спросил Мэтт. — Было бы здорово для разнообразия послушать что-нибудь новенькое, а не дурацкие выдумки Тревора.

Я уставилась на счастливую парочку с их телячьими влюбленными глазами.

— Тревор был прав. Стерлинги действительно вампиры, — нечаянно вырвалось у меня.

Они уставились на меня, будто на ненормальную, а потом дружно рассмеялись. Я тоже посмеялась, а потом пошла собираться. Я набила чемодан черными шмотками и, не зная точно, к чему готовиться, на всякий случай положила в контейнер головку чеснока, пудреницу Руби и газовый баллончик. Чтобы успокоить нервы, я открыла свой дневник «Оливии Изгнанницы»[6] и записала в него перечень положительных качеств ухажера-вампира.

1. Он твой на целую вечность.

2. Он всегда может бесплатно летать.

3. Можно сэкономить сотни долларов на свадебных фотографиях.

4. Не придется тратиться на средство для мытья зеркал.

5. От него никогда не будет разить чесноком.

Я открыла дверь в комнату брата. Билли что-то печатал, его тонкие пальчики бегали по клавиатуре.

— Что нужно? — буркнул он, когда я заглянула к нему.

— Ничего мне не нужно. Это я тебе кое-что принесла, прихватила сегодня после школы в «Городе софта». Говорят, это новейшая версия. Я показала брату «Маньяков рестлинга-3».

— Ты стянула это?

— Конечно нет. Может, я и с приветом, но не ворую!

Билли потянулся к игре, но я не выпустила ее из рук.

— Но взамен мне тоже кое-что нужно.

Братец закатил глаза.

— Я так и знал!

— Самый пустяк.

— Дать ответы на какой-нибудь тест? — предположил он.

— На сей раз нет.

— Написать реферат?

— Пока нет.

— Тогда что?

— Мне нужно поддельное удостоверение личности, — прошептала я.

— Неужели тетя Либби собирается взять тебя на попойку?

— Да ты что, нет, конечно. Мне просто нужны документы, а водительские права, сам знаешь, я получу только через несколько месяцев.

— Тогда воспользуйся ученическим билетом.

— Нужно, чтобы мне было восемнадцать!

Я чуть было не сорвалась на крик, но спохватилась и сделала глубокий вдох.

— Да зачем это надо? Мама с папой убьют тебя! Ты слишком мала, чтобы выпивать.

— Я не собираюсь выпивать, просто хочу потусоваться.

— А что скажет Александр, если узнает, что ты задумала тусоваться без него?

— Я надеюсь с ним там встретиться, — прошептала я.

— Я так и знал! На самом деле тебе плевать на свою любимую тетю Либби, — произнес он передразнивающим тоном.

— Ну пожалуйста! — Для пущей убедительности я помахала у него перед носом диском. — Сделаешь?

— Нет, но я знаю того, кто может это сделать.

В первый раз в жизни я проводила брата в школу, ту, в которой сама училась в младших классах. Надо же, здание из красного кирпича, лужайка перед ним и площадка для игр выглядели на удивление меньше, чем в мое время.

— Я прогуливала уроки и пряталась вон там, — сказала я, указав на маленький сарайчик, в котором хранилось спортивное снаряжение.

— Я знаю, — сказал Билли. — Там на стене нацарапано «Рэйвен была здесь».

— Наверное, я прогуливала чаще, чем мне казалось, — ухмыльнулась я.

Здесь, на лужайке, среди галдящей детворы, я почувствовала себя настоящей готической великаншей. Я думала, что братец сговорился с кем-то из учителей, однако у входа нас встретил одиннадцатилетний рыжеволосый вундеркинд по имени Генри.

— Что тебе требуется, чтобы изготовить поддельное удостоверение? — спросила я его. — Это очень трудно?

Приятель Билли уставился на меня так, будто в жизни не видел так близко настоящую девочку. — Ты можешь пялиться на мою фотографию после того, как ее сделаешь, — пошутила я.

— Чеши за мной, — сказал он.

В коридоре нас остановила миссис Хэнли, моя учительница математики в шестом классе.

— Рэйвен Мэдисон! Как ты выросла!

Очевидно, она была уверена в том, что я окажусь в исправительной колонии для несовершеннолетних правонарушителей или меня сплавят в школу-интернат. Она уставилась на нас с братом, явно удивляясь тому, как два таких разных человеческих существа могут иметь одних и тех же родителей.

— Удивительно, мне даже в голову не приходило, что Билли твой брат, — призналась учительница.

— Понимаю. Мне это и самой удивительно.

— Что ж, кое-что совсем не изменилось, — сказала она и отошла, но все время оглядывалась, как будто увидела привидение.

Понятно, кто будет главной темой для обсуждения в учительской, рядом с микроволновкой.

Мы остановились возле шкафчика Генри. Только он один был защищен цифровым замком, прилаженным к гаражному пневматическому устройству для открывания дверей. Генри набрал код, и шкафчик со щелчком открылся. Внутри красовались диски с играми, всяческая электроника, справочники и пособия по программированию. Все это было аккуратно разложено по полочкам прямо как в компьютерном магазине.

Генри вытащил цифровую камеру, которая была спрятана под одной из полок.

— Идем.

Я завернула за ними за угол. Мы подошли к компьютерному кабинету, но он был заперт. Сердце мое упало.

— Такого не может быть! Разбей окно, если нельзя по-другому, — сказала я шутливо.

Продвинутые недоросли посмотрели на меня как на чокнутую. Генри сунул руку в задний карман хлопчатобумажных штанов, извлек потертый коричневый кожаный бумажник, открыл его и вытащил кредитную карточку. Он вставил карточку в дверь, слегка покачал ее, и в ту же секунду дверь открылась.

— Мне по душе твой стиль, — улыбнулась я.

Через двадцать минут я рассматривала удостоверение личности восемнадцатилетней Рэйвен Мэдисон.

— Я неплохо выгляжу для своих лет, — сказала я, подмигнула ребятам и отправилась домой.

— Мама, я же не в Сибирь еду, вернусь через два дня.

Мы сидели на городской остановке междугороднего автобуса, рядом с кондитерской Ширли. Когда автобус пискнул и остановился у обочины перед несколькими другими молодыми людьми из нашего городка, собиравшимися поехать пораньше на весенние каникулы, мама попыталась задушить меня поцелуями.

Когда автобус отъехал, я помахала ей со своего места у последнего окна и слегка занервничала. Это была моя первая самостоятельная поездка. Я даже не знала, суждено ли мне вернуться в Занудвилль, откинулась назад, закрыла глаза и стала представлять себе, как изменится моя жизнь, если я стану подругой вампира.

Я вообразила себе, что Александр ждет меня на автобусной остановке Хипарьвилля. Он стоит под дождем в облегающих черных джинсах и светящейся в темноте рубашке «Джек Скелетон», с букетиком черных роз в руке. Когда он увидит меня, его бледное лицо порозовеет, оживится. Он возьмет мою руку в свою, склонится ко мне, одарит долгим поцелуем и увезет в своем отреставрированном старинном катафалке с изображением пауков и паутин. Все это будет происходить под аккомпанемент тяжелого металла, льющегося из динамиков.

Мы припаркуемся перед его заброшенным замком и поднимемся по скрипучей винтовой лесенке, ведущей в заброшенную башню. Стены древнего замка будут увешаны черными кружевами, а скрипучие деревянные полы — усыпаны лепестками роз. Миллион свечей будет мерцать по всей комнате, узкие средневековые окна которой едва пропускают лунный свет.

«Я больше не могу без тебя», — скажет Александр, наклонится ко мне и прильнет губами к моей шее. Я почувствую легкий нажим. У меня закружится голова, тело обмякнет в его объятиях. Мое сердце забьется сильнее, как будто оно будет работать за нас обоих. Краешком глаза я увижу, как Александр с гордостью поднимает голову.

Он мягко опустит меня. Я почувствую легкое головокружение, покачнусь, схвачусь рукой за кровоточащую ранку на шее, и кровь тоненькой струйкой потечет по моему запястью. Кончиком языка я ощупаю два остроконечных клыка.

Он растворит окно башни, откуда откроется вид на спящий городок, и я увижу то, чего никогда раньше не видела, например улыбающихся духов, проплывающих над домами. Александр возьмет меня за руку, и мы устремимся в ночное небо, будем летать над сверкающими огнями города, под мерцающими звездами, как пара готических эльфов.

От мечтаний меня оторвал не звук колоколов, возвещавший о моем прибытии в потусторонний мир, а гудок, предупреждавший о приближении поезда. Наш автобус остановился перед железнодорожным переездом.

Дошколенок, сидевший через проход от меня, при виде черного локомотива запрыгал от восхищения.

— Чух-чух-чух! — воскликнул он и громко заявил своей маме: — Хочу быть машинистом.

Я тоже уставилась на машиниста, помахавшего синей фуражкой, когда поезд тронулся с места. За локомотивом потянулась унылая вереница старых, обшарпанных товарных вагонов, размалеванных граффити. Мне вдруг пришло в голову, что, возможно, я в чем-то похожа на этого карапуза, размечтавшегося о сказочной жизни машиниста. Ему невдомек, что работа эта трудная, нудная, а зарплата не так уж велика. Не исключено, что мои мечты о красивой вампирской жизни еще более далеки от реальности.

Мне предстояло вступить в неизвестный мне мир, зная только одно. Я должна найти Александра.

Официальный приветственный плакат на въезде в городок тети Либби должен бы гласить: «Добро пожаловать в Хипарьвилль — только не в штанах для гольфа». Маленький городок представлял собой насыщенную энергетикой мешанину стильных кофеен, антикварных магазинчиков и кинотеатров авторского фильма. Публика там подобралась еще та — защитники окружающей среды, помешанные на экологически чистых продуктах, фанаты всех направлений альтернативного искусства, готы, панки, короче говоря, кто угодно. Здесь, похоже, привечали всех. Можно было понять, почему Александр и Джеймсон решили сбежать именно в этот городок. С одной стороны, это не так уж далеко от Занудвилля, а с другой — среди всей этой разномастной публики легко затеряться кому угодно.

Можно было только представить себе, как сложилась бы моя жизнь, случись мне расти в городке, где меня не подвергали бы остракизму, а напротив, относились бы к моим странностям с пониманием. Я могла бы значиться в списке самых желанных гостей на ночных пятничных вечеринках в домах с привидениями, была бы названа королевой Хеллоуина и получала бы только отличные оценки на уроках по историческим надгробиям.

В шестидесятые годы отец и тетя Либби были хиппи. Потом отец преобразился в успешного профессионала, а Либби сохранила верность идеалам юности и внутренним убеждениям. В университете она изучала театральное искусство, теперь же, поселившись в Хипарьвилле, работала официанткой в вегетарианском ресторане, чтобы было чем оплачивать свои театральные увлечения. Тетушка постоянно участвовала в авангардных постановках, которые устраивались где-нибудь в гаражах или ангарах. Когда мне было лет одиннадцать, родители сводили меня на ее выступление. Мне показалось, что оно продолжалось вечность. Все это время она расхаживала по сцене и рублеными фразами вещала о том, как дерево пускает побеги.

То, что по прибытии в Хипарьвилль Александр меня не встретил, меня, конечно, не удивило, а вот то, что этого не сделала тетя, вызвало некоторую растерянность.

«Надеюсь, она опаздывает не из-за того, что ее вызывают на поклоны», — подумала я, стоя на автобусной остановке под жарким солнцем рядом с моим чемоданом. Наконец на парковку вырулил ее видавший виды желтый антикварный «жучок».

— Ты стала такая взрослая! — воскликнула тетушка Либби, выйдя из своей машины и крепко меня обняв. — Но одеваешься по-прежнему. Я на это и рассчитывала.

У тети Либби были каштановые волосы и моложавое лицо, украшенное переливчатыми пурпурными тенями для глаз и розовой помадой. Она носила красные висячие хрустальные сережки, небесно-голубой сарафан в белый горошек и бежевые сандалии «Найроби».

Я буквально ощутила ее душевное тепло. Хотя наши вкусы различались, между нами сразу возникла духовная связь. Словно сестры, мы принялись болтать о моде, музыке и кинофильмах.

— «Целующиеся гробы»? — спросила она, когда я сказала ей, какой фильм недавно смотрела. — Это типа «Шоу ужасов Роки Хорора»[7]? Помню, что ходила на полуночный показ с танцами в проходах. Не оттуда ли вот эта мелодия?

Тетя Либби запела. Прохожие бросали на нас странные взгляды.

— Нет, «Целующиеся гробы» не мюзикл, — прервала я тетю, пока она не получила повестку в суд за нарушение общественного порядка.

— Ну и ладно. Что ж, я могу сводить тебя в одно замечательное местечко, — затараторила она, свернула за угол и вывела меня прямиком на бутик «Лучшее для готов».

— Bay! — воскликнула я, указав на пару лакированных башмаков и рваный вязаный свитер.

Разумеется, все это было черным.

— Я такой магазин только в Интернете видела.

Судьба в лице тети завела меня в готический рай, и он был прекрасен! Тут тебе и футболки с портретами «Злобных викка»[8], и комиксы «Хэлло, Бэтти», и временные татуировки.

Ко мне подошла продавщица с многочисленными пирсингами, с волосами цвета фуксии, в черных шортах поверх черных леггинсов, на каблуках высотой в три дюйма, вся такая под Мэри Джейн[9], в серой рабочей рубахе с надписью «Боб». У нас в Занудвилле такую стильную особу можно было увидеть только по спутниковому телевидению. И встретила она меня не по-нашему. Если в родном городе на меня вообще не обращали внимания или видели во мне потенциальную воровку, то она приветствовала меня как кинозвезду в бутике на Беверли-Хиллз.

— Чем могу служить? У нас тут уйма всякой всячины.

Я принялась резво носиться за ней по магазину, пока не выдохлась, ошалев от разнообразия готских шмоток и атрибутики.

— Если нужно что-то еще, спрашивай, не стесняйся, — сказала продавщица.

Мои руки уже были заняты чулками в сеточку, черными сапогами до колена и сумочкой «Оливия Изгнанница». Либби присматривалась к черной футболке с надписью «Вампир».

Я почувствовала боль в сердце и комок в горле.

— Я куплю ее для тебя, — настояла Либби и положила футболку на прилавок у кассы.

В другой ситуации при виде такой прикольной вещицы я запищала бы от восторга, но сейчас она лишь напомнила мне об исчезновении Александра.

— Не нужно.

— Нужно. Я ведь твоя тетя. Мы возьмем это, — сказала она и подала клерку обновку и свою кредитку.

Я сама держала в руках охапку готских вещиц, и все они напоминали мне об Александре.

— Ничего брать не стану, — сказала было я, но тут же подумала о том, как эротично выглядела бы в сапогах и черных чулках в сеточку, случись мне его найти.

— Мы и это возьмем, — сказала тетя, словно прочитав мои мысли, и передала клерку покупки.

Тетя Либби жила на крохотной улочке, обрамленной деревьями и застроенной двумя рядами одноквартирных домишек постройки сороковых годов прошлого века — резкий контраст моему современному пригородному дому и большинству домов Занудвилля. Ее квартира с одной спальней была маленькой, но уютной, пронизанной богемным духом. Гостиную украшали цветастые коврики, подушки и плетеные стулья, а в воздухе витал запах лаванды. На стенах висели итальянские маски, а с потолка свисали китайские фонарики.

— Можешь расположиться здесь, — сказала тетя Либби, указав на хлопчатобумажный тюфяк с разноцветным орнаментом, лежавший в гостиной.

— Спасибо, — сказала я, возбужденная новизной обстановки. — Спасибо, что разрешила мне пожить у тебя.

— Я так рада, что ты приехала! — ответила тетя.

Я поставила чемодан и бросила взгляд на часы «Пинк Флойд», висевшие над антикварным декоративным камином, на котором стояли незажженные свечи. До заката оставалось лишь несколько часов.

Пока я распаковывала чемодан, Либби налила мне морковного сока.

— Ты, наверное, проголодалась? — послышался ее голос из крохотной кухни, оформленной очень стильно. — Хочешь авокадо?

— Конечно, — сказала я и плюхнулась за ее видавший виды желтый обеденный стол с бисерным держателем салфеток и вихляющими ножками. — Ручаюсь, сегодня вечером у тебя жаркое свидание, — намекнула я, когда она увенчала мой сэндвич проростками зерен.

— А разве отец не говорил тебе? Может быть, он хотел устроить сюрприз?

— А что он мог мне сказать? — спросила я, представляя себе, как Либби вручает мне ВИП-пропуск в «Гроб-клуб».

— У меня сегодня шоу.

Шоу? Я проделала весь этот путь до Хипарьвилля вовсе не для того, чтобы просидеть три часа в гараже.

— Между прочим, мы выступаем в самом центре города, — с гордостью заявила тетушка. — Сегодня вечером у нас частное представление для почтенных горожан, так что прости, ты будешь там единственная дама без седины в волосах, но я уверена, что тебе это понравится.

Она схватила конверт, прижатый к холодильнику радужным магнитиком. Либби открыла конверт, извлекла билет и протянула его мне. Надпись гласила, что местная труппа представляет спектакль под названием «Дракула».

Эта самая труппа выступала в здании бывшей начальной школы. Уборная актрис располагалась в классной комнате, в которой все еще пахло ластиками, а большие окна были закрыты тяжелыми шторами. На месте классной доски красовались зеркала, а там, где когда-то было место учителя, располагался длинный туалетный столик, уставленный коробочками грима, цветами и поздравительными карточками.

Тетя Либби накладывала грим и втискивалась в белое викторианское платье, а я крутила глобус, забытый в углу, пока мой ноготь, окрашенный черным лаком, не остановился на Румынии. Конечно, в любых других обстоятельствах я с удовольствием посмотрела бы «Дракулу». Я каждый вечер ходила бы смотреть мою тетушку. Она немолода, с этим не поспоришь, но наверняка убедительна в любой роли. Я непременно заказывала бы места в первом ряду. Но зачем мне смотреть на поддельного Дракулу, если можно увидеть настоящего, попивающего «Кровавую Мэри» в «Гроб-клубе», чуть дальше по улице?

— Пять минут! — напомнил сценический менеджер из коридора.

Я обняла Либби и пожелала ей ни пуха ни пера. Хотелось верить, что она не заметит моего отсутствия во время спектакля, но это было далеко не самое главное, что беспокоило меня, когда я спешила по проходу к заднему выходу из театра.

Я потянула за рукав пожилого капельдинера, который выглядел так, будто и сам был из нежити, и спросила:

— Как пройти в «Гроб-клуб»?

У некоторых людей вся жизнь уходит на то, чтобы найти свою вторую половинку. У меня было всего полтора часа, чтобы найти свою.

Я свернула за угол и впервые в жизни увидела нечто невероятное. Более дюжины молодых готов ждали, выстроившись в очередь. Их черно-белые шевелюры стояли торчком. Все нацепили на себя длинные бесформенные накидки с капюшонами, черные сапоги до колен и платья в стиле Мортиции Аддамс. Губы, щеки, языки, лбы парней и девчонок были в пирсингах с металлическими заклепками и цепочками. Татуировки с изображением летучих мышей, колючей проволоки и эзотерических символов покрывали их руки и ноги, грудь, спину, короче, все, что было видно. Над очередью, состоявшей из готов потустороннего вида, на стене здания, сложенного из черного кирпича, красовались очертания двух гробов, очерченных красным неоном.

Поскольку терпение не входило в число моих достоинств, я влезла перед девушкой, которая завязывала тесемки корсета на своем средневековом наряде.

Двойник Мэрилина Мэнсона, стоявший передо мной, обернулся.

— Ты отсюда?

— Навряд ли кто-либо из нас отсюда, если ты понимаешь, что я имею в виду, — с многозначительным видом сказала я.

— Я Примус. — Он протянул руку.

Ногти у него были длиннее моих.

— Я Рэйвен, — ответила я.

— А я Отрава, — буркнула девушка в обтягивающем черном платье в красную полоску.

Очередь между тем продвигалась. Примус и Отрава предъявили свои удостоверения и скрылись внутри клуба. Вышибала в футболке «Носферату» внимательно посмотрел на меня, загораживая черную деревянную дверь в форме гроба.

Я гордо предъявила свое удостоверение, но когда охранник, похожий на демона, начал его изучать, моя уверенность испарилась, а сердце забилось.

— Такое впечатление, что этот документ тебе выдали вчера.

— Нет, — ухмыльнулась я. — Только сегодня.

Физиономии вышибалы расплылась в улыбке, потом он рассмеялся.

— Я не видел тебя здесь раньше.

— Неужели не помнишь меня с прошлого раза? Я была девушкой в черном.

Вышибала снова рассмеялся, шлепнул на мою руку штампик в виде летучей мыши и намотал мне на левое запястье пластиковый браслет в виде колючей проволоки.

— Ты одна здесь? — спросил он.

— Я надеюсь встретить друга. Немолодой лысый чувак в сером плаще. Он был здесь недавно. Ты видел его?

Вышибала пожал плечами.

— Я обращаю внимание только на девчонок, — сказал он с улыбкой. — Но если он не появится, то имей в виду, я кончаю работу перед рассветом, — добавил он, дал мне пройти и открыл дверь в форме крышки гроба.

Я ступила внутрь и очутилась в темной, умопомрачительной преисподней, битком набитой народом и здорово продымленной. Мне пришлось подождать, чтобы освоиться в темноте.

Клубы тумана из сухой углекислоты проплывали над публикой, как крохотные привидения. Цементные стены были с помощью распылителя небрежно выкрашены в черный цвет, на котором неоном выделялись гробики. С потолка свисали бледные манекены с огромными перепончатыми крыльями как у летучих мышей. Некоторые из них были затянуты в кожу, другие — в викторианские костюмы или еще более старинные платья. Двери в туалеты представляли собой гигантские надгробия, на одном из которых была надпись «Чудовища», на другом — «Упыри». Бутылки, торчавшие на заднике бара, обвивала паутина, на табличке, висевшей под разбитыми часами, значилось:

«Чеснок воспрещен».

Рядом с танцполом на складных столах был разложен блошиный готический мини-рынок. Член вампирского клуба мог приобрести здесь любую вещь от накладных зубов до образцов татуировок. Тут же гадали на картах Таро. Над танцполом нависал балкон, на который можно было подняться по винтовой лесенке.

На шеях членов клуба болтались амулеты, наполненные кровью. Они скалили вампирские клыки, но казались сборищем безобидных прикольных готов. Возможно, среди них попадались и настоящие чокнутые. Если мне повезло, то где-то тут, среди всей этой разношерстной публики, шастали и настоящие вампиры.

Из динамиков звучала тяжелая музыка. Я проходила мимо завсегдатаев и ловила на себе хмурые взгляды, но вовсе не того рода, к каким привыкла у себя в Занудвилле. Ничего подобного, здешние готы всех направлений и стилей разглядывали меня так, будто я была готической Пэрис Хилтон, расхаживающей по средневековому подиуму. Даже девушки в крохотных топиках с надписью «Грех», выставлявшие напоказ впалые животики с многочисленными пирсингами, рассматривали меня так, будто я вторглась на их территорию. Мне показалось, что любая другая одиночная особь женского пола с черными тенями для глаз и в обтягивающем черном платье представляла для них угрозу.

Я нервно потрогала свои волосы цвета воронова крыла, стараясь быть осторожной со всеми теми, с кем случайно встречалась взглядами. Может, это настоящие вампиры, которые почуяли запах смертной, или, наоборот, готы, которые ищут всамделишного упыря?

Я протиснулась к бару, где длинноволосый бармен с накрашенными губами и с тенями для глаз наливал какой-то красный напиток в бокал для мартини.

— Что хочешь? — спросил он. — Кровавое пиво или коктейль «Казнь»?

— Мне бы «Казнь», но без алкоголя, — уверенно сказала я. — Я на машине, вернее сказать, на крыльях.

Мрачный бармен улыбнулся. Он взял с полки бутылки и слил их содержимое в кубок в форме «железной девы»[10].

— Это стоит девять долларов.

— Можно, я оставлю себе бокал? — спросила я на манер ребенка, который клянчит игрушку в парке аттракционов, лишь бы не выглядеть девчонкой-подростком, которая в баре строит из себя крутую.

Я вручила ему десятку и сказала, чтобы сдачу он оставил себе, потому что тысячу раз видела, как это делал папа, хотя и не была уверена в том, что оставила достаточно чаевых.

Красная смесь на вкус оказалась подозрительно похожей на томатный сок.

— Был здесь вчера лысый малый в темном плаще? — спросила я, стараясь перекричать оглушающую музыку. — Он звонил мне именно из этого клуба.

— Этот малый бывает здесь каждый вечер.

Я живо улыбнулась.

— Правда?

— Причем не один. Их тут как минимум полсотни, — громко добавил бармен.

Я развернулась. Бармен был прав. Бритых голов здесь было никак не меньше, чем торчащих прядей.

— У него пугающий взгляд и румынский акцент, — добавила я.

— Тот чувак? — спросил бармен и указал на тощего лысого человека в сером, разговаривавшего в углу с девушкой, одетой в платье под Венсди Аддамс[11].

— Спасибо!

Я быстро протолкалась через толпу и хлопнула лысого по плечу.

— Привет, Джеймсон! Это я!

Лысый обернулся. Увы, но это был совершенно другой человек. Я убежала, пока он не попросил меня соединиться с ним на целую вечность.

Я уже мчалась мимо готского рынка, не собираясь задерживаться там, чтобы выбрать себе оловянный, хрустальный или серебряный амулет либо попросить, чтобы мне погадали на картах Таро, и уже поравнялась с последним столиком, когда меня схватила за руку гадалка.

— Ты ищешь любимого, — заявила она.

Тоже мне, открытие. Что еще искать в клубе одинокой девушке?

— Так где же он? — с вызовом спросила я, стараясь перекричать орущую музыку.

— Он ближе, чем ты думаешь, — загадочно ответила гадалка.

Я огляделась по сторонам битком набитого клуба.

— Где? — проорала я.

Гадалка промолчала. Я положила ей на ладонь пару долларов и громко спросила:

— Направление?

Она посмотрела мне в глаза.

— Восток. Ты должна заглянуть сюда, — сказала гадалка и указала другой рукой на сердце.

— Мне не нужны невнятные пророчества. Мне нужна карта! — отрезала я и продолжила путь, пробираясь через толпу, пока не остановилась у музыкального центра.

— Ты видел здесь недавно лысого человека? — спросила я диджея, одетого в белый лабораторный халат, заляпанный пятнами поддельной крови.

— Кого?

— Ты видел здесь в прошлый раз лысого мужчину? — повторила я.

Он пожал плечами.

— На нем, возможно, был серый плащ?

— На ком?

— На человеке, о котором я спрашиваю! — Музыка была настолько громкой, что я не слышала даже себя.

— Спроси Ромео в баре, — крикнул диджей в ответ.

— Я его уже спрашивала!

Я вернулась к бару и обратила внимание на темноволосого парня в джинсах и темно-серой футболке. Он стоял, прислонившись к коринфской колонне танцпола.

С бьющимся сердцем я рванулась к нему, расталкивая тусующихся готов.

— Александр?

Но при более близком рассмотрении передо мной оказался парень лет двадцати с небольшим с надписью «Уксус» на футболке и основательным алкогольным выхлопом.

Я, сама не своя, снова направилась к бару.

— Это не он, — сказала я Ромео. — Малый, о котором я говорю, сделал телефонный звонок из «Гроб-клуба».

Ромео повернулся к своей напарнице, которая прятала чаевые в лифчик.

— Эй, эта девчонка ищет лысого парня, который приходил в клуб прошлой ночью, — сказал Ромео. — Он звонил отсюда.

— Ага, вроде было такое, — сказала девица.

— Правда? — встрепенулась я.

— Я запомнила, потому что он попросил у меня разрешения воспользоваться телефоном. Больше никто не просит. У всех есть сотовые.