Словарь имен и реалий 15 страница

– Люсьен, это Вилли. Он сдвинут на сексе и некоторое время провел в камере, соседней с моей, пока какой‑ то простофиля не внес за него залог и не освободил. Несомненно, то была женщина. Стоило Уильяму выйти, как он тут же забыл обо мне и моем выкупе.

– За тебя не было выкупа.

– Отговорки, отговорки. Ты всегда нацелен только на победителей. Вилли, это Люси. Он мой…

Сообразив, что ляпнула, Анья застонала. Это маленькое признание сорвалось с ее губ без разрешения. Чувствуя, как сводит живот, она обернулась, чтобы узнать реакцию Люсьена. Его лицо не выражало ничего, и вообще, он во все глаза смотрел на Уильяма.

– Я Люсьен, а не Люси.

– А я Уильям, но можешь называть меня Секси. Так все делают.

При иных обстоятельствах мужчины ни за что не признали бы друг друга.

– Ла‑ а‑ адно. Так неловко, – пропела Анья, ведя себя так, будто ей все безразлично. – Ну, скажите что‑ нибудь. Пожалуйста.

– Ты когда‑ нибудь был у Аньи – как там она сказала? – ароматом недели? – поинтересовался Люсьен.

Уильям фыркнул:

– Если бы! И вовсе не потому, что не старался.

Люсьен взглянул на нее, ожидая подтверждения, но она лишь плечами пожала. Она могла сколько угодно вешаться на Уильяма, но интимных прикосновений от нее удостоился только Люсьен.

– Он не в моем вкусе, понятно? – сухо сообщила она. – Он никогда не пытался убить меня.

Люсьен уставился на нее.

– Так вот, значит, что надо сделать? – рассмеялся Уильям. – В таком случае я…

– Ты не притронешься к ней, – оборвал его Люсьен.

Анья удивленно сморгнула. Люсьен говорил двумя голосами сразу, и оба вибрировали опасностью, оба излучали смертельную угрозу. Неужели она только что услышала его демона? По ее телу пробежала дрожь возбуждения. Этому мужчине трудно противостоять, даже когда он размахивает мечом, намереваясь убить ее. Ну а когда ведет себя как собственник – это и вовсе прелюдия к сексу.

Ради всех богов! У нее задрожали ноги.

– Так что вы тут делаете? – поинтересовался Уильям.

– Уильям! – вдруг позвал женский голос, привлекая общее внимание.

– Мы все еще ждем, – плаксиво вторил ему второй.

Анья ехидно улыбнулась и посмотрела на своего приятеля‑ плейбоя:

– Две за раз?

Он скромно пожал плечами:

– Не мог решить, какую из них хочу, поэтому взял обеих.

– Как благородно с твоей стороны.

Взгляд Аньи взлетел к лестнице за его спиной и остановился на двух женщинах в небрежно накинутых халатах. Стоя на лестничной площадке, они смотрели вниз. Волосы их были всклокочены, кожа розовела. «Если б только это была я, призывающая Люсьена! »

– Что ж, не заставляй их ждать.

– Будьте как дома, – сказал ей Уильям. Он потянулся было, чтобы чмокнуть ее в щечку, но поспешно отпрянул, услышав рычание Люсьена. – Увидимся утром, Анья, любимая.

– Любимая?! – рявкнул Люсьен.

Уильям попятился еще быстрее, выставив перед собой руки миролюбивым жестом, но продолжал улыбаться.

– Дразню. Просто дразню.

– Нам нужно позаимствовать кое‑ что! – крикнула Анья, привлекая его внимание. – Именно потому мы здесь. Не то чтобы я не любила навещать тебя, конечно же нет!

– Я восхищен тем, что ты просто не украла все, что надо.

– Я так бы и сделала, – вздохнула она, указывая большим пальцем в сторону Люсьена, – но этот здоровяк почему‑ то недолюбливает воришек.

– Неправда. Больше нет, – возразил Люсьен. – Тебе это необходимо.

– Ему придется привыкать, если хочет быть с тобой. Ну, до скорого! – Уильям повернулся к лестнице и взбежал вверх, перепрыгивая через две ступеньки.

– Ой, Вилли! Забыла сказать! – крикнула ему вслед Анья, задерживая его. – Меня вроде как преследуют боги и… – Она выдержала драматическую паузу, – демон Смерти. Придя сюда, я, быть может, привела войну и хаос на твой порог. Ты не против?

– Ничуть. Без маленького беспорядка визит Аньи был бы неполным. – Обняв обеих женщин, он похлопал их по ягодицам. – Утром все обсудим, хорошо?

Женщины захихикали. Ух. Хихиканье. Анье стало противно. Хоть сама и разговаривает временами как девчонка‑ студентка, никогда не опустилась бы до такого хихиканья. Как только троица исчезла за углом, она тут же про них позабыла.

– Ну, ты слышал хозяина, – сказала она, оборачиваясь к Люсьену. – Можем чувствовать себя как дома. Давай начнем собирать, что нам нужно.

Люсьен подступил к ней, подавляя своим большим телом, прижимая ее к стене. Он смотрел на нее так напряженно, что она разом позабыла о наигранном легкомыслии.

– Что такое?

– Единственное, что мы сейчас сделаем, – это закончим начатое.

Глава 13

Ему нужно пометить ее. Как только красавчик Уильям коснулся Аньи своей лапищей, Люсьена охватило всепоглощающее желание оставить на ней свой след, чтобы любой взглянувший на нее мужчина тут же понял: она уже принадлежит другому.

Желание это было сильнее его ярости и превосходило даже стремление уложить Анью к себе в постель. Все внутри его, включая демона, вопило: «Моя! »

Слово, которое она тоже использовала, говоря о нем. Будь они наедине, когда она произнесла его, Люсьен повалил бы ее на ближайшую кровать и потребовал, чтобы она повторяла его снова и снова.

Ничего подобного с ним никогда прежде не случалось. Даже с Мэрайей он не вел себя так переменчиво. Он любил ее, но его чувства к ней были спокойными. Нежными. К Анье он тоже питал нежность, да, но она поддавалась контролю не больше чем полуночный ураган.

Какими бы дикими ни были чувства Люсьена, демон его вел себя спокойно, как никогда. Каким‑ то образом Анье удалось усмирить чудовище. Слушая ее голос, вдыхая ее сладость… даже сейчас Смерть мурлыкает о ней.

– 3‑ завершить? – ахнула она. Прижала ладони к его груди – не отталкивая, но и не приглашая. В ее широко раскрытых глазах пылал огонь. – Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Сверху доносилось хихиканье двух девиц и насмешливый рык Уильяма.

– Ты бросила меня на пике возбуждения, и теперь пришло время расплаты.

Глаза Аньи распахнулись еще шире, а длинные черные ресницы оставили на щеках тени.

– Я думала, что мы больше не зайдем так далеко. Сказала же, что не хочу тебя. И решила, что и ты не захочешь меня, потому что я… потому что я… сам знаешь. – Она отвела от него взгляд и посмотрела куда‑ то поверх его плеча. – Просто пожалела тебя.

– Ты неправильно подумала. – Он не войдет в нее – не сможет отобрать ее свободу, как бы сильно ни злился, – но намерен насладиться ею всеми остальными способами. – Мы можем заняться этим здесь или в моей комнате в Будапеште. Выбор за тобой.

– Но… но… – Анья все еще сопротивлялась. – Какая муха тебя укусила? Это из‑ за Уильяма, да?

– Выбирай, – отрезал он. Припечатал ладони к стене возле ее висков с такой силой, что две картины над ее головой столкнулись рамами.

Она содрогнулась и облизала губы.

Он приблизился к ее лицу, нос к носу. Их дыхания смешались, и он втягивал ее выдохи в свои легкие. Она по‑ прежнему пахнет клубникой со сливками, хотя леденцов он у нее больше не видел. Ее искрящийся пламенем взгляд вперился в его.

– Люсьен.

Она не назвала его «Кексиком», или «ангелочком», или этим новопридуманным «Люси». Уже шаг в правильном направлении. Он подозревал, что дурацкие ласкательные прозвища она подбирает для тех, кого хочет держать на расстоянии.

Меж ними не будет расстояний. С него довольно.

– Выбирай, Анья.

Если бы она не хотела его, то телепортировалась бы прочь. Кроме того, на ее лице читались вожделение и возбуждение, разжигающие и в нем костер страсти.

– Мне плевать на причины твоей тяги ко мне. Плевать, что я не должен хотеть тебя.

Она сглотнула.

– Но… но… нам не следует этого делать.

– Почему?

– Потому.

– Недостаточно веская причина. Мы сделаем это. Выбирай где.

– Но я же не хочу?

Люсьен знал, что она намеревалась произнести эту фразу утвердительно, но утверждением она не прозвучала.

– Почему? – снова спросил он.

Покусывая губы, Анья скользнула взглядом к его рту. Его член запульсировал в ответ. Нетрудно догадаться, что ее воображение активно работает. Она представляет, как он ласкает языком ее клитор, нежно прикусывает зубами.

– Случится плохое, если мы это сделаем, – прошептала она.

– Что, например?

Единственная плохая вещь, что приходила сейчас на ум Люсьену, заключалась в еще одном дне без этой женщины – обнаженной и распластанной под ним.

Казалось, минула целая вечность, прежде чем Анья ответила:

– Не хочу об этом говорить.

– Ты права. Сейчас не время для болтовни. Здесь или в Буде?

Новое движение ее розового язычка. Люсьен решил, что в следующий раз ее язык покинет ее рот, чтобы оказаться во рту у него. И никаких исключений.

Сглотнув, она чуть слышно сказала: «Здесь» – и бросилась ему в объятия, прижалась губами к его губам.

Да! О, боги, да! Наконец‑ то. Их языки сплелись, и Люсьен ощутил вкус Аньи у себя во рту и воспарил в невесомости, но в следующее мгновение снова вернулся на бренную землю. Открыв глаза, он обнаружил, что они с Аньей оказались в роскошной спальне. Под потолком висит хрустальная люстра, льющая приглушенный свет, а стены украшены фресками с цветами и виноградными лозами, несказанно радующими взор.

Огромная кровать застелена черными шелковыми простынями, на которые ему не терпелось уложить Анью. В комнате стоят деревянные сундуки, а в дальнем углу нежно журчит каменный водопад. Красивое местечко, бесспорно, но Люсьену вдруг захотелось перенести Анью куда‑ нибудь еще. Туда, где никогда не ступала нога красавчика Уильяма.

Подхватив под ягодицы, Люсьен приподнял Анью, и она мгновенно обхватила ногами его за талию, прижав лоно – новый центр его вселенной – к его члену. Он задвигал бедрами, нуждаясь в этом как в кислороде.

Застонав, она куснула его за нижнюю губу. Он почувствовал охватившую ее дрожь.

– Еще, – выдохнула она.

Он снова качнул бедрами.

Она опять укусила его и вздрогнула.

Резким движением Люсьен через голову стянул с нее рубашку, и ее роскошные волосы заструились по голым плечам. На ней был бюстгальтер переливчатого льдисто‑ голубого оттенка, зачаровывающий его.

Слегка приподнятые груди манили. Прекрасные, такие прекрасные. Все же не они завладели его вниманием. Каждый дюйм кожи Аньи покрывали кинжалы: некоторые зацеплены за лямки бюстгальтера, другие приклеены. Чем, он понять не мог, но зрелище было ему по душе. Чрезвычайно.

Люсьену потребовалось некоторое время, чтобы разоружить Анью. Наконец последний клинок упал на пол.

Он заставил ее опустить ноги – она по‑ прежнему обнимала ими его за талию – и поставил на пол. Она протестующе вскрикнула, пошатнулась. Он поцеловал ее шею. Ее милое личико тут же осветилось удовольствием, и она приглашающим жестом обхватила ладонями свои груди. Люсьен упал на колени и взялся пальцами за пояс ее брюк.

Необходимо узнать, сочетаются ли ее трусики по цвету с бюстгальтером.

Секунду спустя ее обтягивающие брюки оказались спущенными к щиколоткам, и Люсьен увидел прицепленные к ногам кинжалы и метательные звездочки.

– Я знал, что ты вооружена, но не представлял, насколько.

Опершись о его плечо, Анья переступила через свои брюки, пока он разоружал ее.

– Нравится? – поинтересовалась она, едва он покончил с этим.

Ее трусики представляли собой тоненькую, едва заметную полоску из переливчатого синего материала и идеально довершали комплект. Он сглотнул.

– Нравится, – подтвердил он хриплым, прерывистым голосом.

– Твоя очередь, – нервно произнесла она.

Чтобы Анья нервничала? Люсьен медленно поднялся. Посмотрев на нее сверху вниз, он увидел гордую, прекрасную женщину, излучающую радость и привязанность. Все же она однажды заявила, что он не важен для нее. И он сказал ей то же самое, хотя не имел своих слов в виду и начинал подозревать, что и она говорила не всерьез.

Он знал, кого в этом винить – Кроноса, – и поклялся, что тот заплатит.

Не позволяя мрачным мыслям портить прекрасное мгновение, Люсьен затолкал их на задворки сознания и провел пальцем по изящному изгибу подбородка Аньи.

«Я позабочусь об этой женщине. Найду способ украсть Ключ от всего без вреда для нас обоих или же спрячу ее от Кроноса. Потом я целыми днями буду делать ее счастливой».

– Ты такая красивая, – сказал он вслух.

– Спасибо. Раздевайся же!

Боги, как же ему хотелось быть внутри ее – он должен быть внутри ее, скоро, сейчас, всегда, – но отказывался красть ее свободу, принуждая оставаться подле себя. Он отвел руку, прежде чем пальцы успели превратиться в когти. Изыскивая способы кражи Ключа от всего без побочных эффектов, ему также придется придумать, как снять с Аньи проклятие.

– Ну? – поторопила она.

Люсьен схватился за футболку, но не успел стянуть ее до конца, как руки Аньи оказались у него на груди, снимая его собственное оружие.

– Ты, похоже, превзошел меня по количеству кинжалов.

Она отбрасывала оружие на пол, и оно звякало друг о друга. Сняв последний нож, она прижала пальцы к его коже, лаская соски и татуировку.

Мышцы живота Люсьена напряглись, член стал подрагивать. Жар растекался по телу со скоростью, превосходящей быстроту его телепортаций. Ему были приятны прикосновения Аньи, так как заставляли почувствовать себя богом – всемогущим и непобедимым. Желанным.

– Ты такой сильный, – восхитилась она. – Мне нравится, что ты страдал и выжил. Но не делает ли это меня дрянной девчонкой?

Он взял ее лицо в ладони.

– Ничто не сможет сделать тебя дрянной.

– Даже это… – Она расстегнула ему брюки и спустила их вниз по ногам, отбрасывая кинжалы.

Когда Люсьен полностью обнажился, Анья уставилась на его бабочку‑ татуировку, провела пальцами по ее неровным краям. Кожа под ее пальцами приподнялась и потеплела.

– Живая? – восхищенно выдохнула она.

– До нынешнего момента я и сам не догадывался. Как тебе известно, именно в этом месте в меня проник демон, но прежде такого не случалось.

– Должно быть, я ему нравлюсь.

– Так и есть.

– Хороший мальчик, – прошептала она, целуя бабочку. И снова та подалась ей навстречу, распространяя покалывания в месте контакта.

Люсьен не знал, почему боги выбрали бабочек в качестве метки демона. Возможно, из‑ за так называемого «эффекта бабочки». Как напоминание, что единственный взмах ее крыльев – или в его случае, одно глупое решение – может целиком изменить реальность. Каким бы ни было объяснение, клеймо он свое всегда ненавидел. Почему оно не в форме оружия или рога демона? Чего‑ то, что заявляло бы во всеуслышание: «Я – Мужчина».

Люсьен и так слишком не уверен в себе.

Анья опустилась на колени и прижалась губами к его пупку, как раз у нижнего края крыла. Затем ее жаркий язычок запорхал, обводя контуры бабочки, распространяя электрические импульсы по венам, внутренним органам и даже костям Люсьена.

Постанывая от удовольствия, он запрокинул голову и принялся гладить затылок Аньи, побуждая продолжать, хотя следовало бы поднять ее.

– Сколько женщин поклонялось твоему великолепному телу? – спросила она шепотом. Секундой позже ее ногти впились ему в бедро.

Значит, ей тоже трудно себя контролировать.

– Немного, – признался он. Мэрайя была им очарована, но также и напугана чуть не до смерти.

Люсьен не винил ее за страх. Он встретил ее всего столетие‑ другое спустя после внедрения демона и тогда только учился управлять им, но тот все еще оставался неприрученным. А сам Люсьен был красивым мужчиной, способным доставить женщине наслаждение.

Мэрайя с первого взгляда поняла, что он тот единственный. Люсьен почувствовал то же в отношении ее, потому что она была воплощением нежности, которой он всегда жаждал. Они тут же оказались в постели; она была вдовой и радовалась, что в ее жизни появился воин, который мог позаботиться о ней и защитить.

Несмотря на то что Мэрайя жаждала его защиты – воры, наемники и чума были в то время весьма распространены, – она опасалась демонической стороны его натуры, боялась, что он использует свою силу против нее. Люсьену приходилось всегда быть начеку, осторожничая в действиях и словах. С Аньей он чувствовал свободу и мог расслабиться, поскольку она, казалось, восхищается его силой и наслаждается подспудным неистовством.

– Представлю, что я первая, – сказала она, поднимая на него жаркий взгляд. – Договорились?

– Ты и есть первая во всех значимых смыслах этого слова.

Анья улыбнулась порочной улыбкой.

– Сколько времени прошло, Люсьен? С тех пор, как ты в последний раз был с женщиной?

– Тысячи лет, – без тени стыда признался он.

Глаза ее расширились.

– Ты конечно же шутишь.

Он качнул головой:

– Нет, не шучу.

– Но… почему ты по своей воле воздерживался? Ты же не проклят в этом смысле. Не пойми меня неправильно, я не жалуюсь. Наоборот, ты нравишься мне еще больше теперь, когда мне стало известно, что ты жил без этого, как и я.

– Мне это тоже нравится.

– Почему же тогда ты отрицал потребности собственного тела?

– Я – Смерть, Анья. Спроси лучше, зачем мне заниматься любовью с женщиной, зная, что, возможно, однажды меня призовут забрать ее душу?

– Зачем же тогда заниматься любовью со мной? – мягко спросила она.

Он запустил пальцы ей в волосы, наслаждаясь шелковистым прикосновением прядей.

– Перед тобой я устоять не могу.

Она прильнула к его руке и поцеловала в ладонь.

– Я тоже не могу устоять перед тобой и очень этому рада.

– Как и я, – отозвался Люсьен.

Анью стоило ждать. Ни одна другая женщина не могла с ней сравниться.

– Я думаю, мы оба ждали предостаточно.

Не сводя с него взгляда, она поднялась, подобно восходящей на небосклоне луне, и попятилась к кровати. Коснувшись ногами матраца, она легла на него и чуть отползла. Ее сексуальное белье переливалось в приглушенном свете.

Оказавшись на середине кровати, она остановилась и приподнялась, опираясь на локти.

Ее ноги раздвигались… раздвигались… раздвигались… открывая центр ее женственности. Сердце Люсьена остановилось на мгновение, а потом забилось в неистовом ритме. Он упивался ее совершенной красотой: кремовая кожа с легким загаром, пупок, умоляющий о прикосновении его языка, плоский живот, стройные бедра.

Дрожа, Люсьен шагнул к кровати. Он не… Внезапно он замер, нахмурился. Чертыхнулся, услышав громкий зов Смерти.

– Что случилось? – тоже нахмурившись, спросила Анья.

– Души. Ненавижу, что это опять происходит в такой момент. – Он с трудом выговаривал слова сквозь визг демона.

– Люсьен…

– Не двигайся. Пожалуйста.

Он исчез, позволяя своему духу устремиться туда, где в нем нуждались. А нуждались в нем в Китае – две души, чьи тела были уничтожены ядом.

Одной суждено попасть в рай, другой – в ад. Первая, разумеется, счастливо последовала за ним, вторая отбивалась и вопила. Злясь, что пришлось покинуть Анью, Люсьен едва не расплющил непокорную душу в эфирную лепешку. Смерть тоже неистовствовал. Наконец, завершив работу, они смогли вернуться.

При виде Аньи Люсьен обрадованно вздохнул. Демон Смерти успокоился.

На этот раз она не ласкала себя пальцами, но поджидала его. Он увидел сквозь бюстгальтер, что ее соски съежились, превратившись в крошечные бусинки. Ноги ее по‑ прежнему были разведены, и трусики пропитала влага.

Заметив его, она медленно улыбнулась.

– Не хотела кончать без тебя.

– Я рад. – Он стал опускаться на кровать.

Анья остановила его, упершись ногой ему в живот, не давая лечь на себя.

– Думаю, нам стоит установить несколько базовых правил.

– Никаких правил. – Он поднял ее ногу и поцеловал свод стопы.

Задыхаясь, она откинулась на спину:

– Продолжай в том же духе, и я с радостью буду смотреть на свои ноги.

Он лизнул ее:

– Одно. Только одно правило. – Люсьен снова заработал языком, лаская большой палец ее ноги.

Кожа ее покрылась мурашками.

– О, боги! – вскричала она. – Никто такого никогда не делал. Я и подумать не могла, что это может быть так приятно. О да!

Люсьена захлестнула собственническая волна. Отражающаяся на лице Аньи страсть – подлинная, концентрированная, ничем не сдерживаемая – будет преследовать его до конца дней.

– Какое правило? Я уже согласился не входить в тебя.

– Не это, – сказала она, приподнимая бедра. – Полижи еще.

Он повиновался.

Анья застонала.

– Так какое правило?

– Да! Мое правило. – Она сняла бюстгальтер и отбросила его в сторону. Тот приземлился на груду кинжалов. Ее соски превратились в маленькие розовые ягодки, созданные для его языка. Сжимая руками свои груди, она выдохнула: – Ни один из нас не покинет эту кровать, пока оба не будут удовлетворены. Таково мое правило.

Этих слов Люсьен меньше всего ожидал от нее услышать. Его живот свело от ощущения, которому он отказывался давать название.

– Согласен. Если ты согласишься с одним моим правилом.

– Каким? – спросила она настороженно.

– Здесь, в этой кровати, не будет сражений. – Взяв ее большой палец в рот, он принялся его сосать. – Только экстаз.

Она вцепилась в простыни.

– Согласна. Согласна, согласна, согласна!

В голове Люсьена зазвучал рев вожделения, и он сорвал с нее трусики и наконец‑ то лег на нее сверху. Его член был горяч, но сердце ее женственности еще горячее; он почувствовал это, когда заскользил по ней, действуя осторожно, чтобы не войти.

Анья не отпрянула, позволила ему тереться о нее.

– Я еще никогда ни с кем не была так близка.

– Я тоже.

С губ ее сорвался негромкий хриплый смешок.

– Почему я тебе доверяю? Тебе, от которого должна бежать со всех ног.

Поняв, что сболтнула, она побледнела, а он нахмурился.

– Что случилось?

В чертах ее лица появилась решимость, и она посмотрела на него снизу вверх.

– Ничего не случилось. Просто я тебе не доверяю. Вот что я хотела сказать. Я имею в виду… в самом деле, давай будем говорить откровенно. Ты для меня не больше чем веселое времяпрепровождение. И почему, черт подери, ты остановился? Я не давала тебе на это позволения.

Анья говорила громко, жестоко, язвительно. Что она творит? Он мог поверить ей вчера, даже час назад, но не сейчас. Не когда она лежит под ним, голая и влажная от желания.

Она не спала с Уильямом, не позволяла этому красавчику прикасаться к себе таким сексуальным способом. Со своими потребностями она пришла к Люсьену, потому что поверила: он не возьмет больше, чем она может дать. Так что ее слова – лукавство.

«Кронос», – снова подумал он, сжимая зубы, но не стал оспаривать слов Аньи. Не сейчас. Она доверяет ему, поэтому и он будет верить, что у нее не было намерения его обидеть. Она считает, что, ведя себя подобным образом, действует ему во благо.

Склонившись, Люсьен взял ее за подбородок и заставил слегка склонить голову, чтобы было удобнее целовать. Целовать глубоко и жарко. Поначалу она не отвечала. Даже попробовала отвернуться. Затем ее язык робко встретился с его языком, нежно, сладко. Она застонала. Запустила пальцы ему в волосы.

Ощутив ее клубничный вкус, Люсьен почувствовал, как в нем расцветает настоятельная потребность. «Пометь». Он отпустил ее подбородок и обхватил ладонями груди. «Моя».

«Пометь ее. Да, да! Она моя».

Прижавшись губами к ямочке у основания ее шеи, он принялся посасывать кожу. Снова и снова. Анья извивалась, не выпуская рук из его волос, держа его в плену. Она издавала короткие вздохи, и он чувствовал, как жемчужинки ее сосков трутся о его ладонь.

Люсьен наконец поднял голову, увидел оставленный на ее шее синяк и испытал чувство удовлетворения.

– В прошлый раз я уделил недостаточно внимания твоей груди.

– Верно. – Анья царапала его голову ногтями, и он знал, что она так же распалена и голодна, как и он, уже утонувший в страсти. Она больше не пыталась оттолкнуть его.

– Позволь мне это исправить. – Спускаясь ниже, он взял в рот сначала один клубничный сосок, потом другой.

– Люсьен, – ахнула она.

– Люблю, когда ты называешь меня по имени.

– Еще, Люсьен. Пожалуйста, еще!

Посасывая ее соски, перекатывая их языком, он скользнул рукой по чувственным очертаниям ее тела. Она раздвинула ноги так широко, как только могла.

И ахнула, когда он коснулся кончиком пальца ее клитора.

– Нет… не входи… но, может быть…

– Я знаю. Не погружать пальцы внутрь, а попытаться достать снаружи, насколько получится. Никаких проникновений в твое лоно. Никаких слияний воедино. Никаких ощущений, как стенки твоего влагалища сокращаются вокруг меня.

Анья впилась ему в плечи острыми ногтями. Ее голова моталась из стороны в сторону, словно она представляла все сказанное им. Глаза ее были закрыты, а белые зубы терзали нижнюю губу.

Святые небеса, она так увлажнилась, что намочила ему руку!

– Ненавижу свое проклятие, – прохрипела она.

– Я тоже его ненавижу. Ненавижу и свое собственное. Но если именно они свели меня с тобой, то я буду с радостью терпеть их вечно.

Люсьен принялся ласкать ее клитор, быстро двигая пальцами по кругу, потом, видя, что она близка к оргазму, замедлялся, позволяя ей успокоиться, и снова ускорялся.

Лишь доведя ее до умопомрачения, заставляя в отчаянии выкрикивать его имя, прося и умоляя, он дал ей освобождение. Ее тело содрогнулось, и она вцепилась в него руками с такой силой, что, будь он смертным, переломала бы кости.

Все это время Люсьен наблюдал за ее лицом, отмечая, как раскрываются ее губы, как становится поверхностным дыхание. Как наслаждение и абсолютное удовлетворение отражаются в ее чертах. Как удивленно распахиваются веки, словно она видит вокруг себя звездный хоровод.

Когда Анья затихла, он положил голову ей на грудь, прислушиваясь к биению сердца. Ее кожа сделалась скользкой от пота и страсти. Он и сам едва не кончил, но сдержался, не желая портить очарования момента.

Анья перевернула его на спину и улыбнулась ему:

– А теперь я покажу тебе, какой плохой могу быть.

Запустив ладонь себе между ног, она увлажнила ее своим любовным соком, после чего схватила его стержень и стала двигать рукой вверх‑ вниз, сводя Люсьена с ума этим плавным скольжением. Закинув руки назад, он схватился за изголовье кровати в попытке удержаться на месте. Он так много раз возбуждался за прошедшую неделю, что тело практически плакало от облегчения, когда Анья ласкала его.

Пальцы ее скользили по головке его пениса, с каждым восходящим движением сжимая и дразня.

– Анья! – с трудом выдохнул он.

– М‑ м‑ м, понимаю, что ты говорил насчет имени. – Другой рукой она потянула его за яички. – Мне нравится. Повтори еще раз.

– Анья, я сейчас… сейчас…

– Сделай это. Кончи для меня. Хочу посмотреть.

Его бедра приподнялись.

– Не останавливайся. Только не останавливайся.

– Не буду. Ну же, давай, – промурлыкала она, спустив руку к самому основанию его члена, так что он не смог больше сдерживаться ни секунды.

Напрягся – и горячее семя выстрелило ему на живот.

– Анья!

– Еще! – Она продолжала сжимать его рукой. – Все, до последней капельки.

Его мускулы напрягались, расслаблялись, напрягались и снова расслаблялись, бедра оторвались от кровати, а пятки зарылись в матрац. Он думал, что это невозможно, но излился снова, а мозг с каждой новой волной наслаждения все сильнее затягивало в разверзшуюся под ним мигающую черную дыру.

– Хорошо, очень хорошо, – похвалила Анья.

Опустошенный, Люсьен откинулся на кровать. Она обтерла его полотенцем, перед тем как заползти на него сверху, и он тут же обнял ее, беря в плен.

«Спроси ее про ключ».

«Нет. Не сейчас».

«Жизнь важнее одного мгновения».

Что верно, то верно. Люсьен открыл было рот, чтобы потребовать у нее ответа, но слова отказывались формироваться, когда она прильнула ближе, закрыла глаза и довольно вздохнула.

«Нет ничего важнее этого мгновения».

Вскоре он уснул с улыбкой на устах.

«И дня не прошло, как я завалилась с ним в постель», – подумала Анья, крепче прижимаясь к спящему Люсьену.

Она пыталась сопротивляться, пыталась держать его на расстоянии. Но он оказался таким чертовски страстным и властным, что перед ним просто невозможно было устоять. Его ревность к Уильяму… Боги, она могла испытать оргазм, просто наблюдая, как он пытается подавить в себе это чувство.

Она пыталась притвориться, что Люсьен ничего для нее не значит, говоря ужасные вещи на случай, если Кронос Подглядывающий наблюдал за ними, но не смогла уйти, когда Люсьен приказал ей выбирать место для удовольствий.

После произошедшего в этой постели она больше не знала, как быть с Кроносом или как обмануть его, скрыть ее истинную страсть к Люсьену. Больше не имеет смысла отрицать очевидное. Отчасти была рада. Она не может больше обижать Люсьена, просто не сумеет. За последнюю неделю он стал важен для нее, ей хотелось его лелеять.

Люсьен пошевелился, заворчал, потом сел и нахмурился.

Она тоже нахмурилась.