Словарь имен и реалий 5 страница

Она была охотницей, его злейшим врагом, и использовала его чувства против него, увлекая за собой, а затем отдала своим соратникам. Они заковали его в цепи и надежно заперли. Изучали его. Он почти умер, и им пришлось отправить Сиенну в логово ко льву, чтобы не дать ему погибнуть.

Демон Разврата не мог выжить без секса. Парис стал слабеть. А охотники не хотели, чтобы он погиб. Как бы тогда они смогли изучить его возможности? Как смогли бы использовать Париса, чтобы заманить его друзей в логово охотников? Кроме того, убив его, они выпустили бы демона в мир, и без своего хозяина он причинил бы немало бед, обезумев от жажды крови.

Охотники этого не желали. О, они хотели изгнать демонов, но лишь тогда, когда будет найден ларец Пандоры. Но пока что никто не представлял, где он находится. Даже Владыки.

И вот они отправили в его камеру Сиенну. Она занялась с ним любовью так, как ему всегда нравилось, и он восстановил силы. На самом деле он стал даже сильнее, чем раньше. Впервые за все время его соседства с Развратом он смог возбудиться от ласк одной и той же женщины.

Парис решил оставить ее рядом с собой. Наказать сейчас, но защищать до конца ее жизни. Потому что на краткий миг он подумал, что нашел женщину, которая могла его спасти. Ему было плевать, что она из охотников и считает, что мир станет гораздо лучше, если избавить его от Париса и его друзей. Ему лишь хотелось снова и снова наслаждаться блаженной близостью с одной и той же женщиной. Каждый раз открывать ее заново. И, возможно, даже полюбить.

Он наивно думал, что им предначертано быть вместе, что боги наконец решили облегчить его душевные муки. Он устал каждый день искать новую женщину, устал заниматься любовью без любви, не в силах запомнить, кого целовал и ласкал, и не думая о том, что нравилось, а что не нравилось этим женщинам. Перед ним промелькнуло слишком много лиц и тел, а в его мыслях перепутались разнообразные предпочтения и просьбы всех этих незнакомок.

И вот он сбежал из темницы охотников вместе с Сиенной. И как плохой солдат позволил, чтобы ее застрелили. В нее выстрелили три раза.

Она умерла у него на руках.

«Ты должен был ее защитить». С того дня прошло много времени, но Парис не мог вычеркнуть из памяти ее образ. И мог возбудиться, лишь вспомнив о ней.

Он желал ее. Она не хотела желать его, но это происходило помимо ее воли. Она сочилась влагой возбуждения, когда он пронзал ее лоно. И ее глаза стекленели от страсти. С ее губ слетало его имя. А не имя другого мужчины.

И, несмотря на различия, они могли бы быть счастливы вместе.

– Но нет. Я позволил охотникам застрелить ее. – Он горько рассмеялся. – Какой я после этого воин. Это я во всем виноват.

– Что? – спросила его лежавшая рядом женщина хриплым после сна голосом. Она придвинулась ближе, положив руку ему на грудь.

Черт. Он не хотел разбудить ее. И не хотел с ней разговаривать.

Парис свесил ноги с кровати и встал, сбросив ее руку.

– Гм, – пробормотала она. – Ты просто неотразим.

Он принялся торопливо подбирать разбросанную по полу одежду. Вид пристегнутых к его рукам и ногам кинжалов только еще больше возбудил женщину.

Она промурлыкала его имя.

Парис продолжил одеваться, не обращая на нее внимания.

– Вернись в постель, – попросила она. – Я снова хочу тебя. Ты мне нужен.

Он множество раз слышал эти слова и, возможно, услышит их еще не один раз. От этой мысли его передернуло.

– Мне надо идти.

Она разочарованно вздохнула:

– Прошу, останься. Я хочу, чтобы день начался хорошо, а когда ты внутри меня, это так восхитительно.

В это мгновение он не мог даже вспомнить, как она выглядела, а ведь еще несколько секунд назад смотрел на нее. Он знал лишь, что это не Сиенна. И не испытывал к ней ни капли желания.

– Возможно, в другой раз. – Это была ложь, но и самое лучшее, что он мог сделать в этой ситуации.

Зашелестели простыни. Женщина тихо застонала. Судя по всему, она ласкала себя, пытаясь соблазнить его или же утолить свое желание. Однако его это совсем не интересовало. Он не почувствовал ни малейшего возбуждения. «Вот из чего всегда будет состоять моя жизнь: секс и бегство от последствий. Я просто жалок».

Он преклонялся перед женщинами. Они давали ему силу, и он всегда старался успокоить их и повысить их самооценку. Но с каждым разом у него оставалось для этого все меньше сил.

– Парис, – прошептала она. – Прикоснись ко мне. Прошу тебя.

– Похоже, ты занята интересным делом. Комната оплачена до утра. Так что я оставлю тебя наедине с твоим приятным занятием.

– Ты уходишь? – Она вздрогнула и протянула к нему руку. – Останься. Умоляю тебя.

– Забудь меня. Я уже тебя забыл. – И он, не оглядываясь, вышел из комнаты.

Глава 7

Проснувшись от очередного безумного кошмара в постели Рейеса, Даника поняла, что это выше ее сил. Она не могла здесь остаться, несмотря на свою цель уничтожить Рейеса и его друзей. Только не с Рейесом. Рядом с ним она была сама не своя.

Глядя на него, она должна была испытывать ненависть. Ненависть, ярость и жажду мести. Но каждый раз, встречаясь с взглядом его бездонных глаз, наполненных глубоким знанием и болью, она чувствовала… нечто другое. Она словно тонула, умирала, но быстро возрождалась для него. Для него. Она думала не о своей семье, не о собственном благополучии. О нем.

И как она могла забыть о своем замысле? Как? Несколько недель назад ее похитили, а теперь лишили и той жалкой, но свободной жизни, которую ей как‑ то удалось наладить после побега, но она все равно тянулась к Рейесу. Хотела, чтобы он обнял ее. Утешил. Даже доставил удовольствие. И как ему удалось пробраться в ее самые сокровенные фантазии и разбудить такое сильное плотское желание?

Не в силах совладать с собой, она вскочила с кровати и бросилась прочь из комнаты. Она убежала далеко, но затем вернулась, опасаясь столкнуться с друзьями Рейеса. Наконец у нее от слабости подкосились ноги, и Даника без сил замерла на лестнице.

Она обхватила себя руками, пытаясь согреться. Холод вернулся с прежней силой, вызывая в теле крупную дрожь. И согреть ее могло лишь одно: близость Рейеса.

– Даника!

Вспомни черта, точнее, демона, и вот он здесь. Голос Рейеса эхом разнесся по холлу у нее за спиной, встревоженный и резкий. Она прижалась головой к перилам, борясь с усталостью и накатившей тошнотой. Надо бежать. Но она не двинулась с места. Это было глупо, но она хотела увидеть его.

– Даника! – Его голос прозвучал совсем близко.

Она не откликнулась. Он и так скоро найдет ее.

– Дани…

Голос резко умолк, и Даника почувствовала, как ее кожу обожгла волна горячего дыхания. Вероятно, он резко остановился. Она не видела его, но всем телом ощущала исходивший от него жар. Боже, какой он горячий. Ее дрожь утихла.

А затем он уселся рядом с ней, коснувшись бедром. В это мгновение ее словно током обожгло. Даника проглотила ком в горле.

Некоторое время они сидели молча.

Наконец она посмотрела на него. Окинула взглядом его испачканные грязью ботинки и рваные джинсы, а затем взглянула на сильные руки, покоившиеся на его бедрах. На его коже виднелись три глубоких пореза, на которых запеклась кровь.

Он смотрел на ступени, но, должно быть, почувствовал ее взгляд, потому что откинулся назад и оперся на локти, слегка отвернувшись от нее.

– Ты снова поранился, – заметила Даника, пытаясь скрыть тревогу в голосе.

– Ерунда.

– Ерунда. – Она фыркнула. – Ты самое неуклюжее создание на свете. Вечно получаешь царапины.

Он помолчал, а затем спросил:

– Ты думала сбежать от меня?

– Да. – У нее не было причин это скрывать.

– Почему?

– Тебе стоит немного порыться в памяти, чтобы получить ответ.

– Нет, я хотел узнать, почему ты передумала?

Страшась правды и не желая лгать, она отмахнулась от вопроса.

– А почему ты и твои друзья хотите убить мою семью? Ты никогда не называл мне причину. Мы не оскорбляли тебя, не вторгались в твой дом и не делали ничего, чтобы заслужить… такое.

Он тяжело вздохнул:

– Вы не сделали ничего плохого. И я не хочу вас убивать.

Она не знала, правда это или нет. Но ее словно обожгло изнутри, и сердце бешено забилось, едва не выпрыгивая из груди. Его голос был хриплым и прерывистым. Она с трудом проглотила подкативший к горлу ком.

– Но в последний раз ты говорил совсем другое. В последний раз…

– Не будем вспоминать о последнем разе. Это уже в прошлом.

– Нет. Не в прошлом. – Она почувствовала, как в душе закипает жаркий гнев, придавая ей сил. Она в отчаянии ударила себя кулаком по колену. – Я никогда этого не забуду.

– Не надо причинять себе боль, Даника, – рассерженно пробормотал Рейес.

– Забавно слышать от тебя подобные слова. В прошлый раз ты мне угрожал. Сказал, что я умру, если ты меня найдешь. Что ж, ты нашел меня.

Он резко обернулся к ней и смерил пронзительным взглядом. Это был мрачный, страстный взгляд настоящих человеческих глаз.

– Да, я это говорил. Но потом доказал, что не могу причинить тебе вред.

Это правда. Черт. Внезапно она ощутила, что гнев исчезает, и ничего не могла с этим поделать. «Не смотри на него. Он снова пытается тебя загипнотизировать. Разрушить тебя». Она уставилась на ступеньки. Пушистый красный ковер, устилавший пол, был таким мягким, что холод мраморного пола абсолютно не ощущался.

– Но твои друзья по‑ прежнему желают мне смерти.

– Желают? – Рейес расхохотался, но его смех был зловещим. – Нет. Никто не желает тебе смерти, но они сделают то, что должны.

– И они должны убить меня?

На этот раз он помолчал.

– И что, ты им позволишь? – настаивала Даника. – Позволишь?

Еще один вздох, на этот раз удрученный.

– Я хоть раз причинял тебе боль?

«Нет».

– Что тебе известно о моей семье, Рейес? Моя бабушка… – задыхаясь, прошептала она, – пропала две недели назад.

Рейес коснулся ее ладони.

Вздрогнув, она отдернула руку.

– Мы договорились не трогать друг друга.

Его кожа была слишком горячей, а тело мгновенно откликалось на его прикосновения. Он едва дотронулся до нее, а ее словно током пронзило. Ее соски напряглись.

– Я ничего не знаю о твоей бабушке, но… знаю того, кто сможет все выяснить.

Даника расхохоталась, и этот смех прозвучал так же зловеще, как смех Рейеса.

– Да. Конечно.

– Я говорю правду. Я не стал бы лгать о таких вещах.

Его серьезность не убедила Данику. Однако она поверила его словам. Все три раза, когда судьба сталкивала их, он ни разу не солгал и не исказил правду. Он был слишком прямым и резким. Все у нее внутри сжалось от надежды и… страха. Что ее ждет, если она встретится с этим неизвестным человеком? Узнает ли она, что ее близкие живы и здоровы или погибли в ужасных мучениях?

– Отведи меня к этому человеку. – Это был приказ. Она посмотрела Рейесу прямо в лицо и придвинулась ближе к нему. Их дыхание слилось, она ощутила его теплый мятный аромат. Даника глубоко вздохнула, так глубоко, что неожиданно испугалась, как бы не стать частью ее души.

«Но он с самого начала был частью тебя. Нет. Не желаю в это верить».

– Я не могу отвести тебя к нему, но сам обязательно у него спрошу.

– Черт, нет. – Ей хотелось схватить Рейеса за плечи и встряхнуть, но она понимала, что, прикоснувшись к нему, сразу потеряет самообладание. – Я пойду с тобой.

– Я… – Он потер затылок. – Нет.

– Ты не отговоришь меня, и я не дам тебе так просто уйти, если вздумаешь меня оставить.

Рейес снова устало вздохнул:

– Отлично. Но сначала поешь. Ты слишком слаба. – Он вгляделся в ее лицо. Его взгляд сделался непроницаемым.

– Я должна знать, что с ними. И пока не узнаю, не смогу проглотить ни крошки.

В ответ Рейес лишь покачал головой:

– Это не обсуждается. Ты поешь, примешь душ, а затем мы отправимся в путь.

– Не указывай, что мне делать! Я не та девчонка, которую ты когда‑ то похитил. И я не стану покорно подчиняться тебе.

– Именно такой ты себя видела раньше? Покорной?

Она недоверчиво уставилась на него.

– А ты разве нет?

– Нет. Я видел сильную, гордую женщину, которая делала все, чтобы успокоить своих близких и уберечь их от беды.

«Не реагируй. Не смей реагировать».

– Тогда я была слабой и испуганной. Но теперь знаю, как себя защитить.

Горячность в ее голосе пробудила в нем желание лично в этом убедиться. Это было легкомысленно с ее стороны, ведь сейчас она была слаба, как младенец. Но Даника хотела убедить его, что за причиненную ей боль его ожидает расплата.

Рейес кивнул, но его лицо по‑ прежнему оставалось задумчивым.

– Я слышал о смертном, которого ты убила.

Он сказал «смертный», и это слово мгновенно обозначило границу между ними. В ее памяти засверкали черно‑ красные всполохи, она вдруг услышала громкий крик, ощутила, как обжег ее ладони и колени ледяной асфальт, ощутила в пальцах карандаш, а затем в ее ушах раздался предсмертный хрип раненого человека. И сейчас она хотела лишь одного: чтобы Рейес ее спас.

– Даника.

И каким‑ то чудесным образом его хриплый голос, произнесший ее имя, сумел вытащить Данику из болота ужасных воспоминаний. Она проглотила ком в горле и покачала головой.

– Я не жалею о том, что сделала. – Она надеялась, что это действительно так. Сейчас она не могла ничего понять.

– Я рад.

Конечно, он был… Подождите. Неужели он сказал, что рад?

– Почему?

– Он угрожал тебе. Ты защищалась. Жаль, что меня не было рядом.

– Что ж, не слишком хорошо я защищалась, – с горечью ответила она и выругалась. Зачем вспоминать о том, что произошло, и тем более о времени, проведенном в логове охотников. Кроме того, у нее есть цель. – Как ты узнал о том, что произошло? Появился ордер на мой арест?

Она говорила так тихо, что сама едва слышала свои слова, но он сразу же ответил ей:

– Не было никакого ордера. И никто ничего не знает. Но то, что я скажу тебе, Даника, никто не должен знать. Ты ненавидишь нас. И у тебя есть причины. Поэтому глупо с моей стороны рассказывать тебе подобные вещи. И все же я хочу, чтобы ты знала, почему мы сделали то, что сделали.

Внезапно ее охватил леденящий ужас. Какой страшный секрет он собирался ей раскрыть? Каждое полнолуние он должен приносить в жертву девственниц? И она следующая? Что ж, она уже не девственница.

Он глубоко вздохнул и отвел взгляд.

– Я говорил тебе, что воины, живущие здесь, – не люди. Но не рассказывал, что каждый воин находится во власти… демона. – Ему вдруг стало стыдно произносить это слово. – Люсьен, помнишь его, пребывает во власти демона Смерти. Когда человек умирает, он провожает его душу.

«Я знаю», – едва не выпалила она, но сумела сдержаться. Кроме того, Стефано рассказал ей, что воины вовсе не захвачены демонами, а сами превратились в них. И все же в это мгновение она испытала огромное облегчение. Забавно, что она смогла испытывать подобные чувства в его присутствии. Но теперь ей можно было не скрывать то, что она знала.

«Что ты творишь? » – завопил ее разум. Рейес не представлял, что она все это знает, и пусть все остается как есть. Ее облегчение может показаться странным. Но как еще ей реагировать? Смеяться? Визжать?

– Демоны, – произнесла она, с трудом переведя дух. Что еще она могла сказать?

– Да.

– Я… я подозревала, – пробормотала она, решив частично сказать правду. – Когда я была здесь в последний раз, постоянно происходили необъяснимые вещи. Нечто сверхъестественное.

Рейес кивнул, и ее захлестнула новая волна облегчения.

– Я не хочу, чтобы ты нас боялась, – сказал он. – Да, мы демоны, но не причиним тебе вреда. Больше того, что уже причинили, – мрачно добавил он.

Это было слабое утешение, но Данике хотелось положиться на него и, возможно, даже признаться, почему она здесь, чтобы он смог уладить эту проблему. Наивная. Интересно, каким станет Рейес, стоит узнать ему всю правду? Что она здесь для того, чтобы узнать как можно больше и использовать эту информацию против него. «Ты делаешь это ради своей семьи. Не забывай».

– Я не видела его в тот вечер.

Рейес снова откинулся назад и оперся на локти, на его лице промелькнуло недоумение.

– Не видела кого?

– Люсьена. Когда тот человек умер, я не видела Люсьена. – Множество вопросов крутилось у нее в голове, а тепло, которым одарил ее Рейес, стремительно покидало тело. Она начала дрожать. – Ты сказал, что он был там и видел, что я сделала.

– Тот человек умер не на улице, а через три дня в больнице. Но даже если бы он умер в тот вечер, ты не увидела бы Люсьена. Выполняя свой долг, он остается в мире духов.

Она должна разговорить его. Это именно та информация, которую желал заполучить Стефано. И хотя ее цель заслоняла все вокруг, Даника почувствовала укол вины. Вина? Но почему? Рейес и его банда заслуживали наказания.

– Как такое возможно? Как ему удается оставаться в мире духов? Что он видит?

– Это вопрос не ко мне.

Она не могла настаивать, опасаясь вызвать подозрения. Сейчас она просто не могла мыслить ясно.

– Ты сказал, что все вы во власти демонов. А к‑ какой демон владеет тобой?

Он напрягся и резко распрямил спину.

– Люди, напавшие на тебя, были охотниками.

– Охотниками? – повторила она.

Рейес просто пропустил мимо ушей ее вопрос, как недавно сделала она сама. Возможно, даже лучше, что он не ответил. Сейчас она могла бы притвориться, что это был всего лишь еще один кошмар, ее семья в безопасности, и единственное, что ее беспокоило, – это успеет ли она вовремя закончить картину для заказчика. Она могла бы представить, что Рейес – всего лишь обычный человек, который пытается ухаживать за ней.

– Эшлин как‑ то говорила о них, но мы тогда не знали, кто это.

– Это группа людей, желающих нам смерти. Они считают, что без нас мир станет лучше.

– А это так? – не удержалась она.

Его глаза потемнели.

– Пока люди обладают свободой воли, мир не станет идеальным. Мы не заставляем их плохо поступать. Это их собственный выбор. – В его словах слышалась горечь. – Но охотники не желают видеть истину. Гораздо проще обвинять во всех проблемах то, что неподвластно разуму человека.

В его словах был смысл, но она не могла отступить. Слишком много поставлено на кон.

– Что ж, но ведь ты по своей воле преследовал мою семью. Зачем? Расскажи. Я заслуживаю того, чтобы узнать правду. Почему ты охотился на нас? Какое отношение моя семья имеет ко всему происходящему? К тебе?

– Даника…

– Я прошу тебя. Расскажи!

Он потер грудь в том месте, где должно было быть сердце.

– Боги приказали Аэрону… Ты помнишь Аэрона?

Чувствуя, что уже близка к тому, чтобы получить ответы на свои вопросы, Даника задрожала от волнения. Конечно, она не смогла бы забыть того человека. Вскоре после похищения Аэрону поручили отнести ее в город, чтобы забрать лекарство для подруги Мэддокса. Тогда Даника не понимала, как обычная женщина могла стать возлюбленной одного из этих воинов, но некоторое время спустя даже подружилась с Эшлин. Аэрон снял рубашку, обнажив покрытое ужасными татуировками тело, и она тут же запаниковала, решив, что он собирается ее изнасиловать. Она сопротивлялась, когда он пытался приблизиться, и он едва не избил ее за это.

Каким‑ то непостижимым образом Рейесу удалось успокоить ее, и она позволила Аэрону взять ее на руки. За его спиной выросли крылья, и он полетел с ней над Будапештом. Они нашли ее сумочку и принесли тайленол больной Эшлин.

Даника вспомнила, как подумала тогда, что эти мужчины выглядят очень странно, сочетая в себе черты старомодных и современных людей. Они ничего не знали о человеческих лекарствах, и в то же время у них был плазменный телевизор и компьютер. Они одевались как воины в старину, увешивая себя оружием, но один из них был завсегдатаем вечеринок в местном ночном клубе. Они заботились об Эшлин, но готовы были убить Данику. Все эти противоречия сбивали ее с толку.

– Да, я помню Аэрона, – сказала она наконец.

– Боги приказали ему убить тебя и твою семью.

У Даники от удивления округлились глаза.

– Ты лжешь. Во‑ первых, нет никаких богов. Во‑ вторых…

Даника умолкла, пытаясь подобрать подходящие аргументы. Стефано тоже говорил ей подобные вещи. Она не сомневалась, что эти двое мужчин пришли бы в ярость, узнав, как сильно совпадали их доводы.

– Боги существуют, и они действительно желают твоей смерти. Чем скорее ты в это поверишь, тем больше у тебя будет шансов защитить себя.

– Отлично. Но почему? Я не сделала ничего плохого. И моя семья тоже.

– Мы не знаем. Я надеялся, что ты могла бы помочь мне разгадать эту загадку.

– Прости, но не могу. – Даника снова рассмеялась, и ее смех был подобен скрежету разбитого стекла по классной доске. – Каждое воскресенье я ходила в церковь. Я всегда старалась быть доброй к людям, в жизни никогда специально никого не обижала. – Она умолкла, снова вспомнив об умирающем человеке. – Но теперь я уже не могу этого сказать, ведь так? Пока не встретила тебя и твоих друзей, я считала себя обычным добропорядочным человеком.

– Ты такая и есть.

Даника уставилась на него.

– Ты ничего обо мне не знаешь, и я не хочу с тобой откровенничать. Мне нужно, чтобы ты, черт подери, отвел меня к этому человеку… – Внезапно ее осенило, и гнев сменился ужасом. – Это ведь Аэрон, правда?

Рейес нехотя кивнул.

Ей стало нехорошо при мысли о том, что придется встретиться с крылатым воином, но она повторила:

– Я хочу, чтобы ты отвел меня к нему.

Однако Рейес и бровью не повел.

– В моей комнате тебя ждет поднос с едой. Ты знаешь, что должна сначала сделать.

У нее не было никакой возможности заставить его изменить мнение. Он твердо стоял на своем.

– Отлично, – сказала Даника, не желая больше терять время. – Я поем. – Она ухватилась за перила и встала. Но ноги ее тут же подогнулись.

Рейес обхватил ее за талию, не давая упасть. Его прикосновение обжигало.

Даника злобно зашипела на него:

– Я же сказала, не прикасайся ко мне.

Но в ответ он подхватил ее на руки и прижал к своей мускулистой груди. Она отчетливо ощущала биение его сердца.

– Отпусти меня. – Щеки Даники раскраснелись, дыхание сделалось прерывистым. – Отпусти. Пожалуйста.

– Боюсь, я никогда не смогу тебя отпустить.

Рейес отнес Данику в свою комнату и осторожно посадил на край кровати, стараясь не уронить тарелки. Она отодвинулась от него, отвернулась и, торопливо схватив один из сэндвичей, сосредоточилась на еде. Индейка на пшеничном хлебе. Откусив кусок, она запихнула в рот несколько виноградин.

Даника закрыла глаза, и на ее лице появилось выражение блаженства.

Рейес отошел в сторону, сжав в ладони кинжал, убрал руки за спину и вонзил лезвие в запястье. «Боги, как же хорошо». Все это время он не сводил с Даники глаз. Она никак не отреагировала на его рассказ о демонах, чего он так опасался. Он ожидал ужаса, криков, даже недоверия. Вместо этого, она все приняла, осталась спокойной и не потребовала доказательств.

Это означает, что она все знала.

Что же еще ей рассказали охотники?

Даника отчаянно ненавидела Рейеса и его друзей, и он вдруг с ужасом подумал, что охотники убедили Данику сотрудничать с ними и стать приманкой. И если она вела себя как приманка, то должна была позволить им накачивать себя наркотиками. Чтобы он ничего не заподозрил. Его опечалило, что ее могли довести до такого.

Неужели ее цель заключалась в том, чтобы отвлечь его и позволить врагам проникнуть в крепость? Или же она должна была разузнать о нем как можно больше? Вспомнив о ее вопросах, Рейес решил, что, скорее всего, ей нужна информация. Она интересовалась возможностями Люсьена. Хотела узнать о демоне Рейеса. Неужели она все это передаст охотникам?

Если с ее семьей произошло что‑ нибудь плохое, она, без сомнений, предаст его. «Но разве ты можешь ее в этом винить? » Конечно нет, но Рейес не мог и избавиться от чувства горечи при мысли, что она действует против него.

Мэддокс едва не убил Эшлин из‑ за подобных подозрений. И если у других появится хоть малейшее подозрение, что Даника стала приманкой, они потребуют, чтобы Рейес немедленно ее убил, а иначе сделают это вместо него.

Не считая последних нескольких месяцев, он не вступал в схватку с охотниками уже тысячу лет. И все же хорошо помнил начало их кровной вражды. Сражения и смерти, крики и разрушения. Их победы, его победы. Каждая тень казалась подозрительной, в каждом незнакомце ему виделся враг.

Но Рейес не жил в страхе, потому что уже тогда был настоящим воином. Он был самоуверенным и высокомерным и не сомневался в своем успехе в битвах с врагами и любовных состязаниях с женщинами. Он убивал без сожалений, овладевал любой женщиной, которой нравился, учил ее находить удовольствие в боли, нисколько не задумываясь о последствиях.

Одни из его бывших любовниц насмерть забивали своих партнеров, другие предпочитали, чтобы били их. Все они становились лишь подобием тех, кем были до встречи с ним, и отчаянно стремились к боли.

Он не сделает этого с Даникой и не позволит своим друзьям причинить ей вред. Какой бы ни была ее цель. Он так много пережил, чтобы ее спасти, так отчаянно желал, чтобы она была с ним рядом, и теперь думал, что не сможет больше нормально жить без нее. Или он завоюет ее симпатию, чтобы она не смогла предать его, или не даст ей больше общаться с охотниками.

Решено, кивнул Рейес самому себе. Он просто не мог отпустить Данику. Она… облегчала его страдания, вдруг понял он. Каждый раз, оказываясь рядом с ней, он ощущал, как утихала жажда боли. Ни разу у него не возникло желания спрыгнуть с крыши крепости. Ни разу он не жаждал переломать себе кости и повредить внутренности. Он довольствовался лишь несколькими легкими порезами. Удивительно.

– Спасибо за еду, – нехотя пробормотала Даника и положила в рот еще одну виноградину.

– Не за что.

На ее щеках появился легкий румянец, дрожь в руках почти исчезла. Ее щеки по‑ прежнему были испачканы грязью, но сетка голубых вен, покрывавших лицо, исчезла.

– Когда доешь, прими душ.

Она напряглась, но не взглянула на него.

– Это лишняя трата времени.

– Не важно.

– А что, Аэрон не разговаривает с немытыми женщинами? – огрызнулась она. – Я и не предполагала, что демоны так серьезно относятся к личной гигиене.

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо, – сказал он, вздохнув. – Чтобы твои мысли прояснились. Тебе понадобятся силы. И душ поможет.

Даника немного смягчилась.

– Отлично, но я не стану принимать душ, пока ты в комнате.

– Какая жалость, – пробормотал он.

Взгляд ее блестящих зеленых глаз сделался пронзительным.

– Что ты сказал?

Когда она смотрела на него, его каждый раз охватывало сильное желание. И даже сейчас он ощутил возбуждение, и ему отчаянно захотелось прикоснуться к ней.

«Нельзя. Ты же знаешь».

– Одежда в комоде. Бери все, что необходимо.

Не сводя с него глаз, Даника положила в рот виноградину и раскусила.

Его желание становилось нестерпимым. Он представлял, как эти острые белые зубки снова впиваются в его кожу. Острая боль… наслаждение… непередаваемый восторг. Ангел уносил его на небеса.

Ангел? Рейес понимал, что опасно мечтать о подобных вещах, но ничего не мог с собой поделать. Его душа кричала о том, что она принадлежит ему. Они созданы друг для друга.

Но Рейес сомневался, что Даника согласилась бы, и это только к лучшему.

Но если она желала его так же сильно, как он ее, разве он сможет ее отвергнуть? Разве сможет удержаться и не овладеть ею? И если он овладеет ею, как будет жить дальше, зная, что навредил ей? Демон Боли развратит ее, она станет жить лишь ради того, чтобы причинять страдания.

Однако эти печальные размышления не охладили его возбуждения.

– Я скоро вернусь, – сказал Рейес.

Взгляд Даники скользнул по его телу, и, заметив его возбуждение, она покраснела и поспешно отвернулась, едва не подавившись виноградом.

– Конечно. Не торопись.

Если бы она только узнала о его огромной жажде страданий и о том, что он терял разум, не испытывая боли, если бы рассказала об этом охотникам… Это закончилось бы очень плохо.

Он должен соблюдать осторожность. И, несмотря на свою страсть к Данике и на желание облегчить мучения, в которые превратилась ее жизнь, он должен быть очень осторожен. И его удивляло, что теперь он не хотел причинять боль, а, наоборот, старался ее смягчить.

Вздохнув, он повернулся, чтобы уйти.

– Рейес, – позвала Даника.

Он обернулся к ней:

– Да.

– Мы с тобой знакомы, – с неожиданной застенчивостью произнесла она, – но я почти ничего о тебе не знаю.

– А ты хочешь узнать больше?

Она кивнула.

Интересно, она действительно хотела это знать или добывала информацию для охотников? Рейес вдруг подумал, что ему нет дела до ее тайных мотивов, и сейчас хотел, лишь чтобы это было интересно лично ей. Хотел, чтобы она желала узнать о нем, потому что он ей небезразличен.

– И что именно ты хочешь узнать?

Даника пожала плечами, проведя пальцем по черному одеялу. Ее щеки порозовели.